Неисправимый (СИ)

Глава 17. Не ошиблись, господин хороший?

Директор З., крупный упитанный баварец шестидесяти лет от роду, всего лишь навсего моргнул. Эффект от этого моргания оказался совершенно неожиданным — перед ним на столе возник вдруг конверт.

Конверт был из плотной желтой бумаги, без марки и каких-либо оттисков. От него приятно пахло духами.

Директор похлопал глазами и заглянул внутрь. Вынул письмо, прочитал: «Привет, хапуга», — и почувствовал, как тревожно забилось сердце. Вот оно. Вот он, знак беды. Но, может, это чья-то шутка, невинный розыгрыш? Хотя, кто осмелится? Не дети уже.

— Читай дальше, — сказал кто-то за спиной.

Директор, голова которого давно уже утратила эластичную способность поворачиваться в разные стороны, крутнулся вместе с креслом. Нет, сзади никого. Сзади, как и положено, стена, убранная панелью из красного дерева, на стене в разворот национальный флаг, чтоб знали — перед ними патриот отечества. Все чтоб знали. Больше ничего. Говорить нечему и некому.

— Давай, давай, дядя, — сказали совсем рядом.

Кто-то при этом хихикнул — явно не тот, кто говорил, так как получилось наложение: один говорит — другой тем временем хихикает. Два шутника.

Директор повернулся вместе с креслом, попробовал встать и не смог. Что-то удерживало.

Попытался снять телефонную трубку — та была, как приклеенная. Нажал кнопку вызова секретарши — та не вдавливалась.

Вновь кто-то захихикал, а голос сказал:

— Читай письмо, дядя. Внимательно читай. Потом раздай работягам всё, что у них награбил, осчастливь плебс. Сам поживи в шкуре голодранца, прочувствуй — насколько это унизительно. Глядишь, часть долгов-то Боженька и спишет. Да в сумасшедший дом не забудь отстегнуть, там тоже люди живут.

Письмо само собой приподнялось над столешницей и резко сунулось в руки директору. Читай, мол.

Несчастного пробил озноб. Он уже видел что-то подобное в каком-то ужастике. Дальше должен отсыреть потолок, и с него закапает кровища.

— А-а, — закричал толстяк, выдираясь из кресла и опрометью бросаясь к дверям. — Ва-ва-ва.

С треском выскочил в коридор, где кроме секретарши находились два представителя сторонней компании.

— Говорящее письмо, — сказал бедняга, дико вращая глазами. — Где мои пилюли? Няня, утку.

— Ай-яй-яй, — тихонечко пробормотал кто-то тоненьким голоском, и все подумали друг на друга, что это он пробормотал. Секретарша на представителей, а представители на секретаршу…

Дустер-Завоеватель сидел на скамейке в сквере, что неподалеку от строительной фирмы, руководимой господином З., и дремал. На самом деле он вовсе не дремал, а пребывал в глубоком сосредоточении, позволяющем его астральному двойнику находиться в кабинете директора З. и говорить голосом Дустера. Двойник, поскольку астральный, виден не был, голос же был внушен, господин З. слышал его внутренним слухом. Между прочим, чтобы не было недомолвок, от неосторожного «ай-яй-яй» в приемной не удержался Уцуйка. Увидел, что сделалось с директором З., и не удержался. Дустер здесь был ни при чем.

— Гм-хм, — сказал Уцуйка из аккуратно постриженных кустов, что росли за скамейкой. — Ку-ку.

Дело в том, что на скамейке в метре от Дустера устроился молодой небритый тип в нестиранной одежонке и мешал говорить. Мало того — от него несло клопами.

Дустеру это ничуть не мешало, он в своем дурдоме приучился и не к таким ароматам.

— Ку-ку, — ответил Дустер. — Как мы его?

— Тише ты, — прошипел из кустов Уцуйка. — Услышат.

Тип, от которого, разумеется, несло не только клопами, всем телом повернулся к Дустеру. Он уже привык сидеть один, набаловался. Привык к тому, что как только он куда-нибудь приходит, другие дружно уходят. А этот, тудыть его, сидит. И с кем-то связь держит, кто прячется в кустах. Ненормальный какой-то, надо бы его потрясти. Глядишь, если при деньгах, и отвалит малость.

— Здорово, приятель, — произнес тип. — Думаешь, я глухой? Но не боись, я никому не скажу.

— Чего не скажешь? — осведомился Дустер.

— Что в кустах сидит шпион, а ты с ним ведешь переговоры.

— Ну и что, что сидит?

— Как же — шпион ведь. А может, и того хуже, террорист.

— Ты что — глупый? — сказал Дустер. — Какой же Уцуйка террорист? Какой шпион? Спятил, что ли? Это ж гном.

— Вот поросенок, — прошипел из кустов Уцуйка. — С потрохами выдал. Ну кто за язык тянет, кто тянет?

— Да ладно, — сказал Дустер. — Кто его слушать-то будет? От него как от помойки воняет.

— Щас по шее, — пообещал тип.

— Не верещи, — сказал Дустер, который был крупнее и наверняка сильнее бомжа. — Жрать хочешь?

— Хочу.

— Тогда не верещи. Где живешь-то?

— Нигде.

— Я так и знал, — сказал Дустер. — Эх ты, бедолага. Ладно, в четыре будь на этом же месте.

— Утра? — спросил захваченный врасплох бомж. Экая удача подвалила.

— Дня, дурик, — сказал Дустер. — У нас с Уцуйкой неотложное дело, к четырем должны обернуться. Пристроим тебя в одно заведение, где светло, тепло и мухи не кусают. На-ка вот, жратвы себе купишь.

Он вынул из кармана купюру и сунул бомжу, после чего встал.

Тип взял бумажку и не поверил глазам — целых сто евро.

— Это, — сказал он. — Не ошиблись, господин хороший? А то я денежку-то в карман положу, а вы полисмену на меня накапаете. Обокрал, мол. Поди отвертись.

— Не накапаю, — ответил Дустер. — А такие денежки у меня еще есть.

Пока шел разговор, к управлению фирмы подъехал микроавтобус. Из него выскочили два дюжих парня в штатском, забежали в здание и вскоре вывели господина З., который вырывался, что-то горячо доказывая, лягался, норовил укусить, и бесцеремонно запихнули в автобус.

Господин З. заверещал было, но тут раздался звук смачного удара, и он мгновенно затих. Там, в микроавтобусе, был еще третий — укротитель.

— В лоб засветили, — прокомментировал Дустер. — За этими ребятами не заржавеет.

Здоровяки шмыгнули в машину, и она быстренько укатила, поблескивая мигалкой.

— Ну, я пошел, — сообщил бомж, — а то в брюхе пищит. Так, стало быть, в четыре? Тогда я поплыл.

Походочка у него была совершенно разгильдяйская. Развинтился парень до предела. Наверное, из этих, из брошенных. В глубоком детстве родители-алкаши его бросили, он прибился к таким же брошенным, что ютятся по подвалам, а на зиму спускаются в штольни метро, помаленьку подрос в антисанитарных условиях, теперь вот выполз наружу, на свет Божий…

К офису следующего клиента, газового магната Б., Дустер добрался на такси. Уцуйка ехал бесплатно в багажнике.

Неподалеку от офиса, высокого стеклянного сооружения, располагался парк, где и разместился Дустер. Вновь на скамеечке, рядом с фонтаном, от которого шла приятная прохлада.

— Не переборщи с внутренним голосом, — предупредил Уцуйка прежде, чем направиться в контору.

— Это ты не переборщи, — возразил Дустер.

— Нет, ты, — сказал Уцуйка. — Довел директора З., что он свихнулся.

— Это ты довел, — ответил Дустер. — Так что поаккуратнее.

— Нет, ты. Нет, ты.

Дустер подумал и сказал:

— Дело в том, приятель, что он, наверное, сам себя довел. Совесть-то, брат, не подушка. Не окурок, который можно в урну выкинуть. Вот оно копилось, копилось, а тут мы. Он и сломался.

— Ага, — согласился Уцуйка, которому возразить было нечего. — Ну, ты башка.