Новобранец

Глава третья

Казалось, за ночь, пока все спали, замок еще ближе придвинулся к воинам. Утреннее солнце высветило плоский барельеф на его впалом животе, как раз над воротами. Только в эти минуты можно было рассмотреть дракона, в ярости грызущего собственный хвост и бьющего крыльями, так что левое крыло обнимает левую створку ворот, а правое — правую; что до когтей, то они нацелены как раз на их средоточие. Дракон обрел форму и объем, прожил краткий час между восходом солнца и его триумфом и снова исчез, растворился в тени камней.

И сразу же проступила другая фигура, левее ворот, над бойницей надвратной башни, — лев, разрывающий когтями добычу. «Наверное, эти фигуры, поочередно освещаемые солнцем, позволяют определять час суток, — подумал Денис. — Ловко!»

Впервые в жизни ему пришло в голову, что солнечные часы не так уж неточны, а люди, их изобретшие, — не столь примитивны, как это утверждалось на школьных уроках естествознания.

«В конце концов, человеку важен не механический отсчет времени, — столько-то минут-секунд, — сколько именно час суток: рассвет, обед, время свидания с подругой…»

Он представил себе, как его безымянная подруга произносит: «Я буду ждать тебя в час, когда солнце коснется дракона…» В его воображении живо нарисовалась ночь, еще не существующая, еще не наступившая и даже не намеченная: медленно розовеющий горизонт, первый солнечный луч, тянущийся к замку — и мгновенное, яростное явление озаренного рассветом дракона. Время бежать к возлюбленной…

Денис потряс головой. У него вдруг потемнело в глазах, и следовало избавиться от наваждения как можно скорее, пока об этом никто не догадался.

Денис поймал внимательный, спокойный взгляд того воина, который спас его в самый первый день. Его звали Арилье. Встретившись с Денисом глазами, Арилье дружески усмехнулся.

Денису вдруг пришло в голову, что его мысли о свидании и драконе для Арилье открыты как на ладони, — и не потому, что этот парень какой-нибудь там телепат, а просто потому, что и сам сейчас думает о чем-то похожем. На свете не так уж много мыслей, чтобы можно было быть в полной мере оригинальным, а сходные обстоятельства порождают сходные идеи.

В отряде, как успел заметить Денис, собрались люди, принадлежащие к двум разным народам. Одни были высоки ростом и тонки костью; в разрезе их светлых глаз угадывалась монголоидная изысканность: тяжелое верхнее веко, красиво изогнутая линия нижнего.

Другие, ощутимо тяжеловеснее сложением, были темней мастью, ниже ростом, шире в плечах. Их лица и руки покрывал жизнеутверждающий бронзовый загар, который так подходит всем военным.

Предводитель отряда Роселидис, Арилье и подруга Дениса принадлежали к числу первых; сам Денис явно относился ко вторым.

Насколько успел заметить Денис, между «светлыми» и «темными» (как он именовал про себя эти два народа, за неимением лучших названий) не существовало и тени отчужденности или неприязни.

Они вообще как будто не замечали этой разницы. Словно им сейчас было не до расовых и национальных различий, так что воины не удостаивали их даже простеньких шуточек, самых обыкновенных в подобных случаях. Впрочем, самым удивительным было даже не это, а та готовность увидеть в Денисе друга, которую проявил Арилье, а за ним — Роселидис, и все прочие. Судя по стычке возле рощи, в стране шла война. Во всяком случае, было беспокойно.

И тем не менее отряд подбирает совершенно незнакомого человека, принимает его, дает ему коня, принадлежавшего одному из погибших бойцов, и меч (пока что Денис возил оружие в ножнах возле седла и с ужасом представлял себе ситуацию, когда пришлось бы обнажить клинок и вступить в сражение).

Арилье подошел ближе.

— Помочь? — он кивнул на коня.

Денис покраснел. В детстве он посещал конюшню, где работала школа верховой езды для подростков. Очень недолго. После первого же падения, когда Денечка явился домой с героическим синяком на боку и заплаканными глазами, мама решительно воспротивилась дальнейшим занятиям.

Поэтому кое-какие навыки в обращении с лошадьми у Дениса имелись. Но очень незначительные.

Арилье весело оттеснил Дениса плечом и сам оседлал для него коня. Похлопал животное по шее, подмигнул Денису.

— Скоро научишься.

— Если ты все будешь делать за меня — то нет.

— К середине дня мы войдем в замок, — сказал Арилье, не замечая обиженного тона приятеля. — Жду не дождусь!

— Ваш… наш отряд — он давно… э-э… патрулирует? — спросил Денис. Он с трудом подбирал слова, поскольку не знал, как назвать большую часть из происходящего.

— Мы вышли из замка два месяца назад, — ответил Арилье, взглянув на небо, как будто желая свериться с солнцем и не сделать ошибки в рассказе. — Весной было неспокойно. Но весной всегда возрастает тревога — такое уж это время года.

— Почему? — удивился Денис.

— Весной, когда в горах тает снег, и реки набухают, влага, заключенная в крови, отзывается на эту тягу к разливу и рвется из жил на волю, — сказал Арилье задумчиво. — Это случается со всеми, не только с людьми.

— Угу, — пробурчал Денис, — и олени в лесах сшибаются рогами, а росомахи оставляют повсюду свои пахучие метки.

Арилье сказал:

— Что-то в этом роде.

Они переглянулись и вместе рассмеялись. Потом Арилье снова стал серьезным:

— Если говорить совсем честно, то они никогда прежде не подбирались к замку так близко. Полтора дня пути!

Денис решился на вопрос:

— Они хотят захватить замок?

— Захватить? — Арилье непонимающе уставился на него, потом медленно покачал головой. — Нет, для чего им замок? Они не смогли бы провести там ни дня. Думаешь, почему Роселидис никогда не берет пленных?

Денис криво пожал плечами. Лично он не брал бы пленных просто потому, что они создают слишком много хлопот. Их надо кормить, за ними надо следить, охранять и все такое.

— Замок убивает их, — объяснил Арилье. — Сами стены, камень. Они такого просто не переносят. Я однажды видел. — Его передернуло. — Мы хотели показать это существо защитнице Гонэл и взяли его с собой. Ввели в священные стены.

— Прости, — перебил Денис. — Защитница Гонэл — это?..

Арилье изумленно воззрился на Дениса, однако не позволил себе ни одного комментария и кратко пояснил:

— Та, которой мы служим.

Денис кивнул в знак того, что понял и Арилье может продолжать рассказ.

— Она непременно хотела поговорить с пленником. Допросить его. Может быть, прочитать его мысли.

— Она умеет читать мысли?

— Этого никто не знает… Иногда женщины умеют это, иногда — только притворяются. Гонэл — защитница замка, она, как у нас говорят, «женщина вдвойне», а уж пустить в глаза пыль умеет как никто. Скоро ты увидишь ее и сам поймешь, как она это делает. — Арилье вздохнул и вернулся к рассказу о пленнике: — Мы привели его на веревке, привязав к лошади. Он сперва мычал, точно полоумный, и натыкался на стены, будто ослеп. Мы заперли его в подвале башни, а когда пришли утром, то увидели его мертвым. Он скорчился, как гусеница, его руки и ноги были вывернуты судорогой, а по глазам ползали мухи.

— Может быть, он принял яд? — высказал Денис самое очевидное предположение.

— Он умер просто потому, что не мог находиться в замке, — твердо ответил Арилье. — Это замок убил его.

Денис поразмыслил немного. Следующий вопрос, который он задал, был весьма обдуманным и взвешенным:

— Следовательно, замок является своего рода святыней, наделенной некими магическими возможностями?

Арилье сказал:

— Они — низшие тролли. Они вообще не могут находиться в замке. Это не магия. Просто такова их природа.

— Тролли? — переспросил Денис. — Но ведь Джурич Моран — тоже тролль!

— Джурич Моран? — Арилье выглядел озадаченным. — Откуда тебе известно это имя?

— Предположим, я с ним встречался, — заявил Денис не без вызова. — А что, нельзя?

— Давай лучше не делать таких предположений! — посоветовал Арилье. — Всем вокруг, включая тебя, будет спокойнее…

— Давай, — охотно согласился Денис. Насколько он успел узнать Арилье, тот был любопытен. Все равно не удержится и начнет задавать вопросы.

Так и случилось.

— А где ты видел Морана?

— Далеко отсюда. В… другом мире.

— Значит, он жив… — протянул Арилье. — А поговаривали, будто он умер.

— Не знаю, кто такое говорил, — с важным видом произнес Денис. — Но когда мы встречались — пару дней назад — он был живехонек.

— И как он живет?

— Всему удивляется, — сказал Денис, испытав при этом нечто вроде симпатии по отношению к далекому Морану. — Бумажным деньгам, человеческой глупости… всему.

— Да, — медленно проговорил Арилье, — Моран всегда и всему удивлялся.

— Ты тоже его знал?

Арилье покачал головой.

— Кто может с уверенностью утверждать, что знал или не знал Морана? Бывают такие существа: они и везде, и нигде, ты и знаешь их и совершенно не знаешь…

— Так Моран действительно тролль? — Денис твердо решил разрешить эту проблему раз и навсегда. Он не позволит разговору размазаться по пустякам.

— Моран принадлежит… принадлежал к числу Мастеров, — ответил Арилье. — Даже в мыслях его невозможно сопоставлять с низшими троллями.

— Почему? — настаивал Денис.

Арилье посмотрел ему прямо в лицо своими раскосыми ярко-голубыми глазами.

— Потому Моран в состоянии причинить такой вред, по сравнению с которым набег тысячи низших троллей покажется чепухой.

Денис помолчал, осваиваясь с услышанным. Потом спросил:

— Но ведь все дело — в его природе, не так ли? Вроде извергающегося вулкана, который не виноват, что засыпал пеплом пару городов вместе с козами и мирным населением?

Арилье отвернулся, чтобы еще раз проверить, хорошо ли оседлана лошадь. Рассеянно погладил животное по ноздрям.

— Я не знаю, — выговорил он наконец. — Давай мы больше не будем говорить о Моране. Его здесь нет, и это обстоятельство нас всех вполне устраивает.

Как и говорил Арилье, отряд вошел в замок вскоре после полудня, когда солнце отошло от разъяренного льва и высветило бегущую лошадь с бабочками, запутавшимися в ее пышной гриве.

Замок был поистине велик, но эта огромность воспринималась по-разному снаружи и внутри.

Пока отряд ехал вдоль высоких, до самого неба, вычурно украшенных стен, замок представал твердыней, способной отстоять и оборонить от любого врага сколь угодно широкое пространство. Во всем ощущалась щедрость, порождаемая лишь неограниченным богатством: в мощи булыжников, складывающих стену до высоты двух человеческих ростов, в крепости отшлифованных серых камней, образующих пояс на уровне второго этажа, под бойницами, в резкой выразительности барельефов третьего этажа, в четкости изломанных арок галереи, протянувшейся вдоль всего пятого этажа — там, куда не долетят и самые отчаянные вражеские стрелы.

Ворота замка сейчас стояли открытыми, и Денис имел возможность полюбоваться их надежной толщиной: сделанные из огромных древесных стволов, обитые толстым слоем металла с шипами, они выглядели неприступными.

Отряд вошел в низкую арку ворот, заполонив ее всю золотыми вымпелами, и Денис на время перестал что-либо видеть: после яркого солнечного света полумрак ворот казался ему тьмой ночной.

А затем он вместе с остальными очутился в первом внутреннем дворе, и необъятность замка предстала перед ним своим новым обличьем. Внутри твердыня напоминала небольшой город. Здесь повсюду находились люди, каждое строение, каждая ниша в стене были обжиты и чем-либо заняты.

Как будто угадав мысли Дениса, Арилье сказал с гордостью:

— В замке целых три колодца.

Отряд не спеша ехал к главной замковой башне. Каждый воин — отдельный великолепный монумент мужества и спокойного благородства: на копье шевелится золотой вымпел, меч дремлет в ножнах, конь не спеша движется сквозь людскую толпу, предугадывая каждое пожелание всадника. Пыль на лицах и одежде, отдыхающие руки, иссеченные шрамами, рассеянный взор.

Какой-то человек в простой коричневой одежде — из числа «низкорослых», как определил Денис, — подошел к Роселидису, взял его лошадь под уздцы, помог спешиться. Роселидис ушел с ним. Размахивая на ходу руками, человек в коричневом что-то втолковывал своему рослому спутнику. Должно быть, сообщал последние новости, которые необходимо было знать командиру.

Многие из обитателей замка ненадолго задерживались, чтобы помахать воинам, и тотчас возвращались к своим делам. Денис сперва кивал и улыбался всем, кто приветствовал отряд, а потом вдруг почувствовал себя страшно глупо и стал делать вид, будто погружен в какие-то важные мысли и едва замечает происходящее.

Отряд привычно свернул с оживленной широкой дороги, ведущей через всю замковую территорию, на узенькую подъездную дорожку, резко уходящую вверх, к воротам главной башни. Справа находилась башня, слева тянулась широченная внутренняя стена.

Денис устал — и от долгого конного перехода, и от обилия новых впечатлений. Прежде ему даже в голову не приходило, что непривычная «картинка» перед глазами может так вымотать человека.

Он то и дело задремывал в седле, но мгновенно пробуждался, когда неловкая поза болью отзывалась в теле: отсутствие привычки сказывалось сильнее, чем ему хотелось бы признаться. Он снова открывал глаза и видел замок, в ярких синих тенях, падающих от стен, и в ослепительных золотых пятнах солнечного света — там, где ничто не препятствовало лучам дневного светила проникать внутрь твердыни.

В полудреме Денису вдруг начинало казаться, что он на какой-то диковинной экскурсии и что скоро все закончится, и его вместе с приятелем позовут наконец в удобный автобус. Но экскурсия упорно не желала заканчиваться.

— … речка, — донесся до него голос Арилье.

Денис моргнул и повернулся к приятелю. Лицо Арилье казалось пестрым: кляксы света и тени перемещались по его лбу, скулам, подбородку, и только синие глаза горели неизменным веселым и ярким светом.

— Да ты не слушаешь! — возмутился Арилье, заметив, наконец, состояние приятеля.

— Речка, — пробормотал Денис. — Нет, почему же. Я прекрасно все слышу. Ты говорил о речке.

— Она течет через весь замок, — продолжал Арилье, вполне удовлетворенный таким ответом. — Конечно, во время осады, — если такое случится, — воду из нее брать будет нельзя, сам понимаешь. Нет ничего проще, чем отравить реку.

— Да, да, — сказал Денис.

— Но она такая славная! — увлеченно продолжал Арилье. — Вдоль ее левого берега разбит сад для защитницы Гонэл. Воинам ее гвардии и гарнизонным солдатам разрешено отдыхать там. Если говорить честно, то именно в ее саду мы и назначаем свидания нашим подругам. Тебе уже кто-нибудь глянулся? — Он лукаво подмигнул.

Денис пожал плечами с нарочитым равнодушием. Ему показалось вдруг, что безымянная воительница слышит их разговор.

— Может быть, — сказал он наконец. — Но я не хочу обсуждать это.

— Когда дело зайдет достаточно далеко — захочешь, — убежденно произнес Арилье и, заметив, какое лицо сделалось у Дениса, прыснул.

Она определенно слышала!

Даже подъехала чуть ближе. И устремила ледяной взор куда-то вдаль. У Дениса даже мороз прошел по коже: меньше всего ему хотелось бы сейчас поссориться с этой девушкой. Все было слишком хорошо, жаль будет такое разрушить.

— Я менестрель, — с достоинством проговорил Денис. — Когда чувства переполняют меня, я предпочитаю не сплетничать, а петь.

Достойный ответ! Арилье прикусил язык, а девушка перестала созерцать флюгер на остроконечной крыше одной из башен и снизошла до Дениса. Одарила его благосклонной улыбкой. Двусмысленной — без всяких обещаний, но не настолько холодной, чтобы убить всякую надежду.

«Интересно, куда меня поселят? — внезапно подумал Денис. — В казарму? В комнату для прислуги? Или найдут уютное помещеньице где-нибудь под лестницей, рядом со шваброй?»

До сих пор подобные мысли почему-то не посещали его. Все шло хорошо, гладко. Даже слишком гладко.

Возможно, в этом также содержалась часть магии Морана Джурича (или Джурича Морана?). Моран снабжал своих «экстремальных туристов» некоей толикой харизмы, так что любая легенда, какую только способны изобрести о себе путешественники по мирам, будет встречена аборигенами с готовностью и без тени сомнений. Другое дело, что после первого успеха эту легенду, очевидно, приходится поддерживать уже не вымышленными, а реальными свершениями. И Денису необходимо вспомнить как можно больше стихотворений о любви и войне, если он не хочет опозориться в качестве менестреля.

Он собрался с духом и спросил:

— Ты, случайно, не знаешь, где я буду жить?

— Если ты не возражаешь, — ответил Арилье, — то вместе со мной. Замковые воины занимают комнаты, расположенные во внутренней стене, — он указал на толстую стену, мимо которой они сейчас ехали, — и селятся обычно по двое или по трое. Мой напарник погиб в прошлом месяце.

— Угу, — сказал Денис.

Мама никогда не позволяла брать вещи, оставшиеся после покойников. Видела в этом дурную примету. «Судьба может перейти вместе с вещами, — говорила она, вздрагивая. — Даже и не прикасайся. Ты ведь не знаешь, как было на самом деле. Может быть, он все это проклял перед смертью».

Когда Денис учился в пятом классе, его сосед по парте утонул. Купался летом в речке и попал в омут. Мама этого одноклассника пришла к ребятам, чтобы раздать игрушки и книги сына. Почему-то ей так хотелось. Денис взял самосвал. Ему совершенно не нужен был самосвал, но в тот момент Денису, как и другим ребятам, казалось, что он делает очень хорошее дело: старается сберечь память о погибшем мальчике.

Однако Денисина мать заставила выбросить самосвал на помойку. Нельзя брать вещи от покойника. Нельзя и все тут.

— Я буду очень рад занять место твоего прежнего соседа, — серьезно сказал Денис.

Арилье удивленно поднял бровь:

— Рад?

— Странное слово, — спохватился Денис. — Я хотел сказать: для меня это было бы честью… — Патетическая фраза далась ему с трудом.

Денис снова подумал о своем однокласснике. Он даже лица его не мог вспомнить. Просто мальчишка.

Комната оказалась небольшой, каменные стены закрыты гобеленами, на полу солома, из всей мебели — две широкие лавки, застеленные старыми звериными шкурами и лоскутными одеялами. На полу — большой медный кувшин с мятыми боками: очевидно, этой посуде немало пришлось пережить на своем веку.

Несмотря на простоту обстановки, комната сразу же понравилась Денису.

Ужасно понравилась. Он как будто вернулся домой после долгого путешествия.

Арилье с радостным стоном повалился на лавку, заложил руки за голову. Денис сел на другой, вытянул ноги.

— Как здесь хорошо!

— Еще бы! — не поворачивая головы, отозвался Арилье. — Нужно только найти порядочное место для твоей лютни, чтобы она не пострадала. Зимой здесь бывает немного сыро. Лучше всего раздобыть сундучок или плотный чехол, такой, чтобы не пропускал влагу.

— Угу, — пробормотал Денис.

Арилье почти сразу заснул, а Денис неожиданно понял, что совершенно не хочет спать. Должно быть, ухитрился каким-то образом выспаться, пока впадал в забытье, качаясь в седле.

Итак, Денис Мандрусов, осьмнадцати лет от роду, в попытках скрыться от армейского призыва отправился в далекое экзотическое путешествие — и первым же делом угодил аккурат на военную службу. Интересно, все дары Морана Джурича так коварны?

«Я — армейский менестрель, — подумал Денис, укладываясь на жесткую лавку и подсовывая под голову свернутый плащ. — Мама была бы довольна».

Одно время мама носилась с идеей отдать Денечку в музыкальную школу. «Если ты научишься играть на трубе, — говорила она, озабоченно морща брови, — то в армии будешь играть в оркестре. Это безопасно».

Но Денечка так и не осилил музыкальную школу, и мама не без разочарования вынуждена была признать: ей придется искать другие пути для спасения отпрыска.

Что ж, она их нашла.

И теперь он фактически играет в оркестре.

Денису вдруг стало жарко. А если в замке есть еще музыканты? Не самозваные, а самые настоящие? Судя по размерам строения, у госпожи Гонэл обширный двор. Наверняка имеются и лютнисты, и арфисты, и вокалисты. И на скрипочке кто-нибудь пиликает. И все они профессионалы, так что в самом скором времени Денису грозит позорное разоблачение. Тут даже магические дары Морана вряд ли спасут.

С другой стороны, он всегда может сказать, что к армейскому менестрелю — другие требования. Армейский менестрель не обязан быть виртуозом по части музыки, с него довольно и хорошего знания всяких воодушевляющих текстов. «Певец во стане русских воинов» Жуковского был бы сейчас кстати, но Денис помнил только одну строфу. В шестом классе эта строфа составляла содержание диктанта, повлиявшего на годовую оценку по русскому. Она врезалась в память и прочно застряла там.

Вот уж никогда бы Денис не подумал, что это ему когда-то пригодится!

«Зачем мне вся эта литература? — вздыхал он, с ненавистью глядя на распухшую, растрепанную книгу, где не осталось ни одного портрета без вивисекции: усы, рога, синяки вокруг глаз, выбитые зубы, — бедные русские писатели и поэты были превращены в шайку передравшихся мелких уголовников. — Вот объясни ты мне, где и когда человеку может понадобиться литература?»

«Учись, Денечка, — вздыхала мама. — Ты должен получить хороший аттестат».

«На школьные аттестаты уже давно никто не смотрит», — возражал Денис.

«Это только так говорится, а на самом деле они проверяют и школьные оценки». — Мама никогда не верила нововведениям.

Денис вздохнул, продолжая исследовать скудные закоулки своих школьных познаний. Немножко «Василия Теркина». Чуток из фронтовой поэзии. Правда, там упоминаются танки, субмарины и дороги Смоленщины. Ничем не лучше лафетов и французов.

Денис понежился еще немного, а потом ему стало скучно, и он выбрался наружу, оставив Арилье безмятежно созерцать какие-то прекрасные сны.

Денис постоял снаружи, внимательно оглядываясь и запоминая приметы, чтобы потом можно было без трудов вернуться обратно. Ему даже представить себе было жутко, что случится, если он заблудится. Спрашивать здешних обитателей — мол, где квартирует Арилье? — очень не хотелось. Засмеют чего доброго. А тыкаться до глубокой ночи по чужим комнатам людям на смех — того хуже.

Пятая дверь, считая от круглой башни. Флюгер в виде летящей птицы с распростертыми крыльями. На всякий случай Денис еще сосчитал шаги — от башни до двери. Прямо Раскольников.

Поневоле вспомнился дом старухи процентщицы — а вслед за тем и Моран Джурич.

«Моран, не подведи!» — взмолился Денис.

И тут, словно одна лишь мысль о Моране обладала волшебным свойством вызывать чудесные явления, перед Денисом предстала его подруга-воительница, сводная сестра изгнанника, как она себя называла.

Денис сперва увидел ее зеленые раскосые глаза и длинные черные косицы у висков, поэтому и узнал. Если бы он в первую очередь посмотрел на ее платье, то вряд ли догадался бы о том, кто эта важная дама.

Девушка избавилась от мужского наряда, сняла перевязь и пояс с кинжалами. Теперь на ней было пышное длинное платье, украшенное связками жемчужных нитей. Длинные бусы свободно свисали вдоль юбки. Во время ходьбы они причудливо извивались, как живые.

Шелковая палевая ткань оттеняла смугло-бледную кожу девушки и ее смоляные волосы. На голове у нее был тонкий золотой обруч с легкой прозрачной фатой.

Заметив, какое впечатление произвели эти перемены на Дениса, девушка не удержалась от улыбки.

— Удивлен?

— Ты… поразительная! — вырвалось у него. — Это так красиво!

— Я или платье? — уточнила девушка и повела плечом, заставив жемчужные нити колыхаться.

— Ты… — ответил он, дурея от собственной храбрости.

Она взяла его за руку.

— Ты поселился с Арилье?

— А что? — Денис насторожился.

Она фыркнула, на миг вновь напомнив ему ту, с которой он ночевал под звездами.

— Ничего. Арилье — бедовый. Даже для эльфа. Учти это, когда он предложит тебе пуститься в какие-нибудь приключения.

— Для эльфа? — переспросил Денис. — Ты хочешь сказать…

— Перестань! — бесцеремонно перебила она. — Не притворяйся, будто ничего не заметил. Ты ведь с самого начала понял, что отряд состоит из людей и эльфов. Мы окончательно объединились два столетия назад, когда Серая Граница сдвинулась с места и поползла к нам, а тролли стали наседать все более нагло на всем ее протяжении.

— Высокие и низкорослые, — пробормотал Денис. — Ну разумеется. Я ведь сразу так и подумал: два разных народа.

— Мы и есть два разных народа, — подтвердила девушка.

— Да, но не до такой же степени!.. — Денис вздохнул. Приходится принимать вещи такими, какие они есть. Менестрель-человек во стане эльфийских воинов. Странно, что его еще не высмеяли.

Неожиданная мысль посетила Дениса, и он с новым изумлением воззрился на свою собеседницу.

— Но ведь ты — сестра Морана, а он тролль.

— Моран — из рода Мастеров, — высокомерно отозвалась девушка. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь «тролль»?

— А что имела в виду та фэйри, Ратхис, когда говорила, что Моран — тролль? — вопросом на вопрос ответил Денис.

— Ты разговаривал с фэйри?

— Ее зовут Ратхис, — повторил Денис.

— Как можно доверять фэйри! — Девушка покачала головой. — Тебе еще многому предстоит научиться, человек, если ты хочешь жить в наших землях. Ратхис — болтушка. Ее любимое занятие — морочить голову. Да она запросто наговорит гору пустяков любому, кто согласится ее слушать.

— Ну, я так и понял, — сказал Денис, желая угодить своей подруге. — Однако Моран…

— Если ты хочешь сохранить здесь добрые отношения, забудь о Моране! — прошептала девушка.

— Ты ведь его сестра!

— Сводная.

— Но ты — не троллиха?

Денис едва не расхохотался, увидев, какое лицо сделалось у его приятельницы.

Зеленые глаза эльфийской девы вспыхнули поистине дьявольским огнем, губы изогнулись в сердитой гримаске, на острых скулах проступил румянец.

— Я — придворная дама защитницы Гонэл, — негромко произнесла она. — Я — воин твердыни. Если ты считаешь, что мой рост…

Денис запоздало вспомнил о том, что говорил ему Роселидис об отношении безымянной девушки к своему чересчур высокому росту.

— Ты — самая красивая женщина, какую я когда-либо встречал, — заверил он. — И я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о своем росте.

Она доверчиво улыбнулась. Ее гнев как рукой сняло.

— Идем, — сказала она, — я покажу тебе замок. Ты должен поскорее увидеть его. Я сразу поняла, что ты — деревенщина. Ну, не стой же с разинутым ртом. У тебя глупый вид, а я не хочу, чтобы здесь тебя принимали за дурака.