- А во что, - неожиданно спросила Вероника, - во что бы вы инвестировали?
- Понятное дело, в акции!
- Но… - рискнула Вероника, - в какие?
Виктор ответил ей широкой улыбкой. Ну, собственно, в какие?
- Мне кажется, - сообщил он, наклонившись к девушке, - это несущественно.
- Несущественно? – удивилась Вероника.
- Нет, - ответил он. – Ну, потому что… рост, - заявил. – Потому что прогресс. Все акции идут в рост, и все они прогрессируют.
- Все? – удостоверилась Вероника. Виктор кивнул. – Но… вы, - неожиданно сказала девушка, - вы так никогда и не сказали, как вы добыли деньги на это… это лечение. Как вы это сделали? Тоже во что-то инвестировали? – покраснела она, после чего, уже тише, прибавила: - В какин-то акции, правда? Вы, - стянула она губы в куриную гузку, - должно быть, инвестировали в… в прогресс?
Виктор замер.
- Нет, - ответил он, помолчав. – Нет, совершенно нет.
- Нет? – удивилась Вероника. – Тогда каким же образом вы собрали…
Она не договорила "эти деньги". Не прибавила: "то баблишко, за которое можно было бы развлечься".
- Собрал, - буркнул тот. – Да, собрал! – воскликнул. – Именно так и сделал: собрал эти деньги. Я организовал… событие, ивент, - уточнил он. Потом набрал в грудь воздуха. – Событие на Фейсбуке. И пригласил всех знакомых!
Какое-то время вероника молчала.
- Но… - промямлила она наконец, - что за событие?...
- Напопрошайничал, - вошел Виктор ей в тон. – Описал всю эту историю. Немножко выдумал, - захихикал. – Совсем немножечко. Вот пани знает, - написал я, - что ее родители из деревни, и они не хотят давать денежку на лечение!... – Он снизил голос, а, полчав, прибавил: - И, знаете, я возбудил сочувствие? Это и есть мой способ! Я организовал событие на Фейсбуке, сообщил номер счета и… - он потер руки, - знаете, средства стали поступать. – Виктор раскрыл глаза еще шире. – Именно так я это и сделал. Попросил милостыни, и все обманулись. Все профинансировали ее лечение, а я – нет! – Ему хотелось подпрыгнуть. – Всех наебал! И все дали баблишка! А я – ничего!
- Напопрошайничал? – переспросила Вероника; Виктор возбужденно кивал. – Хмм… - буркнула девушка. – Но вот так… вымаливать? Признаваясь, что у вас на это нет средств?
- Так что с того? Я… я же выхожу на ноль. Я зарабатываю, - прибавил он. – Лично мне не нужно было ничего платить. За все заплатили другие, а у меня, - он затрепетал ресницами, - а у меня деньжонок больше.
В начальный период своего существования сервис Фабула часто организовывал для собственных пользователей подобного рода конкурсы. Их предмет сейчас стоит признать несущественным: как правило, речь, просто, шла о том, чтобы собрать максимальное количество наблюдающих, публикующей приватность данного гражданина. Архивы Фабулы хранят множество в чем-то забавных файлов, на которых подсматриваемые скачут козликами или приказывают своему псу рисовать; если говорить откровенно, когда мы просмотрели видеоролики с YouTube'а, датированные началом XXI века, мы не обнаружили ничего такого, чтобы слишком отличалось от файлов с нашего сервиса.
У Юлиана Рашчиняка явно были проблемы с определением места встречи. В конце концов, они договорились про "Шарлотту" на площади Спасителя, совсем недавно открытую и модную забегаловку; из разряда тех, что подороже. Когда тем июльским утром Виктор уселся в садике заведения, он почувствовал себя как-то странно, не в своей тарелке. Он выбрал столик на шестерых: все остальные были заняты, в основном, однополыми парочками. Мужчины носили модные футболки от Dsquared2 и Guess с широким вырезом, старательно ухоженную щетину, солнцезащитные очки марки Persol, а еще кроссовки Converse'а и Vans'а. Летом Варшава была исключительно жарким городом; Виктор чувствовал вонючий и роскошный запах потеющих женщин. На большинстве из них были расклешенные блузочки из ателье Ани Кучиньской, хотя он заметил и несколько топов от Диора. Независимо от пола, модными казались здесь изделия марки Apple, наверное, потому что ее девизом бы "Think different"; хотя не без значения был и тот факт, что бедняги-доходяги просто не могли себе такой гаджет позволить.
- Вы уже чего-нибудь заказали? – спросила у Виктора некрасивая, одетая в слишком короткое поло от Томми Хилфиджера официантка. Тот повернулся к ней, сбив меню со столика.
- Это… значит… - пробормотал он, а девица скептично глянула на него. – Не заказал. Простите…
- Пан, похоже, у нас не бывает, - нагло перебила его официантка. – Пан, видно, не является постоянным посетителем подобных рестораций. Да пан вообще хоть знает, кто я такая? – Она сурово стянула губы. – Если вы здесь впервые, - проинформировала она, не сходя с места, - вам следует сделать заказ на баре.
Виктор сорвался с места; официантка глядела на него с отвращением.
- А пани не могла бы… пани не могла бы задержать для меня этот столик? – пробормотал Виктор, а официантка изумленно подняла брови.
- Это столик на шестерых, - напомнила она, чтобы, помолчав, не прибавить со злорадной усмешкой. – И бегите в кассу. И… пиздуйте! Быстро!
Когда Виктор возвращался с разлитым кофе, глаза большинства взрослых женщин были обращены к нему. Впрочем, взрослые мужчины тоже оторвались от рассматривания iPad'а одного из них, на котором хозяин гордо демонстрировал коллекцию снимков варшавских сисек. Только лишь две несовершеннолетние шафярки[42] за столиком справа выглядели совершенно незаинтересованными божьим миром, они с энтузиазмом перебрасывались признаниями: с кем в последний раз и за какую конфетку. Когда Виктор уселся, официантка поглядела на него с явным удовлетворением; но когда он вытащил из кармана предыдущую модель iPhon'а, она высоко воздела депилированные брови.
Если же говорить о модели iPhone'а, Юлиан Рашчиняк оказался чуть больше в теме. Уже проникнув под тенистую колоннаду на площади Спасителя, он сразу начал размахивать алюминиевым гаджетом; затем ожидающим взглядом глянул на погруженных в разглядывании припаркованного перед кафе мини купера бородачей в цветастых эйр максах. Один из них подтвердил, что недавно читал тот самый фельетон в "Vice", который Юлиан написал о полиамории. Рашчиняк воодушевленно кивнул, после чего беспомощно начал осматриваться по заведению.
Поднимаясь, Виктор толкнул столик и снова разлил кофе. Юлиан тихо рассмеялся.
- Ты же Веронику разыскиваешь, правда? – заговорил с ним Виктор, а некоторые мужчины, сидящие за окружающими их столиками, захихикали. – Вероника не смогла прийти, - прибавил он. Юлиан от удивления раскрыл рот. – А я… - задумался Виктор. – А я ее юрист, - сообщил он.
Юлиан прочистил горло.
- Юрист? – явно обеспокоенный, спросил он. – Вы… вы, случаем, не судья?
- Нет… - Виктору сделалось стыдно. Я, как бы это сказать…
- Прокурор? – подсказал Юлиан. Виктор отрицательно покачал головой. Его собеседник испуганно огляделся по помещению. – Ты в корпо работаешь? – Виктор сжал губы.
- Я юрисконсульт, - сообщил он наконец. – Ну да, консультант. – Это ему понравилось. – Я консультирую Веронику. И я хотел бы, - прибавил он, - чтобы пан кое-что о ней мне рассказал.
Просматривая перечень страниц, которые Фейсбук предложил Виолетте Моддазевич для того, чтобы та пометила их как нравящиеся, Вероника прихватила себя на том, что, честно говоря, ей самой было бы тяжело ответить, а какие, собственно, интересы имела ее предыдущая мама. Путешествия? Кухня? Наверное, покачала она головой, ни одна из этих вещей; единственным, что интересовало мать на этом свете, была ее маленькая дочурка.
Новая мама в этом плане вела себя более здраво, так, как это более желательно. Прежде всего, глубоко вздохнула Вероника, она любила посещать различные местечки по всему свету – что нашло особое отражение в лайках. Для начала: Мумбай, Индия. А что кроме того? Париж, Франция, ясен перец; там можно побеситься на завтраке; Верхний Ист Сайд, Нью-Йорк; там живет Чак Басс. Но – где можно встретить классных типов, которые способны сделать девушку взрослой? Ладно, пускай будет: Кения, Сомали, Уганда, Эритрея[43].
Поездки, ну ладно; а что помимо того? Вероника вглядывалась в бело-голубой экран компьютера. Может, кулинария? Ее мать не была специалисткой по подобного рода тематике; так ведь она и не умела пользоваться жизнью, не умела ею радоваться. А пользование жизнью, наверняка признала Вероника, поглядывая на высохшие куски пиццы, заключается в еде. В окошко поисковика она ввела: "Суши"; более двух миллионов пользователей Фейсбука приняли решение прибавить суши к своим заинтересованностям; более двух миллионов человек посчитали, что их жизнь достаточно счастливая, что теперь можно заинтересоваться еще и суши. Лайк! В пятнадцать раз больше пользователей предпочитали пить кофе; Вероника захихикала, когда среди этих тридцати с лишним миллионов обнаружила саму себя. Хи-хи! Хи-хи! И сладости, подумала она. Шоколад! Но на сей раз только пять миллионов человек заявили, что интересуются этим; что их жизнь стоит того, возможно, только лишь того, чтобы обжираться шоколадом.
"Поделись своими интересами", побуждал Фейсбук. "Прибавь телевизионные программы", советовал он. "У меня есть талант", "Рецепт на жизнь", "С камерой среди животных", "Сплетница","Девушки". Фильмы? "500 дней лета", потому что любовь должна даваться всем, даже уродкам, "Сумерки", потому что любовь дается не только богатым вампирам; "Ешь, молись, люби"; "Помада". Книги? "Алхимик", так как она о поисках смысла во всем этом; "Ляля" Яцека Дехнеля, потому что это очень красивая история; ну и еще "Мастер и Маргарита". Вероника слышала, что это любимый роман Кинги Русин[44]. И еще "Соседи" Яна Томаша Гросса[45], о ней когда-то говорили по телевизору.
Кликнув по "Завершить редактирование", Вероника выбрала закладку "Покажи как"; "Да", информировал Фейсбук, "тебя видят остальные". Хмм… не хватает ли чего. В приписанном Виолетте Мордазевич поисковике профилей Вероника ввела "Вероника Кульпа" и отослала приглашение в круг знакомых.
Подтвердит? Проигнорирует?
Подтвердила – уже через несколько секунд, после чего, глянув на главное окно Фейсбука, вошла на собственный профиль, в закладку "Связи, семья". Отредактируй собственную жизнь. "Выбери", предложил Фейсбук, "тип отношений, которые вас объединяют". Вероника щелкнула курсором на слове "мама". Приглашение ожидает согласия, нельзя безнаказанно взять кого-то в мамы.
"Вероника Кульпа отметила Тебя как свою маму. Ты и вправду ее мама?" – запросил сервис. Вероника задумалась: хорошенько ли она все продумала? "Подтверди".
"Сейчас", - сообщил Фейсбук, - "вы уже являетесь семьей".
Сразу после полудня кафе на площади Спасителя начала пустеть по мере того, как тепло, до сих пор приятное, превращалось в стоячую, раскаленную жару; очередные владельцы цветной обуви тихонечко сматывались с затененного поцарапанными аркадами крыльца "Шарлотты". Некоторые постоянные посетители, которые уже не должны были заказывать у бара, специально ожидали невнимания официантки, чтобы тихонько смыться, не заплатив честно за яичницу с помидорами. Другие, чуть более скорые к расплате, посчитали необходимым попрощаться с Юлианом: "Знаешь, - сказал бородатый педик в очках от Прада, "здесь просто невозможно сидеть целый день. На ланчик мы перебираемся куда-нибудь в другое место, может, присоединишься? Ты же должен мне несколько!", подмигнув, напомнил он, после чего, уже несколько сокрушенным тоном, прибавил: "А, кстати… чего-нибудь занять не можешь?". Юлек, в жесте извинения развел руками. "Серьезно. Просто хочется красиво пожить". Говоря это, бородач перешел освещенную площадь Спасителя. А оставшиеся посетители не желают заказать что-нибудь из богатого меню "Шарлотты"? Официантка предлагала тартинки. Нет? Тогда нафиг. В два часа дня кафе было совершенно пустым, один только Виктор время от времени дополнительно заказывал какие-то закуски. Он уже попробовал bruschetti, gnocchi, quesadillas и несколько других блюд, названия которых он не мог выговорить. Юлек рубал так, что за ушами трещало; похоже, он не ел уже несколько дней.
- Худею, - сообщил он, поглощая обильную порцию пирога со шпинатом. – Ну, ладно… - с неохотой признался он. – Я без бабла, потому что купил себе рэй-баны.
- Ты безработный? – с изумлением спросил Виктор, а Юлек замер с куском на вилке.
- Я интеллектуал, - ответил он с превосходством. – И я возмущен.
- Но… ты не работаешь, - хотелось знать Виктору.
- Работа мне отвратительна, - сообщил Юлиан.
- Отвратительна? – удивился Виктор.
- Да, - подтвердил тот. – Я верю в покровительство государства в отношении интеллектуалов. Чтобы тем не нужно было работать, - бурккнул он, облизываясь, А Виктор чуть не подавился куском бутерброда с камамбером и клюквой.
- Значит… не работаешь? А чем тогда занимаешься?
Юлек не спешил с ответом.
- Мыслю, - объявил он наконец.
- Ага, - робко промямлил Виктор.
- А еще я пишу, - оправдывался Юлиан.
- И кто-то это читает? – заинтересовался Виктор.
- А это уже е важно, читает ли кто-то, - объяснил с деликатным превосходством его собеседник. – Важно писать, писать тексты. И, - сказал он, кивая головой, - не работать в корпо.
- Понятно, - охотно согласился с ним Виктор. – Но где-то же публикуешься?
- Дааа… - буркнул Юлек. – Публикуюсь. У Сераковского!... Ну, и где только можно, например, в "na:temat". Еще во "Фронде". "Для "Тыгодника Повшехнего"[46] написал эссе, - он облизал губы – про варшавские кебабы. Всем очень понравилось. У меня имеется блог, - бросил он. Называется "Поколение Ничто". Я… - выдавил он, - хочу писать о правде.
- То есть? – допытывался Виктор.
- О моде, о кулинарии, - охотно сообщил Юлек. – Да… еще про психоанализ, - прибавил он, как будто бы раньше об этом как-то позабыл.
Виктор глянул на залитую солнцем площадь Спасителя. С улицы Мокотовской на велосипеде въехал старичок в леггинсах с камуфляжными пятнами; длинная седая борода делала его похожим на интеллигентную козу. В какой-то момент он резко затормозил и сверзился с велосипеда, здорово при этом стукнувшись. Юлиан злорадно осклабился; Виктор ответил улыбкой. Тогда Юлиан оскалился еще сильнее – почти так же, когда услышал, что у Вероники неприятности; да и, но это уже так, кстати, что у нее закончились деньги.
Напопрошайничал: попросил милостыни. Когда он вышел – с милой улыбкой сообщая, что у него важное дело на площади Спасителя – Вероника не могла перестать удивляться, ходя туда-сюда по гостиной квартиры закрытого жилого комплекса. А что, если спящая девушка сейчас пробудится? Что тогда ей делать, не имея работы? Так что просить милостыню, возможно, не такая уже и глупая затея. Да, вы лучшие, да, вы более богатые, вы попали куда-то на стажировку; вы уже взрослые и можете мною презирать, все так, но хотя бы по той причине, что можете это делать, вы обязаны мне помочь.
Она осторожно раздвинула двери спальни. На полочке над кроватью сладко дремал небольшой плюшевый медвежонок, мохнатая игрушка. Спящая начала быстрее дышать; Вероника глянула на пищащие приборы. С тех пор, как она работает в квартире закрытого жилого комплекса, ей ни разу не нужно было касаться их таинственных регуляторов. Но как ей заслужить милостыни? Сняв медвежонка с полки, Вероника посадила его возле лежащей в коме. Игрушка была вся в пыли; заглянув в глазки-пуговки медвежонка, Вероника заметила, что они засижены мухами и липкие.
Дзынь: звонок входной двери. Вероника вскочила с места, зацепив один из проводов; измеритель пульса погас. Девушка почувствовала, что у нее подгибаются колени; не сделала ли она что-нибудь нехорошее или как раз сделала что-то нехорошее?
Дзынь! Дзынь! Дзынь!
Приоткрыв дверь на лестничную клетку, Вероника увидела женщину с длинными рыжими волосами; вроде как она где-то ее видела.
- Мы, случаем, не знакомы? – спросила женщина. – А пани – знакомая Натальи?
Вероника медленно отрицательно покачала головой.
- Nevermind, - со смехом бросила незнакомка. – А кто вы такая?
- Я… - начала Вероника. – Ухаживаю за пани, что проживает здесь.
- Ухаживаете? – удивилась женщина. – То есть как? За Натальей? Погодите, погодите, - пробормотала она. – А это номер десять? – удостоверилась она. – Этот адрес? Так… кто пани такая? – не переставала удивляться незнакомка. – С какого времени вы здесь проживаете?
- Я здесь работаю, - покорно пояснила Вероника. – С недавнего времени.
- Пани работаете? Но… здесь проживали мои знакомые! Уже взрослые, семья, они планировали завести ребенка, даже игрушечки-талисманчики такие купили! – Рыжеволосая истерично рассмеялась, поднимая вверх пластиковый пакет с логотипом "Альмы". – Я принесла им конфетки! Мяу-мяу! И шампанское! На праздник!
- Простите, - пробормотала Вероника, желая закрыть дверь.
- Простите? – Незнакомка потянула носом. – Вы просите прощения? Да пани вообще знает, кто перед ней стоит? Здесь проживали мои знакомые… Погодите… у них были проблемы. А пани, выходит, из коллекторов?
- Из… коллекторов? – удивилась Вероника.
- Ну да, - хмуро подтвердила рыжая. – Был тут один коллектор, исключительный, - она подбирала подходящее слово, - законник. Звали его, кажется, Виктор, - сообщила она. – Так пани от него? Знаете его? А?
- Простите, - снова буркнула Вероника и захлопнула дверь.
Вопли незнакомки прекратились уже через несколько минут. Вероника конвульсивно дышала, опираясь о закрытую квартирную дверь. В новостройках стенки тонкие, некоторым везет подслушивать ссорящихся соседей. Повернув голову в сторону большой комнаты, Вероника увидела стоящий в кухне ноутбук; голубоватое сияние освещало плененные в недрах клавиатуры пылинки. Судорожно придерживаясь стен, Вероника направилась в спальню. Похоже было на то, что, несмотря на вырванный провод, измеритель пульса работает; спящая дышала, словно бы ничего и не случилось. Работа: это всего лишь такая забава; работа – это не для детей. Но займемся забавами получше: задвинув за собой и эту дверь, Вероника упала на стол у кухонного стола. Компьютер пароля не требовал.
.
17
- С Вероникой я познакомился, когда мне было шестнадцать лет, - сообщил Юлиан Рашчиняк, с удовольствием прожевывая последний кусок киче. – В лицее, в гуманитарном классе. То была школа на Белянах, без каких-либо особенных традиций. Публичная. То есть, за нее не нужно было платить. То есть, можно было предположить, что туда повалит вся нищенская босота. Так нет же, - сообщил Юлиан, не скрывая удовлетворения. – То был довольно-таки неплохой лицей, и в него нелегко было попасть, вы понимаете. Резкая такая конкуренция, - оскалился он на Виктора. – Нужно было иметь по-настоящему хорошие оценки, то есть, - разложил он руки в жесте соболезнования, - как вы понимаете, нужно было просто иметь богатых родителей. Дети, имеющие богатых родителей, как правило, учатся лучше. Ну а дети черни, пан Виктор, глупы… Мне кажется, - известил он, - что это гены. Так или иначе, большинство из учеников нашего лицея то были, как мне кажется, дети представителей среднего класса. Богатые дети. А Вероника…
Малосимпатичная официантка принесла две чашки кофе-латте и предложила морковный пирог. Виктор сказал ей, что, возможно, попозже. У Юлека на лице было видно разочарование.
- А Вероника… Да что Вероника, - неохотно мямлил он. – Она рассказывала вам о своей матери? Да? – спросил Юлиан, в Виктор кивнул. Его собеседник рассмеялся, только через какое-то время ему удалось сдержать хриплый гогот. – Прошу прощения, - с трудом дышал он, вытирая слезы из уголков глаз, - но… Такая забавная была особа! Такая жалкая! Как ам кажется, - спросил он. – А не мог бы я что-нибудь о ней написать? Эссе какое-нибудь, как вы считаете? – После этого он с подозрением огляделся по заведению. – Или, может, роман, голос поколения? Был бы я новым Кутзее[47]? Или, может, Уэльбеком[48]? - Юлек хлопал глазами из-за стекол очков. – Можно ли это использовать? Думаете, это был бы бестселлер? И что я на нем заработал бы? На новые ray-ban'ы? На ее достоинстве? Пан Виктор?
Тот в ответ только мягко улыбнулся.
Обоями рабочего стола в ноутбуке Виктора был топорный коллаж отпускных фотографий. У Вероники длительное время заняло распознание характерных декораций большинства снимков: наконец поняла: это место она видела в Интернете. Это же Музей мадам Тюссо в Лондоне, где в первом классе лицея Наталья с девчонками прекрасно развлекались Похоже, что в панели управления была включена опция "Показывать скрытые файлы"; в правом углу рабочего стола, над шапочкой воскового Бенедикта CVI, Вероника заметила затуманенную иконку каталога "nice". Внутри две очередные папки; одна называлась "bzybzy", вторая – "pasiorek"; Вероника выбрала первую.
Содержащаяся здесь коллекция была, и это стоило признать, импозантной: когда девушка отметила все файлы, компьютер сообщил, что они занимают более двадцати гигабайт. Все файлы носили похожие названия: как правило, "clip" с повторяющимися, время от времени, номерами. Чисто наугад Вероника выбрала ролик "part3.avi". Длился он не больше полуминуты и представлял полненькую брюнетку, стоящую на коленях перед пожилым типом, перец которого торчал у нее во рту. В ролике слишком многого не происходило; девица-подросток, не меняя позиции, перешла к облизыванию яиц старика. Была ли это вся история? Нет, такое ведь невозможно, подумала Вероника – и была права: просмотрев папку, она обнаружила и "part4.avi", а так же "part1.avi" и "part2.avi". Еще в папке были файлы "part4.avi" и "part5.avi". Все ли фильмы были так порублены на кусочки? Похоже, что большинство. И все, заметила Вероника, если хорошенько поискать, складываются в какие-нибудь фабулы: разделенные, вырванные из контекста, которых никому не хотелось упорядочить.
Подобно было и в папке "pasiorek", хотя вот здесь девушка уже не могла догадаться, какой из роликов представлял первую часть, какой – вторую – и какой истории. Может, блондиночку в униформе горничной сначала следовало бить шпицрутеном, а потом щипать ее розовые соски зажимами для занавесок? Или, возможно, наоборот? Почему некоторые ролики повторяются; или первые это генеральная репетиция перед выступлением, перед запретными игрищами?
Вероника кликнула по красному "Х" в верхней правой части папки; на экране в очередной раз предстал коллаж снимков из Мадам Тюссо. Рядом с "nice" имелась папка "проекты 2011 – готовые"; клик.
Поначалу Веронике показалось, будто это какая-то ошибка: что сама она случайно вошла в Интернет и очутилась на сайте "Демотиваторы" или, может, на jajco.pl. Вся папка содержала двадцать с чем-то там мемов. Информации об отдельных файлах сообщали, что они были выполнены в "Пейнте"; автором, вне всяких сомнений, был владелец компьютера, скрывающийся под псевдонимом "© bySonGoku".
Первый мем, созданный в январе этого года, представлял собой просто снимок кучки собачьего дерьма с подписью крупными буквами "Говно", а меньшими буквами: "только это тебе и скажу". Следующий: Франсиско Лачовски[49] в дудочках от D&G, с подписью: "Мы живем во времена, в которых" (и меньшим шрифтом) "либо одеваешься хорошо, либо как настоящий мужчина"; следующий мем: добродушно поглядывающая из-за вазы с дымящимся бульоном старушка; подпись: "Бабушку не убедишь, что ты не голоден"; сексуальная девица-подросток в черном корсете, подпись: "Девушка" (меньшим шрифтом) "в конце концов найду себе такую, имя которой заканчивается на .JPG"; следующий: яхта, плавающая среди тропических островов, подпись: "И каждый из них – твой".
Какое-то время Вероника неподвижно сидела перед ноутбуком; после чего с неожиданной яростью кликнула по иконке Outlook Express. Закладка: "Отосланные". Вот, к примеру, это электронное письмо двухмесячной давности. Правда, в качестве отправителя не значился Виктор Фабровский, а "Коллекторская фирма EDOL", девушку заинтересовал титул: "Продадим вас на аукционе, сволочи".
Юлиан откашлялся, после чего стал старательно выбирать ложечкой сливки из латте; бариста нарисовал на них задорно торчащий мужской член.
- Наш класс в лицее, дети среднего класса… Они не были плохими людьми. Просто, хорошо одевались, - сказал он. Я вам даже больше скажу. Весь наш класс, лучшая часть класса, мы хотели помочь Веронике, когда увидели, что она бедная. Одна из наших девчонок, Наталья, даже организовала вечеринку для знакомства, чтобы Вероника хоть раз могла почувствовать себя человеком. Ээх… - задумался он. – Хорошая там была квартирка. Еще довоенная, буржуазная! Много книг и копии Вермеера на стенках; кажется, написанные хозяином дома. Лично я чувствовал себя там прекрасно, - признал он. – Я чувствовал, что вписываюсь в это окружение. Но вот Вероника, Вероника… ну что же, Вероника прекрасно чувствовала, что она – нет. До Вероники очень быстро дошло, что у нее не может быть счастливой жизни, такой, как у других. Но здесь ничего потерянного нет! – выкрикнул Юлиан. – Пускай у них, - буркнул он, - пускай у них тоже не будет…
Какое-то время он молчал, всматриваясь в Виктора с широкой улыбкой на лице.
- Сначала, - нараспев продолжил он, - начали исчезать вещи из раздевалки на физре. Наш класс ходил тогда в бассейн… И пропадали тогда лифчики, ну, из Victoria Secret, - захихикал он. – Трусики пропадали. Несколько пар обуви. Мобильные телефоны, - продолжил он перечислять. – А мобилки с фотокамерами тогда были в новинку. Губная помада. Пудреницы. Тетрадки, ну, вы знаете, что по полсотни; блокноты Moleskinе. Ручки, которые девчонки получали в подарок от своих родителей. Духи, которые они получали от влюбленных в них ребят. Браслетки с надписью "I will always love you". Сережки от Сваровского для выхода в оперу. А много ведь, - сам удивился он.
- Все это воровала Вероника? – заинтересованно спросил Виктор.
- Ну, вот так сразу… воровала! – возмутился Юлек. – А может, она брала себе то, что должно было принадлежать и ей? А? – оскалился он. – Гыгыгы! – засмеялся он. – Тролололо! Тут я вас и протроллил. Понятное дело, что воровала, - кивнул он. – Право собственности, разве нет? Свобода, равенство, собственность?
- И это, - с изумлением в голосе спросил Виктор,- стало известно?
- Не до конца. Большинство из этих вещей было потом найдено на мусорной свалке за школой. Понятное дело, что они уже были попорчены. Блузки порезаны, у туфель были выломаны каблуки. Флаконы, точно так же, как пудреницы, были разбиты. Н и все же на свалке, в мусоре. Понятное дело, что ей все это простили… Все прекрасно понимали, что у Вероники имеется… - он подыскивал подходящее слово, - право на подобного рода поведение: ведь уборщица, ее мать, не могла воспитать человека, а самое большее – животное: дикого зверя. Только ведь кражами все не закончилось.
Виктор насторожил уши.
- Когда мы были уже во втором классе, - продолжил рассказ Юлек, - в Интернете появился блог, описывающий жизнь в нашем лицее. Ох, жизнь! – Он покраснел, потирая руки. – Нам было по шестнадцать, семнадцать лет, и то была житуха! Все было таким… свежим, все было перед нами… Тогда я много читал! – с восхищением воскликнул он. – У меня было время! А теперь его у меня нет!
- Но ты ведь безработный! – не согласился смущенный Виктор.
- А статусы в Фейсбуке, - возмутился Юлиан, - сами ведь они не сделаются. Ролики на Ютьюбе сами тоже не просмотрятся… Что же касается блога… - продолжил он, - поначалу то были только сведения о том, у кого в школе появились новые тряпки; Вероника, - захи3икал он, - должна была вести учет приобретений своих одноклассниц. Понятное дело, не сухая информация. Больше? Марка, это понятное дело, цена; что-то она копировала из интернет-бутиков, но, время от времени появлялось в скобках "599.99 в Peek&Cloppenburgh из Аркадии". Под конец каждого месяца она публиковала статистику, кто и сколько потратил на данного рода удовольствия. И со временем… - задумался Юлиан, - со временем всем это небольшое соперничество понравилось: кто может позволить себе еще большее. Кто богаче. У кого более счастливая жизнь.
Неожиданно он замолчал, извлекши из кармана телефон; с надеждой набрал номер. Затем скептически отложил iPhon на столик.
- Не разблокировали, - буркнул он. – Не разблокировали, потому что вот уже два месяца не плачу. Я проживаю с бабкой, а ей не хочется оплачивать мои счета. Курва, - бросил он, глядя в сторону площади Спасителя. – А знает ли пан, кто перед ним? Когда-нибудь этот город будет моим.
- Блог, - вежливо напомнил Виктор.
- Ах, ну да, блог, - спохватился Юлиан. – А впоследствии, пан Виктор, на блоге начали появляться сплетни. Поначалу: кто с кем перекинулся поцелуями. После того уже лучше, кто с кем ходит, - он покраснел, 0 и насколько далеко они зашли в науке взрослости. А потом, должен вам сказать, сообщения с обеих сторон! У той самой Натали, о которой я уже упоминал, был тогда парень, можно сказать, достаточная зрелая связь. Под конец второго класса она решила потерять с ним девственность; можно даже сказать: стать женщиной. И в этом нет ничего плохого, – спешно предупредил он. В конце концов: оба они были богатыми, у обоих имелись замечательные тела, так почему бы этим не попользоваться? Понятное дело, о том, что случилось, знали все, - обусловил он, но вот о том, как все это произошло? Хмм? Что парень сообщил своим земелям, будто бы Наталья трахается словно проблядь, конец цитаты; она же сама сообщила подружкам, что у хлопчика маленький хуек? Забавно, не правда ли?
Юлиан какое-то время с восхищением изучал удивленное лицо Виктора.
- И как это кончилось? Я имею в виду: с тем блогом? – спросил тот.
- Через какое-то время, когда Веронику не допустили до матуры, блог исцез. И, знаете, это тоже довольно забавная история: учительница по математике сообщила ей об этом прямо так, на уроке, при всех. Помню, как будто бы это было вчера! Всеее быыылиии в шоооке, - промяукал Юлиан. – А потом пошли перешептывания: может, сбросимся на какие-то дополнительные занятия? Веронике нужна помощь! Вероника же у нас бедная!
- И что она на это?
- А вы послушайте! Эта учительница оглашает свое сообщение, изумление и ты ды, а Вероника? А Вероника встает, и что делает? А Вероника, - скривился он, - говорит: "Вот не понимаю, как пани может мне нечто такое сделать". И тишина, - прошептал Юлиан. – И внезапно никто не знает, а в чем же тут речь. А Вероника продолжает: "Вот не понимаю, как пани может мне сделать нечто подобное. Разве я в чем-то провинилась?". И вот тут должны уже появиться какие-нибудь смешки, правда? Нервные такие хиханьки, вам не кажется? "Вероника, не устраивай тут философий, - отвечает ей учительница. – Твои результаты по последним проверочным работам просто ужасны. У-жас-ны. Я делаю это ради твоего же добра, ведь ты бы, - учительница просто захлебывается, - не сдала экзамен на аттестат зрелости". "Нет!", - орет Вероника. И все время тишина, вы правильно догадываетесь. Никто не чувствует своей обязанностью что-либо комментировать, но никто не чувствует обязанности вернуться к своим делам, к квадратным уравнениям; все оглядываются друг на друга. Ну а почему бы и не оглядываться? Они же не покупали билеты на этот спектакль, он состоялся для них на шару, сам состоялся для них. "Нет! Пани это делает, чтобы меня унизить!". "Унизить?" – никак не может понять преподавательница. Весь класс оглядывается. Я оглядываюсь. Вы оглядываетесь. "Унизить!, - орет Вероника. – Я уродина! Никто меня не любит! Я не хожу на вечеринки! А пани наваливает на меня еще вот это!". И никаких хиханек-хаханек. "Я хочу хоть в чем-то быть хорошей! - визжит Вероника. – Моя мать… моя мама бедная", - глотает девица слезы, - а пани подваливает мне еще и это. А я заслуживаю на то, - говорит она, - чтобы хоть в чем-то была хорошей!". И вот тут первые смешки, а потом вообще ржач. Я ржу. Вы ржете. Мы ржем.
Юлиан ненадолго замолчал.
- А потом я сдал матуру, - тихо сообщил он. – И потерял Веронику с глаз.
- Но ты же встречался с ней, - продолжал накручивать Виктор. – Недавно.
- Да, откуда пану это известно? - - удивляется Юлиан. – Она написала мне, ну а я: почему бы и нет?... В конце концов, - захлопал он ресницами, - у нас, у интеллектуалов, куча свободного времени.
Имэйл от 17 октября 2010 года: "Мы продадим вас на аукционе, сволочи. Вы обязаны понять, что это уже по-настоящему последнее предупреждение. И не игнорируйте его. Самое большее, можете на нас насрать. Я не государственный судебный исполнитель, а только лишь частная фирма. Вольный рыночник. Мы вам попросту распидорасим вашу мастерскую. Сорняки необходимо вырывать. От всего сердца приветствую и предлагаю установить контакт через наш интернет-портал. В. Фабровский, коллектор (ООО EDPOL WINDYKACJA)".
Имэйл от 14 ноября 2010 года: "От тебя пахло духами Им Сен-Лоран, правда? Обожаю запах женской парфюмерии; обожаю нюхать ее на теле такой как Ты женщины. Мне хотелось бывылизывать Твои ладони и посасывать Твои пальцы, целовать Твою шею, пить с нее Твой запах; блуждать языком по твоим щекам и ушам, шептать Тебе, выслушивать Твой ответный шепот. Ты самая красивая из всех видимых мною, и я жалею, что мы встретились в таких обстоятельствах: Ты как должница, а я – как коллектор. Но тебе, однако следует понять, что я могу Тебе помочь: банк, который меня нанял, требует только лишь выплаты очередного платежа по Твоему кредиту: и я сделаю так, что даст нам святое спокойствие, когда Ты заплатишь те две тысячи. Моя красивейшая, высвободи меня, помоги мне: заплати, ну а я до самого конца буду пить с Твоего тела Твой божественный запах. Твой навечно, В. Фабровский".
Помимо женщины-адресата, заметила Вероника, ознакомиться с содержанием имэйла могла еще одна особа: Виктор решил отослать тайную копию по адресу dzik@edpol.pl, снабдив ее соответствующим комментарием. "Уважаемый Пан Председатель, как ы и говорили, я выслал имэйл должнице, у которой был неделю назад. Как Вы и говорили, на сей раз я применил инновационную стратегию. С наилучшими поздравлениями и выражениями уважения, Виктор Фабровский".
Поскольку, как информировал Outlook Express, письмо с комментарием осталось без ответа, через несколько дней Виктор отослал следующее: "Пан Председатель, довольны ли Вы моими действиями? Очень прошу Вас проинформировать меня!!!! С выражениями уважения, Виктор Фабровский. Через неделю он снова выслал секретную копию по следующему сообщению, снабжая его таким вот комментарием: "Пан Председатель, докладываю о выполнении задания. Банк сообщил мне, что должница выплатила очередной взнос. Мы победили! Я позволил себе еще немного ее попугать. С выражениями уважения, Виктор Фабровский", и само сообщение: "Красивейшая, что, ты и вправду посчитала, будто бы от тебя хорошо пахнет? ГЫГЫГЫ. И, по-моему, у тебя имеется большая проблема. Если в следующем месяце не выплатишь очередной взнос, я приду и продам твоего малого короеда с аукциона. Конечно, ты можешь соскочить с крыши, это много чего облегчит, тогда наш клиент заберет себе твою обросшую долгами халупу. ГЫГЫГЫ. Приветствуем тебя в реальном мире, ТВОЙ НАВСЕГДА ВИКТОР". Постскриптум: "В следующий раз, когда я приду, надень бюстгальтер. ЭТО НЕЭСТЕТИЧНО".
Имэйл был переправлен еще одному человеку: Вероника глянула на раздвинутые двери спальни. "Погляди, Дорогуша, как у меня заебательски вышло. Погляди, как она попалась в паутину!".
"Маленький мой паучок", - ответила на это Беатка. "Сижу на этой ебаной работе, но ужасно по тебе скучаю!!!!!". Нифига себе. "А с той цыпой ты неплохо устроил, серьезно. Вот же позволила себя наколоть! Говоря по чести, я ей не удивляюсь, на такого красавчика… Мечтаю о твоем перце во мне. Приготовься к вечеру. Беата Бзыбзыбзы".
- У нас, интеллектуалов, много свободного времени, - продолжал Юлиан. – Иногда мне кажется, что все те гранты и награды дают тому, кто лучше растрачивает жизнь; кто позже встает, кто больше торчит на Фейсе, кто регулярно смотрит "Как я встретил твою маму"… ну, вы же понимаете, - искривился он. – Только ведь надо как-то все это переждать. Нужно хорошенько приготовиться!
- К чему? – спросил Виктор, которого эти признания совершенно застали врасплох.
- Как это к чему? – удивился Юлиан. – К вступлению в какую-нибудь должность, к началу какой-то работы, на государственном посту, ясен перец! Когда уже стану большим, когда стану взрослым!
- И, - усталым голосом заметил Виктор, возвращаясь к теме встречи, - ты встретился с Вероникой…
- Сразу же после рождественских праздников, в "Аркадии", - сообщил Юлиан. – Она предложила перед тем пойти на кофе. Должен вам признаться, что вот так сразу, с начала, я ее не узнал, правда, мы пару лет не виделись, но… она изменилась. На ней была одежда. – И перечислил все от "а" до "я". – Не то, чтобы особенно модная, но: удобная, качественная, как если бы ей это купили родители. Но, явно не от собственной матери, - осклабился он. - Кстати говоря, а вы не знаете, как там у ее мамы?
Виктор отрицательно покачал головой.
- Жаль, скривился Юлиан. – Было бы для бестселлера. А встреча… Ну что же, поначалу беседа не клеилась. Но если так, честно: а о чем нам было разговаривать? Когда я у нее спросил, как прошли праздники, она была страшно удивлена. Она и не заметила, что были праздники, исключая, понятное дело, распродажи. "Знаешь, Юлек, - сказала она, - лично я считаю, что все это ужасно слабо, ведь есть же сэйлы". Я удивился: что касается меня, - он облизал губы, - я энтузиаст распродаж, мне они кажутся актом милосердия. "Ну что ты, - объясняла мне Вероника, - ведь каждый может поднакопить на шмотки, которые он не может себе сразу позволить". Тогда я спросил, что плохого в распродажах. "Как это что?", - запищала она. Это ведь обман! Ведь если бы они не попали на какую-нибудь акцию, люди не могли бы притворяться, что у них есть бабки и вкус!".
Юлиан перестал рассказывать и задумался.
- А потом было еще боле странно, - продолжил он скептичным тоном. – Мы пошли в Peeka&Cloppenburg. Мне казалось, что Веронике захочется, чтобы я помог ей делать покупки; ну, вы понимаете, чтобы выбрал чего-нибудь для нее; взамен - он потер ручки – за небольшую благодарность. И что? А все даже совершенно наоборот. Когда мы туда пришли, она тут же направилась к стойке Ральфа Лорена. Мне шепнула на ухо, чтобы я взял какое-нибудь коричневое поло размера L, после чего повернулась и начала перебирать темно-серые гольфы. И внезапно: "Дорогой!" - воскликнула она. Прошло несколько секунд, пока до меня не дошло, что это она меня. "Дорогой, - атаковала она, - ну снова какие-то скучные поло? Попробуй чего-нибудь более шикарное!". Только это не конец – прибавил он с весельем. – Вероника спросила у продавщицы по помощи клиенту: "А вот как вы считаете, будет ли мой жених выглядеть в этом гольфике сексуально? А то он желает взять это вот скучное поло!". "Ну конечно, - согласилась та. "Но… но… - промямлил я, глянув на цену. Гольф за семь сотен это, конечно, хорошая цена, как для гольфа за семь сотен. "Дорогой, - Вероника наступала словно грозовой фронт, - ну перестань же стыдиться, что ты можешь позволить себе подобную одежду! Пойди, примерь!", и еще топнула ножкой.
Он внимательно осмотрелся по веранде кафе.
- Ну а что она устроила возле кассы? – бросил он. – "У вас имеется карточка постоянного клиента?" – спросила кассирша. "Ты бумажник взял?" – тут же вошла ей в тон Вероника. "Что, снова забыл?", - не дала она мне ответить. "Джизас, я даже не знаю, как тебя сделали партнером в канцелярии! Да, пожалуйста, - сообщила она, вытаскивая портмоне, извлекая оттуда банковскую карточку и приличную стопку банкнот. – И чтобы это в последний раз!", топнула она. А когда мы вышли из магазина, она поцеловала меня в щеку и убежала. А я и не пытался ее догонять.
Какое-то время Виктор ложечкой разводил пенку по поверхности кофе.
- И она не желала никакой… компенсации? – спросил Виктор.
- Желала, - кисло ответил Юлиан. – Уже на следующий раз.
Он откашлялся.
- То было в пятницу, в средине января; в университете как раз закончилась сессия, в лицеях начались зимние каникулы… и те, которые имеют право пользоваться собственной молодостью; те, для которых важно счастье, отправились забавляться. В клубы. Сам я в клубах чувствую себя дурак-дураком, - сообщил он ни с того, ни с сего. – Только мне кажется, что сегодня интеллектуал просто обязан ходить в клубы… Заниматься, - облизал он губы, - случайным сексом с молоденькими девушками…
- Но ты же ведь гей… - усталым голосом напомнил ему Виктор.
- Может, и гей! – загадочно ответил на это Юлиан. – И что? Мне этого нельзя? Мне это не положено? Когда чего-нибудь попадется под руку? Вы крайне не толерантны! – начал он перечислять. – Вы фашист! И ходите на марши независимости!
При звуке последних слов в их сторону повернулось несколько прохожих.
- И что это был за клуб? – спросил Виктор.
- COCOFLI на Мазовецкой, - осклабился Юлиан. – На сей раз Вероника поставила условия. Прежде всего, мы должны были прибыть туда по отдельности. Делать вид, будто бы мы не знакомы. Перед тем она перевела мне три сотни на дринки; короче, я должен был ее снять на глазах у всяких незнакомцев. "Возможно, - бросила она по телефону, - тебе это и окупится"…
Он ненадолго замолк.
- Честно говоря, - продолжил Юлиан, - то было полное поражение. Вы же знаете тот клуб, правда? Я пришел где-то в начале двенадцатого. Музыка была и вправду слишком громкой… И освещение. Фонари ежесекундно менялись, карусель для глаз: красное, зеленое, желтое; потом снова красные пятна. Слишком много взрослых, сильных людей; кто-то меня толкнул. Я упал на лестнице, уронил дринк, стакан с мохито разбился (сам я предпочитал дринки в "Дивном новом мире", ну, вы знаете: "Последняя шутка Лакана[50]", названия для тех, кто в теме). "Ты что творишь, педик!" – крикнул охранник. Пятый этаж: большую часть зала занимал громадный, залитый серебром и темно-синим светом dancefloor; но еще там была длинная, мраморная барная стойка. Чтобы найти Веронику, сного времени не понадобилось; на ней было светлое платье с блестками, открытые плечи, и знаете - признал Юлек удивленно, - выглядела она очень здорово; выглядело весьма вероятно, что кто-нибудь ее этим же вечером трахнет. Тем более, - прибавил он, - что она была не сама.
- Она была не сама? – удивился Виктор.
- Нет, - признал Юлек. – Только это не был кто-то из тех, кого она знала; я даже проверил на ее Фейсбуке. Пожилой тип в костюме… Вы понимаете: взрослый, - скривился он, а Виктор кивнул. – Там было ужасно громко! Вероника опиралась локтем о стойку из зеленоватого мрамора и пила мартини из уродливого выпуклого стакана. Мужик ее обнимал, что-то нашептывал на ушко. "Вероника, да в чем дело!" – заорал я. Она глянула на меня с превосходством. "Котик",- капризно обратилась она к тому типу, - "этот парень пристает ко мне. "Пиздуй отсюда", - бросил мне мужчина. "Вероника", - пытался я перекричать шум. "Ты чего, не понял, пиздуй отсюда!... Охрана!", - рявкнул мужик. Когда меня выводили, Вероника прошипела: "Вали отсюда, пацан". Она глядела мне в глаза; и, знаете, - задумчиво констатировал Юлиан, - по-моему, никогда раньше я не видел, чтобы она была такой счастливой.
Сегодня, в эпоху Фабулы, нам несложно понять тех жалких лузеров конца ХХ и начала XXI века, которые не умели танцевать, которые под громкую пульсацию музыки подпирали стенки элегантных заведений, в которые сейчас, в эпоху Фабулы, никто уже и не заглядывает. В первые годы работы сервиса народ неоднократно подглядывал за их унижениями: как они всматриваются в женщин, которых у них кто-то сегодня заберет; как собирают грошик к грошику, чтобы купит себе очередной дринк. Их конкуренты: сильные, взрослые мужчины, к которым приятели и любовники обращались per "dude", "чувак". В первые годы деятельности Фабулы подглядывающим они казались кем-то вроде полубогов: они были такими свободными, ни о чем не задумывались, они брали то, что им следовало. Сегодня, благодаря камерам, установленным в туалетах и темных закоулках клубов, мы знаем, сколь дорого такая позиция была окуплена: мы видели многочисленные моменты робости и страха таких "чуваков", как они готовятся к тому, чтобы выйти на танцплощадку, как тренируют жесты, которые им придется исполнить, притворяясь другими. В первые годы деятельности Фабулы, это правда, многие из подглядывающих не могло удержаться, чтобы громко не указать на них, сделать тех смешными; впоследствии клубы были закрыты. Граждане нового мира быстро поняли, что их давние полубоги вовсе не родились для счастья; лишь немногие, у которых имелись деньги. Сегодня мы знаем, что только жизнь богатых является настоящей жизнью, жизнью, которая им надлежит.
- После COCOFLI… - сообщил Юлек, - я и на самом деле опасался, что она уже никогда не стане общаться со мной. Но она позвонила, да. Через пару недель после того события; это уже где-то в средине февраля. "Мне бы хотелось тебя кое-куда забрать", - предложила она. – "Я подъеду на такси; только оденься поприличнее, потому что у нас договоренная встреча"… Сэрпрайз, ведь правда? – буркнул он, видя изумленное выражение на лице Виктора. – Вот я тоже был изумлен. А тут, встреча!... В такси Вероника дала мне последние инструкции. "Поправь этот свой галстук", - приказала она. "И помни, сейчас ты, прежде всего, работаешь в газете, так? Ты уже взрослый! – крикнула она; удивленный таксист оглянулся. "Ты познакомишься с кучей влиятельных людей!" – продолжала инструктаж Вероника. "Много знаменитостей! Выбери кого-нибудь, кого они не будут знать…".
- Они? – заинтересовался Виктор.
- Наталья, - тихо произнес Юлиан. – Наталья, вы ее помните? Та самая, из лицея. Вероника уже длительное время пыталась установить контакты с людьми, с которыми стоит быть знакомыми. Да, да, та самая Наталья; с мужем. Вероника решила пригласить их на ужин.
- А ты? – спросил Виктор.
- Я, - пояснил Юлиан, - должен был работать в качестве ее… ну, которого-то не такого, кем я являюсь, - рассмеялся он. – Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, - тут же предупредил он, - но я рассчитывал на дорогую жратву. Так или иначе, Вероника зарезервировала столик в ресторане на Мокотове, в заведении Магды Гесслер, - причмокнул он. – На четырех человек!
Он вдохнул побольше воздуха.
- Там уже ожидали!... На закуску, - сообщил он, - Вероника заказала ризотто с трюфелями, я – почки в оливковом масле. А Наталья? "Мы не хотим тебя излишне обременять, дорогая. Возьмем одну порцию на двоих. Вареники, дорогой?", обратилась она к мужу. Но лопали так, что у обоих за ушами трещало "Юлиан, я всегда знала, что ты сделаешь серьезную карьеру!" (Странно, потому что лично я всегда в этом сомневался), - громко сказала Наталья, когда мы перешли к главным блюдам. Что касается меня: кролик в соусе с foie gras и травой зубровкой; Вероника выбрала запеченную дораду. А Наталья… Наталья довольно долго раздумывала, в конце концов, стыдливо показала на свиную котлету. Представляешь, котлету! Ее муж с неохотой покачал головой: "Благодарю, я не голоден. "И кто бы подумал, - неожиданно произнесла Наталья, - что вы будете вместе! Это что-то большое в лесу сдохло!". Вероника улыбнулась, словно извинялась. "О ребенке еще не думали?" – так же неожиданно спросила Наталья. – Это же сколько мы не виделись, глядишь, еще одна неожиданность!". Тут официант принес заказанные блюда: колик был просто замечательный, мягенький, жирненький, ну а вкус печеночки… Пальчики оближешь, - облизался Юлек. – Ну а вы, вы, вы! – повторяла Наталья. "Вы уже такие взрослы!". Вероника ела молча. "Нати! – бросила она, в конце концов, - скажи Юлеку… где ты сейчас работаешь". Наталья осторожно вытерла губы толстой белой салфеткой. "В последнее время, уже какой-то период… В PwC[51] была реструктуризация, - признала она. – И меня выгнали". Вероника упустила вилку на тарелку: похоже, она и вправду была потрясена. "Выгнали?", - спросила она. "Эй, - задорно заметила Наталья. – Мир ведь на это еще не кончается! У нас есть мы вместе, - стукнула она мужа под бок локтем. – А ты, Юлиан… все так же пишешь?" – спросила она. Кусок кролика застрял у меня в горле; я подавился, выплюнул. "В "Выборчей[52]", - пробормотал я; по моему мнению, это газета для элит. "Да ну?" – удивилась та. Ее муж фыркнул. "А ты не знаком с Юлианом, Патрик? – спросила Наталья. – То есть как, ведь… в одной и той же газете! Вы же журналисты! Взрослые журналисты!". Вероника краснела все сильнее и сильнее. "Я…" – промямлил я. "Ну зачем ты врешь? – перебила она меня. – Вы бездельники! – глянула она на Наталью и этого, как его там, Патрика. – Вы бездельники! Я вас всех содержу!" – и она случайно сбила бокал с вином; оно разлилось по столу. "Нужно быстренько посыпать солью!" – воскликнула Наталья. "Вы… вы бездельники!" – взвизгнула Вероника под занавес и выбежала из ресторана.
- И? – подхватил Виктор.
- Понятное дело, что ее дораду доел я! – Рекомендую, - он поднял большой палец вверх.
- Нет, нет, - махнул рукой Виктор. – Она же не заплатила…
- Нет, не заплатила, - сразу же подтвердил Юлек. – Вместе с Натальей и ее мужем мы убрали ресторан тем вечером, и это покрыло стоимость ужина.
Долгое время он всматривался в отражения пополуденного солнца на окружавших площадь Спасителя домах. В одном из них кто-то открыл окно и раздалось громкоголосное предложение: "Идите к нам! Праздник вскладчину! До самого конца!. Со стороны Нововейской улицы подъехал полицейский патруль. Окно тут же захлопнулось.
Подошла сухопарая официантка со счетом. Виктор был удивлен, он хотел попросить счет-фактуру для оплаты фирмой по безналу. "Тут мы решаем, кто может у нас сидеть!" – отметила официантка. – И прошу немедленно идти отсюда!".
- И больше ты ее уже не видел? – спросил Виктор, с трудом поднимаясь со стула.
- Нет. Но я ей писал, - заверил Юлек. – Только она уже не отвечала.
Виктор фыркнул. Было похоже, что Юлиан над чем-то раздумывает.
- В "Золотых Террасах", - неожиданно сообщил он, - сейчас распродажи, сам видел. Может вы бы купили мне чего? Если хотите, могу для вас кого-нибудь поизображать. Похоже, - заметил он с хитрой усмешкой, - будто бы вам это было крайне необходимо.
.
18
Деньги у Вероники начали заканчиваться как-то утром в начале марта. "Сдачи не надо", - бросила она, вручая полсотни таксисту. "Это слишком много", - крикнул тот ей вслед; Вероника не услышала. Перед "Золотыми Террасами" несколько прогульщиков курило сигареты, запивая кофе из стаканчиков из Wayn и Starbuks; робкое, бледное солнце преломлялось в пузырях куполов.
Возле банкомата на уровне минус один очереди не было. Когда устройство заглотало карточку с эмблемой кредитной кассы, пара полноватых охранников просканировали Веронику взглядами. "Выбери сумму". 500? Хочу почувствовать себя счастливой, подумала девушка: я могу себе это позволить. "Слишком долгое время ожидания", - сообщил банкомат. "Отказ"/"Мне нужно больше времени": пинг. 1000? Разве это сумма, с которой можно почувствовать себя счастливой?? Может, 5000? Она услышала шаги проходящего охранника. 6000? "Отказ"/"Мне нужно больше времени". 7000? Разве это та сумма, за которую можно купить мир? Охранник заглянул ей через плечо. "Отказ"/"Мне нужно больше времени". Мне явно нужно больше времени, неожиданно подумала Вероника. "Отказ"? "Введите другую сумму": 10000.
Пик-пик-пик.
"На счету недостаточно средств", - сообщил автомат. Не поняла? – удивилась Вероника. Охранник поплелся куда-то дальше. "Попробуй еще раз". 10 000? Вот это хорошая сумма, убедила саму себя Вероника, я могу это сделать, могу себе позволить. "На счету недостаточно средств: не желаете совершить другую операцию?". 10 000, 10 000, 10 000. На счету все время не было средств; Вероника почувствовала, что у нее подгибаются ноги. И как мать могла мне сделать нечто подобное, подумала она. Румяный охранник вновь начал кружить вокруг банкомата – словно откормленный голубь, рассчитывающий на хлебную краюху. "Не желаете ли выполнить другую операцию?". Нет, не желаю, подумала Вероника. Ну почему я не могу получить свои деньги? Рубрика "Баланс" светилась желто-голубым светом; да не хочу я этого видеть, подумала девушка. "Баланс: текущий счет". "Да/Нет". Охранник прочистил горло. "Да/Нет". "Да/Нет". "Баланс по текущему счету: 4235,89 польских злотых".
- Похоже, - с явным удовлетворением заметил охранник, - сегодня закупок не будет.
- Думая, что вам следует встретиться с Натальей, - посоветовал, уходя, Юлиан Рашчиняк. – Если вы желаете помочь Веронике, вам следует встретиться с Натальей.
- Помочь? – удивился Виктор. Жаркое утро расползлось в сонный полдень; бледно-оранжевое солнце длинными полосами вливалось в прохладный спуск на станцию метро "Политехника". Улица Варыньского была полностью изъята из уличного движения, на ее асфальте расцвели ямы дорожных работ. "Обновление дорожного покрытия", - сообщал плакат, заслоненный заржавевшим экскаватором. Обновление, одарение новой жизнью.
- Да, помочь, - охотно подтвердил Юлиан. – Ведь вы же и так это делаете, правда? Вы ее советник, юрисконсульт. Вы советуете ей, как перемещаться в выдуманном мире.
- А-а, - вспомнил Виктор. – Ну да… - начал было он, но Рашчиняк уже сбежал в метро.
Когда Виктор добрался к себе, в закрытый жилой комплекс, на улицы опускались сумерки. Он тихонько открыл дверь и на цыпочках подошел к раздвинутым дверям спальни. Гротескно выпятив зад, Вероника стояла на коленях возле кровати, поднимала и опускала обнаженную ногу Беаты, сгибая ее в колене. Виктор затаил дыхание. Беата "крутила педали" ногами в воздухе.. Вероника присела на кровати, расстегнула спящей пропотевшую ночнушку, после чего кулачками стала массировать пухлые бедра. Виктор глянул на массивные инсталляции, на трубки, подающие эквивалент еды в ходе комы; да это всего лишь какая-то забава. Вероника рассмеялась, затем взяла со столика у кровати мазь и тщательно втерла ее в тело спящей.
В эпоху портала Фабула подобные сценки можно видеть редко: тем более, в разрезе работы. Сегодня мы понимаем, что они были всего лишь странной игрой жестов, чем-то вроде пантомимы, с помощью которой подглядываемые желали показать себя перед своим начальством. Сейчас, в эпохе портала Фабула, мы прекрасно знаем, что все эти жесты были исключительно игрой; но когда обманываемому переставало хотеть играть в эту игру?...
Виктор откашлялся.
- Ой, это вы!
Вероника резко повернулась к нему. Виктор не отвечал, вглядываясь в кровать.
- Я видел, что вы делали, - произнес он наконец.
- Так это необходимо делать! – спокойным тоном информировала его девушка. – Это нужно, чтобы…
- Да, необходимо, - продолжил Виктор, подражая ее тону. – Естественно. И, - спросил он, вы занимались этим целый день?
- Почти, - улыбнулась та, извиняясь. – Нужно было наверстывать. Я решила быть хорошей, - ни с того, ни с сего сообщила Вероника. А у вас… - прибавила она, видя удивленную мину работодателя, - у вас все… в порядке? Как-то?
- У меня, - усмехнулся под носом Виктор. У него как-то… - Как-то все идет, - сообщил н. – Дела как-то идут, просыпаются сквозь пальцы.
В эпоху портала Фабула работа уже не рассматривается столь серьезно. Являясь привилегией, она является той формой не-игры, в которую следует быть приглашенным. Говоря откровенно, это многое облегчает. Уже не существуют такие профессии, как художник или журналист: мало кому хочется читать, какие кошки скребутся в чужой душе, тем более, еще и платить за это.. Уже не существует такой профессии, как научный работник, если, понятное дело, его исследования не служат бизнесу. Мало кому хочется выяснять, а что еще скрывает в себе мир; если скрывает – пускай и продолжает скрывать. В эпоху портала Фабула работник является работником. Если он так сильно желает трудиться а таких, вроде как, хватает – он должен сдать свою жизнь в камеру хранения; в противном случае, она бы ему только мешала.
- Ну ладно… до свидания, - Вероника схватилась с места. – То есть… - бросила она, когда Виктор глянул на нее отсутствующим взглядом. Раз уж вы вернулись, значит, можете… ухаживать. А я пойду, правда?
И ее уже не было. Закрыв за ней двери, Виктор с неохотой глянул на наполовину раздвинутую дверь спальни; нужно ли идти туда, продолжать то, что было прервано? Зачем? Это ведь всего лишь игра, раз в ближайшее время Беата должна будет прснуться. Плюнув на все, он включил компьютер.
"Вам следует встретиться с Натальей", - посоветовал Юлиан Рашчиняк. Пускай и так: тем более, что если речь идет о жизни Натальи Добровольской, то она явно шла как-то не так. Похоже было на то, заметил Виктор, просматривая ее профиль в Фейсбуке, что в ней полно неожиданных всплесков, материалов для анекдотов. "Новое предложение работы!", - писала, например, Наталья, вставляя линк на предложение на должность менеджера по работе с клиентами в "Сити Банк". "Это хороший шанс! Я подала заявку!". Когда Виктор просмотрел ее фотографии, женщина показалась ему откуда-то знакомой. Статус в союзе: супружество. А что Наталья написала о себе во вкладке "Информация"? В соответствии с тем, что говорил ему Юлек, это были уже не актуальные сведения. "Наталья Добровольская – всегда улыбающийся консультант клиентов в PwC!". "Когда мне было 12 лет, я решила, что когда уже стану взрослой, сделаюсь менеджером по работе с клиентами. И собственную мечту я реализую, благодаря милости фирмы PwC, где я имею честь занимать ответственный пост. Меня интересуют бизнес, экономика, хозяйство и хобби. В свое свободное время я люблю готовить и знакомиться с новыми людьми. Моей сильной стороной явлется спокойствие духа, внесение положительной энергии туда, куда я появляюсь, и вера в то, что на первый взгляд нереальные решения можно воплотить в жизнь".
Из спальни донесся странный звук. Виктор резко обернулся. Беата? Беата? Нет, вего лишь не закрытое окно хлопнуло от сквозняка. Виктор робко усмехнулся. Действительно ли он считал, будто бы что-то случится?
До полудня высшие этажи клуба в доме на улице Мазовецкой были закрыты; лишь внизу функционировала небольшая кафешка под высоким, мраморно-стеклянным сводом. Проходя через центральный вход, Виктор заметил странную надпись из розовых неоновых трубок. Надпись гласила: COCOFLI. Coexistence – coOperation – Frendship – Love – Identity.
Поцарапанные желтые стены внутри кафе были покрыты громадными фотоснимками, представляющими Моргана Фримена в "Брюсе Всемогущем"; над входом в туалет, в свою очередь, висела фотография Аль Пачино в фильме "Адвокат дьявола". Бармен, бородатый мужик лет тридцати носил футболку "Гринпис" и бейсболку с логотипом Amnesty International. Названия представленных в меню напитков, в свою очередь, звучали как разновидности семи смертных грехов. Виктор выбрал себе безалкогольный: "Злословие".
Наталья Добровольская появилась незаметно, когда Виктор рассматривал небольшую стойку с газетами: здесь можно было даром – а как же, заслужили – почитать "Газэту Выборчу", "Не" и "Пшекруй".
Женщина уселась напротив, грохоча стулом.
- Ну? – воинственным тоном спросила она. – Вы хотели извиниться?
Виктор поднял голову. Высокая блондинка в развевающейся тунике; все так же она казалась откуда-то знакомой.
- Пани Наталья? – удивленно спросил он. – Наталья Добровольская?
- Да! – рявкнула та. – Так вы желаете извиниться? Ради этого написали?
Ничего не понимая, Виктор высоко поднял брови.
- Извиниться? – удивился он. – З-за… за что? – промямлил. – Нет, я просто хотел встретиться, - всматривался он в лицо блондинки, - по делу одной вашей знакомой.
Женщина скривилась.
- Моей знакомой? – кислым тоном повторила она.
- Вероники Кульпы, - уточнил Виктор.
Наталья закашлялась. Она явно были в шоке.
- Вероники? – переспросила она.
- Ну да, - улыбнулся Виктор. – А я… - задумался он, - я – судья.
- Судья? – повторила блондинка, и Виктор кивнул. – Судья? – прошипела Наталья. - Вы?...
Неужели ей совершенно неуместным казалось, будто бы кто-то мог поручить ему должность судьи?
- Так ведь вы же коллектор! – воскликнула Наталья- - Вы отбираете за долги! И вы даже не судебный исполнитель, а всего лишь коллектор! – Она громко дышала. – Так что, не помните? – бешенным тоном бросила она. – Это ведь вы выбросили меня из квартиры!
Тут до Виктора дошло, что, и вправду, где-то он ее видел; неужели это была та самая блондинка, которая предложила ему стакан воды?
- Я слышала, - на выдохе заявила женщина, - что вы там живете. Это правда?
Виктор злорадно осклабился.
- Ну да, - признал он. – Да, живу.
- А Вероника? – рявкнула та. – Что? К ней вы тоже пришли как коллектор?
- Ну да, - подтвердил Виктор. Глаза Натальи загорелись.
- А вот это просто замечательно, - медленно произнесла она. – Что ей, в конце концов, тоже досталось!... – прошипела Наталья. – Думаю, мне будет много чего вам рассказать.
Вопреки утверждению охранника на уровне минус один, закупки все же состоялись. Гордо выйдя из "Золотых Террас", Вероника осмотрела ряд таксомоторов; бледное весеннее солнце уже закатилось, начинало делаться холоднее. Кто сегодня будет моим шофером? – подумала девушка. Похоже, никто, похоже, сегодня я поеду на автобусе. А на каком? "А вон там висит расписание", - сообщил водитель, смоливший цигарку на остановке возле Центрального Вокзала. "Сам я уже уезжаю, а вы – куда хотите". Вероника уставилась в землю, за собой услышала клаксоны машин. "На Таргувек?" – спросила низкая, закутанная в теплое пальто старушка. Вероника резко обернулась. "А тебе какое дело", - прошипела она. "Если пани нужно на Таргувек, тогда пани нужно пройти через торговый центр. Там с другой стороны есть остановка!".
"Золотые Террасы" заполнялись клиентами. "Простите… Простите. Простите…" протискивалась сквозь толпу Вероника. "Смотри, как идешь, пизда!". Толпа напирала, делаясь все более плотной; выливаясь из салонов Ван Граффа и Беннетона, густела. В поисках убежища Вероника как-то проникла в Zara Home, тут овеял ее запах ароматизированных палочек.
- Я могу вам в чем-то помочь, - спросил продавщица в черной блузочке.
- Н-нет… - промямлила Вероника. – Нет, нет, спасибо…
- А вы вообще собирались хоть что-то купить? – бесцеремонно спросила девушка, а Вероника покраснела. Ясен перец, что она хотела и собиралась. И она это сделает, потому что имеет право.
- Фоторамки, - ляпнула она первое, что пришло ей в голову. – И… эти вот ароматизированные палочки! – показала она на элегантную упаковку.
- Ванильные, жасминовые, - подсказывала ободряющим тоном продавщица.
- И те, и другие, - решила Вероника. И еще вот эти.
Она расплатилась картой. Вышло четыреста восемь злотых, зато кассирша пожелала ей приятного дня.
Хотя, в соответствии с расписанием, автобус на Таргувек должен был появиться в течение десяти минут, он не приехал и через полчаса. Вероника тряслась на весеннем ветру. Она была единственной ожидающей. Один из пакетов от Zara Home упал на асфальт; какая-то рамка наверняка поломалась. Плюнув на все, Вероника махнула такси, но тут же замялась. Водитель приоткрыл окно: "Так пани садится или как?". Начинало уже темнеть. "Ну, чего пани размышляет!...", - рассмеялся водитель, когда Вероника уже загрузила пакеты в машину". "Пани может себе позволить, пани ездит, когда на дворе пизда мерзнет!...". Вероника, извиняясь, усмехнулась и сообщила адрес на Таргувке.
Когда она доехала, Вараву уже окутала темнота. Она почувствовала себя не в своей тарелке, ожидая сдачи. "И чек, пожалуйста! – напомнил водитель. – Сдача до грошика, тютелька в тютельку!".
В квартире было душно и грязно; с тех пор, как она здесь поселилась, ни разу не убирала. Пакеты оставила в прихожей. Холодильник пустой; в позеленевшей воде раковины на кухне кисла заплесневевшая посуда. На кухонном столе все так же торчала открытая несколько дней назад бутылка молока. Вероника сделала глоток. Содержимое прогоркло и было отвратительным на вкус; когда она склонилась над мойкой, чтобы промыть рот, волосы коснулись немытой сковороды; к кончикам пристали мокрые ошметки яичницы.
Да, действительно, одна фоторамка сломалась, но, так или иначе, выглядела даже лучше, чем Вероника помнила по магазину. И какой снимок в нее вставить? Немного подумав, Вероника решила оставить ту фотографию, которую поместил в объятиях рамки производитель: черно-белый снимок с чьей-то свадьбы. И куда ее поставить? Вероника понятия не имела; разбитая рамка никак не соответствовала мебельной стенке с наклеенным шпоном, вытертому ковру, старой лежанке, спящему за окном жилому комплексу. Впрочем, впрочем – это несущественно, сказала она сама себе и забросила рамку в самую глубину сумки. Улегшись на топчанчике, он зажгла одну из ароматизированных палочек; ванильную. Запах был несильный, но выразительный, по-настоящему приятный.
- Так Вероника безработная? – спросила успокоившаяся Наталья, изучая меню COCOFLI.
- Да, - быстро ответил Виктор. – То есть… - поправился он, думая о квартире в закрытом жилом комплексе. – Это означает, в принципе, да… для меня она безработная.
- Ну и замечательно, - мстительно бросила Наталья, после чего заказала у бармена безалкогольный дринк "Фаустус". – Что, доигралась? За все свои враки?...
- Но вы, - ввернулся в тему Виктор, - вы ведь тоже без работы.
- Наталья широко раскрыла глаза.
- Я? – изумилась она. – Так ведь это нечто совершенно другое! Да вы знаете, кто перед вами?! – совершенно бессмысленно взвилась она. – Да, без работы, уже год, - успокоившись, призналась она, громко сглотнув слюну. – Но… я хожу на различные тренинги, я развиваюсь. Именно потому меня и уволили! Моя жизнь, - сообщила женщина, - не была достаточно красивой, чтобы я могла работать. Короче, плохо продалась. Но ведь вы могли дать мне время! – рявкнула она. – А не вот так, сразу забирать квартиру. Нет, нет… я хожу на различные тренинги, кстати, ужасно нудные…
- Вас не интересует то, что вы делаете? – спросил заинтересовавшийся Виктор.
- А вас интересует то, что вы делаете? Понятное дело, что не интересует. Это же обмен, - признала она. – Продажа. Только мне не удалось хорошенько продаться. А вы смогли?
- Продать себя?
- Свою жизнь, - уточнила Наталья. – Ту жизнь, которая у вас могла быть.
Виктор деликатно усмехнулся.
- А вот Вероника, - заявила Наталья, - продаться не смогла. А знаете, почему? А потому что нечего было продавать. Потому что она была не-тру-до-устра-ива-емая, - по слогам произнесла она.
- И все-таки, - ухмыльнулся Виктор, - вы же с ней встретились.
Наталья сразу же покраснела.
- А что мне было делать, раз вы забрали у меня квартиру? Что мне оставалось делать в свободное время, а? Красиво жить? – рявкнула она. – Это Вероника, - прибавила она, уже более спокойно, - мне написала. Уже через какое-то время после выселения. Вот вы знаете, скаолько было у меня мечтаний, прежде чем вы забрали у меня эту квартиру? Вот вы знаете, что мы хотели повесить новые занавески?
Она прочистила горло.
- Она написала мне в Фейсбуке, - продолжила Наталья через какое-то время. – Я не видела ее уже пару лет… Она предложила встретиться. Ланч, - уточнила. – Это было в начале этого года, в январе. После того, как вы со мной так поступили, - тоном обвинителя прибавила Наталья, - вы знаете, что нам негде было жить? Но, раз вы это делаете Веронике, я вас совершенно не виню, - буркнула женщина. – Да, нам совершенно негде было жить… У меня богатые родители, но они совершенно не желали помочь. Понятное дело, я им не удивляюсь. Ведь родительская забота должна иметь какие-то границы, разве нет? Как мне кажется, до конца института, а там, - взмахнула она рукой, - летите, голуби, летите!... И нужно уже самому бороться за свое! Мой муж даже нашел работу. Вы знаете, что раньше он был журналистом? Он страшно любил писать, и у него имелась такая идея, чтобы провести жизнь так, как нравится; и жить как средний класс. После увольнения он нашел работу… Он рекламировал презервативы, - сообщила Наталья. – Ходил по Новому Швяту[53], переодетый огромным членом в презервативе. А что, разве нельзя? Зато он был трудоустроен, пан понимает? Мы даже снимаем квартиру в Гродзиске-Мазовецком[54], конура конурой, но ничего – начинаем по-новой.
Наталья осторожно сделала глоток безалкогольного дринка.
- Знаете, что написала Вероника? "Наверное, сейчас у тебя мало свободного времени…". Конечно же, у меня его просто нет. Выискиваю в Интернете, где проводят шаровые встречи: их организовывают косметические и строительные фирмы, можно просидеть шесть часов; там кормят; и день из головы. "Наверное, сейчас у тебя мало свободного времени, но, может, нашла бы часок? Мне бы хотелось с тобой встретиться", - вот так она написала. "Можно ли пригласить тебя на ланч? Может, в четверг, в четырнадцать, в "Старбаксе", на кругу ООН? Я понимаю, что от PwC это приличный шмат дороги, но я сейчас работаю в "Эрнсте", так что… может встретимся?". Ну да, от PwC… - буркнула Наталья. – Да, вы правильно думаете, я не удалила с Фейсбука информацию, что работаю там. Может я и лгала, но… она ведь сильнее! Я уже тогда предполагала, что она врем, - спешно прибавила женщина. – Ведь никто бы ее не трудоустроил, правда же? Никто!
0 Тогда зачем вам было это знакомство? Зачем вы с ней встретились? – удивленно спросил Виктор.
Наталья тянула с ответом.
- Ее мать, - сказала она наконец. – На Фейсбуке была отмечена ее мать. Звали ее, - набожно произнесла она, - Виолетта Мордазевич. И вот знаете, меня это несколько удивляло, - прочистила горло Наталья, - весь этот ее профиль был странный, действительно странный… только у начальника отдела по персоналу могут быть свои чудачества? Вы представляете, какие бабки она имеет? – все сильнее возбуждалась она. – Только ведь… я знала мать Вероники!...
- Вы знали ее? – удивился Виктор.
- Естественно! – подтвердила Наталья. – Ее я узнала еще когда ходила с Вероникой в лицей. Так она была уборщицей! - испуганно сообщила она. – Ладно, - громко сглотнула она слюну, – но я решила, что не мне об этом судить. Раз уж E&Y решил, что она годится на начальницу отдела HR, то они же знают лучше, правда?
- Ее мать… - начал Виктор. – Ее мать умерла.
Наталья на секунду перестала мешать соломинкой в своем стакане с напитком.
- Умерла? – недоверчиво переспросила она. Виктор кивнул. – Вот так просто? Божечки, как же хорошо! – охнула женщина, а Виктор разинул от изумления рот. – Нет, не то, тобы я кому-то желала зла, - предупредила блондинка, - но это просто здорово, что мир сделался чище. Вы знаете, пан коллектор, - покраснела она, - лично я считаю, что таких людей просто не должно быть. Бедных. Мир, просто, не предназначен для них. Раз они бедные, он им просто не принадлежит. А когда их будет слишком много, тогда никто не будет счастливым Таким образом: пускай они вымрут. Пускай уже все они поумирают, и вот тогда можно будет пользоваться жизнью… - размечталась она. – Счастливой жизнью: работать. А дети в частных школах. Вы знаете, мы хотели завести ребенка? Даже игрушки купили на счастье, чтобы представлять, как мы с ребенком будем играться! Радоваться! Ездить на разные экскурсии! Это ведь не для бедноты, нет! Бедные люди… - Наталья задумалась. – Мир не предназначен для них.
Ванильная ароматная палочка из Zara Home сгорела в течение ночи; когда на следующее утро Вероника проснулась, на ее месте она обнаружила лишь черные крупинки сажи. Из кузни несло холодом и плесенью. Холодильник все время был пустой; Вероника вернулась в гостиную и легла на диване.
На Таргувек она перебралась в начале января; хотя, собственно, и не знала: ни зачем, ни почему. Может потому, что после пары дней отсутствия матери конура в доме на Бемове тоже начала вонять? В последний день 2010 года Вероника тщательно выискивала в Интернете предложения. Поначалу она рассматривала наем целого дома под Варшавой, домика с камином и бассейном; цены начинались от двенадцати тысяч злотых. В гостиных таких домиков было полно теплых, кожаных диванов, картин, книжек,, сувениров и памяток о далеких путешествиях. Там она могла бы провести всю зиму: и только лишь смотреть сериалы и выдумывать себе жизнь. Двенадцать тысяч злотых? Цены апартаментов в центре и на Мокотове были несколько ниже. Шесть тысяч? Наверняка, было бы приятно поселиться в таком месте; но это же сколько тряпок, сколько косметики могла бы она себе купить, сэкономив еще тысячу или две? Попробуем теперь просто "квартиры", подумала она, стуча по клавишам недавно купленного компьютера. За окном расплескались первые фейерверки. В домах новой постройки? Эти тоже были дорогими: а раз уж придется жить в многоквартирном доме, то может поселиться и в старом, все равно, никто и не увидит. На каком этаже? Лучше всего – на последнем; хотя было одно предложение на первом: конурка за полторы тысячи. В квартире имелся маленький палисадник: "ты почувствуешь себя словно в настоящем дворце с садом!" – манило предложение.
Договор Вероника подписала уже в ходе первого визита. Владелец заявил, что его интересует сдача на длительный срок. "Вот тогда… мы можем поторговаться по поводу цены", - сказал он, глядя, как щеки девушки постепенно розовеют. В сумме, раз уже будет дешевле? Ведь что-нибудь найдется, что-нибудь случится, что-то просто должно будет случиться. "Думаю, - сказала Вероника, - что я… что хотела бы заселиться уже с завтрашнего дня. Я студентка", - сообщила она. Хозяин кивнул.
Туда она вернулась уже на следующий день. Она наняла транспортную фирму; и только отложив телефонную трубку осознала, что в квартире на Бемове нет ни одного предмета, который она пожелала бы забрать; возможно, кроме этой вот старой "Тошибы", подарка от папочки.. "Это чего же… только это?", - спросил амбал в пуховике. "Просто пани желает в фургоне проехаться". Веронике сделалось жарко; на ней была новенькая дубленка, заказанная несколькими днями раньше в интернет-магазине Solara. Она беспомощно осмотрелась по квартире; взгляд ее привлек телевизор: "Возьмите вл вонючий и роскошный от это", - приказала она. "Работает?", - спросил амбал. Вероника не знала.
Она не пробовала включать телевизор с момента своего переезда. Лежа на топчане, ленивым движением взяла пульт дистанционного управления; POWER. Щелк: телевизор засветился, передавая последнюю серию "Скрытой правды": герои сериала размышляли, почему это некоторые люди – почему именно они – должны страдать от бедности; кого-то из этих добрых людей как раз выселяли из квартиры. Ох, Вероника тоже не заплатила за последний месяц найма; когда же в дверь постучится хозяин, который никак не понимает, что оно творится с этой жизнью, с этой оплатой – так это всего лишь такая вот развлекуха, пока не пришла взрослость…
Она сорвалась на ноги, спешно стала натягивать на себя первые попавшиеся вещи. В старые рекламные пакеты из H&M, Zara и Peek&Cloppenburg беспорядочно запихнула разбросанные по всей квартире вещички. И нельзя сказать, чтобы этого было так уж много: возможно ли такое, чтобы на эту скромную коллекцию она потратила столько денег? Нет, нет, этого не может быть; к тому же, большая часть этих тряпок и так ей не нравилась. Нужно ли взять что-нибудь еще. Телевизор внезапно захрипел и погас. На выходящих в небольшой садик окнах Вероника заметила оранжевые отсветы фар такси; водитель совершенно не был удивлен, когда девушка указала адрес квартиры на Бемове.
Конура на восьмом этаже дома выглядела точно так же, как и три месяца назад, когда она ее покинула; разве что немного сильнее воняла. На полу в прихожей Вероника обнаружила адресованное ей письмо, скорее всего, сунутое в щель под дверью. Надпись полужирным шрифтом в заголовке письма гласила: НАПОМИНАНИЕ.
Уважаемая пани,
От имени кредитной кассы BANK напоминаю Вам о сроке выплаты ремонтного кредита в размере 100 000 PLN (прописью: сто тысяч злотых), взятого на основании договоров от 10 декабря 2010 года в Варшаве…
Ну а ланч? – спросил Виктор. – Тот ланч с Вероникой?
Наталья скорчила гримасу.
- Ну да, ланч… - буркнула блондинка. – Вам и вправду хочется это знать? А, ладно, а пускай пан все знает! – усмехнулась она. – Сами увидите, что… что она недостойна!
Наталья тяжело дышала.
- Ага, ланч, - начала она. – Ох, Вероника изменилась… В последний раз я видела ее в третьем классе лицея, а потом… потом
Я выехала из Польши, из этого захолустья. На целых полгода! – с гордостью сообщила она. Пану известно, что я принимала участие в программе ЕС "Эразмус"? Как Сераковский. Иногда, возможно, и заходила на профиль Вероники на Фейсе: так, ради прикола. А в тот день… - Наталья крутила головой, подыскивая подходящее слово. – Она… она… Она была хорошо одета! – сообщила она наконец. – И в кафе, могу вам сказать, чувствовала просто как у себя дома. Меню знала на память: рекомендовала мне салат, а вот бутерброды не советовала. Неужели заинтересовалась кухней? Ужас; я никогда не думала, что она сможет себе позволить подобного рода заинтересованность. "Я ужасно рада, что мы встретились", - сказала Вероника, когда мы уже устроились на бархатных сидениях. "Ты в PwC работаешь?", - завела она разговор. "Да", - ответила я после секундного раздумья. "Ты знаешь, мне ужасно повезло. Я подала заявление на стажировку туда сразу после ВУЗа". Это правда, - сообщила Виктору Наталья. – Я там проходила стажировку, и меня выбрали уже давно. Меня избрали, так как это мне и полагалось. "Супер", - облизала губы Вероника. Какое-то время она лениво ворошила вилкой салат з жареной курятиной. "А…- включилась она в разговор, - а ты много работаешь? – спросила она. – В смысле… в день?". Что за дурацкий вопрос, - оценила Наталья. – Ясно же, что много! По двенадцать, тринадцать часов, но: раз уж продаваться, то на всю катушку, правда? "Знаешь, наверняка, так же, как и у вас…" - предположила я. "А твоя мама?" – спросила я потом. "На Фейсбуке я видела, что она тоже в Эрнсте работает…". "Да, - сообщила Вероника. – Мама, - гордо сказала она, - получила ответственный пост". "Отлично. Сильная женщина. Бизнесвумен, не так ли?" – спросила я, а Вероника подтвердила. "Хотя лично я там вообще не желала бы работать". Представьте себе, вообще не работать? – Наталья не могла отойти от изумления. – Но… как это? Что, в таком случае, можно делать? Она не хотела быть менеджерой?
Блондинка задумалась.
- Нет, понятное дело, что я не сообщила ей, что осталась без работы, если вы хотите спросить об этом? Мне было стыдно. – Наталья громко сглотнула слюну. – А кроме того… мне казалось, раз ее мать сейчас такая крутая, то она может мне помочь. Ведь связи – это такое важное дело! – практически выкрикнула она. – "Слушай, мне уже пора идти", - неожиданно заявила Вероника. "Понятное дело, - ответила я. – Что, ответственный пост? Нужно будет сговориться, чтобы еще посплетничать!". "Clubbing?" - предложила Вероника. Да… Я ведь и вправду считала, что ее мать сможет мне что-нибудь устроить. Впрочем, сразу же после той встречи я ей позвонила…
- У вас был ее номер? – удивился Виктор.
- Ну конечно. Я же говорила вам, что ходила с Вероникой в лицей. После первого собрания ее мать, - Наталья замялась, - предложила родителям учеников нашего класса, что будет убирать даром, а мы за это не будем гнобить Веронику за то, что она бедная.
- Пани Вероника, - практикант Дарек Асман разложил руки в приглашающем жесте. – Как же я рад, что пани пожелала договориться со мной о встрече. Будьте добры, присаживайтесь!
Он указал на обитое бархатом кресло. Вероника присела.
Это кресло уже не было таким удобным, как в прошлый раз; не заметила Вероника и симпатичной брюнетки, которая угостила ее превосходным, сладким кофе. Помещение кассы показалось меньшим, словно для гномиков; сквозь жалюзи выходящего на улицу Швентокшыску окна робко пробивались лучики весеннего солнца.
- Итак, - сказал практикант Дарек. Вероника заметила, что он недобрился; на его мальчишеской мордашке вырастали одинарные, длинные волоски. – О чем мы будем сегодня разговаривать?
Вероника очистила горло, после чего вынула из кожаной сумочки письмо-напоминание.
- Да неужели! – расстроился практикант, просмотрев листок. – Вот это да! Пани еще не заплатила?
Вероника подняла голову.
- Еще? – пискнула она.
- Ну да, - буркнул практикант. – Ведь пани уже закончила ремонт?
- То было не на ремонт… - робко напомнила Вероника.
- Ах, ну да! – воскликнул практикант. – Конечно же, вспоминаю! – Открытой ладонью он хлопнул себя по лбу. – То было для вашей мамы, на операцию, ведь так? Каждого из нас жизнь ставит перед таким вот серьезным выбором, когда следует поступить по-взрослому… - очень серьезным тоном произнес он. – И? Как здоровье вашей мамы? Мама нас тоже посетит?
- Мама… - начало было Вероника.
- Ну, мама. Ваша мама. Так? Ах, нет! – поправился паренек. – Ведь то было же на свадьбу, правда? На вашу свадьбу? И как здоровье молодожена? Праздник удался?
Вероника уставилась в кончики своей обуви.
- Ой, ну совершенно вылетело из головы! – вел свое практикант. – Ведь то был кредит на путешествие вокруг света? Ой, нет, нет, - поправился он. – То был заем на высшее образование? И как там поживает высшее образование? Погодите, погодите! То был заем на рождественский подарок для ребенка, на ноутбук для учебы! И как здоровье ребенка? Как здоровье ноутбука? Как здоровье учебы? Нееет-нееет!!! – чуть ли не кричал он. – Это был кредит для собственного стартапа! Так как там здоровье стартапа? Он развивается? Вы уже боретесь за собственное место на рынке? Вы уже привлекли инвесторов? И как, этот вот заем, - придалбывался практикант, - изменил вашу жизнь?
Совершенно запыхавшись, он упал на кресло.
- Эта вот… выплата, - робко начала Вероника. – Она должна… обязательно уже сейчас?
Днем ранее она выставила на Аллегро несколько блузок по специальной цене.
- Ну что же, - как бы нехотя произнес Дарек. – Было бы желательно.
- Пятьдесят… пятьдесят тысяч? – спросила Вероника.
- Сто, - уточнил практикант. – Разве пани не помнит? – он внимательно следил за ее пораженным лицом. – В этом финансовом инструменте, - пояснил он, - мы предлагаем нашим клиентам начисление процентов в размере ста процентов. Это инновационный продукт! Да, правда, проценты не низкие, - озабоченным тоном признал он, - но ведь инновационность тоже ведь свое стоит. Ну а так, между нами… - наклонился он к девушке. – У вас же не будет проблем с оплатой, ведь правда? То есть, вы же как-то найдете эти деньги, правда? Что-то в вашей жизни произойдет? Что-то ведь должн! Если, конечно же, в этом будет какая-то проблема…
- Нет, - перебила его Вероника. – Нет, проблем не будет.
Практикант улыбнулся на все тридцать два зуба.
- Это замечательно. Проблем не будет? – убедился он еще раз, а Вероника отрицательно покачала головой. – Я понял, - сплел он пальцы. – В таком случае… это все? Можете уже идти?
Вероника залилась румянцем. Ее выгоняют? Просят уйти?
- Мне бы еще хотелось поменять адрес, - сообщила она.
- Адрес? – не понял практикант.
Вероника кивнула.
- Так у пани новая квартира, - обрадовался Дарек. – Домик с садиком! Настоящий дворец! Я же говорил, - торжествующе огласил он, - что этот инструмент изменит вашу жизнь?
- То есть, - с недоверием в голосе произнес Виктор, - мать Вероники даром убирала дом… дом ваших родителей?
- Это очень большой дом, - с гордостью подхватила тему Наталья. – Довоенная квартира. Осталась от моих дедушки с бабушкой. На Жолибоже. Обратно возвращенная нам в девяностые годы. Уборка ее занимает… да почти что несколько часов! А еще погладить одежду… сейчас у родителей экономка с Украины, - сообщила она. – Только мне кажется, гораздо лучше, когда убирают поляки. Я сама патриотка; и даже убирала бы дерьмо собственной собаки, если бы собака у меня была. И платила бы налоги, если бы имела хоть какие-то доходы… ведь это же считается, правда? Что же касается той уборки… Родители наших одноклассников то были великие люди… - очень серьезно произнесла она. – Воспользовалась бы именно этим словом: "великие". То были предприниматели, врачи, юристы, редактора "Газэты Выборчей". А мать Вероники? Вот представьте, во время родительского собрания раздается такое вот: "Уф, уф". Поначалу никто не обращает на это внимания. А потом женщина поднимается с места, встает и говорит: "Прошу прощения, но я тут хочу кое-чего объявить".
Виктор перемешал соломкой остатки безалкогольного напитка.
- Выходит она на средину класса и говорит: "Мне хотелось бы кое-что объявить", - продолжила Наталья. – Все глядят на нее с вежливым удивлением. "Так вот, - продолжает та, - я мать новой соученицы из класса ваших детей. И мне хотелось сказать только то, что Вероника не может ехать на экскурсию в Англию". Все то же вежливое удивление. Ведь и действительно, а что тут такого? "Вероника не может ехать, потому что мы бедные", - говорит она. Тут раздался шорох. "Мы не можем себе этого позволить". "Ну, это же не преступление!" – вырывается у кого-то из собравшихся. Рассерженный гул: ну ладно, бывает, так что? "Мне бы хотелось просить всех вас, - говорит эта вот мать, - чтобы вы, чтобы ваши дети… чтобы не относились к Веронике плохо. Дайте ей шанс, - говорит она. – Она еще дойдет до серьезных высот!". Короче… ясно, - прокомментировала Наталья. – Все уже думают: да а нам какое дело, садись и береги свою задницу, а она пиздит дальше. "Считайте ее равной себе! А взамен, - голос у нее дрожит, - я обещаю, что буду убирать в ваших домах".
- Даром? – удостоверился Виктор.
- Совершенно на шару, - подтвердила Наталья. – Без единой копейки. Ну, и не так, чтобы все сразу и согласились, но многие девчонки из нашего класса, так скажу вам, занимались верховой ездой. Так что мы договорились с родителями, что если эта тетка уберет еще и боксы наших коняшек, то тогда, в общем, этой Веронике… как-то можно будет и помочь. Конюшни – штука дорогая, - осторожно упомянула Наталья, - а лошадям, - тут она фыркнула, - им бы только срать и срать!
Она замолчала, стуча пальцами по столешнице. Привлеченный отзвуками бармен спросил, не пожелала бы дама чего-нибудь заказать; Наталья взяла в руки меню, но тут же резко его отложила. Виктор, хотя его ни о чем не спрашивал, попросил второй раз то же самое, а, подумав, заказал напиток и для Натальи.
- Благодарю. Я понимаю, что с той квартирой вам пришлось… и совершенно не удивляюсь тому, что вы забрали ее себе! Ведь вы же боретесь за свое, правда?
Виктор кивнул.
- Сразу же после того собрания, - продолжила Наталья, - эта ее мать догнала меня в коридоре, а я как раз выходила с философского кружка… И сунула мне в карман конверт. Злотых семьсот! – присвистнула она. – "Пожалуйста, - сказала она, - купи за эти деньги Веронике какую-то там одежку. Ей ужасно хотелось бы иметь какую-то… модную. И… не говори, что это от меня. Она бы тогда не приняла, она же знает, как тяжело мне эти деньги достаются". Еще она дала мне свой номер телефона; это, чтобы я звонила, если чего. Подозреваю, это если бы мой конь в конюшне усрался.
Длительное время она изучала ободранную стену кафе COCOFLI. Над наклейками нескольких хипстерских журналов виднелась сделанная маркером надпись: БУДЬ НЕЙТРАЛЕН.
- Когда я позвонила, - продолжила Наталья, - после той встречи в "Старбаксе"… когда я позвонила ее матери, та, естественно, не ответила. Сама я чувствовала себя глупо, - признала женщина. – Может она номер поменяла, а может, те конюшни… Во всяком случае, для меня это серьезный шанс, так я себе это сказала. Я ведь трудоустраиваемая: глядишь, может, меня и трудоустроят?
- И все это время… - удостоверялся Виктор, - вы не говорили Веронике, что сейчас…
- Нет, - чуточку подумав, ответила на это Наталья. – Не говорила. В течение последующих недель я с Вероникой встречалась, так, время от времени; мне это доставляло большое удовольствие… - мечтательно признала она. – Я надевала свои старые, служебные тряпки. Брала с собой документы, папку, iPad… Вы говорите, что она… что то не настоящая ее мать? Что она ее выдумала?
Виктор кивнул.
- Ндааа, - пробормотала Наталья. _ Это много бы чего объясняло. А вот скажите мне, - наклонилась она к Виктору, - а откуда у нее были деньги? Выиграла в лотерею? Или, может…
- Она взяла кредит, - продолжил ход ее мыслей тот.
- Кредит? – удивилась Наталья. – О нет! Не верю! Честное слово? – Было похоже, что ей ужасно весело. – Взяла кредит? И что, и… все это просрала? А вы помогаете выставить ее барахло на торги? Вы помогаете этому… этому банку сделать так, чтобы у нее ничего не было, так? Вы делаете доброе дело! Ей нужно показать!
Наталья задумалась.
- Через несколько недель я решила сказать ей… сказать, что я без работы. Мы ведь уже вновь сделались ну такими подружками! – Она презрительно выдула губы. – А вы знаете, что она даже начала мне в чем-то исповедоваться? Все эти ее рассказы… удивительно. Как будто бы в ее жизни не было ни минуты для скуки. Из этого можно было бы роман написать. – Пускай не дневник, но роман, или, может, оперу.
Она ненадолго замолчала.
- Где-то в средине февраля, - продолжила она, - Вероника пригласила меня с мужем на ужин, в ресторан на Мокотове; место – ужасное. Вот тогда я и решила признаться. И знаете, я даже старалась к ней подлизаться? Мы заказали самые дешевые блюда из меню, мой муж, - тряхнула она волосами, - перед тем пошел нажраться в KFC, чтобы не выглядеть голодным. Вероника пришла с Юлеком из нашего класса, - Наталья снова выдула губы. – С тем самым ужасным Юлеком. С тем бумагомаракой. Знаете, - Наталья с жадностью глянула на меню COCOFLI, - что Вероника сказала, когда узнала об этом… ну, обо всем? Она и не собиралась выслушать о больших шансах, которые выставляет передо мной жизнь! Так знаете, как она меня назвала? Бездельницей, - с триумфом заявила Наталья. – Она сказала, что это она нас содержит, что мы живем за чужой счет! Да, да… возможно, так оно и было, - признала она. – Я получала пособие. Но разве нельзя было это утаить, чтобы все было мило, приятно и спокойно? Подобного рода вещи необходимо никому не открывать, - решительным тоном заявила она. Такие вещи просто нельзя говорить вслух. Если мы будем вслух говорить о том, как все оно есть на самом деле, никогда приятно не будет.
Она громко допила остатки дринка.
- Скажите мне, пожалуйста: у нее закончились деньги, правда?
Виктор кивнул.
- И так ей и надо, - мстительно прокомментировала это Наталья. – И это очень даже хорошо. Надеюсь, - прибавила она, что у нее отберут квартиру. Что она будет… очутится на улице.
- Вам бы хотелось это видеть?
- Мне? А зачем? – удивилась Наталь. – Какое мне дело до ее жизни? Мне бы не хотелось о ней прочитать. Вот чего ожидать от ее жизни? Разве что-то от этого изменится? Похоже, что нет, - заявила Наталья. – Ей это все как-то сойдет с рук, но кому до этого дело? Что-то делаться будет.
- Что-то? – спросил Виктор.
- Ну, ясно, - ответила на это его собеседница. = Что-то ведь произойти должно. Просто обязано, так? – спросила она с явным беспокойством. Виктор кивнул. – Обязано, - повторила Наталья. – Достаточно только поглядеть на страницы в Фейсбуке; постоянно что-то происходит. И все идет к лучшему.
Она помешала соломинкой в бокале.
- Что-то обязано произойти. Обязано.
."Ведь в жизни пани обязано что-то случиться!", - упрямо повторял практикант Дарек, всматриваясь в Веронику, словно в ребенка, которого наругали. Та сообщила ему подробный адрес квартиры на Таргувке. "Инвестиции в недвижимость всегда выгодны", - прокомментировал он. "Ведь это нечто настоящее, материальное. Прошу", - вручил он ей свежеотпечатанный документ; бумажный лист был еще горячим. "Подпишите, пожалуйста, вот здесь… - указал он. – Что-то должно произойти. Причем, быстро".
Что-то должно произойти; причем, быстро, вспомнилось Веронике, когда она нехотя намазывала пухлое тело спящей каким-то кремом, найденным в туалете квартиры в закрытом жилом комплексе. Кремы стояли ровными рядочками; ни один из них не был открыт, некоторые все еще прятались в пластиковых упаковках с логотипом дистрибьютора. Когда Вероника спросила, может спящуу следовало бы смазывать ними, Виктор стыдливо пожал плечами. "Наверное, да", - сказал. "А это обязательно?" – выпытывала Вероника.. Виктор беспокойно пошевелился. "Да, конечно, - буркнул он. – И еще какие-то упражнения…". "То есть, - перебила его Вероника, - то есть мне надо не просто сидеть здесь с ней, так? Мне еще необходимо заниматься с ней… реабилитацией?". Виктор кивнул. "А почему вы не сказали мне об этом раньше?" – с обидой спросила девушка. Тот пожал плечами. "Ведь она может так никогда и не проснуться! Прошляпить все, что случится!". "А что случится? – неожиданно спросил он. – Она проснется. Уже вскоре", - пробормотал. "А эти мази и кремы? Все эти упражнения?", - не успокаивалась Вероника. "Это такая забава, - информировал Виктор. – Вам не следует воспринимать все это столь серьезно! Это такая игра. Она проснется. Скоро".
С того момента, как Вероника открыла, что компьютер Виктора не защищен паролем, после выполнения очередной серии занятий со спящей, девушка привыкла осторожно садиться на кухне квартиры закрытого жилого комплекса и прослеживать имэйлы, высланные с адреса wiktor.fabrowski@edpol.pl. Кому они были адресованы? Некоторые в больницы; иногда в хосписы. "Вымететесь со всеми своими кроватками и старушками прямо на мостовую!". Иногда, хотя и редко, кто-то отвечал. "Просим у вас еще немножечко понимания. Мы способны собрать суммы на оплату долга, но это потребует времени". "Срок оплаты уже прошел". "Мы обещаем". "Так ведь и Гитлер обещал не вторгаться в Чехословакию. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РЕАЛЬНЫЙ МИР!", - отвечал Виктор, размещая линк к мему на Kwejk.pl. Добро пожаловать в реальную жизнь, размышляла Вероника, молча вглядываясь в монитор компьютера; летний день постепенно шел к концу. Шел к концу и первый месяц ее работы в квартире закрытого жилого комплекса.
- А вот… - очень осторожно попробовала она тем вечером. – Не могли бы вы уплатить мою зарплату?
В эпоху портала Фабула подобного рода вопросы рассматривались, как правило, словно замечательные шутки родом из предыдущего мира. В конце концов, раз работник это не человек, а орудие – зачем ему вообще какая-то заработная плата? Давать такому вот деньги? Бедным деньги не положены.
- Зарплату? – удивился Виктор.
- Ну да, - подтвердила Вероника, хотя и стыдясь. – За мою работу.
Какое-то время Виктор отсутствующим взглядом глядел в гостиную.
- Зарплата! – воскликнул он. – Ну да, естественно… Сегодня же, переводом. Две тысячи.
- А сколько все это еще продлится? – неожиданно спросила девушка. – Ну, это значит… вы же говорили, что она вот-вот проснется, - указала она головой на раздвинутую дверь спальни.
- Скоро, - тихо произнес Виктор. – Проснется… вот-вот…
- Так что, - спросила Вероника дрожащим голосом. –Мне искать новую работу?
- Нет! - очень резко заявил он, а Вероника удивленно подняла брови. – Нет, нет!
- Но она же проснется…
- Она обязана проснуться, - подтвердил тот. – Проснуться обязана. Она заслужила это!
- Ясно! – улыбнулась Вероника. – Уж вы ее защитите, взрослый адвокат! – прибавила она, прежде чем, словно расчирикавшаяся пташка, выбежать из квартиры. Первый месяц работы! Я уже большая, работаю, и у меня выходной!
А ведь именно в этот день у нее должны были закончиться деньги, должен был остаться ноль.
Когда она добралась в конурку на Бемове, сделалось уже темно. Квартира матери тонула в темно-синем отсвете; Вероника осторожно закрыла за собой дверь. В большой комнате светился только экран компьютера.
"Вы получили новый имейл", - информировал ее Outlook Express.
По причине невозможности связаться с Пани по адресу (…) мы были вынуждены поручить взыскание суммы в размере 100 000 PLN коллекторской фирме EDPOL. С целью установления непосредственного контакта с коллектором, фирма EDPOL сообщает, что дело ведет п. Виктор Фабровский.
Бжжжнь; Виктор почувствовал в кармане вибрацию телефона. Это будильник, выставленный на семь вечера: напоминание, что уже следует покончить с приватными (не)приятностями. Нужно взяться за работу; тяжко, сморкаясь, Виктор поднялся с супружеского ложа. А когда это он последний раз на нем спал? Должно быть давненько. Он, правда, пытался улечься на нам в первую ночь, когда парочка крепышей-санитаров привезла спящее тело. И тут внезапно до него дошло, что не может довериться спящему Виктору, дергающемуся от пережитых в коме историй; что он может порвать трубки, по которым перекачиваются таинственные жидкости, и которых он не умел обслуживать, и которые, наверняка!, долгое время уже правильно и не действовали. Базинга!
В компьютере на кухонном столике Outlook Express сигнализировал про несколько непрочитанных имейлов. Ни один из них, кроме реклам "Групона", не был направлен ему лично, исключительно переадресации вызовов. Отправителем одного из первых писем был представитель кредитной кассы: в поле получателя был адрес: weronikakulpa@gmail.com. С целью установления непосредственного контакта с коллектором, - гласило электронное письмо, - фирма EDPOL сообщает, что дело ведет п. Виктор Фабровский.
Похоже, подумала Вероника, что сегодня он получит еще одно сообщение. "Мне хотелось бы встретиться с вами", написала, например, минуту назад wiolettamordazewicz@gmail.com, "по делу моей дочери, Вероники". Где? На это у нее имелась одна идейка. Она его обведет вокруг пальца. "Отослать".
Часть третья
ТИГР И КРОКОДИЛ
19
Хотя из квартиры с небольшим садиком Вероника привезла большую часть купленных зимой одежек, у нее не было слишком много возможностей, чтобы в них наряжаться. Март непонятно когда переполз в апрель: оледенелые сугробы растаяли, открывая остатки собачьих кучек на вылинявших газонах. Обитатели блочного дома на Бемове казались довольными: вновь они обрели свою естественную, грязную среду. По вечерам на душных лестничных клетках сексуальные гимназисточки трахались с парнями; цвела бузина, расталкивая во все стороны кисло-сладкий одуряющий запах. Похоже на то, подумала Вероника, что жизнь начинается по-новому.
Среди соседей ее возвращение особой сенсации не возбудило; лишь однажды, дождливым утром она услышала стук и вопли. Звуки не оставляли каких-либо сомнений: низкое скрежетание пятидесятилетней соседки с индюшиным зобом. "Открывай!". Вероника бессознательно протопала к двери и глянула через глазок. "Слышите?" – скрежетала Индюшка. – Там она!". Грубый, низкий голос: "Расхуярить?". Это усатый Вепшек[55], которого Вероника ассоциировала с сантехником всего жилого комплекса, мужем Индюшки. "А… а вы могли бы?", - робко спросила соседка с нижнего этажа, квочка в пижаме лососевого цвета. "Ежели будет надо, то и расхуярю", - усмехнулся Вепшек. "Она глядит, глядит, - раскудахталась Индюшка. Через глазок глядит! Следит за нами!". "Так ведь, - трезво заметила Квочка, - мы же просто так не зайдем и не заберем…". "То есть как? – возмутилась Индюшка. – Не забересм своего? Того, что принадлежало ее матери? А портрет Святого отца? А телевизор? А золотой медальон с Иисусиком?". "Так я расхуярю", - спокойно предложил Вепшек. "Погодите, погодите! – засуетилась перепуганная Квочка. – Давайте подождем, а то вот прямо так… с утра… Вернемся ночью и заберем все!".
Только подъездный зоопарк не вернулся ни ночью, ни на следующий день. Скорее всего, подумала Вероника, обитатели нашли для себя новый объект интересов: может то, что Пипштыцкая трахается с паном Генеком, почтальоном? Или то, что принц Уильям женится с Кейт Мидлтон?
Апрель был жарким, часто случались грозы; в Страстную Пятницу через жилмассив прошел Крестный путь. Вероника следила за мероприятием с балкона. Роль Христа доверили Вепшку: весь в пятнах густого кетчупа, он напялил по случаю футболку Los Angeles Lakers. Дошкольная малышня со всего массива изумленно глядела на это странное сборище. Какой-то пацаненок начал кричать: "Тигл, тигл!", но его быстро успокоили.
Все более долгие дни Вероника, как правило, проводила на лежанке, с закрытыми глазами, укрывшись материнской накидкой. Она улыбалась и мыслями улетала в другие жилища, просторные и убранные; в уютные corners Zara Home, где она будет покупать ароматизированные палочки с жасмином. В далекие города, пульсирующие музыкой и светом, в которых с кем-нибудь познакомится. И что на тот случае ей надеть? Вероника никак не могла решиться. Ей всегда хотелось иметь квадратные наручные часы с золотым циферблатом, на коричневом ремешке; так ведь они никак не подходят под голубое платье, под красные шпильки, которые она носила в одну из незабываемых ночей; вот как все это соединить? Как подобрать соответственные аксессуары?
Как-то, в начале мая из костела с выстреливающей вверх башней донесся колокольный звон; Вероника подбежала к окну. Ребята в смокингах и девочки в свадебных платьях упрямо шли в марше через жилой комплекс, неся в руках свечи. Их сопровождали вспышки фотоаппаратов. Вероника недоверчиво протерла глаза. Это что, бал-маскарад? И только через какое-то время до нее дошло: начались репетиции Первого Причастия.
На следующий день она умылась, накрасилась остатками привезенной с Таргувка косметики. В тупике на станции метро "Виляновская" стоял только один автобус. "Ну да, - сказал водитель, прыщавый двадцатилетний пацан, - ну да, в Константин я еду. В Константин! Он схватился за голову, словно заметил пятна на своей куртке, свою грязную обувь. Как сделать, чтобы никто его не заметил: все те разбалованные шестнадцатилетние биксы из вилл с бассейнами, красавчики-менеджеры в BMW M6? Вероника такими проблемами голову себе не морочила; она как раз желала, чтобы ее заметили.
Тополя шумели, затеняя узкие, похожие на парковые, совершенно пустые улочки. Когда Вероника была здесь в последний раз, вилла была большей. "Пани кого-то разыскивает? – вежливо спросил охранник в будке у ворот. – О-о! – удивился он, когда девушка назвала фамилию. – О, вы попали куда следует!".
Он провел ее до самого мраморного вестибюля; "Это к тебе!", - крикнул в пространство. Вероника осмотрела помещение: исчез аквариум, исчезли картины. И ни следа от Зоси.
- Вероника? – услышала она несмелый, хрипловатый голос.
На папочке был затасканный комбинезон, в руках метла.
- А ты поменял… - робко начала девушка. – Поменял интерьер, - обвела она рукой салон.
Отец раскашлялся.
- Нет… - пояснил он, когда Веронике все же удалось уложить его на диване. – Нет, ты не понимаешь… - он громко сглотнул слюну. – Это не мой дом, - охнул он в конце концов. – Уже не мой.
- То есть как? - удивилась Вероника.
- Продал, - все так же кашлял отец. – То есть, продали с торгов. Так ты знаешь, кто я теперь?
- Но ведь, - осторожно произнесла Вероника. – Ведь ты же проживаешь здесь, правда?
- Я здесь работаю, - хриплым голосом пояснил тот. – Тот тип, которому я продал, в Польше бывает не часто… а я здесь работаю, дворником. Уюираю, слежу за всем. А живу в пристройке для прислуги
Вероника широко раскрыла глаза.
- Это хорошо, - неожиданно сказал отец, - хорошо, что у тебя есть твоя мать. Хоошо. А теперь… - снова раскашлялся он, - а теперь уже иди. Уходи отсюда. Дворникам нельзя принимать гостей. А не то мы слишком много о себе начнем думать, - рявкнул он. – Дворникам, - повторил, - гостей принимать нельзя.
Наши антропологи уже какое-то время назад заметили, что сексуальная жзнь младшего поколения пользователей Фабулы в последние годы ограничивается, в основном, к тихому, тайному размножению и умножению несчастья. Так было не всегда: давние пользователи сервиса занимались любовью часто и охотно, тем более – перед зрачками неподвижных камер. Неизвестно, собственно, что толкало их на широкую публикацию собственных половых актов, на лишение таковых примеси какой-либо таинственности. Но наши антропологи доказали, что уже в первой декаде XXI столетия тем, что более всего возбуждало граждан западного мира, была тайна, как правило, заключающаяся в том, что любовника принимали за кого-то другого, чем тот в реальности был. Когда мы спросили у одного из антропологов, откуда взялось такое изменение в поколениях, он ответил: "Бывает, что удовольствие от обмана становится более сильным, чем сексуальное удовлетворение. Но иногда, - пояснил он, - надоедает даже обман".
Виктор был удивлен, услыхав на следующее утро звонок в дверь; сначала робкие, одиночные касания кнопки, потом – настырное электронное жужжание. В первый раз за месяц он провел ночь на супружеском ложе: он был очень взрослым. Беата дышала, окутанная путаницей проводов и трубок, Виктор очень осторожно высвободил руку.
Даже не глянув в глазок, он с неохотой открыл. Вероника, прикусывая губы, несмело глядела на него; Виктор задержал дыхание. Девушка усмехнулась, не разжимая губ.
- Можно? – тихо спросила она. – Можно пройти… пан адвокат?
- Пожалуйста, - прокашлялся он. – Проходите.
Девушка осторожно проскользнула вовнутрь. Виктору показалось, что ведет она себя так, словно бы раньше никогда не была в этих двух комнатах. Тихонечко перемещаясь через прихожую и гостиную, кончиками пальцев она исследовала фактуру стен, кресел, полок. Когда холодный, каменный пол прихожей сменился коричневым напольным покрытием гостиной, она присела, чтобы собрать с него слой пыли. Виктор тоже приостановился; Вероника с изумлением сдула с пальца светло-серые пылинки. Увидев перед собой раздвинутую дверь спальни, она повернула голову, всматриваясь в хозяина с укором.
- Можно, пан… адвокат? – повторила она и, не ожидая ответа, с улыбкой подошла к кровати, чтобы с близкого расстояния приглядеться к хрипящей аппаратуре. – Наверное все это стоило кучу денег, - оценила она, а Виктор громко сглотнул слюну.
- Это инвестиция, - сказал он.
- Ну конечно! – подтвердила Вероника с неожиданным воодушевлением.
Не застеленное одеяло: словно потроха рыбы с распоротым животом.
- Скажите, пожалуйста, - неожиданно произнесла Вероника. – Ведь это сейчас закончится?
Виктор, не размышляя, кивнул.
- Ну ладно, хорошо, - буркнула Вероника. – А… - она снизила голос. – А потом что?
- Потом? – не понял Виктор.
- Ну, потом, - повторила Вероника. – Как все это будет выглядеть потом. Ваша жизнь. То есть… ваша совместная жизнь, - злорадно усмехнулась она.
Долгое время Виктор молчал; ну ведь так, дошло до него, как-то все должно будет выглядеть! Ведь все должно будет принять какой-то образ, какую-то форму!
- Пан адвокат!... – с усмешкой сказала Вероника.
Когда Беата проснется, то, то, то… наверняка они начнут реализовывать свои мечты; самое времечко. А что это за мечты? Прежде всего, возврат инвестиций; это прежде всего. Ну, пускай и не огромный; но, может, за эти деньги.. поедут куда-нибудь на недельку, в Египет или куда? Нет, это было бы не по-взрослому; так что, возможно, купят новый холодильник? Или просто заменят в старом морозилку?
- Это немного, - заметила Вероника.
В кармане Виктор почувствовал вибрирующий телефон.
- Поглядите! – посоветовала девушка.
Глянул: SMS-ка: "Встреча в 12, сегодня. Виолетта Мордазевич".
- Мне надо… - промямлил. – Мне нужно уже идти…
- Ну конечно же, охотно согласилась Вероника.
- Но, - прибавил Виктор, - когда я вернусь, вы должны мне все рассказать!
- Про все? – попыталась девушка. – Про то…. Что будет… потом? – Это что же, про ее будущее? Когда она будет пенсионеркой? Когда будет жить в Тоскане, ездить на виноградник на ослике? Да знает ли он, кто стоит перед ним?
- Нет, - улыбаясь, заявил Виктор. – То, что было раньше. Про всю жизнь, которую вы прожили.
А через несколько дней после поездки Вероники в Константин, до сих пор жаркая, душная весна остыла: в начале мая температура упала до пяти градусов; долгие, проливные дожди омыли серые панели блочных домов на Бемове. От взятого Вероникой в кредитной кассе займа осталось две тысячи злотых; вроде как и немного, но – должно хватить; а потом наступит изменение, потом что-нибудь случится. Цветущие ветви сирени опали, бледно-фиолетовые лепестки покрыли выбоистые дорожки. Даже темнеть стало раньше – но фонари, переключенные на весенне-летний режим работы, зажигались только после восьми вечера, так что в течение трех часов на жилмассиве царила холодная, мокрая темнота: смолисто-сырая мгла.
В одно из дождливых воскресений Вероника снова увидела марширующую по бетонным тротуарам процессию детей в смокингах и свадебных платьях; малыши держали перед собой длинные белые свечи, которые гасил дождь. Каждые несколько секунд кто-нибудь из родителей подбегал к строю, чтобы зажечь фитиль трепещущим огоньком зажигалки; свеча горела, самое большее, несколько секунд, пока в нее с размаху не шлепалась тяжелая, разбрызгивающаяся капля. Недолго раздумывая, Вероника накинула плащ и выбежала из квартиры.
Когда она добралась до костела, месса же закончилась. Тяжелые ворота были открыты на площадку, заполненную фотографами и киносъемочными группами; проповедь одетого в зеленую ризу священника басовым урчанием разносилась по алтарной части костела.
- Перепояшь же чресла свои! - проповедовал ксендз Томек - Перепояшь же чресла свои словно муж царственный! – говорит Боженька нашему нынешнему коллеге Иовчику. Вы же Иовчика помните? Как отвечает Боженька Иовчику, когда Иовчик возмущается на то, что он такой несчастненький? – спросил ксендз. – Хмм, ну? Боженька говорит: ты и вправду желаешь нарушить законы мои? Проявишь в отношении Меня зло? Чист ли ты? – Ксендз Томек улыбнулся детям, пялящимся в смартфоны, которые они прятали за спинками церковных лавок. – Так что же? Вы бы хотели обвинить Господа в несправедливости, что встретила вас. Был бы закон на вашей стороне? Был бы закон на вашей стороне, поскольку, - он зачерпнул побольше воздуха, - поскольку у вас имеется право быть счастливыми?
Вероника услышала характерный звучок "Энгри Бердз". Похоже было на то, что мальчишка в порыжевшем стихаре попал какую-то из свиней яйцом белой птицы.
- Наверное, нет, - разрешил дилемму ксендз Томек. – Разве крокодила, прочитал он, выловишь ты удочкой или вытащишь веревкою его язык, протянешь ли канат сквозь ноздри, а челюсть крюком провертишь? Слушайте! – порекомендовал он. – Слушайте про крокодила, про Боженьку-крокодила! Если не желаешь гибели моей, дай мне, дорогой, крокодила! Разве попросит он у тебя милости? Заключит ли с тобой перемирие? Отважишься ли руку на него поднять? Помни, не вернешься из сражения. Кто выйдет напротив него? Кто отважится безнаказанно коснуться его? Ну, кто? Никто вообще под целым небом, - прочитал он. Ну, в общем, на этом можно было бы и кончить! – Раздались аплодисменты; дождь барабанил по крыше костела. – Послушай, прошу тебя! – перекрикивал гудящую толпу ксендз Томек. – Позволь мне говорить! Спросить хочу. Так что, ббудддьдобрррр, - поперхнулся священник.
Аплодисменты были слишком громкими, они делались все сильнее и сильнее.
Церемония завершилась; Вероника робко вышла из нефа. Толпа детей выбежала на красный ковер перед входом; девушка заметила вспышки фотоаппаратов. Ксендз Томек тоже отправился туда; он фотографировался с детьми и с родителями, принимал странные позы, то приседал, то подпрыгивал, показывал язык, "давал пять", обнимал мокнущие кучки детей и взрослых. Дождь усиливался, наконец, дети помчались к ждущим их машинам, а ксендз тяжелым шагом пошел в костел.
Вероника кашлянула; ксендз Томек поначалу ее не узнал.
- Нет, нет, нет… невозможно, - пробормотал он. – Вероника? – Та кивнула. – Нет, на самом деле? – не мог поверить священник. – Вероника Кульпа? – Вероника громко сглотнула слюну; ксендз присел на лавку. – Надо же… И что же привело тебя сюда, Вероника? Ведь, - скорчил он гримасу, - ты же ведь давно уже не белянка, а? Уже не ходишь на закон божий?
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ