Непрощенная

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ. ОДЕЙЯ

- Я никуда без него не поеду. Он сказал, дожидаться его до рассвета, и я буду ждать.

Глядя в глаза Сайяру, вздернула подбородок. И повисла пауза. Он смотрел на меня, а я на него. Это была ненависть, взращенная столетиями, даже не годами. Встреть я его на поле боя, зарубила бы без сожаления, а он бы меня разорвал на части. Он этого не скрывал, а я иногда наслаждалась своим триумфом, потому что проклятый валлассар был вынужден мне прислуживать и охранять. Так как лишится головы, если недосмотрит. Пожалуй, за это он ненавидел меня больше, чем за все остальное, а я презирала его и уважала одновременно. Презирала в нем фанатизм валлассарский и им же восхищалась. Он достойный воин. Преданный своему велиару и своему народу.

- Поедете, - сказал очень тихо и выглянул за дверь, потом снова прикрыл её и сделал шаг ко мне, а я попятилась назад, думая о том, как быстро успею достать кинжал из-за корсажа платья и всадить ему в грудь, если попытается причинить мне вред. Впрочем, вряд ли он решится напасть здесь.

- Ты никто, чтоб мне приказывать, пёс валлассарский. Только Рейн может. Тебе никогда не будет позволено. Рабыней стану, гонимой и позорной, а тебе приказывать не позволю. Слишком безроден, чтобы помыкать мною. Отойди назад. Не приближайся ко мне – иначе людей сюда позову. Как объяснишь своему велиару, что в спальне моей делал?

Сайяр усмехнулся, но все же отступил назад и сунул руку за пазуху, а я напряглась всем телом, тяжело дыша.

- А ведь вы все же боитесь меня, Одейя дес Вийяр. И не зря боитесь. Я был бы счастлив перерезать вам горло. Но не сегодня…Когда-нибудь, но только не сегодня. Держите – это вам.

Он протянул мне сверток, перевязанный шнурком, вынуждая подойти к нему. С опаской взяла сверток, не спуская взгляда с мужчины, медленно потянула за тесемки и, развернув бумагу, затаила дыхание, узнавая почерк и чувствуя, как подгибаются колени. Всего лишь месяц назад я бы обрадовалась этому письму до безумия, а сейчас у меня начали дрожать пальцы.

«Возлюбленная сестра моя, узнал о том, какая страшная участь постигла тебя. Сердце кровью обливается от мысли, что ты в лапах проклятого варвара.

Недолго тебе страдать. Мой гонец уже в этих саананских местах, если данное письмо у тебя, и ты читаешь его, то скоро такое же получит и меид-предатель. Отец готов оплатить любой выкуп за свою единственную дочь. А если Даал откажется отдать тебя - Валласс с лица земли сотру.

Я в пути, сестренка. Буду за две недели до полной луны. Тысячное войско со мной. Мы разгромим проклятых нелюдей и снова восстановим нашу власть на севере. Отомстим за смерть Аниса, а ты домой вернешься.

Держись и молись Иллину, чтобы я победил в этой битве за тебя и за Лассар, Одейя.

Любящий тебя брат Маагар.»

Я схватилась за деревянный подоконник и медленно подняла взгляд на Сайяра – проклятый кастрат улыбался. Видел мою боль и наслаждался ею. Мы оба знали, что это означает. Только я не понимала, почему мне принес это письмо именно он, а не гонец…точнее, уже поняла – гонец, скорее всего, мертв.

- Вы ведь знаете, что ответил бы на эти требования Рейн, верно?

Сайяр подошел к камину и протянул к нему руки в мокрых от снега перчатках. От его плаща по ковру растекалась грязная лужица воды. А мне казалось, эта грязь растекается по моему телу, даже во рту на зубах привкус земли появился. Потому что нет возврата домой ниаде обесчещенной. Разве что скрыть позор и уйти в Храм, принять постриг. Раньше я бы обрадовалась и этой участи… а сейчас. Я поняла, что уже хотела для себя иного…хотела остаться с Рейном. Поверила, что это возможно. Он заставил меня все же поверить. Дух захватило от ощущения полета в пропасть. Я словно видела, как красная птичка с подрезанными крыльями падает вниз, чтобы разбиться насмерть.

Да, я знала, что ответил бы моему брату Рейн – он бы послал его к Саанану. И как воин, я так же знала, чем это грозит Валлассу. Если Маагар не лжет, и с ним, и правда, тысячное войско.

- И это было бы величайшей ошибкой и провалом. Валласс не выдержит такого натиска после мятежа. Иначе я никогда бы не стал делать то, что делаю сейчас.

Он не смотрел на меня, а сушил перчатки у огня. Его белые всклокоченные волосы казались седыми. Ни одного оттенка желтизны. Может быть, они и есть седые. Редкие массивные кольца в замотанных шнурками прядях отливали серебром в бликах костра. Я помнила его другим. Когда сопровождал Фао дас Агро, он выглядел совсем иначе и был похож на послушника Храма, а не на валласского воина. Ещё одна химера, которая пряталась под маской преданности и молилась Иллину более пяти лет, охраняя астреля первого ранга, а потом сама же его и завела в ловушку. Сколько их таких при дворе Ода Первого? Теперь я не была уверена ни в чем и ни в ком. Командор отряда смертников, самых преданных и отчаянных воинов лассара, оказался выжившим сыном Альмира дас Даала.

- Ты не пришел, чтобы рассказать мне о том, насколько слабо войско Валласса. Зачем хотел вывести меня из Латрана? Чтобы убить?

Сайяр тихо рассмеялся.

- Я не идиот. Вы слишком ценная разменная монета. У меня появилась идея получше – вывезти вас к Сааннану за пределы Латрана, и вы поедете со мной так или иначе.

Поморщилась от его слов, но проглотила оскорбление. Мне не хотелось сейчас обмениваться колкостями и изощряться в словесной бойне. Я ощущала приближение катастрофы. Каждой порой чувствовала. Знала, что он скажет мне нечто такое, что вывернет мне душу наизнанку.

- Я не пойму, почему должна это сделать? Тебе остается только дожидаться решений Рейна, потому что я никуда с тобой не пойду.

Сайяр резко обернулся ко мне, уже не скрывая ярости:

- Дожидаться, пока ваш проклятый братец растопчет Валлассар и вздёрнет Рейна на виселице?! Я не дам вам этого сделать. Вы уйдете. Сегодня. Я выведу вас за пределы Валласса, где вас встретят люди вашего брата. Вы навсегда исчезнете с нашей жизни. Вернетесь домой или куда-нибудь, хоть к Саанану на рога, но исчезнете.

Дышать становилось все больнее, и я чувствовала, как ломит ребра от каждого вздоха и жжет в горле, за которое невольно взялась двумя руками. По мере того, как он говорил, я начинала понимать, что он задумал…понимать, что он прав. Маагар не пощадит никого, если войдет в Валласс, то там камня на камне не останется. И я содрогнулась от жуткой мысли…мне было страшно за Рейна, а не за брата. Я ни на секунду не подумала о том, что ему грозит, напади он на Валласс и потерпи поражение.

- Вы уйдете со мной, либо эта кровавая бойня закончится смертью моего велиара. А откажетесь - я все равно убью вас лично, а потом перережу себе глотку. Но Рейн Дас Даал не предаст свой народ ради лассарской шеаны. Я не позволю ему отказать Маагару и привести тысячное войско лассаров под стены Адвера.

Я слышала его и не слышала одновременно. Отвернулась к окну, глядя, как вертятся вихри снега, поднимаясь в воздух сверкающими белоснежными смерчами. А мне казалось, они петли вырисовывают, и каждая из них на шее затягивается все сильнее и сильнее, так ,что дышать адски больно.

- Он будет меня искать…, - сказала так тихо, что сама едва услышала, - ничего не выйдет.

- Я уведу его по ложному следу, а вы достигнете озера и переплывете его вместе с людьми вашего брата. По ту сторону вас встретят. Это достойное предложение. Соглашайтесь. У вас больше не будет такого шанса. Или вы надеетесь, что Даал все же женится на вас? Прикроет ваш позор своим чистым именем? После того, как вы отказались от него прилюдно и убили вашего астреля? Вы настолько глупы?

Я ни на что не надеялась. Я просто наивно позволила себе стать счастливой всего лишь на одну ночь, забыв о том, кто мы друг для друга. Забыв о том, и кто я для него сейчас, и зачем он шел в Лурд – жениться на Лориэль дес Туарн, а меня оставить в наложницах навечно.

Тяжело дыша, закрыла глаза, прислоняясь лицом к ледяному стеклу.

- Вы уверены, что мой брат не нападет, если вы вернете меня? Что мешает ему нарушить договор?

Я слишком хорошо знала Маагара: он не из тех, кто готов сдержать свое слово. Он дает обещания и клятвы так же легко, как кто-то дышит. Маагар известный лжец и хитрая лиса. Даже его письмо пропитано лицемерной любовью, которой у него по отношению ко мне никогда не было. Самир любил меня, а Маагар смотрел как на презренное отродье, позорящее цветом волос чистокровных белокурых Вийяров. Он ни разу не приехал в Тиан навестить меня. Только слал письма и подарки. А когда я стала ниадой, он вызвался сопроводить меня в Храм, чтобы я приняла постриг и немедленно.

- Не нарушит. Велиарию не нужен Валласс, ему нужны вы. Ведь ваш отец пообещал подарить ему за это Талладас и несколько островов.

Я резко обернулась к Сайяру, чувствуя, как каждый вздох причиняет мне невыносимые страдания.

- Откуда ты столько знаешь, проклятый пёс? Откуда ты взялся вообще? Из саананской бездны вылез?

Я дрожала от понимания, что он прав, и в тот же момент мне хотелось его убить. Прямо сейчас. Потому что он выдрал у меня счастье своими руками в грязных мокрых перчатках и комкал его в ладонях, чтобы потом швырнуть в огонь.

- Я достаточно много времени провел при дворе вашего отца, чтобы обзавестись нужными связями. Убирайтесь, Одейя дес Вийяр. Уходите с нашей земли. Вы как проказа распространились в ЕГО душе неизлечимой дрянью. Вы как жуткое проклятие, от которого я не мог найти зелья. С тех пор как появились, я своего велиара не узнаю. Не он это, а помешанный псих. Такие не могут править народом, таких надо под замком в кандалах держать. Это ваш шанс сбежать. Вы же этого хотели?

Я ничего ему не ответила, только почувствовала, как от слез начало жечь глаза, но ни одна не скатилась по щекам. Велика честь псу свою боль показывать! Хватит с него и того, что он видит сейчас.

- Когда твой человек придет за мной?

- Как стемнеет, пусть ваша рабыня выйдет к мельнице старой, там вас ждать будут. В это время дозор меняется на воротах и за пределами Латрана.

Уйдете с торговцами мехом. Спрячут вас на повозке, накроют шкурами и вывезут за ворота.

Он снова посмотрел мне в глаза с нескрываемым триумфом, а мне и убить его хотелось, и в то же время понимала, насколько он Рейну предан. Насколько любит его и боится за его жизнь. Именно поэтому так ненавидит меня. Я бы тоже на его месте себя ненавидела.

- Я бы могла погубить тебя, Сайяр. Передать это письмо Рейну, а потом смотреть, как ты будешь корчиться на костре или под ножом палача.

- Вы этого не сделаете. Вам тоже дорога ваша шкура. И вы не идиотка.

- Не сделаю…но не поэтому, Сайяр.

Проглотила чудовищный комок в горле и вздрогнула от того, что в груди снова защемило, и от панического отчаяния начало лихорадить.

- Я бы не задумываясь растоптала тебя. Я бы без сожаления рассказала Рейну, как ты убил гонца, выкрал письмо и предлагал мне сбежать с тобой. Я бы добавила столько красочных подробностей, что уже завтра волки Адвера жрали бы твои оторванные яйца. Это ты глуп, если думаешь, что наложницы не становятся женами или имеют меньше власти. Но да, я не сделаю этого…Как бы я ни презирала тебя, плебей. У нас есть нечто общее с тобой – мы оба его любим. И я, как и ты, не позволю Рейну погибнуть из-за меня. Я уйду, - голос дрогнул, и я сжала горло сильнее, чтобы не разрыдаться при нем, - я уйду, а ты сделай все, чтобы он меня не догнал – иначе мы все умрём. Сначала мы с тобой, а потом он.

Сайяр долго смотрел мне в глаза с каким-то неверием. На его лице сменялось одно выражение за другим. Чудовищно стремительным калейдоскопом. Казалось, он размышляет над моими словами, а потом отрицательно качнул головой:

- Не догонит и не найдет. Я все продумал.

- Как…как ты обманешь его? Он ведь…

- Старая баордская сука поможет сбить со следа. Даст зелье, которое вы выпьете перед дорогой. Ваше дело следовать указаниям проводника и больше никогда не соваться в наши места. Потому что вначале он будет искать, а потом он вас проклянет, и тогда ваша жизнь не будет стоить и серебряной монеты. Прощайте. Надеюсь я вас больше никогда не увижу.

Он вышел за дверь, а я осела на пол и беззвучно зарыдала, кусая запястья, чтоб никто не услышал. Когда вернулась Моран и склонилась ко мне, я думала, что меня разорвет на части от боли, прижалась к ней, склонив голову на плечо, чувствуя, как гладит мои волосы пальцами в перчатках и говорит что-то на валласском.

***

В повозке воняло гнилым мясом…так, словно здесь неделю валялись трупы овец или другого скота, и меня мутило то ли от этой вони, то ли от понимания, что это конец, то ли от дряни, которую принесла мне Моран после встречи с проводником. Когда выпила ее, у меня перед глазами потемнело от едкого вкуса и резкого приступа головной боли, который так и не прошел, продолжая монотонно пульсировать у меня в висках.

Я не плакала, только слегка подрагивала от холода и от осознания, что это решение самое верное за всю мою жизнь и самое болезненное из всех, что я когда-либо принимала. Самое страшное, когда у человека нет больше надежды. Пережить можно все, если есть хотя бы маленький луч света в бесконечной темноте, когда знаешь, ради чего открываешь утром глаза, а у меня вдруг наступила кромешная тьма. Она окружала меня со всех сторон осознанием, что больше нет дома, больше не осталось ничего из того, что заставляло меня жить дальше. Я сама предавала все, что было мне дорого. Вывернутая наизнанку, опустошенная, я осталась с космической пустотой внутри. Я вернусь к народу, которому изменила, полюбив валлассара, и я же бросила его. Но у меня не было другого выбора. Только этот. Только вот так и никак иначе. Мы все ещё враги, и ничто не изменит этого факта в ближайшие столетия, если только…если только не исчезнет с лица земли одно из наших государств.

Возможно, когда-нибудь Рейн узнает, почему я так поступила, и поймет меня…а если нет, то ему будет намного легче, чем мне. Потому что ненавидеть проще, чем любить. Ненависть дает силы жить дальше…ненависть позволяет отречься и проклясть.

Когда Сайяр ушел, а Моран все же оставила меня одну, я металась по комнате, словно птица в запертой клетке. Моментами мне хотелось остаться. Предупредить Рейна о коварстве Маагара и остаться рядом, и я понимала, что это будет приговором для него. Им не выстоять против моего брата никогда. Не в нынешнем положении, когда Валласс обескровлен сменой власти, жестокими морозами и мятежом. Если Маагар возьмет Адвер, то он казнит каждого знатного валлассара. Смерть Рейна будет особо изощренной. И он умрёт дважды. Первый раз, как поверженный противник, а второй, как предатель своего народа. Из-за меня. Только из-за меня. Когда-то я поклялась, что больше никто не умрёт, и я сдержу эту клятву. Пусть ненавидит меня, но останется жив. Пусть потом сам отрубит мне голову за предательство…но как велиар Валласса, сохранив честь и достоинство…достоинство, которого у меня больше не осталось. Кто я теперь? Не велиария, не ниада, не любовница и не жена. Никто. Что ждет меня дома? Как я посмотрю своему народу в глаза после того, как валялась в постели с их смертельным врагом, с тем, кто казнил моих воинов и убил моего любимого брата?

Тихо заскулила, стискивая челюсти и пытаясь унять рвотные позывы от невероятно отвратительного запаха, исходящего от шкур и от обивки телеги. Меня выворачивало наизнанку и трясло как в лихорадке. Моран сильно сжала мое плечо, и я затихла, глотая слезы и справляясь с очередным приступом отчаяния.

Извозчик покрикивал на лошадей, а потом перебрасывался парой фраз со своим сыном. Я плохо их понимала, но несколько слов все же разобрала – они говорили о том, что бросят нас у кромки леса, что дальше мы пойдем сами, потому что они не рискнут встречаться с лассарскими лазутчиками. Да и боятся, что потом их смогут узнать – за предательство Даал сдерет с них кожу живьем.

Повозку подбрасывало на ухабах и швыряло из стороны в сторону. У самых ворот, когда стражи досматривали обозы, я внутренне сжалась…Какая-то часть меня хотела, чтобы нас нашли. Чтобы за меня решение приняла судьба. Чтобы все было так, как должно быть. Но нашу повозку даже не открыли, извозчик оказался отцом одного из дозорных. Мы выехали за пределы Латрана, и за нами с грохотом захлопнулись ворота. А мне показалось, это мое сердце перерезало напополам, и одна половина осталась там… в той комнате, где я сказала Рейну о том, что люблю его, и солгала. Потому что я его не люблю. Любовью можно было назвать помешательство маленькой лассарской велиарии, а то, что чувствовала я, – это яростная одержимость этим мужчиной, этим опасным зверем, который был благороден и в то же время смертоносен и кровожаден. Я дрожала от мысли о каждом его прикосновении, о звуке голоса и от одного лишь предвкушения, когда он смотрел на меня своими звериными глазами или скалил в пароксизме страсти изуродованный рот. Красота, бывает, прячется и в уродстве. Есть нечто завораживающее, когда изувеченный зверь смотрит на тебя с одержимым блеском в глазах, и через сетку шрамов проступают его настоящие черты, которые я помнила наизусть. О, Иллин, ради него я готова была отступиться от своей веры и принципов … я уже отступилась, когда отдалась ему впервые добровольно.

- Они высадят нас у леса. Нам придется искать людей Маагара самим, - тихо сказала Моран, - а у нас нет ни оружия, ни теплой одежды. Мы заблудимся и замерзнем насмерть.

- У меня есть оружие, и эти трусы довезут нас туда, куда должны, иначе я вспорю им животы. – уверенно нащупала кинжал за поясом и судорожно сглотнула, пытаясь унять адскую тошноту, выворачивающую внутренности. Эта вонь сведет меня с ума.

Повозка остановилась, и мы обе напряглись, прислушиваясь - кроме завывания ветра, ни одного звука. Такое впечатление, что мы здесь совершенно одни. Куда делись трусливые валлассарские торговцы? Мы не слышали ни шагов, ни голосов.

- Я выберусь наружу и посмотрю.

Но Моран сжала мою руку.

- Тихо. Это может быть ловушкой или очередной проверкой дозора Валласса.

Мы затаились ещё на несколько бесконечных минут. А потом я не выдержала и громко крикнула:

- Эй! Мы приехали?

Нам никто не ответил. Я решительно сбросила шкуры и вскочила с повозки. Сердце тут же замерло от непонимания и от ужаса – мы действительно оказались совсем одни посреди сугробов у самой кромки леса. Наши извозчики пропали. Как сквозь землю провалились или растаяли в воздухе.

Я посмотрела на Моран, а та обошла повозку со всех сторон, а потом медленно повернулась ко мне, и ее глаза расширились от ужаса, а рот приоткрылся, она подняла руку, указывая дрожащим пальцем на что-то позади меня.

- О мой Гела…вы это видите?

Я так же медленно повернулась и вздрогнула - у леса стояло несколько фигур в черном. Их одеяния развевались на ветру, а темнота вместо лиц под капюшонами заставляла содрогаться от суеверного ужаса. Они не шевелились, словно выжидая, а я почувствовала, как покрывается ознобом панического страха моя кожа.

- Не двигайтесь, моя деса. Они не выйдут на свет. Пока звезды ясно освещают нас, ни одна тень не покинет своего убежища. Они будут ждать своих слуг, которые загонят нас для них.

Мне казалось, что она говорит какой-то бред, но я слишком хорошо помнила нашу с ними встречу в прошлый раз и, кажется, уже знала, кто именно является их слугами. Где-то вдалеке послышалось ржание лошадей, и я метнула взгляд на Моран, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. А что если это погоня?

- Нам надо бежать к лесу, - тихо сказала я.

- В лесу ОНИ, - Моран продолжала смотреть на тени расширенными от ужаса глазами, – и они ждут нас.

- А позади отряд валлассаров, и если мы попадемся, то обе умрём. В этот раз ОН меня не пощадит.

- Мы умрём в любом случае, - проговорила она бледными губами.

- Прекрати панику, - процедила я, - не умрём. Идем к лесу.

- Вы с ума сошли! Бежим в сторону озера.

Отряд приближался, а тени так и стояли у леса, теперь их было уже три. По снегу змеилась черная паутина, как тонкая сетка из тумана, она ползла в нашу сторону.

- Бежим! – крикнула Моран, и мы сорвались с места. Утопая в снегу, побежали в сторону озера, стараясь держаться подальше от теней деревьев, не смотреть на сетку, расползающуюся по снегу. Ветер дул нам в лицо, словно отбрасывая назад, швыряя в глаза комья мокрого снега, срывая капюшоны с голов, забиваясь ледяными жалами за воротники. Внезапно Моран споткнулась и упала, а потом истошно закричала, отползая в сторону. Я бросилась к ней, и сама закрыла рот обеими руками. Из-под тонкого слоя снега виднелись синие лица мертвых извозчиков, искаженных гримасами боли и лютого ужаса. Моран, тяжeло дыша, всхлипывала, глядя pасширенными глaзaми на разодранные животы двуx несчастных, на внутреннoсти и отоpванные конечности, pазбросанные вокруг тел. Топот копыт приближался, и я попыталась поднять ее со снега.

- Надо бежать. Давай! Быстрее!

Она повисла у меня на руке, шатаясь и цепляясь за меня дрожащими пальцами.

- Мы даже не слышали, как… и…о Гелаааа, что же это такое?

- Тсссс. Все хорошо. Это волки. Просто волки.

Потянула ее в сторону и в тот же момент увидела, как черные щупальца расползлись полукругом, отрезая нам дорогу. Они шевелятся на снегу, как живые твари, словно ждут, когда мы попадемся в сети, балансируя там, где начинались светлые участки, точно так же у меня на затылке шевелились волосы.

- Стой! – я дернула Моран назад, лихорадочно оглядываясь по сторонам, в отчаянии думая, куда же нам бежать теперь?

- Вижу их! – донесся голос, - Вижу десу Одейю!

На лассарском. На родном лассарском. Через несколько минут нас окружил отряд, и я узнала одного из людей моего брата и тяжело осела в снег, чувствуя непереносимую слабость во всем теле. Меня подхватили на руки и усадили на лошадь впереди одного из всадников.

Наверное, я ненадолго потеряла сознание, потому что, когда открыла глаза уже почти рассвело.

Мы мчались по узкой тропинке, ведущей от леса к озеру. С трудом повернув голову, увидела Моран и слабо ей улыбнулась. Меня все ещё преследовал омерзительный запах с той торговой повозки, мне казалось, он въелся мне в волосы.

Согреваясь под толстой меховой накидкой, я погружалась в тревожный сон и снова просыпалась от острой боли в груди. Мне казалось, там торчит нож, и кто-то моментами силой вгоняет его поглубже, так, что я приоткрывала рот в немом крике и распахивала глаза, чтобы скривиться и, тяжело дыша, справиться с приступом отчаяния. Когда мы наконец-то достигли озера и мне помогли спешиться, я упала в снег и долго судорожно исторгала содержимое желудка, пока мне не перестало казаться, что повсюду воняет гнилью. Один из воинов подал мне флягу с водой, и я, сделав несколько жадных глотков, с облегчением вздохнула, а потом меня снова вывернуло прямо под его ноги. Я даже не видела, что у берега нас ожидает старая торговая монера*1.

- Данай дес Оран к вашим услугам, моя деса, - воин склонил голову в поклоне и, не дождавшись моего ответа, пошел к владельцу монеры, ступая прямо в воду, от которой клубами вился пар. Он протянул старику в облезлом меховом плаще мешок с монетами, и тот, проверив его вес на ладони, кивнул, позволяя отряду подняться по узкому трапу.

- Живее, живее. С рассветом дозор будет обходить побережье. Старому Тиру не нужны неприятности, – голос старика отдавался эхом и пульсацией в висках. Я словно видела все сквозь туман, и мне невыносимо хотелось схватить одну из лошадей и броситься обратно…Рейн уже обнаружил пропажу. Он ищет меня…все тот же нож вошел ещё глубже в сердце, и я вздрогнула, прижав руку к груди.

Когда монера расправила треугольный парус и отплыла от берега, я долго вглядывалась в удаляющуюся белую кромку земли, словно ждала, что сейчас там появится другой отряд со знаменем Валласса и остановит паром. Но никто не появился, а мы отплывали все дальше и дальше. Слезы застыли и замерзли в глазах. Мне казалось, что я смотрю через тонкую корку льда…Когда берег исчез из поля зрения совершенно, я услышала вдалеке протяжный волчий вой. Оглушительно громкий. Все воины осенили себя звездами, а я закрыла глаза и тихо застонала…

«Он таки нашел мой след…но не успел».

*1 монера - гребной двухпалубный торговый корабль с одним рядом вёсел.