Новая НЕистинная Пара. Часть 1

(Влад)

Виктор лично принес ее, никому не доверил такое ценное поручение. Я же старательно выбирал бутылку из обширного бара Жюста, третьего беты Хлада. Он и отвечал за этот «штаб», как и за все окрестные стаи, как и за мою охрану. Думаю, нет ничего удивительного в том, что этот волк сейчас на нижнем этаже, в одной из камер, а одаренный менталист потрошит ему мозги. Ну а мы с моей женушкой в его кабинете.

Виктор подошел и протянул заряженный инъектор. Я посмотрел на старого друга. Да, это звучит забавно… Я помню его совсем малявкой, который только-только встал на ножки. Помню его неуверенным юнцом, ведь он просто альфа, когда вокруг меня, как правило, сильные одаренные, и его комплексы, сомнения, что он не достоин своего положения. Я помню, как он называл меня отцом, как повзрослел, влюблялся и разочаровывался. Мы вместе прошли ни одну войну. Сейчас он уже дед, и язык не повернется сказать, что он мой сын. Мужчина, сейчас, почти старик. За последние пару дней оборотень постарел на десяток лет, если не больше. В волосах прибавилось седин, как и морщин на волевом лице.

Я смотрел в его глаза, и видел юнца; видел себя много лет назад. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не решился. Уже у двери все-таки проговорил:

— Я выставлю посты у лестницы и на входе в дом, тут никого не будет.

— Благодарю, — отозвался я.

Дождался щелчка замка. Еще при постройке этого здания я настоял на шумоизоляции помещений, и у кабинетов она даже лучше, чем в допросных, так что нашего общения точно никто не услышит.

Коньяк, тишина, сигара и прекрасная спящая девушка… что может быть лучше, для плодотворного вечера?

Пару жадных глотков сделал, не ощущая вкуса и аромата, хотя и мнил себя любителем напитка. Взял медицинский инъектор и шагнул к ней. Специально растягивал время, потому что как только волчица откроет глаза, оно рванет вперед, не остановить будет. Прислонил к шее, нажал, как курок спустил. Увидел, как опустела ампула тонизирующего средства.

Ее дыхание стало сбиваться уже через минуту, а через три она распахнула свои прекрасные глазки. Еще с минуту пялилась на меня, явно не узнавая.

— Проснись и пой, дорогая! — отсалютовал ей коньяком.

— Влад? — прохрипела она сонным еще голосом. — Как…? Что…? Я… Где я?

— Ну как же, — изумился я, — ты — у супруга, законного по всем статьям, заметь. Как там люди говорят? «И перед богом, и перед людьми…».

— Но…

— Но, — поднял я палец, — тебе же не интересен я, прости. Ты, должно быть, хочешь поинтересоваться, где твой…хм… спутник? Засыпали-то вы вместе, в одной постели…

— Где он?

У меня резко закончился воздух в груди, а в следующий миг я едва не рассмеялся. Такое чувство, что я оказался в дешевой драме! Этот подонок ни разу даже не намекнул на ее судьбу, а первым, чем поинтересовалась она — его шкура! Черт, это карма! Я совершил слишком много зла, так много, что отдачей мне прилетело еще при жизни!

— Это единственное, что тебя волнует сейчас?

Несколько секунд ее лицо было растерянным, пока, наконец, в ее симпатичную головку не пришло понимание, при каких обстоятельствах мы сейчас беседуем. Появился страх, а затем, как бывало всегда, страх перешел в злость. Правильно, девочка, лучший выход — это нападение. Нападай…

Она медленно поднялась, резко побледнела, едва не упала. Я, с некоторым удивлением, отметил, что желания подорваться и поддержать ее у меня не возникло.

Она прошла до бара и вцепилась в бутылку минералки. Жадно осушила, я наблюдал. А когда повернулась, ее глаза горели настоящей злобой.

— И что теперь?

— Мы поговорим, — сказал я.

— О чем?

— Дорогая, начнем с малого: почему ты решила меня предать? — потер висок. — Ничего не могу с собой поделать, мне крайне любопытно, что же тебя сподвигло на подобное действие?

— Я… тебя… ненавижу…! — разделяя слова, припечатала она.

— Серьезно? — усмехнулся я, чувствуя, как скручивает диафрагму в болезненном спазме. Метка, что б ее!

— И боюсь, — добавила она.

— А вот в это я верю, — кивнул я, проследив, как она вернулась на диван.

Инга несколько раз глубоко вздохнула, а потом заговорила.

Она перечисляла имена и даты. Имена оборотней и даты Судов. Их было много, даже, наверное, слишком, для одного судьи. И хотелось бы сказать, что я помню всех приговоренных по именам, но, конечно же, это не так. Я и четверти не вспомню… А она все говорила и говорила, смотрела с призрением, надеялась, что перечисление моих решений меня заденет? Смешно…

Маленькая, наивная, нежная малышка… Такая чистая… Никогда не думал, что скажу, что наивность — зло! Любой управленец, в любой культуре и стране, если он и правда лидер, несет с собой смерть. Вообще, любимое занятие любой аппозиции, и не только политической, это обвинять противника в кровожадности. Я просто так, навскидку, могу назвать двадцатку имен, которые при власти были героями, зато вот после стали тиранами, сатрапами и просто «кровавыми чудовищами». Я не знаю ни одного «успешного человека», который не касался бы крови. Она есть везде…

Да, сломанные судьбы, сломанные жизни, слезы, горе, боль, и все это — власть, ее часть. Я не знаю ни одной страны, где в тюрьмах не сидели бы тысячи преступников. И сколько из них сидят по навету, по случайности, из-за ошибки? Никто и никогда не узнает. И совсем неважно, какую форму управления использует государство, ошибки и кровь есть везде. Более того, о большей части преступлений обыватели никогда не узнают. Управленцы давно уже научились не экономить на СМИ и манипуляции общественным мнением, так что вместо обсуждения гибели военных или ученых, об играх политиков и разведки, простые люди будут обсуждать «звезд» и обоснованность сексуальных предпочтений определенного процента населения. Ведь рекреационный секс или драка "айдола" — вопросы куда более важные, чем продажа, скажем, национальных интересов…

Я смотрел в ее красные от слез глаза, и недоумевал… Нет, серьезно, неужели моя малышка и правда верила, что Мастер будет наказывать зверей тюрьмой? И где ее строить? Зачем мне, вообще, выделять на эту сферу деньги? Каждый оборотень знает, что если преступление действительно велико, то проще покалечить или просто убить. И расходов меньше, и остальным урок с намеком. Да, не гуманно, но и нас не миллиарды, да и пунктов Закона у нас меньше, чем в любом УК.

— … Ты даже не слышишь меня сейчас, — выдохнула, наконец, она. — Ты настолько сгнил, что даже не понимаешь, насколько ужасен…

Я Казнил, Казню, и буду Казнить, только по Закону, — проговорил я, все еще размышляя.

Она рассмеялась, но с горечью.

— Ты все время говоришь: «Я — Закон». И ты прав, ты трактуешь каждое правило так, как тебе удобно, моральный ублюдок! Как же я хочу увидеть, как ты сдохнешь!

Я рассмеялся. Не удержался, просто, не смог. Веера ради, кто бы мне лет сто назад сказал, что я стану жертвой типичной пропаганды, когда кого-то одного кто-то другой превращает в олицетворение вселенского зла. Я бы не поверил! Да все мои любовницы в прошлом были куда умнее, а эта…

— Ты услышал все что хотел! — бросила она мне. — Таких как ты быть не должно… Жаль только, что из всех выродков выжил именно ты…

Смех увял сам собой… Инга… откуда в моей девочке столько злобы? Вся моя семья погибла задолго до ее рождения, так откуда столько ненависти? Хотя и без слов ясно, что это не ее мысли. Она просто поверила чужим словам. Проклятая метка! Даже после всех ее слов и поступков, я все еще ее оправдываю… Идиот!

— Ты знаешь, что вчера на меня покушались в Москве? — спросил я.

— Я думала, что ты уже сдох…

— Так ты поэтому сбежала, чтобы не быть рядом с моими ближниками, если ваш план вытянет?

— Нет! Ты просто стал мне противен, — после молчания проговорила она.

— Да? — усомнился я, вставая с кресла и возвращаясь к бару. — А вот у меня другая информация…

Сделал театральную паузу, а затем принялся тоже перечислять имена:

— Ооно Сеничи — моя ширма в азиатском регионе. Погиб два дня назад, вместе с женой и двумя сыновьями. Сгорел. Суман Митра — моя ширма на рынках Индии и Пакистана, погиб тридцать шесть часов назад, вместе с охраной и малолетней дочерью. Шарль Рют — моя западноевропейская ширма. Погиб в собственном офисе, как и еще двенадцать человек и два оборотня, от отравления пущенным газом, семьдесят три часа назад. И это далеко не весь список тех, кого ты слила своему дятлу, дорогая. Их кровь на твоих руках! — сорвался и последние слова прорычал. — Это были мои люди, простые люди, не одаренные, не из семей оборотней или их окружения. Они просто работали на меня! И ты всех их прикончила…

Она побледнела, но в глазах не было раскаянья, только решимость.

— Благодаря тебе я уже лишился нескольких шахт драгоценных камней. А это уже около трех сотен миллионов. И это только на данный момент. По акциям и ценным бумагам мне еще не предоставили отчета…

Я остановился, глянул в ее злые глаза. Нет, мне не верилось, что она и правда, такая дура.

— Скажи, ты и правда думаешь, что твои «друзья» рассказывали все эти мерзости, что ты мне пересказала, только из желания «уничтожить мерзавца»?

Несколько секунд всматривался в ее лицо.

— Деньги, милая, — произнес я. — Всегда только они.

Судя по ее глазам, она мне не верит. Ду-у-ура…

— Где Виоль? Я хочу его увидеть…

— Я же чудовище… — пожал плечами.

— Ты не мог! — задохнулась она. — Нет, ты не мог…

— Серьезно? — усмехнулся я. — По твоему мнению я «НЕ мог» убить любовника своей жены?! Знаешь, это даже забавно, за столько лет ты так и не поняла, кто твой муж…

Ее переворот и бросок в мою сторону произошел почти мгновенно. Мелкая волчица в прыжке попыталась меня загрызть. Увернувшись, пнул зверя. Одной рукой ударил по ребрам, другой: ухватил за шерсть и отшвырнул, впечатав в стену. Скулеж, хруст ее костей. Но она все равно попыталась снова. На этот раз я отбил ее рывок ногой, легко увернувшись от челюстей.

— Что ты можешь против меня? — спросил я.

Несколько секунд мы крушили кабинет, пока я не ухватил ее за пасть, одновременно буквально насаживая ее язык ей же на клыки. Рык перешел в скулеж, а он в болезненный визг.

— Я легко могу разорвать тебе пасть, тварь! — прорычал я, выпуская Власть Зверя и Страх. В комнате тут же стало трудно дышать от силы.

Я вглядывался в жалобные глаза волчицы, чувствуя, как мои начинают гореть от близости переворота. Я же ее сейчас уничтожу… просто порву… Кому бы помолиться, чтобы появились силы ее не убить? Жаль, что я — атеист.

— Если бы ты была чуть умнее, то догадалась бы узнать о моих прошлых пассиях, а у меня случалось, когда убивал шлюх. Это с женой я ласковый, рогатый слабак. А вот со шлюхами… — я отпустил верхнюю челюсть, тут же надавливая на пару определенных точек. Еще чуть сильнее — и я выверну ей челюсти.

Ее дикий визг боли слился с острейшим ударом от метки. На миг в глазах заплясали звезды. Я отшвырнул ее назад, тут же пиная ногой, как мяч, по морде, в сторону единственного целого шкафа. Кто бы мог предположить, что я буду играть в футбол своей Истинной?

Когда подошел ближе к груде обломков, из ее носа, глаз и ушей уже струилась кровь. Поднял ее за морду, ловя ее полный муки взгляд.

— Перекидывайся, сука! — Приказал я.

Через минуту в моих руках уже была едва дышащая, голая жена.

— Влад, — прошептала она сухими губами, едва не теряя сознание.

Отвесил ей пощечину, так что она кулем рухнула на осколки бутылок бывшего бара.

— Не смей называть меня по имени, шлюха!

Она захрипела.

— Помнишь, я как-то говорил, что если ты меня доведешь, то у тебя появится реальный повод меня ненавидеть?

Сладкий запах ее крови быстро наполнял комнату.

— Так вот, — я подошел максимально близко к ее лицу, едва не наступил, — я решил, что женщинам нужно уступать. Я — монстр? Да будет так…

Перешагнул через нее и прошел до двери. Близнецы меня уже ждали, дальше по коридору.

— Поднимайте эту шкуру, — приказал я.

Парни проскользнули мимо, не глядя в глаза. Наоки подхватил Ингу на руки. Мы прошли до соседней двери, где имелись удобные диваны и стол для совещаний на восемь персон. Я прошел до большого кресла, за которым имелся стеллаж с напитками, пока старшенький устраивал женушку на один из диванов. Подхватил бутылку воды, открыл, вернулся и вылил все на голову жены.

Она встрепенулась, вскрикнула. Мелкие ранки, синяки, как и переломы, уже стремительно регенерировали.

— Парни, она ваша, — произнес я, когда понял, что она полностью пришла в себя и слышит меня.

Наклонился, ухватил за скулы, притягивая к себе.

— Только рискни перекинуться, шлюха, и я придумаю кое-что похуже групповушки, крошка!

В ее глазах больше не было ненависти, только страх на грани ужаса. Я отпихнул ее от себя и брезгливо обтер дрожащие пальцы о брюки.

Выбрал себе бутылку коньяка и плюхнулся в кресло начальства. Откатился на кресле так, чтобы иметь лучший ракурс. Инга обхватила себя руками, пытаясь прикрыться, пока парни, похабно переглядываясь, принялись раздеваться.

(Влад)

Был в моей жизни момент, когда я любил смотреть за чужими играми. Наверное, это нормальная стадия взросления каждого мужчины. Но, как только член перестал реагировать на каждую женщину, прошла и любовь к порнухе, в любом виде. Мое происхождение сильно способствовало самому обширному опыту, как и никто из семьи никогда не следил за моей моралью. У меня было достаточно времени, чтобы понять свои предпочтения и вкусы в формах секса. Честно говоря, я не слишком большой любитель «жесткости», хотя и это пробовал. Как и не склонен к быстрому перепихону в неудобных местах.

Я всегда считал себя нормальным, без извращений, хотя в моем окружении достаточно волков, которые предпочитают разные «редкости». Один Левая Рука чего стоит… В последние несколько лет его любовь к жесткому сексу и полному подчинению стали поводом для анекдотов. В прошлый его приезд в Дусбург пришлось срочно лечить пару куртизанок, ушатал девушек до потери сознания, что странно, учитывая их профессию. Сестры и мать приучили меня к уважительному отношению к женщине. Женщина — это мать, либо возможная, либо уже, либо могла бы ею стать, а значит обязанность любого мужчины — уважать самку. Любую, независимо от возраста и наглости.

И я верил в это. Все мои женщины сами выбирали игры. Я никогда не склонял самочек к жесткости, не намекал. Предпочитал находить для определенного опыта именно любительницу этого самого вида секса. Женская душа слишком пластична и склонна к покорности, чтобы предлагать неопытной малышке БДСМ, а потом поражаться, почему не было сотни оргазмов, а были крики и психолог после. Намного проще навести справки и самому прийти к «госпоже» или «рабыне». К слову, игры с госпожой мне совсем не по вкусу, хотя пробовал и это. Самка, которая причиняет боль — нонсенс.

Судьба отыгралась, меня морально уничтожила именно женщина!

Еще на стадии проработке плана по сохранению жизни Инги мне вспомнился давний спор с Немом. Альфа был уверен, что довести до оргазма, как и до обожания можно любую. И главное тут — боль! Причиняя боль самке, проще всего ее покорить. Тогда я не поверил, и даже спорил, пытаясь доказать ему, что его склонности опасны, и когда-нибудь он убьет свою игрушку.

А вот сейчас…

Я лично, собственными глазами, ушами и носом ощущал правдивости слов ученика.

Сколько может сопротивляться самка в сексе? Зависит от физической и моральной выдержки девушки. От нескольких минут, до нескольких часов, а затем наступит откат. Тело устает дергаться и расслабляется. Константин уверен, что и душа сдается, сама логика ищет «кайф» в боли, особенно если к этому есть склонность.

А вот дальше есть варианты: либо девушка сходит с ума, либо сдается, что тоже недалеко от сумасшествия, и есть малый процент тех, кому, вообще, плевать на произошедшее.

Тяжко признавать, но когда близнецы приступили к игре, я был убежден, что моя девочка двинется мозгами. Потеряет сознание, не уступит до упора. Я был убежден, что буду наблюдать долгую борьбу, но она не сдастся, не смириться, даже если ее будут трахать и трахать. Всегда был убежден, что себя моя девочка любит больше, чем возможное доминирование от мужчины.

И какой облом меня накрыл…

Она сдалась на четырнадцатой минуте с того момента, как Наоки коснулся ее груди. Ее попытки орать, брыкаться и умолять были смешными изначально, но она-то об этом не знала! Рио поднял ее на ноги с дивана, развернул спиной к брату, а тот перехватил руки и завел ей кисти назад. Я не видел, а ощутил, как кинетик применил способности. Силовые «наручники» это даже интересно. Одной рукой старший прижал ее к себе, пока младшенький опустился на колени, целуя ее живот и бедра. Любая попытка ударить пресекалась парнями мгновенно. Второй рукой Наоки прилип к ее груди.

Забавно, но ждал большего… И даже не знаю чего…

Да, слезы, крики, мольбы мне, чтобы я прекратил все это. Мольбы парням, чтобы они сами остановились. И я, и близнецы молчали. После ее попытки ухватить Наоки за член, он обездвижил не только ее запястья, но и пальцы. Наигравшись с грудью старший опустил руки ей на задницу. Она подалась вперед, прямо к губам Рио.

И вот, с этого самого момента она и сдалась, то ли язык младшего так удачно задел чувствительное место, то ли она так быстро сломалась, то ли изначально слаба на передок, только крики и слезы резко прекратились. Она охнула, а уже через несколько минут упоенно стонала от языка Рио. Да, ей всегда нравилось, когда я вставал на колени и ласкал ее языком, только как оказалось, ей совершенно плевать, кто именно это делает…

Каждый ее стон и всхлип резал меня изнутри. Когда задумывал план, полагал, что сорвусь, не смогу ее ударить. Смог. Не смогу применить к ней силу, выкручивая ее волчицу. Смог и это. Опасался, что не смогу смотреть на ее секс с другими, но все это я смог. Более того, от вида истекающей соками жены было больно только мне. Зверь слышал, как восторгаются волки двух альф и его это совершенно не трогало. Асс же, вообще, брезгливо морщился внутри.

У близнецов-оборотней есть одна Бо-о-ольшая проблема — одна Истинная на двоих (или один, если речь о девочках). Если близнецы разнополы, то тут еще есть варианты, но если одного пола, то у них точно окажется одна пара на двоих. Проверено поколениями и множеством ситуаций. Тут наша магия дала явный сбой. Близнецы Мирата, точнее их волки, среагировали на Ингу еще два года назад, при первом приезде ко мне. И скольких усилий мне стоило не выдать себя, не показать, что мой зверь ощутил их интерес к ней, знают только предки! Тогда я посчитал это большой проблемой, но не сейчас…

Оба зверя уговаривали волчицу Инги уступить, покориться. Парни нежно рычали, не переставая целовать и гладить ее. Рио так, вообще, прилип к ее лону языком, как кот к валерьянке. Они оба наслаждались своим шансом быть с ней, смаковали и блаженствовали, даже уверенные, что я прикончу их, когда мне надоест смотреть. Или когда один из них войдет в нее. Поэтому предварительные ласки растянулись больше, чем на час. Никто не желал прекращать наслаждение. Я чувствовал их похоть так, будто она стала материальна. Я читал их желания и не спешил разубеждать.

Сколько раз может кончить женщина, которая, вроде как, изнасилована? Я думал, что ни разу. И как я ошибался! Нем был прав во всем. За час, от языка и пальцев близнецов, моя жена кончила четыре раза. К моменту, как Наоки расположился между ее разведенных ног, и, наконец, приспустил трусы, Инге было уже глубоко чихать, что я все еще в кабинете, и что мертв ее любовник.

Она стонала, вскрикивала, умоляла не останавливаться. И сама целовала. Извивалась в их руках, но уже не от страха, а от невозможности как-то повлиять, обнять или направить их.

И это было, нет, не больно, а мерзко…

Расхожее мнение, что все женщины — шлюхи, я, как нестранно, не поддерживал, раньше… Как же ошибался.

Братья, в очередной раз, поменялись. Рио устроился на диване, Наоки подхватил расслабленную Ингу на руки и устроил ее так, что брат оказался для нее вместо спинки. Сам же расположился между ее ног, чуть приспустил белье и вошел.

Ее крик-стон удовольствия резанул по ушам. И почти тут же к нему присоединились два довольных рыка. Старший задвигался быстро, но аккуратно. Они оба не хотели ее отпугнуть и оба, почти хором уговаривали.

Наверное, я ждал, что ее волчица оттолкнет этих альф. Наверное, я, против воли, все еще ждал ее раскаянья, ее любви, а вышло так, что сижу и наблюдаю за зарождением новой семьи.

И хотелось бы сказать, что мне было больно только душевно, что мое самолюбие бьется в агонии, но нет. Точнее, да, оно умирает сейчас, но если бы только оно. Каких усилий мне стоило не кричать от боли, пока Инга умирала от оргазмов, знает только мой зверь и асс. И наверное, если бы не подмога асса, я бы уже корчился в судорогах.

Под влажные звуки, поцелуи и рыки наслаждения по моему пищеводу то и дело полз кровавый комок. Паршивая метка начала кромсать и на физическом уровне, но я запивал кровь и желчь коньяком. На моем лице все так же блуждала усмешка. Я не отводил взгляда от клубка тел, и не потому что не хотел, а потому что ждал, что она снова может посмотреть на меня, как в самом начале. Но нет, ей было глубоко плевать, что в пяти метрах от дивана сидит ее муж. Она наслаждалась. Стоны, движения бедер, когда она подмахивала старшему близнецу. Она выгибалась в руках младшего, подставляя грудь под пальцы Рио.

Шлюха!

Хотя, что это я? Они все шлюхи…

Я в чем-то, где-то, но обожествлял женщин. Я столько их перевидал за свою жизнь. Верных пар, девушки готовы были убивать за своих мужчин. Чего только стоит Алла, с ее защитой Артема от всех и вся. А ее дочь? Анна за Ивана порвет любого. И конечно же, я верил в искренность их признаний и поступков. А как показывает моя личная 3D-порнушка сейчас — все это ложь!

Женщина, самка, сука — это просто щель, ни больше и не меньше.

Помню, читал, что чуть ли не треть всех женщин никогда не испытывали оргазма; что женщину часто невероятно сложно возбудить. Какая чушь! Вот она, текущая и умоляющая. Предательница, убийца, буквально только что узнала о смерти «любимого», и что? Течет, потому что ублажают ее два более сильных зверя. И плевать ее волчице и на меня, и на мертвого француза, потому что внутри член!

Тьфу… едва не выблевал коньяк. Провел ладонью по лицу и увидел кровь. У меня пошла носом кровь! Я, млять, из-за этой шлюхи умираю, а она, в силу тупости, даже не осознает, что своей ненавистью убила нашу связь!

Тварь!

Я думал, что она страдает от метки, но как оказалось, тот, кто действительно убивает связь со своей стороны — не чувствует ничего. Похоже, ее жгучее желание моей смерти, ни мимолетная мысль, а постоянное желание на протяжении нескольких месяцев, плюс секс полностью убили ее метку, в ее ментальном теле.

А я подыхаю, потому что не могу ее так же возненавидеть! Я, млять, помню ее смех, ее улыбки, ее… черт! Сердце бухало в грудине, как в чугунной кастрюле, гулко отдаваясь в затылок и уши!

— А-а-а-х-х-х! — протяжный вскрик пятого ее оргазма, ударил в меня тупым ножом.

… И в этот момент, когда уже мокрые от пота альфы снова принялись ластиться к ней, как два здоровенных кота, нашептывая приятности, я понял, что значит «захотеть умереть». Я с детства знал, что Мастер должен этого «захотеть», чтобы не воскреснуть.

И видя секс жены, ощущая то, что чувствую, я сообразил, в каком состоянии нужно быть такому, как я, чтобы и единственная пуля вынесла приговор. Я «хочу» собственной смерти! Это будет правильно…

Как не странно, но зверь внутри, где-то глубоко, был согласен со мной. Мы оба невероятно устали. Асс промолчал.

… И тут… вспышкой, на сотую долю мгновенья на картинку трех тел легла другая…

Большие, внимательные, грустные глаза… Я их уже видел.

Образ пропал, как не было. Мне потребовалось сделать еще глоток из бутылки, чтобы вспомнить, что эти же глаза я видел в машине, едва не схлопотав разрыв сердца.

А в это время Рио устроился на диване. Наоки держал Ингу на руках и жадно целовал. Наверное, я так же пил ее дыхание в нашу первую ночь… И она отвечала мне так же жарко, я еще помню…

Старший устроил слабую, уже вялую, уставшую Ингу на брате, а сам расположился сзади. Я видел, что он постоянно прикрывает ее от меня, а заодно и брата. Он, как старший, хочет защитить самое дорогое, и всегда на первом плане, то есть станет первым кого я убью, если решу встать с кресла. Правильный волк.

Его пальцы снова и снова погружались в нее. Их стоны и рыки звериных половин никак не мешали влажным звукам ее разгоряченного лона. Я слышал их так, словно к ее паху поднесли микрофон. Наоки размазывал ее влагу по второму входу, и снова возвращался к лону, пока Инга целовала шею Рио. Какая идиллия!

Какой-то части меня хотелось кричать от детского разочарования. Неужели любая сучка, какую не возьми, будет вот так же, если ее хорошо выебать? Неужели в женщинах нет ничего, кроме этого низкого и первобытного? Честь, мораль, стыд, мозг, в конце концов, где все это?!

Рио насадил ее на себя, а старший принялся ласкать пальцами клитор. Я не видел, но судя по ее крикам, двигал пальцами он быстро. Да, она кричала от удовольствия! И я бы решил, что это все игра, но ее аура и запах говорили о другом. Она в восторге, и вообще сейчас не соображает.

А нет ничего, и быть не может. Все мы — просто животные. А слова о любви — только слова. Всего лишь лишняя защита, чтобы не пришлось искать другой член. Поступки? Нет, женщина не способна на поступки! Это мы, мужики, тупые недоумки, верим в героичность их деяний, а ими руководит страх, и только он. Ведь, если так разобраться, то чем руководствовались все те самочки, что были для меня примером «настоящей волчьей любви»? За шкуру свою боялись, за жизнь себя или своих детей, а никак не за «любимого». Если волк умрет, то магия метки многократно усилит горе, а через него и боль. И хлоп — ты уже мертва. Чем не повод рвать и метать? Отличный повод.

Нет в этой жизни ничего возвышенного, ничего светлого. И женщин нет, а есть только суки с течкой или без нее.

Пока я окончательно ушел в свои новые умозаключения, поражаясь только собственной тупости (как раньше до этого не дошел) старший близнец растянул ее сзади. И судя по стонам не за горами новый оргазм.

Момент, когда Наоки решился, я пропустил.

Забавно, но до этого дня я был уверен, что одновременный оргазм, тем более трех партнеров, просто невозможен физически, и это выдумка для порно. Но нет, сегодня прямо день открытий.

Ингу оргазм накрыл первой, через миг к ней присоединился Рио, сжимая ее бедра до кровавых следов, а следом и Наоки присоединился. Единение оргазма оборвалось болезненным криком Инги.

Я даже удивился, а через секунду едва не заорал от дикой боли в груди, когда изменившиеся клыки старшего альфы впились в шею моей, теперь уже точно, бывшей жены. Он решился-таки и поставил метку!

Я поймал брошенный на меня взгляд младшего, который тут же наполнился решимостью. И трех секунд не прошло, как он впился в ключицу девушки с другой стороны. Ее крик перешел в хрип и резко оборвался. Она отключилась. Две метки, да разом — не шутка.

Два альфы крепко удерживали девушку, впитывая и ее метку в себя, через ее кожу, запах, ее сок.

Я видел силовым зрением, как за несколько секунд в ее ментальном теле, в глубоких слоях ауры, разворачиваются две метки сильных, одаренных волков. И не берусь судить, чего во мне было больше от этой картины… наверное, радости. Ведь, если сейчас я умру, то сила нашей магии ее удержит.

Не знаю, чего мне стоило встать и дойти до двери. Я не помню, как ушел от них. Совсем, да и тела своего не ощущал, моя метка горела, а может душа?

Моих сил хватило только на то, чтобы сделать два шага от закрывшейся за спиной двери, и я отключился. Слишком много боли на меня одного, но… не упал. Асс в последний момент перехватил мое тело. Я не видел и не чувствовал, как дошел до одной из камер, подальше от них и от лестницы, где есть волки.

Зрение вернулось рывком, я увидел окровавленную руку и след на стене от своих же пальцев. Кровь стала проступать через поры. Мне не нужно было себя видеть, чтобы знать, что я плачу кровавыми слезами. Умирает моя метка, омываясь кровью, и только благодаря «трансу» я еще дышу.

Рухнул на холодный пол камеры и заорал от боли. Что болело? Казалось, что все! Каждая пора, клетка, атом, мозги плавились от стольких импульсов страдания. Мышцы не выдержали первыми, забился в судорогах.

Всякое было в моей жизни, и пытки тоже, и не раз, но я даже и близко не мог представить, что смерть истинной «любви» будет такой! Казалось, что магия ломает мне все кости вдоль; что простреливает хребет… И все равно я ждал…

Миг, когда моя метка окончательно уничтожилась в ментальном теле Инги и правда оказался звуком «лопнувшей струны». Лиса Алиса была права! Я успел лишь вздохнуть, приготовившись к откату, и получил его!

И снова асс спас меня, перетянув на себя больше половины боли. Мне стало настолько легче, что я смог даже подумать, не переставая кричать и ломать собственные кости.

Малышка Алиса, рассказывая мне о метке, не учла одного важного момента. Мастера — не волки, не люди и не маги. Мы — много больше, а значит и любой закон нашей магии будет действовать на меня во много раз сильнее, если не иначе, чем на прочих волках. И поэтому же, как только я понял, что творит Инга, пришлось замкнуть ее метку на себя, то есть кара-боль от ее метки за предательство Истинной пары била по мне, а не по ней. Ей же доставались только малые капли положенного. Плюс, как я надеялся, угрызения совести, и то, что она любит меня.

Пока я был в машине по пути в аэропорт, Инга праздновала мою смерть с французом, что и должно было ее убить, по Закону, и по правилам древней магии. Моя метка здесь действовала как доза отсроченного яда. Я знал, что этот момент может наступить. Предполагал это, когда она стала отдаляться, и убедился, когда сбежала.

Но я, как самое последнее ничтожество, просто не мог допустить ее смерть, пусть и по правилам, пусть и по Закону, пусть она это и заслужила. Но как стоять и смотреть на мучительную смерть той, что на присланной видео-кассете радовалась подаренному белому медведю? Я помню ее не оступившейся идиоткой, которая так и не научилась думать. Я помню ее с большими фиолетовыми бантами на линейке в первый класс! Я помню ее радость за каждую грамоту по иностранным языкам. Я помню ее смех, когда она сдала на права. Я помню ее слезы, когда после первого поцелуя ее бросил самый красивый мальчик в школе. Я помню, как ее длинные пальчики цеплялись на скалодроме за выступы, потому что она хотела этим заниматься.

И как я мог допустить ее смерть?

Никак…

Меня, а точнее асса, вывернуло желчью и кровью. Легкие скручивало так, что не мог дышать.

В последний наш секс, когда она так же умирала и воскресала, только от моего языка и пальцев, а не от двух япошек, я и замкнул магию, уже тусклой, метки на себя. Нет, тогда я не знал, что она сбежит, но интуиция меня еще никогда не подводила. А мысль о том, что она может вот-вот погибнуть, потому что я не досмотрел, не давала мне спать! Я потому и вызвал двух влюбленных в нее альф, что опасался нападения на наше имение, а эти мальчишки спасли бы ее, несмотря ни на что и ни на кого.

А вышло… как вышло…

Я до последнего верил, надеялся, что ее использовали в темную, что никакой опасности от метки ждать не стоит, а только от врагов. Но я ошибся. Инга меня и правда возненавидела всей душой, а значит, нужно было срочно удалять собственную метку. Но как удалить то, что вечно, что самой магией расы предполагает вечность? Ответ был прост, перебить такой же магией.

Только где мне было взять еще одного Мастера, ведь сила метки простого оборотня, моей, как слону дробина из резины? И я решил рискнуть, перебить собственную метку двумя другими. Это был риск и страшный, но других вариантов я просто не видел. Сидел, наблюдал за их сексом, и снова, и снова принимал на себя откаты от ее метки. Магия Мастеров требовала, чтобы она умерла за предательство. И это правильно, но я не мог этого допустить!

Момент, когда начала исчезать уже моя метка, попутно и меня утягивая за грань, я так же пропустил. Был без сознания, и очнулся от нового приступа боли и удушья, даже «транс» не спасал. Я задыхался.

Сколько это продолжалось? Минуты? Часы? Не знаю… Я «хотел» умереть, но… не мог, не сейчас, когда над оборотнями нависла такая угроза. Да и Ингу я не мог оставить без «посылки» от вампирши. Слишком многие знали о предательстве Инги, у врагов. По плану требовалось не только спасти ей жизнь, но и уберечь от дальнейших неприятностей. А они точно будут, если оставить все как есть. И в этом мире есть только одно существо, которое может менять не только свою, но и чужую внешность. Из моей крови Соломея создала зелье, с помощью своей магии, которое изменит не только внешность, но и тело, и ауру Инги. Через два дня она станет другой. Да, это больно, но больше ни один одаренный, кроме меня, ее не узнает и не найдет. А два альфы сделают все, чтобы эта глупышка не прокололась своими действиями.

У нее все будет хорошо, два альфы смогут ее защитить и обеспечить. Окружат ее заботой и таким нужным ей вниманием. Она романтична, они тоже. Она молода, они тоже. Они — прекрасное трио. И у них будут дети.

Но! Эти пони, блюющие радугой, случатся с ней, если сейчас я тут не сдохну в собственной рвоте, и лично проконтролирую метаморфозу девушки!

Эта мысль и держала меня в сознании, пока уже мой ментал избавлялся от метки. Какая тонкая ирония, хочу, но не могу сдохнуть!

Боль отступила резко, как не было, но еще несколько минут меня терзала фантомная боль. Разум все никак не мог поверить, что все кончилось, а он все еще жив. Мышцы дрожали от усталости. Болели многочисленные переломы, а камеру нужно будет ремонтировать.

Сорвал с себя одежду, вывалился в коридор и перекинулся. Зверь бросился к выходу. Быстрее, подальше отсюда, от случившегося к прошлому.

Теперь, когда все прошло, меня разрывало от ненависти, но не столько на Ингу, сколько на самого себя. За свои глупые, наивные, мальчишеские мечты.

Меня будут любить!

Меня будут обожать!

Кто-то будет жить ради меня, как и я ради кого-то!

Ха, ха, и еще раз ха!

Женщин не существует, а суки на любовь не способны.

Перемахнул через ограду, не глядя, и понесся к дому. Пять с лишним километров для разъяренного зверя — мелочь, но успокоился. Не слишком, хотя и достаточно, чтобы не начать убивать невиновных. Два дня! Пусть между нами будет хотя бы эти пять километров.

Мне встречались люди. Они пугались, но никто не принимал меня за волка. Просто крайне здоровая, уродливая псина. Меня несколько раз чуть не сбила машина. Мимо мелькали и оборотни, но все они замирали при моем приближении, боясь дышать. И правильно! Я пробегал мимо, не глядя на них.

Ворвался на территорию поместья. Вокруг никого. Точнее, оборотней полно, но все попрятались, как мыши. Правильно! Не знаю, чего хотел, но ноги сами понесли меня в кабинет.

Снес новую дверь, и уже внутри перекинулся.

Не будь мне так херово, прицел бы я ощутил раньше, но…

В последний момент обернулся, встречая пулю, через распахнутое, тоже отремонтированное, окно. Как я не подумал, что Инга еще преподнесет сюрприз? Как не додумался, что уж план и доступ на территорию собственного дома она точно предоставит?

Сила удержала бы обычную пулю, но серебряную, да с силовой начинкой. Уже падая на дорогой ковер, решил, что эта — самая приятная смерть, потому что… окончательная!

Светло-голубое окно портала открылось сразу за спиной одаренного снайпера. Из него шагнул высокий человек, с длинными, по бедра, черными волосами, завязанными в замысловатый хвост. На перный взгляд в его внешности не было ничего особенного, только если присмотреться, ткань брюк и рубашки имела странный, матовый блеск. И если бы кому-то пришло в голову провести анализ этой ткани, то стало бы ясно, что в этом мире таких растений нет. Как нет национальности с такими чертами. Высокий лоб, четко очерченные губы, но главное — глаза. Слишком яркие, насыщенно-зеленые. Слишком длинные ноги, слишком широкие фаланги пальцев. Только все эти тонкости стали бы заметны ученому, а так… обычный человек, необычной внешности. И совсем чуть-чуть не человек.

Мужчина убил снайпера еще до того, как тот заметил присутствие постороннего. Просто сломал шею. Внимательно осмотрел здоровенную винтовку и хмыкнул. Глянул в сторону далекого распахнутого окна, прищурился, подражая людям по давнишней привычке.

— Что, опять?!

— Влади-мир, Влади-мир, — с укором произнес зеленоглазый, рассматривая развороченную грудную клетку.

Контрольный был, как полагается, проделан в голову, но череп пострадал меньше, только часть в ошметки. У оборотня даже лицо почти не пострадало. А то, что под головой серые комки мозгов на фоне кровавой лужи — это мелочи.

Мужчина присел на корточки у обнаженного тела. Ждал. Но не через минуту, не через две тело Мастера не регенерировало, даже не пыталось.

Незнакомец чуть сдвинул брови.

— И что бы это значило? — спросил он у себя.

Протянул руку к натекшей крови, смазал пальцы и с них слизнул влагу. Его глаза вспыхнули, выдавая в нем мага.

Еще несколько минут ничего не происходило. На улице задвигались оборотни, ощутив магический всплеск, но мужчина не двигался, вглядываясь в прошлое оболочки. Несколько раз его лицо слегка перекосила судорога, но и только.

— Значит, — произнес он трупу, — решил смалодушничать? Ожидаемо, но… не критично.

Мужчина выпрямился. Направился к закрытому шкафу, откуда приятно пахло алкоголем. Долго выбирал напиток, остановив выбор на абсенте. Налил полный бокал для вина, и только после прошел до кресла между стеллажами с папками. Устроился удобнее, забросил ногу на ногу, и попробовал местный абсент.

В этот же момент тело оборотня тускло засветилось, а время вокруг него, словно бы пошло вспять, на очень быстрой перемотке. Собралось содержимое головы, как и кости черепа. Впиталась обратно кровь, срослись ребра и грудина. Наросли новые мышцы и кожа. Наконец, мужчина судорожно и хрипло вздохнул.

И как только волк открыл глаза, незнакомец заговорил:

— Что ж вы, оборотни, на бабах своих такие двинутые, а?