Немёртвый камень

Глава 1. Осторожнее с колющими предметами

Мне кажется, я всё вижу

Но не могу проснуться…

Я знаю: живут своей жизнью вещи,

Когда не следишь за ними.

Мир за спиной подвижен,

Стоит лишь отвернуться…

Вот я на миг отвлеклась —

И все вокруг стали другими…

Fleur

Буйный вереск расстелился

По лесам —

Лучше пеной бы он лился

По усам!

Пивом зрелым и ядреным —

Навались!

Ты над вереском зеленым —

Веселись!

По утоптанной тропке возвращался к себе в деревню кузнец. Погорланивая песенку от всей широкой кузнецовской души. Потому как отменно же в соседнее село прогулялся. Заказчику сдал два меча, торгашу в лавке — с десяток ножей, да подсобил родичу с ковкой ограды. И радужники в кармане зазвякали приятно. И пиво в животе забулькало — угостил троюродный братец! Вересковое.

До того стало хорошо, что он и попутчиков с повозкой ждать не стал. О дракси — и речи нету. Где это видано, чтобы кузнецы летали, а? Бедный люд — он всё больше на телегах да на своих двоих, а на ящерах летучих — пущай маги рассекают. Всего-то шесть часов ходу — тьфу! Переночевал у братца, с утра еще жбан пива в дорожку принял — и море по колено. Если, опять же, нежить какая вылезет — промеж глаз ее молотом. Самое хорошее — такую штуку с собой носить, ни один разбойник не сунется.

Опосля ж пивка заладим

Мы скакать!

Воздух песнею задорной

Рассекать!

Вереск приминая, кружим —

Раз, два, три!

Будет вереск что снаружи,

Что внутри!

Целестийское солнышко припекало затылок, и пелось лениво, и слова песни как-то расплывались, а в ней было сто семнадцать куплетов и все про полезные качества вереска и пива. Словом, сосредоточения требует. Кузнец зевнул и покосился на потяжелевший молот. Дремануть бы как следует, хоть и час ходу до Кенарьков остался. Жена, как пить дать, привяжется: давай сюда деньги, да сколько пива выпил… Дома не подремлешь. Да и в лесу это опасно.

Петь кузнец бросил на пятьдесят шестом припеве. Потирая глаз и прислушиваясь (птицы, что ль, умолкли?) прикинул: о, вот, отменная полянка сейчас будет, солнечная и с ручьем. Там и вздремну.

Свернул с тропинки. Сделал шаг на полянку, предвкушая сон и безмятежный отдых…

И, поскольку дурнем никогда не был, с первого взгляда понял, что ни того, ни другого не получится.

Первым делом его оглушил полный искреннего азарта бас:

— Подсекай его, смуррило Холдонское!!!

Потом басов стало больше, и все были громкими и показывали на что-то непойманное:

— На тебя пошел!

— Нольдиус, не стой как пень!

— Я посоветовал бы тебе не советовать бы мне…

— Заткнуться и ловить!

— Сферу на перехват… н-нечт же!

— Не руками хватайте, вы, холдоновы идиотки!

— А-а-а-а-а!! Он на меня нацеливается!

— Дара!

— Кристо, влево!

— А где оно, такую ж его растак?!

Но крики — это только полбеды. Хуже было зрелище, которое открылось бедному кузнецу.

По поляне носились чудовища.

Очень может быть, что даже новый вид нежити. Высшей, которая на человеков смахивает. Потому как части тела до головы у всех были вполне человеческими. Разными: мужскими, женскими, в кольчуге, в майке, на одном чудище даже юбка красовалась. А головы были на один манер: черные, здоровые, как котелки, блестящие жидким блеском; глаз не разглядишь — тоже черные и блестящие. И рта или носа нормального нету ни у кого. А только что-то вроде зубьев или решеток. Между словами из-за решеток вырывались странные и зловещие звуки: «Ху-у-у-у-у-у… Ххххххххх…» — вроде сиплых, тяжелых выдохов.

Челюсть кузнеца бессильно задрожала, молот выпал из загорелой ручищи, а волосы зашевелились и, кажется, попытались убежать вместе со скальпом. Пиво попросилось наружу. Кузнец повернулся и решил драпануть с полянки, но путь словно преградила невидимая стена. Икнув, он осел на колени.

«Допился», — подумалось покаянно.

Хорошо, если это видения начались. А если настоящие? Шепталы вон баили, у возрожденного Холдона так было: тело человеческое, а башка — жуть.

Двоюродные братцы кошмара Целестии тем временем продолжали непонятные скачки по поляне и как будто действительно пытались поймать кого-то невидимого. Или маленького.

Точно. Маленького.

В воздух взлетела черная точка, кузнец осмелился приглядеться одним глазом и увидел что-то вроде черного орешка: ммелкое, круглое, только почему-то окруженное иголками.

— Блокируй! — тут же повис в воздухе крик. Черный орешек упрямо нырнул в сторону, закопался в траву, свистнул игольчатой молнией меж стеблей и вдруг упруго поскакал прямо в сторону кузнеца.

И только тут чудища соизволили его заметить. Они отметили это, проорав в несколько голосов:

— Это еще что за… — и дальше посыпались такие словечки, что пиво наконец отыскало выход из организма. Перепуганный, несчастный и в мокрых штанах, кузнец наблюдал, как на него летит это самое — черное насекомое, что ли, из игл.

Только вот перед ним, как с небес, возникла гибкая, тонкая фигура в кольчуге и с серпом. Кузнец взвыл было от ужаса, пока не понял, что его просто загородили и что чудище, кажется, вытворяет что-то такое руками… черный шарик опять хитрым зигзагом шарахнулся в сторону, подлетел в воздух, оказался у самой морды другого родственничка Холдона, опять будто наткнулся на невидимую преграду, ушел от какой-то вспышки света… На миг он завис в воздухе, а потом вдруг как ни в чем не бывало шмыгнул за пределы поляны и затерялся среди деревьев. Кто-то смачно выругался в ответ на такое событие. Потом воцарилась долгая тишина, прерываемая тяжелым сипом: «Хххххуууу….хххххх….»

«Ни капли в рот больше, — истово клялся себе кузнец. — Даже по праздникам… даже в Урожайную Семерницу, да что там — даже на Витязев День!»

— Хуууууу… — мрачно раздалось изнутри той морды, которая располагалась перед ним. — И как ты это объяснишь, Дара? Он прошел за локальный стазис.

— Пффффххх… — донеслось с другого конца поляны. — Похоже, в Опытном Отделе недорассчитали. Либо им не удалось полностью приспособить стазис контрабандистов…

— Либо на эту дрянь вообще ничего не действует. Хссссс… жухляк! — одно из чудищ избавилось от башки-котелка, попросту стащив ее с настоящей своей головы. На полянке оказался вполне целестийского вида парень лет восемнадцати, с художественно растрепанными рыжими пасмами, носом картошкой и очень недовольной физиономией. — Фу-у, чуть не задохся в этом ведре.

Остальные тоже начали разоблачаться, и в итоге на полянке объявился еще парень такого же возраста, но высокий, мускулистый и с физиономией, полной не подходящего к красивому лицу занудства; ничем не примечательная девушка с обручем в русых волосах; две кумушки со сварливыми лицами и одна Фелла Бестия. Пятого Пажа Альтау кузнец узнал сразу и даже со спины: видел один раз, но такие личности не забываются. Бестия, как и остальные, щеголяла мокрыми от пота волосами и глубокой одышкой.

— Нольдиус, смотри под ноги во время операции, — рыкнула она, еще не совладав с недостатком воздуха. — Если бы ты не плюхнулся в ручей — ситуация была бы гораздо лучше. Дара — ты здесь в качестве специалиста по артемагии, а не боевого артемага. Не суйся на линию боя, пока не попросят. Кристиан, научись отличать право и лево, а также север, юг, запад и восток! Или я и эту истину должна вбивать в вас боевыми тренировками? Рафла и Хема — хватит цапаться, или перережу глотки обеим, и можете проверить, последнее ли это предупреждение!

Одна из кумушек презрительно поджала губки, вторая покраснела и надулась, готовясь к истерике, но Бестия еще не завершила раздавать словесные плюхи: она с гневным видом повернулась к кузнецу.

— А ты… — гневный вид сменился слегка озадаченным: — А ты-то кто? — и опять стал гневным: — И какого Холдона вылез на поляну в такой момент? Не слышал криков? Не видел, что здесь происходит?

Разгневанная Бестия стала прекрасным дополнением к чудищам, черному шарику и мокрым штанам. Кузнец потерял дар речи и только головой помотал, глядя белыми с перепугу глазами.

— Стазис, — угрюмо сказала Дара, — видимо, теперь дает такой эффект. Извне нас не видно и не слышно. Экспериментаторы не предупреждали, говорили только об однонаправленной проницаемости… поэтому он отсюда выйти не мог.

— А иглец, значит, смог? — Бестия в ярости швырнула свой шлем на землю. — И кто-нибудь может назвать причины?

— Хм, я могла бы определенно сказать, что все эти экспериментаторы бездари, которые даже артеперо не могут заколдовать…

— Рафла, заткнись. Хема — еще истерика, и не увидишь Одонара.

— А разве я истерю?! Я стою себе и молчу, а вы тут ко мне придираетесь! Вы вообще все время ко мне придираетесь! И все время выгораживаете эту дуру с задницей дракона, а я же только…

Бестия шагнула вперед, явно определившись между «казнить» и «миловать». Нольдиус, высокий и почти безупречно выглядящий, несмотря падение в ручей, потер подбородок и пробормотал:

— А если экспериментаторы не ошиблись насчет проницаемости, а просто не рассчитали эффект накопления артефактом силовых ресурсов?

Кристо, который стоял на коленях и торопливо прихлебывал из ручья, подавился водой.

— Ты лучше через шлем говори: авось, понятнее станет…

Бестия напряженно смотрела на Дару, а та созерцала Нольдиуса, тоже напряженно.

— Может быть, — наконец сказала она. — Стазис — вещь крепкая, как раз рассчитывала на артефакты с высокой пробивающей мощью… Да его ещё и в Опытном отделе запитали дополнительно. Просто так иглец бы не вырвался. Но в последнее время он поубивал столько народу, что стал гораздо крепче. Помните, как он у Пятнашек ушел?

Кузнец начал тихонько отходить от испуга и даже прислушиваться. Иглец, стало быть? Ага, было дело, шепталы говорили, да и городские, помнится рассказывали. Мол, есть такая тварь, то ли в Одонаре делана, а то ли Холдон её сотворил. Подкатится — и ждет, пока на нее наступишь, а то еще сама прыгнет, если недалеко. И — всё: разрастется, пронзит шипами и окружит щитом, который, говорят, сам Холдон пробить не смог. И сожрет твою жизнь, выпустит кровь, а когда ты умрешь — отпустит и покатится себе искать другую жертву. А разбудил этого зверя Оплот Одонара. Спасибочки ему за такое, сволочи.

Очень-очень медленно до кузнеца начало доходить, что и маги перед ним, конечно, тоже из Одонара. Артефакторы, раз уж гоняются за спятившим предметом. Точно, и Бестия же с ними…

А девушка-артефактор тем временем продолжала:

— Но ведь в последние дни мы за ним по пятам гоняемся. Такие схватки должны были его измотать, и на преодоление стазиса он тоже должен был потратить массу энергии. Это шанс подловить его, пока он истощён.

— Вот только он будет искать ближайшую жертву, — подытожила Бестия мрачно. — Хотя на ориентировку у него всегда уходило время, шанс есть. Эй! Ты проводишь нас до ближайшего селения.

Кузнец даже не обиделся на такую фамильярность (уж Бестия, которая была его старше на тридцать веков, имела право). Начал оглядывать артефакторов и на одном из них остановился, выпучив глаза.

— К-кристо?! Ты сынок Эллы Портняжки?

Парень с рыжими пасмами оторвался от ручья, вгляделся и тоже вытаращил глаза:

— Дядька Цеп, вы, что ль? А что это вы в мокрых штанах?

Кузнец побагровел — этот малый выводил его из себя точно так же, как десять лет назад.

— Да спасибо — только мокрые… — и сплюнул сквозь зубы. — Доведете вы своими артефакторными шуточками! А ты что тут делаешь? Я думал, давно догниваешь где-нибудь в канаве. Домой, что ль, не зайдешь? Все девки бы только за тобой и бегали!

Кристо ухмыльнулся было, но тут же перекосился от ужаса.

— Идиот феноменальный! — и он так врезал себе по лбу, что кузнец сочувственно охнул. — Кенарьки! Деревня… час ходу… да идемте, что ж вы стоите-то?

Он торопливо отбежал к тропе, отчаянными жестами зазывая за собой остальных. Дара покосилась на него и побрела к пеньку на поляне — сворачивать стазис. Бестия нахмурилась, но все же подняла черный шлем и двинулась за Кристо.

— Твоя деревня? — переспросила она. — Ближе всего отсюда?

— Да, точно, а я и забыл… то есть, не забыл, а думал: какая разница, раз мы его раньше подловили…

— Ходу! — скомандовала Бестия, оборачиваясь к компании. Кузнец заковылял с остальными. Ему было понятно только, что эта тварь, которая поубивала сотни людей в городах, селах и просто на дорогах или в полях, теперь идет в родные Кенарьки. А там жена на сносях, и младшему только три годика… костяшки здорового кулака грозно заскрипели на массивном молоте. Мокрые штаны были забыты, кузнец поравнялся с Кристо.

— Слышь, а колдунством своим вы никак этого гада споймать не могёте?

Кристо обернулся к шедшей следом Бестии.

— А может, опять на обманку попробовать его взять? Тут вон и приманка нашлась… за добровольца пойдет!

— Ты чего это вякаешь, нечт пиявчатый?! — всполошился кузнец, но Бестия свела темные брови и покачала головой.

— Он и в этот раз не дошел до ловушки, нам пришлось замыкать стазис. Мало шансов, что попадется еще.

Осталось подождать Дару, а потом шагать на пределе усилий. У Кристо мелькнула было мысль использовать магию, ускориться и прихватить с собой Бестию, Нольдиуса и Хему (ну, может, Хему и не надо), но выматываться раньше времени — глупости, последние восемь дней им и так дались тяжело. Как раз восемь дней назад в Одонар вернулась мрачная и измученная Бестия и заявила, что придется собирать сводный отряд в несколько звеньев: у нее одной вряд ли что получится, а время дорого, люди гибнут.

Тварь уходила слишком стремительно, тихарилась и не вылезала, то затаивалась, и казалось — уснула — а то объявлялась уже совсем в другом месте…

Отряд набрали из того, что было под рукой: в артефактории после битвы с войсками Холдона была нехватка здорового боевого народу. Они захватили кой-какие припасы в Отделе Опытов и рванули туда, откуда донеслись вести о следующих смертях.

И за восемь дней гонки им поспать как следует так и не удалось. А Кристо вообще готов был лезть на стенки: к обществу Дары он уже привык и готов был смириться даже с Бестией и ее манерой шваркать об стенку за каждое слово поперек. Но занудство Нольдиуса и грызня великолепного дуэта «два К» (Рафла Камелия и Хема Камбала) потихоньку доводили до безумия.

Так что силы надо было беречь. Отряд артефакторов, пополнившийся кузнецом, топал по тропке, пытался отойти от сражения и попутно беседовал. Каждый со своим и о своем.

У Кристо и Цепа разговор намечался бурный: им было, что вспомнить и чем поделиться, а плетущийся чуть позади Нольдиус изредка и когда надо добавлял свои реплики.

— Во! Во, а помнишь, вы у меня горлач сливок утянули, а потом пока убегали мне ж его на голову и выплеснули? Э-эх, жалко, не догнал…

— Зато за тыкву догнали и за помидоры. До сих пор ёрзаю…

— Льстишь же.

— Да не, у вас рука крепкая, я ж говорю!

Рыжики и зеленки вели хоровод на мелькавших слева-справа полянах. Время от времени какой-нибудь наглый и нарядный мухомор вылезал прямо посреди тропы, и Кристо сшибал его носком контрабандного кроссовка.

— Да не, старуха Оглобля живая еще… соскучился, что ли?

— Тьфу, было б по кому, ведьма старая! Всю душу вымотала своим ором: «Кошку не мучай!», «Собаку не пинай!», «Чтоб тебе конечности пооторвало!» Все б ей кошек или собак, а людей…

— А Ясня Цветочек вот замуж вышла. Эх, ты б ее видел, какая девка! Свадьбу отгуляли — в семь дней!

— Ясня? Так она ж вечно слюни пускала и нос вытирала подолом!

— Так когда это было! А сейчас… жалко только, за Чушемола пошла. Ну, оно, конечно, торгашеский сын, только одно слово — Чушемол.

— Это у которого клыкан ногу отожрал?

Малиновки и свиристели соревновались в громкости со скворцами. Где-то надсадно орал козодой, презирая свой истинный, ночной час.

— Слушай… что это за жуть вы на себе таскаете? Как увидел — Светлоликим не в уши — чуть в штаны не наклал.

— А-а, это наш Опытный Отдел мается, — Кристо поднял на руке свой черный шлем. — Нам нужна была защита, чтобы иглец не мог подойти — вот они и выдали. Всё думаю, где я это видел?

Нольдиус покашлял из-за спины.

— Хочу напомнить, что ты сам отдал им контрабандные комиксы про какие-то войны среди звезд, так что вряд ли ты можешь жаловаться. Можешь поинтересоваться у них, почему они назвали эти артефакты «Антиджедай».

— Хы, а я-то думал, откуда ветер дует. Слышь, а почему вот именно шлемы? Ну, подвесили б артеузлы на кольчуги — и нормально.

— Понадобился пластик для этого вида узлов, — пояснил Нольдиус. — Не полностью, но… снаружи. Чтобы уменьшить забор ими энергии, во всяком случае, мне разъяснили так. Эти шлемы были конфискованы у контрабандистов на Кордоне, кто-то из экспериментаторов заметил и…

— И нам страдать. По мне, так иглец их больше с виду опасается, чем из-за артемагии.

— Страсть какая, — поддержал кузнец. — Так а зачем эти шлемы были контрабандистам? Кордонщиков пугать?

Рафла Камелия и Хема Камбала потихоньку занимались любимым делом: ненавидели друг друга вслух. Камелия высокомерно зыркала по сторонам и цедила слова по десертной ложечке:

— Не понимаю, почему понадобилось выбирать именно нас? Можно было послать Фрикса: он явно засиживается в артефактории…

— И послали ж мне Светлоликие напарницу! Дальше носа своего не видишь, бестолковка! Фрикс еще с того раза не отошел, а у начальства-то он на хорошем счету. Не то что ты. Слыхала, сестрица отпуск для него выторговала. Сейчас сидят, небось, где-нибудь из мирных миров, а я тут с тобой маюсь…

— То же самое можно сказать и про меня. Подумать только, я вынуждена терпеть общество невоспитанной деревенской бабы и где — в лесу!

— Как ты меня назвала, жердь аристократическая?! Раз папаша был дракфером у магната — так уже все и можно?!

— Мне показалось, или твой непомерно распухший язык сболтнул что-то о моих родителях?

— Уши прочисти, немочь бледная!

Пререкания бестолкового артемагического звена уже никого не удивляли и не приедались самому звену вот уже четыре с лишним века. Но уши все-таки от них страдали. Дара слегка ускорила шаг, чтобы поравняться с Бестией.

— Зачем мы их вообще брали? Толку-то…

— Признаться, мне льстила мысль увидеть их в качестве приманки или живых мишеней, — ответила Бестия холодно. — Наконец, их просто опасно было оставлять в артефактории. К сожалению, они оказались более живучими, чем я рассчитывала.

После короткого молчания спросила уже она, понижая голос:

— Так что там с Ковальски? Мне показалось, что в основном он общается с тобой — он принял решение?

— Он вообще-то не так давно с постели встал.

— Когда мы уходили, он уже помалу передвигался. Значит, и разговаривать мог.

Дара поморщилась и неопределённо взмахнула рукой.

— Угу, мог. Только вот не сказал ни слова. Мне-то кажется — это как раз из-за того, что он решил. Неизвестно, что и как он нарешал, но посмотреть на его настрой в последние дни…

Ее нога с ожесточением проехалась по нетронутому Кристо мухомору.

— Лорелея к нему не заходила, а теперь не показывается из своей комнаты, — задумчиво проговорила Бестия. — Прежде она хотя бы в саду прогуливалась.

Дара хотела как будто что-то возразить, махнула рукой и промолчала. Решение Ковальски в этом молчании слышалось как-то само собой.

— Может, мне стоит с ним побеседовать, — пробормотала Фелла. — Если удастся склонить его к тому, чтобы остаться… — артемагиня уставилась на нее недоверчиво, и руководитель звеньев отмахнулась: — Что?! В артефактории недостаток кадров. Февраль неплохой гид и при случае мог бы обучать новичков своим боевым искусствам…

— ?!

— Повышается эффективность боевой магии, иногда и артемагии тоже. На моих тренировках практеры и практиканты уворачиваются куда успешнее. Плюс, скажем, стратегии и тактики…

— Скорее, он мог бы вправлять мозги, — печально сказала Дара. — Это у него выходит на порядок лучше, кажется.

Обе, не сговариваясь, вперили взгляды в маячащую впереди спину Кристо.

За последние две с половиной семерницы вражда Бестии и Дары почти сошла на нет. Не то чтобы они теперь ходили в обнимку, но уже могли выдержать вполне приличный диалог и не оскорбить друг друга ни разу, особенно если этого требовали общие интересы.

Сейчас — требовали.

— А от Семицветника так ничего и не слышно?

— Ничего определенного, — дорогу преградила опасно наклоненная осина, свистнул серп, и половина дерева покорно рухнула на тропу. — Магистры не могут договориться между собой. Возможно, Февраля не будут даже судить. Но они торопят нас с поимкой иглеца.

Дара свирепо хмыкнула. Торопить с поимкой иглеца их начали еще две семерницы назад, после первых пяти десятков смертей. А за последние дни призывы «поспешать» раздавались из Семицветника не раз и не два. Бестия, которая держала постоянную связь и с артефакторием, и с Магистрами становилась всё мрачнее.

— Верно, — произнесла Фелла, угадав мысли Дары. — Они все время нас торопят. Но теперь это уже не просьбы и не приказы.

— Что тогда?

— Ультиматумы, если знаешь, что это такое.

Это походило на подкол по старой памяти, но Дара на него не отозвалась. Идя рядом с Бестией по тропе, она внимательно вглядывалась в окружающий лес.

— И серьезные?

— Серьезнее некуда, — Фелла сплюнула сквозь зубы, демонстрируя великую свою досаду. — Грозятся всем, от новых комиссий и прекращения финансирования до прямого вмешательства в дела Одонара. Кроме того, там начали проскакивать намеки… о том, что народ пребывает в возмущении из-за этих смертей и требует справедливости. И о том, что Оранжевый Магистр больше не может сдерживать правое народное негодование.

— Поэтому нужна публичная казнь, и, если мы не остановим иглеца сейчас, — Макса все-таки будут судить, — Дара скрипнула зубами от такой догадки.

Какое-то время они не говорили. Крики соек и иступленная дробь дятла мешались с воем Рафлы Камелии, которой Хема только что неаристократично плюнула в глаз.

— Это последняя попытка, — наконец выговорила Бестия. — Если мы не справимся нынче к вечеру — он сам отправится в рейд.

По тому, как было сказано это «он», ясно было, что речь о том, кто занимал пост главы артефактория.

С той поры, как Экстер Мечтатель и Солнечный Витязь Альтау оказались одной и той же персоной, Бестия упоминала о директоре только так. «Он» — и как будто имени у «него» не бывало вовсе. Это в заочных беседах, потому что лично она просто старалась не попадаться Мечтателю на глаза. Мечтатель, в свою очередь, довольно редко показывался в артефактории. У него внезапно нашлось поразительное количество дел вне стен Одонара, и что это за дела — никто не имел ни малейшего понятия. Но пропадал он по несколько дней и возвращался то ночью, то на рассвете — усталый и отрешённый, глядя не пойми-куда.

Гелла Нереида, на которую вдруг как-то сами по себе свалились обязанности извещать директора о новостях, поймала бессонницу после первых же двух разговоров.

— Уволюсь к нечтовой бабушке, — шипела Гелла, отпаиваясь успокаивающими. — Ну да, ну да, сидит и смотрит сквозь тебя, как в старые добрые… Но теперь-то я знаю, что он Витязь! Ну, и как мне с ним разговаривать?!

Дара пытливо поглядела в профиль Бестии, однако на этом профиле можно было прочитать только замкнутость и хмурую усталость — но совершенно не было заметно даже следов желания повидаться с Экстером. Артемагиня пожала плечами и заметила:

— Ну, в таком случае иглецу конец. Непонятно только, почему директор раньше…

— Включи мозги, если, конечно, Ковальски этому тебя научил, — отрезала Бестия. — Иглец — это сотни жизней, и значит, что есть что-то, что стоит…

Позади гнусно заверещала Камбала, которой напарница подожгла волосы, и Бестии пришлось отвлечься, чтобы восстановить порядок в рядах.

Сверху прощебетала канарейка, показывая, что до цели осталось недалеко. Роса давно высохла, и солнце припекало не на шутку, когда они вышли из леса и в десяти минутах ходу за распаханным полем обнаружили деревню. Кристо и кузнец невольно прибавили шагу, хотя и без того почти бежали. Цеп путался в мокрых штанах, и слова у него вылетали на ходу, отрывисто:

— Слышь… а этот ваш, иглец… он на кого накидывается?

— Да на всех он накидывается, — нервно шептал Кристо, оглядываясь назад поминутно, ему казалось, что остальные чуть ноги передвигают. — Только, сволочь, на нас не накидывается, а жалко. Людей ему надо. Как кого встретит — так и начинает…

— Жухляк, — почти всхлипнул кузнец, имея в виду, кажется, Оплота Одонара. Грудь раздувалась мехами, сердце стучало в виски сумасшедшим молотом, и перед глазами плавали в крови знакомые светлые головки детей. Он тряс головой, а видение все возвращалось и возвращалось, и издалека слышные крики на улице родной деревни резанули острее мечей, которые он же сам и точил.

Артефакторы, а с ними кузнец, кинулись к близкому частоколу Кенарьков бегом. Караульный у частокола — веснушчатый сопливый малый — хотел было что-то сказать, но Бестия сшибла его с поста у ворот щелчком пальцев. Они вбежали внутрь, и Фелла начала отдавать команды тут же, на бегу:

— Дара, Нольдиус — замыкайте стазис на частокол, Хема и Рафла — на другой конец деревни, подхватите. Кристиан, стой пока здесь, будешь на подхвате… Я пойду на острие удара.

— Какого удара? — безмятежно осведомилась Дара. — В деревне его нет.

Кузнец, услышав об этом, вздохнул от облегчения так, что затрещали ребра. Бестия недоуменно обернулась к артемагине, и та продемонстрировала ей крупную речную раковину — цветовой поисковик. Края раковины были окрашены багрянцем, а центр отливал синевой.

А вопли в отдалении так и гремели. Бестия посмотрела на раковину с недоверием.

— Сомнительно.

— Не видать тебе его, разлучница!!! — чудовищной силы вопль вычленился из многоголосых криков и ввинтился в воздух. Потом завизжали и заорали с новой силой. Нецензурно.

— Эм… моя баба, вроде, — прислушался к нецензурному кузнец.

Теперь с облегчением вздохнул Кристо.

— Опять вас, дядька Цеп, не поделили. А я было уж хотел спросить: что, жена у вас такая же ревнивая? Дара, иглеца точно здесь нет?

— Пока нет, но скоро будет. Мы просто его обогнали, а я ведь говорила, он не сразу находит дорогу…

— Какую схему обороны мы можем успеть организовать с учетом временных ресурсов? — привычно загнул Нольдиус.

Все опять вперились в Дару. Как артемаг-боевик Бестия была несомненно мощнее ее, но по тонкой работе с предметами Дара начинала потихоньку обходить всех в артефактории… как и по фантазии, касающейся «из чего можно создать такой-то артефакт». Неудивительно: разум Дары работал в таком направлении, что даже в трапезной она постоянно прикидывала, какие еще артеузлы можно наложить на обеденную тарелку.

Сейчас она дополнительно коснулась краев ракушки и покачала головой, глядя, как стремительно ползет багрянец к середине.

— Самую простую: кто не спрятался — я не виноват.

— Ох, — в ответ на это сказали Хема и Рафла.

— Нечт, — отметил Кристо. Нольдиус просто прикрыл глаза, потому что знал, что сейчас начнется.

— Начали! — гаркнула Бестия, в полном соответствии с его предположениями.

За время охоты на иглеца по разным селениям артефакторы хорошо успели выучить, что такое простейшая схема защиты. Она еще носила название «Волк и овцы». Иглец был призван играть роль волка, который вот-вот начнет пожирать бедных ягнят. Овцами были жители села. Несчастными, замотанными тупостью подопечных волкодавами выступали артефакторы.

Сначала нужно было собрать всех жителей деревни на одном месте, хорошо бы, открытом, чтобы можно было без помех выставить артемагические щиты. Да ещё надо было натянуть на «овец» побольше «шкуры». Иглец убивал при соприкосновении с незащищенной или плохо защищенной кожей. Ну, или если его сжимали. Или если на него наступали.

А «временных ресурсов», как выразился Нольдиус, было в обрез.

— Нам бы клуш-паникерш сюда, — посетовала Дара, когда они на пару с Кристо устремлялись в северный конец деревни.

— Зачем? — отозвался он. — Есть же бабки.

Бабки в целестийских деревнях были боевыми. У переездных лавок они набирали такую прыть и свирепость, что могли затоптать любого мага Кордона (особенно если он попытался бы пролезть вне очереди). С языков у них можно было сцеживать особо смертоносные яды. Но если уж ты дожил до старости в такой стране, как Целестия — поневоле будешь соответствовать.

Бабки Кенарьков отличались от остальных феноменальной реакцией.

Кристо и Дара не успели забежать в пяток домов и объяснить, что да как, а во все остальные здания уже барабанили морщинистые кулаки, и старушечьи голоса вопили:

— Вы что там, опять детей строгаете с утра пораньше? Охальники! Вас сейчас жрать будут! Хватайте что одеться — и все на площадь. Нападение!

— Лежебоки, головотяпы, клыкан вас укуси! Подымайтесь и на площадь, кому сказано!

— Горе! Беда! Дожили! Скорее одевайтесь и на сходку, а то…

После этого многозначительного «а то…» бабка шустро кидалась к следующему дому: паниковать было интереснее, чем объяснять.

Кенари в клетках (минимум по две в каждом доме) заливались удивленным пением. Кристо пару раз чуть не затоптали, а пару раз узнавали и пытались растерзать от жажды информации, но он каждый раз уворачивался и сам искал глазами знакомых.

Все знакомые немедленно служили на пользу общему делу.

— Ирте! Козодой! Бегите по домам, скажите народу поплотнее одеться — и на площадь!

— Нечт, я не понял чего-то… Кристо, ты, что ль?

— Жить хочешь? На площадь!

С девицами было труднее. Угроза жизни в их сознаниях часто вытеснялась присутствием потенциального жениха. Поэтому пару раз Кристо, выпалив в лицо очередной девахе жуткую новость про иглеца, слышал глупейшее хихиканье и что-нибудь вроде:

— Ой, а ты такой симпатичный стал… Это что — контрабандная маечка?

— По балде шарахну, — уточнял Кристо угрожающим голосом.

— А потом на руках понесешь, а-а-а-а?

А он-то забыл, насколько в деревнях помешаны на замужестве…

Бабки работали на заглядение, так что народ посыпался на улицы, приходилось только направлять на площадку в центре деревни. Сходочную, танцевальную, драчную — в разных деревнях площадки звались по-разному. В Кенарьках площадку гордо именовали Лужной — из-за здоровой лужи, вокруг которой вечно разгуливали подозрительные гуси.

Кое-кто, правда, не поверил опасности или решил прихватить с собой что-нибудь из дома — этих пришлось выдворять на улицу силой.

— Ну, на фига вам там поросенок?! Бегом, сказано!

— Так сопрут же!

— Кто сопрет — иглец? Тетка Бержа, да ведь времени уже нет, иглец же, слышали, скольких он поубивал?

— А вот ты и сопрешь! Знаю я твою рожу бандитскую! Да у тебя на лбу с рождения печать смертоносцев поставлена! Помню-помню, как ты у меня гуску утащил, Белочку, вот такие яйца несла…

Обычно это заканчивалось тем, что Кристо коротким ударом боевой магии оглушал тетку Бержу, заворачивал в ковер или в рогожку и передавал восхищенному мужу со словами:

— На площадь, живо!

А сам подталкивал в спину многочисленных отпрысков той же семьи.

Магия подсказывала, в каких еще домах оставались люди. Только вот ладони горели от чар — постоянно же обновлять «Поиск душ» приходится! Перстни-концентраторы начали накаляться. Вечное неудобство: хоть и получше стало с магией за последние месяцы, но от ошибок избавиться всё не удавалось.

От репутации ему тоже не удавалось избавиться, потому в трех домах от него шарахнулись с паническими криками:

— Грабят!

А в четвертом старичок-боровичок вынул боевой серп и устремился в атаку с радостным:

— Убью, зараза!

И все ужасно удивлялись, когда Кристо им объяснял, что прибыл сюда не в составе шайки разбойников, а гораздо страшнее — как часть боевого звена артефактория.

Голоса бабок пропали, и теперь слышны были только тревожные трели канареек. Последнюю «овечку» (точнее, «ягненка») Кристо пришлось тащить на руках: трехлетнего карапуза забыли в доме раззявы-родители. Видно, просто из-за количества детей: сколько Кристо помнил эту семью, у них в доме постоянно негде было повернуться из-за колыбелей и погремушек.

— А-а, да не реви ты! — бесился Кристо, которому карапуз во время бега орал прямо в ухо, мало того, это же ухо пытался отгрызть. Наверное, в венах ребеночка текла кровь воинственных предков (ну, или нежити). После окрика малой умолк, зато принялся радостно дергать Кристо за волосы. Судя по ощущениям, как минимум зеленая крашеная прядь осталась в руках у игривого дитяти целиком. Ладно, пусть. Кристо несся, перепрыгивая через заборы и удивленных собак при помощи магии, двигался напрямик, через огороды, и на бегу еще успевал жалеть о том, что не взял на себя восточную часть деревни, где стоял родной дом. Вдруг его пропустили и мать ничего не знает, или не услышала, или…

Стоп. На восток Нольдиус отправлялся, с его обязательностью — всё будет на месте. Хотелось на это надеяться.

Появление Кристо на площади с ребенком на руках вызвало большое оживление в рядах девушек и пару истерик от бабушек, которые помнили его в детстве: «Ребятенка украл, охальник!» Кристо торопливо сунул спиногрыза в руки папаше, попутно успел заметить, что зеленая прядь волос точно осталась у мальца в кулаке, и повернулся в сторону Бестии:

— Все.

Та кивнула, глядя на то, как непрерывно огрызающиеся Рафла и Хема загоняют на площадь последних жителей. Взглянула на Дару, которая со своей частью задачи уже справилась, как и Нольдиус. Аремагиня сверилась с очередным индикатором и кивком подтвердила, что в домах и около них никого не осталось.

Бестия подытожила сделанное единственным словом:

— Щиты!

А Кристо надеялся, что она хоть парой слов объяснит деревенским, что случилось. Кузнец, правда, пытался взять это на себя, но на него насела жена с вопросами вроде «где ты шлялся» и «как ты подцепил Феллу Бестию», так что с этой стороны помощи можно было не ждать.

Нольдиус не подходил на роль объяснительную из-за своей манеры выражаться ругательно-академически. Рафла и Хема не могли слова сказать, чтобы не возненавидеть друг друга заново.

А деревенский люд, довольно-таки буйный, уже начинал возмущаться тем, что его так бесцеремонно повытаскивали из теплых домов, а теперь еще ни во что не посвящают.

Делать нечего: Кристо прокашлялся и попытался направить магию в голосовые связки.

— Значит так! — вышло слишком громко, первые ряды повалились на колени, а Бестия погрозила кулаком, не отрываясь от щитов. Кристо убавил громкость. — Так вот, тут такое дело: скоро тут будет иглец. Все о таком слышали?

Толпа селян уставилась на него, и в ней мгновенно началась перекличка:

— Рожа какая-то знакомая…

— Это Эллы Портняжки, что ли, сынок?

— Так разве он не помер еще?!

— Кристо?

Это был самый желанный голос, после которого у Кристо внутри улеглось волнение. Он кивнул матери, которая пробилась в первые ряды, но сделал это с выражением «после поговорим».

— Так вот, тут сейчас будет иглец, — это если ни до кого еще не дошло. — Мы вас защитим магией и артемагией, а сами попытаемся его ухлопать, чтобы он, значит, опять не сбежал и никого тут не убивал. А вы пока что просто стойте тихо. Подождите и работать не мешайте. И завернитесь покрепче… ну, что у вас там есть из вещей. А то мало ли.

Селяне переваривали новость дружно и молча. В задних рядах ныла девочка, которая потеряла ирисового василиска на палочке — у нее выходило «лисового ваську на ялотьке». Потом какая-то то ли глуховатая, то ли недоверчивая бабка из самого центра громким шепотом осведомилась:

— Дык а что, это не грабители? — ей все кинулись объяснять, и Кристо отвлекся, понимая, что эта работа сделана.

Бестия и Дара спорили из-за защитного контура, в их споре вряд ли понимал что-то даже Нольдиус, но в словах Бестии время от времени проскальзывало «слишком рискованно», а в словах Дары — «единственное решение» — и это уже ничего хорошего не предвещало. Под конец Бестия махнула рукой, подозвала остальных и пояснила ситуацию.

Если уж иглец сюда заявится — нужно будет справляться с ним нужно сейчас, пока он истощён. Потому что стоит проклятому артефакту укатиться подальше, понаходить себе ещё жертв — и всё придётся находить сначала.

— В прошлый раз, когда он вырвался, его остановили ученики Холдона, непонятно какими способами, — обозначила Бестия. — А потом унесли с собой во внешний мир. Дара считает, им удалось это, поскольку они заставили артефакт принять истинный облик.

Снова истинный облик, чтоб его вулкашки жрали. Кристо чуть не застонал от плохих предчувствий.

— Предлагаете силовой контур? — вступил Нольдиус. — Один из способов проявить истинный вид артефакта, не так ли? Нечто вроде коридора, наполненного мощной магией, которая вынуждает артефакт открыться. Об этом написано в…

Тут на отличника цыкнули и обозначили проблему. У боевого звена попросту не хватит сил и на то, чтобы защитить жителей и на то, чтобы не дать иглецу улизнуть. Дара предлагала снять часть щитов с населения и перенести их на внешний контур. Получалось подобие бублика, вместо дырки у которого — площадь с людьми, а вместо теста — два слоя артемагии, внутренний и внешний. Внутренний слой будет выглядеть более слабым — так что люди на прощади покажутся иглецу слабо защищёнными. Этакая приманка. Как только иглец попытается прорваться к живой крови, Дара и Бестия замкнут внешний контур, и проклятый артефакт не сможет вырваться.

— Зато сможет кого-нибудь убить, — поразмыслив, сказал Кристо. — Жуть как стратегично.

Кажись, Дара его ничем не припечатала только из-за нехватки времени. Бестия принялась объяснять дальше: да, иглец не сможет вырваться, значит, попытается прорваться к людям, внутрь. Защитить артефактами всех невозможно. Поэтому в самых слабых местах Кристо, Нольдиус и Хема поднимут в нужный момент щиты при помощи телесной магии. А Рафла еще и артемагией подпитывать.

— Долго держаться вам не придётся, — подытожила Бестия, которой, видно, самой не нравился такой план. Только пока я и Дара перестроим стазис. Соорудим что-то вроде коридора, в котором мы с этой тварью останемся вдвоем.

В карих глазах полыхнул желтый угрожающий огонь, и Кристо подумал, что не завидует он иглецу, если тот вдруг останется наедине с Феллой Бестией…

— А в чем подвох-то? — нашелся он наконец, но его уже никто не слушал. Дара продолжала разворачивать стазис, Бестия окружала защитными артефактами толпу селян, которые посматривали на пятого пажа Альтау с почтением и страхом.

Ответил Нольдиус, в своем стиле, поэтому Кристо понял чуть больше, чем ни шиша.

— Мне кажется, я понимаю суть нашей проблемы… требуется защитить слишком большое число людей. Если Дара и Фелла отдадут все силы на контроль защитных артефактов — им может не хватить мощи для уничтожения иглеца, что чревато непредвиденными осложнениями. Они решили задействовать щиты боевых магов, чтобы освободить свои возможности артемагов. Однако если кто-нибудь из нас не удержит щит — это также чревато осложнениями…

— Опять непредвиденными? — кисло поинтересовался Кристо.

Отличник потер щеку, на которой привычная пудра отсутствовала — стерлась за время их марафона.

— Как раз предвиденными. Иглец начнет убивать.

А, как известно, пока тварь питается — взять её нет никакой возможности. Щит непробиваем. А нажравшись, иглец ещё и ускоряется как следует. Проблемочки, ага ж.

Кристо посмотрел в толпу, из которой ему пугливо помахала мать. Бестия и Дара работали слаженно, время от времени перекликаясь:

— Сколько у нас времени?

— С десяток минут, он на подходе.

— Помните: не спугнуть…

Они и правда сделали все, чтобы не спугнуть произведение холдонова ученика: выставив нужные артефакты, отошли в сторону: Дара — за кряжистый дуб, Фелла — за высокий забор. Нольдиус занял свою позицию, Кристо, Рафла и Хема — свои, причем Кристо оказался между дуэтом «два Ка». Просто потому, что в такой опасной операции дуэт мог понаделать ошибок, возжелав невовремя придушить друг друга.

— Щиты! — это был командирский голос Бестии, он успокаивал. Кристо неспешно вытянул перед собой руки, почувствовал, как хлынула горячая волна магии в ладони, подержал, сконцентрировал — и резким толчком послал контур щита вперёд, одновременно разводя руки в стороны.

Получилось. Стабильный, красивый силовой контур, иглец появится — осталось только магией запитать до отказа, чтобы ещё и нерушимо вышло. Высший балл, учителя в Кварлассе точно б не поверили, что его работа. Кристо умиленно улыбнулся, представляя себе физиономию Бестии в засаде — небось, чистое недоверие! — а сам ожидал, когда его щит подхватят справа и слева, создавая сплошной барьер на пути у иглеца…

Но этого всё не случалось и не случалось. Что-то Рафла и Хема долго копаются, подумалось Кристо, он посмотрел направо — и не обнаружил там Камелии. И Камбалы слева тоже не оказалось. Нольдиус стоял на своей позиции, и Кристо встретился взглядом с вылупленными глазами отличника: тот тоже не понимал, куда это делся надоедливый дуэт.

Контур щита у Нольдиуса был мощнее, чем у Кристо, и Нольд пытался растянуть его в длину, но создать нужный контур им вдвоем все равно было не под силу. Дыры на местах Камелии и Камбалы были слишком заметны.

Все это Кристо едва успел подумать, прежде чем услышал свист, который за последнюю семерницу стал знакомым до осточертения. Черный, маленький, как паучок, быстрый как пуля — иглец вылетел откуда-то из травы… Кристо единым выдохом запитал щит, и иглец ударился о него. Отскочил, попробовал было прорваться назад — не получилось. Ещё отскочил. И перенацелился туда, где должна была стоять Камелия. Туда, где щита не было. И Кристо не успел бы его поднять…

Жаль, нет меча, — вот была его последняя оформленная мысль. Он отпустил щит, позволив магии ухнуть в землю — грубо, не было времени, чтобы убирать его по правилам, — подхватил с земли какую-то палку, то есть, нет, черенок от тяпки, что ли — и иглец в своем полете натолкнулся не на живую плоть, а на невкусную деревяку. Артефакт откатился. Свистнул еще раз, влево — Кристо прыгнул туда же, проведя магию через ноги, и опять отбил иглеца, как теннисный мячик.

Ах ты, скотина, выплыла мысль откуда-то из подсознания. Все еще лезешь? Нечт тебе тут, а не обед!

Бестия, кажется, что-то выкрикивала — или все-таки Дара? И Нольдиус кричал о том, что вот где же подевались Рафла и Хема, как будто время было разбираться. Деревяшка в руках Кристо мелькала, отражая удары иглеца, голоса доносились смутно, гул из толпы позади — тоже. Был он, кусок палки — и проклятая тварь, которая все бросалась и бросалась вперед, даже не меняя направления, просто кидалась — и всё, будто решила пробиться во что бы то ни стало.

Может, иглец истощался, а может, у него что-то замкнуло в энергетических узлах, но отбрасывать его снова и снова было не так уж и сложно. Кристо откуда-то точно знал, в какую сторону тот кинется, какой финт совершит — и за секунду бросался в ту же сторону и выставлял деревянный черенок точно в нужную точку. Иглец улетал в воздух злобным черненьким орешком, но спустя пару секунд возвращался — только чтобы быть отброшенным опять, и опять, и опять.

В очередной раз он нацелился иголками прямо в лицо Кристо, но встретился с деревяшкой, взлетел — и завис в воздухе, остановленный артефактами Дары.

Она и Бестия все-таки замкнули внешний контур. Свернули его в подобие то ли силового коридора, то ли силового купола. Воздух в нём искрил и расплывался студенистым маревом — магический бульон, в котором человек не смог бы выжить, а обычный маг протянул бы секунд десять.

Но внутри стояла Пятый Паж Альтау.

Бестия оскалилась от напряжения. Телесная магия всей мощью обрушилась на иглеца, лишая его возможности двигаться. Кристо, а заодно и жителей деревни распылило бы просто отдачей, но Дара и Нольдиус уже устанавливали дополнительные щиты, на пределе возможностей.

Это трудно было удержать. Но это нужно было удержать.

Не прекращая давить на артефакт телесной магией, Бестия выпустила из рук оружие и взмахнула уже руками, словно стирая что-то из мира. Иглы «Полуночного терна» начали расти и изгибаться. Артефакт представал в своем истинном обличьи.

Чужеродном. Хищном. Страшном.

Нагромождение чёрных игл, паучьи изломы — и бесконечный, неостановимый рост.

Бестия прикусила губу. В остальном лицо у неё осталось спокойным и упрямым, и пассы ложились один за другим, будто она работала в классе, перед теориками.

А у Дары и Нольдиуса уже дрожали руки, у Кристо начали греться концентраторы магии, и он чувствовал уничтожающий жар, доходящий до него сквозь щиты…

Иглы еще удлинились и потянулись к щекам Бестии. Фелла этого будто бы и не заметила. Сейчас она вглядывалась в то, чего не было видно остальным, в истинную структуру артефакта, в энергетические нити, направляющие потенциал вещи, в узлы, созданные три тысячи лет назад учеником Холдона.

Шип почти дотянулся до ее щеки, когда она прекратила прессовку магией и завязала пальцы в сложную фигуру.

Иглец принялся втягивать шипы — торопливо и как будто трусливо. Фелле удалось зацепить основной узел, и теперь она контролировала паразита полностью. Могла его усыпить до лучших времен. Могла приказать ему убить, когда она этого захочет. И кого захочет.

Вот только Бестия не нуждалась в услугах артефактов-убийц.

Три секунды — а потом она отряхнула пальцы, глядя на покрытую серым налетом траву. Налет на самом деле был очень мелкой пылью, а пыль на самом деле в недавнем прошлом была иглецом.

Бестия медленно выдохнула и вытерла лоб рукавом. Дара убрала щитовые артефакты и одобрительно поцокала языком в гробовой тишине.

— Жалко, вы не слышали, как он вас умолял. И что обещал, если вы его просто усыпите.

— Вот уж без этого я легко могу обойтись, — надменно отозвалась Фелла, но уже не в тишине, потому что народ мало-помалу начал выказывать свои эмоции. Пока что выказывалось больше недоумение и больше отдельными звуками. — Ты так и вслушиваешься во все предметы подряд?

У Дары мгновенно стал такой вид, будто ее поймали на чем-то крайне нехорошем, но Бестия уже занялась оценкой состояния команды.

— Нольдиус! — бледный и тяжело дышащий отличник вяло дернулся. — Сядь отдышись, ты переусердствовал со щитами. Впрочем, реакция была оперативной. Дара, у тебя тоже. Хотя я и настаиваю, что план был слишком рисковым. Кристиан!

Она подозвала его кивком, и Кристо подошел бочком, бочком, осторожно, все еще сжимая в руках черенок от тяпки.

— Дай сюда, — Бестия зачем-то повертела в руках его оружие, хмыкнула. — Почему не оборонялся магией?

Кристо с покаянным видом развел руками и попытался сделать лицо как можно простодушнее. Он уже давно замечал, что когда тебя считают отморозком — то и спрашивают меньше. Так, пару раз башкой об стенку…

— Понятно, — на Бестию его мордашка никакого впечатления не произвела, глава звеньев щурилась подозрительно. — Как ты думаешь, почему я ни разу не пыталась остановить иглеца серпом?

Кристо начал увлеченно расковыривать кроссовкой землю родного села. Из пыли выкопался жучок с изумрудным панцирем и резво вскарабкался на нос обуви.

— Потому что, — Бестия вдруг нагнулась к его уху, — по нему невозможно попасть. Он слишком быстро меняет траекторию движения. И даже при магическом ускорении точно отразить его почти невозможно.

Кристо упрямо ковырял носком землю. Он твердо решил углубиться хотя бы на метр-два.

— Смотри мне в глаза, — приказала Бестия, чем свела на нет все его усилия. — Я никогда не учила тебя этой технике, но я… встречалась с ней раньше. Давно он тебя учит?

И снова это особенное «он». Кристо, невесть почему, засмущался, хотя теперь ему давал приватные уроки не малахольный Мечтатель, а сам Витязь Альтау. Казалось бы, есть чем гордиться.

— Второй месяц, — он помялся и зачем-то прибавил: — Вот.

— Всегда с тяпками?

На губах Бестии появилась едва заметная усмешка. Кристо опешил, но паж Альтау уже выкинула деревяшку в сторону и махнула рукой — свободен.

— Рафла и Хема, — в голосе прозвучало предвкушение, и желающих отозваться на такой тон не нашлось. — Рафла и Хема? — повторила Бестия и обозрела окрестности взором василиска. Взор раздумчиво остановился на недалеком колодце, возле которого мало-помалу собирались собаки. Собаки заливались яростным лаем, а колодец хранил такое священное молчание, что его просто нельзя было не заподозрить в чем-нибудь подозрительном.

Тяжелой походкой Бестия двинулась к колодцу. Собаки расступились перед ней почтительно (пара особенно брехливых сразу уползла на брюхе), а из глубин колодца донеслось жалобное: «Ой, что сейчас бу…»

В глубинах обнаружились две пары испуганных глаз, моргающих в унисон. Знаменитый дуэт «два Ка» находился в колодце и в объятиях друг у друга. Никаких ссор не было заметно. Колодезное эхо доносило слабый шёпот, что вот, тут кой-кто не подписывался на самоубийственные планы… да ещё щиты держать с мальчишками… и вообще, ну это же произведение ученика Холдона… и да, тут у них были восемь трудных дней, так что…

— Я вам очень советую, — полным сдержанной ярости голосом произнесла Бестия, — рыть подкоп к Одонару прямо из этого колодца. Иначе я ни за что не ручаюсь.

Изнутри донесся всхлип, а потом плеск воды. Бестия одной рукой, как пушинку, грохнула на колодец тяжеленную крышку, похожую на крышку гробницы. После чего повернулась к остальным.

— Уходим.

Уйти не получилось.

Иглец не восстал из пепла, нет. И ученик Холдона не явился с того света мстить за свое детище (которое и поспособствовало его кончине в далеком прошлом). Но вот жители Кенарьков дружно отмерли и преисполнились гостеприимства. Так что первый же шаг Бестии и остального звена в сторону сельской околицы был встречен испуганным ревом:

— Куды-ы-ы?! — а потом к каждому участнику группы протянулись десятки рук и послышались десятки голосов. Голоса произносили довольно заманчивые слова: «ирисовка», «отдохнуть», «пироги», «домашние колбасы» — ну, и, конечно, «вересковое пиво». Может, жителям Кенарьков просто хотелось попировать, а может — они всерьёз решили чествовать артефакторов как спасителей. Но только без звена артефактория праздник им казался неполным. Голоса ревели, визжали и просто орали в уши, руки дергали со всех сторон, и все были настроены никуда Кристо из родной вотчины не отпускать. Артефакторный дуэт, который засел в колодце, жителей не устраивал.

Церемонии уламывания не помешал даже внезапно вернувшийся серп Бестии. Где это странное оружие летало до сих пор — было загадкой, но теперь оно точно уловило настроение хозяйки и примчалось по воздуху. При этом серп чудом не оттяпал голову жене кузнеца, которая проявляла больше всех стараний в зазывании гостей. Кузнец только крякнул, выражая то ли радость, то ли огорчение. Бестия, на которую стремительно начала наваливаться усталость после тяжелой работы, перехватила серп и сунула в ножны. После чего оглядела бледные физиономии остальной компании и махнула рукой:

— Остаемся до пятой фазы радуги.

Гулкая секундная тишь подтвердила: всё-таки кое-кто из зазывал надеялся, что они откажутся. После этого народ засуетился и кинулся сооружать застолье.

Кристо поднялся на цыпочки, высматривая мать, и отыскал ее в окружении женщин. Женщины явно лезли с дружбой и какими-то предложениями. Наверняка ведь те, у кого дочки на выданье. Кристо поморщился.

Вокруг крутились его бывшие дружки, сами подходить не решались, и он этим воспользовался, пошёл себе к Даре. Артемагиня с интересом созерцала поднявшуюся суматоху.

— Ну, я пока… домой, — неловко заговорил он. — С друзьями там пообщаться, со знакомыми…

Дара кивнула благосклонно.

— Я только предупредить. Помнишь, мы искали Прыгунки и напоролись на игру в «синюшники»?

— Это когда Макс доказывал, что не умеет пить? И что?

— Так вот, ты там артефакт соорудила… ну, чтоб не пьянеть…

— Ну да, он простой, только аметистовая основа нужна.

— Так вот, ты б поискала тут в окрестностях аметист, вдруг найдется. На нас на всех, хотя, наверное, на Бестию не надо.

— Что?

— То самое.

Дара не сразу нашлась, что ответить, но все-таки нашлась.

— Ну, ладно, соорудить могу, а тебе-то на что? Ты же тут родился!

— Вот поэтому и предупреждаю, — со всей серьезностью заявил Кристо. И развернулся в сторону отчего дома.