Новобранец

Глава одиннадцатая

Денису не хотелось видеться с Арилье. По крайней мере, некоторое время. Что-то произошло между друзьями, что следовало осмыслить и пережить. И желательно в одиночку. Денис чувствовал, что может не выдержать: возьмет да расскажет обо всем первому встречному, просто чтобы не держать в себе. Вся эта история с двумя обликами фэйри и с бедным влюбленным Броэреком почему-то не давала юноше покоя. Мысленно он ставил на место Броэрека себя самого: простой парень, сдуру влюбившийся в нечеловеческое существо, в десятки раз более могущественное, нежели он сам! Есть о чем призадуматься.

«Глупости, — пытался уговаривать себя Денис. — Броэрек — типичный неудачник, а я — нет».

Но почему, собственно, Денис — не неудачник? Что говорит в пользу такого утверждения? Он быстро перебрал в мыслях все обстоятельства своей жизни. Ну и что в них удачного? Самая обычная жизнь. Отдельная квартира. Мама считает, что это — «повезло». Могло быть хуже. Иногда она перечисляла — что именно могло быть хуже, но Денису все это представлялось несущественным. Например, у Дениса не было отца.

Папа имел лишь одно воплощение — конверт с деньгами. Мама всегда демонстративно шлепала этот конверт на стол, глаза у нее при этом были покрасневшие, лицо слегка опухшее. «Вот и все, на что он способен». И добро бы эти деньги уходили на что-то интересное! Нет, обычно мама просто на всю сумму покупала одежду для Дениса — по своему выбору. То есть — ужасную.

Мамацентричная вселенная была узкой, тесной, полной ненужного хлама.

Единственное, в чем Денису действительно крупно повезло, — это агентство «экстремального туризма». Если только можно считать везением военную службу с отчетливой перспективой грядущего сражения с троллиной армией.

«Броэрек — неудачник, а я — нет», — повторил Денис сам себе. Эта мантра почему-то возымела усыпляющее действие. Очевидно, Денис слишком устал — от обилия впечатлений и, главное, от слишком интенсивных попыток размышлять и анализировать увиденное. Он и сам не заметил, как сон сморил его.

Спал же юный воин там, где обычно люди из замка Гонэл искали уединения, то есть — в саду, неподалеку от фонтана.

Мама бы, наверное, ужаснулась, увидев, с какой непринужденностью ее сын растянулся на голой земле. Как бродяга какой-нибудь!

Интересно, сквозь сон думал Денис и улыбался, каким видится маме это «экстремальное путешествие»? Чем-то вроде плавания на комфортабельном лайнере? Завтрак в каюту, черный стюард в белом кителе?

Журчанье струй убаюкивало, возвращало в душу покой. До ночного дежурства оставалось еще время — часа два или три. И Денис безмятежно погрузился в забытье.

Сперва оно действительно было блаженным: очевидно, эмоциональные ресурсы Дениса, изначально не слишком богатые, были истощены, и он пополнял запасы; но затем Некто или Нечто (что бы там ни заведовало внутренней жизнью Дениса) «решило», что парень достаточно восстановился для новых переживаний, и послало ему тревожный сон.

Он увидел свою безымянную деву.

Сейчас Денис уже не сомневался в том, что она обладает невероятным могуществом, превышающим даже эльфийское, но могущество это подавлено некоей враждебной силой и коснеет в забвении самого себя.

Почему-то именно сейчас, когда безымянная эльфийская воительница предстала ему в состоянии крайнего унижения, это могущество сделалось очевидным — гораздо очевиднее, нежели прежде, пока она оставалась веселой и надменной, любящей говорить многозначительными загадками.

Ее одежды истрепались, платье превратилось в лохмотья, да и волосы выглядели не лучше: спутанные, в колтунах, с запутавшимися в прядях репьями, они свисали ей на лицо, и она даже не поднимала руки, чтобы убрать их. Обветренные губы растрескались. Она стояла посреди цветущего сада — казалось, в двух шагах от спящего Дениса и вместе с тем в каком-то ином мире. Пышные цветы, роскошь зелени — все это было исполнено преступного равнодушия к судьбе эльфийской девы. Она одна, воплощенное страдание, казалась здесь живой, а все прочее, несмотря на свою очевидную красоту, выглядело мертвым, как бы грубо намалеванном на холсте.

И как обычно рядом с эльфийкой появился Адальгер — ослепительно прекрасный, в синем плаще до пят, с лютней через плечо. Он выступил из-за деревьев, и в первое мгновение девушка вздрогнула и отпрянула, но затем безразличие разлилось по ее лицу. Она как будто смирилась со своей участью.

— Ты!.. — прошептал Адальгер.

Его приглушенный голос, казалось, наполнил весь сад, и все листья на кустах затрепетали от этого звука.

Девушка опустила веки.

— Смотреть на меня! — зашипел менестрель. — Смотреть!..

Но она не подчинилась. Денис, бесконечно далекий от нее в своем сне, любовался смелой линией ее ресниц, лежащих на щеке. И тогда Адальгер сильно ударил ее рукой в перчатке по щеке.

Она лишь закусила губы, но ничем больше не выдала своих чувств. Почему она не смела взглянуть ему в глаза?

Почему не кричала, не убегала, не давала, наконец, отпора? Денис не знал — не мог знать; но в то же время ощущал некую глубинную закономерность во всех этих событиях, на первый взгляд совершенно абсурдных. «Так надо».

Почему — надо? Кто решил, что — надо? Пока что он не знал.

В руках Адальгера появилась веревка.

— Так и будешь молчать?

Он набросил петлю на ее руки и привязал к дереву. Свободным концом веревки он ударил ее по плечам. Платье, и без того ветхое, буквально рассыпалось от этого удара. На бледной коже девушки проступил красный след.

Но она по-прежнему молчала.

— И это — благодарность? — свистящим шепотом вопрошал Адальгер. — За все, что мы для тебя сделали? Ты — моя! По всем законам, по любому обычаю, ты — моя. Вспомни, что с тобой было. Вспомни, кем ты была, пока я не вывел тебя оттуда. Помнишь?

Она вздрогнула и впервые за все это время посмотрела Адальгеру в глаза.

— Да, — шевельнулись разбитые губы.

Он отступил, выпустил веревку.

— Ты помнишь? Помнишь, чем я пожертвовал ради тебя? Скажи, что помнишь!

Она молчала. Теперь она смотрела не на Адальгера, а на розу за его плечом. Он несколько раз нервно оборачивался, чтобы понять, что она так пристально разглядывает, но так этого и не понял.

— Где же твоя благодарность? — прошептал Адальгер.

Она опять закрыла глаза и даже не дрогнула, когда он вновь хлестнул ее по обнаженным плечам.

— Я буду бить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь… покуда ты не прекратишь быть высокомерной мерзавкой… Я твой хозяин, и ты признаешь это.

Ответа не последовало. Адальгер тяжело перевел дыхание. Дрожь била его, темные пятна пота выступили на спине. Веревка подергивалась в его опущенной руке.

И тут связанная девушка подняла голову и тихо окликнула:

— Денис!..

— Денис! — повторял женский голос. — Да проснись же ты, ленивое животное.

Он открыл глаза. Кругом царил сумрак. В густой синеве еле слышно журчал фонтан, наполняя ночь прелестным волшебством. Сколько же он проспал? Должно быть, пора уже заступать на дежурство.

Перед ним на корточках сидела Эвремар, «мрачная эльфийская вдова», как в худую минуту заглазно обозвал ее Денис.

Сейчас юноша искренне обрадовался ей.

— Ой! — сказал он, подскакивая на земле, точно его ужалили. — Эвремар!

— Можно подумать, ты мне рад, — прищурилась она.

— Можешь не думать, — беззлобно огрызнулся он. — Дело твое.

— Ага, — сказала она. — Ты сегодня опять в паре со мной.

— Естественно, — не без яда произнес Денис.

Она подняла бровь. Удивительно красивая густая округлая бровь.

— Откуда такая ирония?

— Оттуда… — Он вздохнул. — Пока мы с тобой на стене, как два одиноких бизона, будем наблюдать за перемещениями клубков серой пакости на границе, кое-кто… мгм… кто был моим напарником, да… этот самый Кое-Кто будет кувыркаться в постели с Кое-Кем.

— Ты говоришь о любви между Арилье и Этгивой? — переспросила Эвремар.

— Ну вот почему обязательно нужно преподносить все так примитивно! — воскликнул Денис.

— Потому что в этом нет ничего сложного. Когда Веньо был жив, его друзья тоже подменяли его на дежурствах, чтобы он мог провести время со мной.

Она произнесла это таким спокойным, даже небрежным тоном, что у Дениса вдруг защемило сердце. Он неловко обнял Эвремар и прижал к себе.

— Ну, — сказал он, — все будет хорошо.

Она засмеялась и поцеловала его в макушку.

— Конечно… Ты проснулся?

— Кажется, да. Очень тяжелый сон снился. И спал крепко.

Внезапно эльфийка насторожилась.

— Тише…

Денис прислушался. Ничего. Он вопросительно глянул на Эвремар. Она не увидела, но почувствовала его взгляд.

— Голоса, — прошептала она. — Подойдем ближе, посмотрим.

— Зачем? — Он пожал плечами. — Наверняка еще какая-нибудь парочка влюбленных. Здесь ими все кишит. Куда ни плюнь, попадешь в целующихся.

Вместо ответа Эвремар сжала его руку. Ее пальцы были сильными и холодными.

Эльфийка неслышно двинулась вперед. Денис прикусил губу: странно признаться, но больше всего на свете он боялся сейчас оказаться в глупой ситуации. Кого, спрашивается, они тут выслеживают? Какие враги могли оказаться в самом центре замка? Тем не менее Денис подчинился своей напарнице, слепо копируя каждое ее движение. Она кралась, прячась за кустами, — он тоже. Она замирала — он тоже.

Неожиданно он понял, что Эвремар все-таки права: здесь явно происходило что-то неладное. Дело было не в произносимых кем-то словах — их Денис пока что разобрать не мог, — а в интонации приглушенного голоса, звучавшего в саду.

Еще несколько осторожных переходов, и перед напарниками явилась озаренная луной беседка, перед которой росло стройное деревце, похожее на рябину. К стволу этого деревца была привязана полуобнаженная женщина. Кровь стекала по ее рукам и плечам. Мужчина в развевающемся плаще расхаживал перед ней — пять шагов вправо, пять влево, — и говорил еле слышно. Он прекращал свои шипящие речи только для того, чтобы ударить ее.

Денис содрогнулся всем телом. Эвремар угадала его состояние, потому что в этот самый миг повернулась к нему и кивнула.

Он подобрался к эльфийке поближе.

— Я видел это во сне, — прошептал он ей на ухо. — Точь-в-точь.

— Кто это? — так же тихо спросила она. — Ты разглядел его?

— Адальгер. Менестрель.

Эвремар покачала головой.

— Нет, ты ошибся. Совсем другое лицо.

— Во сне это был Адальгер, — настаивал Денис. — Неважно, как он выглядит сейчас. Это был он.

Эвремар безмолвно сняла с плеча лук.

Залитая лунным светом, стремительно она поднялась и выпрямилась в полный рост. Наверное, так выглядит богиня смерти, подумал Денис. Сердце у него то замирало, то ухало — от восхищения.

Эвремар выпустила стрелу.

В то же мгновение Адальгер вдруг споткнулся и рухнул на землю. Стрела, изящная и хищная, торчала в его спине и трепетала, как живая.

Эльфийка бросилась к нему. Денис запутался в кустах и, страдая от собственной неловкости, ломился следом за своей напарницей.

«А вдруг она его убила?» — подумал Денис. Мысль о смерти негодяя, кем бы он ни оказался, его совершенно не пугала, а вот невозможность узнать правду почему-то страшила почти до обморочного состояния.

— Держи! — Эвремар бросила Денису кинжал.

Он едва успел поймать: еще немного, и рукоятка стукнула бы его по лбу.

— Эй, слушай, я тебе все-таки не… — начал было Денис возмущенно, однако Эвремар не обратила на это никакого внимания. Она была занята другим: подстреленным ею человеком. Он вовсе не был убит, как опасался Денис. Более того, казалось, стрела эльфийки не причинила ему ни малейшего ущерба.

Адальгер лишь миг лежал лицом вниз на земле. Затем он вскрикнул, вскочил на ноги и, как был со стрелой, набросился на Эвремар. В руке менестреля сверкал длинный тонкий меч. Эвремар отбросила лук. Свой нож она отдала Денису и теперь оказалась совершенно безоружной. Ей оставалось лишь уворачиваться, ускользать и ждать, пока Адальгер — если только это действительно был он, — совершит какую-нибудь ошибку, которой можно было бы воспользоваться.

В детстве истории о спасении разного рода несчастных принцесс представлялись Денису сопливыми и скучными. В возрасте десяти-одиннадцати лет он поневоле представлял на месте плененной красавицы кого-нибудь из одноклассниц и безмолвно содрогался от ужаса. Девочки были более крупными, чем мальчики, отличались вредным нравом, сбивались в стайки охотящихся хищников, обзывались и при этом еще и были любимицами учителей. В основном, конечно, благодаря аккуратным тетрадкам и всяким красивым наклеечкам, которые они лепили куда ни попадя: на обложки учебников, на дневники, на авторучки и проч.

Спаси такую, а она только обзовется и уйдет с подружкой хихикать над тем, какой ты дурак.

Лет через пять подобные же сцены обрели некое идеальное звучание. В них даже появились намеки на эротичность.

В реальности выяснилось, что самое трудное — перепилить ножом веревку, потому что развязать пленницу оказалось невозможно, слишком тугой узел. Денис весь вспотел, пока справился с работой.

Оказавшись без опоры, девушка рухнула прямо в объятия своего спасителя. Денис не удержался на ногах и вместе с пленницей повалился на землю. Вдобавок еще и стукнулся затылком. Хорошо, что нож успел отбросить в сторону. Не хватало вдобавок ко всему на лезвие напороться.

Он собрался с силами и высвободился из-под тяжкого груза. С облегчением перевел дыхание.

И тут спасенная красавица безмолвно набросилась на него. Он ощутил, как ее пальцы, скользкие от крови, впиваются ему в горло.

— Черт! — завопил Денис придушенно. — Эвремар! На помощь!

Кинжал скучно поблескивал приблизительно в метре от сражающихся. Главное — чтобы девица до него не дотянулась. Потому что она, судя по ее поведению, только об этом и мечтает, что пырнуть своего спасителя. Что до Дениса, то он никого бить ножом не намеревается. Пока. Если его вынудят — тогда, возможно…

Все эти мысли вспыхивали и гасли в его мозгу бессвязно, без всякой системы, в коротких паузах, пока он делал вдох-выдох. Все остальное время Денис был целиком и полностью поглощен отчаянной борьбой за собственную жизнь.

Несколько раз полуобнаженная, окровавленная фурия отпускала горло жертвы, но лишь затем, чтобы схватить его с удвоенной злобой. Денис потратил слишком много сил, пытаясь разжать ее пальцы. Он чувствовал, что необратимо слабеет, и начал брыкаться, как девчонка.

Несколько раз он заехал своей мучительнице по колену, потом выпустил ее руку и — была не была! — уже теряя сознание, из сердцевины сгущающегося сумрака, — отчаянно треснул ее кулаком по груди.

Женщина глухо закричала, широко раскрыв рот. Ее пересохшие губы лопнули, кровь потекла по подбородку. Хватка ослабла.

Денис вырвался и, не давая ей передохнуть, ударил снова — на сей раз по голове и со всей дури. Сколько еще оставалось сил — все вложил в этот последний удар.

Женщина надломилась и упала к его ногам. Денис потер шею, без всякой надежды избавиться от отвратительных лиловых синяков (наверняка теперь останутся надолго, и Арилье будет дразниться, что это засосы!)

Его шатало. Несколько раз он плюнул. В горле пересохло. И вообще там все горело, как будто раскаленным песком насыпали.

— Черт! Черт!

Он топнул ногой и скривился: болью отдалось где-то в глубине тела.

Женщина по-прежнему неподвижно лежала на земле.

Денис подобрал кинжал. Он видел, что Эвремар приходится туго, и поторопился к ней. Жаль, что он так и не научился стрелять из лука. Сейчас подстрелил бы негодяя — и дело с концом… А так Денис с большей вероятностью угодит в какое-нибудь дерево. Или вообще попадет в Эвремар. По закону вредности — запросто.

Эвремар пригнулась. Меч Адальгера просвистел у нее над головой. Стрела над правой лопаткой менестреля так и плясала, но он как будто не замечал ее.

Денис хрипло закричал:

— Эй! Ты!

Адальгер развернулся к нему. Его красивое лицо сияло, глаза излучали спокойное тепло, губы уверенно улыбались.

— Хочешь? — спросил Адальгер, рассматривая Дениса, в крови, грязного. — Тебе этого хочется, мальчик?

Клинок коснулся денисиного подбородка. Денис отпрянул, нырнул под руку Адальгера и ударил его головой в живот. Адальгер качнулся назад, затем выпрямился и сделал выпад. Денис увернулся, бросился на землю. Клинок высек искры о камешек совсем рядом с Денисом. Второй удар, такой стремительный, что Денис даже не успел его заметить, зацепил Денису правую руку, третий распорол кожу на бедре.

Адальгер вполголоса засмеялся.

Денису казалось, что он теперь — посреди пылающего костра. Горело не только горло, горела вся кожа. В штанах было сыро — ощущение стыдное и на редкость противное, хоть он и знал, что это кровь. И тут Адальгер чуть откинулся назад и замер, как будто нарочно подставляясь. Денис больше не ждал. Ломая все оставшиеся барьеры, не думая и не сожалея, он выбросил вперед левую руку с ножом и вонзил клинок в живот противника.

Адальгер беззвучно закричал и рванулся в сторону.

Эвремар, схватившая Адальгера сзади, не ожидала такого резкого движения. Она по-прежнему держала его за одежду и теперь, когда Адальгер повалился набок, синий плащ менестреля остался у нее в руках.

Мгновение Денис смотрел на свою напарницу. В его глазах был упрек, в ее — усталость. И вдруг Дениса охватило странное ликование, почти эйфория. Такого он не испытывал еще никогда. Мгновением позже он понял, что это было: просто быстрый обмен взглядами с другом над телом поверженного врага.

— Он… еще жив? — просипел Денис.

Отбросив ненужную тряпку, Эвремар наклонилась над упавшим человеком, посмотрела ему в лицо.

Денис увидел, как эльфийка вздрогнула, но не сразу понял, почему.

В лунном свете перед Эвремар лежал незнакомец.

— Какого чер… — начал было Денис.

Эвремар коротко качнула головой.

— Иди к ней! Быстро! — приказала эльфийка. — Если он изменился, то и она… Быстрей!

Денис ничего не понял, кроме одного: нужно поскорее вернуться к пленнице и разобраться, что там с ней происходит. Может быть, она умерла. Или удрала. Или во что-нибудь превратилась. Нынешней ночью ни в чем нельзя быть уверенным.

Ни в чем, кроме одного: они с Эвремар — напарники, лучшие друзья. Вдвоем против зла всего мира.

Девушка, однако, ни во что не превратилась и по-прежнему без сознания лежала на земле. Теперь черты ее лица смягчились, и Денис вновь узнавал в ней свою безымянную подругу.

— Кто же ты такая? — прошептал он, наклоняясь над ее лицом.

Девушка пошевелилась.

— Я не злюсь, не думай, — обратился он к ней.

Она вздохнула, провела языком по окровавленным губам.

Пить хочет, мелькнуло у Дениса.

Он поискал, во что бы набрать воды, ничего не обнаружил и решил донести в горстях. Тащить освобожденную пленницу до реки у него явно не достанет сил.

Он сказал, не заботясь о том, понимает ли она:

— Я сейчас.

И, приволакивая раненую ногу, как мог быстро поскакал к берегу.

Речка бежала мимо нависших кустов, мимо стриженых газончиков, — всецело поглощенная своей собственной жизнью, ну просто ужасно занятая. Какое ей дело до Дениса и его переживаний? У нее такая важная задача: скакать над пестрыми камушками и дробить лунный свет.

Денис спустился в воду, морщась от холода. И вдруг заметил вещь, которая очень бы ему помогла: на перекате застряла какая-то штука, вроде круглой чашки или кувшинчика с очень коротеньким горлом. Сосуд, в общем.

— Ура, — шепотом сказал Денис.

Речка отозвалась шумным всплеском. Кувшинчик покачнулся, готовясь оторваться и поплыть дальше. Разбрызгивая холоднющую воду, Денис побрел к перекату. Он торопился, раскачивался на ходу и широко размахивал руками. Еще пара шагов — и Денис схватил кувшинчик.

— Отлично.

Он сунул сосудик под воду. Но ничего не вышло — горлышко кувшина оказалось запечатанным. Денис нахмурился, сковырнул ногтями восковую пробку. Сунул палец глубже и вдруг нащупал кусочек жесткой кожи.

— Ну ничего себе… — сказал Денис. Он поднапрягся, пытаясь подцепить эту штуку и извлечь ее наружу, но у него ничего не получалось.

Весь мокрый, он выбрался на берег. Попрыгал, чтобы восстановить кровообращение в оледеневших ногах. Ступни стало покалывать.

Прихрамывая, он потащился обратно. На краткий страшный миг ему показалось, что он заблудился, местность внезапно предстала совершенно незнакомой. Это напоминало жуткий сон. Денис стиснул зубы, зажмурился, а когда открыл глаза, все вновь вернулось на прежние места: кусты, беседка чуть вдали, речка за спиной, газончики.

Эвремар возникла рядом бесшумно, как индеец. Денис даже вздрогнул, когда эльфийка сказала:

— Нужна веревка.

— Я там бросил… — Денис показал подбородком в сторону дерева. — Он что, жив?

— Жив… и, возможно, опасен. Подожди.

Эвремар скользнула прочь, а Денис с кувшинчиком поковылял дальше.

Пленница уже очнулась и теперь сидела, скрестив ноги и выпрямившись. Она смотрела прямо перед собой.

Денис плюхнулся рядом с ней.

— Тебе получше? — спросил он.

Она не ответила. Молча шевелила пальцами, то сжимая их в кулак, то разжимая. Где-то Денис уже видел это нервное движение. Совсем недавно… У какого-то другого человека. Странные вещи творятся в подлунном мире.

Вернулась Эвремар, спокойная, деловитая.

Денис поднял голову, показал ей, чтобы садилась рядом, и подал кувшинчик.

— Нужны деликатные и ловкие женские пальчики, — сообщил Денис.

Эвремар взяла маленький сосудик, повертела на ладони.

— Что это такое?

— Понятия не имею. Нашел в реке. Там внутри какая-то штука, а мне не вытащить.

— Ясно.

Эвремар положила кувшинчик на землю и рукояткой кинжала разбила его. Среди черепков действительно обнаружился кусочек кожи, исчирканный письменами. Ни Денис, ни Эвремар читать не умели, поэтому они только переглянулись и пожали плечами.

Луна озаряла их с беспощадной яркостью: двое воинов, опаздывающих на дежурство, безмолвная полуобнаженная женщина рядом с ними, разбитый кувшин и какое-то письмо, которое ни один из них не в состоянии понять.

«По-моему, мы выглядим глупо, — подумал Денис. — Но все равно ужасно здорово».

Эвремар сказала:

— Это нужно показать защитнице Гонэл.

— Ага, — обрадовался Денис. Наконец-то принято некое решение! — Вот ты и покажи.

— Нет, — покачала головой Эвремар.

Денис застыл.

— Как это? — пробормотал он.

— Пойдешь ты, — сказала Эвремар. — Я останусь с этими, — она кивнула на обоих пленников.

— Послушай, Эвремар… Ну… — сказал Денис. — Как-то неудобно.

Эльфийка устремила на него взгляд ледяных глаз.

— Что именно неудобно?

— Ну, Гонэл сейчас спит…

— Разбудишь. Дело важное.

— Ну, она… как бы это точнее… Ну, она ведь женщина, — отважился Денис.

— Здесь творились нехорошие вещи, — отозвалась, помолчав, Эвремар. — Ты сам видел. Я эльфийка. Мне проще противиться этому. — Она показала на связанного человека, окровавленного, скорчившегося на земле — не то от боли, не то потому, что Эвремар неудобно его связала. — Кем бы он ни был, меня ему не одолеть. А ты…

— Знаю, — оборвал Денис. — Можешь не заканчивать, сам знаю, сто раз слышал. Я человек, я слаб и падок на соблазны. У меня есть свобода выбора, я могу выбрать зло вместо добра, бла-бла-бла, в общем — я пошел. Вломлюсь в спальню к хозяйке замка и застану ее в кроватке тепленькой. И если она после этого не повесит меня на стене в назидание всем прочим, то…

— Бла-бла-бла, — сказала Эвремар. — Хватит молоть языком, ступай уж.

Денис медленно поднимался по лестнице. С каждой ступенькой нога болела все сильнее. Возможно, склонность людей поддаваться соблазнам и идти на поводу у зла сильно преувеличена. Не исключено, что это свойство людей вообще было придумано эльфами — специально для того, чтобы им самим не подниматься среди ночи по крутым лестницам на самый верхний этаж башни.

Минуя оружейный склад, Денис начал рисовать в уме следующую заманчивую картину. Положим, он добредет до среднего этажа — ну, если не рухнет по дороге. Дверей там нет, можно будет просто ввалиться к прекрасным фрейлинам, схватиться руками за занавеси, которые заменяют им стены, и рухнуть на пол. Вместе с тряпками. Тряпки необходимы, потому что они белые и кровь на них будет лучше заметна.

Поднимется суета. Разбуженные эльфийки, полуобнаженные, дивные, как ангелы, будут суетиться вокруг раненого воина, подавать ему воду, молоко, всякие сладости, перевяжут ему плечо и ногу, приложат лед к распухшему горлу… Положат на мягкую постель.

И какая-нибудь из них сжалится над бедным юношей, выслушает его горячечный бред о том, что ему необходимо срочно встретиться с защитницей. Она поверит, все поймет и незамедлительно отправится к госпоже Гонэл. Сама. Избавив Дениса от неловких ситуаций и от кошмарной необходимости карабкаться еще на один этаж.

А уж госпожа Гонэл самолично спустится к Денису. Одетая и готовая для разговора.

Да, все-таки Эвремар права. Слаб человек и склонен поддаваться соблазну. Особенно такому соблазнительному.

Денис постоял немного у покоев фрейлин, поскрежетал зубами, а потом схватился рукой за стену и медленно, точно улитка, пополз выше.

Покои госпожи Гонэл никто не охранял. Защитница считала, что в ее собственном замке в этом нет необходимости. И даже зная о том, что среди ее людей завелся шпион, она не изменила прежнему обычаю.

Раньше Денис восхищался ее мужеством, а теперь проклинал его. Если бы здесь находился страж, можно было бы на него переложить необходимость вламываться в спальню к отдыхающей женщине и что-то там ей докладывать.

А вдруг она не одна?

Вдруг с ней мужчина?

Она красива, полна жизни, ей наверняка время от времени требуется брать к себе в постель какого-нибудь удалого парня… ну, так ведь все крутые тетки делают…

При мысли об этом Дениса прошиб холодный пот. Он сел на ступеньку под дверью и заплакал.

В башне все спали, и ни одна живая душа не слышала, как он всхлипывает на лестнице. Очень хорошо. Болит тут, болит там, дышать тоже больно, в душе — беспросветный ужас.

Самое время умирать.

Он повздыхал еще немного, вытер слезы и тронул дверь в слабой надежде на то, что она заперта.

Дверь тихо отворилась, и Денис оказался в комнате.

Здесь было еще темнее, чем на лестнице. В абсолютном мраке Денис сделал несколько шагов и вдруг наткнулся на что-то медное и гремучее: то были кувшин и таз для умывания, приготовленные с вечера. Вся эта предательская посуда с оглушительным грохотом повалилась на пол, попутно облив Дениса — начиная с живота и ниже.

— Мама! — закричал он, чувствуя, как в душе его лопается какая-то последняя, до предела натянутая струна.

Комната ожила, в углу затеплился огонек лампы. От этого сразу сделалось спокойнее, но Денис все равно тяжело дышал, точно загнанный зверь.

— Кто здесь? — раздался ровный голос Гонэл.

— Я, — сказал Денис. Он боялся расплакаться.

— Подойди ближе, — приказала Гонэл. — Что случилось? Да на тебе лица нет!

Он прохромал несколько шагов, и вдруг силы у него разом закончились. Голова отчаянно закружилась, ноги подкосились, и Денис упал на колени.

— Прекрати! — рассердилась Гонэл.

Он тупо подумал: «Наверное, вообразила, будто я приклоняюсь… глупо…» — и ткнулся лбом в пол.

Гонэл вихрем выскочила из постели. На ней была расстегнутая рубаха до колен, и Денис, если бы он вообще мог бы что-то сейчас видеть, имел бы полную возможность любоваться девическим бюстом владелицы замка. Но Денис не видел сейчас даже каменных плит пола у себя перед глазами.

Гонэл схватила его за плечи. Крепкие маленькие руки. На ладонях мозоли. Он повернул голову и коснулся ее руки щекой.

— Можешь встать? — спросила она.

— Попробую… а это обязательно?

К его удивлению Гонэл ответила:

— Совершенно не обязательно. Погоди-ка.

Она отошла, но тотчас же вернулась с большим мягким покрывалом. Гонэл бросила покрывало на пол и уселась, поджав ноги.

— Забирайся ко мне, — позвала она. — Держись за руку.

Денис кое-как переполз с холодных каменных плит на покрывало.

— Можешь лечь, — посоветовала Гонэл. — Что случилось? Ты ранен?

— И промок, — добавил Денис. — Сначала в реке, потом этот таз… — Он с ненавистью подумал об умывальных принадлежностях, карауливших его в темноте.

— Я принесу лампу, подожди, — сказала Гонэл.

Она держалась так, словно ничего удивительного в денисином визите не находила. Подумаешь, какой-то мокрый и окровавленный воин-человек врывается к ней посреди ночи! С кем не бывает.

Гонэл вернулась с лампой и стаканом вина.

— Выпей.

Он послушно выпил, пару раз ухнул и вдруг понял, что вот-вот заснет.

— Теперь рассказывай, что случилось.

— Записка в кувшине… — сказал Денис. — А я не умею читать, так что — вот она, для вас лично… Вы-то читать умеете? Это хорошо, потому что никого больше будить не нужно. Так Эвремар говорит. Эвремар — в саду, там еще двое пленных, и нужно скорее идти туда, пока они ее не соблазнили… Человек весьма подвержен соблазну, но это сейчас не имеет значения, потому что… Ну да, смешно признаться, но я ведь люблю ее. Ту женщину. Теперь это очевидность. Все влюбленные таковы, не только эльфы. А вы не знали?

Денис проснулся в незнакомом месте. Прежде он никогда не верил рассказам о том, как человек после ночи веселья пробуждался где-то в гостях и никак не мог сообразить, при каких же обстоятельствах здесь очутился. А вот теперь сам Денис оказался в подобной ситуации.

Большая светлая комната. Широченная кровать. Смутно припоминаемое покрывало. И никого рядом.

Денис пошевелился. Правое плечо и правая же нога ощущались как-то чуждо. Он откинул покрывало и, увидев повязки, разом все вспомнил: столкновение в ночном саду, раны, кувшинчик с запиской, нелепый визит к защитнице Гонэл посреди ночи. Интересно, что же ему теперь делать?

Денис снова натянул покрывало себе под подбородок. Действовать одной левой рукой было неудобно, но он постарался. Одно ясно: выбраться из покоев Гонэл у всех на глазах в голом виде — самое неудачное решение. Следует поднапрячь мозг и найти что-нибудь более приемлемое.

Так он и сделал — напряг мозг.

Спустя некоторое время Денис обнаружил рядом с кроватью чистую одежду: рубашку, жилет, штаны, даже сапоги. Ага, уже лучше.

Интересно, если еще немного поднатужиться — может быть, удастся наколдовать какую-нибудь фрейлину с задатками медсестрички? Такую, чтобы помогла ему одеться? Перевязал же кто-то его раны, пока он спал.

Он все еще работал над заклинанием вызова медсестрички, когда в комнате появилась госпожа Гонэл.

Денис замер.

Гонэл подошла к нему, коснулась его лба.

— Тебе лучше?

— Мне… никак не одеться, — признался Денис.

— Полежи тогда, — засмеялась она. — Ты храпишь во сне, знаешь?

— Арилье тоже так говорит. Но, по-моему, это он храпит.

— Нынче ночью здесь не было Арилье. — Она покачала головой. — Тебе все-таки лучше одеться. Во всяком случае, если ты хочешь своими глазами увидеть, чем закончится история.

Гонэл двинулась к выходу.

— Погодите! — окликнул ее Денис. — Защитница Гонэл, пожалуйста, погодите!

Она остановилась.

— Что еще?

— Что было в записке? — почти жалобно спросил Денис.

— А ты еще не догадался?

Он покачал головой, сожалея о собственной глупости.

Гонэл вздохнула:

— Шпионское донесение, Денис. Некто докладывал нашим врагам обо всем, что произошло в последнее время в замке. Об отъезде Геранна, о том, что мы с ним намерены вступить в брак… Даже о теперешней численности гарнизона, с точностью до человека. Ему предстояло проплыть по реке через весь замок — фактически, у всех на глазах, — выбраться по течению, миновать лес и рощу и в конце концов оказаться на равнине, где его подобрали бы люди врага. Ты обнаружил его по чистой и счастливой случайности. — Она чуть улыбнулась и прибавила: — Но я не верю в чистые случайности. Ты молодец.

— Ясно, — сказал Денис. — А можно прислать ко мне на помощь какую-нибудь фрейлину, ну пусть даже старушку? У меня не получается одеться одной рукой.

— Да? — хмыкнула Гонэл. — А ты пробовал?