Неправда

10. 5 мая. Четверг. Украина. Крым. Бахчисарай.

- Ух ты, ёк-макарек! - такими словами встретил Лешка крымское солнце, с такой силой шлепнувшее его жарой в макушку, что он аж пригнулся.

- Красотища! - довольно сказал Мишка. Как все худощавые люди он обожал жару и ненавидел зиму. Впрочем, Леха тоже зиму не любил. Особенно после одной лыжной "единички" по Северному Уралу. Тогда группа попала в пургу на перевале, и Конжаковский Камень, считавшийся, обычно, мирной горой, едва не унес их жизни. Слава Богу, поняли они это только дома. А тогда весело хохотали над собой следующим утром, когда проснулись в охотничьей избушке. Лешка тогда обморозил правую половину лица, кисти, все пальцы на руках и ногах и... пятки! Потом месяц по ночам пугал в общаге первокурсников, когда ходил за чайником на кухню. Еще бы - увидеть в угрюмой темноте обшарпанных коридоров надвигающуюся на тебя мрачную, бородатую физиономию с разноцветными пятнами на щеках и клочьями свисающей кожи!

И попасть после какой-то унылой осенней весны в жизнерадостную теплынь улыбчивого Крыма было для него наслаждением.

Оля к погоде относилась вполне спокойно, находя особый комфорт и в ненастье, и на солнце.

А вот полненькой Анюте было тяжеловато. Хотя она и не показывала виду, но голову она тут же прикрыла новомодной бейсболкой.

Бабушки разных национальностей сидели на перроне и мирно торговали всякой вкуснятиной - и непременные семечки, и невиданная в Кирове разноцветная орехово-фруктовая колбаса под грузинским именем "чурчхела", и жареные чебуреки с вареной сгущенкой, и никогда неслыханные студентами копченые креветки, и домашняя чесночная колбаса. Бабушки лениво махали газетами и утирали пот с лиц, только один усатый мужичок в бумажной треуголке безостановочно растягивал:

- Ееежевика! Леснаая яягодаа! Ееежевика! Леснаая яягодаа!

- Интересно! Откуда он в мае ежевику взял? - подивился Мишка.

- Может быть у них она в мае и созревает? Как, Аня думаешь?

- Вряд ли... Может он ее специально выращивает?

- Пошли рюкзаки в камере хранения оставим, потом спросим у него, где он эту "Ееежевику!" надыбал. - Сказал Лешка.

- А зачем? Может сразу в горы? - спросила Оля. - Там лагерь поставим, потом сюда вернемся.

- Во-первых, надо карты местности купить, во-вторых в лагере надо кого-то оставлять, а этого нам никак нельзя, а в-третьих на разведку сходим, посмотрим, что и как, а вечером определимся вместе - кто виноват и что делать. - Спокойно ответил командир. - Может быть уже сегодня и обратно поедем.

- Жаль. - Вздохнула Анюта. - Когда еще в Крыму побываем. Да еще и на халяву.

- Не плачь, Анюта! - сдвинул сурово брови Мишка. - Когда освободим нашу землю от поганых и наглых захватчиков, я подарю тебе этот райский уголок.

И все они так громко засмеялись, что приемщик вещей в камере хранения неодобрительно и завидно покачал головой.

Потом они вышли обратно на перрон. Но мужика уже не было. Как и его ежевики.

- Ну надо же! - удивился Мишка. - И куда это чудо природы делось? Эй, бабушки, тут мужик ежевику продавал, куда он делся?

- Эй парень, - сказала ему одна из бабусь довольно молодым голосом. - Для ежевики не сезон пока. Это вам надо в июле за ней приезжать, а возьмите-ка креветочек! Всего за пятьдесят тысяч отдам!

- Чего? - удивился Мишка. - Не фига себе! Да у нас стипендия бабушка 200 тысяч рублей!

- Ой, да ты что сынок! Я ж про карбованцы говорю! В рублях я тебе за 2 тысячи отдам! А ежели долларами, то за один! - непередаваемым мягким говором вился бабушкин голос.

- Тогда спасибо, а попробовать можно? - Мишка потянулся к мешку с диковинным продуктом и тут же удивился. - Ой, соленая какая!

- А ты, милок, пывка у менэ возьми пид креветочки! - мягко "молвила" соседка "креветочницы". - То ж ты только приехал, а головэнечку вже напэкло! Якась ежевика у маю?

- Так ведь мужик-то продавал? Нам же не почудилось? - возразила Аня.

- Ой ты дитятки коханы! Доненька ты мая! - всплеснула широкими ладонями продавщица "пыва". - Якись мужик? Тю! Тута же одны дивчины сидят!

- Может нам и впрямь померещилось? - спросила Оля.

И Лешка медленно поднял палец к небу:

- Ну раз померещилось... Пошли гулять? Да купи ты себе этих креветок...

А когда они сели в полуразваленный автобус, шедший до Бахчисарайского дворца, Лешка тихо сказал ребятам:

- Помните, Володя говорил, что нам надо обращать внимание на всякие странности? Вот вам и первая загадка. У кого какие ассоциации с ежевикой?

- Синяя!

- На малину похожа!

- В лесу растет, он же говорил, лесная ягода! - увлеченно включились в игру ребята.

- И еще колючая!

- Кто? Ягода?

- Нет, кусты колючие...

- А созревает она здесь в июле.

- Июль - седьмой месяц в году.

- Знак Рака по зодиаку.

- Водный знак.

- Точно, вода! И синий - тоже цвет воды.

- Значит подытожим... Лес, колючесть, синий, похожа на малину, но не малина, седьмой, Рак, вода.

- Бред какой! - вздохнул Мишка.

- Ну почему же бред! Вот смотрите - колючее - значит опасное! Так? Значит нас ждет нечто привлекательное, но опасное. И это опасность связана с водой или лесом. - Подытожил командир.

- Ну и что? Здесь вокруг море... А леса мало!

- Значит и опасность отовсюду!

- А лес?

- Лес? Ну... может быть то, что мы ищем спрятано в лесу?

- А Рак что значит? -

И тут Лешка ехидно улыбнулся:

- А это значит, что кто-то сейчас креветками подавится, если с друзьями не поделится!

Настала очередь краснеть Мишки:

- Ой, простите, я что-то увлекся... - и протянул им остатки лакомства в газетном кульке.

- Да ладно, я пошутил! Я бы попил лучше чего. А от твоих креветок еще больше захочется. - Улыбнулся Лешка.

Оля с Аней тоже отказались от деликатеса. Тогда Мишка смял кулек и сунул в карман:

- Я тоже пить захотел.

Спасла от жажды своевременная остановка автобуса.

На маленькой площадочке у входа в знаменитый Бахчисарайский дворец уместились сразу несколько киосков. Тут была и вода, и пиво, и шампанское. А в киоске с явно устаревшим названием "Союзпечать" как раз продавались вместе с открытками дворца и других достопримечательностей бывшей столицы Крымского ханства и туристические карты горных районов. Стоили они неприлично дешево. Увидев неожиданных, в начале курортного сезона, гостей продавцы оживились и тут же подняли разноголосый вопль:

- Чебуреки! Пепси-Кола! Экскурсии! Квартиры дешево!

- Блин, как меня достали все эти торгаши... - вздохнул Лешка, покупая билеты в музей. - Скорей бы в горы, что ли!

Он взял карты и две литровых бутылки минералки. А потом они вошли во внутренний дворик дворца. Там было прохладнее, правда, не на много, поэтому ребята сразу нырнули внутрь здания.

Экскурсантов, кроме них, не было никого. Только пожилые смотрительницы обмахивались по углам брошюрками.

Мишка подошел к пояснительному листку, висевшему у входа на экспозицию и начал читать вслух:

- "Бахчисарай - (с тюркского -- город-сад). Приютился у подножия крутых, местами отвесных скал, там, где ущелье расширяется, переходя в более просторную долину речки Чурук-су. Его окруженные садами домики расположились по берегам речки и по склонам поднимающихся по обеим сторонам гор, которые создают великолепный фон для этого, еще сохраняющего свое восточное своеобразие города.

Главное, что привлекает в Бахчисарай -- памятники истории и культуры, которыми он так богат. Главная достопримечательность города -- уникальный памятник архитектуры XVI-- XVIII вв. ханский дворец (Хан-Сарай), а также средневековый Успенский монастырь, город-крепость Чуфут-Кале и другие "пещерные города". Вам легенду читать? - оглянулся он на ребят.

- Потом вместе почитаем, смотри, сколько здесь всего. - Шепнула ему Аня.

Посмотреть и впрямь чего было - тут тебе и заржавелые секиры, и позеленевшие мониста, и пожелтевшие грамоты, и могучие бронзовые пушки, и огромные, в рост человека древнегреческие амфоры. Все как в обычном музее.

Только вот посетители были не совсем обычные. Улучшая моменты, когда тетеньки отвлекались от бдительного наблюдения за экспонатами, ребята старались внимательно рассмотреть музейные древности, а то коснуться их при возможности. Искать странное в музее сложно. Тут все особенное на первый взгляд - турецкие ятаганы, татарские бунчуки, русские штыки. Вот где, в каком кировском музее под стеклом хранится скелет воина-крымчака в полном боевом облачении?

Кстати, о скелете. Лежал он и впрямь как-то странно - одну руку закинув под череп, другая была сжата в кулак, но один палец явно указывал на что-то. А внутри скелета, сквозь тазовые кости и ребра, проходила большущая, темного, почти черного цвета, окаменевшая палка с заостренным наконечником.

Лешка постоял над ним в раздумье и направился к смотрительнице:

- А подскажите, вот этот скелет... Так раньше хоронили своих воинов татары?

- Нет, что вы! Просто его скелет был так найден, вот и перенесли сюда в той же позе.

- Интересно! Что-то не похоже, что он был в бою убит. Очень уж спокойно лежит.

- Так ведь он не татарин, сынок. А нашли-то его в странном месте. Обычно там татары не хоронили своих. Нашли его в пещерном городе Чуфут-Кале. Раньше там жили караимы. С татарами они то дружили, то воевали. Но хоронили своих всегда отдельно.

- Караимы? А кто это?

- А евреи! Только не по крови, а по вере. Вообще-то знаешь сынок, я особо-то ничего не знаю. Тебе бы с моим внуком поговорить. Он этими древностями-то увлекается. Хочет на археолога поступать. Должен прийти сейчас. Вот он об этих караимах-то тебе и расскажет. Ой, ну надо же! - всплеснула руками тетенька, когда в зал вошел молодой черноволосый паренек, похоже еще школьник. - Славочка, легок на помине, а я вот о тебе гостям рассказываю!

Слава дружелюбно улыбнулся:

- Что, вас алан заинтересовал?

- Алан это его имя? - уточнила Аня.

- Нет. Аланы - самое могущественное из сарматских племен иранского происхождения, предки современных осетин. Они появились в Крыму примерно с III в. н.э. и приняли со временем христианство. Это они основали Чуфут-Кале, будущую столицу Крымского ханства, тогда он назывался Кырк-Ор, что значит "сорок укреплений". А этот воин, был найден в долине под городом. Бабушка, как всегда, напутала.

- Чуфут-Кале - это пещерный город?

- А вы там еще не были? О! Завидую вам! Сегодня же сходите. - Паренек бесконечно улыбался, даже когда говорил. - А если хотите, я с вами схожу, небольшую экскурсию проведу. Недорого, всего пять баксов.

Ребята переглянулись, здесь похоже все мерили не на бумажные купоны-карбованцы, а на доллары. В принципе, пять баксов - не так и дорого. "На бутылку водки не хватит" - мелькнула мысль.

- Пожалуй мы согласны! - ответил за всех командир.

Мишка дернул его за футболку - чего, мол казенные деньги тратишь? И Лешка ему шепнул в ответ:

- Потом поговорим.

- Ну если вы согласны, тогда я домой сбегаю, переоденусь, а вы пока походите тут. Фонтан слез уже видели?

- Нет еще, - сказала Оля. - А что он и вправду такой красивый?

- Сходите, узнаете! - улыбнулся ей Славик. - Ну до встречи!

- Подожди! - задержал его Мишка. - А чего твоему алану палку запихали?

- На кол его посадили. А потом так и похоронили. Предания говорят, что после того, как в 1299 году татарская орда под предводительством эмира Ногая взяла Керк-Ор, вся долина была уставлена кольями с побежденными аланами. Чудовищная казнь. - Спокойно рассказывал Славик. - Суть этой казни состояла в том, что человека клали на живот, один садился на него, чтобы не дать ему пошевелиться, другой держал его за шею. Человеку вставляли в задний проход кол, который затем вбивали посредством колотушки; затем вколачивали кол в землю. - Славка лихорадочно и незаметно для себя облизнул губы, - Часто осужденного поднимали на веревке и подвешивали над колом, острие его смазывали жиром и человека сажали на него, а затем осторожно опускали тело, пока под собственным весом оно не нанизывалось на кол.

- Почему осторожно? - удивилась Аня. - Человека же казнили!

Глаза Славы блестели, словно он рассказывал о любимом деле:

- Высшее искусство палача заключалось в том, чтобы кол прошел от..., простите снизу, через все туловище и должен выйти в правой ключичной впадине. На картинках часто изображается, что острие кола выходит изо рта казненного. Однако на практике, такое встречалось крайне редко. Тяжесть тела заставляла кол войти все глубже и глубже, и, чаще всего, он выходил под мышкой или же между ребер. В зависимости от угла, под которым вводили острие и судорог казненного, кол мог выйти и сквозь живот.

При этом орудие не должно задеть ни один жизненно важный орган. Смысл казни в том, чтобы человек как можно дольше мучился перед смертью.

Паренек словно начал читать стихи слегка раскачиваясь в каком-то диком экстазе:

- Счастлив был тот, кому кол по пути пронзал сердце, приводя к быстрой смерти, но чаще осужденные мучились на колах в течение одного-двух дней. Иногда, чтобы усилить мучения, недалеко от острого конца кола прибывали перекладину, которая предохраняла от пронзания тела насквозь и тем самым продляла агонию осужденного на день или два. Случалось, что во время сидения на колу проводился последний допрос казнимого, а священник давал ему предсмертное напутствие. Петр I, узнав о связи его, постриженной в монахини, бывшей жены, Авдотьи Лопухиной с майором Глебовым, пришел в дикую ярость от ревности. Глебов получил все: дыбу, пытку огнем, капанье воды на темя, кнут. Затем его посадили на кол. Так как дело было зимой, его, уже сидящего на колу, укутали в шубу, на ноги ему надели теплые сапоги, нахлобучили шапку, опасаясь, что он слишком быстро замерзнет. Глебов промучился почти 30 часов. Все же он нашел в себе силы, когда Петр подошел к колу, изругать своего мучителя и плюнуть ему в лицо.

- Повезет же кому-то родиться настоящим мужчиной. - Покачал головой Лешка.

Но Слава его будто не слышал:

- Но самым известным любителей кольев был Влад Цепеш, он же Дракула, любивший расправляться таким образом со своими врагами. Порой достаточно было доноса, чтобы обидчик на следующий день украшал площадь перед дворцом Дракулы. Говорят, что Колосажатель казнил таким образом, 3000 человек. А другие говорят, что 30.000. Последний раз эта казнь случилась в 1992 году в Центральной тюрьме в Багдаде, когда сотрудники иракской службы безопасности посадили на кол женщину, обвиняемую в шпионаже. Но это официально. Вполне возможно, что она применяется до сих пор негласно.

Рассказчик остановился, чтобы перевести дух. Лоб его покрылся испариной.

- Славочка, ты опять увлекся? - мирно спросила паренька бабушка. И этот тихий ласковый голос раздался жутким диссонансом после скрежещущего рассказа Славика.

- Бр-р-р! - поежилась Оля. - Какие страсти тебя интересуют.

Слава воспринял это как похвалу:

- О! Я много еще чего рассказать могу, например, колесование, Обреченного укладывали на колесо, привязывали к нему за запястья и лодыжки, дополнительными веревками фиксировали колени и локти. Затем палач вооружался железным ломом и...

- Хватит, хватит! - перебила его девушка. - Ты лучше нам чего-нибудь более романтичное расскажи!

- Хорошо, - покладисто согласился Слава. - Я все-таки сбегаю, переоденусь, а вы пока побродите здесь. Бабушка, своди их на ханское кладбище!

И после этих слов мальчишка сразу же исчез.

- Кладбище... Вот охота вам молодым на кладбище смотреть... Это мне надо туда ходить, местечко выбирать, только не на ханское. Куда мне с ханами, да ведь я и не басурманка какая... - заворчала совершенно по-среднерусски бабуля. - Идите-ка на "Фонтан слез" поглядите. Красиво. А что кладбище, еще успеете там належаться.

И четверка вышла во внутренний двор Хан-сарая - Царского дворца.

- Ну и где тут знаменитый бахчисарайский фонтан? - Сказала Аня, уперев руки в боки.

Следуя указателям, они прошли вдоль какой-то постройки в сад гарема.

"Фонтан слез" представлял собой, оказывается, маленькую дырочку в стене в виде глаза, откуда изредка капала вода. Капелька попадала в переполненную чашечку, оттуда в другую, третью, и так до маленького бассейна-поддона. И если Лешку и Мишку фонтан разочаровал отсутствием грандиозности, то Аня и Оля, натуры девчачьи, а потому более тонкие, сразу прониклись нежной красотой.

Девчонки долго восхищались, всплескивали руками, осторожно гладили чаши и узоры и, в конце концов пришли к выводу, что нет ни одного одинакового цветка или чашечки.

- Представляешь, сколько труда вложил зодчий? - сказал Лешка и коснулся прохладного камня...

...Allahu akbar

Ashadu al la illaha il Allah

Ashadu anna Muhammad ar-rasul ul-Llah...

Небо рванул пронзительный голос муэдзина и Лешка, открыв глаза увидел желтый песок и пыльную туфлю с загнутым носом.

- Павизло, ай павизло тебе урус! - спокойный голос насмешливо коверкал русские слова над ним. - Мине ета шытука не нравитца, хотел голова с плеч убрать. Мая старший жен плач, мая лубимый жен плачь, мая маленький доч тоже плач. Женчинам нравитца. Жаль, чито кырасавица Диляра-Бикеч не видит. Тывердят и день, и ночь - пащади уруса, кырасиво Сельсибиль сыделал! Покою никак и нету. Решил не брать твой голова. Счастлив ли ты раб!

И абсолютно чужим голосом, совершенно не своими словами, и уж вовсе против своей воли Лешка хрипло произнес:

- Счастлив, о великий господин моей судьбы, блистательный хан Крым-Гирей!

- Дурак, ты урус. Хазаин тывой судьба Аллах. А его исполнитель воли Его. Отпускаю тибя, как абищал. Домой пайдешь. Только руки тибе отырежу, чтоб не вытворил такой красота больше, глазы выколю, чтоб красота помнил. А язык асытавляю. Чтоб всем говорил о милосердие и великолепие хана Крымского...

- Пощади, блистательный! - возопил Лешка не своим голосом и начал горячо целовать туфлю.

- Вай, гилюпый баран, ты раб. Зачем тибе рука, глаз зачем, когда жызнь ест у тибе?

- Да как же я пойду домой, коли ты мне, великий хан, велел ноги подщетинить?

- Ох и забил я! Памят сапсем дыравый стал! Не пилачь, гилюпый раб! Я тибе тада и ноги отрезать повилю! Домой на читырех костях ползать будишь, коли на дывух ни хочешь! А, ладно, прими веру Аллаха, пощажу! Будешь визирем по строительству? - Внезапно чисто заговорил хан. - Сними свой крест и скажи трижды - "Нет бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его", и будешь и жив, и здоров, и свободен! Отрекись от Исы своего, распятого караимами. Зачем такой бог тебе, если защитить тебя не может? Аллах, например, все может, видишь, какую прекрасную землю моим предкам он дал?

Лешка почувствовал как в горле его забился горячий комок, он замычал, но слова не выходили из уст его...

- Эй, - трясли его за плечо Оля и Мишка. - Что опять накатило?

- Угу, - ответил командир. - Накатило. Только на этот раз не снаружи, а изнутри.

- Как это? - поинтересовалась Аня.

- Ну я как будто в тело зодчего, который этот фонтан сделал, вселился. Ему хан обещал свободу, если он чудо света сотворит.

- Ну и что? - жадно набросились ребята. - Сотворил? Отпустил?

- Сотворить-то сотворил, а вот отпустить - вряд ли. Увидев такую красоту, хан велел ему отрезать руки и выколоть глаза, чтобы ничего подобного русский раб больше не сделал. А как альтернативу предложил ему ислам принять и здесь навечно остаться. А чтобы он не сбежал - ему ноги подщетинили.

- Подщетинили? А что это такое? - поинтересовался Мишка.

- Ты "Очарованного странника" у Лескова читал? - ответила Аня за Лешку, который и сам не знал - что такое "подщетинить"? - Кожу на пятках подрезают и в разрез насыпают конской щетины. Три дня руки связанными держат, чтобы через гной пленник щетину не выдавил. Когда же зарастает рана, человек прямо ходит не может - либо на четвереньках, либо на внешней стороне стопы. А так далеко не уковыляешь...

- Вот звери же были, эти татары! - возмутилась Оля. - То на кол сажают, то руки отрубают ни за что.

- Ну, Иван Грозный тоже ослепил Барму и Посника, строителей храма Василия Блаженного. Время тогда такое было. Жестокое. - Спокойно возразила ему Аня.

- А мне кажется время всегда одинаковое. - Необычно серьезно ответил ей Мишка. - А жестокость она от людей идет, а не от времени. Сейчас тоже и на кол сажают, и руки отрубают, и утюги на спину ставят. Человек - существо мерзкое по своей сути.

- Значит и ты мерзкий, и я, и Оля с Аней?

- Нет, ну все по-разному. Кто-то вот такая сволочь как этот хан, кто-то поменьше, как мы с тобой. Шляемся по дворцу, красоты разглядываем, а о деле и забыли! Хоть бы знать как эта карта выглядит! Смотрите! Может это она? - и Мишка потащил их к металлической решетке, наглухо загораживающей узкий проход.

- Решетка что ли?

- Нет, вон смотрите, та штуковина на могиле.

Табличка у входа поясняла, что ребята сейчас находились у ханского кладбища.

Могила, на которую показывал Мишка, была похожа на ладью с двумя стелами по концам. Навершие одной из них представляло собой чалму, а сама стела была изукрашена причудливой арабской вязью.

- Вот кто знает, что там написано! - вздохнул Мишка. - Может быть "Карта находится тут"? Или, например, "Иди три дня на юг, а потом четвертый день на верблюде на восток и найдешь то что искал".

- Нет, ошибаешься, - произнес насмешливый, и уже знакомый голос за спиной - Здесь написано: "Ненавистная судьба зарыла в землю алмаз с нитки рода ханов Чингизовых. Много алмазов было у Саадета Герая, калги крымского. Ныне одним из них является Бахт Герай-султан, правосудный и умный. Да украшается он счастьем, пока тот лежит в земле. Высокостепенный отец его отличался умом в роде Чингизовом. Да будет милосердие Божье над ним и всеми его предками! Праведные и в вечности царствуют! Раб Хамди написал год его смерти: при таком счастье да восседает он на украшенном троне в раю. 1176г хиджры". Это 1762 год по-вашему летоисчислению.

Лешка удивленно поднял брови, услышав последние слова Славика. Но, решил что ослышался и не стал переспрашивать: "Что значит "по вашему летоисчислению"?"

- Слав, ты что все на свете знаешь? - оглянулась Оля, похоже испытывавшая легкую неприязнь к крымскому пареньку, после его рассказа о казни на колу.

- Нет, только то, что касается Бахчисарая. Ну что, поехали в Чуфут-Кале? А то времени уже четвертый час.

- Слава, нам еще надо на вокзал за рюкзаками.

- На вокзал так на вокзал! - легко согласился парнишка. - А потом к психушке.

- К психушке-то зачем? - удивилась Аня.

- Психушка как раз на углу долины находится. Там раньше был Успенский монастырь, его закрыли в 1921 году, и советские власти там желтый дом разместили.

- Ну блин... надо же так расстараться! - покачал головой Мишка.

- А чего ты хочешь. Сатанисты тогда к власти пришли. Вот у нас в Кирове, например, когда кафедральный собор снесли... - вздохнул Лешка.

- Это где? - спросила Оля. - На месте филармонии?

- Нет на месте филармонии Александро-Невский Собор стоял, точная копия храма Христа Спасителя. А кафедральный, я не помню как он назывался, стоял там, где сейчас Вечный огонь. Ну вот снести снесли, а в шестидесятых годах и поставили памятник. Причем памятник очень своеобразный. На месте алтаря "воткнули" стелу в виде двух колов, а звезду на месте престола. Причем звезду почему-то сделали перевернутой. Если подходить к памятнику, то она смотрит тебя одним концом, а двумя рогами к стеле.

- Ни чего себе! Это же сатанинская пентаграмма!- распахнула глаза Оля. - А я никогда не замечала!

- Я тоже не обращал внимания. - Сказал Мишка. - Вернемся обязательно посмотреть надо.

- Да эту пентаграмму бомжи уперли. В цветмет сдали.

- А ты откуда это знаешь? - спросила Аня.

- А нам преподаватель рассказал, молодой, недавно только защитился.

Пока они стояли на остановке, пока ездили на вокзал, пока добирались до психиатрической больницы, Славик рассказывал им историю возникновения Бахчисарая:

-...Когда татары взяли штурмом Кырк-Ор, то перенесли туда свою ставку. Населявшие до того Крым аланы, греки, готы, сарматы были либо вырезаны, либо постепенно ассимилированы. Дело в том, что местные жители унаследовали культуру и религию православной Византии, а татары-мусульмане поначалу очень нетерпимо относились к иноверцам. Через какое-то время хан Менгли-Гирей построил в долине Чурук-Су, это наша речка, свою новую резиденцию.

Без легенд тут не обошлось, как обычно. Рассказывают, что однажды сын хана Менгли-Гирея поехал на охоту. Он спустился из крепости в долину. Сразу же за крепостными стенами начинались дремучие леса, полные дичи. Это сейчас лесов здесь практически нет. Для охоты выдался удачный день, гончими и борзыми затравили много лисиц, зайцев и даже трёх диких козлов.

И вот, захотелось ханскому сыну побыть одному. Отправил он слуг с добычей в крепость, сам забрался в чащу, спрыгнул с коня и присел на пне у речки Чурук-су. Верхушки деревьев, позолоченные заходящим солнцем, отражались в струях воды. Только шум реки, бежавшей по камням, нарушал тишину.

Вдруг послышался шорох на том берегу Чурук-су. Из прибрежного кустарника быстро выползла змея. Её преследовала другая змея. Завязалась смертельная схватка. Обвив одна другую, змеи острыми зубами рвали друг у друга куски тела. Долго длилась схватка. Одна из змей, вся искусанная, обессиленная, перестала сопротивляться и безжизненно опустила голову. А из чащи по густой траве спешила к месту боя третья змея. Она накинулась на победительницу - началось новое кровавое побоище. Кольца змеиных тел мелькали в высокой траве в лучах солнца - невозможно было уследить, где одна, а где другая. В азарте борьбы змеи отдалились от берега и скрылись за стеной кустарника. Оттуда доносилось злобное шипение и треск веток.

Сын хана не спускал глаз с побеждённой змеи. Он думал о своём отце, о своём роде. Они сейчас подобны этой полумёртвой змее. Вот также искусанные убежали в крепость, сидят в ней, дрожа за жизнь. Где-то идёт битва, а кто кого в ней одолеет: золотоордынцы - турок, или турки - золотоордынцев? А тогда Крымское ханство, надо сказать, обессилило в борьбе против двух могущественных государств - Турции и Золотой Орды. Вот и молодой хан решил, что ему и отцу его, Менгли-Гирею уже не подняться, как и этой змее...

Прошло некоторое время. Молодой хан заметил, что змея стала шевелиться, силясь поднять голову. С трудом ей это удалось. Напрягши остаток сил, приблизилась змея к реке и погрузилась в неё. Извиваясь, всё быстрее и быстрее, полуживая змея приобретала гибкость в движениях. Когда она выползла на берег, на ней даже следов ран не осталось. Затем змея снова окунулась в воду, переплыла реку и невдалеке от изумлённого человека скрылась в кустах. Возликовал сын Менгли-Гирея. Это счастливый знак! Им суждено подняться! Они ещё оживут, как эта змея...

Он вскочил на коня и помчался в крепость. Рассказал отцу, что видел у реки. Они стали ждать известий с поля битвы. И пришла долгожданная весть: Оттоманская Порта одолела ордынского хана Ахмеда, который когда-то истребил всех воинов Гирея, а его самого загнал в крепость на крутой скале. На том месте, где схватились в смертельной схватке две змеи, старый хан велел построить дворец. Около дворца поселились его приближённые. Так возник Бахчисарай. Двух перевившихся в схватке змей хан велел высечь на дворцовом гербе. Надо было бы трёх: двух в борьбе, а третью - полумёртвую. Но третью не стали высекать: мудрым был хан Менгли-Гирей.

- Мудрый, да не совсем. - Ответил Славику Алексей. - Все одно Крымскому ханству нельзя было существовать. Это же было разбойничье государство. Жили набегами на Россию, Украину, даже Польшу И Литву. Жили продажей пленников в Турцию. Так не может продолжаться вечно. Если ты ничего не производишь, а только воруешь, то рано или поздно, тебя уничтожат.

- Тебя посодють, а ты не воруй! - встрял Мишка.

Славик согласно кивнул головой:

- Так я что, я разве против!

- А вот бабушка у тебя про караимов упоминала, это кто такие? - спросила Аня.

- Потомки хазар. - посмотрел на нее Славик.

- О! Еще одни разбойники! - воскликнул Лешка.

- Ну в период основания Бахчисарая они уже давно не были разбойниками. Но воинами были еще теми. Когда литовцы разгромили крымских татар в 1392 году, то Чуфут-Кале они взять не смогли. Караимы хороший отпор неверным дали. И литовский князь Витовт взял к себе в охрану триста караимских воинов.

- Погоди, а татары, что караимов не трогали?

- Нет. Более того, они разрешали селиться караимам в крепости. И после того, как ханская ставка переехала в "Сад-дворец", Кырк-ер и стали называть Чуфут-кале, что переводится как "Еврейская крепость". Кстати, сами караимы называют город Джуфт-кале - "Парная крепость". Татары так доверяли караимам, что доверили им и монетный двор ханства, и охрану высокопоставленных пленников. Так, например, русский воевода Шереметев провел там 21 год.

- Нет, ну с воеводой - понятно, пленник, все такое, но почему татары караимов не трогали, а христиан вырезали? Двойные стандарты какие-то... - почесал затылок Мишка.

- Ну, вот и конечная! - Воскликнул Славка. - Приехали. Сейчас пешком!

- Далеко?

- Нет где-то километра два. Как раз мимо пещер монахов сначала пройдем, а потом к Чуфуту. - ответил Лешке Славик.

Ребята нацепили свои "горбы", Славик, кстати, тоже прихватил маленький рюкзачок, и направились по дороге.

- Фу, жарища какая! - утерла пот Аня, когда они прошли пол-километра. - А ведь уже пол-пятого! Знала бы, свитер не стала бы брать.

- Погоди, - ответил ей Славик. - Как стемнеет, знаешь как холодно будет! Здесь в мае такие перепады температур! Днем плюс двадцать пять, а сразу после захода солнца до минус пяти может быть.

- Кстати, а во сколько часов стемнеет? - поинтересовался командир. - Мы даже еще место под палатку не нашли!

- Стемнеет около девяти, а переночевать сможете и наверху, в городе. Вода там есть, только вот с хворостом для костра тяжеловато. Но можно и пособирать. Вы когда-нибудь в пещерных городах ночевали? Ну вот и попробуете! - ответил ему проводник.

- Да фиг с ним, с хворостом, у нас на такие случаи примус есть.

Примус и впрямь Лешка взял еще в Кирове. Что-то толкнуло его под руку, когда он собирал рюкзак. Наученный доверять предчувствиям, он тщательно упаковал керосинку и литр бензина. Обычно примус брали в горы, где возникала на больших высотах проблема с дровами. И, хотя, провоз горючего в поезде был запрещен, но ребятам повезло. Бензин не протек и не запах, так что примус удачно довезли. И вот, пригодился! Надо, блин масленичный, доверять интуиции!

Справа от них возвышалась огромная стена ущелья, в которой то тут, то там, на разной высоте темнели какие-то дупла.

- Ой, а это что за дыры? Словно каменные кроты поработали! - спросила Оля у Славы показав ей на таинственные отверстия.

- Пещеры. Их монахи выдалбливали для своих бдений.

- А как они туда забирались без снаряжения? - удивился Алексей.

- Так и забирались. Там и жили, некоторые никогда не спускались.

- Почему?! - удивилась Оля. - А как же есть или помыться?

- Не знаю. Мылись, наверное, под дождем, а ели? Может туда им молодые монахи чего таскали. Но это еще ничего. Пойдемте чего покажу... - И Слава подвел их к крутой каменной лестнице.

- Эту лестницу монах один выдалбливал всю жизнь.

- Зачем?! - не переставали удивляться ребята. - Какой смысл в этой лестнице? Просто так забраться наверх скалы? А что там такое?

- Ничего. Просто яйла.

- Вот дурость какая... Всю жизнь бессмысленно тесать скалу... - вздохнул Мишка. - И не ради славы там или денег. Ради чего? Не понимаю... Если ради благородного труда и очищения души, то нельзя что ли, что-то полезное делать? Деревья садить или за больными ходить?

- Так монахи и за больными ходили. Тут рядом кладбище раненых, умерших во время первой обороны Севастополя 1854-55 годов и во время освобождения Крыма в 1944 году. Похоронены вместе с монахами. - Ответил ему Славик.

- А не вовремя войны? Что полезного дела не найдется? - горячился Мишка. - Нет, я не понимаю!

- Ну и не понимай! - вдруг осадил его Лешка. - Делал себе мужик лестницу и делал. Чего привязался?

- Слав, а перила на лестнице тоже монахи поставили?

- Нет, - засмеялся хлопец. - Перила уже каэсэсники установили, чтоб любопытные туристы не падали, лестница-то ой какая крутая, и высотой метров семьдесят вверх.

- Вот монахам и надо было перила ставить! - снова встрял Мишка. - Ишь ты, лестницу так вытесал, а о безопасности будущих поколений не подумал!

- Вот и дошли! - перебил его проводник. - Теперь вверх. Только деньги вперед!

Лешка достал из поясной сумочки толстую пачку купонов и отдал их Славе. Тот вздохнул, явно рассчитывая не свои родные карбованцы, хоть и в эквиваленте, а на железные пять долларов.

Поднялись они довольно легко, дорога была пологой. Тем паче, что с крепостных стен, хорошо сохранившихся, и башен с бойницами никто не стрелял, и не кидал камней, и не поливал кипящей смолой.

А ведь когда-то здесь десятками и сотнями умирали люди. Странно, но сейчас Лешка ничего не ощущал - словно бы его способности экстрасенса куда-то испарились. Улучшив момент, он спросил об этом Аню.

- Я тоже пока ничего не чувствую. Но это не страшно. - Успокоила она его. Надо сегодня потренироваться и все восстановится.

Когда она забрались наверх, им открылся потрясающий вид на окружающий мир. В горах всегда так - такое ощущение, что весь мир преклонил колени перед тобой. Они сбросили рюкзаки на видном месте, чтобы поползать всем по развалинам.

Славик, тем временем, менторским тоном начал свой рассказ:

- Чуфут-Кале -- один из хорошо сохранившихся и наиболее известных пещерных городов Крыма. Место расположения этой крепости было выбрано идеально: плато горного отрога, возвышающегося над тремя глубокими долинами. До сих пор нет единого мнения у специалистов о времени возникновения этого городища. То ли шестой, то ли десятый века. На самом раннем этапе существования города основное его население составляли, как вы уже знаете, аланы. Занимались скотоводством, земледелием, ремеслами.

Чуфут-Кале была не только крепостью, но и торгово-ремесленным центром В 1299 году, это вы тоже уже знаете, татарская орда его одолевает, грабит и размещает свой гарнизон. А затем первый крымский хан Хаджи-Гирей в пятнадцатом веке превращает город-крепость в свою укрепленную резиденцию. Впереди восточной линии укрепления татары поселили караимов-ремесленников, которые для защиты своей слободы построили себе вторую оборонительную стену, создав таким образом как бы новый город. Когда внизу, в долине, была построена новая столица Крымского ханства - Бахчисарай, то и резиденция хана переехала во дворец, а крепость Кырк-Ор стала местом заточения знатных пленников. Наконец, с семнадцатого века, наверху остаются жить только караимы - последователи Торы. Поэтому пещерный город стали называть Чуфут-Кале, что в переводе с тюркского означает "Еврейская крепость". После ухода татар караимы жили тут еще 200 лет! После присоединения Крыма к России, в 1783 году, царское правительство предоставило караимам некоторые привилегии - они как граждане государства Российского могли проживать на всей территории империи. С этого времени Чуфут-Кале стал пустеть. Условия в городе-крепости суровые, да и жизни караимов уже ничто не угрожало. Они выбрали для переселения Бахчисарай и Евпаторию. Так к середине девятнадцатого века Чуфут-Кале окончательно опустел...

Вы можете увидеть хорошо сохранившиеся оборонительные стены, арочные ворота, остатки водопровода, город снабжался питьевой водой из источников, располагавшихся за его пределами, южную и две северные башни с ружейными бойницами, руины татарского монетного двора и мечети. - Слава рассказывал не переводя дух, словно делал это уже в сотый раз.

Кроме того, сохранились караимские молитвенные дома - кенассы. Кенассы возвышаются над ущельем, где в Иосафатовой долине находится караимское кладбище. Недалеко от кенасс находилась караимская типография, между прочим, первая в Крыму! Просуществовала она с 1731 года по 1805 год. В новой части Чуфут-Кале сохранилась типичная караимская двухэтажная усадьба семнадцатого века. Принадлежала она известному караимскому ученому Фирковичу - знатоку древних рукописей средневековья. Его уникальная коллекция рукописей, собранных по всему свету - на Кавказе, в Крыму, Египте, Палестине, Турции - хранится в Санкт-Петербурге. Не забудьте полюбоваться сверху восхитительным видом гор и долин. Когда-то оттуда смотрели на Роман-Кош и Чатыр-даг, так же как мы сегодня, с восторгом и благоговением перед вечной природой многие известные писатели, поэты, художники: Пушкин, Грибоедов, Жуковский, Репин, Серов, Толстой, Горький и многие другие. Вот. - Закончил свой рассказ Славик.

- Ты, Слав, как заправский экскурсовод рассказываешь. - Сказала Анюта.

- Так я сколько сюда туристов сводил! - не без гордости сказал он.

- Твоя бабушка говорила, что ты на археологический собираешься? - спросил его Лешка.

- Может быть и поступлю. Только вот думаю, может на историка учиться?

- Не советую. Всю твою страсть к истории перебьют. Сам учусь, знаю. И тоже когда-то историю любил. Хотя может быть у вас все по-другому будет. - Тяжело вздохнул Лешка.

- Ой, а это что за здание? - Оля показала рукой на высокий, одиноко стоящий дом, построенный в мусульманском стиле.

- А это мавзолей дочери хана Тохтамыша Джанике-ханум. Она умерла в 1437 году...

И тут Слава осекся. Он словно прислушался к чему-то, но тут же продолжил:

- Я мало что знаю о ней. Вроде бы умерла молодой, по причине несчастной любви.

- Слав, ты же вроде бы все знаешь о местной истории, даже легенды наизусть помнишь.

- А вот о ней ничего не знаю. Я что энциклопедия ходячая? - отрезал внезапно погрубевший Слава.

- Ой, а зачем дерево так изнахратили? - Оля подошла к дереву, листвы которого не было видно из-за навязанных тряпочек.

- Говорят, что Джанике-ханум помогает в несчастной любви. Для этого надо какую-нибудь тряпочку повязать для покойницы. Только ерунда это все. В общем пора мне. Времени уже седьмой час, меня бабушка потеряет. Ну пока! - и, резко повернувшись, Слава исчез за развалинами не то кенассы, не то мечети.

- Вот ни чего себе? - Удивился Мишка. - Чего это он?

Лешка пожал плечами - кто его знает, чего на уме человека, помешанного на древностях.

В это время Оля увлеченно повязывала свою резинку для волос на одну из веточек многострадального дерева.

- Ну что ставим палатку, разбиваем лагерь? - предложил Лешка.

- Здесь или в долину спустимся? - вопросом на вопрос отозвалась Аня.

- Давайте здесь, тут красивее! - сказал Мишка.

- И холоднее. - Добавила подошедшая незаметно Оля.

- В первый раз что ли! - в один голос ответили ей Аня с Лешкой и засмеялись.

И они, в который раз уже быстро поставили палатку, разобрали рюкзаки, сбегали за водой, набрали хвороста. В общем, обычная походная рутина. Если не считать того, что Оля провела пальцем по камням черту вокруг костра и палатки.

- Ты чего делаешь? - спросила ее Аня.

- Не знаю, но мне показалось, что так надо. Наверное, опять Володя во сне подсказки делает. - Ответила подруге Оля.

И когда уже начинало незаметно смеркаться, а в котелке закипала вода под чай, Лешка предложил:

- Ну что, давайте-ка после ужина помедитируем! А то так можно все способности потерять! Да и дело ждет.

- Дело, дело... - заворчал Мишка. - Ищи иголку в стоге сена.

- И впрямь, - поддержала его Оля. - Хоть бы знать, как эта карта выглядит. А то пойди не знаю куда, принеси не знаю что...

- Миш, ты это, не расслабляйся. - Умиротворяющее положив руку на плечо командиру, сказала Аня. - Давай-ка прощупай местность на предмет опасностей всяких-разных!

- Да вроде бы чисто все. Я еще пока по камням ползал, чувствовал что никаких энергетических всплесков нет. И запах у фоновой энергетики какой-то затхлый. - Ответил Мишка.

- И так, три-четыре, начали! - Они прикрыли глаза и почти моментально вышли в мир тонкой энергетики. Только Мишка опять замешкался.

Со стороны, в человеческом мире, наверное бы, показалось, что сидят четыре туриста у костра и молча рассматривают весело пляшущие языки огня. И все. На самом же деле, ребята уже были и неимоверно далеко и невероятно близко от солнца, травы и костра.

В том мире было темно. Люди здесь не живут, а случайных аур экскурсантов явно не хватало для того, чтобы насытить каменный мир излучениями эмоций. Первым, накинув свой плащ, вышел из очерченного синим, хорошо видимого в серой полумгле, магического круга, Мишка. Отсутствовал он не долго.

- Тишина и покой. - Ответил он. - Я же говорил.

- Тогда все на поиски. Оля с Мишей ищут здесь в пещерном городе, а мы с Аней вернемся в бахчисарайский дворец. Так быстрее.

- Может не будем разделяться? - предложила Аня. - Так как-то надежнее. И если кто-то что-то упустит, то шансов больше помочь друг другу.

Лешка подумал и согласился. В конце концов, времени должно хватить на все:

- Ну пошли, что ли! Начнем с северных башен.

И они отправились на поиски Карты - заглядывая в каждую дырку, ощупывая каждый приметный камень, пролезая в самые невероятные трещины, осматривая все казематы и пещеры. Но ничего. Даже самый чувствительный из всех - Мишка - и тот не мог ощутить хоть какую-то зацепку.

В конце концов, устав от кропотливых блужданий, они встали на самом краю скального обрыва.

- Значит не здесь? - то ли спросила, то ли утвердила Оля.

- Ой, что это? - всмотрелась в сгущающуюся тьму Аня. - Смотрите!

Внизу долины отделявшей Чуфут-Кале от Успенского монастыря засветились несколько десятков маленьких огонечков.

- Не знаю, - заворожено ответил Мишка, наблюдая затем, как огонечки словно исполняли какие-то танцы, а потом медленно, по одной поднимались к небу.

- Может быть это... - начал было говорить, но не успел Лешка. Его вдруг сильно схватила за руку Оля.

- Меня кто-то тянет! - испуганно сказала она.

Ребята резко обернулись, но никого за Олей не было.

- Что за чертовщина! - пробормотал Лешка и вытащил свой меч, который ярким светом тут же рассек темноту необжитого астрала.

И они увидели высокую стройную женщину с закрытым чадрой лицом. Черные ее одежды были разорваны в нескольких местах, и в разрывах при каждом ее движении виднелось что-то белое. Она тянула черную веревку, привязанную к волосам Оли.

Она сначала отшатнулась от меча, а потом булькающе засмеявшись, продолжила тянуть.

- Эй, а ну прочь! - шагнул на встречу к ней Лешка. Меч заблистал ярким, белым пламенем, но это не остановило женщину. Ольга завизжала от страха и боли. Тогда командир четверки рубанул что было сил по натянувшейся, как струна, веревке. И ничего не произошло. Меч отпружинил и едва не ударил Лешку в лоб.

Но женщина остановилась и погрозила ему пальцем:

- Отдай мне мое! - зашипела она. И рукав ее одежды отпал и ребята поняли, что просвечивало сквозь прорехи - кости. Эта женщина была мертва.

- Джаныке-ханум? - прошипел ей в ответ Лешка и, подскочив, рванул чадру с ее лица. Дикое, улыбчивое лицо черепа обрамляли седые космы торчащих во все стороны волос.

- Отдай мне мое! - продолжала шипеть мертвечиха.

- А какого рожна она твоя-то? - крикнул Лешка и со всей силы ударил ее по торчащим сквозь саван ребрам. Но меч отскочил от костей, жалобно звеня.

- В жертву себя мне дала! Значит моя!

- Я в шутку, я больше не буду... - причитала Оля. С каждым витком веревки она все больше приближалась к рукам давно умершей дочери монгольского хана.

Но череп восставшей из мавзолея ведьмы безжалостно ухмылялся и она продолжала подтягивать девчонку к себе. Мишка заорал и бросился на призрака. Он пнул ее по ногам, ударил в череп, но та даже не пошевелилась. Лешка видя отчаяние друга тоже бросился в атаку яростно стуча мечом то по голове, то по рукам, то натянутой веревке.

Аня, тем временем, видя бесполезную удаль парней глубоко вздохнула сырой воздух астрала и вышла в реальный мир. Она смутно догадывалась, что, возможно, все это связано с той самой резинкой для волос.

А здесь, где живут нормальные люди уже стемнело, и только угли костра багрово освещали "уснувших" друзей. На их лицах отражалась та невидимая борьба, которую вели они в другом мире. Безнадежное отчаяние Мишки, беспощадная ярость Лешки и животный ужас Оли подстегнули Анюту. Дрожащими руками она перерывала свой рюкзак, пока не нашла, наконец-то, свой фонарик.

И, хотя батарейки были новые, густоту безлунной крымской ночи он разгонял слабо. Но в темноте она скорее угадала, чем увидела здание мавзолея, и понеслась к нему, что было сил, спотыкаясь и падая через шаг. Рядом с мавзолеем смутно белело полосками тканей жертвенное дерево: "Господи!" - взмолилась Аня. - "Ну какая, какая резинка ее?". И тут она услышала странные звуки у мавзолея. Она осторожно обошла здание и ее взору открылась странная картина.

У входа в мавзолей горел небольшой костерок, разложенный полукругом. Перед ним были разложены какие-то предметы - вроде бы деревянный кинжал, голая кукла и, на пирамидке из камней, та самая Ольгина резинка для волос, поблескивавшая маленькими стразами. Перед этим натюрмортом исступленно выл и вращался с немыслимой скоростью на левой ноге Славик!

Аня осторожно подкралась к костру и, стараясь быть незамеченной, тихо стащила резинку.

Она неслышно скользнула в темноту и тут ее руку кто-то схватил из-за спины.

- А ну стой, кяфирка! - ухмыльнулось ей знакомое, но такое бледное лицо. Зрачки Славы были невероятно расширены, он бурно дышал, размазывая ладонью пенные слюни по белым губам.

- Славик? Ты что здесь...

- Какой я тебе Славик? Я Девлет! Оставь резинку, я сказал! - дернул он Аню за футболку.

Тогда Анюта совершенно рефлекторно, как когда-то ее учили на курсах самообороны, резко ударила лбом в нос. Славик отшатнулся, из его носа густо побежала темная кровь, но он только оскалился и угрожающе растопырил над головой скрюченную пятерню. Тогда она ткнула пальцем ему в солнечное сплетение, а затем резко бросила ступню в самое уязвимое мужское место.

- А-а-а-а-а, твою мать! - скорчился Славик-Девлет на камнях. Аня, отскочив на несколько метров, неизвестно зачем разрезала резинку перочинным ножиком. И каким-то внутренним слухом почувствовала неслышимый вой.

В это время, когда Джанике-ханум уже почти подтащила Олю к себе и ее костистые руки уже сжимались на Олиной шее, веревка, неожиданно для парней, лопнула. Упыриха разочарованно взвыла. Мишка же, пнув призрака в костлявый зад, отскочил в сторону и громко крикнул Лешке:

- Хватай Ольгу, выходим!

Лешка обхватил девчонку обеими руками, глухо замычал и открыл глаза. Они с Мишкой почти одновременно вышли из астрала, а вот Ольга задержалась, не на шутку перепугав парней. Она скрючилась на земле, ногами едва не в самые угли костра и почти не дышала. Мишка, перепрыгнув почти погасший очаг, хлопнул ей по щеке, потом по другой. Ольга застонала, но глаза, в которых плескался пережитый ужас, все же открыла. И тут же закашлялась диким приступом.

Тут из темноты выскочила Анька:

- Быстро, собираемся. Тут этот Славик!

- Славик? А он-то что здесь делает? - почти дословно повторил ее слова Лешка.

- Я почем знаю! - вскрикнула как птица Аня. - Скачет как шаман обкумаренный! Быстрее, собираемся! Что с ней?

Растерянный Мишка тряс и тряс хрипло задыхающуюся Олю. Но она все продолжала жутко, надрывно кашлять.

- Дай ей из аптечки сальбутамол! - крикнула ему Аня.

- Что? - растерялся Мишка.

- Аэрозоль такой. Белый баллончик с фиолетовыми полосками. Да быстрее!

Лихорадочно копаясь в Олькином рюкзаке, Мишка вытаскивал и вытаскивал какие-то флакончики и таблетки, но все не то и не то! Наконец он нашел, то что просила Аня. Тогда девчонка вставила раструб аэрозоля в рот Оли и прыснула два раза. Ольга сразу глубоко задышала, кашель затих, а чуть позже совсем остановился.

Лешка в это время уже уронил палатку и начал скручивать ее.

И прямо на него из ночного мрака выпрыгнул с диким ревом Славик с окровавленным лицом. Они повалились наземь, дубася друг друга кулаками и оря что-то нечленораздельное. Леха вцепился зубами в ухо бывшего проводника и вдруг тело Славика вздрогнуло и обмякло.

Командир скинул его с себя и встал на четвереньки.

- Дай веревку, - сказал он Мишке, который с бледным лицом стоял над телом Славы, держа в руках здоровую палку. - Ань, подбрось дров в костер. Не видно ни черта.

- Хорошо б вообще чертей не видать! - буркнула в ответ Аня, но хворост подбросила. И засунула резинку в карман Олиной штормовки:

- Больше не дари кому ни попадя.

Гаснущие угли медленно подумали, и все же, сначала лениво, а затем все активнее с хрустом зажевали вкусную пищу. Огонь снова поднялся вверх и, наконец, стало видна картина происходящего.

Оля мучительно тяжело, но все же чисто дышала. Аня обняла ее руками, а Мишка протянул командиру веревку:

- Я его убил?

- Что ему сделается! Оглушил только и все.

- А надо было! - сказала успокаивающаяся Аня. - Он мне чуть руку не сломал.

- Когда? - спросил Лешка. В пылу драки с покойницей Джаныке они с Мишкой и не заметили, что Аня вышла из астрала.

- У жертвенного дерева. Я хотела Ольгину резинку снять, а этот падла на меня со спины напал.

Леха затянул руки Славы за спиной простым булинем.

- Эй! - потряс пленника Алексей и плеснул ему в лицо холодным чаем. Тот застонал и приоткрыл опухшие от Анькиного удара глаза.

- Очнулся, чудик! - удовлетворенно сказал командир четверки. - Ты кто такой, Славик?

- Я не Славик! - мотнул головой мальчишка и ненавистно прищурился. - Я Девлет.

- Ну какой ты Девлет... - ласково потрепал его по щеке Лешка. - Ты ж на татарина не похож.

- Я мусульманин. Уже полгода как мусульманин.

- Ох ты! - удивился Лешка. - Еще и обрезанный небось?

- Обрезание для внешних! - Девлет попытался гордо поднять подбородок, но в такой позе это выглядело нелепо и смешно. - Я мусульманин настоящий. Я танцующий дервиш-ассасин! Я феддави! Я воплощение Кёр-Оглы! И мои братья скоро придут сюда.

- Вот это новость! - почесал затылок Лешка. - Гостей нам только не хватало... А зачем придут сюда скажешь?

Девлет криво усмехнулся:

- Ни к чему тайны! В крови одного из вас я буду сегодня посвящен в орден. И свидетелем тому будет великая пери Джаныке-Ханум!

- Так вот зачем ты нас сюда притащил... В жертву захотел нас принести... Теперь понятно, что значит "по вашему летоисчислению" - задумчиво произнес Лешка. - Не на тех нарвался. Понял? Собираемся, живо! - прикрикнул он на успокоившихся было ребят. - Кто знает, может и впрямь одержимые братья нашего танцора объявятся. И... Мишка помоги Оле.

Девлет-Славик спокойно наблюдал за тем как студенты собирали свои рюкзаки.

И в тот момент, когда они уже готовы были навьючить свои горбы, губы его задрожали, лиц побледнело и он вдруг закричал:

- Албасты! Албасты!

- Чего? Эй, нехристь басурманская, чего лопочешь? - наклонился к нему Лешка, но проследив взгляд тоже обомлел - со стороны мавзолея надвигалась высокая женщина, та самая, с которой они только что общались в астрале. Только лицо и руки были порыты плотью и кожей, а развевающиеся волосы приобрели желтоватый оттенок.

- Кто обещал напоить меня кровью? - тихо спросила она.

Лешка медленно-медленно надел рюкзак и молча показал пальцем на связанного Девлета.

Тот завизжал, когда албасты Джаныке нагнулась к нему:

- Обещал, уже и приготовил. Молодец! - и провела длинным, красноватым ногтем по его разбитому лицу. Длинный язык хищно облизнул серые губы и Лешка готов был поклясться, что язык этот был раздвоенный, змеиный.

Аня подняла пальцы, раздвинула их, как учили когда-то в кружке экстрасенсов и кинула в женщину невидимым энергетическим дротиком.

Та отшатнулась было, но потом насмешливо произнесла:

- Э-э-э, девочка, куда твоей юной волшбе против древней магии? Нет в тебе силы! Лучше бегите, я так давно не играла с людьми. Бегите, а я вас буду искать. А этого оставлю на десерт! Раз-два-три-четыре-пять... - увлеченно начала считать Джаныке и прикрыла глаза руками. - ... Скоро я пойду искать!

Ребят не пришлось уговаривать. Они рванули что было сил, подсвечивая себе неровный путь Анькиным фонариком.

Аня бежала чуть впереди, Мишка с Лехой почти тащили под руки Ольгу, которая едва-едва перебирала ногами. Она все еще не могла прийти в себя.

И тут фонарик высветил во тьме Джаныке. Она грозила им пальцем:

- Почему так медленно бегаете? Мне скучно! - потянула к ним руки.

- В кенассу! - заорал Мишка. По счастливой случайности караимский храм оказался рядом. Они буквально ворвались в полуразрушенное помещение.

- Уф! - Вздохнула Аня. - Здесь мы в безопасности. Все-таки храм! Хоть и разрушенный...

- Это не храм! Это молитвенный дом! Есть разница? - ответила ей Джаныке, протискиваясь в оконный проем. - Есть! Здесь мне можно!

Что именно можно албасты, ребята не стали выяснять, их как ветром сдуло из кенассы.

- Блин, - растерянно сказал Мишка. - Как, Леха, ты там говорил, куды бечь?

- Слушай, она же мусульманка! - озарило вдруг Леху. - Здесь же развалины мечети есть. Помчали туда, ей точно нельзя в мечеть входить.

Мечеть, правда, представляла собой разваленную кучу камней, но все-таки, хоть и бывший, храм, должен быть защитить ребят от игривого демона.

Увы, но Джаныке легко перешагнула камни, пребывавшие когда-то стеной мечети:

- Это моя вера. Это не ваша вера. У вас вообще нет веры. Вы никто, и у вас нет покровителей. Вы даже не кяфиры! Вы моя еда!

Ребята растерялись. Как это никто? Как это нет покровителей? Мы же рыцари света!

- Изыди, сатана! - шагнул вперед Лешка и тут Джаныке как-то разочарованно принюхалась и развела руки:

- Сбежали. Как? - повернулась она спиной к ребятам. Одежды на спине ее не было, как не было и кожи. Только гнилое мясо с мириадами копошившихся белых червей.

Олю, только-только начавшую приходить в себя едва не стошнило, но тут мертвая женщина шагнула во тьму.

Лешка оглянулся. Аня и зажимала рот себе и Оле, а Мишка яростно зажмурив глаза раскинул руки, словно держал что-то.

- Эй, - шепотом сказал Лешка. - Она ушла!

Мишка открыл глаза, по его лбу стекал тоненькими струйками пот.

- Вот. Плащ перед ней раздвинул. Помогло. - Криво улыбнулся он.

- Пошли отсюда! - шепнул командир. И очень осторожно, выключив фонарик и почти на ощупь начали они спускаться вниз. И когда ребята почти спустились до невысоких деревьев долины, сверху раздался пронзительный визг - раз, другой, третий, - и снова мертвая тишина завязла в ушах.

- Похоже этого дорезали! - шепнул Мишка.

- Ага или он ее! - кивнула Аня.

- Как же, - усмехнулся Мишка. - Ее зарежешь. Ее, по-моему, ничто не берет.

- У вас этого нет! - прозвучал знакомый уже голос. Лицо демона было обезображено кровью. - Идите сюда, я не наелась!

И опять бежать!

Вот они уже на другой стороне ущелья, вот белеют надгробия монахов и солдат, вот лестница наверх... Лестница!

- Вперед! - скомандовал Лешка. - Вернее вверх!

Лестница и впрямь была очень крутая. Подниматься было тяжело, каждая вторая ступенька была выщерблена, даже альпинистские вибрамы Мишки и то скользили на камнях. Тяжелее всего было Ольге. Она то и дело кашляла.

- Ничего, ничего! - подбадривала ее Аня. - Еще чуть-чуть осталось.

- Эй! - хриплый голос позвал снизу.

Лешка оглянулся и от разочарования едва не отпустился от перил.

Ведьма снова их нашла!

Она стояла внизу и уже не веселилась, ее глаза светились красным светом, а медные когти вытянулись как у разъяренной кошки. Она провела ими по железным поручням и пронзительный скрип металла резанул по ушам.

Она бешено зашипела и поставила ногу на ступеньку каменной лестницы.

Внезапно раздался хлопок, полыхнул яркий свет и в воздухе противно запахло сероводородом и паленой шерстью.

Албасты исчезла.

А сверху раздался такой знакомый и такой родной уже голос, что у Лешки едва не разжались руки и он едва не сорвался со стертой веками и ветрами ступеньки:

- Быстрее! У нас мало времени!

И только сейчас ребята поняли, что здорово похолодало. Вот только мурашки... От холода они бегали по телу или от страха?

А когда выбрались на плато, то Лешка нервно засмеялся, достал смятую пачку и сказал Ане:

- Теперь ты понимаешь, что мы в сигаретах находим?

Аня кивнула и ответила:

- А ты понимаешь, зачем тот монах эту лестницу выдолбил?