6. Вторник 3 мая 1994 года. Москва.

И они разложили свою нехитрую снедь. Действительно, какой гамбургер может быть вкуснее свежего черного хлеба с тушенкой, да если еще закусывать луковицей и запивать свежим квасом, который они взяли еще во Владимире, на привокзальной площади?

Так потихонечку, за перекусом да разговорами они въезжали в Москву. Сначала пошли бесконечные ряды дач, кучи мусора за гаражами, дикие бестолковые надписи на бетонных стенах, вот уже и дома, вот первый круг транспортных колец, вот второй, вот и Ярославский вокзал.

Москва встретила как обычно - нагловато оценивающими носильщиками, толстыми мужиками, крутящими ключи на пальцах, провинциалами с растерянными глазами и неистребимым коктейлем запахов шашлыка, перегара и бензина.

Ребята быстро, насколько это возможно в толпе, спустились во всепоглощающую пасть метро. Они цеплялись друг за дружку как детсадовцы на прогулке, потому что казалось - остановишься и пропадешь. Тебя уронят, затопчут, разотрут по асфальту и все это произойдет в считанные секунды. И никто этого не заметит - ни парочка ментов, нежно оглаживающих свои дубинки, ни саксофонист в переходе, в сотый раз играющий дурацкий "Синий туман", ни лощеные попрошайки, притворяющиеся инвалидами. Никто. Потому что это столица. Ей наплевать на все, кроме себя самой, конечно. И будут ляписто вещать над мокрым пятном, бывшим когда-то человеком, рекламные плакаты, что у "МММ нет проблем!"

До Киевского добрались достаточно быстро, оставили рюкзаки в камере хранения и вернулись на площадь, где вовсю шла бойкая торговля шаурмой, курицей-гриль и порнушными видеокассетами.

- А в Питере говорят не курица, а кура. - Мечтательно посмотрел на киоски Мишка.

- Ага. И не шаурма, а шаверма. Мы же только что ели, ты чего Миш? - сказала Анюта.

- Да так. Яма в желудке открылась.

- Блин третий день в пути, а у тебя жорево понеслось! Терпи, и давайте определимся, куда съездим, чего посмотрим, пока время есть.

Они долго спорили, махали руками, но все же остановились на традиционном пути для приезжего, у которого пять часов в запасе до пересадки - Красная площадь, Арбат, а там как фишка ляжет.

И снова метро, и бешеный стук колес, и вот они уже совершенно в другом месте белокаменной.

"Станция Лубянка. Граждане пассажиры, при выходе из вагона не забывайте свои вещи!" - ласково пошутил женский голос, когда они прибыли к месту назначения.

Поднявшись на эскалаторе на площадь между ГУМом и зданием ФСБ, провинциальные студенты обомлели от увиденного. Огромная туша гебешного здания нависала над ними как уродливый Левиафан. Но одновременно оно горделиво задирало голову к небу, словно показывая всем своим презрительным видом - не всякий, кто зайдет, обязательно выйдет: "Молчать! Я здесь вопросы задаю! Понял, тля земная? В глаза смотреть, сказал!"

И тут на них накатило. На всех четверых одновременно. Но если только позавчера эти видения Лешку напугали до полусмерти, если только вчера он едва не потерял сознание у Золотых Ворот Владимира, то сейчас этот накат дался ему гораздо легче. Алексей прекрасно понимал, что он в Москве, в самом ее многолюдном месте, посреди белого дня. Вот японцы фотографируют все подряд, в том числе и замерших ребят, вот немецкие пенсионеры с любопытством рассматривают то, куда они так стремились пятьдесят лет назад, а вот американцы шумно и бестолковенько радуются "рашен экзотик".

А вот и другой мир. Видимый единицам из людей.

Командир отметил, Аня тоже достаточно спокойно переносит прыжок в иную реальность, чего не скажешь об Оле и Мишке. Если парень только побледнел, то Олю похоже жутко подташнивало. Она согнулась и обхватила себя за живот, словно острая боль пронзила ее насквозь.

- Как вы? - спросил Алексей.

- Нормально, - с трудом просипел Мишка за себя и Ольгу. - Вот только голова кругом идет. У нас же первый раз такое... Без предупреждения. Когда сам - легче.

- Ничего страшного. Вы только не забывайте, где находитесь и не путайте реал и астрал. И все будет хорошо. Просто смотрите и будьте внимательны.

А посмотреть и впрямь было на что.

Сквозь толпы спешащих по своим делам живых людей, тянулась огромная, в несколько рядов, очередь призрачных силуэтов. Несколькими ручейками со всех сторон они собирались у входа в здание Лубянки. Мелькали среди них и офицеры царской армии с золотыми погонами, и красные командиры с фанерными чемоданчиками, и дамы в кринолине, и дети в матросских костюмчиках, и длинноволосые старики, и крестьяне в картузах. Огромный зев здания судорожно жевал людей, и откуда-то сзади эти люди выходили уже одинаковые. Одинаково побритые на лысо, в одинаковых серых балахонах. Медленно шаркая адская очередь двигалась куда-то за ГУМ. И надо всем этим скопищем давно умерших людей возвышалась совсем недавно свергнутая с пьедестала статуя Железного Феликса. Она словно дирижировала потоками призраков, довольно щерясь новым и новым жертвам невидимой гекатомбы.

- Господи, что это? - потрясенно спросила Оля.

- Репрессированные, расстрелянные, умершие с голоду, отравленные газами, утопленные в серной кислоте. - Отрешенно ответил Лешка. Одно дело читать "Архипелаг Гулаг", другое дело ВИДЕТЬ ЭТО. Но все равно, чертовски интересно!

Стараясь не подходить близко к прозрачно-серым теням, четверка двинулась параллельно потоку на Красную Площадь.

Вид ее резко контрастировал с тем, что рассматривали своими видеоискателями японцы.

Гигантский, выше кремлевской стены зиккурат Мавзолея дымил красно-черным дымом. Очередь втягивалась в разверстую пасть храма большевистской религии. Порядок у входа наводили двое - один маленького ростика, в мундире тридцатых годов, с двумя большими синими звездами на петлицах, второй, похожий на кобру, в черном костюме-тройке, зловеще поблескивал стеклами круглых очков.

И никто из зиккурата уже не выходил. На верхней же площадке, где финикийцы располагали когда-то статуи своих богов, словно древний Ваал махал сухой рукой и жевал черенок трубки низкорослый усач.

На зубцах Кремля в веревочных петлях висели какие-то люди, в древних долгополых кафтанах. Вдоль стены, прямо под ними расхаживал сажеными шагами огромный двухметровый мужчина с выпученными глазами и грозил кулаками тем, кто пытался пошевелиться.

Пытаясь вырваться из гранитного плена, под кремлевской стеной ворочали мраморными головами намогильные бюсты идолов революции.

А со стороны Исторического Музея выехала вдруг конная группа. У каждого из них к седлу была привязана метла и отрубленная голова собаки. Только один всадник, скакавший чуть впереди всех, был без страшных украшений. Но темный пламень в глазах делал предводителя страшнее всех его спутников. Даже рыжебородого, у которого собачья голова была не отрубленной, но оторванной. Всадники Смерти гнали плетками перед собой двух человек в разорванных рубищах и с выколотыми глазами.

Направлялись они к безглавому, почему-то, собору Василия Блаженного, около которого расстреливали по очереди древний портрет женщины с ребенком на руках французский гренадер и польский шляхтич.

Около них ползали в гное и крови два безруких и безногих туловища. Их конечности были свалены в кучу около мертвенно-мраморного Лобного Места. Калеки зубами выхватывали из кучи то руку, то ногу, примеряли их, пытаясь найти свою. Они то безбожно материли друг друга, то черным словом поминали то "Фрола-Каина", то "Катьку-стерьву".

И высоко в черном небе парил знакомый с детства силуэт Козлобородого И прищур его глаз казался внимательным, но отнюдь не добрым. Словно выцеливал он тех, кто еще не пришел к Нему.

И не было видно ни памятника Минину и Пожарскому, ни тянущейся сквозь тучи к небу колокольни Ивана Великого, ни золотых куполов кремлевских соборов.

Только кровавые пентаграммы рубиново горели в темноте, стараясь перевернуться и занять свое настоящее положение - одним лучом вниз.

- Вот это да! - потрясенно выдохнул Лешка. Вся история, настоящая история, не та что в учебниках, а именно настоящая проходила перед ним. Мечтал ли он когда-нибудь о таком.

- Боже, какой ужас! - спрятала лицо Оля на груди у Мишки. - Давайте уйдем отсюда.

- Не боись! - постарался ободрить Алексей. - Это все равно, что кино. Понимаешь, ну как ужастик.

- Чего-то не хочется такой ужастик смотреть. - поморщился Мишка. - Может как-нибудь уйдем отсюда?

- Эх, если б я знал как... - почесал голову командир.

И тут багровая лысая голова, парящая над площадью заметила не порядок в ее владениях, и усатый курильщик показал на них трубкой. Со всех сторон площади к ним побежали люди - красноармейцы в буденновках, кегебешники в аккуратных серых костюмах, дружинники с красными бантами на кожаных курточках, немецкие летчики в прошитых пулеметными очередями регланах.

- Кино, говоришь... - напряженно сказал Мишка, а Аня только и успела вымолвить: "Мама!", как тут же все кончилось. И было это все несколько секунд.

Вокруг ходили нормальные люди и откуда-то взялось солнце, словно и не было позади трех пасмурных дней. Весело сверкали башни Кремля и купола соборов, и Лобное место в солнечном свете, больше походило на театральную мини-сцену.

- Блин, не нравится мне это. - Вытер Лешка вспотевший лоб.

- Что не нравится? Красная площадь? - хрипло, слегка пошатываясь от напряжения, спросила Аня.

- Нет, хотя да, но я не про это. Не нравится то, что мы проваливаемся неожиданно, и так же неожиданно возвращаемся. Надо как-то научиться контролировать это. Скорей бы вечер! Столько вопросов...

- А ответы только у Володи. - Вздохнул Мишка, состояние которого улучшалось на глазах. Впрочем, как обычно.

- Это точно. Ну что пошли на Мавзолей полюбуемся? - спросил ребят командир.

Оля зябко передернула плечами в ответ:

- Чего-то не охота близко подходить. После всего...

- Да пошли! Там же только мертвые, чего они нам сделать могут! - Мишка, типичный сангвиник, был уже опять оптимистичен.

- Кто его знает... Здесь же хоронили атеистов, сатанистов и самоубийц. И не отпевали никого. Вот и бродят, наверное, неупокоенные.

- И Гагарин тоже сатанист? - покосилась на Олю критичная Анюта.

- Ну это, наверное, исключение из правил. - Вступился за подругу Мишка. - А кто там, кстати, самоубийцы?

- Орджоникидзе, например. Застрелился в период сталинских чисток. То ли в знак протеста, то ли от бессилия, то ли от страха. А может и еще кто... Мы многого не знаем! - философски заметил Алексей. А Мишка сделал вид, что принюхивается:

- Да уж... Такое ощущение, что землей могильной пахнет.

- Может и действительно пахнет. Только не все замечают.

- Ну их к бесам. Пошли на Арбат!

- Ну пошли...

Они оставили за спиной жуткую площадь и отправились на знаменитую улицу.

А на Арбате столпотворение людей шарахалось в разные стороны от нечесаных рокеров к благообразным художникам и обратно.

Уже на площади, около ресторана "Прага", к студентам стали приставать какие-то безумные проповедники с обещаниями немедленного конца света, если молодые люди не подпишут какие-то бумаги.

И еле отвязались они от одних, как другие тут же попытались впарить четверке какие-то волшебные кастрюли, обещая за покупку "чудесный подарок-сюрприз - фонарик, с которым теперь можно ходить за грибами по ночам!".

После "кастрюльников" на них напали кришнаиты, угощая сладкими плюшками и затаскивая в круг, чтобы поплясать и попеть какую-то харю то ли Кришны, то ли Рамы.

Апофеозом происходящего были четверо явно обкуренных лысых пацана в сафрановых накидках поверх свитеров. Они стучали в барабанчики с мудреным названием "киртаны" с таким видом, как будто от этого зависела судьба всего человечества. При этом кришнаиты смешно закатывали глаза и раскрывали рты так, что языки вываливались. За ними стояли гигантские котлы с вкусно пахнущим варевом, и над котлами висел потрепанный транспарант - "Ресторан "Говинда" - бесплатная вегетарианская еда!".

- Я бы пожрал, конечно, на халяву-то, - заметил Мишка, - но очень уж название подозрительное. Говинда... Пусть они сами свою говинду хавают.

А у исписанной бодрыми лозунгами "Витя жив!" стены Цоя, стояли невероятно толстые тетки и дядьки в одинаково строгих костюмах с белыми значками на лацканах пиджаков.. Они почти насильно рассовывали прохожим листовки. Сунули и Лешке. "Хочешь похудеть - спроси меня как!", прочитал тот невероятный рекламный слоган, набранный крупными буквами поверх убористого текста.

- Вот идиоты! - ругнулся он. - Это я у них должен спрашивать, как мне похудеть?

Действительно, всегда, с самого детства, он был, мягко говоря стройным. В годы всегда голодного студенчества тем более. На фоне же озабоченных чужим весом толстяков, он казался вообще щепкой.

- Сами бы сначала похудели! - выкинул он в ближайшую урну смятую листовку и не заметил, что одна из тетушек, неодобрительно качая головой, вытащила и тщательно прогладила комок бумаги, что бы тут же сунуть следующему зеваке.

Окончательно их достала девушка с безумными глазами. Она буквально схватилась за рукав Ольгиной штормовки и не отцеплялась, пока друзья не остановились.

При этом ее ничуть не смутили недовольные гримасы ребят:

- Знаете ли вы о том, что Бог есть? - с отчаянной надеждой на понимание истерично воскликнула сектантка.

- Допустим и что? - недружелюбно ответил ей Лешка.

- Вы знаете, что он вас ждет? - привизгивая снова спросила она

- Где ждет? - изумился неожиданной новости Мишка.

- Вот, возьмите листовку, там указан наш адрес, надо доехать до станции метро "Речной вокзал" и...

- Прямо там нас Бог и встретит? - Мишка даже приоткрыл рот от удивления.

Девица несколько растерялась, но тут же собралась и продолжила:

- Наша община Единой универсальной религии "Во имя мира во всем мире" строит там храм, и Богу нужны добровольные помощники в этом благом деле.

- Девушка, мы приезжие...- попытался отвязаться от нее Лешка.

- Тогда возьмите наш подарок, вот этот великолепный журнал о вас и о Боге! Он стоит всего два доллара. Тем самым вы поможете Богу! - она торопливо вытащила из огромного пакета тощенький цветастый журнал с сыто лыбящимися американоидами на обложке.

- Девушка, а зачем Богу деньги? - проявил любопытство Мишка.

- Э? - ответила сектантка.

- Я говорю, спасибо не надо! Мы подарки не покупаем! - громко и по слогам, точно ребенку или глухому разжевывая простейшую истину, произнес Михаил.

- Это не покупка, это пожертвование! - возмутилась девушка, широко развернув свои бессмысленные глаза.

- Ну и что?

Тогда девица зашла с другой стороны:

- Вы вообще в Бога верите?

- А зачем? - ухмыльнулся Мишка.

- Как это зачем? Чтобы Он помогал во всем! - разговор похоже, возвращался в более привычное для сектантки русло.

- А зачем?

Девица несколько ошалела:

- Что значит зачем? Вам что помощь не нужна?

- За-чем? - раздельно произнес Мишка.

- Вы что, идиот? - внезапно охамела девушка.

- Ну и что? - продолжал издеваться Мишка.

- Даже идиотам Бог нужен! - ноздри ее расширились как у быка, а из глаз вот-вот должны были засверкать молнии.

- Зачем?

- Что бы вы спаслись! И только наша община может вас спасти!

- От чего?

- От сатаны!

- Зачем!

Девица плюнула на брусчатку и решила пристать к Оле:

- А вы верите в Бога?

Но Оля уже уловила игру Мишки:

- А зачем?

- И вы туда же? Чтобы стать успешной, богатой, красивой, счастливой...

- Зачем?

- Вы не хотите этого?

- Зачем?

- Только в истинной вере можно обрести счастье! И только наша церковь является истинной!

- Ну и что?

- Как что, вот вы какой веры?

Тут Ольга сбилась:

- Ну... православная, наверное...

- Наверное! - Указательный палец сектантки угрожающе воткнулся в небо. - А на самом деле вы уверены, что в церкви, где только и делают, что лбом в пол тычутся - настоящая вера?

- Я не знаю...

- Вот! - торжествующе обрадовалась сектантка. - Вы не знаете! Я и хочу открыть вам истину о Благой вести!

- Зачем? - снова встрял Мишка.

- А тебя, урод, не спрашивают!

Ольга пришла несколько в себя:

- Ну и что!

- Да идите вы знаете куда? В геенне огненной вам всем гореть! - оскорбленная девица развернулась и пошла вербовать более сговорчивых прохожих.

И вслед ей весело понеслось:

- А зачем? - а потом раздался дружный хохот.

- Вот маразматичка! - отсмеявшись и утерев слезы сказала Анька.

- И впрямь! Чем их там кормят, интересно? - согласился Лешка.

- Она же больная, по-моему! - пожалела незадачливую сектантку Оля.

А Мишка фыркнул:

- Ага, больная, на всю башку! От мозжечка до лобных долей Ага, больная, на всю башку! интересно? ??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????. Это если вдоль. А если поперек - то от височной до височной доли.

- Ишь, ты еще физиологию помнишь! - иронично произнесла Аня. - Скажи, ты откуда научился с такими обкумаренными разговаривать?

- Да... - махнул рукой Мишка. - Ничего сложного. У нас препод на психологии рассказывал. Еще на первом курсе. С такими зомби говорить бесполезно. Они ничего не слышат и не видят. Ты для него слуга сатаны, если спорить начинаешь. Поэтому надо под дурачка косить - на любой вопрос отвечать вопросом, желательно бессмысленным.

- Типа как ты сейчас?

- Ага. Главное, не отвечать по существу. Тогда они перехватывают инициативу в разговоре, а этого допускать никак нельзя.

- Интересно, блин. Давайте еще попробуем, вон их сколько, жертв религиозного тоталитаризма. - Загорелся Лешка.

И действительно. На Арбате нарисовалась еще одна группа "обезглавленных" сектантов. Эти были в рясах. Только рясы были не черные, а разноцветные. Ряженые приплясывали, выделывали разные па и при этом громко орали:

- Мы истинные православные! Мы любим Богородицу! Наш пророк Иоанн! Изгоним адского сатану из чрева человечьего! Мы - Россия ярая и с нами Бог!

- Да ну их... - спряталась за Мишку Оля. - Очень уж они бешеные.

- И впрямь. Зашибут еще, эти буйные. Пошли давай. - потянула Лешку за рукав Аня.

Лешка огорченно согласился. Эти впрямь могли руки распустить. Очень уж агрессивно они себя вели. И лозунг у них был какой-то фашистский - "С нами Бог!". Лешка читал, что эта фраза была выбита на пряжках эсэсовских ремней - "Gott mit uns!". А милиции рядом не было. Зато в одном из киосков, торгующих всякой дребеденью, он увидел именно такой ремень с именно такой надписью, висящий на рогах немецкой каски.

Лешка обратил внимание что в этом арбатском бедламе существовала какая-то логика.

Сектанты не нападали друг на друга, старательно не замечая идеологических противников. Зато прохожих атаковали с абсолютно одинаковой настойчивостью. Бедные люди едва вырывались из лап одних, как тут же попадали под прессинг других. И некоторые присоединялись то к кришнаитским пляскам, то вдумчиво перелистывали брошюрки иеговят, то увлеченно аплодировали беснующимся богородичникам, то заполняли анкеты саентологов.

Лешка поделился наблюдением с друзьями.

- Так они, наверное, какой-нибудь договор заключили друг с другом. И бабки ментам башляют, чтобы их не трогали. Вон лысые все какими-то палочками провоняли, может там травка, а их не трогают! - пожал плечами Мишка.

- С чего ты взял что трава? - посмотрела на него Аня.

- Так смотри, они же пьяные! И пахнет сладко!

- Не-е-е. Пахнет навозом коровьим.

- Да ну? - подивился Мишка

- Ну да! Эти палки на основе навоза делаются. У них же корова священное животное - вот из навоза благовония свои и делают.

- И молоко у них священное, что ли?

- Насчет молока не знаю, но вот говядину они не едят. Впрочем, они вообще мясо не едят. Им религия запрещает убивать животных и есть их трупы. А пьяные они от медитации. - Сказала Аня.

- А что от медитации разве можно опьянеет? - удивилась Оля. - Я вот никакого такого кайфа не испытываю от медитации!

- Конечно можно, Оль. Некоторые даже с ума сходят. - Кивнула Аня.

- А я слышал, что на Западе наркоманов медитацией лечат! - продемонстрировал свои познания Мишка.

- А я бы сейчас скушал бутерброд с убитой свиньей! А еще лучше шашлык из свежезарезанного баранчика! - мечтательно вздохнул Лешка.

- И запил бы кровью мертвых помидоров! - поддержал его Мишка.

- А пошли, вон киоск какой-то. Там похоже еду за деньги дают.

Из всей еды там были хот-доги из резиновых сосисок и абсолютно безвкусной булочки, хачапури и, вместо вожделенного томатного сока, кока-кола в маленьких бутылочках. Все остальное, видимо, разобрали.

Взяв по порции всего ребята отошли за киоск и наткнулись на двоих молоденьких кришнаитов, которые бешено проглатывали, почти не жуя хот-доги.

- Эй, вы чего? Вам же нельзя мясо есть! - подколола их Аня.

Кришнаит повыше ростом, тщательно облизав пальцы, измазанные майонезом и кетчупом, деловито пояснил:

- А где тут мясо? Одна соя голимая!

В сосисках и впрямь мясом только пахло.

- А майонез? Он же из яиц!

- А жрать-то хочется! - серьезно пояснил маленький бритоголовый пацан, на груди которого болталась потрепанная гирлянда цветов. После чего они умчались к своим братьям. Оттуда торопливо отделилась еще одна парочка и побежала к киоску.

- Вот лоботрясы! - укоризненно покачал головой Лешка. - Так же нельзя, верить в одно, а делать другое.

- В деньги они верят. И все. Остальное для лохов. - Отрезал Мишка. И помолчав солидарно добавил: - Фуфлыжники!

- Ладно, доедайте, да поехали из этого содома. На фиг эту Москву. Лучше в лесу, хоть поедим нормально. - Вздохнула Анюта. Она была единственная, не ставшая доедать хот-дог. С ее согласия Лешка с Мишкой разделили его пополам и умяли за пару секунд. Общага еще не это есть научит! Как вам вареная вермишель, обжаренная без масла, лука, майонеза и тушенки?

Несколько остановок на метро, и они добрались до Киевского вокзала.

Электричка до Калуги уже стояла у перрона. По неистребимой студенческой привычке брать билеты они не стали. А просто уселись в полупустом на этот раз вагоне, достали из рюкзаков спальники и провалились в глубокий сон без каких-либо сновидений и автоматических писем. Просто уснули, потому что не может студент спать в день по три-четыре часа, если это не сессия. И спали так крепко, что не слышали - как отправился поезд, как немолодой контролер, жалостливо посмотрев на них, перекрестил и ушел искать других безбилетников, как бродили коробейники и предлагали "в честь 5-летнего юбилея ГУМа лучшего друга мужчины с 200% скидкой, всего за 199 долларов!"

Они спали так крепко, что едва не проспали свою станцию.

Загрузка...