Никаких достоинств

Глава 12

Затихала музыка, я раскланивалась, зазвучали аплодисменты. Меня слепили огни, зал был виден плохо, но понятно, что большой и жутко накуренный. В некотором ошеломлении я послала эффектный воздушный поцелуй смутным лицам и поплыла со сцены. Я пела⁈ Да ладно, жуть какая.

За кулисами оказалось тесно. Какой-то человек сказал «Маргарет, ты в ударе!», я равнодушно улыбнулась и проплыла дальше. Темноватый коридор гримерных… как бы не споткнуться, я на каблуках.

Гримерная, бесспорно, была моя личная, открывала я ее собственным ключом. В зеркале возникла дамочка: не слишком юная, блондинка, формы подчеркнуты серебристым вечерним платьем, и подчеркивать есть что. Не красавица, но как бы это сказать… сексапильностью возьмет любую мужскую твердыню. Тут этой сексапильности… на два фронта можно сражаться.

В дверь без стука проскользнула служанка в кокетливом фартуке и наколке, молча сняла с подноса стакан, поставила передо мной и исчезла. Наверное, не служанка, а официантка. Мои обтянутые черным шелком перчатки пальцы обхватили стакан. Судя по цвету жидкости и кубикам льда, это было виски. Судя по запаху, оно же.

Я отдернула руку с уже поднесенным к губам стаканом. Совсем спятила, эта Маргарет⁈ Ничего же пока непонятно. Тут я-Маргарет торопливо отодвинула стакан подальше и гневно шлепнула себя по ярким пухлым губам. Вот как? Значит, наши стремления совпадают, а это немаловажно.

Пока сердитая я-Маргарет выливала содержимое стакана в раковину, я пыталась собраться с мыслями. Понятно, как меня зовут, понятно, что я певица в каком-то ночном клубе. А какие варианты? Оперная карьера мне даже во сне не грозит, а так курят только по ночам, когда много проиграют в карты и заливают горе спиртным. Разрази меня гром, а что я вообще пела⁈

В дверь коротко стукнули — я-Маргарет метнулась к двери. Пока я осмысливала этот внезапно великолепный стиль движения — от медлительно плавающей на каблуках красотки такой прыти я не ожидала, дверь открылась, возникло мужское лицо с квадратной, но не лишенной приятности, челюстью.

— В полночь! — прошептал брутальный мужчина.

Я-Маргарет схватила его за узел галстука и влепила страстный поцелуй. Я не подозревала, что можно целоваться так мгновенно и так многозначительно. Мужчина исчез, я-Маргарет упала в кресло и задумчиво поправила кудри.

Мне стало тоскливо: Маргарет думала лишь о том, что все должно пройти удачно и о необходимости обновить помаду. Но что именно должно «пройти удачно»⁈ Сейчас как влетим…

Ладно, помаду мы обновили. Столь сочно розовый, призывный, я подобного никогда не использовала, но Маргарет-то оттенок шел.

В дверь снова стукнули, сунулся какой-то юнец и сообщил:

— Мистер Пигпиг вас ждет!

Маргарет кивнула, небрежным движением пальчиков отослала юнца и еще раз поправила волосы. Перчаток она не снимала, мы явно ждали приглашения мистера этого Пигпига. Злость и облегчение — вот что мы чувствовали. Довольно сильные чувства для вульгарной певички. Прямо Кармен какая-то. Может, все-таки опера? Или сначала была опера, а потом нас выгнали за порочное пристрастие к виски?

Не слишком торопясь, Маргарет встала и — о-о! — накинула на плечо меховое боа. Или это палантин? Черт, разрази меня тремя якорями, я совершенно не готова к таким гламурным снам!

Мне пришлось пересечь часть зала. Столики, яркие дамочки, мужчины с измятыми лицами и почти такими же костюмами, дым папирос и сигар, слева дверь в помещение с карточными столами и рулеткой, там атмосфера не лучше. Сплошь все помятое и душное, но не от бедности, наоборот, здесь сплошь платежеспособные мужчины, играющие круглые сутки. У нас подпольное казино, здесь деньги и незаконное виски льются нескончаемой рекой. Присутствие хорошеньких танцовщиц, официанток и продавщиц папирос лишь подстегивает эту финансовую ниагару. А шикарные особы, вроде меня, призваны взрывать плотины.

На меня смотрели. Иногда в упор, этак сугубо по-плотски, абсолютно воспитанно. Имелась реальная вероятность того, что кто-то из этих нервных джентльменов просто завалит меня на стол. Выигрывающие и проигрывающие равно не выглядели адекватными. Но я-Маргарет полагала, что нам ничего не грозит. Она была здешняя, стоило доверять ее интуиции.

Я выплыла из табачного тумана, мне открыли дверь. Здесь стояли трое, в шляпах, с одинаковыми лицами. Мне живо вспомнились охранники из «Хамура Пукк», но здесь были чуть более разнообразные костюмы, зато одинаковые шляпы. Ну, расстреливать их мне вряд ли придется — оружия на бедре нет, я сразу проверила. Впрочем, у я-Маргарет были такие сочные и крутые бедра, что под платье все равно ничего не спрячешь. Я сугубо мирная секс-бомба.

Джентльмены с топорщащимися подмышками вежливо приподняли шляпы. Я мило улыбнулась.

Тяжеленная дверь, прямо как сейфовая, хотя выглядит дубовой. К счастью, мне ее предупредительно открыли. Я миновала комнату — из-за стола мне приветливо и двулично улыбнулся человек-хорек с тщательно зачесанной плешью.

Перед следующей дверью Маргарет внутренне затрясло — волновалась она просто бешено, но улыбку мы держали как приклеенную, лишь поправили мех, переброшенный через левое обнаженное плечо. На мой взгляд, палантин был даже пошикарнее форм обольстительной Маргарет, в наше время такие меха вообще…

Отвлекаться было нельзя! Маргарет считала, что сейчас что-то случится. Весьма опасное и одновременно не менее желанное.

Мистер Пигпиг сидел за огромным столом. Несомненно, оба они состояли со мной в любовной связи. Стол участвовал чаще пассивно, а жаль — он был гораздо симпатичнее.

— Джонни! — воскликнула я-Маргарет, устремляясь к столу. — Я так ждала…

Садиться на колени мужчинам Маргарет умела не хуже, чем плыть-семенить на каблуках. Моя рука уже обвивала шею любовника, я прижалась и даже частично растаяла.

Ну что сказать? Мои сны полны ярких и незаурядных мужчин. Но почему, если к кому-то на колени садиться, то вот к такому, мягко говоря, не лучшему⁈

— Привет, бэби — его толстый, как сарделька, палец по-хозяйски обрисовал границу моего декольте. — Повернись и закрой глазки.

Хорошая мысль. Больше всего мой Джонни Пигпиг походил на частично побритого кабана. Крепкий, коренастый, с короткой шеей и маленькими яростными глазками.

Я-Маргарет отвернулась и с готовностью прикрыла глаза. На мою шею легло что-то прохладное, сквозь ресницы пробился обнадеживающий блеск…

— Взгляни-ка, бэби.

Не вставая с колен, я взглянула в зеркало над камином.

Бриллиантовое колье. К платью абсолютно не идет, но вообще-то…

Маргарет широко распахнула глаза. Бесспорно, это был наработанный прием, в чем-то банальный, и тем не менее, разящий. С такими голубыми глазами и этим выражением густой смеси наивности и порочности, я способна класть мужчин десятками. Привет монне Маргери, у нас наверняка общие предки и принципы…

— Ах, Джонни, ты волшебник!

Мистер Пигпиг не очень любил, когда пачкают помадой его лицо и ворот рубашки. Опытная девушка учитывает подобные нюансы и предпочитает благодарно прижаться грудью.

— Не хочешь поблагодарить волшебника? — растроганно прохрюкал человек-кабан, с легкостью умеющий накапывать под дубами незаконного бизнеса бриллиантовые желуди.

Маргарет хотела поблагодарить, прямо таки жаждала. Я не хотела, но понимала, что не отвертеться. Пришлось соскальзывать на пол.

Возможно, расстегивание брюк руками в шелковых перчатках выглядит элегантно, но делать это жутко неудобно. Впрочем, потом стало еще хуже…

Маргарет знала своего любовника и антрепренера больше года, и знала со всех сторон. Затруднений процесс не вызывал, если не считать, что мне он, мягко говоря, совершенно не нравился. Джонни широко раздвинул колени, запрокинул голову на спинку кресла и изредка судорожно всхрапывал. Быть испачканным помадой вот таким способом он ничуть не боялся. Хорошо, хотя бы взглядом мистера Пигпига околдовывать не пришлось, мужчина и так устремился к успеху…

Самое странное и даже отвратительное, то, что Маргарет заводилась и заражала меня. Моим шизам нет дна! С какой стати я…

Тут мне стало понятно, с какой стати. В мыслях занятой Маргарет уже выстроилась логическая цепочка: колье — прощальный подарок — сейчас-он-скажет — значит, жалеть не о чем. Облегчение и предвкушение рождали возбуждение, пусть не совсем сексуальное, но и сексуальное тоже.

Мистер Пигпиг уже не всхрапнул, а взревел и схватил любовницу за голову. Да он мои платиновые кудри выдерет! Маргарет считала, что это нормально, такой уж наш Джонни, и доделала дело…

Вытертый и застегнутый мистер Пигпиг блаженно отдувался, мы с пудреницей тоже приводили себя в порядок перед зеркалом на стене.

— Налей-ка мне виски, бэби — потребовал Джонни, садясь ровнее. — И послушай, что я тебе сейчас скажу.

— Да, дорогой? — поправляя палантин, я привычно взяла со столика графин с виски, достала стакан и лед.

— Твои выступления придется временно прекратить.

— Но почему, дорогой⁈ Публика меня хорошо принимает!

— Не спорю. Как раз поэтому тебе следует подготовить новую программу, отдохнуть, привести в порядок нервы — объяснил он, не дрогнув даже бровью.

— Ах, Джонни, я так ждала…

— Тсс, бэби. Я все сказал, будь умницей — он щедро глотнул из поданного стакана, с некоторым удивлением посмотрел на виски, глотнул еще и с чисто кабаньей мягкостью и тактом сказал мне: — Иди, бэби, у меня чертовски много дел.

Я пошла. А что еще оставалось бедной брошенной девушке? Но спешить не стоило. За спиной звякнули оставшиеся на дне стакана кубики льда. Я-Маргарет обернулась.

Мистер Пигпиг непонимающе смотрел на стакан. Похоже, уже не видел посуды — зрачки неимоверно расширились, дыхание сбилось. Он начал клониться назад и бессильно упал в кресло.

— Значит, все же те брюнетки-двойняшки — прошептала Маргарет. — Польстился на двойное сладенькое. Ты извращенец, Джонни. И вонючка!

В душе Маргарет бушевал восторг — она сделала то, что ей так давно хотелось. Отчасти я ее понимала, но чувствовать себя отравительницей было по-настоящему жутко. Но нужно было скрыть улики и провернуть маленькое дельце.

Пустой бумажный конвертик из-под яда скрывался в подкладке палантина. Нужно признать, левая рука у Маргарет тоже имела талант творить дела. Я щелкнула зажигалкой, бросила улику в пепельницу. Изящный конвертик горел, я-Маргарет посмотрела на любовника и с почти искренней нежностью сказала:

— Это всего лишь кокс, дорогой. Почти чистый.

Мистер Пигпиг был еще жив. Вздрагивали блеклые ресницы, конвульсивно подергивались пальцы. Маргарет полезла под одежду любовника, вытащила висящий на кабаньей шее сейфовый ключ. Сделать слепок было делом нескольких секунд. Мы тщательно протерли ключ, достали из нижнего ящика стола клещи. Джонни являлся главой синдиката, но не забывал былых ребяческих привычек, иной раз лично допрашивая должников и болтунов. Маргарет дважды приходилось ждать в соседней комнате и слышать вопли. Просто ужас какой-то, нельзя же быть таким безжалостным!

Работать в шелковых перчатках было неудобно. Я-Маргарет примерилась, зажала отвратительными клещами один из выступов ключа, надула щеки… вот, обломился и почти незаметно! Теперь вернуть ключ под одежду умирающего,, инструмент на место. Кокаин и зеркальце в левом ящике стола, Джонни не так часто баловался наркотиком, но сейчас как раз тот случай, насыпаем ему дорожку…

Я-Маргарет отступила от стола и оценила экспозицию. Не так плохо.

— Почти как у нас на ферме в лучшие времена — прошептала я и догадалась, откуда у Маргарет навыки работы с клещами. Какая разносторонняя и талантливая девушка!

Ах, еще одно на всякий случай и для достоверности. Маргарет вытащила из подмышечной кобуры любовника огромный никелированный пистолет, положила под газету рядом с позолоченным телефонным аппаратом. Джонни порой так делал, когда, э… занимался активной сексуальной разгрузкой.

Я-Маргарет посмотрела на часы: ровно двадцать четыре минуты, обычное время, отпущенное на деловую беседу певицы и антрепренера. Это сегодня первую часть программы быстро проскочили, прощальное же выступление.

— Всё-всё, уже ухожу! — Маргарет потрепала любовника по щетинистому загривку. Мистер Пигпиг ответил предсмертным хрипом.

— О, я тоже буду скучать — заверила я, но была откровенно неискренна.

Я-Маргарет пошла к двери, кутаясь в палантин. Действительно, от страха холодом так и пробирало.

Тот крысиный тип — секретарь-бухгалтер мистера Пигпига — и охрана ничего не заподозрили. Я выходила как обычно, и они знали, что хозяин сейчас отдыхает. Видимо, и о моей грядущей отставке они тоже кое-что пронюхали — я догадалась по взглядам в спину. Но у Джонни всегда было так: когда окончательно завершить конкретное дельце — сегодня, завтра или послезавтра — решает только он сам и в последний момент.

В гримерной я сказала служанке, что еду домой, вернусь к вечернему выступлению. Она тут же подала мне манто и шляпку с пушистым цветком-помпоном сбоку. Все как обычно.

Нет, это для Маргарет и служанки почти все как обычно. Меня это манто убило морально: из серебристо-серого великолепного меха, жутко объемное, и в то же время легкое и пышное. Впрочем, у меня же на шее бриллианты. В общем, Маргарет глубоко несчастная девушка, но не очень бедствующая.

Подпольное казино, как и положено, находилось в подвале. Я зашла в лифт, очень стильный, с латунными деталями, звякающими стрелками-указателями и безмолвным молоденьким лифтером-красавчиком. Он так мило розовел, косясь на меня. Я, улыбнулась, фирменно распахнула глаза, потрепала его по гладкой как у девушки щеке.

Манто и я проплыли через вестибюль. Швейцар распахнул дверь. О, да…

Город был сер и огромен, порхал легкий снег, сквозь эту серость скользили яркие автомобили. Большие и бесшумные, на шинах со сверкающими спицами, похожие на обтекаемые лакированные ракеты или фантастические субмарины. Швейцар махнул, и возле меня остановилось нечто желтое и длинное, блестящее даже под снегом. Такси. Швейцар, склоняясь в полупоклоне, распахнул дверцу авто, мы с шубой разместились внутри. Чаевых я-Маргарет принципиально не давала, швейцар был служащим мистера Пигпига, да и вообще я была очень экономной.

Тут я вздрогнула — в глубине салона таксомотора таился человек. Для Маргарет это тоже оказалось неприятным сюрпризом, но она справилась мгновенно:

— Я так ждала…

Моя левая шелковая ладонь ухватила мужчину за руку, трогательно сжала. Человека звали Гарри Джекал, у него было острое лицо, подозрительные глаза и шикарный кашемировый шарф. Он являлся немаловажной шишкой в синдикате-конкуренте, насмерть враждующим с Джонни Пигпигом. Это их мальчики регулярно отстреливали наших мальчиков, и наоборот. Я была постоянной осведомительницей мистера Джекала, и не только осведомительницей.

Гарри рывком привлек меня к себе, больно сжал шею и поцеловал в губы. Он любил вкус помады.

Главное в жизни клубной певицы — не перепутать, кто что любит. Это сложно, но Маргарет справлялась. Вот только сейчас пудреница, хранящая слепок сейфового ключа, так и прожигала мою сумочку. Мистер Джекал о моих личных планах ничего не знал. Или что-то знал?

— Я тоже счастлив, видеть тебя, бэби — поведал мой второй любовник. — Думаю о тебе непрерывно и жарко. Говорят, наш Джонни выписал тебе отставку?

Как быстро расходятся слухи.

— Еще нет. Но, наверное, скоро он вышвырнет меня — прошептала я, откидываясь и не мешая рукам Гарри. — Он такое животное. Ах, дорогой, что же со мной будет?

— Не волнуйся, бэби, я не дам тебя в обиду — пятерня Джекала с такой силой тискала мое бедро, словно он корову клеймить собрался. — Так когда придет большой груз?

— Сегодня. Виски и коньяк, десять или двенадцать машин — солгала я. — О, что ты делаешь⁈ Мы же в машине.

— Это моя машина — тявкнул он. — Действительно такая большая партия?

— Они договорились с полицией. Ах, дорогой…

Странная особенность чувств: Маргарет совершенно не нравился мистер Джекал и его узловатые наглые руки, но ложь, особенно столь опасная и отчаянная, определенно возбуждала.

Продолжая жадно оглаживать под манто мои бедра, он острыми зубами сдернул перчатку с моей ладони, и внезапно, резко и больно насадил на палец кольцо. В полутьме сверкнул бриллиант. Не особенно крупный, но и не слишком маленький.

— Ах, Гарри, ты волшебник…

— Ты это заслужила, бэби — он потянул купленную и окольцованную руку к себе под пальто.

Угу, значит, вот что я заслужила. По-крайней мере, он был не на шутку возбужден. Я ласкала двумя руками, шелковая и обнаженная действовали синхронно и очень знающе, сверкал бриллиант и лак ногтей. Гарри поскуливал и щелкал зубами. Даже очень хитрому и бесчестному мужчине, в сущности, нужно так немного: чувство превосходства и правильные ритмичные движения. Мое собственное возбуждение угасало. Ничего личного, только работа. Но следовало поторопиться.

Я широко распахнула глаза:

— Тебе хорошо, дорогой?

— Сделай-сделай-сделай это! — затявкал он, глотая звуки.

Я нагнулась и начала делать. Мне нравилось, что он на грани и особо трудиться не придется. Вот всё остальное совершенно не нравилось.

Лапы Гарри вцепились в мех на моих плечах, он привлек меня еще ближе. Потом содрогнулся, сшиб с меня шляпку, начал выгибаться, привставая с сиденья. Пальцы погрузились в мои кудри, больно сжали волосы. Да что такое, три тысячи чертей на румбу, у нас на ферме даже бычки вели себя учтивее. Только манто мне не испорть…

Авто остановилось, водитель, которого вроде бы и не было всю дорогу, открыл мне дверь. Я мимолетно ему улыбнулась и вполсилы распахнула глаза.

Такси, длинное как гоночный катер, укатило. Гарри за стеклом видно не было — прятался на сидении и вынашивал коварные планы на ночь — у него оставалось всего несколько часов для подготовки перехвата груза нелегального спиртного. Я перешла дорогу, зашла в аптеку, купила пилюль от головной боли, газировку и забыла там пудреницу. Сразу стало легче.

При входе в квартиру обнаружилось, что я замужем. До этого Маргарет об этом обстоятельстве не вспоминала, поскольку не было повода.

— Ты дешевая шлюха! — объявил муж, стоящий посредине гостиной в уютном халате и турецких тапочках.

— Джонни, как ты можешь⁈ — без особого удивления, но с большой обидой вскричали мы с Маргарет.

Действительно, обзывать «дешевой» привлекательную девушку в таких мехах и бриллиантах не только гадко, но и попросту глупо. Я-Маргарет смахнула слезу:

— Я смертельно устала и едва стою на ногах. Как тебе не стыдно?

— С кем⁈ Я спрашиваю, с кем ты мне изменяешь⁈

Интересный вопрос, жена у него поет в ночном клубе, в новых бриллиантах домой заваливается, а он такой мелочный и щепетильный. Хорошо хоть имена совпадают, тоже Джонни, как и мой главный спонсор и любовник, э… Поправка: бывший главный спонсор и любовник. А, чтоб мне сблевать ядовитой медузой, тут не в именах, а в текущих статусных изменениях запутаешься.

Я-Маргарет вспылила:

— Я пою в этом проклятом клубе на глазах сотен гостей, охраны, официанток, клерков, поваров, и моего антрепренера, который не дает мне лишний раз и рта открыть. В смысле, закрыть. Я ни минуты не остаюсь одна, кругом люди, которые только и ждут, чтобы я сфальшивила. Джонни, конечно, я тебе изменяю. Изменяю со всеми этими ничтожными людьми и с искусством! Поскольку мое искусство — это деньги!

Муж молчит, покусывая губу. Вообще, он красив: лощеный, умеющий держать спину и одеваться, с тонкими щегольскими усами и гладкими блестящими волосами. Я его даже любила, три года назад, когда мы только поженились. Молодой, талантливый композитор, такие надежды… А сейчас лишь приходящая прислуга тем роялем и занимается — пыль стирает. А, между прочим, аренда квартиры с роялем обходится на двадцать процентов дороже квартиры без этого никчемного инструмента. У нас на ферме роялей вообще не было. Черт, если бы я сидела дома и бездельничала, так только бы и бренчала по красивым клавишам.

Мне хочется ударить мужа. Я еще не пробовала, но это выглядит многообещающим удовольствием. Но только не сегодня! Скандал мне не нужен.

Я иду в гардеробную, а он мрачно наливает себе виски. Мужчины слишком часто тянутся к виски, и это плохо заканчивается.

У меня серьезная проблема. Мне нечего надеть. Наиболее подходящим к сегодняшнему вечеру был бы один из моих брючных костюмов, но это будет выглядеть нарочитым и немного подозрительным. Следовательно… Я выбираю чудное платье цвета персидского индиго со сдержанным ромбовидным вырезом на спине. Складываю в сумочку сегодняшние бриллианты и любимую щетку для волос. Мой секретер для драгоценностей прискорбно пуст, но нужно как-то пережить это неудобство. Одеваться еще рано…

— Дорогая…

Муж. Как мгновенно он из головы вылетел.

Безмятежно улыбаясь, я распахиваю дверь.

Хотя я нечасто вспоминаю мужа, все же я его знаю. В глазах Джонни желание.

Наверное, они все что-то чуют? У нас на ферме быки в свой последний день примерно так…

Супруг страстно обнимает мою талию, прижимается, раздвигая коленом полы халата.

— О, Джонни, что на тебя сегодня нашло? — уже догадываясь, что проще уступить, чем возражать, я откидываю голову.

— Если я узнаю, что ты с кем-то другим… — свирепо мычит мой муж, покрывая поцелуями подставленную шею.

— Перестань, ведь я так ждала… — лепечу я, гадая, сколько у нас времени.

К помаде этот Джонни равнодушен, к массажу тоже, он предпочитает услаждаться сзади. Я коленопреклоненная строго посредине постели — иначе страдает чувство гармонии моего бывшего композитора. Ахаю и прогибаюсь, ахаю и прогибаюсь, почти непритворно, он жутко страстен, мой официальный Джонни. Похоже, вновь смененная новая любовница его не удовлетворяет. А я все еще да, удовлетворяю, м-м-м, довольно смешная ситуация.

— Да, Джонни, да! Еще, о, ты волшебник! — кричу я бархатным грудным голосом, который ценят в клубе именно за эти намекающие нотки. Муж атакует все яростнее, цапает зубами мой корсет и плечо. Кричим вместе, и опять я почти искренна, поскольку слышу, как звонит телефон. Вот именно это мгновение меня воспламеняет, отвечаю бедрам мужа, к сожалению, это уже финиш…

Перезванивают через две минуты, я успеваю подтянуть чулки и накинуть халат. Беру трубку:

— Да? Да… Как⁈ Вы шутите⁈ Не может быть! Мистер Пигпиг мертв⁈ Но… — я падаю в обморок.

Пока надо мной хлопочут — испуганный муж сбегал за доктором Хэлюмпингом, практикующем на первом этаже — у меня есть время отдохнуть, поразмыслить и проверить, не упустила ли я что-то важное. Когда приезжает полиция, я бледна, но почти оправилась, встречаю в облаке духов и нашатырного спирта. Благодарно киваю доктору Хэлюмпенгу — он боится встретиться со мной взглядом, бедняга, у него вечные проблемы с преждевременным финалом удовольствий и выпиской нужных рецептов, я иду к машине, вся потрясенная и шикарная. Мой страдающий бархатный голос и мое манто сходу контузят полицейского сержанта.

Мы катим в клуб, огромной полицейской машине уступают дорогу, и это так мило. Прекрасно, что они вызвали полицию. На это я и рассчитывала, но полной уверенности не было.

К кабинету бедного Джонни Пигпига мы проходим, естественно, с другой стороны здания. Можно расслышать музыку из казино, но она тихая, и полицейские детективы делают вид, что глуховаты: взятки и коррупция в этом городе четко разграничены в соответствии с управлениями полиции.

— Дело серьезное — повторяет детектив Лонвольф, предлагая мне свой носовой платок. — Мистер Пигпиг — фигура, чья смерть, несомненно, привлечет немалое внимание.

Платочек у меня есть свой, я утираю слезы и закономерно вопрошаю:

— Но как это могло случиться⁈

— Мы устанавливаем обстоятельства происшедшего, леди. Вы действительно видели мистера Пигпига перед уходом домой?

Я отвечаю на вопросы, иногда рыдания перехватывают горло, и меня поят водой. Проклятье, когда тут кто-нибудь помоет графин⁈ С детективом Джеком Лонвольфом я немного знакома, это облегчает взаимопонимание во время допроса.

— Значит, вы побеседовали с мистером Пигпигом о новой программе и поехали домой? — детектив что-то пишет и подчеркивает в,устрашающего вида, блокноте. — Что-то привлекло ваше особое внимание?

— Ничего такого, сэр. Мистер Пигпиг пропустил стаканчик, шутил… нет, ничего такого… — я с ужасом смотрю на пустующее кресло. Кабанчик Джонни уже обустроился в морге, надеюсь, ему там не скучно.

Присутствующие мужчины — а их много — тоже смотрят на скорбное кресло. Внимание полицейских привлекает сейф. Сейчас встроенное хранилище секретов прикрыто шторой, но кресла уже сдвинуты: сейф пытались открыть, но не преуспели. Единственный ключ мистер Пигпиг хранил у себя, он былнедоверчивым, мой милый Джонни. Теперь ключ у этих джентльменов, они знают шифр, но ключ не желает открывать тайны Джонни, и это досадно. Сам сейф весьма надежен, открыть его и специалисту не так-то просто — я специально узнавала. В любом случае с сейфом наследникам Джонни придется повременить — кабинет считается местом происшествия, а возможно и преступления.

— Что ж, придется подождать результатов вскрытия — детектив Лонвольф захлопывает блокнот и многозначительно скребет брутальную щетину на щеке. — Как будут новости, я вас извещу. До встречи, леди и джентльмены! — он небрежно сдвигает на затылок мягкую шляпу и полицейские убираются.

— Маргарет, сегодня можешь не петь — сообщает мне человек-крыса, временно взявший на себя управление штабом синдиката.

— Благодарю! Сегодня я совершенно не в форме — всхлипываю я.

— Да, тяжелый день — соглашается человек-крыса. — Отдохни пока в номере наверху, у полиции могут возникнуть к тебе дополнительные вопросы, да и у нас тоже. Кстати, Джонни действительно ничего не говорил тебе, перед тем как вы расстались?

— Ну, предлагал еще разок припудрить нос, еще говорил что «Сердце в ночи» у меня выигрышнее «Утреннего свидания»…

— Спасибо, тут все знают твои песни — морщится человек крысиный бухгалтер.

Хам и грубиян.

На меня продолжают смотреть с подозрением, но Джонни мертв, и этого не исправишь, поэтому они больше думают о сейфе. К сейфу певица Маргарет отношения не имеет: откуда ей знать шифр, да и вообще она всего лишь глуповатая, хотя и привлекательная крошка. Это правда: шифра сейфа я не знаю, при мне его осторожный Джонни Пигпиг вообще ни разу не открывал.

Я скучала в номере с видом на темное соседнее банковское здание. Наступила ночь. Номер был так себе, крошечный, в одну комнату, а в коридоре меня караулил один тип в шляпе. Похоже, моя карьера певицы закончилась. Все шло по плану. Пора лежать на кровати и смотреть на носы моих туфель. Когда-то я не могла заподозрить, что буду носить обувь стоимостью в бешеные три сотни, бегала в исцарапанных ковбойских сапогах, и после конца дня у меня не болели лодыжки. Это возраст, тридцать лет — это тридцать лет.

Легкий шум за дверью. Я встала и прислушалась. В дверь трижды постучали, пауза и еще дважды. Я отперла.

Детектив Лонвольф втащил безвольное тело моего стража.

— Джек! — вскрикнула я. — Мерзавец тебя не ушиб⁈

— Нет, но он тяжелый — Лонвольф ловко связал руки охранника заранее припасенной веревкой.

Какой он ловкий, серьезный и решительный! Джек Лонвольф был самым замечательным из моих нынешних любовников. Ну, возможно и не самым, но твердо входил в тройку лидеров. Я в восторге повисла на шее этого человека-шкафа, поцеловала в квадратный щетинистый подбородок и прошептала:

— Я так ждала!

Он сжал меня в объятиях, запрокинул, и наши губы слились в поцелуе.

Умение целоваться не входило в число основных достоинств детектива — губы деревянные — но нельзя требовать от человека слишком много. Я распахнула глаза — на минимальной дистанции это действует неотразимо. Джек вздрогнул, сжал меня крепче и прохрипел:

— У нас есть еще несколько минут!

— Не сходи с ума, Джек. Нам нужно идти — я накинула манто, зная, что будет дальше.

— Бэби, для начала мне нужно успокоиться — не оставляя альтернатив, заявил детектив. — Не снимай!

Шикарный мех делает из мужчин мартовских котов. Хорошо хоть мужчины ведут себя чуть потише.

По выбору мест действия я бы поставила двадцатку на столик для телефона. И не ошиблась. Через мгновение мы с манто качались на круглом столике, телефонный аппарат рядом испуганно звякал, потом уже и край столика начал колотиться о стену. Обхватывая руками и ногами детектива, отдалась этому звякающему шторму, я лишь стонала «ты волшебник»!

Джек Лонвольф оказался мужчиной крепким и лихим, помогать ему не было нужды. Собственно, все в комплекте со столиком оказалось не так плохо. Проблема была в том, что я постоянно не успевала приготовиться к страстному моменту, как он уже начинался. И заканчивался.

Интересно, это сон такого сугубо шизоидного характера? Или стечение обстоятельств? Или певички-авантюристки так и живут?

Я спрыгнула со столика и поправила телефон.

— Бэби, это было чудесно! — Джек вернул на место сползшую шляпу и ударом ботинка послал охранника, начавшего проявлять под нашими ногами признаки жизни, в повторный нокаут. — Я рискнув всем и сделаю все, что ты пожелаешь!

Детектив Лонвольф несколько преувеличивал. Даже учитывая наши скрепленные постелью договоренности, у него имелся и практический интерес. Я ощутила, как он меня ощупывал во время приступа страсти. Все верно, мы далеко не «на все сто» доверяем друг другу, но револьвера или стилета я на теле определенно не прячу. Так может, пора бы и перейти к делу?

— Ключ у тебя? — уточнила я.

Он похлопал по карману своего пальто:

— Не беспокойся, бэби, я обо всем позаботился.

Мы заперли охранника и двинулись вниз.

Когда долго работаешь даже в очень нелегальном заведении, многие тайны становятся явными. На первом этаже мы свернули в коридор к китайской прачечной, но не дошли, а свернули еще раз. Я пнула ногой мусорный бак, он на шарнирах отъехал в сторону и освободил проход. Здесь было узко. Манто мне пришлось снять и нести на руке. Через две минуты мы вышли из книжного шкафа в кабинете покойного мистера Пигпига. Покойник был двуличен во всем: изнанка богатой фальшпанели с корешками книг была обклеена страницами «Границ любви». Фу, самая мерзкая газетенка из всехпорно-газетенок.

— Отлично! — Джек еще раз осмотрел кабинет и подошел к сейфу. Рядом они смотрелись недурно: живой шкаф повыше ростом, металлический — потолще.

— Вот наше богатство! — глубокомысленно изрек продажный детектив. — Подумать только, пять дюймов стали и все будет нашим! И у нас уже есть ключ.

— Да, осталась мелочь: восемь цифр. Может, ты сходишь за ними? — накинув манто на плечи, я села в кресло покойника.

— Маргарет, у тебя железные нервы — с восторгом, но и некоторым трепетом прошептал мой любовник.

Я нежно и обворожительно улыбнулась.

Джек исчез в тайном ходе, а я перепроверила кабинет и навела некоторый порядок.

Когда дверь начали отпирать, я стояла сбоку. Донесся обрывок разговора:

— Детектив, я все понимаю, но сейчас уже чертовски поздно — возмущался человек-крыса.

— Старина, вы все равно ночуете на рабочем месте — отрезал Джек. — Мне всего лишь нужно уточнить пару деталей, это не займет более пяти минут.

Детектив Лонвольф был прав — на решение задачи у нас оставались считанные минуты. Охранники ушли ужинать, но скоро вернутся сюда.

В дверь залетели звуки отдаленной музыки, но Джек отрезал их, закрыв кабинет изнутри.

— Господи, а что она здесь де… — человек-крыса умел считать быстро, но все равно попытался шмыгнуть за дверь, и, естественно, ударился о твердую грудь детектива.

Я кивнула в сторону сейфа:

— Наберите цифры, сэр.

Человек-крыса заюлил:

— Но я их не знаю! Да и к чему все это, Маргарет? Замок сейфа сломан.

Я сделала то, что мне давно хотелось — влепила ему с левой прямой в нос. Крысиный бухгалтер ударился спиной о стену, из острого носа немедленно потекло.

Есть две вещи, мгновенно ломающие мужчин: это внезапно хлюпающий кровью разбитый нос и обнаруженный накануне свадьбы люэс.

— За что⁈ Я всегда хорошо относился к тебе, Маргарет — загундосил человек-бухгалтер, пытаясь зажать носовой вентиль.

Я за рукав одернула его руку вниз и повторила удар уже с правой.

— Ты? Хорошо относился⁈ А то гадкое предложение заняться любовью по-французски⁈ Извращенец!

Переставший быть остроносым извращенец попытался сесть на корточки, но взъярившийся Джек поволок его к сейфу:

— Сломать тебе руку, тощий ублюдок⁈ Какую для начала?

— Не надо! — человек-крыса, пачкая сейф кровью, начал набирать цифры.

Я наблюдала, потирая костяшки пальцев. Несмотря на перчатки, они побаливали. Отвыкла. Верно говорил папа…

Сейф отчетливо щелкнул.

— Но ключа у меня нет… — начал объяснять человек-краса, но человек-детектив двинул его по загривку рукоятью револьвера.

— Открывай! — прошептала я.

Мне не очень понравилось то, что Джек уже достал револьвер. Был в этом какой-то неприятный оттенок и даже намек. Но сейчас было не до того.

Мой детектив вставил ключ, начал поворачивать… я затаила дыхание. Щелчок, еще один… На третьем повороте ключ заело.

— Ничего, всего лишь не до конца подогнан слесарем — пробормотал детектив, вставил в кольцо ключа ствол револьвера и нажал как рычагом.

Ключ сломался.

Мне захотелось убить Джека Лонвольфа сию же секунду. Желательно, убить не мгновенно и просто ногтями.

Детектив посмотрел на меня. Вид у него был не самый умный.

— Черт! Нужно чем-то зажать. У тебя есть щипчики для маникюра или еще что-то этакое?

Я достала из ящика клещи покойного Пигпига. Уже отдавая инструмент, осознала, что поступаю опрометчиво. Джек стиснул стержень ключа пыточными клещами, нажал… Ключ заметно укоротился.

— Полагаю, ты купил у слесаря самую дешевую болванку? — поинтересовалась я.

— Конечно. Нам же нужен ключ только на один раз — пояснил мой любовник и посмотрел на замочную скважину.

Смотреть там было не на что — виднелся кончик ключа длиною меньше дюйма.

— Дай-ка мне клещи, дорогой, у меня легкая рука — сказала я.

Легкая рука сейчас не помогала, поскольку предназначенные для иного ремесла клещи просто не могли ухватиться за осколок ключа.

— Проклятье, все же шло так хорошо! — начал подозревать неладное умница Лонвольф.

Такой злости у меня еще ни в одном сне не было. Все: тонкая монна Маргери, резкая Маргори, прямодушная Мар, сквернословящая Королева Марго и разноцветная Маргита неистовствовали за моей спиной. Но предложения по поводу судьбы продажного детектива выглядели явно несвоевременными. Спокойно! Нам просто нужны другие щипцы с плоскими зажимчиками. Или слесарь. Или то и другое. Это выполнимо!

— Дорогой, выкури пока сигару. Они там, в ящике — схватив манто, я выскочила в тайный ход.

Через минуту я была в лифте, через две в номере. Медлить было нельзя, я поправила волосы, прошлась пуховкой по лицу, и набрала номер портье:

— Извините, мистер, но у меня в ванной капает вода. На полу ужасная лужа и я не могу искупаться.

Меня заверили, что сейчас все будет исправлено. Я посмотрела на моего неудачливого стража — к счастью, он все еще лежал без чувств. Любовников мне прятать приходилось довольно часто, но обычно они были способны сами залезть в шкаф. Бормоча проклятия, я ухватила беднягу за брюки и отбуксировала в ванную комнату — пусть лужу изображает.

Теперь платье долой, оставим чулки и стринги, кстати, они чудно подходят к меху манто. Накинув пушистую оболочку и окончательно поправив кудри, я встала перед дверью. Ну, где же, ты, мой спаситель?

В дверь номера постучали. С искренней улыбкой я открыла:

— Мой спаситель! Наконец-то, я думала принять ванну, но тут… Ах, это вы⁈

Когда мужчине говорят «неужели это вы⁈» и распахивают глаза на весь предел распахиваемости, мужчины дуреют. Да, в моей музыкальной карьере случалась парочка проколов, но с гомосексуалистами всегда сложно. Милейший сантехник геем не был, наверное, он был итальянцем или кем-то вроде того, разбираться не было времени. Главное, он не забыл чемоданчик с инструментами.

Я распахнула манто.

Как же я люблю простых, нормальных, непресыщенных сексуальных маньяков! Чернявый спаситель, не раздумывая, завалил меня на кровать.

Говорить, «я так ждала!» было не обязательно, но я справедливая девушка и не пренебрегаю своими принципами. А вот уже «ты волшебник!» я простонала совершенно искренне — ух, как он меня вдалбливал в матрац. Но меня отвлекало чувство к Джеку и сейфу.

— Дорогой, сними брюки. Я хочу у столика, ну, пожалуйста!

Смуглый сантехник оказался джентльменом и принялся выпутываться из комбинезона. Я дотянулась до сантехнического чемоданчика и с искренним раскаянием стукнула внезапного любовника по затылку. Внутри внушительно звякнуло, а мой герой рухнул лицом в матрац.

— Прости, таковы обстоятельства. При случае можешь набить морду Джеку, ему будет полезно — пробормотала я, скатываясь с постели.

Нести чемоданчик под полой манто оказалось весьма удобно. Просто незаменимый предмет гардероба! Лифт, проход к прачечной, мусорный бак, книжный шкаф — последовательность оставалась все та же…

Джек сидел и курил. Довольно мрачно.

— Вот! — я показала чемоданчик.

— Тише, бэби. Они уже здесь — детектив показал окурком в сторону двери. — Пытались войти.

— Так что же ты сидишь, дорогой⁈

— Но если там плоскогубцы? — Джек с сомнением смотрел на чемодан.

— Хозяин инструмента — солидный, положительный,работящий мастер. Почему у него не должно быть инструментов?

— Возможно, он плотник или что-то в таком роде, и… — Джек Лонвольф уставился на мою приоткрывшуюся грудь и его мужественная челюсть напряглась. — Почему ты не одета, Маргарет?

Я плотнее запахнула манто:

— Странный вопрос, милый. Я же бегала как бешеный олимпийский спортсмен. Естественно, мне стало жарко.

— Это не очень-то прилично… — начал он, — иногда мне кажется, что ты…

Я подумала: «ногтями, прямо до костей, всю морду. И не только морду. Но позже», и сама открыла чемоданчик. Инструменты торчали в кожаных петельках, найти нужный не составляло труда. Какой милый человек! Решено, выйду замуж за сантехника. Но и это тоже попозже.

Джек протянул лапу:

— Нужны вот эти щипцы.

— Сначала я сама, дорогой! У меня легкая рука — я выхватила симпатичные клещики, скинула манто и устремилась к сейфу. Продажный детектив за спиной пялился на мои чулки и стринги, как будто раньше их не видел, и бурчал что-то противоречивое.

Наложить стальные губки, нежно зажать осколок ключа, и мягко-мягко поворачивать, как будто это плоть мистера Пигпига, чтоб ему в аду вечно сидеть на лапе якоря. Ключ поразмыслил и с некоторой неохотой повернулся. Дверь сейфа неожиданно легко приоткрылась.

— Осторожно! — Джек пихнул меня в плечо и распахнул тяжелую дверцу.

Сначала мне показалось, что на верхней полке сейфа лишь бумаги и небольшая пачка денег. Но нет! Нижняя полка, вся бледно-зеленоватая, сплошная — это и были плотно сложенные пачки денег!

— Мы богаты! — выдохнул Джек Лонвольф и покосился на меня. — А могла быть и ловушка.

— Черт с ним. Где мои пакеты?

Большие и надежные бумажные пакеты из универмага я заранее приготовила и держала в тайнике. Джек должен был забрать. Если он забыл… Сразу! Ногтями!

Джек достал пакеты, мы зашуршали коричневой бумагой и принялись складывать пачки. Я укладывала аккуратно, как тени в косметичку, а детектив швырял, как попало. У нас бы на ферме за такое складирование кормов…

Не влезло совсем немного: пара пачек и растрепанная кучка банкнот наверху. Джек шустро рассовал оставшиеся пачки по карманам пальто и заметил:

— Боюсь, пакеты тяжеловаты, могут и порваться.

Оно и порвалось. Только не пакеты, а нить нашей удачи.

В дверь кабинета бахнули, она распахнулась, появилась охрана, одновременно люди в шляпах полезли из-за фальшивой стены книжного шкафа.

— Я говорил, это они! — торжествующе проревел кто-то из мальчиков мистера Пигпига.

На нас с Джеком смотрели стволы револьверов и огромных гангстерских автоматов.

Я широко распахнула глаза — так чтобы все видели — и простонала:

— Все кончено!

Зрители наблюдали как я, полуголенькая и беззащитная, пошатываясь, прохожу к креслу за письменным столом, и падаю в кресло. Я закрыла лицо ладонями и поникла, убитая горем. Это было трогательно и эротично, особенно упавшие на лоб платиновые кудряшки.

В этот миг до нас донесся глухой взрыв и неясные выстрелы. Ага, парни моего Гарри Джекала атаковали подъехавшие к зданию грузовики. В машинах паштеты из говядины, а не спиртное, но это неважно. Но мальчики Гарри могли бы начать и пораньше.

— Черт возьми, что там такое⁈ Взгляните кто-нибудь — приказал старший из державших нас на мушке парней, и предупредил Джека: — Без глупостей, детектив Лонвольф! А ты даже для продажного копа на диво пронырлив.

Один из гангстеров выскочил посмотреть, что за шум у здания, против нас осталось семь стволов. Это был хороший знак. Но, как водится, за ним последовал и плохой — человек-крыса счел, что сейчас самый удачный момент, чтобы подать голос. Он заворочался на полу, вытянул окровавленную руку в мою сторону и прохрипел:

— Это все она! Она!

Каков мерзавец, вот непременно нужно все свалить на беззащитную и убитую горем женщину⁈

— Это не я, это он меня заста… — я указала на Джека, но договорить не успела.

Мужественный Джек Лонвольф счел, что момент настал, швырнул в сторону врагов пакет с деньгами и выхватил свой револьвер. Он был быстр, но, к сожалению, ему помешали распухшие от пачек карманы пальто. Выстрелить он не успел — его изрешетили пулями.

Вот эта штуковина с толстым диском и прикладом — называется «автомат». В ней 50 или 100 патронов — точно не помню, я случайно в газете в парикмахерской прочитала. У нас на ферме о таких машинках и не слыхивали, но дело не в этом. Когда этот автомат строчит — он заглушает почти все на свете.

Я смахнула газету со столика у телефона — никелированный кольт моего Джонни ждал на месте, причем взведенный. Я начала стрелять, и мальчики моего покойного любовника не сразу осознали, кто по ним палит. Мой кольт успел свалить четверых, прежде чем остальные начали поворачиваться ко мне. Пришлось соскальзывать под стол. Меня ничего не стесняло: ни одежда, ни моральная сторона момента. У нас на ферме всегда любили стрелять, можно и по бутылкам, а уж по злодеям… Отделанная перламутровыми накладками рукоять кольта отлично сидела в моей шелковой ладони. Перчатки я не снимала весь день, что немного утомило, но настоящие леди соблюдают правила хорошего тона. Пули свистели надо мной и портили кресло Джонни. Лежа под столом, я поджала ноги, закатилась под тумбы. Стол Джонни мне тоже был хорошо знаком: и сверху, и снизу, а крышка тем более. Сейчас крышка мне была ни к чему, я просунула руку с пистолетом под переднюю панель и двумя выстрелами свалила парня справа и типа с автоматом слева. Последний оставшийся на ногах бросился к двери, а поскольку у меня оставался единственный патрон, целиться пришлось наверняка. Я выстрелила — бегун рухнул с простреленным коленом и истошно завопил. Я на четвереньках выбежала из-за стола, порвала чулок, очень расстроилась и вцепилась в лежащий на ковре автомат. Он оказался тяжеленным, и какой палубный недоумок вообще придумал столь неподъемное оружие⁈ Оказалось, что проще не поднимать это чудовище, а повернуть на диске, наводя на цель. Бум-бум-бум! — сказал автомат, и истошный крик раненого оборвался. Я переступила коленками, разворачивая оружие к человеку-крысе. Тот сразу учуял недоброе, заслоняясь грязными ладонями, завопил:

— Не надо, я жить хочу!

Ненавижу, когда у меня просят в долг деньги или жизни.

Бум-бум!

Все стихло. Я поднялась, попробовала стянуть края дыры на чулке. Безнадежно. Что ж, пойду неряхой. Мой пакет с деньгами стоял там, где его оставили. Тот, что собирал и швырял небрежный Джек, рассыпался, пачки пришлось собирать заново. Сам детектив лежал бездыханным — просто удивительно, сколько пуль успело наловить его большое, крепкое, но не особо умное тело. Я нежно извлекла пачки из карманов его продырявленного пальто. Джек был бы рад их мне отдать. Но денежки в пакеты уже не помешались. На ферме меня воспитывали в традициях скромности и экономии, учили беречь каждый цент. Я попросту неспособна оставить деньги каким-то сомнительным людям.

Выход нашелся: я сняла со шкафа китайскую вазу, загрузила ее пачками, сверху сунула потертые банкноты из сейфа. Что ж, спасибо всем, я буду скучать.

Тут до моих ушей донесся шум из коридора. Там кто-то появился и крайне скверно выражался. Так не пойдет! Не смейте становиться на пути у хорошо поработавшей девушки!

Автомат показался мне еще тяжелее, к счастью, на нем имелся ремень. Я повесила громоздкое оружие на плечо стволом вниз, а поверх надела манто. Так было гораздо лучше, главное, дыру в чулке на колене прикрыли длинные меховые полы. Я сунула подмышку вазу, подхватила пакеты. Тут меня зашатало. Или я не выдержу, или каблуки. Но, как говорил мой папа: лошадь, знающая, что идет домой, унесет вдвое больше груза.

Я решительно двинулась к двери.

В конце коридора торчали какие-то парни. Там закричали: «Это шлюха Джонни, хватайте ее!»

Грубо. Это я-то «шлюха»⁈

Ко мне бежали. Я аккуратно поставила пакеты, откинула полу меха и вскинула автомат. Патронов не жалела, все ж чуть полегче будет эта штуковина…

Ствол дымил, а мое мнение об этих новомодных оглушительных стволах улучшилось. Чистить коридоры ими очень удобно.

Пришлось переступать через тела. Мужчины всегда падают очень неряшливо. Надеюсь, я не испачкала туфли.

Я знала, что идти придется через бар и игровые залы. Тяжело нагруженную девушку легко нагнать, так что мне нужна была помощь или хотя бы компания попутчиков.

Наши музыканты продолжали наигрывать успокаивающую джазовую композицию, поскольку, что бы ни происходило: игра и выпивка должны продолжаться, иначе бизнес встанет. Конечно, гости слегка нервничали: звуки близкой перестрелки многие слышали. Но это же город, здесь всегда шумно и беспокойно.

За кулисами я слегка прочистила горло, готовясь. Музыканты и официантки смотрели на мои пакеты и вазу с легким удивлением. Ваза действительно была неудобной — слишком скользкой. Вот напрасно эти старинные китайские штуковины так превозносят и ценят, они же совершенно непрактичны.

Я вышла в круг света у микрофона, поставила багаж и объявила:

— Джонни Пигпиг убит! Сейчас полиция начнет штурм. Леди и джентльмены, это налет и облава!

Последняя новость проняла присутствующих, и они мгновенно двинулись на выход. Но следовало ускорить этот исход. Я уже привычно откинула полу, часть публики оглянулась, дабы полюбоваться на мои стройные ноги. Автомат оказался бонусом-сюрпризом. Я принялась палить поверх голов, и решила не щадить лампы…

На ферме мне доводилось видеть бег испуганного стада. Так вот: коровы — очень вялые и меланхоличные существа. Люди — иное дело.

Зал опустел за секунду. Дверь оказалось вышибленной, что было кстати — мы с пакетами и вазой вышли без проблем. Большинство публики устремилось к запасному выходу и лестнице. Я себе такого позволить не могла — с грузом по ступенькам? Никогда!

У лифтов валялись осколки посуды, но никого живого не было. Я вызвала лифт. Херувим-лифтер открыл мне дверь и улыбнулся:

— Я так волновался за тебя, Мэгги!

— Знаю, милый — я поставила груз, взяла красавчика за шелковистый затылок и поцеловала в губы. Он действительно был так мил на всех наших немногочисленных свиданиях. Мечта, а не мальчик!

— Ах, Мэгги! — юный ангел облизнулся.

— Я тоже буду скучать, Донни — заверила я. — Проход свободен?

— Конечно! Счастливого пути, Мэгги!

Мы с грузом проследовали вглубь здания и оказались у двери пожарного выхода. Дверь была отперта. Я всегда верила в моих мужчин!

Меня ждет знакомый желтый автомобиль. Шофер Гарри Джекала молча распахивает передо мной дверь, я загружаю пакеты и проклятущую вазу. Но сажусь на переднее сидение рядом с водителем.

— Как прошло? Я переживал за тебя — признается он.

У этого мужчины чертовски приятный низкий голос.

Я улыбаюсь, снимаю с него фуражку, ласкаю бритый затылок и шепчу:

— Как я ждала…

Ласкать на скорости выше ста миль мне нравится. Еще больше нравится, что этот мужчина любит все, что я ему делаю. Такой же не избалованный, как и я.

Вот и аэропорт. Я смотрю в зеркальце и привожу в порядок свои губы.

— С днем рождения, Мэгги! — блаженно бормочет мой шофер.

— Спасибо, милый! Ты лучше волшебника!

Мы достаем из багажника мой чемодан, достаем пакеты и вазу из салона, водитель провожает меня за отдаленное строение и исчезает из моей жизни. Передо мной летное поле: огни прожекторов, мачты причалов, серебристые и красные тела величавых дирижаблей, а дальше смешные маленькие самолетики. С интересом разглядывая этот незнакомый мир, я переодеваюсь. В чемоданчике, прикрывая мешочки с драгоценностями, косметикой и снятыми со счета деньгами, меня ждали клетчатая опрятная юбка, джемпер, каштановый парик и симпатичный жакетик. Снова порхает снег, расставаться с уютным манто мне жаль. Но я сообщаю печальной куче меха:

— Папочка мне говорил: если вытоптано одно пастбище, плюнь и перейди на другое. Сегодня мне тридцать лет и самое время откочевать. Двину в Буэнос-Айрес. Не знаю где это, но звучит заманчиво, и там точно есть фермы. Но тебе-то что там делать?

Манто, в общем-то, согласно. Я перекладываю содержимое одного из денежных пакетов в чемодан. Вот, так гораздо удобнее! Меня ждет рейсовый дирижабль, а огни прожекторов блекнут — это рассвет.

Я проснулась в испарине и жгучем стыде. Разрази меня гром, эта Маргарет такая отъявленная… А, разрази меня гром, пить как хочется. Я сползла с дивана и чуть не растянулась, запутавшись в мягком капкане — под ногами валялось скомканное манто. Да не надо мне вот этого! Тут я разглядела стоящую на телевизоре китайскую вазу и застонала. Получилось очень невнятно. Пить!

Я запивала неоднозначный привкус сна, пока бутылка минералки не опустела. Потом я подняла и отряхнула манто, убрала в шкаф. Глупо думать, что я буду носить подобную вещь. Да она, проклятая, и половину моего шкафа заняла. Но мех не виноват, придумаю для него что-нибудь. Я вытряхнула на кровать содержимое вазы: да, деньги, не слишком-то экзотические, знакомые, зеленые, разве что частью потрепанные. Даже здесь эта… стерва пожадничала. И ведь какой силы воли эта неразборчивая в средствах фермерская девушка — практически и пикнуть мне не дала, все сама, сама… Впрочем, это ее жизнь, конечно же. А мне нужно завязывать с подобными сновидениями. Вот искупаться, и сразу завязывать.

Я выбралась из душа, смела с дивана на пол банкноты и рухнула в обычный сон.