Непрощенная

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ОДЕЙЯ

Ждала. Да. Я так сильно его ждала, а сейчас увидела и...Словно от неожиданности дыхание перехватило. Ни слова не могу сказать. От восторга и от той же идиотской растерянности, когда вдруг получаешь все и сразу. Залпом...словно умирающий от жажды захлебывается глотками воды до боли в горле и в груди. Так и я пью его возвращение. Все без остатка. Его запах, голос...присутствие.

Впился мне губы с каким-то бешеным рычанием, и у меня подогнулись колени, удержал за спину, продолжая дико пожирать мой рот, выталкивать из головы любые мысли, кроме сумасшедшего желания чувствовать ещё и ещё. Поцелуй, как быстрый голодный секс, болезненный и отчаянный, с удовольствием, которое имеет солоноватый вкус крови и слез.

- Ждала, даааа… ждала меня, - шепчет в губы с отчаянным триумфом и снова набрасывается на них с голодной жадностью, - как же я хочу взять тебя, маалан. Сейчас хочу. Я живой с тобой, девочка-смерть…такой живой.

И в голове взорвалось наслаждение. То самое, которое раздирает мозг и заставляет тело желать настоящего, адски желать, до лихорадки, когда от нетерпения дрожит подбородок и стучат зубы. Голос…Это мощное оружие, и он играет им на моих нервных окончаниях. Хриплый, низкий явно сорванный когда-то и именно этим какой-то жутко завораживающий.

Глядя ему в глаза, резко сняла через голову ночную сорочку и отшвырнула в сторону, оставаясь перед ним совершенно голая. И этот взгляд. Мужской, тяжелый, горящий. Смотрит на мою грудь с твердыми, возбужденными сосками. Проводит ладонью, лаская, спускаясь к ребрам, и сам все так же тяжело дышит.

- Красивая…какая же ты красивая…им иммадан! Маалан, мне глаза жжет. Хочется убить каждого, кто смотрит на тебя и когда-нибудь посмотрит.

Я смотрела в его глаза, и мне казалось, комната быстро вращается вокруг нас, а я вижу только его зрачки, в которых трепещет мое отражение и вспыхивают зеленые искры. Никогда не видела его таким, как сейчас, словно вместе с маской он потерял свою железную броню и теперь ждал, когда я ударю, тяжело дыша и не двигаясь с места. Я потянулась к завязкам рубахи и стянула ее с него через голову. Резко выдохнула, увидев раны на теле и кровоподтеки. Провела по ним кончиками пальцев, а он так напряжен, словно я его ножом валласским режу на живую.

- Тебе больно?

Продолжая водить пальцами по бронзовой гладкой коже. А мне кажется, что я уже знаю наизусть каждую черту лица, даже поры на коже и колючую щетину на щеках. Я, наверное, могу нарисовать его в своей памяти с точностью до мельчайших деталей. Я могу нарисовать его запах и какие на ощупь его мышцы, волосы, мускулистая грудь, стальной рельеф пресса, полоску волос внизу живота, спрятавшуюся за широким кожаным ремнем с двумя кинжалами по бокам. Я могу нарисовать его сильную спину и взгляд наглый, волчий, насмешливый. И такой, как сейчас, настороженно алчный. Словно сдерживается ради меня, давая фору.

- Перестанешь касаться и станет больно. Я знаю.

У него особенный взгляд. Дело не в красоте его глаз. И даже не в невыносимой красоте его изуродованного адской улыбкой лица...а во взгляде. Там тьма. Порочная адская. Притянула его к себе за затылок, двумя руками, набросилась сама на его губы, вдираясь пальцами ему в волосы, другой рукой лаская голую спину, сходя с ума от ощущения твердых мышц и гладкой кожи, обвивая бедро ногой и шепча ему в рот между яростными поцелуями:

- Возьми! Возьми...сожги меня, Рееейн!

Мне больше не хочется его сдерживать, отталкивать. Отрываясь от губ, смотрю в потемневшие глаза. Взгляд обещает муки ада. Никакой нежности или прикосновений, дрожащий от голода. Желание граничит с ненавистью, потому что он теряет контроль. И я это чувствую, как в те разы, когда волос моих касался, грудь сжимал и сотрясался от наслаждения, придавив меня к стене. Сжимает сильно под ребрами, поднимая вверх, заставляя обвить себя ногами и несет к постели, чтобы опрокинуть навзничь и накинуться снова.

Каждое прикосновение до синяков, болезненно сладкое, и мне нужно именно это. Осознать, что он со мной, что это не сон из прошлого, не иллюзия, а настоящее. Он живой, вернулся ко мне, за мной. Мой Хищник. Израненный после боя, он пришел ко мне. И я хочу ощущать его так сильно, как только возможно. Реальность происходящего в боли. Нет ничего реальней ее. Придумать можно что угодно, а вот боль придумать невозможно. Она и держит на самом остром крюке. Она вызывает зависимость получать от него боль, как доказательство, что мы с ним реальны. Любую боль. Физическую, моральную. С ним я живая, настоящая, голая до костей, беззащитная. Он словно сдирал с меня все покровы, все маски, всё, что навязано богобоязненной велиарии многолетним воспитанием, то, что навязано ниаде в Храме. Все забыто и послано к Саанану.

Сжимает мои соски, а я слышу свои гортанные стоны, трусь промежностью о его член, и в голове пульсирует "Сорвись...возьми меня, пожалуйста, залюби свою маалан, чтоб чувствовала тебя везде… я так долго ждала тебя".

А он то набрасывается, то сдерживает себя и скользит горячими пальцами по подрагивающему животу, между ног по мокрой плоти, заставляя взвиться от прикосновения, и резко внутрь под хриплую музыку вкрадчивых обещаний персонального ада. Сжаться в предвкушении, ощущая внутри его палец и громко застонать, закатывая в изнеможении глаза, когда резко сделал несколько толчков.

- Сожрать тебя хочу, маалан, не только сжечь, а сожрать. Вкус твой на губах чувствовать.

Врывается в мое тело сильно, быстро. Не дразнит уже, а берет.

-Хочу, - насаживаясь на его пальцы и потираясь болезненными сосками о его ладони, - сожги...хочу плакать для тебя и гореть...пожалуйста.

- Так плачь, маалан. Громко плачь.

И он не останавливается. Хочет насытиться первыми судорогами, а я чувствую, как сжимается все в низу живота, как тесно обхватываю его пальцы изнутри первыми спазмами, пока с криком не срываюсь в бездну, откинув голову назад, стиснув его запястье, сильно сокращаясь. Слишком быстро и яростно. От голода и изнеможения. От отчаянного страха за него и от бессилия собственного, от нежелания больше сопротивляться. Все ещё вздрагивая, чувствую. Как переворачивает на живот. Это предвкушение, пока наклоняет вниз, подтягивая за бедра к себе, тяжелое дыхание и ожидание первого толчка после мягкого прикосновения языка к безумно чувствительной плоти. Резко. На всю длину. И от его крика свело низ живота ещё одной судорогой возбуждения. Без паузы, набирая бешеные темп. Глубоко и сильно. Так сильно, что из глаз брызгают слезы. Слишком большой для меня, слишком. Он готовил всегда, давал привыкнуть, а сейчас безжалостно и глубоко, раздирая на части, толкаясь в судорожно сжимающиеся стенки лона.

"О, Иллин...пожалуйста"…вслух или про себя, ломая ногти и задыхаясь... а по венам струится наслаждение раболепное, противоречивое, и новый экстаз полосует тело, заставляя взвиваться в его руках, стонать, изгибаясь за ним, за безжалостным рывком за волосы к себе. Сильными судорогами. Сжимая его член, и он врывается сильнее, жестко, в одном ритме. Я кончаю и плачу от невыносимого наслаждения. Теряя счет времени...теряя счет дикому удовольствию, обезумев от криков. Завывая, хрипя и умоляя...нет, не останавливаться ...умоляя брать и рвать на части.

И сорваться ещё раз... как от ударов хлыста. Я не знаю, чувствует ли он это... сколько раз сейчас подряд меня разодрало от наслаждения грязно принадлежать ему. Своему врагу. Проклятому валлассару, который отобрал у меня все и в то же время отдал так много, как никто и никогда за всю мою жизнь. Быть замученной им до полусмерти, со спутанными волосами и содрогающейся от очередных диких судорог. Кричать его имя и обхватывать пересохшими губами пальцы, принимая его глубже, расслабляясь и снова сжимаясь.

Я чувствую его дикость кожей, когда ничего не осталось от человека. Мне иногда кажется, что он им не был никогда, потому что слишком силен, вынослив, запредельно вынослив. Исполосован мечом, испачкан кровью врагов, потом и копотью, и берет меня с таким яростным отчаянием. Чувствую, как содрогается, прижимая меня спиной к своей взмокшей от пота груди, и кричит от наслаждения, клеймя изнутри, растекаясь горячим семенем. Шепчет что-то на своем языке, жадно целует затылок, шею. Сбивчиво, надорванно, давая ощутить всю мощь его голода по мне.

Откинулся назад, на шелковое покрывало и раскиданные в хаосе страсти подушки, утягивая за собой, не выпуская из сильных рук, а я затылком чувствую, как его ребра ходуном ходят и сердце мне в темя колотится набатом. Ладонью под грудью держит, прижимая к себе, шумно дыша, а мне разрыдаться хочется и в то же время смеяться от счастья. Я кончиками пальцев веду по его запястью, по венам вверх к бицепсам, вызывая мурашки, а он вдруг и дышать перестал. Рука на моем теле дрогнула.

- Не нравится? – тихо спросила я и сама замерла.

- Я сейчас сдохну, девочка-смерть. Ты прикасаешься ко мне. Сама. После. Это впервые.

Я резко развернулась на нем и склонилась к его лицу, а он глаза закрыл, чтобы не смотреть на меня.

- Моар, Рейн, - поцелуями по скулам, а он вздрагивает от каждого касания, как от удара, и мне кажется, у меня сердце сжимается от понимания…от осознания, насколько любит. Медленно целую его шею, вдыхая запах пота и едва уловимый аромат, тот самый звериный, необузданный. Тот, что всегда будоражил сознание. Убрала пряди его длинных волос и вдруг замерла, глядя на витиеватый шрам, словно от клыков чудовищного монстра. Я ещё не понимала, почему сердце начало биться сначала тише, а потом быстрее, трогала пальцем затянувшуюся рану. Довольно свежую. И мне казалось, я ее уже видела.

Перед глазами возникла огромная морда гайлара, и я словно наяву почувствовала под пальцами жесткую шерсть, которую раздвигала, чтобы осмотреть его раны от клыков других волков-людоедов. Я приподнялась и опустила взгляд на левую ногу Рейна и в этот момент невольно всхлипнула, вздрогнув всем телом. Чуть выше колена такой же рваный шрам. В ту же секунду ощутила, как руки Рейна сжали мою спину, не давая пошевелиться. Вскинула голову и посмотрела ему в глаза, хватая воздух приоткрытым ртом и чувствуя, как все тело начинает мелко подрагивать. Долгим взглядом смотрит в глаза, а на меня волнами накатывает жуткое осознание. Мое сердце гулко бьётся в висках, причиняя боль.

- Ты...? – голос сорвался, а он взгляд держит и не отпускает, и я чувствую, что это намеренно, осознаю звериный гипноз, который и раньше заставлял покорно замирать в его руках.

- Верно, - спокойно ответил, а на дне зрачков сверкнуло фосфором, полоснув меня по нервам. Хотела отпрянуть, но он сжал сильнее.

Наверное, я не просто боялась, мною овладела дикая паника…Я вдруг начала все видеть совсем иначе. Каждое слово, движение, поступок. Они окрасились в иной смысл. Я снова попыталась вырваться, но он удержал и скривился от боли. Я снова начала его жечь.

- Тсссс, маалан, не бойся. Сегодня я тебя не съем. И даже завтра. Это по-прежнему я. С этой секунды ничего не изменилось, кроме того, что ты стала для меня в тысячу раз опаснее, потому что знаешь, кто я. Любого другого за это ждала бы смерть.

Тяжело дыша, старалась унять сердцебиение, а он держал все так же сильно, и запах паленой плоти заставлял дрожать от напряжения. Только я знала, что он не отпустит. Это мы уже проходили не один раз.

- Там… в лесу это ты?

- Это я, - ответил и притянул к себе ближе, - и с баордами я, и несколько лет назад у Тиа тоже я.

Да. Он. Всегда был именно он. Спасал снова и снова в тот момент, когда я травила его бешеной ненавистью, он продолжал любить меня. Разве такое возможно? Страх начал уступать место болезненному ощущению горечи во рту. Как будто с меня спала паутина чудовищной лжи, и весь мир вывернулся наизнанку. Мне страшно. Но я не его боюсь, а того, что не испытываю больше страха перед ним. Боюсь перемен в себе. Боюсь любить его так же сильно, как много лет назад. Любить любым. Постепенно его хватка ослабла, и он начал дышать ровнее, но не выпускал из объятий.

- Почему? Как ты им стал?

Не поняла, как снова провела пальцами по шраму, вспоминая, как волк склонил мне морду на колени, позволяя обрабатывать раны.

- У меня не было выбора, маалан. Его сделали за меня.

- И… как ты с этим живешь?

- Так же, как и ты живешь со всем, что является тобой.

- Ты же…

- Чудовище? Тебя это шокировало? Это что-то меняет для тебя лично? Гайлары существуют, ты об этом знала, и, да, я один из них. Я не стал опасен для тебя больше в этот момент и меньше тоже. Это по-прежнему я – Рейн дас Даал.

- Это уже не ты…ты все же был человеком.

- Не был. Это ты так считала. А я перестал быть человеком с тех пор, как твой отец меня убил.

Болезненно поморщилась при упоминании об отце.

- Ты спас меня от них…

- Я спас себя, девочка-смерть. Ты не умрёшь в одиночестве. Ты умрёшь вместе со мной или после меня. Это я тебе обещаю. Если только не вынудишь меня убить тебя самому.

В зрачках опять заполыхал саананский огонь ярко-изумрудного цвета.

- Не волнуйся, волк приходит за мной раз в месяц во время полной Луны. Сайяр в это время следит чтоб ему никто не мешал.

- Твой волк?

- Да, моя сущность. Настоящая. Та, которая живет внутри и требует свободы вместе с восходящей луной.

Я глотнула воздух пересохшим горлом. Мне опять казалось, что я попала в какой-то кошмар и все это лишь сон, а я вот-вот проснусь.

- Посмотри на меня, маалан. Да, вот так. Мне в глаза. Запомни, зверь честнее, чем я сам. Зверь не умеет лгать и притворяться. И если зверь до сих пор оберегал тебя, он продолжит это делать и дальше, даже если я буду готов вырвать тебе сердце голыми руками. Бойся меня, а не его.

Я обхватила лицо Рейна ладонями.

- Я больше не боюсь тебя, Рейн дас Даал. Ты ещё не понял? Я люблю тебя.

А теперь вздрогнул он и так сильно сжал меня, что я всхлипнула от боли.

- Что ты сказала?

- Что я люблю тебя, Рейн. Я сказала, что люблю тебя и не боюсь. И я больше не хочу уйти от тебя…да и не имею права. Я предала свой народ, полюбив валлассара. Мне больше нечего делать среди них.

Он продолжал смотреть мне в глаза.

- Ты никогда не пожалеешь об этом, клянусь.

- Поздно о чем-то жалеть.

Склонила голову к нему на грудь и закрыла глаза. Мой отец взял мою мать из вражеского королевства, уничтожив его и стерев с лица земли. А она любила его до последнего вздоха и родила ему четверых детей.

На рассвете Рейн покинул Латран, чтобы собраться в путь на Талладас. Он обещал вернуться к рассвету следующего дня. Я должна была ехать вместе с ним, когда за мной приехал Сайяр, я уже была полностью собрана в дорогу.

Валлассар поднялся ко мне в комнату и кивком головы отправил Моран за дверь. Я встретила его холодно, даже не поднялась с кресла. Наши взгляды скрестились, и я снова поежилась от этой сверкающей ненависти в его зрачках.

- Чем обязана?

- Мне приказано вывезти вас из Латрана и сопровождать до самого леса.

- Разве вы не уходите на рассвете?

- Обстоятельства изменились. Рейн считает, что среди нас есть предатель. Он беспокоится о вас и решил вначале позаботиться о вашей безопасности. Когда стемнеет, за вами придет человек и выведет вас через дальние ворота. Переоденьтесь в те вещи, которые я вам принес в прошлый раз. Будьте готовы до полуночи покинуть Латран. И никому ни слова.