Нулевой контракт

Глава 22

Так это что, выходит, я ушел из лап старичков только для того, чтобы меня убила эта вот тварь?

Я помнил, насколько непредсказуемы и быстры дрищи, как сложно попасть в них из автомата. Сил у меня оставалось не больше, чем у мыши, переплывшей Каспийское море с севера на юг, и если сказать прямо, то меня шатало от слабости.

И все же я бросился на него с голыми руками — другого варианта у меня не было. Вздумай я побежать, он снимет меня первым же выстрелом, упасть на колени и сдаться — позор такого размера, что видно через Великую Китайскую Стену.

Естественно, я не знал, где у дрища уязвимые места, и атаковал его как человека. Попытался заехать кулаком по физиономии, ну или по тому, что ее заменяет, и добавить коленом в пах, по крайней мере в то место, где должны сходиться нижние конечности, хотя в наличии последних я сомневался.

Кулак мой зацепил невесомую преграду вроде паутинки и врезался в нечто твердое, угловатое вроде камня.

— Ых, — сказал я, но и дрищ закряхтел недовольно, от него прянуло запахом апельсиновых корок.

Коленка же сопротивления вообще не встретила, будто проскочила через пустое место. Невольно меня шатнуло вперед, и чтобы не упасть, я обхватил попытавшегося отскочить противника обеими руками.

Ощущение было, словно я вцепился в вешалку — не плоть, а суповой набор из костей, или очень прочных жил, или пластиковых трубок, или толстой проволоки. Ладони закололо, трепетание пошло по серым лохмотьям, и я заподозрил, что это вовсе не маскхалат, а нечто вроде кожи или перьев, то есть часть тела.

И тут дрищ завопил!

Звук ударил меня в лицо, и словно расплющил его, превратил в плоский блин без носа. Уши попытались скататься в трубочку, а в глубинах мозга проснулись нейроны, дремавшие чуть ли не со времен первых млекопитающих.

Судя по воплю, противнику моему было очень больно.

Он попытался ткнуть меня стреляющей «палкой», но получился хилый толчок в живот. Я же замахнулся и ударил еще, целясь в ту глазастую черную каменюку, что пряталась под капюшоном, но это стало ошибкой — из хватки одной рукой он вывернулся, и я снова едва не свалился.

— Дрищиии! — полный страха вскрик донесся со стороны башни, но я не оглянулся.

Я видел перед собой врага, и желал уничтожить его — как многие тысячи лет назад, в те времена, когда из оружия люди использовали только собственные волосатые ручищи, заточенный кол да тяжелый камень.

Я снова ударил, а затем прыгнул, чтобы сграбастать эту верткую тварь — раз ты не выносишь моих прикосновений, то я тебя обниму покрепче, и даже может быть поцелую. Если конечно бешенство не дожует мой мозг прямо сейчас, и тогда то, что останется от меня, попытается тебя сожрать.

Дрищ почти увернулся, но я ухитрился снова ухватить его, на этот раз за «руку», ощутил под пальцами трубку в палец толщиной. Она содрогнулась, и вновь прозвучал тот же крик, вроде бы не особенно громкий, но буравящий мозги, тревожащий внутренности, рождающий дискомфорт.

Инфразвук?

Вокруг нас появились, замельтешили размытые фигуры, и я подумал, что дрищи завалят меня толпой. Но нет, они замерли правильным кругом, будто зрители, наблюдающие за честным, один на один поединком.

Но тут не выдержали нервы у кого-то из старичков, и стрельба началась со стороны разрушенной башни.

— Отставить! — завопил Цзянь, но оказалось поздно.

Дрищ, пытавшийся вырваться из моей хватки, даже не хрюкнул, булькнул, его сородичи испустили раздраженное шипение. В следующий момент они исчезли, словно и не было, и у башни засверкало, донеслись разрывы, один, второй, третий, перемешались с автоматной стрекотней.

Последняя оказалась слишком интенсивной для четырех стволов, и это значило, что наши решили вмешаться в творящееся вокруг безобразие.

Я успел заехать противнику еще раз, но неудачно, то ли он уклонился, то ли шеи у этого существа не было. Но в следующий момент он занялся мной всерьез, поскольку тяжелый удар в поддых буквально вскинул меня в воздух, я задохнулся от боли, сумерки расцвели тысячами падающих звезд.

Но даже в таком состоянии я дрища не выпустил, я понимал, что мое касание причиняет ему боль. Я вцепился в него, точно клещ в незадачливого охотника, и когда упал на колени, потащил его за собой, и не свалился окончательно только благодаря тому, что держался.

Конечность в моей хватке продолжала содрогаться, трубка пульсировала, становилась то горячей, то холодной. Удары сыпались мне на голову, на лицо, но поскольку я болтался на грани сознания, точно поплавок на волнах, то я их практически не ощущал, я знал, что обязан держать и держаться.

Противник крикнул снова, но на этот раз слабее, или мне так показалось.

Я ухитрился встать, пнул дрища в живот, и ботинок мой влетел в нечто ребристое. Колыхнулась серая ткань, под ней мелькнули то ли чешуйки, то ли слепленные друг с другом многочисленные «шишки», и новая волна запахов, на этот раз невыносимо мерзких, заставила меня содрогнуться.

— Иваааан! — донеслось издалека. — Отпусти его! Положим!

Голос я узнал — Вася — но смысла не уловил.

Я не мог отпустить врага, поскольку мы являлись с ним единым целым, мы сражались на этом месте миллиарды лет, топтали песок вечности, мы не знали другого способа бытия, и благодаря нашей схватке могла существовать Вселенная, из нас рождались частицы и античастицы, материя и антиматерия струилась из наших тел, галактики вспыхивали от ударов, и черные дыры ползали под ногами, и если бы мы остановились, то бесконечное расширение прекратилось бы, мир замер в мертвой хватке энтропии…

Короче говоря, кукуха у меня поехала на зависть всем обитателям дурки.

Дрищ вдруг изменился, стал ниже ростом, шире, из груди у него полезли отростки, похожие на грибы. От неожиданности я дернулся, и ставшая гибкой и скользкой конечность выскользнула из моей хватки, и разрыв контакта оказался удивительно болезненным.

Я словно вернулся в свое тело, покрытое синяками и ссадинами, истерзанное, обезвоженное.

— Стой! — рявкнул я, пытаясь ухватить отступающую, растворяющуюся фигуру.

Но цапнул лишь пустоту, напоенный ароматом фиалок воздух.

— Ложииись!! — заорал Вася уже ближе, и я различил тяжелые бухающие шаги, скрип песка под берцами.

И я упал, не оттого, что понял, чего от меня хотят, нет, у меня просто не осталось сил держаться на ногах. И тьма поглотила меня, не вселенская, миллионолетняя, космически-пафосная, нет, самая обычная, мгла беспамятства.

Я очнулся, поскольку на лицо капала вода.

— Пацаны, он живой! — возликовал кто-то рядом, и из памяти неохотно всплыло имя «Эрик».

Под спиной был надоевший до чертиков песок, болело у меня кажется все, от макушки до пяток, но удивительно — я был жив.

— Спасибо тебе, Святая Дева, спасибо! — наклонившуюся надо мной девушку я узнал мгновенно — Мария.

Жива, ну и слава богу.

— А… — губы, хоть и смоченные, повиновались с трудом. — Что… с Цзянем?

— Кончили мы их, — сообщил большой темный силуэт голосом Васи. — Порешили. Рисоед пару пуль в сердце поймал. Мерзость какая. Они и правда жрали человеческое мясо?

Я кивнул.

Второе, красное солнце благополучно ухнуло за горизонт, и на полигон надвигалась ночь, тянула по небу шлейф из загоравшихся звездочек. Полыхали кубы, на западе поднимались усеянные белыми сполохами громады дредноутов, горел ручейком из янтаря периметр, но все эти штуковины мало что освещали, кроме себя.

Мы находились с южной стороны разрушенной башни, рядом с каменной глыбой размером с КАМАЗ.

— И это, Фейсала потеряли, мир его праху, — сказал Ингвар. — Он первым туда ворвался. Замер, когда это непотребство увидел, ну его и…

— А ты с дрищом дрался? — спросил Эрик. — Ну и как он на ощупь? Может он — баба? Вообще она, а не он.

Странно, но я даже сейчас не мог сказать, как выглядит и как устроено существо, с которым я сошелся врукопашную. Помнил отдельные черты, тонкие конечности, твердая голова, много глаз, но в единую картину они не складывались, будто мой противник менял обличье, и не один раз.

— Нельзя узреть того, что не существует, — эдакую мудрость мог выдать только Сыч. — Какого пола небо? Или песок?

— Иди в задницу, — отбрил его Эрик. — А вы тоже видели, что над Цзянем дым клубился? Или мне почудилось? Черный такой вихрь над головой.

— Нельзя узреть того, что не существует, — повторил индеец, но на этот раз в его голосе звучало сомнение. — Пропитан он был тьмой, словно губка, и она смотрела его глазами, водила его руками и билась в его сердце. Но можно ли увидеть такое помимо его деяний?

— Дрищи? — спросил я.

— Сгинули, — сообщил Вася. — Сначала бросились на штурм, отвлекли старичков, одного даже завалили. Только благодаря им у нас все и получилось… так бы никто нас не подпустил. А затем как сквозь барханы провалились, были — и нет. Последним тот, что с тобой дрался.

— Еще пить хочешь? — спросила Мария. — Воды немножко есть.

Вместо ответа я раскрыл рот, и внутрь полилась благословенная влага.

В голове прояснилось, из горла ушла наждачная сухость, но зато ожили все до единого повреждения — порезы, которые я сам себе нанес, синяки от ударов, оказавшиеся в самых неожиданных местах, отбитые об дрища руки. Накатило головокружение, следом за ним дурнота, и я вспомнил самое главное, самое ужасное.

— Спасибо тебе, Иван, — голос Жанны дрожал, и ничего удивительного — после того, через что она прошла, вообще можно утерять способность говорить.

— Да, ты нас спас! — пискнула из мрака Белочка.

Мария потянулась ко мне, видимо чтобы обнять или даже поцеловать, но я выставил руку:

— Стой!

— Что такое? — в огромных глазах ее полыхнула обида.

— Я заражен, — я посмотрел на Васю. — Ты не сказал?

— Да как-то… ну… нет, — он отвел взгляд.

Мария не шарахнулась, как я ожидал, она замерла, точно напоровшаяся на взгляд кобры мышь. Жанна ахнула, прижала ко рту ладонь, Белочка выдала тираду, от которой покраснел бы портовый грузчик.

— Ты уверен? — спросил Ингвар.

— Все симптомы, — я собрал все силы и сел, со спины моей с шорохом посыпался песок, холодный ветер из пустыни тронул затылок. — Оставьте меня. Уходите. Застрелить не прошу.

Зачем тратить пулю, если можно оставить меня в одиночестве там, где я никому не причиню вреда, когда превращусь в кровожадного монстра?

— Спаси нас Аллах от такого, — подал голос Хамид, до этого момента молчавший. — Оставить товарища — это предательство всех законов божеских и человеческих, это я как видный спец по этике скажу.

— Может там уже лекарство есть? — сказал Эрик. — Должны все отремонтировать. Обещали, что привезут.

— Вы идиоты! — я начал злиться. — Мне часы остались! Может минуты!

— Доведем, — возразил Ингвар. — Руки свяжем, оставим под присмотром, и все дела. Никуда не денешься.

С одной стороны мне хотелось рявкнуть на них, чтобы не делали глупостей, побыстрее бросили меня и валили прочь, а с другой я был рад, что люди, которых я знаю меньше недели, так ко мне прониклись.

Да, служба по нулевому контракту вышла короткая, но насыщенная.

— Ладно, — сдался я. — Но куда вы собрались?

Светящуюся стену, которая огораживает полигон, не в силах пробить автоматная пуля, ее не проломит разогнавшийся автомобиль.

— Там на севере был кусочек ограды, не такой как другие, — сказал Сыч. — Вспомни. Прозрачный песок.

Да, точно, видели такое, я еще отметил бетонные блоки под столбами.

Одна проблема — это противоположный конец полигона, и придется снова пересечь территорию, окунуться в лишающее разума сияние.

— Свяжите, тогда пойду, — я выставил руки перед собой.

— Встань для начала, — буркнул Ингвар.

Подняться я смог только со второй попытки, и тут обнаружил, что ремня-то в штанах у меня и нет, его пустили в ход подручные Цзяня, чтобы связать меня, а Мария затем перегрызла. Так что пришлось для начала заняться одеждой, и только потом моими запястьями, и откуда Вася приволок аж два ремня, я спрашивать не стал.

Мертвецам они все равно не пригодятся.

Еще он забрал мой рюкзак и автомат, пробормотав «до части дойдем, там верну».

— Ну что, Сыч, Серов — вперед, мы за вами, — скомандовал Ингвар. — Надо спешить. Учитывая, ну… — и он бросил на меня многозначительный взгляд. — Только Фейсала зароем. И Джозефа. Не бросать же их так?

Суетиться, если судить по мрачным лицам, никто не хотел, но деваться нам было некуда. Либо идти, пытаться выбраться с полигона, либо сидеть на месте и ждать моего превращения, а затем вообще неведомо чего, то ли нового появления дрищей, то ли смерти от жажды.

— Кто спешит, тот всегда опаздывает, — заявил Сыч, и мы зашагали на север, где за целой башней поднималась стена многоцветного сияния, и плавали в ней силуэты кубов.

Паршиво мне стало еще до того, как мы окунулись в разжижающий мозги свет.

Напомнила о себе болячка, пришло то, что Нгуен назвал «онемением в конечностях», только какое-то невероятной сильное. Сначала руки и ноги словно исчезли, то есть я перестал чувствовать их тепло, напряжение в мышцах, работу суставов, но затем их место заняла тупая непроходящая боль, какая бывает в дупле от вырванного зуба.

И при этом я ухитрялся как-то шагать, не спотыкаясь то и дело, я словно плыл на жующем меня облаке.

В мозгах тоже учинился непорядок, но какой именно, я не смог бы сказать и под пыткой. Мысли вроде бы остались, пропала возможность на них сосредотачиваться, понимать, о чем ты думаешь… о том, что ждет впереди? о бабушке, ждущей меня обратно? или о книге Джеральда Даррела, прочитанной еще в школе — как он ездил в Южную Америку ловить животных для зоопарков?

Поэтому в малиновое сияние первого куба я окунулся едва не с облегчением.

— Что? — спросил я, осознав, что Сыч издал какие-то звуки.

Он повторил, и хотя я вслушивался и даже смотрел на шевелящиеся губы, не понял вообще ничего.

— …ряю! Рядом! — осмысленные звуки рванули ухо точно зубья пилы — нежную кожу, я поморщился.

Сыч усмехнулся и произнес.

— Держись рядом, не уходи вбок.

— Я ухожу?

Он просто указал на наши следы — его цепочка шла прямо, зато моя изображала лесенку, то и дело забирала в сторону, потом делала крутой поворот обратно, и так раз за разом. Занятно, что я ничего странного в своей манере передвижения не заметил, для меня все выглядело нормально.

Малиновое сияние без перехода стало ядовито-синим, и тутс телом произошла странная штука. Я почувствовал, что руки мои и ноги оказались внутри, в груди и животе, зато кишки, желудок и все прочее выпятилось наружу, я ощущал ими дуновения воздуха, и даже шагал то ли на почках, то ли на легких.

Я глянул на Сыча, чтобы понять — на самом деле я изменился или только кажется, но тот выглядел как обычно.

— Стооой! — донеслось сзади.

Жанна привалилась к плечу Васи, Белочку Ингвар тащил на руках, Мария хоть и шла сама, но с большим трудом. Наведенная галлюцинация одолела всех, вот только каждый сопротивлялся ей в меру собственных сил, на сколько хватало, и если мужики держались более-менее, то девушкам приходилось плохо.

— Нельзя стоять! — неожиданно злобно закричал Сыч, лицо его исказилось. — Двигаться!

И действительно, стоило мне замедлить ход, как ощущения сделались ярче, я ощутил, что позвоночник вылезает из спины, а глаза норовят заглянуть в сердце, прямо в один из желудочков. Сделал новый шаг, преодолевая нежелание двигаться, и тут же стало проще, вернулось ощущение нормального тела, я задышал свободнее.

— Бегом! Бегом!! — индеец буквально орал, я никогда не думал, что он способен вести себя подобным образом.

Но это помогло — надрывая жилы, мы ускорились, и видение стало не таким живым, с неохотой выпустило нас из своих лап.

— Я подарю тебе скальп, даже два, мой краснорожий друг, — пропыхтел Эрик.

— Свой подари, — посоветовал Вася.

— Свой мне дорог как память, а еще к нему крепятся уши, как я без ушей?

Я не выдержал, хихикнул — этот парень будет шутить даже в аду, когда окажется в котелке над огнем. Интересно, откуда взялся такой в сонной и правильной Финляндии? Ничего удивительного, что он там в конечном итоге не ужился, стал наемником.

После кобальтовой синевы нас встретила гнилостная зелень, и с ней пришли совсем другие видения. Кричащие гарпии обрушились на меня с пылающего неба — сплошь раскрытые зубастые рты, длинные пряди золотых волос и черные хлещущие крылья — так что я невольно пригнулся.

Но одна уткнулась прямо мне в грудь… и пропала.

Грохнул выстрел, летучие твари с женскими лицами исчезли, но зато из песка высунулась крокодилья башка, блеснули клыки в ладонь.

— Вперед! Вперед! Это галлюцинации! — донесся сзади крик Ингвара. — Не стрелять!

Чудовище сомкнуло челюсти на моей коленке, и большого труда стоило удержаться, не отдернуть ногу, не врезать по чешуйчатому носу. Но я не ощутил ничего, даже дуновения воздуха, и монстр сгинул, вместо него появилась лавина мчащихся на нас всадников с песьими головами, от лая я едва не оглох.

Сыч бормотал что-то, но я не понимал ни слова, или снова проявил себя вирус, или индеец перешел на заклинания предков, с которыми не мог справиться обслуживающий нас переводчик.

Самый шустрый всадник, чей скакун напоминал помесь верблюда с крысой, ткнул в меня длинной и тонкой пикой. Она вошла прямо в глаз, я невольно моргнул и через густую зелень я разглядел нечто черное, столпообразное впереди… неужели это башня из северной их группы, и мы прошли через полигон?

Через пару минут стало ясно, что это действительно так, что мы снова прорвались.

Хамид забормотал мусульманские благодарности в адрес Аллаха, девчонки ликующе закричали.

— Рано радуются, — заметил Сыч. — Надо еще забор одолеть.

Место, где ограда не светилась, мы нашли быстро, и ночью оно выглядело еще более странно: прозрачные барханы напоминали застывшую воду, и ступать на них было боязно, вдруг провалишься. Но мне как смертнику терять точно было нечего, я рискнул, и без проблем дошел до натянутой на столбы сетки.

— Эх, пару гранат бы сюда, — вздохнул Эрик.

Но увы, ничего кроме автоматов и штык-ножей, у нас не было, и мы принялись за дело. Вернее меня усадили в сторонке под присмотром Сыча, девчонки вообще попадали на песок и мгновенно уснули, не обращая внимания на отсутствие подушек, одеял и даже собственно кроватей, а остальные четверо принялись «крошить» железо.

Скрежет, одиночные выстрелы, озверелые матюки — нормальный рабочий саундтрек.

— Готово! — крикнул Вася, когда сетка наконец сдалась. — Мы спасены, братаны!

Он уже наладился пролезть в получившуюся дыру, достаточно большую даже для нашего черного друга, но Ингвар ухватил его за плечо.

— Стой! — воскликнул он. — Ты уверен, что там не зыбучий песок?

Опасный участок кончался примерно где-то тут, и начинались безобидные круглые дюны, но лезть наобум точно не стоило.

— И еще один момент, — Эрик гаденько хихикнул. — Прежде чем мы доберемся до своих. Вы же понимаете, что нам придется ответить на кучу вопросов? Как, что и где происходило. Откуда у нас девицы, как погиб Цзянь и все прочее. И если наши версии вдруг не совпадут…

Действительно, тогда нас передадут в лапки специалистов по допросам, ну а те вытрясут правду, буквально выбьют, выжгут и вырежут ее из наших тел.