Новая НЕистинная Пара. Часть 1

Глава 2

(Влад)

Обычно, моя девочка на зимние праздники отправлялась к родителям. Все-таки Новый Год, а я в это время отправлялся по своим делам. С тех пор, как Инга стала совсем взрослой, точнее достигла того возраста, когда зверь стал видеть в ней свою самку, я старался особо никуда не влезать. И причина тому была моя трусость. Зверь чувствовал, что пока женщина не родит наследника, а лучше парочку, он не имеет право рисковать. Это было на уровне инстинктов. Природа, что с нее взять. Я сам себе это позже объяснил тем, что после моей возможной смерти сомнительно, чтобы ее защищал кто-то кроме стаи родителей, а это слишком большой риск. Ведь ее захотят убрать, как возможную мать еще одного Мастера. Рисковать своей тушкой — одно; а тащить в Бездну за собой и ту, что уготована Судьбой — подлость.

Да, я изменился и изменился сильно. И это даже без учета ее активного участия моей судьбе.

На летние же каникулы Инга предпочитала отправляться в короткие туры по миру. Я часто выбирался вместе с ней, был в тех же городах, что и она. Ну и охрана, конечно.

После окончания четвертого курса вуза моя Снежная Королева снова отправилась гулять по миру, благо мои возможности это позволяли. Я даже и не заметил, в какой именно момент содержание Инги полностью стало моей задачей. Вспомнил я про это, точнее про особенности наших взаимоотношений с ее семьей, много позже…

Как только Виктор сообщил, что Инга купила тур в Чехию, я собрался следом. Причем, довольно спешно, потому что неделю Инга не могла решить, куда ей ехать: в Венецию или Чехию. Растущая привязанность к Инге, лишала меня рассудка. Я, конечно, знал, понимал, что любовь делает мужчину — идиотом, а женщину — дурой, но зверь грезил об Инге, и я вместе с ним. Грезы отвлекали от трезвого взгляда на дела, а они мрачнели. В очередной раз не заметил, как рядом с ближнем кругом обосновалась змея. Оборотни не могут идти против прямой воли Мастера, но это не мешает им организовывать предательства и подставы. Действительно преданных и верных волков у меня никогда не было слишком много. Предательство — норма моей жизни, как и деньги, как и власть.

Это не оправдание, но со щенком вместо зверя, сложно было помнить о том, что я всегда буду мишенью.

Проблема в том, что я очередной раз не учел человеческой дурости. А вокруг меня всегда были не только звери, но и их человеческие натуры. Очередное предательство волка, который был близок к Виктору, закончилось нападением на Ингу недалеко от Табора. Тот волк полагал, и верно полагал, что ее смерть сломает меня, что это станет ударом, невосполнимой утратой.

Маленький речной город, больше похожий на кукольный макетик, чем на современный город. Маленкие домики с красными двускатными крышами, старые храмы, узкие улочки, которыми так восхищаются современные туристы-романтики. Я же помню те времена, когда от этого городишки, и ему подобных смердело хуже, чем из современной канализации…

За столько лет слишком многие узнали про то, что у меня есть та, ради которой я не просто убью, но и умру сам. Не удивительно, что моя девочка стала их целью, это было ожидаемо. Удивительно то, что я вообще позволил этому случится.

Предатель не только сдал местоположение Инги, но и сделал все, чтобы рядом с ней не осталось прикрытия. Моих волков отослали под предлогом моего приказа о пересменке. Волк из стаи Виктора, моего главного друга, не вызвал сомнений. Оборотни ушли, оставив Ингу одну.

Вампир напал на нее. И, на этом бы, наша история любви закончилась, не начавшись. Волк отозвал оборотней, но забыл про людей. Тройка наблюдателей из простых людей, которые следили за Ингой, вмешались в бой. Подробностей того боя, а точнее короткой стычки (что могли люди против вампира?) я так и не узнал со всеми подробностями.

Когда все-таки прибыл на место нападения, нашел три трупа: двух мужчин и одной женщины. И испуганную, но живую и целую Ингу.

Моя волчица, несмотря, на всю свою избалованность, несмотря на всю свою неопытность, все-таки была волком, и именно поэтому близко от нее мои волки находиться не могли — она бы учуяла. Поэтому в ее повседневной жизни рядом всегда были простые люди, не оборотни, а те из людей, которые знали, что в мире есть магия, вампиры и оборотни. Пара таких «доверенных» училась с Ингой в университете, один жил в ее доме. В общем, много рядом с ней было моих людей. Большинство из этих людей я даже и не знал.

Как правило, такие люди сами собой появлялись рядом с оборотнями и были одаренными. Сложно скрывать свою природу от тех же семей избранника, например. Да, и свидетелей оборота в зверя всегда хватало. В общем, рано или поздно, но рядом с любым оборотнем появлялся десяток людей, которые знали о нашей природе. Как только Инга стала покидать пределы волчьего поселка ее стаи, рядом с ней всегда были не только оборотни стаи ее отца, не только мои волки, но и вот такие «простые» люди, которые работали на оборотней. Стоит признать, что действительно простых среди таких людей почти никогда не было. Как правило, все они так или иначе, но были одаренными в магическом плане.

Проблема была в другом: та тройка, что осталась рядом с Ингой, когда смена оборотней ушла, не была охотниками, они даже не приносили клятву верности и не имели моей метки подчинения. Понял я это позже, а тогда, едва не поседел, пока мчался на зов ее крови.

Оба мужчины нашлись в доме. Они отстреливались, в надежде зацепить вампира. Их он убил просто, сломав шею одному, и разорвав грудную клетку второму. Сомнительно, чтобы мужчины поняли, что их убило. Женщину же я нашел на лестнице в подвале дома, в котором они укрылись от вампира. Как люди смогли понять, что за ними следят и успеть спрятаться в доме, подготовиться к нападению?

Над женщиной же вампир поиздевался намного больше. Оторванная рука, разодранное лицо, переломанные ноги. Лично у меня сложилось впечатление, что вампир вымещал на ней свою злость.

Что бы не говорили, а среди вампиров мало маньяков. Как правило, они убивают быстро и просто, с одного удара, не стремясь продлить агонию жертвы. Но, тут же было иначе. Нападавший явно мстил. Но, понял я это позже.

При виде трупа женщины у меня внутри все замерзло от страха. Инга не была магически одаренной, только оборотнем, а значит она мало, что могла противопоставить вампиру-охотнику. Ее просто не готовили к подобному. Ее метка ясно говорила, что она еще жива, но в каком виде я найду ее и успею ли спасти…?

Какого же было мое удивление, когда в трех шагах от лестницы, уже в подвале я нашел уже рассыпающейся в пепел труп вампира. Хотя, удивлением — это было не назвать… шок, что простые люди, женщина способна на такое, без оружия и подготовки. Вот тут-то и стало ясно, что женщина была одаренной, ведьмой — и успела прикончить кровососа ценой своей жизни.

Ингу я нашел забившеюся в самый дальний угол подвала. Грязная, в разорванных колготках и с ссадинами на коленках и руках. Ремешки на ее босоножках были порваны. Складывалось ощущение, что люди волокли ее за собой силой в этот дом. Она посмотрела на меня звериными, изменившимися глазами, с диким ужасом и наведенным на меня керакалом.

Интересно, а откуда у простых наблюдателей были пистолеты, да еще девяти-миллиметровки?

Впрочем, этот вопрос улетучился из головы так же быстро, как и появился. Я подошел чуть ближе и поднял руки.

— Спокойнее, девочка, — мягко сказал я.

Пистолет заплясал в дрожащих руках малышки.

Я присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Все уже закончилось, — проговорил я.

Она всхлипнула.

Я еще ближе подошел. Медленно протянул руки и помог ей разжать стиснутые пальцы. Рифленая рукоять была влажной от пота Инги, хотя от ствола буквально несло женщиной и какой-то магией. И мне бы тогда обратить на это внимание, но все мы сильны задним умом, а тогда я просто отложил пистолет в сторону.

Не успел снова повернуть голову к девушке, как она бросилась мне на шею. Ее волчица кинулась к моему самцу за защитой. Возможно, она бы сдержала зверя, но шок убрал все блоки человеческой натуры. Я поднял Ингу на руки и прижал к себе.

Из груди сами собой вырывались успокаивающие рыки моего зверя. Он всеми силами показывал, что волчице ничего не грозит. Будь Инга просто человеком, то это бы не помогло, но она — волк. А потому, к моменту как мы выбрались из дома, к моим волкам, она уже успокоилась и только чуть подрагивала в моих руках. Такая маленькая, худенькая, хрупкая… моя.

Уже через пару часов я сидел за столом в своем номере и ждал Ингу из душа. Девочка никогда раньше не переживала ничего подобного, поэтому я не настаивал на знакомстве. Она увидела моего зверя, признала в нем лидера, естественно. А большего пока было и не нужно, поэтому, когда я отправил ее в душ, она только обрадовалась. Вампир не успел добраться до девушки, а мелкие синяки и ссадины заживут на ней за час.

Пока девушка успокаивалась в горячей воде, я заказал ужин, вина и быстро «замял» дело с перестрелкой. Власти города хорошо знали местного альфу, а я хорошо знал его. Не прошло и двух звонков по телефону, как на местной телестудии спешно готовили ролик с рассказом про беглого преступника и доблесть местных полицейских, что и не удивительно. Сейчас там, на месте смерти вампира, было столько моих, да и не только моих, волков, что ни за кого другого, кроме как за полицейских их выдать было нельзя.

Инга вышла из душа почти сразу после того, как мой зверь начал проявлять нетерпение. Близость его женщины туманила головы нам обоим, несмотря на опыт. Хотя, если уж быть честным, то опыт опытом, но она же — единственная. Единственная в этом мире, в этой жизни, что уготована мне в спутницы навечно, навсегда. Самая ценная, самая главная!

Все-таки мужчина неполноценен без своей женщины! Словно не хватает небольшого, но важного кусочка. И тогда, увидев ее, такаю разгоряченную, в большом банном халате, с мокрыми волосами, я понял правдивость этого утверждения романтиков. Было смешно думать, что я вообще жил до этого момента. Ее запах, весь ее вид. Да она словно бы была окружена светом!

Боги всех миров, да я даже предположить не мог, что близость избранной, рожденной только для меня, так туманит голову.

Зверь зарычал сам. Она дернулась. Я сначала подумал, что она испугалась, но потом она отозвалась чередой рычащих ноток, от которых я испытал такую волну желания, какая меня давно не посещала. Член почти болезненно налился силой в какие-то мгновения.

Все, что было потом я никак иначе, кроме как «чудом» назвать не могу. Она сама подошла ко мне, сама села ко мне на колени. Я обнял ее за талию и притянул к себе. Что такое поцелуй с парой для оборотня? Ну тут все как в книжках — фейерверк желания и удовольствия.

Ее мягкие губы, словно и мои делали нежнее. Ее влажный горячий рот манил, как и напряженный язык.

Она перекинула одну руку мне на плечи, а второй начала поглаживать шею. Так как я придерживал ее одной рукой за талию, то второй скользнул в распахнувшийся халатик. Не прошло и минуты моих поглаживаний, как ее маленькая грудь налилась силой, а сосками можно было резать стекла, как бриллиантами. Моими бриллиантами. Да, в возбуждении нет ничего невероятного, но тогда мне казалось, что каждый момент ее желания — моя заслуга, личная, что я словно бы сдаю сложный тест, и сдаю успешно.

В какой-то момент она разорвала наш поцелуй и тихо застонала мне в губы, от этих звуков я сам словно бы опьянел. Свет вокруг ее кожи стал ярче, почти резал глаза.

Так вот как действует запечатление?!

Той рукой что удерживал ее, я распахнул халат, продолжая ласкать, мять уже твердую грудь. А второй рукой надавил ей нашею, требуя раскрыться. Целовать, хотя скорее кусать, губами ее нежную кожу было даже более приятно, чем целовать в губы.

Ее стоны становились все громче. А меня будоражил до дрожи во всем теле ее запах. Запах шампуня, запах от халата, запах ее пота… запах ее желания. В какой-то момент я остро уловил лучший из ароматов этого мира — запах ее влаги. Она не просто возбудилась, она хотела меня, ее волчица желала меня, именно меня, ее самца и защитника.

Рука сама оторвалась от нежной шеи и переместилась к животу. Я поднял голову и требовательно рыкнул, чтобы она поцеловала. И она поцеловала, глядя на меня изменившимися зрачками и едва слышно преданно поскуливая. Лучшая музыка.

Пальцы скользнули ниже, ощутили тонкое кружево трусиков. Инга тяжело выдохнула, чуть сбилась с ритма поцелуя, разводя ноги, задевая мой член бедром. Едва сам не заскулил от удовольствия, граничащего с болью.

Пальцы скользнули дальше, чуть надавили, чтобы прочувствовать ее щелку. Прошлись от лона вверх и обратно, по ее «губам». Новый почти требовательный стон Инги, впрочем, не отрываясь от моих губ. Я отодвинул ткань белья, и замер наслаждаясь ощущениями, размазывая ее сок по всем складочкам, вокруг клитора, и снова вниз, чтобы пальцами «зачерпнуть» еще горячей влаги и перенести ее на клитор.

Инга застонала громче, почти закричала и прикусила меня за нижнюю губу, разводя ноги еще больше в сторону, давая больше простора для игры. Пару минут я наслаждался ее звуками, как она пыталась сдерживаться, как двигала бедрами, в такт моим пальцам и как замирала, когда я играл с клитором. И только убедившись, что она и правда мокрая везде, влага даже на пах попала, я позволил ей отстраниться и склонился над грудью.

Моя девочка сама выгнулась, позволяя целовать, покусывать, облизывать. А пальцами, впрочем, я так и продолжал свою игру на самом лучшем из музыкальных инструментов.

— А ты почему такая влажная, плохая девочка? — заметил я вопросительно, когда она в очередной раз подалась к моей руке, приглашая, прося чтобы вошел.

— Я…

— Да, да? Что — ты?

— Ммм…

— Инга, я хочу, чтобы ты попросила, — заметил я, скользя едва ощутимо по самой вершинке клитора. — Попроси меня!

— Пожалуйста…! — стон-мольба, которому вторила ее волчица.

— Чего-чего? — уточнил я, перебегая языком от одной груди к другой.

— Возьми меня… пожалуйста! — это ты уже хрип, изнывающей от неудовлетворенности женщины, и эти звуки хотелось слушать вечно.

Я улыбнулся, позволяя ей почти повиснуть у меня на руке, откинуться назад еще больше.

— Я никого… так… — снова мольба и уговоры.

Все-таки за свою жизнь я слышал тысячи вариантов уговоров, а вот в тот день осознал, что ее стоны-просьба в пастели станут тем самым рычагом, которым она будем мною управлять, потому… потому что только ради этого я и был рожден…

Два пальца скользнули внутрь, туда, где так жарко, маняще и влажно. Потом, чуть согнуть пальцы и наружу. И снова вглубь. И снова, И снова, все ускоряясь в темпе.

Инга раздвинула ножки еще больше, хотя куда уж больше? И буквально сама начала насаживаться на мои пальцы, желая продлить их пребывание внутри. Я слушал ее стоны, целуя уже живот, и иногда порыкивая, давая свободу зверю. Играл, пока ее влага не заскользила несколькими каплями по руке, и не упала на пол.

Вытащил пальцы, не давая ей испытать еще больше удовольствия. Дождался, пока она поднимет голову и зло посмотрит на меня. Всегда обожал это в женщинах!

Этот злой взгляд, прерванного в шаге от пика, удовольствия… лучший из наркотиков для мужчины, который понимает, что главное из удовольствий для женщины, подвластно только ему. Вот она — настоящая победа ловеласа, а не количество соитий. Естественно, я не собирался останавливаться, но по полной насладился злостью и обидой на лице моей пары.

Не дожидаясь пока она потеряет настрой за обидой, я не отрывая от нее пристального взгляда, с удовольствием облизал пальцы с, уже размякшими от ее влаги, подушечками.

Ее вкус, чуть солоноватый, застревающий на языке, заставляющий помнить.

— Я хочу тебя распробовать! — прошептал я. — Вставай!

Она неуверенно поднялась на дрожащие ноги. Я стянул с нее уже распахнутый халат и бросил в угол. Принялся раздеваться сам.

— На ковер, — приказал я, кивком указывая на большой мягкий бежевый ковер.

Зверь повелительно рыкнул, и моя пара покорно опустилась на пол, едва сдерживая нетерпение.

Я уже был не в том возрасте, чтобы в пылу страсти рвать дорогие рубашки и ажурные лифы своих дам, поэтому моей собранности хватило, чтобы спокойно скинуть одежду. И все время я наслаждался сиянием ее кожи.

Она была идеальна. Только для меня. Лучшая. И это не преувеличение. Я знал, что запечатление с парой искажает картину, что волк видит ее (или его) в некотором свечении ауры. Но, и предположить не мог, что для меня это будет так… верно, так правильно. Как аксиома. Иначе просто и быть не могло. Она моя, а я — ее. Она моя судьба. Навечно!

И от осознания этого внутри клокотало столько эмоций, столько чувств… и все это было во сто крат лучше любого из оргазмов.

Я медленно опустился на колени, под ее, то ли умоляющим, то ли требовательным взглядом. Позволил ей осмотреть себя, погладить тонкими пальчиками мышцы, коснуться груди и пресса, бедер. Пока мои руки скользили по ее уже чуть остывшему телу.

— Закрой глаза! — приказал я, когда ее рука потянулась к члену.

Головка уже начинала ныть, но мне хотелось сделать все красиво. Ее оргазм должен быть первым из многих в нашей семье, но первым.

Это даже хорошо, что она уже имела опыт, а то не хотелось бы портить первый раз ее страхом и болью. Эгоизм? Да, безусловно, но в ту минуту мне было приятно, что боль от первого раза причинил ей не я. Может быть, поэтому я и не стал ревновать ее…

Моя Королева покорно прикрыла веки, с длинными черными ресницами и опустила руку на ковер.

Я же переместился к ее ножкам, таким тоненьким (если сравнивать наши тела), что на миг мне стало страшно. Не раздавить бы… Такая хрупкая моя волчица. Надо бы откормить, килограмм на десять, а лучше пятнадцать. Мне всегда нравились девушки комплекции Болливуда, то есть да, стройные, но с мясом, формами и лишним на животике. Моя же пара оказалась фигуркой ближе к «эльфийкам» — не высокая, но маленькая, узкая, слишком худая, с маленькой грудкой и попкой. С ребрами-веточками, проступающими из-под теплой кожи.

Это как-то само навило меня на мысли, что с беременностью и родами могут быть проблемы. Я не медик, но и мне становилось понятно, что с таким телом родить без Кесарево — сложно, если не невозможно. Мысленно поставил пометку в памяти: найти лучших врачей, когда будем ждать первенца, да и больше двух, наверное, не стоит. Ее жизнь бесценная, и ничто не стоит риска, даже род, и его утрата для оборотней. Обойдутся без Мастеров, если что…

Впрочем, все эти рассуждения не мешали мне ласково поглаживать ножки любимой. За столько лет я поднаторел в массаже, ибо, чтобы кто не говорил, а массаж — лучшее, что может настроить женщину на секс, и дешевле, чем рубиновое колье.

Прикрываясь массажем, я изучал свою пару, теперь уж точно пару. Запоминал все ее мышцы, все нежные точки. Аккуратные пальчики с ярким педикюром, который на светлой ножке не смотрелся. Немного растоптанную, изменившуюся от каблуков, стопочку, которую хотелось расцеловать так же сильно, как и каждый сантиметр ее тела.

Вернулся к расцеловыванию животика, теперь уже более вдумчиво, позволяя желанию распалить себя медленно.

Я желал запомнить тот, первый раз. Теперь-то, после всего, сидя в новом кресле, брошенного ею кабинета, в этом видится знак леди Судьбы, а тогда мне казалось, что я просто безумно влюблен в наилучшую из женщин.

Соскользнул между ее ног и застыл, наслаждаясь тем, как и она застыла, в ожидании моих действий. Возникло мальчишеское желание снова заставить ее умолять, но желание увидеть ее оргазм пересилило.

Начал с легких поцелуев вокруг лона, потом едва ощутимое прикосновение языком к «губам» не размыкая их, не раздвигая в стороны, а лишь намечая такую возможность. Мое дыхание в таком нежном месте заставило Ингу вздрагивать, изгибаться. Я слышал, как она часто задышала, но лишь когда ощутил сильный аромат ее желания, позволил себе раздвинуть «губы» большим и указательным пальцами.

Язык — весьма многогранный инструмент, если мужчина умеет им пользоваться. Что я и продемонстрировал своей девочке, изучая ее нутро так же внимательно, как до этого пальцами. Слушая и наслаждаясь ее стонами.

Я как раз скользил кончиком языка по левой стороне от клитора, снизу вверх, когда нюх показал, что пора — она достаточно завилась.

Снова проник внутрь двумя пальцами, только теперь тыльной стороной ладони вверх, как бы растягивая, оттягивая вниз ее дырочку. А губами прильнул уже к клитору.

Ее оргазм слился с ее криком, моим рыком и моими же губами.

Не дав ей опомниться, оборвал стон, в который перешел вскрик, впившись мокрым ртом в ее. Впрочем, не отрываясь пальцами от лона. Хотелось бы, чтобы ее пик перешел в новую волну наслаждения. Она попыталась отодвинуться, но я не дал, прижав к полу и настойчивее целуя. От моих ласк ее ноги задрожали, а стоны стали очень прерывистым дыханием. А я почувствовал, что больше не могу сдерживаться.

Одним движением перевернул ее на живот и чуть отодвинулся, поднимаясь на колени, давая ей место.

— Перекидывайся! — приказал я.

Инга перекинулась без возражений, видимо ее волчица тоже рвалась наружу, как и мой зверь. Не прошло и минуты, как на ковре посреди номера стояло уже два волка. Один: крупный, размером с уссурийского тигра, а второй: намного мельче первого, но куда красивее.

Если вид моего зверя можно было бы хоть как-то охарактеризовать, то я бы назвал себя «подранная псина». Оба уха разорваны (спасибо пыткам протестантов), один глаз белый, давно ослепший (проклятье одной ведьмы). Регенерации на меня-человека хватило, а вот на зверя — нет. Кое-где шерсть отсутствовала, обнажая широкие уродливые шрамы, которые на мне-человеке — лишь слабые светлые полосы (спасибо старшим вампирам). На морде тоже имелась парочка шрамов. Верхняя губа с правого бока рассечена и неправильно срослась, обнажая два клыка (спасибо серебряной пуле одного из наемных убийц в годы Второй Мировой). В общем, урод — а не оборотень. Впрочем, я не совсем волк поэтому вид меня в звериной форме, никогда меня-человека особо не волновал. Силен — и ладно.

А вот Инга — светло-серая шерсть, почти черные, точнее темно-карие глаза. Изящные лапы. Красавица! Волчица сразу же призывно заворчала, а мой зверь рыкнул-скомандовал встать.

Она поднялась, повернулась и отодвинула хвост.

Он вошел в нее резко, как все животные. А я просто растворился в море удовольствия, позволяя зверю самому решать, что и как делать. Примерно через полчаса игр волчица издала протяжный полувой-полувскрик, испытав оргазм и попыталась отстраниться, но мой зверь не дал вцепившись клыками в холку. Не до боли, а просто показывая желание. Только еще больше ускорился, снова возбуждая пару.

Так повторялось еще несколько раз, пока зверь окончательно не убедился, что пропитал свою пару достаточно своим запахом и соком. Запечатление зверь признал, как только вошел в первый раз, так что по законам оборотней — мы уже навсегда вместе.

А я же просто растворялся в удовольствии своего зверя, перестал думать, перестал быть, упиваясь свалившимся на меня счастьем.

Зверь отступил, позволяя мне стать человеком, а я уже приказал Инге вернуться.

Она лежала на ковре и тяжело дышала. После установления связи и двойного оборота она чувствовала усталость, если не слабость, как после бутылки вина. Вроде бы ничего страшного, но в ушах шумит и шевелиться не особо жаждешь.

Стоило бы дать ей отдохнуть, но я-то так и не был удовлетворен. Подхватил слабо трепыхнувшуюся пару на руки и перенес в соседнюю комнату, на кровать. От нее так пахло влагой и желанием, что я не стал тратить время на ласки, а просто раздвинул ноги. Проверил пальцами — действительно ли так там все открыто, как показалось носу.

Она замычала, снова заводясь. Я поймал ее рот и проник в остывший рот языком, распаляя по новой.

Вошел резко, как и мой зверь, ловя ее вскрик и впитывая ее дрожь. Опустил обе руки и раздвинул ягодицы, чуть приподнимая драгоценную попку, чтобы проникновение вышло глубже. Прервал размеренный ритм собственных движений, вышел почти полностью и вошел снова, доводя ее до нового пика.

В общем, в тот день мы и десятком слов не перекинулись. А выбрались из номера только на третий.

Мы были счастливы.

А через полгода состоялась наша свадьба и переезд в Нидерланды, ибо Инга желала пожить именно там, а мне нет особой разницы, откуда вести свои дела.