Несносные дочери леди Элизабет 2

Глава 23

– Прости меня, Элизабет, – произнёс Роберт, как только дверца кареты закрылась за нами и мы тронулись в путь. Его голос звучал глухо, полным вины и горечи. – Я должен был уследить за Лорен. Когда она стала спорить с Дариусом, я пытался её остановить, но меня отвлёк Атол, его приятель.

Роберт сжал кулаки, а его лицо исказилось от злости на самого себя:

– Теперь понимаю, что это было сделано намеренно. Атол подошёл ко мне со срочным вопросом о торговых делах, сказал, что его отец просил передать важное сообщение от деда о партии шёлка из Восточных земель. Говорил так взволнованно, будто дело не терпело отлагательств. Я знаю их семью уже много лет, не мог просто отмахнуться от старого знакомого…

Он замолчал, глядя в окно на проплывающие мимо освещённые особняки, где ещё горели огни.

– А когда я обернулся, – продолжил он, – Лорен уже стояла в центре круга и вызывала Дариуса на дуэль.

– Роберт, – мягко произнесла я, накрывая его руки своими, – всё в порядке. Тебе не в чём себя винить. Ты не мог предугадать, что Дариус зайдёт так далеко, а его друзья окажутся соучастниками этой подлости.

– Но я дал слово! – возразил он, поднимая на меня глаза, полные боли. – Обещал присматривать за Лорен и Амели, защищать. А когда понадобился больше всего, меня не оказалось рядом! Если бы не Этьен…

Голос его сорвался, и он отвернулся к окну.

– Ты не всемогущ, – заметила Амели, сидевшая напротив. Её голос звучал удивительно спокойно для девушки, которая только что стала свидетелем свадьбы сестры в столь драматических обстоятельствах. – И если бы ты попытался вмешаться в спор между Лорен и Дариусом, это могло бы только усугубить ситуацию. Фелды ненавидят Вайлишей, ты сам мне об этом говорил.

– Амели права, – поддержала её Лорен, которая до этого молчала, глядя в окно. – Дариус специально провоцировал меня, зная, что я не стерплю оскорблений в адрес семьи. Если бы ты вмешался, он бы переключился на тебя, и тогда пострадали бы оба. А его отец получил бы возможность обвинить весь род Вайлиш в нападении на его драгоценного сынка.

– Но всё равно… – начал Роберт.

– Ты бы все равно ничего не смог сделать, – перебил его Хэмонд, который тоже до этого молча слушал нашу беседу. – Берт, в том, что случилось, виноваты только Фелды. Они спланировали эту провокацию, они её осуществили. Мы лишь отреагировали на их действия.

Он положил руку на плечо сына:

– К тому же, посмотри на результат. Лорен жива, она замужем за достойным человеком, а Фелды опозорились перед всем двором. Не такой уж плохой исход для столь опасной ситуации.

– Хэмонд прав, – согласилась я. – И если кто и виноват в произошедшем, так это я. Я должна была лучше подготовить девочек к столичным реалиям, предупредить о таких людях, как Дариус.

– Мама, не говори глупостей, – вмешалась Лорен, наконец-то отворачиваясь от окна. – Ты не могла предугадать, что этот пьяный идиот решит публично оскорбить нашу семью. Да и предупреждения не помогли бы – я всё равно не стерпела бы того, что он сказал.

В её голосе прозвучала старая, знакомая мне нотка упрямства, и я поняла, что моя дочь начинает приходить в себя после потрясения.

– А что именно он сказал? – тихо спросил Роберт. – Я слышал только конец вашего разговора, когда уже было поздно что-то менять.

Лорен снова отвернулась к окну, и я видела, как напряглись мышцы её шеи. Несколько секунд она молчала, а затем произнесла с ледяным спокойствием:

– Он назвал мою мать падшей женщиной, которая легла бы под любого, чтобы спастись. И добавил, что нам повезло найти такого дурака, как Хэмонд, который купился на слёзы вдовы изменника.

В карете повисла тягостная тишина. Хэмонд побледнел, а на лице Роберта отразилась такая ярость, что я невольно испугалась.

– Этот мерзавец… – Роберт выругался так выразительно, что даже Амели удивлённо приподняла брови. – Теперь я жалею, что ты не проткнула его кинжалом прямо на месте. Такие слова не должны оставаться безнаказанными!

– Роберт! – одёрнула его я, но без особой строгости. В глубине души я разделяла его чувства.

– Что? Это правда! – он всё ещё кипел от негодования. – Дариус заслужил смерть за эти слова! Любой порядочный человек вызвал бы его на дуэль за подобное!

– Возможно, – согласилась Лорен, поворачиваясь к брату с горькой улыбкой. – Но теперь он получил нечто худшее – публичное унижение и репутацию труса. Для такого человека, как он, это страшнее смерти.

– А ещё он потерял расположение короля, – добавил Хэмонд задумчиво. – После сегодняшнего Его Величество нескоро забудет поведение Фелдов. Это может дорого им обойтись.

Остаток пути мы провели в относительном молчании, каждый погружённый в свои мысли. Я вспоминала события вечера, пытаясь осмыслить всё произошедшее.

После церемонии венчания мы задержались на приёме ещё на несколько часов – было важно не показаться трусливо сбежавшими. Мы танцевали, общались с гостями, вели себя так, будто ничего особенного не произошло. Этьен и Лорен в эти часы не отходили друг от друга ни на шаг. Они танцевали вальс за вальсом, тихо разговаривали, смеялись над чем-то, понятным только им двоим. Любой наблюдатель сказал бы, что перед ним влюблённая пара, празднующая свою свадьбу.

Возможно, так оно и было – судя по тем искрам, что я замечала между ними раньше, их чувства были искренними. Когда мы, наконец, покидали дворец, Этьен проводил Лорен до нашей кареты, бережно помог ей подняться по ступенькам, поцеловал руку на прощание с такой нежностью, что даже у меня сжалось сердце.

– До завтра, моя дорогая, – сказал он тихо, но достаточно громко, чтобы слышали окружающие. – Спи спокойно. Я буду думать только о тебе.

А затем он уехал в особняк Касаров, оставив нас наедине с последствиями этого безумного вечера.

– Прибыли, – прервала мои воспоминания Ами, с шумом выдыхая. – Мечтаю о ванне и мягкой постели, никогда бы не подумала, что королевский прием может быть столь утомительным.

– И опасным, – с горечью хмыкнул Роберт, покосившись на задумчивую Лорен.

Когда мы, наконец, вошли в наш дом, все почувствовали огромное облегчение. Привычная обстановка, тишина, отсутствие сотен любопытных глаз – всё это казалось невероятной роскошью.

– Полагаю, нам всем нужно отдохнуть, – произнёс Хэмонд, передавая плащ Гастону. – День был… насыщенным.

– Это мягко сказано, – проворчала Амели, снимая перчатки. – Я чувствую себя так, будто проехала верхом через поле боя.

– В некотором смысле так и было, – заметил Роберт. – Только вместо мечей там были слова, а вместо стрел – взгляды.

Лорен молча направилась к лестнице, но на первой ступеньке остановилась и обернулась:

– Мама, прости меня. Я не сдержалась. Знаю, что должна была проигнорировать его слова, но… не смогла. Когда он так сказал о тебе…

В её голосе звучали вина и усталость, и моё сердце сжалось от жалости.

– Дорогая, – мягко сказала я, подходя к ней, – ты защищала честь семьи. Возможно, не самым дипломатичным способом, но я горжусь тобой. Не каждая девушка рискнула бы жизнью ради принципов.

– Да, и теперь я замужем за человеком, которого едва знаю, – горько усмехнулась Лорен. – Прекрасный результат для моих принципов.

– Зато ты жива, – серьёзно сказала Амели. – И, кстати, твой муж не только красив и богат, но ещё и явно влюблён в тебя. И тебе он тоже нравится, я видела как ты…

– Амели! – возмутилась Лорен, но её губы дрогнули в попытке улыбки.

– Что? Это же правда! Видела бы ты, как он смотрел на тебя во время церемонии. У меня даже сердце замирало от такой романтичности.

– Идите спать, девочки, – вмешалась я, видя, что Лорен на пределе сил. – Завтра будет новый день, и нам всем нужно хорошо отдохнуть.

Когда молодые поднялись наверх, мы с Хэмондом остались одни в гостиной. Слуги зажгли камин, и тёплый свет создавал атмосферу уюта, так контрастирующую с напряжением прошедшего вечера.

– Хэмонд, – начала я, устраиваясь в кресле у огня, – есть одна вещь, которую я не понимаю. Почему король не стал разбираться в том, что именно сказал Дариус? Ведь если бы выяснилось, что оскорбления были чудовищными, это оправдало бы поведение Лорен.

Хэмонд налил себе бренди и задумчиво покрутил бокал:

– Потому что это не имело значения. Закон о запрете дуэлей в Сольтерре выполняется неукоснительно, без исключений. В первые годы после его принятия казнили всех – знатных и простолюдинов. Не сразу осознали строгость этого закона и много придворных лишились жизни.

Он отпил глоток и продолжил:

– В данной ситуации король не мог открыто простить иностранку, какими бы ни были обстоятельства. Это создало бы опасный прецедент – каждый дуэлянт потом ссылался бы на «оправдывающие обстоятельства».

– Тогда почему он допустил эту свадьбу?

– Это было в рамках закона, – объяснил Хэмонд. – Жена переходит под защиту мужа – древнее право. Король воспользовался существующей лазейкой, не нарушая закон.

– А что касается Фелдов, – в голосе Хэмонда появились стальные нотки, – Освальд зашёл слишком далеко. Требовать смерти девушки, публично оскорблять королевских гостей… Король этого ему не простит. Они могут лишиться многих привилегий при дворе.

Мы сидели в молчании у камина, каждый думая о своём. За окнами спала столица, а где-то в особняке Касаров возможно не спал молодой человек, который стал мужем моей дочери ради спасения её жизни.

– Как думаешь, – тихо спросила я, – Этьен сожалеет о своём решении?

Хэмонд долго молчал:

– Не знаю. Но сегодня он поступил как настоящий дворянин. Что бы ни случилось дальше, он проявил честь и благородство.

– Надеюсь только, что цена этого благородства не окажется слишком высокой для них обоих.