Неизведанные гати судьбы [СИ]

Глава 70

Город Барнаул. Алтайского края.

Когда наша пролётка въехала во двор артельного представительства, к ней подошёл дед и сообщил, что в конторе нас с Яром ожидают два представителя от деловых людей. Меня удивило, что посланники деловых заявились днём, они как правило, всегда в вечернее время появлялись в нашем артельном представительстве. Поблагодарив Анисима Авдеевича за сообщение, мы сразу же направились в контору.

Там нас действительно ожидали двое мужчин, пожилой и молодой. Скорее всего это были отец с сыном, причем их лица мне показались очень знакомыми. Вполне возможно, я когда-то в прошлом встречался где-то с пожилым мужчиной, который в те времена выглядел, как нынешний молодой. Поздоровавшись с гостями, я сразу спросил, не будут ли они против, ежели к нашему разговору присоединятся два уважаемых мной человека. Те были не против, и тогда я послал Яра позвать в контору двух дедов.

Деды быстро организовали горячий самовар, и мы устроили небольшое чаепитие на шесть персон. Когда наши стаканы опустели, я на правах гостеприимного хозяина спросил:

— Какое дело вас привело к нам, уважаемые гости?

— До нас дошли слухи, Князь, что у вашей артели произошли неприятности, — ответил мне пожилой гость. То что он обратился ко мне, как к Князю, подтверждало мои мысли, насчёт нашего с ним знакомства в прошлом. — Обчество направило нас к вам, чтобы разузнать. В чём вы нужду имеете, и чем мы вам сможем помочь? Вы и ваша артель завсегда к нам с уважением относились, и помогали в трудные времена. Уважаемые люди предлагают оказать вам посильную помощь и решить все ваши проблемы.

— За предложение помощи, благодарю. Вот только, уважаемые люди похоже запамятовали, что все свои проблемы мы завсегда сами решаем, причём самым решительным образом. Можете передать мои слова обчеству. Мы много лет оказывали друг другу посильную помощь, насколько мне помнится, ещё с времён окончания русско-японской войны. Но до нас тоже дошли слухи, что у ваших уважаемых людей, также произошли неприятности, — два представителя деловых людей удивлённо переглянулись. — Так может не будем наши хорошие деловые отношения, смешивать с возникшими у каждой из сторон неприятностями?

— Полностью согласен с вашими словами, Князь. Не следует дела мешать с неприятностями. А могу я знать, что за слухи до вас дошли?

— Нехорошие слухи дошли, уважаемый. Говорят у вас один из амбаров прохудился, гниль в нём появилась, и даже крысы завелись. Наведались в тот амбар чужаки, и всё подчистую вывезли на нескольких машинах.

— Я понял вас, уважаемый Князь, и передам ваши слова уважаемым людям. У вас к нам есть какие-нибудь вопросы?

— У меня нет, а вот наши уважаемые деды, хотели спросить у вас насчёт вощёной бумаги. Если у вас имеется возможность её достать, то они вам будут весьма благодарны, и смогут что-нибудь предложить на обмен. Вы с ними пообщайтесь, возможно, у вас ещё какие-нибудь вопросы друг к другу появятся, а меня прошу извинить надобно идти заниматься делами.

Я попрощался с гостями, и покинул контору нашего артельного представительства. Во дворе до меня долетел запах горячих пирожков, и я направился в сторону кухни. Через некоторое время ко мне присоединился Яр, его тоже привлекли аппетитные запахи исходящие из приоткрытых окон кухни.

Повара усадили нас за небольшой столик, поставили два стакана в подстаканниках на белую скатерть, и принесли два чайника, один с кипятком, а другой с заваркой. Пока мы наводили себе чай, дородная женщина принесла и поставила перед нами блюдо с горячими пирожками, и очень душевно пожелала нам приятного аппетита.

— А вы их не поздно печь начали? — спросил я у стоящих рядом со столиком поваров.

— Нет. Как раз вовремя. Скоро люди с работы и со службы по домам пойдут, так что пирожки быстро разберут. Да и тем жителям, кто уже с вечера очереди в магазины занимает, тоже кушать хочется, а погода частенько не балует. Это последние три дня солнечные денёчки выдались, а так, либо дожди зарядят на два дня, либо прохладная погода стоит. Анисим Авдеич и Фёдор Андреич мужиков сорганизовали, и сделали нашим женщинам лотки-тумбы на колёсах. Внутри тумб стоит бак, что тепло долго держит, а сверху крышка откидная. Так что торговать с таких лотков нашим женщинам одно удовольствие.

— Недовольные люди бывают?

— Бывают, как же без них. Особенно недовольны те, кому наших пирожков не досталось. Они сначала ворчат, чтобы больше двух пирожков в одни руки не давали, а потом возмущаются, что наши женщины мало пирожков привезли на продажу. Никак они понять не хотят, что мы не завод и не пекарня, чтобы большие объёмы пирожков делать.

— Благодарю вас, — только и смог ответить я старшему повару.

Дальше продолжать разговор мне не хотелось, ибо принесённые пирожки быстро исчезали в желудке Яра. Так что я больше не раздумывал, а присоединился к трапезе своего помощника.

Наслаждаться долго вкусными пирожками и великолепным чаем мне не дали. Буквально через полчаса с момента начала чаепития, на кухне появился старший сын Анисима Авдеевича.

— Демид Ярославич, там это, навроде как милиция на чёрном воронке приехала. Начальство артели к себе требуют.

— Скажите им, что я сейчас подойду, Лукьян Анисимович.

— Хорошо, — ответил мужчина и быстрым шагом покинул кухню.

— Я с вами пойду, Демид Ярославич, — вскочил из-за стола Яр.

— Ничего не имею против, — сказал я, вытирая руки о матерчатую салфетку.

Выйдя во двор, я увидел двух человек стоявших возле Лукьяна Анисимовича, один облачён в форму сотрудника НКВД, а второй был одет в гражданский костюм тройку. Мне сразу бросилось в глаза, что чёрный легковой автомобиль перегородил выезд из ворот нашего представительства. Внутри него находились люди. Подойдя к работнику НКВД и его сопровождающему, я первым поздоровался и представился:

— Здравствуйте, товарищи. Позвольте представиться. Глава промыслово-охотничьей артели Демид Ярославич Старобогатов, а рядом, мой помощник Яр Яросвитич Тарусов. Нам сообщили, что вы спрашивали начальство артели. Мы вас внимательно слушаем.

— Здравствуйте. Старший оперуполномоченный НКВД, со мною товарищ юрист из городской прокуратуры. У нас ордер на арест гражданки Старобогатовой Ярины Родасветишны. Нам также сообщили, что в данный момент она находится в вашем артельном представительстве. Прошу вас проводить нас к ней, и не препятствовать её аресту.

— К сожалению, товарищ старший оперуполномоченный, я не могу выполнить вашу просьбу, ибо Ярины Родасветишны нет на территории нашего представительства.

— А где же она?! — удивлённо задал мне вопрос работник прокуратуры.

— Около двух часов назад, товарищ юрист, Ярина Родасветишна отбыла в Москву.

— Не стоит даже пытаться нас обмануть, товарищ Старобогатов. Мы уже проверили все кассы железнодорожного вокзала, — злобно произнёс представитель НКВД. — Ваша жена не брала билет на поезд до Москвы. Да и не продали бы ей билет, без соответствующего документа, с заверенной подписью от представителя власти.

— Мне нет нужды обманывать вас, товарищ старший оперуполномоченный. Два часа назад моя супруга покинула Барнаул на самолёте, который за ней прислал сам товарищ Сталин. На моей памяти енто уже второй случай, когда Иосиф Виссарионович присылает свой самолёт за Яриной Родасветишной. Думаю, что работники аэропорта смогут вам подтвердить мои слова. Ведь они не только обслуживали и заправляли самолёт, но и покормили лётчиков, — услышав, сказанное мною, сотрудник НКВД задумался.

— Но зачем товарищу Сталину присылать самолёт за каким-то сельским врачом?! — удивился работник прокуратуры.

— Во-первых, товарищ юрист, самолёт отправили не за «каким-то сельским врачом», а за дипломированным доктором медицины, коим является моя супруга. Во-вторых, по какому именно важному делу, товарищ Сталин пригласил мою супругу в Москву, меня и вас, не касается. Я знаю лишь одно, что они в дружеских отношениях уже больше семнадцати лет. Ежели вам так интересно, то могу сказать лишь одно. Их познакомил Феликс Эдмундович Дзержинский, а наша семья дружила с Феликсом ещё с царских времён, и до самой его смерти. Возможно, из-за нашей долгой дружбы, товарищ Дзержинский и товарищ Сталин взяли наше таёжное поселение и нашу промыслово-охотничью артель под своё личное покровительство. Те, кто отдал вам приказ на арест Ярины Родасветишны, похоже, являются либо скрытыми врагами товарища Сталина, либо они замыслили какое-то недоброе дело, — говоря всё это представителям власти, я старался, чтобы они своё внимание сосредоточили только на мне, ибо за их спинами, из нашей конторы вышли посланники деловых в сопровождении дедов. Как только они скрылись в здании, я закончил речь следующим выводом: — Я даже могу вам подсказать, кто отдал приказ об аресте моей супруги.

— И кто же это по-вашему был? — усмехнулся старший оперуполномоченный НКВД.

— Кто-то из райисполкомовской Комиссии по заготовке продовольствия. Скорее всего приказ вам отдал рыжеволосый чиновник, я не запомнил его имя и фамилию, — от услышанного, ухмылка исчезла с лица старшего оперуполномоченного. — Как мне известно, ещё на заседании Комиссии, что состоялась сегодня утром, он попытался прикрыть своего подельника — Якова Гершевича. Его подельник умудрился не только ограбить наше артельное представительство, забрав со складов все копчёные продукты, предназначенные в том числе и для ваших ведомств, но и долгое время обманывал всех членов Комиссии, и своего непосредственного начальника, уважаемого Викентия Львовича.

— Значит вам известны причины, из-за которых был отдан приказ на арест вашей жены?

— Конечно. Ентот рыжеволосый чиновник начал угрожать нам, заявив, что мы не выйдем из их кабинета. Супруга удивлённо посмотрела на членов Комиссии и сказала: «А кто нам помешает, вы что ли?». После чего, она добавила: «Товарищ Сталин уже прислал за мной самолёт, так что задержать меня у вас не получится. Если через час я не буду в самолёте, или самолёт со мною не прилетит в Москву, то можете всем райисполкомом начинать сушить сухари. Я уже предупредила Иосифа Виссарионовича о возможных ваших действиях». Возможно, слова Ярины показались чиновникам оскорбительными, но я думаю, что решение об её аресте было принято лишь после того, как она предупредила членов Комиссии. Она им сказала: «И еще вот что. Ежели ваш Яков Гершевич, по какой-то случайности не доживёт до приезда московских следователей, то главными виновниками станут все члены вашей Комиссии». Полагаю, что рыжеволосый чиновник не поверил словам Ярины, что её ожидает самолёт в аэропорту. Ведь вы же тоже ентому не сразу поверили. Вот вас и отправили проверять все кассы железнодорожного вокзала. Я уже давно живу на свете и вижу, что вы честные и ответственные работники своих ведомств. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы пострадали из-за выполнения приказа, который отдали, либо скрытые враги товарища Сталина, либо жулики, занявшие ответственные места работников в райисполкоме.

От услышанного, работник городской прокуратуры сразу же покрылся потом, хотя на улице было прохладно, и начал обтирать своё лицо носовым платком, а старший оперуполномоченный НКВД меня спросил: «Где находится ближайший телефон?». Я сопроводил обоих в нашу контору, где оставил в комнате с телефоном, а сам вернулся во двор.

— Что будем делать, Демид Ярославич? — задал вопрос мой помощник.

— Ничего не будем делать, Яр. Всё что надобно, я прокурорскому и энкаведешнику сказал. Надеюсь, они оба люди умные, и из-за каких-то райисполкомовских жуликов, собственные головы в петли совать не будут.

— А это правда, Демид Ярославич, что ваша жинка знатная докторица, и с самим Сталиным давно знакома? — задал вопрос работник нашего представительства.

— Правда, Лукьян Анисимович. Супруга ещё до встречи со Сталиным, целительницей была, а он её направил на учёбу в Москве, чтобы она не только древние знания по лечению имела, но и современные. Неужели вы не слышали, что Ярина Родасветишна в нашем таёжном поселении больницу организовала?

— Про вашу чудо-больничку мы наслышаны. Вот токмо народ говорит, что там лишь важных людей лечат.

— Глупость какая. В нашу поселянскую больницу, в основном деревенских больных привозят или калеченых работников из Лесхоза. Хотя бывало и весьма важных людей лечить приходилось, тех, кому городские врачи уже ничем помочь не могли. Так что, ежели кто из представительства занедужит, можете его в нашу больничку привозить. Их быстро там вылечат и на ноги поставят, ибо у нас все девчата и женщины, либо знахарки-травницы, либо лекарки, либо целительницы. Задумайтесь, Лукьян Анисимович, ведь не просто так, ещё в царские времена, все уездные попы наше поселение «Ведьмовской деревней» называли.

— Благодарствую за то что всё разъяснили, Демид Ярославич. Пойду порадую жинку, что есть возможность ей помочь.

— А что случилось с вашей женой, Лукьян Анисимович? — спросил Яр.

— Да левая рука у неё постоянно болит, Яр Яросвитич, а ближе к вечеру отниматься начинает. У меня сердце кровью обливается, когда моя Лукерья Степановна по ночам во сне стонет. Мы с ней уже всех местных врачей обошли, а толку никакого нету.

— Лукьян Анисимович, позовите сюда свою Лукерью Степановну. Я посмотрю её руку. А там видно будет, стоит ли вам её везти в нашу больничку или нет?

— А вы и в лекарском деле разбираетесь?! — удивился мужчина.

— Неужели вы думаете, что Князь Ведьмовской деревни ничего делать не умеет? — ответил я вопросом на вопрос. — Зовите свою супругу, пока представители власти по телефону общаются.

Лукьян Анисимович ушёл в сторону кухни и вскоре вернулся с дородной женщиной, что нам приносила блюдо с горячими пирожками. Внимательно осмотрев её левую руку, я стал в нужном порядке нажимать на необходимые точки. Сначала на те, что снимают все боли, а затем на точки, что активируют полное восстановление здоровья. Закончив своё дело, я отпустил руку женщины. Она недоумённо начала двигать левой рукой, сжимала и разжимала пальцы в кулачок, затем посмотрела сначала на меня, а потом на своего мужа. На её глаза навернулись слёзы.

— А вот плакать не надобно, Лукерья Степановна. Ведь все ваши проблемы ушли.

— Лукерья, что ты чувствуешь? — начал спрашивать Лукьян Анисимович жену. — Болит где?

— Вся боль совсем ушла, Лукьянушка, а во внутри меня словно сила живительная разлилась. Я даже не знаю как отблагодарить нашего благодетеля.

— Благодарить меня не надобно. Просто в следующий раз, накормите нас вашими вкусными пирожками. Договорились?

— Да я не только вас своей стряпнёй вдоволь всегда кормить буду, я вам и с собою в дорогу горячих пирожков напеку.

— Вот и договорились.

Наш разговор прервался, ибо из конторы вышли прокурорский работник и энкаведешник. Лукьян Анисимович со счастливой Лукерьей Степановной направились в сторону нашей кухни, а мы с Яром остались ждать представителей власти. Первым начал говорить оперуполномоченный:

— Ваши слова полностью подтвердились, Демид Ярославич, в том числе и ответственными работниками аэропорта. Уголовное дело в отношении Якова Гершевича и всех его помощников, заведено. Как я понимаю, нам теперь следует ожидать приезда группы московских следователей. Я вас правильно понял?

— Совершенно верно, товарищ старший оперуполномоченный.

— В таком случае, мы с вами прощаемся. К вам пока у нас никаких вопросов нету. Всего вам доброго, товарищи артельщики.

— И вам всего доброго, товарищи.

Представители власти прошли к своему чёрному автомобилю, уселись в него и уехали. Едва звук отъезжающей машины затих, как из здания вышли деды с представителями деловых.

— Что им нужно было, Демид Ярославич? — спросил меня Фёдор Андреевич.

— Они приехали арестовывать мою супругу, но узнав, что она улетела на самолёте, который за ней прислал товарищ Сталин, сразу спросили, где тут ближайший телефон. Я их сопроводил в нашу контору и они там кому-то названивали. Потом, прокурорский работник и энкаведешник, с нами попрощались и уехали. Вот и всё. А вы чего так все занервничали?

— Так мы подумали, что сейчас тут обыски и аресты начнутся, — сказал Анисим Авдеевич.

— Пока наше таёжное поселение и артель находится под личной защитой товарища Сталина, местные власти побоятся проводить у нас обыски и аресты. Когда выписывался ордер на арест моей супруги, работники в прокуратуре и в НКВД ничего не знали об ентом. Так что продолжайте заниматься своими делами. Вы уже все вопросы обговорили с нашими деловыми партнёрами?

— Да. Все насущные вопросы мы обсудили. Вощёную бумагу начнут завозить завтра вечером, а остальное чуть попозже.

— Вот и хорошо.

Попрощавшись со всеми, я отправился отдыхать в свою комнату. Мне нужно было хорошо всё обдумать, прежде чем звонить в Москву и сообщать о том, что произошло в Барнауле. Я очень надеялся, что к моему звонку, Яринка уже доберётся до Москвы и будет на квартире Златы…

Проснулся я около трёх часов ночи, умывшись, я направился в контору, где у нас находился телефон. Деды спали в соседней комнате, так что, мне никто не мог помешать. Дозвонившись до дежурной коммутатора, заказал срочный разговор с Москвой и продиктовал телефонный номер в квартире Златы. Услышав от девушки: «Заказ принят. Ожидайте», я положил трубку. Примерно через полчаса зазвонил телефон, я быстро снял трубку и сразу услышал голос дежурной: «Москва на связи. Говорите». Спустя секунду в трубке послышался удивлённый голос Златы.

— Квартира Александровых, я вас слушаю.

— Здравствуй, дочка. Как вы там? Яринка прилетела в Москву?

— Ой, тятенька, а я и не признала твой голос по телефону. У нас всё хорошо, детки не болеют и уже ещё больше выросли, чем ты их видел в прошлый раз. Мамочка приехала час назад и скоро должна выйти из ванной, — она на несколько мгновений замолчала, а потом я услышал как Злата крикнула в сторону: «Мамочка, выбирайся из ванны скорее, тятенька звонит». Вскоре дочка опять начала говорить: — Тятенька, ты прости нас всех, что мы не смогли приехать на твой юбилей. У нас теперь жёсткие правила, и мы не можем надолго оставлять свои рабочие места и службу.

— Я знаю об ентом дочка, и не обижаюсь на вас. Главное, чтобы у всех вас всё было хорошо.

— Мы любим тебя, тятенька, — сказала Злата. — А вот и мамочка подошла, передаю ей трубку.

— Здравствуй, Демидушка. Что у вас случилось? Ведь иначе ты не стал бы звонить посредине ночи.

— Слушай меня, Лада моя, и не перебивай. Сегодня, через два часа после твоего отлёта, к нам в представительство приехали из прокуратуры и НКВД, чтобы тебя арестовывать. Думаю, что им приказ на твой арест отдал тот рыжий чиновник, с которым ты пререкалась на заседании Комиссии. Ты должна сделать всё, чтобы вернуться в Барнаул с теми товарищами, с которыми ты улетела в Москву в прошлый раз. И постарайся всё рассказать своему другу, который тебя в гости пригласил. Надеюсь ты меня поняла?

— Я всё поняла, Демидушка. Постараюсь выполнить сказанное тобой. К своему другу я поеду уже завтра. Мне уже сообщили, товарищи, что за мной пришлют машину к десяти утра. С вами там всё в порядке?

— У нас пока всё в порядке. Я буду находиться в Барнауле до твоего приезда. Перед своим вылетом, дай телеграмму на адрес артельного представительства, чтобы я знал когда тебя нужно встречать.

— Хорошо, — только и успела ответить Яринка, а потом в трубке послышались гудки.

Через несколько секунд, голос дежурной в телефонной трубке произнёс:

— Извините. Связь прервалась. Вы будете повторно заказывать разговор с Москвой?

— Нет, девушка. Мы уже всё обговорили. Благодарю.

— В таком случае, вам надлежит завтра зайти на телеграф и оплатить разговор с Москвой.

— Хорошо, девушка. Всего вам доброго.

— И вам всего доброго.

Я положил трубку на телефонный аппарат и пошёл спать.

Утром, сразу же после завтрака, я отправил Яра на телеграф отплатить разговор с Москвой, а сам направился в контору, чтобы выяснить у дедов, о чём они договорились с деловыми. Но вот дойти до конторы у меня не получилось, ибо к нам во двор представительства заехал легковой автомобиль, точно такого же чёрного цвета, как и вчерашний. Вот только вышел из машины не сотрудник НКВД, а сам глава Комиссии по продовольствию.

— Здравствуйте, Викентий Львович, — я первым поздоровался с чиновником. — Что привело вас к нам? Неужели решили самолично меня арестовать?

— Здравствуйте, Демид Ярославич. А вас-то за что арестовывать? Я вообще-то приехал к вам, чтобы извиниться за вчерашнее недоразумение. Хотя я к попытке ареста вашей супруги, не имею никакого отношения. Я вчера весь день сравнивал те данные, что вы нам предоставили с отчётами составленными Яковом Гершевичем. Получилось, что целых три года, а возможно и больше, он обманывал не только вашу артель, но и нашу Комиссию. К большому сожалению, мы не сможем вернуть все изъятые у вас продукты, предназначенные другим людям, так как их, Яков Гершевич с помощниками, уже продали спекулянтам. Уже почти ночью, на очередном заседании Комиссии, мы приняли решение о возмещении ущерба вашей артели. Вам будут переданы все не выданные объёмы зерна и муки. Кроме того, в связи с тем, что большинство артельных охотников и рыбаков ушли служить в Красную армию, мы изменили договор. Теперь с вас никто не станет требовать обязательных поставок продуктов. Сколько привезёте, столько мы и примем. Вам осталось только расписаться на новом варианте договора.

— Благодарю за быстрое решение проблемы, Викентий Львович. Но я так и не услышал, как вы решили вопрос относительно выдачи нам патронов? Ведь вы сами прекрасно понимаете, что без них никакая охота невозможна. Тут всё просто. Нет патронов — нет охоты. Нет охоты — нет дичи. А если нет дичи, то нашим женщинам-артельщицам просто нечего коптить.

— Вопрос с патронами тоже решён. Вам их могут доставить прямо сегодня, в ваше артельное представительство, также как и мешки с мукой и зерном.

— Проблема в том, уважаемый Викентий Львович, что нам не на чем доставить патроны и мешки с хлебом в наше поселение. Ведь наш обоз находится там, а мы с моим помощником здесь. Мне придётся пробыть несколько дней в Барнауле, так как я должен встретить супругу, которая прилетит самолётом из Москвы.

— Эту проблему, я думаю, мы поможем решить. Доставим всё, что вам не выдали, на наших грузовиках. Скажите, у вас есть ответственный человек в поселении, кто имеет право подписи?

— Да. Там сейчас за старшего мой сын Иван. Он как мой помощник имеет право подписи и доступ к артельной печати у него имеется. Вот только в Урманное надобно доставить все ящики с патронами, чтобы охотники могли отправиться на промысел, и лишь половину мешков с зерном и мукой. Остальные мешки с хлебом нужно доставить в представительство. Ведь мне же надобно как-то рассчитаться с нашими работниками.

— Я вас понял, Демид Ярославич. Ждите сегодня машину с хлебом, а завтра мы уже отправим наши машины в ваше поселение. Насколько мне известно, наши шофера уже бывали у вас.

— В таком случае, ваши извинения приняты, Викентий Львович. Давайте пройдём в контору, где я подпишу наш изменённый договор.

После подписания нового договора, мы попрощались, и довольный глава Комиссии уехал. Деды сидели тихо и ждали, когда я начну рассказывать. Но я им сказал, что они всё услышат лишь после чаепития. Тут же на столе появились стаканы в подстаканниках, самовар и заварник.

Закончив чаёвничать, я сообщил обоим дедам, что сегодня власти привезут мешки с зерном и мукой. Надо будет организовать мужиков на разгрузку. Далее, я поведал, что подписал новый договор, по которому мы сами будем определять чего и сколько передавать представителям власти. От этой новости, на лицах дедов появились довольные улыбки. А вот от моих дальнейших слов, улыбки исчезли.

— Анисим Авдеич, Фёдор Андреич, скажите, вы помните о том, что говорил Иван Иваныч в нашем представительстве?

— Разговоров много всяких было. Вы хотя бы напомните нам, о чём вспоминать?

— О Германии. Я имею в виду разговор, когда Иван Иваныч вам говорил, куда может пойти войной Германия, ежели победит Францию?

— Был такой разговор. Иван Иваныч нам тогда сказал, что если германцы победят французов, то они вскорости могут напасть на Россию, — первым ответил мне Фёдор Андреевич.

— Вы думаете, Демид Ярославич, что скоро может новая война с германцами начаться? — мне задал вопрос второй дед.

— А тут и думать не надо, Анисим Авдеич. Ведь Франция была повержена ещё в начале лета. Так что долгой и спокойной жизни у нас не будет. Я же ведь не просто так, предложил вам «всю продукцию порезать на куски весом в один или два фунта, а потом завернуть в вощёную бумагу». Вам нужно будет подготовить тайные склады в подвале представительства, на случай войны, где мы сможем долгое время хранить мешки с зерном и мукой, а также нашу копчёную продукцию. Вы меня уже много лет знаете, и наверное помните, что я анархист. Следовательно, мне вообще нет никакого дела до того, как живут представители нынешней власти в стране, но вот заботиться о всех своих людях, моя прямая обязанность. Если случится студёная зима, или ещё какая напасть, то я думаю всех женщин с детьми привезти в наше представительство. Мне одному трудно будет всех прокормить в поселении. Так что я надеюсь на вашу помощь и поддержку, деды. Вот только пока никому об ентом ничего рассказывать не надобно. Обо всём знать лишь мы втроём будем.

— В таком деле мы завсегда поможем, Демид Ярославич, можете не сомневаться. А насчёт складов на случай войны, или ещё какой-нибудь напасти, мысль правильная. Прошлая война с германцами почитай четыре года длилась, а сразу после неё, Гражданская война началась. Так что продовольствие надо уже сейчас собирать. Мы с Фёдором, даже знаем примерные места, где все наши тайные склады устроить можно. Вот только одних копчёностей на случай войны нам всем маловато будет.

— Так на копчёности можно у деловых, крупы всяческие выменять, тушёнку и макароны, а также соль, сахар, перец и даже квашенную капусту в бочках, — предложил Фёдор Андреевич.

— Согласен с вашим предложением, Фёдор Андреич. Действуйте, деды. Боги вам в помощь.

— Благодарствуем за пожелание, Демид Ярославич. Для нашей артели сейчас самое главное, чтобы райисполкомовский чиновник не обманул.

Глава райисполкомовской Комиссии по продовольствию сдержал своё слово. Вечером того же дня в артельное представительство приехали два грузовика полностью загруженные мешками. Яр с дедами внимательно проверяли каждый выгружаемый мешок. Зерно было отборное, а мука хорошего помола.

Когда грузовики уехали, я задумался. Ежели в представительство привезли только половину зерна и муку, то сколько же чиновник из райисполкома успел наворовать за три года? От разных мыслей меня отвлекло приглашение на ужин.

Следующие несколько дней пролетели для меня незаметно, ибо мы с дедами в подвале здания занимались устройством тайных складов. От этого дела меня отвлёк Яр, который сообщил, что принесли телеграмму из Москвы. Как оказалось, до прилёта самолёта осталось около часа.

Быстро умывшись, мы на пролётке отправились в аэропорт. Править лошадьми снова взялся Лукьян Анисимович. Когда мы прибыли в аэропорт, то сразу увидели, что самолёт уже совершил посадку и подруливает к стоянке, где его ожидали техники и другие работники. Мы с Яром пошли к самолёту, чтобы забрать Яринкины вещи. На полпути, Яр остановил меня и показал на две чёрные легковые машины приближающиеся к застывшему на краю взлётной полосы самолёту. Возможно, он подумал, что это представители НКВД приехали арестовывать Ярину. Но вскоре всё прояснилось. Из самолёта вышли знакомые московские следователи и моя супруга. Следователи направилась к двум машинам, а Яринка осталась ждать нас у трапа.

Мы подошли к самолёту, Яр скромно поздоровался, а я нежно обнял свою супругу. Через пару минут лётчики начали выгружать Яринкины вещи. Их как всегда было очень много. Пришлось отправлять Яра за нашей пролёткой. Когда он вернулся, две чёрные машины уже уехали, а лётчики помогли нам загрузить все вещи в пролётку. Мы сердечно попрощались с пилотами и поехали в артельное представительство.

В пути Ярина нам рассказала, что её пригласили не только для того, чтобы полечить важного человека, но и для прохождения специальной медицинской аттестации в военном госпитале.

— Ярина Родасветишна, а что даёт ента аттестация? — задал вопрос Яр.

— Ничего нового, кроме нервотрёпки и головной боли, Ярик. Теперь, в случае войны, меня призовут руководить госпиталем. Енти всезнайки, увидев как я провожу хирургические операции, мне сразу присвоили звание военврача первого ранга. Как я ни отнекивалась от такого «счастья», ничего у меня не вышло. Для них даже мой возраст ничего не значил, упёрлись на своём и всё.

— А по тем вопросам, что я тебе говорил по телефону, всё решилось? — спросил я Яринку.

— Я все сделала как ты сказал, Демидушка, а прилетевших со мной московских следователей, ты уже сам видел. Всё отныне будет нормально. А к нашей артели и нашему таёжному поселению местные власти теперича лезть поостерегутся.

— Я бы на енто не шибко надеялся, Яринушка, ибо различные самодуры и самовлюблённые карьеристы при любой власти появляются.

— С ентим утверждением я спорить не буду.

Вскоре мы прибыли на место. Ярину куда-то увели женщины, а мы с Яром присели на лавку во дворе.

— Демид Ярославич, вещи из пролётки в вашу комнату переносить? — спросил добровольный помощник.

— Не нужно, Лукьян Анисимович. Сейчас моя супруга с женщинами пообщается, и мы поедем к себе в поселение.

— Тогда я пойду Лукерье скажу, что вы уезжаете. Она же хотела вам чего-то в дорогу собрать.

Сын деда Анисима быстрым шагом направился в сторону кухни, а мы с Яром наблюдали как мужики разгружают ящики с подводы. Видать нашим дедам уже что-то привезли деловые.

Через час, нас нагрузили дополнительными подарками, а Лукерья Степановна с Лукьяном Анисимовичем принесли большую кастрюлю с горячими пирожками, плотно накрытую крышкой. Сердечно попрощавшись со всеми тружениками, мы наконец-то покинули Барнаул и артельное представительство и поехали домой, в родное таёжное поселение, где нас ждал сын Ванечка и остальные жители Урманного…