Ночница. Коллекция ужасов

Последний Заслон

Мы так долго жили с мыслью о конце света, что однажды перестали его бояться. 1999, 2000, 2006, 2012 – один мистический рубеж сменялся другим, но жизнь продолжалась как прежде. В какой-то момент суеверные страхи, управлявшие нами из глубин подсознания, утратили власть. Тех, кто продолжал верить в наступление Апокалипсиса, почти не осталось. Едва ли кто-то всерьез ожидал услышать трубный глас архангела Гавриила и увидеть, как ночные небеса окрасятся в цвета крови и пламени.

Быть может, поэтому первый залп, разбудивший жителей штатов Вайоминг, Айдахо и Монтана в 03:40 утра, приняли за ракетный обстрел, возвестивший о начале войны. Прильнувшие к окнам американцы наблюдали чудовищное зарево – всполохи, от которых черное небо то и дело становилось бледно-оранжевым, как на полотнах Каспара Давида Фридриха. В ту жуткую ночь свершилось то, что научное сообщество называло маловероятной, почти невозможной перспективой. Пробудился Йеллоустоун.

Хотя чисто технически он и не относился к спящим вулканам. Его активность определялась как «умеренная». Но даже в самом страшном сне экологи, наблюдавшие за поведением гиганта, не могли представить его извержение. «Всё в порядке! Всё под контролем! За время своего существования Йеллоустоунская кальдера разверзалась лишь трижды и каждый раз брала передышки в 700 000 лет! Посему не волнуйтесь, ее нового буйства мы не застанем!» – улыбаясь, докладывала репортеру девушка в круглых очках и мятой панаме… за два дня до начала крупнейшего бедствия в новейшей истории.

Дальнейшее развитие событий шло вразрез с популярными теориями. Ярость Гефеста, разбушевавшегося в недрах Американского континента, превзошла ожидания. Раз за разом он ударял своим молотом о наковальню земного ядра, отправляя на поверхность безудержные потоки магмы. Первый фонтан кипящей лавы взмыл на рекордные 950 метров. Немигающими глазами его созерцали по меньшей мере три миллиона будущих мертвецов.

Антрацитовое облако пепла в считаные секунды заволокло небеса, а по земле, словно кошмарные аспиды, расползлись потоки огненных рек, сжигающие все на своем пути. Забавно, но даже от их безудержного шествия удавалось скрыться, а убежать от другого, более медлительного убийцы, смог далеко не каждый: проклятый вулканический смог, насыщенный ядовитыми газами, рано или поздно настигал своих жертв, где бы те ни прятались.

Каждое большое извержение, точно распахнутый ящик Пандоры, рождает все вообразимые несчастья, выпускает самые страшные и беспощадные казни. Землетрясения, селевые потоки и цунами – мать-природа, что вмиг оборачивается злой мачехой, уничтожает все построенное человеком, ровняя с землей целые города. Стоит лишь представить это достаточно живо – и участь помпейцев, в последний раз обнявшихся перед тем, как утонуть в пепле, перестает казаться романтичной.

Та роковая ночь вряд ли бы вдохновила голливудских режиссеров на съемку очередного блокбастера. Взаправдашняя смерть, в отличие от ее экранной дублерши, не отличается изяществом. Она до тошноты откровенна, шокирующе жестока и неприглядна. Никаких театральных вздохов и закатывания глаз. Люди, оказавшиеся в эпицентре катастрофы, сгорают заживо, истошно вереща.

Кто бы мог подумать, что американцы, чьи праотцы отдавали последнее, чтобы увидеть Новый Свет, без оглядки бросятся куда глаза глядят! Миллионы янки ринулись к соседям на север, но даже гостеприимная Канада оказалась не в силах принять всех желающих. Ее границы закрылись уже на третьи сутки с начала катастрофы. Всем, кому не посчастливилось выжить, пришлось искать иные пути отступления. Груженные под завязку лайнеры улетали и уходили по морю в безумной спешке. И на то были причины.

Прерванная спячка Йеллоустоуна отворила адские врата. Десятки врат, располагавшихся в разных частях Северной Америки. Будто последовав дурному примеру, пробудились и задышали ядом многие вулканы континента. Одни лишь коптили и без того чумазое небо, другие извергали лаву и топили ледники, разрушая опустевшие города. Всего за месяц Штаты погрузились в беспросветный токсичный мрак. Удушливая пелена сначала заволокла Северную Америку, а после, словно хладнокровный наемник, двинулась дальше, за океан. Туда, где распространялся хаос. Туда, где до смерти перепуганные люди искали укрытия и запасались едой.

– Я часто думаю, – мягкий женский голос вырвал Александра из раздумий.

Неловко почесав щеку, он обернулся и произнес:

– О чем же?

– О том, что случилось бы, не реши вы спасти меня и Куно, – вымученно улыбнулась Софи. – Мы бы погибли. Задохнулись бы пеплом или умерли голодной смертью…

– Глупости! – махнул рукой Александр. – Тут, в Питере, вас бы не оставили в беде!

– Хочется в это верить. – Женщина коснулась носа и опустила взгляд. – Я ужасно признательна вам за предоставленный… как это правильно по-русски? Приют!

– Боюсь, у этого слова не самый приятный окрас. Да и вообще, не стоит благодарности! Места полно, в запасах тоже не ограничены, а Куно отныне наша общая радость! Не дает заскучать!

– Порой он становится неуправляемым. Если начнет беспокоить, только скажите!

– Бросьте, фрау Майер! Мальчишка прелесть! А как быстро обучается русскому, просто чудо! Хотите чаю? – Александр снял очки и протер их полой халата.

– Не откажусь, – кивнула Софи. – Обучение языку, без лишней скромности, – это моя заслуга. У него было по три занятия в неделю с тех пор, как ему исполнилось пять. Можно было начать и раньше, но современные психологи утверждают, что один из языков все же должен укрепиться в сознании и стать базой.

– Согласен! – Прошкин выключил чайник. – По опыту знаю: все билингвы ужасно нерешительные, колеблющиеся люди!

Софи улыбнулась. На этот раз предельно искренне. Подперев лицо ладонью, она вздохнула и опустила веки.

– Скучаете по Берлину? – Залив кипятком две чашки, инженер медленно зашагал обратно.

– Каждую секундочку, – не открывая глаз, прошептала женщина. – Поймите правильно: здесь хорошо, как дома, но человек – это ходячая копилка воспоминаний. Если ее вытряхнуть, неизбежно ощутишь пустоту внутри. Я даже немного завидую Куно. Ему, кажется, совершенно все равно, где находиться.

– Дети… – пожал плечами мужчина. – Порой их сила восхищает. Они, словно неприхотливые семена, всходят в любой почве.

Услышав свое имя в разговоре, светловолосый мальчишка десяти лет ворвался в комнату. Бумажный самолетик в его руке нареза́л круги, а губы, сложенные трубочкой, выпускали какой-то мудреный звук, ловко имитирующий гудение двигателей.

– Что там у тебя, Куно? – с неподдельным интересом вопросил Александр, заметно сощурившись.

– Герр Алексей создал этот модель-самолет! – Не отрывая глаз от искусно сложенного листа, пацан опустился на колени и завел на посадку бумажный лайнер.

Только тогда удалось разглядеть поделку лучше. Ох уж эти инженеры, даже самолетик у них обычным не выходит!

– Так это настоящий истребитель, – отметил Прошкин. – Алексей Михайлович, не знал, что вы так хороши в оригами! – едва сдерживая смех, произнес мужчина.

– Руки помнят. Других развлечений в моем детстве не было, – строго отозвался старик, возникший в дверном проеме, но его лицо тут же озарилось нежной улыбкой при виде увлеченно играющего мальчишки. – Какие сегодня новости? Что с показателями?

– Направление ветра сменилось. Стало почище, насколько это возможно, – открыв файл на экране компьютера, доложил Прошкин. – Думаю, на днях можно выбраться в город для пополнения запасов.

– Посмотрим, – шевеля усами, процедил Михалыч.

– Герр Александр, а можно я пойти с тобой?! – внезапно подскочил Куно.

– Боюсь, не выйдет, дружок! Нет у нас экипировки твоего размера.

– Ладно! – кивнул мальчишка. – Тогда я стараться вырасти как можно быстро и помогать вас!

– Сынок, не отвлекай взрослых. Пойди почитай. Я приду и спрошу пересказ, – вмешалась Софи.

– Мам! Ну зачем я буду учиться, если… Wenn das Ende der Welt kommt!

– Куно! Невежливо говорить на языке, который не известен остальным! Не испытывай мое терпение, сынок, – нахмурилась Майер, погрозив пальцем.

– Nun gut, то есть хорошо! – бросил пацан и нехотя вышел.

– Александр, если я могу быть чем-то полезна… – неуверенно начала иностранка, но тут же осеклась. Инстинкт самосохранения вынудил ее замолчать.

– Спасибо, Софи, но вылазки – наша задача. Напомните, что за лекарство вам требуется? – Мужчина достал записную книжку и огрызок карандаша. – Аптеки давно разграблены, но улицы полны фарцовщиков. Я попробую сторговаться.

– Это вовсе не обязательно, но если получится, «L-тироксин». Это для моей…

– Не важно! – Прервав неловкий момент, инженер улыбнулся. – Задача ясна, будем действовать.

Немка благодарно качнула головой, а ее губы плотно сжались. Испытаний, выпавших на долю этой женщины, с лихвой хватило бы на семерых. Обыкновенной учительнице довелось пережить природную катастрофу, внезапную смерть мужа и вынужденный отъезд в такую далекую и холодную Россию. Скопившееся в ее глазах отчаяние так и не вышло со слезами. Софи храбрилась из последних сил. Ради сына. В память о супруге. Во имя всего хорошего, что еще осталось в этом мире.

Небольшое совещание, собранное ведущим инженером Алексеем Михайловичем Светловым, продлилось без малого час. Дискуссия выдалась непростой, но в конечном итоге удалось прийти к единому мнению: новый поход в город необходим и даже неизбежен. Ведь консервами и бутилированной водой забит весь подвал, но местная аптечка неуклонно пустеет с каждым днем.

Бывшим работникам предприятия, оказавшимся под одной крышей, требовались лекарства: одних тревожило сердце, другие мучились мигренями, третьих беспокоили желудок и кишечник. В какой-то миг все утренние и вечерние разговоры выживающих свелись к обсуждению болячек и жалобам на недомогание.

Здешний медпункт разорили довольно быстро – за первую пару дней. Шалящие нервы пробудили хронические болезни и помогли дебютировать новым. Во всех смыслах нездоровая атмосфера нагнеталась сильнее с каждым часом. Особую тревогу вызывали пожилые члены обители: среди них оказались аллергики и астматики. Решение их проблем не терпело отлагательств, ведь каждая секунда могла стать последней.

Так была сформирована первая группа добровольцев, что отправилась исследовать опустевший Питер в поисках медикаментов. Тогда, на удачу, большинство лекарств удалось собрать. Что-то нашли среди растоптанных пачек в разграбленных аптеках, за некоторыми таблетками пришлось идти по конкретным адресам, остальное, самое редкое, скупалось у спекулянтов, что по-прежнему могли найти все необходимое за хорошее вознаграждение.

К слову, первый выход в город удался на славу, если не вспоминать о стычке с бандой мародеров на обратном пути. Совсем молодые ребята, вальяжно шагающие по улицам без респираторов, окликнули группу. Их гиеньи смешки не предвещали ничего хорошего. Драка завязалась мгновенно: главарь хулиганов ударил первым, повалив на землю проектного инженера Владислава. Тот оказался не из робкого десятка и, сняв с плеча авоську, бросился на обидчика. Две команды схлестнулись в ожесточенном рукопашном бою. Все, о чем мог думать тогда Прошкин, – градус абсурда в сложившейся ситуации. Подростки и не догадывались, чем забиты сумки добытчиков. Засранцы ни в чем не нуждались. Они просто хотели крови. И они получили ее в конечном итоге.

Мордобой прервался выстрелом из пистолета. Кудрявый юнец, его затеявший, рухнул на землю со странным выражением лица. Смесь удивления и страха. Совсем еще ребенок. Точнее, волчонок, что уже наверняка успел отведать живой плоти и впредь не смог бы остановиться. Пуля прошила его сердце. Мгновенная смерть. Подельники убитого бросились врассыпную без оглядки, падая и вновь поднимаясь, тяжело дыша и повизгивая, как падальщики при виде живого хищного зверя. Тем зверем оказался Денис, начальник службы безопасности по прозвищу Блоха. В тот миг он принял верное решение, но вряд ли был искренне этому рад…

– Передвигаемся предельно осторожно, избегаем столкновений. Люди сейчас на грани нервного срыва, терять им больше нечего, – произнес Блохин и поставил пистолет Макарова на предохранитель.

– Что делать, если нас атакуют? – уточнил высокий блондин, месяц назад устроившийся инженером-технологом.

– Бежать, – хладнокровно и без раздумий отозвался Денис. – Лучшая драка – это та, которой не было.

– Согласен. Нельзя рисковать. Нас и так не шибко много, – подметил Прошкин, заправляя шнурки в ботинки.

Добровольцы покинули здание за час до обеда. Голодными, но выспавшимися, то есть в лучшей из боевых форм. Путь предстоял неблизкий: добрых пять с половиной километров по Московскому проспекту с поворотом на Садовую до легендарного Гостиного Двора, где вновь, как в старые добрые времена, собирались менялы всех мастей. Эти бесстрашные создания круглые сутки околачивались на площадях в надежде заработать деньги. Те самые деньги, что стали бесполезнее фантиков.

– Все не могу привыкнуть к туману, – глухо донеслось из противогаза.

– Эх, если бы это был туман! – покачал головой Алексей Михайлович. – Этот смог – настоящий коктейль из ядов. Смертельно опасная отрава. Не вздумайте даже на секундочку снять защиту.

– Куда уж там! Мне рассказали, что если долго вдыхать пепел, он превратится в цемент, смешавшись со слизью в легких. И все, хана! – коснулся мембраны Денис.

– Все так, – кивнул Светлов. – Микрочастицы пыли и песка может сдержать только хороший респиратор. Медицинские маски не помогут. Если проявишь неосторожность, забьются бронхи и наступит удушье.

– Хрен там! – отмахнулся Блоха. – Я, может, только жить начал! Смерть не входила в мои планы!

– Главное, чтобы ты не входил в планы смерти… – мрачно подытожил Алексей Михайлович, обгоняя коллег.

В задымленном городе, где асфальт хрустел разбитыми стеклами, с трудом узнавался величественный Санкт-Петербург. И без того пасмурная столица пропиталась мертвенной серостью. Из-за скопления пепла в атмосфере солнечный свет больше не доходил до поверхности Земли. Он тормозил где-то там, натыкаясь на плотный щит из углекислого газа, сероводорода и метана. В любой момент эта гадость могла пролиться кислотным дождем, но и до тех пор вредила не меньше, создавая вечные сумерки и холод позднего октября в середине лета.

Прошкин знал об этом явлении: так называемый антипарниковый эффект – одно из последствий ядерной войны, что еще ребенком он увидел в фильме Константина Лопушанского «Письма мертвого человека». Тогда, в конце восьмидесятых, он и подумать не мог, что столкнется с чем-то столь же грандиозно-ужасным в реальной жизни.

Но пришла зима. Вулканическая зима. Температура по всей планете отступила от нормы почти на десять градусов. А это означало лишь одно: продовольственный кризис и, как следствие, неминуемый голод. Даже незначительные климатические изменения в 1816 году, когда столбики термометров лишились пары-тройки градусов, привели к катастрофе по всему миру: Германия утопала в наводнениях, Швейцария расчищала сугробы в июне, Англия в панике скупала зерно, а Ирландия массово вымирала от череды эпидемий. О том, что случится на этот раз, было страшно подумать. Посему Александр гнал прочь фантазии о будущем: не было в них больше ни смысла, ни утешения.

– Дорогие, что ищете? – Резкий мужской голос с заметным акцентом изрядно напугал группу.

Пожилой кавказец улыбался желтыми зубами. Завидев встречный интерес, он зазывающе мотнул головой, приглашая следовать за ним.

– Давай-ка я пойду с тобой, – немного помедлив, предложил Денис.

– Нет, не стоит. Все в порядке, – осек его Прошкин. – Я мигом!

Нагнав незнакомца у стареньких «Жигулей», мужчина безотлагательно перешел к делу:

– Мне нужен «L-тироксин». Дозировка сто.

– Хм… – нахмурился горец, открывая багажник. – «L-карнитин» помню, у меня его спортсмены берут. А твой таблетка у меня нет. Зачем она?

– У одной хорошей женщины проблемы с щитовидной железой. Может, знаете кого-то, кто поможет?

– Может, и знаю, дорогой. Но бесплатно я тебе не товарищ. Ты прости, такой время! – развел руками торгаш.

– Сколько?

– Пять тысяч рублей.

– Недешево…

– Дядюшка Або сделает все в лучшем виде, – улыбнулся грузин, принимая купюру. – Завтра приходи сюда в это же время.

– Откуда мне знать, что не обманешь?

– Если кину – больше не придешь, так? А мне нужны постоянный клиент, я двадцать лет на рынок работал! Один и тот же мест. Репутация!

– Хорошо, – поджав губы, кивнул Александр. – Тогда до завтра!

– Эй! – окликнул делец. – Это для жена?

– Нет. Просто хочу помочь одной хорошей женщине.

– Значит, будущий жена! – расхохотался мужик, захлопывая багажник.

Прошкин ничего не ответил, он просто вернулся к заскучавшей группе, и вместе они двинулись дальше в поисках необходимого. Все эти небезопасные шатания по призрачной версии Питера… Кто знал, что жизнь рядового инженера возьмет столь крутой поворот? Никто. Впрочем, можно было догадаться. Устраиваясь на работу в научно-технический центр, Александр подумал: «Заслон. Интересное название у компании! Кого, бога ради, она защищает?!» Теперь Прошкин знал кого: стариков и детей, инвалидов и просто обездоленных прохожих, что волею судеб оказались под ее крылом.

Нуждающихся и так было немало. Теперь же добавились еще двое – Софи и Куно. Казалось бы, плюс два голодных рта, ничего хорошего! Но именно благодаря гостям из Германии Александр почувствовал себя важным и незаменимым. Что крылось за этим ощущением? Желание потешить эго или чистая симпатия, что трансформировалась во что-то большее? Прошкин знал ответ, но продолжал его игнорировать. В конце концов, Майер недавно потеряла мужа. Она не готова к новым отношениям. Но в условиях конца света… В любую секунду может пробудиться очередной супервулкан, что добьет Землю. Целый мир висит на волоске. Когда влюбляться, если не сейчас?

Вычеркнув из списка большинство позиций, группа с чистой совестью двинулась обратно, на обнесенную колючей проволокой территорию. Александр старался не смотреть по сторонам, ведь чем ближе подбирался вечер, тем больше маргиналов толпилось вокруг. Эта бесконечная ночь превратила их в подобие воскресших мертвецов. За одним лишь исключением: они не пытались съесть чьи-либо мозги. Пока не пытались… Добавьте к этому своры диких псов, мечущихся в поисках еды; горстки пепла, оставшиеся после сожженных трупов; брошенных стариков, которые, окончательно выжив из ума, сутками бродили по улицам, и редких прохожих, безудержно кашлявших кровью. Прошкин безрезультатно пытался осознать, что все это случилось с ним, с его любимым Питером, с этой многострадальной планетой, что так часто оказывалась на грани, но каждый раз находила спасение.

Возможно ли оно сейчас, то самое спасение? Или в этом туннеле давно отключили свет?

– Саша! Саш! Проснись же наконец, черт побери! – встревоженный шепот и резкий толчок в грудь заставили Прошкина очнуться.

С трудом поднявшись и отбросив в сторону одеяло, он внимательно осмотрел ночного визитера. Понадобилось какое-то время, чтобы узнать в нем Алексея Михайловича. Сухое лицо начальника показалось не на шутку встревоженным: губы мужчины дрожали, а лоб покрылся множеством тонких линий, отчего стал похож на тетрадный листок. Спросонок это представилось забавным, и Александр, улыбнувшись, спросил:

– Михалыч, ты чего? Случилось что-то?

– А ты не чуешь?! – в полный голос рявкнул старший.

Только тогда Прошкин обратил внимание на сладковатый привкус в носоглотке. Так пахли вулканические извержения. Именно этот тонкий «аромат» разлетелся по миру в день, когда впервые прогневался Йеллоустоун. Следующим чувством, заподозрившим неладное, стало зрение. Легкая дымка, окутавшая комнату, – инженер автоматически принял ее за остатки дремы, но теперь было очевидно: помещение в дыму. В тяжелом белесом облаке, от которого сильно кружилась голова.

– Система фильтров навернулась?! – Отринув глупую ухмылку, Прошкин осмотрелся в поисках джинсов.

– Нет, они в порядке. Просто там, – Алексей Михайлович махнул в сторону окна, – стало еще хуже.

– Как?! – Обескураженный работник вытянул шею, словно надеясь разглядеть что-то помимо густой дымовой завесы, давящей на прозрачный щит.

– А вот так! Худшие догадки подтвердились. Мы все же имеем дело с цепной реакцией. Принцип домино, господи помилуй!

– Новое извержение в Италии?

– И там тоже, – натягивая респиратор, просипел Михайлович. – Но, что страшнее, наблюдается бешеная активность в Армении. Гегамское нагорье превратилось в Геенну Огненную.

Александр сморщился в недоумении и принял протянутую маску.

– Но разве вулканы на этом хребте не считались потухшими? Я думал…

– Мы все думали, – холодно отрезал начальник. – Хватит болтовни. Идем скорее в укрытие. Нужно переждать выброс. Хотя бы его критическую фазу.

Прошкин кивнул и, наспех облачившись в помятую рубашку, проследовал за начальником к лестнице. Пользоваться лифтом в подобных ситуациях запрещала инструкция, посему двое бегом спустились по ступенькам. Внизу их ожидал Блохин. Сделав пометки в блокноте, парень отошел в сторону и пригласил войти. Персонал центра и их многочисленные родственники уже были внутри. Уставшие и потрепанные, словно не со сна, а после боя, они озирались в недоумении и перешептывались.

Матери надевали носочки беспробудно спящим детям. Старики дрожащими пальцами застегивали пуговицы на кофтах и кутались в шали. Молодые люди, отринув смущение, переодевались у всех на виду. Муравейник оживал.

– А где Софи и Куно?! – тревожно вопросил Прошкин.

– Все с ними в порядке, вон, уже расположились. – Блоха кивнул в сторону крошечного закутка, где прямо на полу, свернувшись клубком, замерли два тела.

– Пол холодный, а плед тонкий, они же окоченеют! – озвучил мысли ученый.

– Тогда отдай им свое одеяло! – усмехнулся Блохин и вернулся к записям в блокноте.

Прошкин воспринял реплику как призыв к действию. Одним движением он укрыл европейских гостей. Куно продолжил тихо сопеть, в то время как Софи подняла веки и благодарно кивнула.

– Все хорошо, вы не пострадали? – уточнил инженер.

– Мы в порядке. Нас вовремя разбудили. А вы? – прошептала Софи, накрыв ухо сына ладонью.

– Я тоже ничего. Михалыч не позволил угореть. Легкая интоксикация, но жить буду, – глубоко вздохнул Прошкин. – Ладно, отдыхайте. Судя по всему, завтра нас всех ждет непростой день.

– Но как же вы? Тут холодно, замерзнете без пледа! – озадаченно поморщилась Софи.

– Где наша не пропадала… – скромно отмахнулся мужчина.

К тому моменту все углы и стены по периметру были заняты. Удобного места для ночлега не осталось.

– Ну уж нет, – строго заявила Софи. – Давайте к нам! Да, ложитесь рядом с Куно. Втроем теплее и спокойнее.

Инженер мгновенно зарделся и почти решился на отказ, как вдруг, подчинившись сиюминутной воле, ответил:

– Как скажете!

После такой выходки собственного разума Александру пришлось опуститься на пол и влезть под синтетическое покрывало.

– Благодарю за заботу. Спокойной ночи, – уставшим голосом произнесла женщина и крепко обняла Куно.

В тот же миг ослепительно-белый свет резервных ламп погас и Александр понял, что даже в темноте он будет чувствовать себя глупо в положении «руки по швам». Испытывая жуткую неловкость, Прошкин последовал примеру Софи и обнял мальчишку. Кончики его пальцев при этом коснулись бедра немки. Никакой реакции в ответ. Вероятно, Майер уснула, едва закончив фразу. Как бы там ни было, она хранила молчание и размеренно дышала. Минутой позже Прошкин окончательно расслабился, и его рука продвинулась чуть выше, обвив талию женщины. Погружаясь в сон, инженер на миг вообразил, что он, Софи и Куно – одна семья, а пространство вокруг – вовсе не бункер, а самая обычная питерская квартира, в которой они трое забылись мирным сном.

Утро в «Заслоне» началось раньше положенного. Вероятно, то было следствием предрассветного ЧП. Десятки людей суетливо ворочались и покашливали во сне. Многим так и не удалось забыться – они не смыкали глаз, размышляя о будущем, вернее, его отсутствии. А как иначе? Ведь все происходящее давно не секрет! По всей планете один за другим просыпаются вулканы, их число растет в геометрической прогрессии. Не нужно быть великим ученым, чтобы предсказать результат этой смертоносной переклички.

Александр оказался в числе тех, кто проснулся ни свет ни заря. Нет, его не мучила бессонница. Скорее, наоборот, его мучили сны. Видения, что раз от раза становились все реалистичнее. В них непременно умирали самые беззащитные, в основном старики и дети. Небольшой сеанс самокопания помог прийти к выводу, что причина тому – страх родом из детства, так внезапно подменивший собой кризис среднего возраста. Ведь Прошкин – сирота, воспитанием которого занималась бабушка. Ребенком он часто размышлял о том, что случится с ним, если старушки не станет, и, наоборот, с кем останется Лидия Мстиславовна, если по той или иной причине рядом не окажется любимого Сашки.

Боязнь хрупкости, коей характеризуется жизнь, не оставляла мальчишку в покое. Ему понадобились годы, чтобы усыпить тревожность и зажить по-настоящему. Теперь же, когда худшие кошмары воплотились наяву, беспокойство вернулось с утроенной силой. Благо сорокалетние мужчины переживают стресс иначе, и это стало бременем, что не мешало идти дальше. Нещадно давило на шею и ломало ключицы, но не тормозило. «Ведь даже если жизнь кончается завтра, сегодня у тебя есть шанс наполнить ее смыслом!» – повторял Александр, когда напряжение становилось невыносимым.

– Какой вы видеть сон сегодня? – Беззаботный Куно лукаво прищурился и скрестил руки на груди.

– Не помню! Кажется, что-то хорошее, – соврал Прошкин, хрустнув шеей.

– Das ist seltsam… Когда я проснуться ночью, вы говорить что-то про смерть.

– Ну и ну! – неправдоподобно удивился инженер. – Но вообще, память у меня ни к черту, может, и забыл что-то.

– Герр Александр, можно спрашивать? – внезапно став не по-детски серьезным, поинтересовался Куно.

– Конечно!

– Моя мама умрет?

– Что ты такое говоришь? – Прошкин растерянно огляделся, словно испугавшись, что их диалог услышат. – Откуда вообще такие мысли?!

– Meine Mutter скрывать ее болезнь от все. Она сказала, что если ее не быть рядом, я слушаться вас!

– С твоей мамой все будет в порядке, она еще очень молодая и сильная! Давай просто будем больше о ней заботиться? – Мужчина нервно подмигнул юному собеседнику.

– Хорошо! – Куно улыбнулся и на секунду обнял Прошкина.

– Клянусь, мой друг, я достану лекарства! Возможно, сегодня вечером.

Вполне предсказуемо это обещание сдержать не удалось. Инженер дважды порывался отправиться в город, но оба раза получал решительный отказ. В густом смоге, разлившемся на весь Питер, таились опасности. Легко сбиться с пути или стать жертвой мародеров. Да и потом, значения, определявшие уровень загрязнения воздуха, стремились к рекордным. Только самоубийца отважился бы на прогулку в подобных условиях. Самоубийца или влюбленный дурак, готовый на любые подвиги.

Легкий обед плавно перетек в ужин, после которого в «Заслоне» наступило свободное время. Весь день избегавший общества Софи Александр не находил себе места. Стыд за нарушенное слово разъедал его изнутри и вынуждал играть в прятки. Конец этому положила сама женщина. Отыскав знакомую фигуру в курилке, она решительно приблизилась и произнесла в полголоса:

– Александр, я вас чем-то обидела?

– Конечно нет! С чего вы взяли?

– Обычно вы навещаете нас с Куно несколько раз в день, а сегодня… Хорошо, извините, просто показалось!

– Для начала давайте уйдем отсюда. Тут слишком накурено. Хотя у нас по всей планете «накурено»! – неловко пошутил Прошкин, уводя Майер из людного места.

– У нас с Куно для вас кое-что есть. Ерунда, но сыну очень захотелось поделиться.

– Я заинтригован!

– Идемте же!

Небольшим сюрпризом оказалась упаковка шоколадного печенья, что Куно обнаружил в боковом кармане рюкзака. Сладость почти рассыпалась в крошку, но вкусовых качеств не утратила. Осушив кружку с чаем, мальчишка убежал к другим детям. Софи и Александр остались тет-а-тет. Словно дождавшись подходящей минуты, мужчина признался:

– Прошу прощения, я действительно вел себя странно, но это лишь потому, что в данный момент я испытываю жуткую неловкость.

– Из-за лекарств? – улыбнулась Софи. – Куно рассказал о вашем ночном монологе. Я ничего не слышала, но мне польстило, что вас так заботит мое здоровье.

– Теперь я готов сквозь землю провалиться! – засмеялся Прошкин. – Вы мне уже как родные. Я действительно переживаю. Как и ваш сынок! Кстати, зря вы говорили с ним о смерти. Он, конечно, сообразительный, но…

– Не понимаю, о чем вы! – округлила глаза Софи.

– Дети бывают такими интриганами! – хлопнул себя по колену Прошкин.

– Впрочем, что бы вам ни сказал Куно, я разделяю его точку зрения. В отличие от меня, он неплохо разбирается в людях, а вас полюбил искренне, – подмигнула Софи. – Кстати! Каждый раз забываю спросить: над чем вы тут работали до начала катастрофы?

– Ох, планировалось нечто грандиозное… Жаль, что все накрылось медным тазом. Не хватило совсем чуть-чуть! Серии клинических испытаний, по итогам которых я сумел бы помочь многим людям.

– Поделитесь?

– Конечно! Проект пока безымянный, но это не важно. Идея прибора, который я сконструировал, зародилась еще в юности, когда моя бабушка познала тяготы артроза. Боли в суставах были такие, что она и спать по-человечески не могла. Я тогда подумал: как же все-таки несправедливо! Ведь боль – это не сама болезнь, а лишь тревожный колокольчик, что обращает наше внимание на неполадки в организме. Почему нельзя ее выключить, когда поломки носят характер неисправных? К чему она неизлечимо больным? Слушая печальные вздохи и ворчание, я думал о том, что однажды изобрету универсальную таблетку от всякой боли. Умную пилюлю, что накопится в крови и в нужный момент погасит болевые ощущения до их возникновения.

– Неужели у вас получилось? – восхитилась Софи.

– Не совсем. Но я изобрел кое-что похожее. Черновое название – АКБ, Автоматический Контролер Боли. Не буду погружать вас в бессмысленное перечисление технических характеристик, просто расскажу о принципах работы, – закинув ногу на ногу, пояснил Прошкин. – Радоваться или печалиться, всплакнуть, а может, резко собраться и перейти к решительным действиям – все это за нас решает мозг. Точнее, гормоны, которые он вырабатывает. Их, на самом деле, не так много. Вы знакомы с принципом действия эндорфина?

– Кажется, это гормон радости.

– Все так! Вернее, почти так! Я бы назвал его гормоном облегчения. Ведь задача эндорфина – снижать болевые ощущения. Спортсмены частенько подсаживаются на его действие – после тяжелейших тренировок вместо боли они испытывают небывалый подъем. Такой вот парадокс!

– Какое же применение вы нашли ему в своей работе? – Софи оперлась на подлокотник и чуть наклонила голову.

– Данный гормон лег в основу идеальной формулы радости. Помимо него, мой коктейль в определенных пропорциях содержит серотонин, дофамин и окситоцин. Их искусственно синтезированные аналоги, если быть точным. Все это находится в небольшом устройстве, которое крепится к височной доле. АКБ можно надевать периодически или носить не снимая. Все зависит от состояния пациента. В нужный момент, когда на горизонте покажутся боль и стресс, он превентивно выбросит в кровь необходимую дозу счастья.

– Но каким образом эта штуковина узнаёт, когда и сколько радости мне нужно?

– Контролер регулярно производит микрозаборы крови. Стоит ему отметить даже незначительные изменения в химическом составе – он корректирует ситуацию, приводя показатели в норму. Знаете, Софи, капля крови – все равно что книга жизни. Она может открыть практически любую вашу тайну.

– Любопытно! А куда подевались эти устройства с началом катастрофы?

– Никуда. Все хранится здесь, в лаборатории.

– Отчего же мы ими не пользуемся? – в удивлении подпрыгнула немка. – Ваша формула, вероятно, помогла бы местным страдальцам. И тем, кто мучается от болезней, и тем, кто пребывает в депрессии.

– Нет, Софи, все устроено иначе. То, что я рассказал вам, – лишь теория. Настоящий эффект могли бы раскрыть клинические исследования, но они…

– Вы не верите в собственную идею?

– Конечно верю! Иначе не посвятил бы ей годы жизни.

– Тогда отбросьте сомнения. Когда рисковать, если не сейчас?

Прошкин молча покачал головой и приблизился к окну. По ту сторону бронированного стекла все скрылось в молочно-белом тумане. Что-то подсказывало: это вовсе не отголоски природных бедствий в Европе и на Кавказе. Нечто, о чем не решаются сообщить коллеги, происходит совсем близко. Системы фильтрации воздуха уже работают на предельных мощностях, но даже им не удается вытравить пьянящую горечь дыма. Что будет дальше – одному богу известно. Но, как все мы знаем из голливудских кинолент, высший разум крайне редко выходит на связь. А значит, в конечном итоге можно полагаться только на самих себя. А еще – на решения, которые мы принимаем. Ведь именно от них, а не от мифического фатума, зависит финальный исход.

Чего больше всего на свете боится человек? Первый ответ, предваряющий всякую мысль, однозначен: смерти! Так уж устроен хомо. Его мозг заточен под выживание. Возможно, поэтому умирание представляется худшим из кошмаров. Оттого лишь удивительнее наблюдать крах базовых инстинктов, когда мир неумолимо катится в пропасть. Тогда-то homo sapiens и превращается в homo intrepidus, то есть человека бесстрашного. Но каким бы сильным ни было пламя жизни, оно затухает под проливными дождями невзгод. Мы сдаемся в ту самую секунду, когда понимаем, что надежды больше нет.

Софи не питала себя иллюзиями. Она знала свое печальное будущее, вернее, могла его предсказать. Единственное, что до сих пор тревожило разум женщины, – судьба сына. Этот чудесный любознательный мальчуган, что растет на глазах. Еще вчера он листал цветастые комиксы, а сегодня с упоением читает книгу без единой картинки. Когда он стал таким взрослым? Достаточно ли он созрел для разговора, что рано или поздно должен состояться? Как сделать жизнь Куно безопасной в мире, доживающем свои последние деньки? Майер не знала ответов на эти вопросы. Она лишь надеялась, что добрые люди не позволят чистой душе ее ребенка преждевременно сгинуть во мраке.

– Сынок… – с трудом прошептала Софи, размежив веки. – Позови Александра, я хочу сказать ему пару слов.

Мальчишка кивнул и, загнув уголок одной из страниц энциклопедии, отправился на поиски русского. Впрочем, долго блуждать не пришлось. Прошкин был там, где и все последние десять дней, – в командном центре. Он изучал входящую информацию и прогнозы, ожидая удачного момента для вылазки в город. Выслушав послание от Софи, инженер поспешил к ней с визитом.

– Малыш, иди погуляй. У нас взрослый разговор, – велела Софи, приподнявшись в кровати.

Мальчишка, тяжело вздохнув, устранился. Его не по-детски тяжелая поступь еще какое-то время слышалась в коридоре, но вскоре звуки стихли. Софи и Александр пребывали в безмолвии. Оба знали, о чем пойдет речь, но никто не решался завести беседу. В какой-то момент Прошкин поднял глаза:

– Как ваше самочувствие, Софи?

– Вы и так все знаете, мой добрый друг. Именно поэтому я попросила о встрече. Если позволите, без прелюдий. – Женщина собрала остатки сил и села. – Когда я умру…

– Вы не умрете! – замотал головой инженер.

– Мы оба знаем, что это не так. Очевидно, мне осталось недолго.

– Продержитесь еще чуть-чуть. В любой момент ветер может сменить направление и улицы очистятся от пепла. Тогда я смогу выйти и добыть ваше лекарство.

– Поверьте, Саша, мне не хочется погибать. Более того, я планирую задержаться тут как можно дольше. Из-за Куно и… – Софи сжала губы, так и не закончив фразу. – Я просто хочу, чтобы вы знали, что сказать Куно, когда меня не станет.

– Ничего не желаю знать, – резко отозвался Прошкин. – Я долго думал над этим, но, по всей видимости, другого выхода нет. Помните, я говорил о своем изобретении? Вот оно, держите. Пользуйтесь на здоровье! – Мужчина протянул крошечную черную шайбу. – Я не могу предсказать последствий, но это все, что есть в моем распоряжении.

Немка, чуть помедлив, взяла устройство. В обычной жизни она не решилась бы на роль подопытного кролика, но сейчас выбирать не приходится. Если контроллер сумеет нейтрализовать боль или, хотя бы притупить ее…

– Вы уверены? – прошептала Софи, разглядывая предмет.

– Нет. Абсолютно нет. Но даже один процент того, что все получится, – это лучше, чем ничего. Приложите АКБ к виску, – сухо произнес Александр.

Женщина выполнила приказ, едва заметно вздрогнув в тот момент, когда механизм закрепился на коже самостоятельно.

– Сейчас лучше прилечь и поспать. Ничего не бойтесь, я прослежу за вашим состоянием, – вкрадчиво молвил инженер.

Словно под гипнозом Софи вернулась в койку и, сложив руки на груди, закрыла глаза. Она ощущала странную вибрацию. Не только в голове, но и во всем теле. В каждой его клеточке, что напряженно задрожала, почуяв вмешательство извне. Убедившись в том, что невольная подопытная чувствует себя нормально, Александр вышел, прикрыв за собой дверь. Ему предстоял тяжелый разговор с Блохиным, упрямо запрещавшим покидать здание. В один из дней он изъял все магнитные ключи, а сами двери закрыл на замки для пущей надежности.

В последнее время Денис стал крайне нелюдимым. Дни и ночи он проводил в одном и том же месте – в стеклянном кабинете на последнем этаже. Там, словно в сторожевой башне, он вел свой неустанный дозор. Часами вглядывался в неспешное падение пепла, укрывающего плотным серым ковром Питер. Страшно было представить, о чем он думал в такие моменты.

– Дэн, нужно поговорить! – с порога начал Прошкин.

– Говори, – вяло отозвался Блоха, и в его голосе мелькнули пьяные нотки.

– Ты пил?

– Не твое дело.

Александр тяжело вздохнул, осознав, как сложно будет вести беседу с тем, кто и по трезвости не отличался сговорчивостью.

– Послушай, Денис! Мне очень нужно туда. – Инженер взглядом указал за окно. – Если не выпустишь, умрет один хороший человек.

– Это угроза?

– Нет, это мольба. Пойми, я должен…

– За прошлую ночь в центре убили с десяток таких, как ты. Геройствующие идиоты! Хочешь оказаться новой жертвой озверевших забулдыг?! – сурово процедил мужчина.

– Ты не понимаешь… Софи умирает. Пока мы тут треплемся, она против воли сдается болезни!

– Может, тогда отменить ей суточный паек? – ухмыльнулся Блохин, вскинув бровь.

– Следи за языком! – оскалился инженер, до боли сжав кулаки.

– Иначе что? Попросишь начальника меня уволить? – Блоха медленно приблизился к собеседнику. – Ладно, пойдем посмотрим на твою Софи. Быть может, все не так уж и плохо.

Лицо Прошкина заиграло желваками. Ему стоило колоссальных усилий не ответить грубостью на грубость. Единственное, что спасало, – понимание того, что в руках этого дерзкого парнишки буквально находятся жизнь и здоровье Майер. Прикусив язык, инженер зашагал к лестнице. Денис, слегка пошатываясь, двинулся вслед.

Преодолев несколько пролетов, отделявших пост Блохина от лаборатории, Александр уверенно толкнул дверь. Он приготовился виновато потупить взор при виде немощной Софи, сон которой вот-вот прервется, но его досада сменилась недоумением. В комнате никого. Аккуратно застеленная кровать – та самая кровать, в которой изнемогала берлинка, – теперь пустовала.

– Ну и где же твоя ненаглядная? – хмыкнул за спиной Блоха.

Не удосужившись ответить, Прошкин кинулся к выходу. В полном замешательстве сбегая по лестнице, он прокручивал десятки различных версий, куда могла подеваться Софи, одна мрачнее другой. А самой настойчивой вышла та, в которой женщина скоропостижно скончалась, а ее холодеющее тело приказали убрать с глаз долой… Но не могло же это случиться за несчастных пять минут, пока инженер находился в кабинете Дениса?!

Знакомый женский смех убедил окончательно: не могло. Возгласы принадлежали немке. Точно безумный, Прошкин ворвался в столовую и осмотрелся. Зарубежная гостья оживленно болтала о чем-то со Светловым. Приметив Александра, оба расплылись в доброжелательных улыбках, а Михалыч отдельно поприветствовал сотрудника:

– Ну привет, злой гений! Что же ты молчал, что изобрел чудо-прибор? Давно бы получил премию! Как же преобразилась наша Софи! Я ее даже не узнал!

Прошкин молча смотрел на женщину, силясь разглядеть в ней хотя бы след того недуга, что недавно пожирал ее изнутри. Вопреки ожиданиям, Майер не выглядела больной. Напротив, она светилась от радости – искристый живой взгляд, прямая спина, здоровый тонус в теле. Нет, даже в сказках преображения не случаются так быстро! Инженеру чудилось, что мать Куно подменили. Что строгую и чопорную немку обменяли на ее же экзальтированную копию. Жуткие, абсолютно жуткие перемены, от которых ученому мгновенно стало не по себе.

– Александр! Вы просто волшебник! Я как раз делюсь своим восторгом от вашего изобретения! Да-да! О нем должны узнать все! Боль не просто отступила, она исчезла полностью, а я сама словно переродилась! – почти пропела Софи, всплеснув руками.

В тот самый миг Прошкин понял, что допустил ошибку. Теперь каждый захочет испытать чудодейственный эффект АКБ, последствия которого непредсказуемы. Приступ острой колющей боли вынудил схватиться за ребра, словно туда одним ударом вогнали нож. Чуть сгорбившись, Александр поплелся к выходу. Напряжение в груди не позволяло сделать вдох.

– Зайди ко мне утром, Саш! Обсудим пару моментов, – бросил вслед Михалыч.

– Непременно, – так и не посмев обернуться, произнес инженер.

Все во вселенной стремится к хаосу. Эта простая истина – основа всех основ, с ней не возьмется спорить ни философ, ни математик. Но что влияет на скорость распространения беспорядка? Почему в одном случае он невыразительно тлеет, вперед продвигаясь ползком, а в другом, точно лесной пожар, сметает все на своем пути? Какому закону подчиняется этот закон? Александр не ждал откровений. Ведь ответы нужны тем, кто ведом любопытством. Прошкин же с недавних пор утратил всякий интерес к жизни. Окруженный толпой несчастных, потерявших рассудок, он мнил себя последним человеком на Земле, пережившим апокалипсис. Обреченным и смертельно одиноким.

С тех пор как Софи отважилась испытать АКБ, устройство коммуны претерпело изменения, напрочь лишившись структуры и порядка. Больше не существовало дежурных поваров. Некому было заниматься анализом вулканической активности. Что уж там, даже убрать осколки разбитой кружки человека не нашлось. Изобретение Прошкина обернуло некогда сплоченную группу людей в зомби. В гиперактивных жизнерадостных зомби, что больше не замечали проблем, а потому не искали путей их решения. Пелена синтетического счастья застилала им взор.

– Герр Александр, вы меня слышать? – Куно замахал руками, стараясь привлечь внимание. В лице его читалась неописуемая тревога, какая известна лишь взрослым.

– О, привет, малыш, ты что-то сказал?

– Вы… вы теперь такой же? Покажите свой голова сбоку. – Мальчишка настороженно осмотрел висок старшего товарища.

– Нет. – Прошкин невольно коснулся лица. – Если ты про устройство, оно меня не контролирует.

– Что случилось с моя mutter? Почему она ведет себя странный?

– Софи тебя обидела?!

Куно отчаянно замотал головой, но глаза его заблестели. С удивлением Александр поймал себя на мысли, что прежде не видел слез юнца. Прошкину стало до жути неловко за вопрос, породивший детскую печаль. Он ведь и сам понимал, какой стала Софи. Какими стали все вокруг. Опустившись на колени, инженер схватил мальчишку за предплечья и с натянутой улыбкой прошептал:

– Куно, послушай, все исправится! Вот увидишь…

– Ложь! – уронив первую слезу, отозвался ребенок. – С тех пор как мы уехать из Берлин, все стал очень плохой! Я хочу обратно! Я хочу к mein papa! – Куно уже не сдерживал плач. Большие голубые глаза покраснели, а ноздри раздулись.

Александр был в шаге от страшного решения. От слабости, что лишила бы его последнего здравомыслящего собеседника. Подключить бедолагу к системе АКБ, зная последствия… ученый считал это наивысшей жестокостью, но разве есть другой выход? Ширма поддельного счастья отгородит неокрепшую психику от страшных картин предстоящих смертей. Неожиданно Куно собрался и, утеревшись рукавом, произнес:

– Герр Александр, вы должны все исправлять.

– Как бы мне хотелось этого, дружок, но я, увы, не волшебник.

– Мама говорить, что вы самый умный человек из все. А мама никогда не ошибается.

Инженер понял, что не вынесет новых слез ребенка, а потому лишь кивнул в знак согласия. Он справедливо решил, что если им остались считаные дни, то провести их в рыданиях и скорби – решение дурацкое. Ведь в конечном итоге именно эту беспомощность и запомнит душа, покидая тело. Именно это горе она понесет сквозь вечность.

– Я сделаю все, что в моих силах, Куно. – Прошкин обнял пацана и взъерошил ему волосы.

Счастливая утопия, которую ненароком создал ученый, не просуществовала долго. Марафон всеобщего веселья прервала чудовищная по своей глупости смерть. Дениса Блохина не стало в одну из ночей. Когда точно – навсегда останется загадкой. Тело юноши покоилось в его кабинете на последнем этаже здания. В ногах лежали десятки пустых пластиковых бутылок и скомканные обертки от шоколадных батончиков. На коленях виднелись засохшие пятна рвоты. Из приоткрытого рта доносился стойкий запах ацетона.

Случайному свидетелю ни за что не догадаться, какая хворь забрала жизнь молодого парня, но Александр все знал наверняка. По одному лишь виду покойника он понял, что грозный Блоха зависел от инсулина. Его настигла участь, которой так боялась бабушка ученого. Он умер, потеряв контроль над сахаром в крови.

– Как же так, Денис… – прошептал инженер, опустившись на колени.

Взгляд автоматически упал на закрепленный в височной доле механизм. Колесико дозировки выкручено до предела. Судя по всему, Дэн неимоверно мучился в последние минуты жизни, но, одурманенный эффектом АКБ, так и не притронулся к лекарствам. Он скончался от страдания, припудренного удовольствием. Все, что от него осталось, – полупустой бумажник, пистолет и несколько книг Стивена Кинга в мягкой обложке. Прошкин решил, что похоронит нехитрые пожитки вместе с их владельцем чуть позже, ну а до тех пор наследству Блохи полагалось перекочевать в сейф.

Немного помедлив, Александр спрятал пистолет за пояс, сунул бумажник в задний карман, а книги зажал подмышкой. Заперев кабинет с покойником на ключ, мужчина двинулся в сторону лестницы, по которой кто-то стремительно поднимался.

– Герр Александр! Guten morgen!

– Привет, Куно! Уже проснулся?

Пацан довольно кивнул в ответ и тут же перевел взгляд на толстые романы, прижатые локтем.

– О, новое чтение? – неподдельно восхитился Куно, попытавшись разглядеть названия. – Можно мне взять одну?

– Ох, друг мой, боюсь, это совсем не то, что должны читать ребята в твоем возрасте, – отмахнулся Прошкин, спускаясь по ступеням.

– Кажется, я пролистал все ваши книги! Даже самые скучные с ужасными картинки! – не унимался сын Софи. – Хочу новый история!

Приняв безвыходность положения, инженер замер и осмотрел набор беллетристики. Четыре книги: «Кладбище домашних животных», «Ярость», «Мертвая зона» и «Под куполом». Последний роман казался самым безобидным. Именно его Прошкин отдал любопытному мальчику, тот взвизгнул от радости и убежал, довольно насвистывая что-то нескладное.

Следующие несколько часов мужчина провел в суете. Отныне каждый его день начинался подобным образом. В сообществе, где всем было плевать на завтрашний (и даже сегодняшний) день, кто-то по-прежнему должен был готовить, стирать грязные вещи и наводить порядок. Теперь это стало рутиной, неуклонным обязательством, что легло на плечи заядлого холостяка.

Несколько раз в процесс несения дежурства вмешивалась Софи. Ее лицо заметно осунулось, но не лишилось улыбки. Словно заколдованная, она рассуждала о вещах, давно потерявших всякое значение. Превыше всего ее беспокоила невозможность оценить новый фильм с участием любимого актера, что, вероятно, давно погиб на их общей родине.

– Макс Римельт – выдающийся талант! Как жаль, что вы не знаете его работ! Скорее бы вновь увидеть его на большом экране! – восторженно тараторила Софи, глядя куда-то вверх.

Прошкин решительно игнорировал диалог. Он знал, что Майер его все равно не услышит. Прямо сейчас в ее крови взрываются эндорфиновые бомбы. Их оглушительные взрывы перекроют все прочие звуки, будь то голос друга или истошно надрывающаяся пожарная сирена.

Размораживая остатки полуфабрикатов, Александр опустился на стул, чтобы немного передохнуть. В его программе на сегодня семнадцать пунктов, и каждый имеет первостепенную важность. Интересно, как долго можно существовать в подобном режиме?

– Герр Александр! Спасибо за книга! Она такой интересный! – Подоспевший к обеду Куно восторженно размахивал руками.

– Я рад, что тебе нравится! Расскажи, о чем она? – поинтересовался Прошкин, вернувшись к плите.

– Это про один город, который… э-э-эм… там получился огромный купол! Никто не мог сквозь него пройти! Все человек были как под стеклянный крышка!

– Незавидная доля, – усмехнулся инженер, помешивая замороженные овощи на сковороде.

– Но они могли быть счастливый в наш мир! Пепел от вулкан ни за что не дошел бы до их дом. – Ребенок померк мгновенно, как фонарик, в котором сели батарейки. – Герр Александр, а вы можете сделать такой купол для мы?

Прошкин задумчиво поднял голову и уже приготовился оправдаться за собственную беспомощность, как тут же понял, какой простой и в то же время гениальной была идея Куно. Защитное поле, не пропускающее пепел, – насколько проще стала бы жизнь! Вновь пройтись по улицам любимого Питера, не щурясь от порывов метели посреди лета, если бы только…

Мозг ученого пронзило стрелой идеи. Это было то самое чувство, испытав которое, Архимед выпрыгнул из ванны с криком «Эврика!». Решение, что казалось невероятным, но не являлось таковым по сути. Все это время оно пряталось неподалеку, и лишь чистое детское сознание, отвергающее слово «невозможно», сумело найти к нему путь! Отключив плиту, Прошкин бросился в кабинет. Ему срочно понадобилась одна из «скучных» книг. От того, что в ней было написано, зависела жизнь каждого из обитателей «Заслона».

«Недавний патент ученых из колорадского университета в Боулдере! Ребята, показавшиеся чудаками, предвидели будущее! Прибор, способный управлять отрицательно заряженными частицами, выдавая концентрированный поток в виде луча. Что если многократно усилить данный эффект и рассеять его в пространстве?..» – суетливо размышлял ученый, находясь в поисках нужной главы. Нервная улыбка расползлась по его бледному лицу…

– Герр Александр, вы придумать, как нас защищать? Мы строим купол? – робко вопросил подоспевший Куно.

– Не совсем! На это ушли бы годы, а может, и десятки лет. У нас нет этого времени.

– Но тогда…

– Скажи мне, друг, как бы ты описал этот мир?

– Ну, леса, горы, meere и пепел. Он теперь повсюду!

– Верно, но только ученые видят нашу планету чуть иначе! Для них она – скопление микрочастиц, у каждой из которых свой электрический заряд. – Александр ткнул пальцем в энциклопедию. – Вулканический пепел, к примеру, на девяносто процентов заряжен отрицательно! Если я сумею создать достаточно мощный прибор, что зарядит тропосферу «минусом», сама физика придет нам на помощь и образует заслон, сквозь который не пройдет бо́льшая часть выбросов.

– Это и есть купол? – округлил глаза парнишка.

– Да, я назову его Куполом Майера! Согласен?

Мальчишка довольно покачал головой.

Ватными пальцами Прошкин нажал комбинацию клавиш на рабочем ноутбуке. Затаив дыхание, он опустился на землю и обхватил руками лицо. Сердце гулко стучало в груди, сотрясая все тело. Вдруг инженер ошибся, поверив в дерзкую идею? Что, если последний месяц он тратил зря и прямо сейчас ему придется до дна испить настойку правды со вкусом полыни?

Вынуждено моргнув, Александр замер. Ему показалось, нет, он увидел, как привычно падающий с неба пепел опускался все медленнее. Словно в эффекте Slow Motion, он летел вниз с едва различимой скоростью, пока не остановился вовсе. В пересохшее горло проник робкий вдох, когда киноленту реальности запустили в обратную сторону. Серые хлопья расплывались в стороны. Вулканический снег шел вверх, будто в причудливом сне.

Так и не сумев закричать от радости, Прошкин резко обернулся через плечо. Он почувствовал, как его затылок сверлят десятки глаз. Каждое окно родного предприятия, во дворе которого инженер испытывал свое новейшее детище, занимали люди. Друзья, коллеги и почти незнакомцы – все они зачарованно наблюдали чудо. Чудо инженерной мысли, ставшей последним щитом на пути вечной, беспробудно-серой зимы.

За одним из стекол Александр различил знакомые силуэты. Софи и Куно. Они стояли неподвижно обнявшись, будто боялись спугнуть нагрянувшее волшебство. Мальчишка улыбнулся, заметив Прошкина. Крошечная ладонь заплясала в приветственном танце. Его мать уверенным движением коснулась виска, открепив контролер. Созерцание происходящего доставляло ей куда больше радости, чем мог подарить АКБ. Теперь в ее сердце поселилась надежда, формула которой до сих пор не известна науке.

Александр Прошкин не мог отменить свершившейся катастрофы. Но теперь он точно знал, что Конец Света наступит лишь тогда, когда последний из верующих перестанет молиться.