Непрощенная

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ДАЛИЯ И РЕЙН

Я не собиралась встречаться с этим высокомерным выскочкой и самозванцем, посмевшим взять имя моего мертвого брата и использовать в своих грязных целях. Только от одной мысли об этом у меня руки сжимались в кулаки и перед глазами появлялась красная пелена. Ублюдок возомнил себя безнаказанным, потому что не знает, что кто-то из настоящих Даалов остался в живых. Что ж, его ждет сюрприз…и смерть. Страшная, мучительная смерть только за то, что посмел произнести имя моего брата вслух.

Я хотела заманить мерзавца в ловушку к горячим истокам Лаи и утопить их всех там, пусть подкрасят воды красной реки. Оставшись без предводителя, валлассары будут не так опасны, а потом я найду все войско и предстану перед ними. Пусть видят настоящую наследницу престола дас Даалов и знают, что их предводитель был самозванцем. За что и поплатился. Они должны пойти за мной, должны признать своей велиарой и преклонить колени.

Уже несколько часов мы разрабатывали стратегию с Керном и Буном в моем шатре. Разведка донесла, что отряд Самозванца продвигается к нам через лес. Их около двадцати человек во главе с уродом в железной маске. Прячет лицо, чтоб никто не узнал о его грязной лжи. Когда мне принесли послание, я почувствовала, что земля вертится под ногами и в голове пульсирует дикая боль. Как и всегда, когда вспоминала о НИХ. О моих любимых, которых у меня забрали небеса. Вглядывалась в буквы, а они плясали перед глазами в варварском танце, сплетались в шипованные петли и затягивались у меня на шее.

Кривые линии, неровные строчки. Я прекрасно помнила почерк моего брата – это было произведение искусства. Мать часто сравнивала наши тетради и говорила, что именно таким должен быть почерк велиара, а я пишу, как безграмотный мужик с валласской каменоломни, который привык камни ворочать, а не перо пальцами держать.

Я злилась, покрывалась красными пятнами, а Рейн смеялся своим заразительным гортанным смехом, и тогда я бросалась на него с кулаками, и мы дрались до первой крови. Обычно его крови. Так как он никогда не мог причинить мне боль, и это тоже злило. Потому что означало, что не считает меня равной ему по силе. И в то же время я так безумно любила его именно за это. Больше никогда в этой жизни я не чувствовала себя настолько защищенной, как рядом с ним. Но это не мешало мне бросаться на него разъяренной кошкой и валить на спину, пытаясь добраться до лица, а он продолжал смеяться и удерживать меня на расстоянии с такой легкостью, будто я невесомое перышко.

- Когда я убью тебя, Рейн, я надену на шею твои зубы, как ожерелье.

- Если бы я знал, что ты хочешь новые бусики, сестренка, я бы купил их для тебя на ярмарке.

- Не бусики, а твои зубы! – рычала я.

- Это все равно украшение. Я вечно забываю, что ты маленькая, слабая девчонка, которая любит побрякушки.

Он сбрасывал меня с себя, и я выхватывала короткий меч, вызывая его на бой.

- Дерись, Рейн. Дерись, Саанан тебя раздери!

- Я не бью девочек, Дали.

И смеется, а я размахиваю мечом у него перед носом, с яростью глядя, как он ловко уклоняется от ударов, продолжая улыбаться. А мне обидно до слез и хочется поддать ему, чтоб больно было, чтоб не смел считать меня слабой. Я сильная! Я дочь Альмира дас Даала! Я девочка-воин! Он замечал мои слезы и тут же переставал смеяться.

- Тогда не размахивай мечом, Дали. Это не расческа. Сожми его сильнее и коли так резко и неожиданно, как можешь. Используй свой ум. Отвлекай, путай, зли словами или молчанием. В битве важен не только меч и руки. Голова, Дали. Дерись головой.

Спустя несколько лет я уже могла наносить ему порезы и царапины, а он всегда смеялся, даже если и морщился от неожиданной боли, и все же из боя Рейн выходил победителем всегда. Впереди на два, а то и три шага, предвидит и реакцию, и следующий удар при этом ни разу даже не зацепил мечом, что не мешало ему показывать мне, что я уже трижды мертва. Я шипела и грязно ругалась, а он в эти моменты тоже приходил в ярость. Наверное, его веселье заканчивалось в тот момент, когда он понимал, что меня могут убить.

- Им иммадан, маленькая шеана, я тебя уже три раза на тот свет отправил. Дерись, а не играйся в куклы. Слышишь, Дали, дерись на смерть. Думай! Всегда думай! Иначе я потеряю тебя, малышка. А я этого не переживу, понимаешь?

Я кивала и рывком обнимала его за шею. Мой сильный, мой благородный рыцарь. Нет никого лучше его на этом свете. Он достойный преемник нашего отца, и я с радостью стану перед ним на колени, когда корона династии дас Даалов будет надета ему на голову, а жрецы благословят его на правление Валлассом и нами, детьми великого Повелителя. Я с радостью бы умерла за него.

Рейн научил меня коронному удару дас Даалов снизу. Когда приседаешь в ложном падении и пронзаешь противника прямо в подбородок насквозь, так что острие выходит из самой макушки вместе с мозгами. Мгновенная смерть. Этот удар спас мне жизнь столько раз, что я уже и не припомню каждый из них. Противник всегда расслабляется, когда видит, что враг падает на колени, он уже предвкушает победу, и именно тогда его и настигает черная бездна.

Я не вернулась в шатер, ушла на берег Лаи и думала о нем, глядя на звезды. Как же я тосковала. По матери и по отцу, а по Рейну больше всех. Я любила его так сильно, как только может любить сестра родного брата. Если бы могла променять свою жизнь на его, я бы сделала это не задумываясь. Но его больше нет… а я осталась одна и просто обязана выжить. Он бы не простил мне слабости. Я хочу, чтобы Рейн гордился мной. Когда-нибудь я заставлю Ода Первого заплатить за все. Я не молилась Геле я теперь молилась только им всем и за каждую победу благодарила моего учителя. Иногда мне казалось, что мы держим мой меч с ним вместе.

Я часто видела Рейна во сне. Там мы были еще детьми. Беззаботными, чистыми. Мы верили в добро и считали, что стены Валласса так велики, что защитят нас от любого зла. Вспоминала, как Рейн возвращался с отцом из первых походов и как бросалась к нему на шею, покрывая его грязное лицо нежными поцелуями, а он прижимал меня к себе и говорил, что я пахну пирожками и булочками, как самая настоящая девчонка. Знал бы ты, родной, что от той девочки больше ничего не осталось. Лассары отняли у меня детство, тебя и родителей. Я даже не женщина… Я теперь Лютая, без рода и без имени. Я та, кто проклята самим Гелой и никогда не сможет зачать, да и не захочет. Я живу, нарушая все земные законы, и беру женщин в свою постель.

Но тогда я все еще была малышкой Дали. Отец в шутку говорил, что Рейна я всегда ждала больше, чем его. А потом брат доставал из-за пазухи подарки для меня. Чаще всего какой-то диковинный трофей, а я от радости снова бросалась к нему на шею. Мне исполнилось четырнадцать, и Альмир решил искать для меня жениха,а брат сказал, что выдаст замуж лишь за того, кто сможет одолеть его в бою, после того как нашел меня горько плачущей в конюшне. Тогда он пообещал мне, что никто не заставит меня выйти замуж без моего согласия.

Я думала он шутит, но, когда был созван турнир и рыцари выходили на ринг, чтобы сразиться с самим велиарием, поняла, что Рейн дас Даал никогда не бросает слов на ветер.

В том году этого никто так и не смог сделать… а потом к нам приехал Од первый и предложил выдать меня за его среднего сына – Самирана. Это было предложение, от которого мой отец не смог отказаться, да и я сама, как истинная дочь своего отца, понимала, насколько это важно для нас. Наши королевства враждовали так много лет, что теперь это было тем самым призрачным шансом на долгосрочный мир. Самирана я увидела тем же летом, они приехали гостить в Адвер вместе с Маагаром дас Вийяром и юным велиарием Анисом. Тщедушный, худой мальчишка лет восемнадцати с женским лицом и длинными белыми, волнистыми волосами. Я тогда шепнула Рейну, что если надеть на него женское платье и напихать в корсаж тряпок, то он мог бы стать очень симпатичной велиарией. Брат сказал, что может это устроить, лишив его именно того органа, который делал Самирана мужчиной. Но в этот раз я сказала, что согласна выйти замуж, и пусть моим мужем будет «девочка», а не какой-нибудь грязный мужлан.

Помню, как спрашивала у матери, почему Од Первый не привез свою дочь, которая была чуть старше меня самой, но мать сказала, что Одейю дес Вийяр готовят к постригу, и она не покидает стен Тиана. Мне стало жаль её. Такая молодая, а не увидит всех радостей жизни. Зачем в Храм? Ведь можно выдать её замуж за Рейна. Это бы укрепило наш союз. Мать отрицательно покачала головой, тогда я нагло задала этот вопрос за обеденным столом, и Самиран ответил, что его сестра не предназначена для мирской жизни, она вряд ли найдет себе мужа, да и никто не пожелал вступить с ней в брак до сего времени. Почему? На этот вопрос не знали ответ даже мои родители.

Конечно, не было никакой помолвки. Той осенью проклятый лассар пришел к нам с войной. Он завоевал наше доверие, мы открыли ворота его войску добровольно и не ожидали нападения.

Услышала позади себя тихие шаги и улыбнулась уголком рта…можно было и не оборачиваться - я узнала её по запаху. Она встала рядом со мной и так же подняла лицо к звездам.

- Я верю, что они смотрят на нас оттуда. Радуются вместе с нами и плачут.

Они всегда рядом. Мы их не видим, но это не значит, что их больше нет. Пока из наших глаз текут слезы по ним, а сердце сжимается от боли, они живы.

Маленькая велиария, потерявшая всех в этой войне, как и я, могла найти те слова утешения, на которые мало кто был способен. Я видела, как она рыдала у погребального костра, как тихо произносила молитвы, а потом несколько дней отказывалась от еды, пока я не заставила поесть насильно.

- Не спится?

- Тебя ждала.

Резко повернулась к ней, вглядываясь в точеный профиль и пытаясь угадать, лжет или говорит искренне. Сегодня днем между нами многое изменилось. Она, возможно, еще не догадывается об этом, но сегодня лаана стала моей, и я ее не отпущу и никому не отдам. Это моя женщина.

- Зачем?

- Видела, что тебе больно, и хотела утешить.

Какие огромные и искренние глаза. Откуда ж ты взялась на мою голову, девочка? И что нам делать дальше? Как далеко ты пойдешь со мной, и что нас ждет впереди? Смогу ли я защитить тебя от ужасов и жестокости моей войны? И что станет с тобой, если я погибну? Ведь люди никогда не примут нашу любовь.

- Сегодня днем ты спросила, не боюсь ли я быть проклятой Иллином. И я поняла, что ничего не боюсь рядом с тобой. Пусть нас проклинают небеса и люди. Я хочу любить тебя, Дали. Хочу быть твоей.

Я обхватила её лицо ладонями и наклонилась к её губам.

- Люби, если хочешь, лаана. Только любить меня тебе придется до самой смерти, потому что с этого момента ты будешь принадлежать мне.

- До самой смерти…это так мало. Я хочу любить тебя и после нее.

Я жадно поцеловала ее в губы, зарываясь в шелковистые пряди дрожащими пальцами, а потом привлекла к себе, заставив положить голову мне на плечо. Когда я вернусь с этой встречи…если вернусь, ты будешь кричать для меня о любви, маленькая лаана. Истекать влагой, дрожать от наслаждения под моими губами и руками, и кричать, как долго и сильно будешь меня любить.

- Кто такой Рейн дас Даал, Дали? Это, правда, твой брат? – спросила очень тихо, сплетая пальцы с моими.

- Мой брат мертв. Его убил Од Первый. А это самозванец, который назвался его именем и хочет заключить с нами сделку. Но её не будет. На рассвете мы примем бой и убьем ублюдка. Я убью. Лично.

Она подняла голову и отстранилась, сильно побледнела, впиваясь пальчиками мне в плечи, и я готова была вытащить свое сердце и положить ей в ладони именно за эту бледность. Потому что испугалась. За меня. За меня никто и никогда не боялся с тех пор, как я попала в плен к лассарам. И меньше всего я ожидала увидеть этот страх в глазах лассарской велиарии.

- Послушай меня, лаана. Если я не вернусь сегодня, тебе нельзя здесь оставаться. Иди с Буном на юг. Он выведет тебя к твоим. Поняла?

Она отрицательно качнула головой и впилась тонкими пальцами в волосы

- Ты вернешься. Слышишь, Дали?! Ты обязательно вернешься ко мне. А я буду ждать тебя.

- Я постараюсь. Очень постараюсь, малышка. Но все же будь готова уйти немедленно. Если я не вернусь, ты найдешь у нас в палатке записку от меня, там будет сказано, где спрятаны твои документы. А теперь иди спать, Лори, мне нужно побыть одной.

Но она не ушла. Так и простояла со мной до предрассветных сумерек. А потом помогала мне одеться и наносила краску мне на лицо. Не причитала и ни о чем не спрашивала. Только на прощание сказала, чтобы я помнила, что она ждет меня.

***

На рассвете мы вышли навстречу отряду самозванца. Ровно двадцать воинов, вооруженных до зубов и измазанных темно-синей краской. В Валлассе именно так выходили на поле боя, если не собирались заключать мир. Проклятый ублюдок поймет, что мы не примем его у себя. Для меня этот бой означал слишком много - у самозванца большое войско, и он занял Валлас, а это означало, что если я выиграю, то ..О, Гела! Я даже боялась думать. Думать о том, что вернусь в родные земли. Но я так же понимала, что этот бой может оказаться для меня последним.

По мере того, как мы приближались к отряду, разговоры стихали. Воины сжимали свои мечи и хранили молчание. Я учила их не растрачивать энергию перед схваткой, уйти в себя и мысленно плясать победный танец на костях врага. И ни одной мысли о проигрыше. Мы возвращаемся только с победой, даже если она стоит нам жизни. Со мной были лишь приближенные, лишь те, кто знали обо мне все и готовы были умереть за наше дело, не задумываясь.

Отряд противника ждал нас на условленном месте недалеко от Лиа, там, где снег всегда таял и обнажал теплую землю. Двадцать воинов в валласских латах и со знаменем моей династии. Впереди на вороном коне их предводитель. Тот самый, который посмел называть себя Рейном. В железной маске и черном развевающемся на ветру плаще он походил на самого Саанана во плоти. Мои люди не преувеличили, когда с суеверным страхом рассказывали о монстре, который оставлял после себя развороченные трупы женщин и младенцев, усеял все дороги, ведущие в Лассар, головами поверженных врагов. Его конь стоял, как вкопанный, и сам самозванец смотрел в нашу сторону, ожидая, пока мы достаточно приблизимся, чтобы можно было заговорить.

- Приветствую тебя, Лютая.

- Не могу того же сказать тебе, как тебя там.

Жаль, что он в маске. Я бы хотела видеть, как корежит его лицо от моих слов.

- Рейн дас Даал. Твой велиар и Повелитель. Жду, когда преклонишь колени, но мое терпение не безгранично.

Я рассмеялась.

- Будь ты Рейном дас Даалом, я бы приползла сюда на брюхе и не посмела поднять на тебя взгляд, но ты самозванец и гореть тебе за ложь в саананской бездне, куда я тебя и отправлю. Настоящий Рейн дас Даал мертв!

Он даже не пошевелился и, когда его люди выхватили мечи, он поднял руку, и мечи опустились.

- Я бы мог вырвать тебе язык за твою дерзость, несчастная, а потом вздернуть на одном из этих деревьев, но я считаю, что ты в праве сомневаться. Вижу, ты вышла драться с нами. Твой боевой окрас ясно дал понять ваши намерения.

- А ты умен, но все же это не делает тебя настоящим. Рейн дас Даал был во сто крат умнее. Тебе не проехать на наши земли и уже не вернуться обратно. Ты сдохнешь здесь смертью лживого мерзавца, посмевшего назваться священным именем Даалов.

Я ожидала, что именно сейчас его воины ринутся в бой, но они продолжали ждать указаний своего предводителя, который все так же невозмутимо восседал на своем вороном коне.

- Разве мы недостаточно потеряли в боях за нашу свободу? Разве мало нашей крови пролили проклятые захватчики, чтобы мы сейчас на радость им убивали и резали друг друга?

- Струсил? Так я и знала. Даал никогда бы не отказался от боя. Он бы заставил меня сожрать мой язык за оскорбление.

Я услышала смешок и невольно поежилась. Страх просачивался мне под кожу невидимой паутиной, а волчица прижалась где-то на краю сознания и жалобно поскуливала, словно увидела хищника страшнее и опаснее. Но он всего лишь человек, если я выпущу её, она может раздробить ему кости, предварительно ободрав все мясо и сожрав его сердце. Только ей было страшно. Как и мне. Она не рычала и не скалилась. Что ж, придется мне заставить ее броситься в бой вместе со мной.

- А кто сказал, что я не заставлю тебя это сделать?! Я лишь сказал, что не хочу, чтобы в этом бою умирали наши люди. Пусть он состоится между мной и тобой. И если тебе удастся убить меня, то я согласен, чтобы меня звали самозванцем посмертно даже мои верные воины.

- Не соглашайтесь. Он зверь. Он вероломен и опасен. Давайте мы разорвем их на части, моя деса.

- Тогда получится, что я струсила, а я никогда и ни перед кем не дрожала от страха. Я Далия деса Даал и я приму этот вызов. И если он убьет меня, то на то воля Гелы. Значит так тому и быть.

Я заставила коня сделать шаг вперед.

- Я принимаю твой вызов. Пусть смерть рассудит нас.

- Либо ты признаешь меня своим велиаром и преклонишь колени.

- Я лучше умру.

- Что ж, иногда даже самые сильные воины бывают глупы. Как мужчины, так и женщины.

Он спешился, и я отметила, что самозванец слегка прихрамывает. Ему удается это скрывать, но не от меня. Возможно было раздроблено колено. Что ж, я буду бить тебя именно туда. Я так же спрыгнула со своего жеребца и двинулась ему навстречу.

- Не хочешь снять маску? Может быть, тогда я бы признала в тебе сына Альмира дас Даала.

- Ты признаешь, и для этого тебе не обязательно видеть мое лицо. Впрочем, перед смертью я, может быть, исполню твое желание.

- Либо я сама увижу лицо лжеца перед твоей.

- Возможно.

Бесстрастный и спокойный, как ледяная глыба, и волчица внутри меня тревожно прижала уши. Что она чувствует, что ее так пугает в нем и заставляет сердце дрожать в горле? К Саанану страх, я убью его, или меня примут мои близкие на небесах! Обнажила меч и медленно двигалась вокруг ублюдка, который даже не принял оборонительной позиции. Самоуверенный глупец. Недооценивает меня, потому что я женщина. Самая распространенная мужская ошибка.

- Защищайся, самозванец, или я выпущу тебе кишки!

- Не вижу надобности размахивать мечом просто так. Но ты можешь потанцевать для меня. Ты хорошо двигаешься.

Замахнулась, и он молниеносно отбил удар, но не нанес свой. Я нападала с разных сторон, но, казалось, этот черный саан читает мои мысли. Он почти не двигался, двигалась только его рука, и он не пускал меня себе за спину. Казалось, играет со мной, изматывая или издеваясь. С ревом бросилась на него, чтобы нанести удар прямо в грудь, но он присел и отшвырнул меня несколько метров от себя, приподняв в воздухе за шиворот.

- Танцуй дальше, красавица. Танцуй, пока не упадешь замертво от усталости.

- Вначале я вырежу тебе сердце.

- Вначале нанеси хотя бы один удар, - он засмеялся хриплым, надтреснутым голосом, и я снова бросилась на него. Быстрыми короткими ударами, то вверх, то вниз. И пока он отбивал мой меч, я изловчилась и нанесла сокрушительный удар по его колену подошвой шипованного ботинка. Раздался хруст, и ублюдок пошатнулся, а я полоснула его мечом по груди. И встретилась с его взглядом. По телу прошла волна суеверной дрожи, а волчица заскулила. Страшный взгляд, звериный. Словно сама смерть смотрит на меня из глубин преисподней желто-серыми глазами. Глазами волка.

- Отлично. Хороший маневр, - и, отразив новое нападение, нанес два пореза по моим рукам. От боли потемнело в глазах, и я решила, что, если буду близка к смерти, выпущу на него волчицу, но я не чувствовала её. Она словно исчезла после того, как я встретилась с самозванцем взглядом. Он наступал на меня, выматывая резкими и неожиданными ударами с разных сторон. Меняя тактику так быстро, что я не успевала предугадать следующий удар. Он дрался, как сам Саанан. Я бы хотела, знать кто был учителем этого ублюдка. Почувствовала боль в боку и бедре, что-то горячее полилось вниз по штанам за отворот сапога. Моя кровь. Твааарь. Он режет меня, как скот. Играючи, заставляя терять силы и кровь. Звон клинков, и я опять бью его по колену, заставляя пошатнуться и упустить удар в плечо. И снова нападать сильно и беспрерывно, бить и бить по колену, распороть плоть на ноге лезвием меча, заставляя его упасть на это колено, и тут же встать, и пойти на меня, рассекая воздух быстрыми поворотами меча, настолько быстрыми, что, если я только приближусь, меня изрежет на куски. Резкий выпад, и мое правое плечо охватило огнем, меч выскользнул на землю. Самозванец наносит мне удар по голове рукоятью, и по моему лицу сочится кровь.

- Далиииии! – голос Лори прорывается сквозь рев адреналина и марево слабости. Обернуться на нее, падая на колени, моя лаана смотрит на меня и плачет. Прибежала…ко мне. Дурочка. Какая же она дурочка. Я же сказала ждать на месте и убираться…если.

И тут же схватить орудие обеими руками, чтобы всадить его снизу яростно и быстро…но он так же ловко отразил удар и вышвырнул мой меч в сторону. Рывком поднял за шиворот с земли, вглядываясь мне в лицо расширенными сверкающими глазами. А меня начинает трясти, лихорадить…Никто…никто не знал этого удара, кроме… И я вижу, что его трясет точно так же, он стирает с моего лица краску лихорадочно, грубо и шумно дышит сквозь стиснутые зубы.

- Дали? Дали? – повторят снова и снова, а я тянусь руками к его маске, чтобы содрать ее и отшвырнуть в сторону и закричать. Беззвучно открыв рот, с хрипом и клокотом в груди, а по щекам слезы покатились градом.

- Маленькая шеана… я же мог убить тебя. – ошеломленно, хрипло, - Им иммадан...Дали! ДАЛИ!

Он заорал так громко, что у меня что-то взорвалось в голове, и сердце сжалось так сильно, что я не смогла даже вздохнуть.

- Брат….Рейн!

Рывком обнять за шею и почувствовать, как прижимает к себе, укачивая словно ребенка. И это так естественно. Мой большой сильный брат. Ему можно. О Гела! Я сплю! Не дай мне проснуться. Он живой!

- Маленькая птичка Дали. Как же так…как?! Где?

Снова отстраняется, смотрит мне в лицо, и по загрубевшим, обветренным щекам с уродливыми шрамами, превращающими его стон в оскал, катятся слезы. А я, как в детстве, быстро и нежно целую его глаза, скулы и лоб.

- Мой брат. Мой брат…

Сжимает меня крепко, до хруста в костях, гладит волосы и раскачивается из стороны в сторону. Что-то шепчет очень-очень тихо, а я уплываю куда-то в темноту. Наверное, я все же умерла, и мне все это видится за гранью реальности.