Новобранец

Глава четвертая

На рассвете обильный розовый свет заливал внутренний двор, окрашивал стены и башни, проникал в каждый проем, в каждое окно. Именно тогда «оживал» дракон над воротами. В эти секунды Денис с обостренной ясностью ощущал, что находится в эльфийской твердыне, противостоящей серым мирам, откуда приходили низшие тролли в попытках захватить плодородные земли равнины.

Его удивляло, что Арилье мог безмятежно спать в такое время. Привык, что ли?

Но разве к чудесам можно привыкнуть?

Во сне характерные эльфийские приметы проступали в облике Арилье более отчетливо: длинный нос, острые скулы, большие, чуть раскосые глаза, неуловимый налет нечеловеческого во всем. Пока Арилье бодрствовал, он ни мгновения не бывал в покое — смеялся, разговаривал, оживленно вертелся, ел, пил, тренировался на мечах, стрелял из лука.

Его черты как будто ускользали от постороннего взгляда, так что невозможно было описать внешность Арилье словами или нарисовать его на листе бумаги. Но все это изменялось, когда он засыпал.

Странно, что Денис сразу же сделался приятелем двух эльфов. Казалось бы, для человека-новичка куда логичнее было бы завязать отношения именно с людьми, благо в замке их хватало. Впрочем, насколько успел заметить Денис, дальше обычных подтруниваний «расовая рознь» здесь не заходила.

Поначалу круг общения Дениса был весьма ограничен. Кроме нескольких слуг на кухне и своих товарищей по отряду, он ни с кем не встречался.

Подруга Дениса, безымянная воительница, оказавшись в замке, поселилась в женских покоях, располагавшихся где-то в главной башне, куда Дениса до сих пор никто не приглашал. Время от времени он видел свою прекрасную даму, и пару раз она предложила ему прогуляться по саду, расположенному на левом берегу речки.

Денис даже спрашивать боялся, сколько лет его подруге. Наверняка намного старше его, хотя выглядит ровесницей. Что касается Арилье, то его возраст был Денису абсолютно безразличен. В любом случае эльф вел себя как развеселый юнец, и только мастерство, которое он проявлял, обращаясь с оружием, выдавало немалый опыт. Такое приходит лишь с годами.

Денис уже начал считать, что очутился в каком-то идеальном месте, практически в раю, где женщины добры и прекрасны, а мужчины — сильны и мужественны. И к тому же здесь все любят друг друга.

«Слишком уж хорошо. Так не бывает», — твердил себе Денис в тщетных попытках догадаться, где же таится скрытый подвох. Но ничего дурного не обнаруживалось. И день, и два, и пять.

На шестой день, в золотисто-розовую рассветную пору, и час оживающего надвратного дракона, Денис по обыкновению спустился ко второму внутреннему дворику, откуда через бойницу открывался вид на долину: о, Денис уже успел обойти почти весь замок и отыскать поразительные по красоте места!

Неожиданно глухой, полный отчаяния крик донесся до его слуха. В первую секунду Денис не поверил собственным ушам. Он даже не понял, что именно слышит. Затем он побежал.

Он ворвался в дворик в тот самый момент, когда туда же, но с другой стороны, вбегал другой человек. Денис прежде с ним не встречался. Тот был лет тридцати, русоволосый, с широкими плечами; такому сразу хотелось довериться.

— Ты слышал? — задыхаясь, крикнул тот человек.

Денис остановился в тревоге.

— Что это было?

Его собеседник, не отвечая, подошел к бойнице и выглянул наружу. Денис видел, как смертельная бледность заливает край его щеки. Затем незнакомец повернулся к юноше. Глаза его потемнели, потускнели.

— Посмотри сам.

Денис, замирая от ужаса, приник к бойнице. И подобно тому, как прежде он не хотел верить услышанному, сейчас все его существо противилось увиденному.

На зеленой траве лежал человек — несомненно, мертвый. Это угадывалось даже не по неловкой, неестественной позе, в которой он застыл. Просто… он был мертв, вот и все. В этой земле, где даже камни, казалось, преизобиловали жизнью, смерть выглядела слишком уж эксцентричной гостьей и потому распознавалась мгновенно.

Денис отошел от бойницы, прислонился к стене и несколько секунд просто переводил дух. Вдох-выдох. Затем он виновато взглянул на нового знакомца.

— Кажется, я раскис, — признался Денис. — Просто это случилось… чересчур неожиданно.

— Проявлять эмоции — это вполне естественно. Никто тебя и не винит, — сурово отозвался тот. Он сдвинул брови и медленно покачал головой, как бы с усилием осознавая произошедшее.

— Я здесь недавно, — добавил Денис, окончательно желая оправдаться.

Незнакомец оглядел его с головы до ног.

— Ты — тот менестрель, что пришел с отрядом Роселидиса, не так ли?

— Да.

— А! — уронил незнакомец таким тоном, словно уже слышал о Денисе нечто — но что именно, сообщить не спешил.

Денис невольно покраснел.

— Мое имя Хатра, — представился незнакомец. — Я служу в здешнем гарнизоне уже пятый год.

— Ведь ты — не эльф, ты — человек? — зачем-то спросил Денис, хотя ответ был очевиден.

— Да. Как ты. И он, — добавил Хатра и кивнул в сторону стены, подразумевая невидимого отсюда мертвеца.

— Кто он был? — решился наконец спросить Денис.

— Мой друг, — проговорил Хатра. Он выглядел недовольным и озабоченным.

— Мы должны спуститься… что-то сделать… — растерянно проговорил Денис. Он понятия не имел, как принято поступать с покойниками. Внутреннее чувство настоятельно требовало от Дениса поднять большую суету.

Хатра молчал, и Денис смутился еще больше.

Наконец Хатра сказал:

— Прежде чем мы сообщим о случившемся госпоже Гонэл, я хочу кое-что тебе рассказать…

Денис с жаром кивнул, показывая, что ему можно доверить любую тайну. Отчего-то в нем росло сочувствие к Хатре. Потерять друга — да еще, судя по всему, попасть в тяжелую ситуацию… Не позавидуешь.

— Его звали Веньо, — начал Хатра вполголоса, то и дело оборачиваясь, как будто рассчитывая увидеть кого-то у себя за плечом. — Мы нанялись в этот гарнизон вместе… Проклятье, да я не помню в своей жизни ни дня, когда Веньо не было поблизости! Мы родились в одной деревне, наши дома стояли рядом. Мы были ровесниками, дружили — не разлить водой. Потом он захотел уйти в замок, на военную службу. Родные не препятствовали: если душа не лежит к крестьянскому труду, жестоко принуждать человека. Бывали случаи, когда парней пытались удержать дома насильно — ребята попросту сбегали…

Хатра замолчал, видимо, вспоминая о чем-то стародавнем, принадлежащем теперь, после гибели друга, только ему одному. Денису не хотелось, чтобы его собеседник надолго отвлекался от рассказа, и потому тихонько напомнил:

— Ну вот, вы с Веньо вместе покинули родную деревню… А дальше?

— Дальше? — Хатра вздрогнул, очнувшись от глубокой задумчивости. Мгновение он смотрел Денису прямо в глаза, потом усмехнулся: — Дела наши сразу пошли очень хорошо, просто как в рыцарской сказке… Ты, наверное, уже успел заметить, как превосходно здесь все устроено?

Денис кивнул. Улыбка Хатры сделалась еще шире и вместе с тем как будто злее:

— Именно. Здесь всегда поначалу так. Красивые женщины, чудесный сад, всеобщее братство. Единство людей и эльфов перед лицом надвигающейся опасности… — Его губы искривились. — Да?

— Да, — осмелился подтвердить Денис. — Ну, я до сих пор не заметил ничего такого… плохого. По-моему, все хорошо.

— Лучше не бывает, — не без язвительности уронил Хатра. — И с нами так было. Нас охотно взяли в гарнизон, дали место за столом, научили как следует обращаться с оружием… Все то, что сейчас получаешь ты.

— Не могу сказать, чтобы я был чем-то недоволен, — прибавил Денис.

Хатра кивнул.

— Мы тоже находились на седьмом небе от счастья. Но здесь имеется одна существенная сложность. Ты ведь в замке недавно и со многими вещами просто не успел еще столкнуться. Впрочем, никакие предостережения не помогут: кое-какие вещи человеку приходится испытывать на собственной шкуре.

Денис стиснул кулаки. Он, конечно, так и подозревал, что все эти розовые рассветы таят нечто угрожающее… Не бывает слишком хорошо. Это иллюзия, призванная скрывать нечто.

— Эльфы, — прямо сказал Хатра.

Денис вздрогнул. Он ожидал услышать что угодно, только не это.

Хатра, конечно, заметил, какое впечатление произвело это коротенькое слово, произнесенное столь многозначительным тоном. Усмехнулся, тряхнул головой. Посмотрел Денису в глаза — прямо и дружески.

— Эльфы? — чувствуя себя дураком, переспросил Денис. — А что в них — ну, плохого?

— Да ничего, — отозвался Хатра, кривя губы. — В них все прекрасно.

— И душа, и одежда, и мысли, — прибавил Денис машинально, почти не думая о том, что произносит.

Хатра, естественно, не мог знать цитаты. Он только приподнял бровь, но продолжения не услышал.

Денис безмолвно потоптался на месте, а потом спросил:

— Ну так что в них плохого?

— Я же сказал — в них все хорошо, — быстро откликнулся Хатра. При этом он так щурился, что Денису отчаянно захотелось вытрясти из него правду. Ну что это, в самом деле, за детские игры! Хочешь что-то сказать — говори прямо, а не исходи на намеки!

Денис решил действовать напролом и высказался:

— Ну, я прежде всегда думал, что эльфы — ну, они ведь по самой природе предназначены служить добру?

— Все верно, они и служат добру, — с непонятной ухмылкой отозвался Хатра. — И еще они насмешливы, высокомерны и считают людей низшей расой только потому, что люди живут не более ста лет, а эльфы, если только их не убивают в бою, практически бессмертны.

Он положил руку Денису на плечо, развернул его к себе, встряхнул.

— Запомни мои слова, парень, хотя ты мне сейчас, конечно, не поверишь. Никогда, ни при каких обстоятельствах человек не должен привязываться к эльфу. Понял?

— Ну, да… понял, — пробормотал Денис, окончательно сбитый с толку. — Но почему?

Ответ вертелся у Хатры на кончике языка и соскочил с пугающей готовностью:

— Потому что эльф никогда не снизойдет до ответного чувства к человеку… И даже когда тебе покажется, что нет для тебя никого ближе, чем один из этих остроухих, — даже тогда ты должен твердо знать в глубине сердца: истинная любовь и истинная дружба человека и эльфа невозможны.

— Объясни подробнее! — взорвался Денис. Все эти многозначительные недомолвки начали его злить. — Что именно ты имеешь в виду? Что значит — «невозможно»?

Хатра наконец перестал сдерживаться и заговорил совершенно свободно.

— У слова «невозможно» нет никаких других значений. Оно означает лишь одно: эльф не будет тебе искренним другом, а эльфийка не станет твоей возлюбленной. Потому что это противоестественно… Они — другие. Ты запомнил?

Денис нехотя кивнул.

Хатра выпустил его плечо. Потер ладонями лицо, обернулся к стене, за которой — там, внизу, — лежал покойник. Тяжело перевел дыхание.

— Мне двух дней в замке хватило, чтобы я все понял… — проговорил Хатра. — Но сколько я ни твердил об опасности, Веньо мне не поверил. Он был слеп и глух к любым предупреждениям, потому что… — Хатра вздохнул. — Потому что он влюбился. Здесь, в замке, совсем нетрудно найти очень красивую подругу из числа обычных женщин. Но что такое обычная женщина по сравнению с эльфийкой? Эльфийки — они вроде как обладают магией, понимаешь? Одна из этих нечеловеческих штучек. Вроде бы, и лицом не вышла, и вся какая-то из себя вертлявая… но что-то в ней есть особенное. Какая-то тайна. И все, готов наш парень, не устоял. А разлюбить эльфийскую деву невозможно, даже если она тебя так мучает, что жить невмоготу.

— Что ты имеешь в виду? — Денис похолодел, внезапно догадавшись, куда клонит Хатра.

Тот с горькой улыбкой покачал головой.

— А ты все понял, да? Сообразительный паренек. Мой лучший друг, мой Веньо, с первых же дней в замке без ума влюбился в эльфийку. В лучницу. Ее зовут Эвремар. Ты еще увидишь ее. Она иногда дежурит на стенах, обычно по ночам, — эльфы хорошо видят в темноте, вот она и вызывается… Служить добру. Да. — Хатра доверительным жестом подтолкнул Дениса в бок. — Попробуй-ка теперь последить за ней, да повнимательнее. Запоминай каждый ее жест, каждый взгляд. Запоминай — и делай выводы… Это ведь о тебе говорят, будто менестрель из отряда Роселидиса пару раз встречался в саду с безымянной эльфийской девой?

— По-моему, никого не касается, как я провожу свободное время, — пробурчал Денис. Ему даже подумать было страшно о том, на что намекал новый знакомец.

Но тот вовсе не собирался проявлять деликатность. Очевидно, считал ее в данных обстоятельствах неуместной.

— Ты волен делать со своей жизнью все, что тебе заблагорассудится, — сказал Хатра. — Не мне тебя останавливать, коль скоро я лучшего друга уберечь не сумел. Предупредил — и довольно. Эльфийка никогда не полюбит человека, вот и все.

— А эта Эвремар… — начал было Денис, желая поскорее увести разговор от грядущих проблем его личной жизни.

— Лучница Эвремар, — повторил Хатра таким тоном, словно само это слово наполняло его рот горечью. — Она из рода золотоволосых эльфов. Считается, что среди ее предков были фэйри, но это лишь предположения. Обычные разговоры. Женщины любят кокетничать, рассуждая о своем происхождении, замечал? И все потому, что подобные разговоры содержат намек на будущее потомство… Некоторые мужчины просто голову теряют, когда об этом слышат. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Главное — что Веньо любил ее до беспамятства.

— А она?

— Поначалу притворялась… Но потом начались обычные эльфийские выходки. Она смеялась над ним, — Хатра печально опустил голову и так внимательно посмотрел на камни у себя под ногами, как будто ожидал увидеть на них некие таинственные письмена, которые разом объяснили бы происходящее. — Понимаешь ли, ни один эльф не в состоянии добровольно расстаться с жизнью. Самоубийство? Да им такое даже в голову не приходит! Отчаяние, с их точки зрения, не может быть смертельным. Любовь, даже несчастливая, никого и никогда не убивает. Эльфы, эти милые служители добра, простодушно полагают, будто убить могут только стрелы, мечи, копья… Эвремар, если вдуматься, вовсе не виновата. Такова уж ее природа. Она ведь не человек. Она не в силах понять человека.

— Так это Эвремар, по-твоему, насмешками и бессердечием довела Веньо до самоубийства? — уточнил Денис. У него вдруг онемели губы.

— Другого объяснения нет, — ответил Хатра.

— Но в таком случае, это… это означает убийство!

— Нет, не означает, — возразил Хатра. — Говорят тебе, когда она дразнила его, когда насмехалась над его любовью, она даже не догадывалась о том, как больно ранит его. Никогда эльф не поймет человека, вот что я хочу сказать. Оказывать покровительство, биться плечом к плечу, быть славными собутыльниками на дружеской пирушке, — о да, на такое они способны. Но при этом все равно будут считать нас ниже себя. Чем-то вроде говорящих животных. Поэтому я и продолжаю утверждать: Эвремар не виновата.

— Но Веньо же погиб… Если она довела его до края, то она — виновата. — Дениса передернуло, когда он представил себе мертвеца, лежащего внизу.

— Не вздумай выдвигать против нее обвинение и тем более — делиться со своими дружками-эльфами тем, о чем мы сейчас с тобой говорили, — предупредил Хатра. Он обласкал Дениса взглядом и вздохнул, легонько, сожалеюще. — Просто запомни хорошенько этот день и нашу встречу. Запомни, чтобы не умереть так, как умер мой лучший друг… Ну, ступай, — он слегка подтолкнул Дениса. — Мне действительно следует сообщить о несчастье. Нечего тебе тут делать.

Денис вернулся к себе, ошеломленный. Некоторое время он сидел на лавке, спрятав лицо в ладони, но затем понял, что больше не в силах выносить одиночество, и растолкал Арилье. Тот недовольно заворочался, заворчал во сне. Денис безжалостно стащил с него одеяло.

— Проснись! — потребовал Денис, едва ли не жалобно.

Арилье распахнул синие глаза, и в комнате сразу же стало светлее. Увидев бледное, расстроенное лицо Дениса, Арилье мгновенно пробудился.

— Что с тобой? — спросил Арилье.

— А разве что-то не так? — с вызовом осведомился Денис.

Теперь, когда Арилье был готов к разговору и можно было переложить на него хотя бы часть сомнений, жалобные нотки сменились в голосе Дениса неприязненными.

— Не знаю, — подумав, ответил Арилье. — Просто ты какой-то перекошенный…

Денис уставился на него в упор, пытаясь выискать в эльфийских чертах приятеля приметы лживости, неискренности и грядущих бед.

Жестокие насмешки, бездумное предательство.

Высокомерие.

Мнение о людях как о «говорящих животных»…

Все то, о чем предупреждал Хатра.

Но Арилье был по-настоящему встревожен.

— Тебя что, действительно беспокоит мое состояние? — уточнил Денис.

— Ты находишь мое беспокойство неестественным? — удивился Арилье. — Мне казалось, мы друзья.

— Не знаю, насколько это естественно… Я же человек, — брякнул Денис.

— Глупо отрицать, — согласился Арилье. — Ты, несомненно, человек. Но лично я не усматриваю в этом обстоятельстве большой проблемы.

Денис процедил сквозь зубы:

— Проясни для меня одну вещь, Арилье.

— Только одну? — Арилье попробовал улыбнуться, но Денис оставался убийственно серьезным.

— Для начала — только одну. Посмотрим, насколько ты в состоянии быть искренним.

— Ладно…

— Сколько тебе лет?

— А это имеет значение? — Арилье озадаченно поднял брови.

— Нет, если только ты не скрываешь свой возраст намеренно, — сказал Денис прокурорским тоном.

— Обычно при общении с людьми эльфы стараются не затрагивать эту тему, — сказал Арилье.

— Почему? — настаивал Денис.

— Ничего особенного… просто для того, чтобы никого не смущать, — объяснил Арилье.

— Смущать? Это так неприлично?

— Денис, по-моему, ты нарочно меня дразнишь…

— Просто ответь на вопрос. Почему ты не говоришь, сколько тебе лет?

— Ладно… — Арилье грустно вздохнул. — Так принято. Что-то вроде правил хорошего тона. Хотя никто, понятное дело, не делает из этого большой тайны.

— Если твой возраст — не тайна, то назови его, — настаивал Денис.

— Мне восемьдесят один год, — сдался Арилье. — Теперь тебе легче?

Денис долго молчал.

— Не знаю, — признался наконец он. — Мне трудно поверить, что ты годишься мне в прадедушки. Ты выглядишь немногим старше меня, хоть умом я и понимаю, что это иллюзия.

— Это вовсе не иллюзия, — горячо возразил Арилье. — При чем тут твой прадедушка? Я на самом деле лишь немногим старше тебя. Видишь ли, человеческий год тянется дольше эльфийского, хотя внешне и представляется, что мы живем в одном и том же времени. Время — вообще весьма неустойчивая вещь, даже для такой стабильной расы, как люди. Что до эльфов, то наше время — самое непредсказуемое и растяжимое понятие из возможных.

— Насколько растяжимое? — осведомился Денис, всем своим видом демонстрируя, что не верит ни одному слову из услышанного.

Арилье встал, приблизился к другу, взял его за руку.

— Просто объясни мне, что случилось, Денис. Хорошо? И тогда я отвечу на все твои вопросы, как смогу. На любые. Даже на неприличные, если только это тебя успокоит.

Денис поднял голову.

— Ты знал парня по имени Веньо?

— Возлюбленного Эвремар, эльфийской лучницы? Конечно. — В голосе Арилье прозвучало облегчение. Он, очевидно, был рад тому, что разговор наконец-то пошел по нормальному руслу. Во всяком случае, теперь Арилье хотя бы понимал, о чем речь.

— Возлюбленный эльфийской лучницы Эвремар, — повторил Денис с горечью. — Вот видишь, он для тебя ценен только потому, что одна из твоего народа принимала его в своей постели.

— Вовсе не потому, — возразил Арилье. Но он слегка покраснел и тем самым выдал себя.

— В таком случае, почему ты сразу же назвал имя Эвремар? — тоном судьи осведомился Денис.

— Для начала — потому, что Эвремар я знал раньше, чем Веньо… Потому что они — красивая пара. Потому что их любовь достойна восхищения. Потому что нет ничего зазорного в том, чтобы, говоря о мужчине, назвать рядом с его именем имя любимой им женщины.

— Считай, что ты выкрутился, — поморщился Денис.

— Да что с тобой? — не выдержал Арилье. — Ты сам не свой.

— Ничего… Этот Веньо… Он умер, — выпалил Денис.

Арилье замер, потом схватил Дениса за плечо, совсем как Хатра только что, и тряхнул.

— Невозможно!

— Еще как возможно. Я своими глазами видел его. Можно сказать, я видел, как он умер.

— Что с ним случилось?

— Бросился со стены.

— Погоди-ка… — Арилье заходил по комнате, потом зачем-то схватил оружие, повертел в руках, бросил меч, не вынимая его из ножен, на кровать, снова взял. — Погоди-ка. Что значит — «бросился»? Я тебя не понимаю.

— Он покончил с собой.

— Убил себя сам? — Арилье медленно покачал головой. — Нет, это невозможно.

— Почему? — спросил Денис. — Он ведь человек.

— Ну и что с того? Ты все утро твердишь — «человек, человек» — как будто в этом слове скрыта разгадка всех тайн.

— А разве нет?

— Объясни.

— Эвремар морочила ему голову, мучила его, лгала ему, насмехалась над ним. Разве не так? Ну, он и не выдержал и покончил с собой. С людьми такое случается, с эльфами — нет. Очевидно, Эвремар даже не понимала, что она делает.

Арилье замер с раскрытым ртом. По мере того, как Денис произносил свой обвинительный монолог, Арилье все более бледнел, а под конец так и рухнул на лавку.

Он потер себе виски пальцами, затем глянул на Дениса исподлобья.

— Откуда ты взял всю эту чушь?

— Разве это чушь? — спросил Денис почти грубо. Теперь он не стеснялся и не старался сдерживать себя. Если эльфы могут так поступать с людьми, то и людям не грех подобным же образом поступать с эльфами.

— Да, это чушь! — резким тоном отозвался Арилье. — И мне бы хотелось выяснить, где ты ее нахватался.

— Ты держишься со мной так, словно я твоя собачка и где-то набрался блох.

— Ты не моя собачка, но блохи в твоей голове явно завелись. Отвечай.

Денис пожал плечами.

— Не вижу смысла что-то скрывать, Арилье. Я гулял по замку. Любовался рассветом.

Арилье кивнул. По крайней мере, это ему можно не объяснять: любоваться рассветом — достойная причина для того, чтобы не спать.

— Я услышал вскрик. Почти тотчас во двор, где я стоял, вбежал один воин из здешнего гарнизона. Хатра.

Арилье опять кивнул.

— Я его знаю. Они с Веньо были друзьями.

— Мы оба увидели Веньо внизу, на земле. Он был мертв, понимаешь? А потом Хатра рассказал мне об Эвремар. О том, что она сделала.

— Эвремар ничего подобного не делала, — возразил Арилье.

— Но Веньо покончил с собой, — горько сказал Денис. — Это случилось. Значит, происходило что-то дурное. Настолько дурное, что человек попросту не захотел дальше жить. Мы ведь можем многого не знать. А Хатра — знал. Они с Веньо дружили, ты же сам признаешь это.

— Погоди, не торопись. — Арилье заложил руки за спину, сплел пальцы. — Ты своими глазами видел, как Веньо по доброй воле бросился со стены? Нет ли вероятности, что он просто упал?

— Просто упал? Ты сам-то в такое веришь?

Арилье покачал головой.

— За все века, что стоит замок, не было ни одного случая, чтобы кто-то по неосторожности свалился со стены. Для подобных несчастий всегда имелась какая-нибудь чрезвычайно веская причина.

— Например, самоубийство.

— Здесь каждый воин на счету. Ни один из нас не совершит подобной глупости. Если кому-то в замке захочется свести счеты с жизнью, к его услугам всегда найдется подходящий отряд троллей.

— Это эльфийская логика, а Веньо был человеком.

— Это самая обыкновенная логика, а Веньо был прежде всего воином замка, верным вассалом защитницы Гонэл, — возразил Арилье.

Денис вздохнул. Внезапно он ощутил себя страшно одиноким. То короткое время, которое он прожил, добровольно отказавшись от дружбы с Арилье, наконец-то закончилось. Все разъяснилось, все встало на свои места. Конечно, Хатра заблуждался. По крайней мере, в том, что касалось Арилье.

Что бы ни случилось с Веньо, как бы на самом деле ни относились эльфы к людям, — сейчас для Дениса это не имело значения. Он просто не мог дольше выносить отчужденность, на которую обрекала его недоверчивость к существам другой расы.

Арилье мгновенно почувствовал перелом в настроении приятеля.

— По-моему, сейчас — худшее время для ссоры, — сказал он спокойно. — С людьми такое случается: внезапно их охватывает неприязнь ко всем, кто им не кровная родня. Я не в обиде.

Денис слабо улыбнулся:

— И как долго обычно длится такое помешательство?

— От нескольких часов до нескольких лет. И это всегда болезненно, — тотчас ответил Арилье.

— Ценю твою искренность… — Денис вымученно улыбнулся. — Но если Веньо не покончил с собой, то все обстоит еще хуже.

Тело Веньо было предано огню на закате того же дня. Во время церемонии Денис впервые увидел госпожу Гонэл.

Оба воинских отряда — и тот, которым командовал Роселидис, и тот, который постоянно находился в замке, — выстроились справа и слева от костра. Тело погибшего, завернутое в саван и перевязанное лентами крест-накрест, лежало на огромной куче хвороста. Оно казалось совсем крошечным и оттого вызывало острую жалость.

Как мало места занимает человек на земле, когда он превращается в пустую телесную оболочку! И как много, оказывается, означает душа! Это она позволяет человеку казаться большим, значительным, сильным. Но нет больше души — и вот ничтожный сморщенный карлик затихает на вершине горы погребального костра.

Две женщины одиноко стояли с горящими факелами наготове, одна в головах, другая — в ногах покойного. Они были похожи между собой, как родные сестры, хотя, приглядевшись, Денис понял, что одна из них намного старше другой. Обе — высокие, хотя и не такие рослые, как безымянная воительница, обе — с распущенными и спутанными золотисто-рыжими волосами, в простых темных одеяниях, босые. Даже форма ступней у них была одна и та же.

Та, что старше, и была защитницей Гонэл.

В знак своего горя лучница Эвремар разорвала на себе одежды. Шелковые полосы едва прикрывали ее тело. Повинуясь знаку Гонэл, Эвремар одновременно с ней шагнула к костру и поднесла факел под поленницу.

В тот же миг сухие, просмоленные дрова занялись, и пламя побежало наверх, словно торопясь захватить в свои объятия неподвижную фигурку, застывшую в ожидании.

Обе женщины превратились в черные силуэты на фоне гигантского ярко-оранжевого пятна. Все неживое вокруг них пришло в движение, а все живое, напротив, застыло. Длинные волосы свободно развевались, длинные одежды шевелились, языки пламени плясали, и даже мертвец двигался среди прогорающих поленьев, но женские фигуры сохраняли совершенную неподвижность.

Во время всей церемонии Гонэл не проронила ни слова. Не было ни хвалебных речей, ни слов прощания, ни даже слез. Никто не проронил ни звука. Но одно лишь то, что защитница замка явилась проводить своего воина босая, в полном трауре, и простояла возле костра, пока тот не догорел, означало очень многое.

Денис смотрел на нее, не отрываясь. «Женщина вдвойне» — назвал ее Арилье. И добавил, что она умеет «пускать пыль в глаза».

Однако сейчас Денис был абсолютно уверен в том, что Гонэл вовсе не пускает пыль в глаза. Она на самом деле глубоко скорбит о своем воине. И точно так же она придет провожать любого, кто бы ни погиб на ее службе, вдруг понял Денис. Наверное, поэтому за нее так легко умереть.