Нырок

Глава 6. Надежда, или Как Спартанец на ночную миссию отправился

От Такена я вышел в полном душевном раздрае. Кажется, это у меня какой-то новый жизненный этап. Бесконечные самокопания и сложные вопросы, которые приходится перед собой ставить.

Чего Такен добивался, я так и не понял. Пусть это на его совести остаётся. Сам же я задумался над тем, как далеко готов зайти. Если реально так сложится, что Гатс встанет у меня на пути, смогу ли я его убить? Не технически, а в плане готовности сделать этот шаг.

Спросил себя и не смог ответить. Точнее, смог. Не ощутил в себе уверенности убить его. Избить, вырубить и связать, чтобы не мешался — это да. Готов каждый день делать. Особенно в части про избить. А так, чтобы убить…

Так что же получается, я продолжаю считать его другом? Если он чужак, то никаких моральных терзаний быть не должно. По крайней мере, не таких, которые остановят меня.

Дилемма.

Которую я решил очень просто. Забил. Ну а что ещё делать? Грузиться? Мне вон старик Пей выдал задание каждый день страдать. Мне и этого хватит. С головой. Остальные же проблемы буду решать по мере поступления.

Так я думал, когда выходил из здания Такена и шёл к себе. Уже на лестницу вступил, подниматься начал, как послышался шорох, и на меня сверху свалилось нечто. В захват взяло и на ухо жарко прошептало:

— Братик, а давай торт украдем!

То, что эта квинтэссенция непосредственности, демон хаоса, смогла меня уговорить на диверсионно-воровскую деятельность внутри крепости, лучше всего доказывало, что в то время я пребывал в не самом лучшем психологическом состоянии.

Тамара проследила, куда я иду, спряталась под потолком и «напала» сверху. Это у неё игра такая. А мне напоминание, что моя чувствительность так и не восстановилась. Кое-как выбравшись из захвата, а ручки-то у неё стальные, я задал, в общем-то, резонный вопрос:

— Какой ещё нахрен торт?!

Ну, это после того, как подавил желание прибить её на месте за такие шуточки.

— Сладкий? — неуверенно спросила Тамара то ли себя, то ли меня.

— Да понятно, что торты сладкие! Зачем ты его красть собралась?

— Чтобы съесть, конечно же!

Логично, не поспоришь.

— Тамара, хватит мне мозги выносить. — попросил я. — Воровать нехорошо.

— А украсть торт? Торт — это исключение!

Нет, определенно, надо поучиться железобетонности аргументации у этой девушки.

— Откуда ты собираешься его красть?

— Из столовой, — как само собой разумеющееся ответила Тамара.

— С чего ты взяла, что они там есть? Торты готовят по особым поводам. Просто так они там не лежат.

— Да-а? — протянула она разочарованно.

И столько неподдельной печали было в её голосе, что я возьми и ляпни:

— Да, его готовить надо.

— Так давай приготовим! — мигом сориентировалась она.

— А ты умеешь? — попытался я охладить её пыл.

— Нет, а ты? — с надеждой спросила юная ситкартка.

— Неа. Поэтому и воровать нечего, — заключил я, думая, что на этом моё ментальное изнасилование закончится.

Хотя от торта бы я не отказался.

Эта история имела продолжение тем же вечером. Тамара от меня отстала, и я наивно полагал, что девушка отказалась от идеи. Вместо этого она побежала узнавать рецепт. Спрашивая всех учеников, с кем успела подружиться. То есть довольно многих, как оказалось.

Ну и нашла. После чего прибежала ко мне, подбивая на идею проникнуть ночью на кухню, чтобы приготовить торт. Парни в этот момент были в комнате.

— Глупая затея, — высказался Тим. — Наставники точно увидят и головы вам поотрывают.

— Да, рискованно, — согласился Верс.

— Я с вами! — заявил Шупа. — Чур мне два куска!

— Это кому второй? — с подозрением спросил Тим.

— А Джихе принесу, — залихватски ответил парень.

На это Тиму крыть было нечем. Я даже в его глазах зависть заметил. Не уверен, что из-за Джихи, но какой-нибудь другой девчонке, которую ночью (!) можно угостить кусочком тортика — почему бы и нет?

В общем, теперь меня уговаривали двое. План строился на применении моего плаща. Который можно было растянуть на три тела.

Я поворчал для вида, а потом согласился. А что. Я ведь тоже человек. Эта практика по восстановлению изматывала и психически, и эмоционально. Идея отвлечься, заняться какой-то глупостью, ещё и торта поесть, показалась мне не такой уж плохой.

И вот той же ночью в районе двух часов, чтобы, цитирую «точно все спали», мы втроем, прижавшись друг к другу, крались в сторону столовой. Замки вскрывал Шупа. Довольно ловко. Я ещё никогда в святая святых, на кухне, не был. Холодильники, плиты, много-много шкафов и всякой утвари нас поджидало.

— У нас не так много времени. Надо будет ещё прибраться за собой, — сказал я шепотом.

— Приступаем, — ответил Шупа.

И — приступили.

Стропо проводил взглядом тройцу хитрожопых учеников, приметил возле столовой замершую фигуру Калии, подумал, ещё раз подумал и пошёл спать.

Наказать и завтра можно, а пока пусть детишки выпустят пар.

Это был самый ужасный торт в моей жизни. Съеденный с большим удовольствием.

Когда мы уже за дело взялись, дверь открылась, и наша троица «залегла». Я плащом укутался, Тамара просто куда-то исчезла, а Шупа на пол прыгнул и заполз в темный угол.

Дверь открылась, а там — никого.

Я сразу десяток страшилок вспомнил, которые мы, будучи детьми, рассказывали друг другу.

— Это всего лишь я, — подала голос Калия. — Расслабьтесь.

— Чего ты здесь делаешь? — свернул я плащ и распрямился.

— Ну, вы не особо-то скрывались… Поэтому я решила, что без меня такие дураки, как вы, точно не справятся.

— А ты умеешь готовить торты? — спросила Тамара.

Её голос раздался вообще не оттуда, откуда я ожидал. Когда успела?

— Нет. Как и вы все.

— Ладно, давайте разбираться, — вылез и Шупа. — Четыре головы лучше, чем три.

— Тортом придётся делиться… — тихо сказала Тамара.

— Приготовим большой торт, — ответила ей Калия.

На чем вопрос дележки и распределения ресурсов в коллективе был решен. Тамара, кажется, даже уважением после такого предложения к Калии прониклась.

Не хочу вдаваться в подробности, как мы рыскали в темноте в поисках всех ингредиентов. Как пытались замешать тесто и справиться с духовкой. Как первый корж у нас сначала долго не выпекался, а потом сгорел и завонял всю кухню. Как мы подобрали нужный режим и напекли новые коржи. Как обмазывали их вареньем и медом. Это не совсем то, что я ожидал, но как сделать крем, мы так и не придумали.

Получилось липко и очень сладко. Совсем не так изящно, как у наших кухарок. Но почему-то никто от своей доли не отказался. Мы нашли тарелки, на них распределили куски, прибрались, да так и свалили. Решив, что посуду вернем на завтраке.

На следующее утро я проснулся с мыслью, что всё не так уж плохо. Жизнь-то продолжается.

Вооружившись хорошим настроением, на следующий день после пробежки, которую я не рискнул пропустить, на тот случай, если нас спалили и последует закономерный вопрос. А что это ты, Спартанец, от занятий отлыниваешь и торты по ночам жрешь? Здоровья много? Так сейчас поправим.

Судя по взгляду Стропо, который я поймал с утра, о чем-то таком он думал. Посматривая с хитринкой. Да уж, диверсанты экстра-класса блин.

В общем, настроение было хорошим. Энтузиазма выше крыше. Не иначе, вынырнув из пучины бесконечных самокопаний и размышлений о смысле жизни, я «вспомнил», каким именно способом смог обуздать круг. Нырял во внутреннее пространство и там «чистил» свой перекособоченный шар. Идея повторить тот опыт была отличная, и я удивился, почему после прошлой неудачной попытки забил.

Но вспомнил, не слишком поздно, вот и хорошо. Не скажу, что повторить тот опыт получилось легко. Я пару дней промучился, но смог войти в режим. Внутреннее пространство предстало в виде жалкого зрелища. Я смог оценить, насколько всё внутри плохо.

Больше всего это напоминало руины. Которые не совсем руины. Так сразу и не объяснишь, с чем именно я столкнулся. Во-первых, сам круг. Изучив его, я нащупал пару десятков «дисбалансов». Точек напряжения, которых не должно быть. Это при том, что сам круг при вращении цеплялся за «осколки». Так я охарактеризовал другие точки напряжения, скопившиеся вокруг. А что там дальше, за пределами круга, сразу рассмотреть не смог. Забегая вперед, скажу, что территория внутреннего пространства открывалась постепенно, по мере освоения организма и наведения порядка.

В первый день, как смог погрузиться в себя, занялся кругом. Снова выпал из реальности. Хорошо, что уже сталкивался с этим, поэтому парни тревогу не поднимали. У меня ещё оставалось несколько дней свободного режима, поэтому с этим тоже проблем не возникло.

Я разобрался с точками напряжения. Надраил диск — стер с него все царапины и сколы, восстановил целостность. Нашёл вязь символов, которая появилась после испытания в Колодце. Кое-где она подстерлась, но я смог восстановить. Не знаю, правильно или нет, но по мере практики мои способности возвращались — а это главное.

Как разобрался с кругом, веселее жить стало. В буквальном смысле. Ну, может, не веселее, а как-то гармоничнее. Меня перестало кидать по эмоциям. Ушло апатичное состояние. На мир я смотрел в более оптимистичном свете.

По истечении двух недель я смог провести каналы к ещё двум пальцам. Звучит как не то чтобы великое достижение, но сколько же я открытий сделал на этом поприще. Изначально суть практики сводилась к тому, чтобы создать канал, способный провести всего лишь каплю энергии. Что ничтожно мало для полноценного использования способностей и техник круга. Мало для шиноби на пике силы, но для меня было важным, пусть и первым шагом. Если приводить весь путь, то он сводился к тому, чтобы воссоздать базовую энергетику — провести каналы ко всем пальцам. К ногам тоже потребуется, что я выяснил у Пея. Потом, как закончу с этим шагом, нужно будет работать над качеством. У каналов есть толщина, проводимость энергии и «выпускная» способность. Суть ведь не в том, чтобы доставить энергию к нужной точке. В некоторых техниках в том же ускорении и укреплении задача в том, чтобы насытить всё тело равномерно. Для чего как раз и нужно выпускать энергию. Да не просто выпускать, а именно равномерно. Для чего нужна высокая чувствительность.

Этим я и занимался. Разбирал руины, находил сгустки напряжения и разглаживал их. Часто встречал «темные» осколки. Наследие колдуна, которое он мне оставил. Их я скидывал во внутреннюю «печь», которая и перерабатывала чужие силы. Постепенно я всё лучше ориентировался в теле, заглядывал во всё более дальние места. Шаг за шагом методично наводил порядок.

Старикана мои потуги впечатлили.

К тому моменту мы уже хорошо изучили Пея. Если он выделял кого-то из учеников, то охотно давал ему новые знания. Пример тому Гатс. Всё началось с полноценной тренировки между ними, а спустя две недели это доросло до двух занятий в день. Остальные ученики в лучшем случае получали какие-то советы, не более. Не сказать, что по этому поводу кто-то роптал. Каждый из нас получил новые камни, требующие освоения, поэтому скучать не приходилось.

Но факт есть факт. С Гатсом занимались плотнее всего. Насколько результативно, я сказать не мог, потому что на эти две недели мне запретили участвовать в спаррингах. Оно и понятно. На нашем уровне без способностей и раскрутки круга особо смысла в этом не было. Меня бы тупо питали, в чем мало приятного.

В общем, старик меня тоже отметил и показал новые движения. Комплексы на обострение чувствительности, на укрепление каналов, на очищение. Всего три, но с ними мои дела пошли ещё быстрее.

Также он не поскупился на похвалу и дал возможность иначе взглянуть на ситуацию.

— Я видел ваших ныряльщиков, — как-то сказал он в момент откровенности. — Они получают силу от камней. Камни создают в них энергетическую систему. Плохой путь. Потому что создают так, чтобы применялась одна конкретная сила. Понимаешь, сайто?

— Не комплексное развитие, а узконаправленное, ущербное? — старик поощрял, когда давали развернутый ответ, доказывая, что действительно что-то поняли, поэтому я и старался показать, что уловил.

— Это как тренировать одну руку. Может, она и станет сильнее. Но всё остальное тело останется слабым. Будет сильный перекос. Такен про эту проблему знал, поэтому учил вас кругу. Это отчасти компенсировало перекосы, но его ученикам ещё работать и работать… Ты на их фоне — необычное исключение.

— Что это значит, мастер? — послушно спросил я, на этот раз демонстируя, что очень заинтересован в его словах.

Заинтересованновать и понимание — вот что давало шанс узнать что-то дополнительно от старика.

— У тебя было много энергии, поэтому тебе пришлось работать больше других, чтобы простроить систему внутри себя. Ты справился там, где многие бы отступили. А потом, — он резко махнул рукой, — Демон разрушил твои достижения. Но ты снова не сдался и начал строить на руинах что-то новое. К чему это приведет, я не знаю. Случай слишком индивидуален, во многом зависит от тебя и… удачи. — Казалось, мастеру не нравилась сама идея, что в чем-то стоит рассчитывать на удачу. — Это даёт тебе уникальный опыт осознанной работы по созданию энергосистемы. Ты хорошо чувствуешь внутренний мир. Это твоё преимущество. Так же ты адаптируешься к нагрузкам. Это тоже преимущество. А дальше… Зависит только от тебя.

— А какие дальнейшие шаги будут, мастер?

— Ты с этим справься! — рявкнул он и треснул меня палкой. — Типичный сайто! Немного похвалы, и уже мечтаешь о величии!

Да, характер у него не самый простой. Но и на том спасибо.

Мне бы ещё пару недель в свободном режиме. Я бы точно пришёл в норму. Но время вышло. Пора было возвращаться к привычному распорядку.

— Заходи, заходил, — поторопил Такен, помахав рукой.

Его стол занимали бумаги. Прямо говоря, там царил настоящий завал. Из личных дел, донесений и банальной бухгалтерии. Управление крепостью, где проживает больше двух сотен человек, требовало серьезных организаторских усилий. Особенно после всех этих смертей. Поиск новых охранников, пересмотр мер безопасности... Две недели прошло, а работы всё не убавлялось.

Гатс подошёл и встал молча напротив стола.

— Присесть не хочешь? — с иронией спросил Такен.

— Если это не обязательно, то постою.

— Как хочешь, — ответил Такен. — Ну что, так и не набрался духу поговорить?

— О чем?

Гатс прекрасно понял, о чем речь, но ответа получше у него не было.

— Не о чем, а с кем. Со Спартанцем. Или не друг он тебе?

— Не мне решать.

— А кому? Спару? — прищурился Такен. — Смешно. Он говорил то же самое.

Гатс промолчал.

— Так что, — Такен не собирался оставлять тему, — почему с ним не поговорил?

— А есть о чем? — с показным равнодушием спросил парень.

— А что, нет? — вопросом на вопрос ответил мужчина. — Лучше отселиться, отгородиться и сосредоточиться на тренировках, демонстрируя всем свою независимость?

— Звучит как отличный план.

— Хах, — улыбнулся Такен. — Да, отличный план. Для сопливого юнца, который легко отказывается от друзей.

— Я не отказывался.

— А что это тогда было? Я дал тебе время. Надеялся, что сами уладите вопрос. Но нет. Не уладили. И что теперь предлагаешь делать?

— Разве здесь что-то надо делать?

Такен хмыкнул. Гатс ему явно не собирался облегчать задачу.

— Ты ведь давно мог с ним поговорить. До того как ситуация всплыла. Почему не сделал?

— А почему вы ему не сказали про отношения Вологодских и моего клана?

— Чтобы он не отвлекался от учёбы, — спокойно ответил Такен, — но ты не путай меня и себя. Видишь ли, в некоторых аспектах, Спар довольно простой парень. Не глупый, а именно с простой, если хочешь, с кодексом чести и дружбы. За своих он и умереть готов, и жилы рвать, и подставляться. А тебя, — Такен выставил палец, — он считал лучшим другом. Это было видно всем, по тому, как вы соперничали и общались. Неприятно ему, наверное, было, узнать, что ты скрываешь столь важную информацию.

— Мастер Такен, — Гатс не показал, что его впечатлили слова, — я тоже парень простой. Не понимаю, чего вы от меня хотите? Я должен был, что... Сказать, эй, Спар, мои родичи, возможно, мой отец, жестоко убили женщину, воспитавшую тебя? Из-за кровавой вражды, которая тянулась два десятка лет? Так, что ли?

— А знаешь, так и надо было, — кивнул Такен, — Спара бы это шокировало. Но он быстро бы отошёл.

— Спар — слабак, — резко ответил Гатс. — Особенно сейчас. Калека, у которого не большие шансы полностью восстановить утраченное. И этот придурок собирается мстить моему клану?! — глаза парня сверкнули. — Они его размажут и даже не запыхаются. — Пусть хотя бы меня превзойдет, чтобы заикаться о мести.

— Высокого же ты мнения о нем, — Такен наклонил голову, изучая ученика. — Вот какая ирония. Некоторое время назад он мне тут тоже говорил, что человек простой и не понимает, о чем я толкую. Вы с ним в этом похожи.

Гатс фыркнул, выражая презрение к этому замечанию.

— А что касается его потенциала... Тут ты сильно ошибаешься. Уверен, он восстановится и станет куда сильнее. Но есть и другая причина моего беспокойства. Вологодские.

Гатс отвернулся и уставился в окно, делая вид, что ему плевать на упомянутую семью.

— Именно в тот момент, когда Спар претерпел крушение смысла жизни, разочаровался, его лучший друг отвернулся от него. Трагедия удвоилась. А потом удвоилась снова, когда он потерял глаз и способности.

— Мне что, пойти его пожалеть? — Гатс снова посмотрел на Такена.

— Не об этом речь. Я не просто так упомянул Вологодских. Гроза имеет на него планы. Вербует прямо здесь, у меня под носом. И вербует очень ловко. В чем и твоя вина.

— Неожиданно. В чем ещё я виноват? — с вызовом спросил Гатс.

— Кроме того, что плохой друг? В том, что, оттолкнув его от себя, ты тем самым бросаешь его в лапы Грозы. Она уже спасла на его глазах Шупу. А ты ведь помнишь? Спар парень простой. За своих — в огонь и в воду. Вот тебе и первый крючок, на который его уже подцепили. Второй крючок — обучение. Он научился чему-то новому и за это благодарен. Ну а третий шаг, финальный, когда Гроза вернется и заберет его с собой.

— И вы его отдадите? — на секунду броня невозмутимо была пробита.

— Отдам ли я ученика, чтобы он получил новый глаз, развил способности под руководством одной из сильнейших ныряльщиц современности? Да, отдам. Потому что сам я глаз ему вернуть не могу. Как и раскрыть потенциал. Мария справится с этим лучше. И будь у него в крепости надежный тыл, Спару будет вернуться куда проще. Но если его здесь ждет разочарование в дружбе...

— Мастер Такен, — сказал Гатс. — Что вы от меня хотите? Я не понимаю.

Сказано это было искренне.

Гатс и правда не понимал. Последние денечки выдались у него не сказать, что радостные. Со Спаром он давно хотел поговорить. Но каждый раз не хватало духу. В этом Гатс мог себе признаться. Потом явились Вологодские. Сильные и пугающие. Стало понятно, что если Спартанец с ними объединится, то для клана Северус это могут означать большие проблемы.

Как и для Гатса лично.

Схема-то очень простая вырисовывается. Такен — друг Вологодских и тоже имеет зуб на клан Северус. Этот момент Гатс обсуждал с учителем ещё при поступлении. Тогда Такен сказал, что тот конфликт в прошлом и никаких активных действий предпринимать не собирается против северян. Как и использовать Гатса против них.

Но то было сказано больше двух лет назад. С появлением Вологодских ситуация поменялась. Что, если они начнут новый виток войны? Что, если Такен в это ввяжется? Что, если он прикажет своим ученикам напасть на клан?

Какое место в этой истории придётся заняться ему, Гатсу-Виктору?

Парень этого не знал. Тогда, при появление Вологодских, он ощутил своё шаткое положение. Несмотря на то что его брата убили, клану зла он не желал. Отца и мать любил. К другим родственникам относился уважительно или нейтрально. В редких случаях кого-то тихо ненавидел. К правящей семье он симпатий не испытывал, но клан — это не только одни.

Так что ситуация, несмотря на то что одного родича Гатс убил лично, не была простой.

Парень немного успокоился, когда в крепости стало очевидно, между Вологодскими и Такеном не такая уж дружба. Тоже сложные отношения. Что давало какую-никакую надежду, что войны не случится.

Но тогда ситуация уже была запущена. С каждым днем этот клубок запутывался всё сильнее. Те слова Шупы — они задели Гатса. Сильно задели. Отселиться тогда показалось логичным шагом. Не только из-за слов. У Гатса ведь были и свои представления о дружбе. Он уважал право на месть. Все северяне уважали. Гатс не хотел мешать другу мстить. Не хотел становиться тем, кто поселит сомнения. Если Спар решит идти до конца и объявит войну северянам, это должно быть его и только его решение. Поэтому в данной ситуации отойти, дать возможность Спартанцу самому определиться, казалось правильным решением по отношению к тому, кого считал другом. И если тот объявит северянам войну, а Гатс встанет у него на пути… Так тому и быть. В этом случае дружба только мешать будет.

Непростое решение. Во многих смыслах. Когда Гатс его сформулировал для себя, он не ожидал, к чему это приведет.

К общему отчуждению. Кузня и его группа относились к парню негативно. Гера был в целом на их стороне, и после этой истории его позиция стала более выраженной. Калия тоже ходила мрачная. Ей не нравилось происходящее. Её будто затягивало следом. В эту пучину отчуждения, в которую погружался Гатс. Из-за чего группа Калии тоже стала негативно относиться к нему. Вот и выходило, что единственный, кто сохранял нейтралитет, — это отряд Тича. Но у него работа такая. Дипломатом выступать.

Не зная, что со всем этим делать, Гатс погрузился в тренировки. Что лишь усугубило ситуацию. Потому что никто не любил выскочек, а именно так парень и выглядел. Лучший ученик, которого отметили. Высокомерный и отстраненный.

Поэтому Гатсу сейчас очень хотелось услышать дельный совет, а что делать-то.

— Возможно, что уже и ничего, — вздохнул Такен тяжело. — Иди, Виктор. А я подумаю, как решить эту проблему.