Часть седьмая Подстава

1

– Ты идиотина, – уже раз десятый за короткий период времени произнес Чес.

Я успел вытереться футболкой и выбросил ее в тростник. Натянул влажную одежду, мокрые берцы. Куртка, кстати, оказалась единственной не пробитой пулями адепта. Эх, Борзый, нормальный подгон сделал, чисто пацанский.

Напарники тоже оделись и теперь делили оружие. «Калашников», из которого застрелили Скелета, стал камнем раздора. Единственный автомат, который мог стрелять. Мало того, что к винтовке наемника закончились патроны, так они вместе с игрушкой адепта просто отказывались стрелять.

Как объяснил Дельный:

– «Калашников», это как пацан. Он вкалывает и ему без разницы, во что он одет, хороша ли еда. Главное, есть цель. А эти, винтовки, они как капризные девчонки. То джинсы у них маленькие, то в меню нет салата из свежих овощей.

– И чего? – спросил Чес.

– Ничего. Разбирать их надо, чистить. Умеешь?

– Нет.

– Значит, их берем с собой. Продадим.

– Ты еще экзоскелет хотел продать, – напомнил ему урка, – нырять будешь?

– Спасибо вам, не смогли вовремя вытащить на берег. Теперь пусть Кузьма ныряет, – ответил раздраженно торговец, и добавил: – Идиот.

Вот это слово и стал, как попугай, повторять урка, коверкая его на тюремный лад.

– Ты реально идиотина. Даже не тупой! – Он остановился и резко поменял тему разговора: – Короче, торговец, неси ты два ствола, а я с «калашом» за идиотом пойду.

Дельному такая перспектива не понравилась. Я же старался не смотреть на располосованный труп Унылого и на речушку, где на дне лежал адепт. Хотя, это для меня он человек, для Дельного же – экзоскелет. На ветру, после холодной воды, оказалось тепло. Дождь начинал капать сильнее и грозился перейти в стену ливня.

Дельный явно нервничал от потери денег.

– С какого перепугу? Надо за своим следить. А то схватил игрушку, не зная о ней ничего, как обезьяна с зеркальцем.

– Ты мне еще поболтай, – угрожающе рявкнул Чес.

– Да мне-то чего говорить? За меня это автомат сделал, – спокойно сказал Дельный. – А то вы бы его еще полгода топили. Или он вас. Как слепых котят.

– Идиотина просто в конце его отпустил!

Дельный окрикнул меня:

– Кузьма, ты чего хватку ослабил?

Я помолчал, наблюдая, как красиво гнется тростник на ветру. Я это вижу, а умершие – нет.

– Убивать не хотел, – четко ответил я.

Молчание за спиной. Только и слышно, как звякает металл автоматов.

– Знаешь, Кузьма, песню, «Пристрелить не поднялась рука»? Это про тебя. И не потому, что жалко, а потому что ты идиот, – сказал Чес.

– Дальше двинули, – наконец-то сказал Дельный, – хотя уже нет смысла.

– Чего? – спросил я.

На удивление мне ответили:

– Крадун – опытный сталкер. Вчера под вечер, или утром он наверняка уже достиг Хибары. Сейчас вечереет, а значит, он взял за шкирку Билет и рванул к Границе. Мы их не успеем догнать, а возвращаться – еще дальше.

– Всю малину эта тварь испортила, – согласился Чес.

Понял, меня спас здравый аргумент. Нет времени вылавливать труп в экзоскелете, а потом его еще и тащить. Чес нахмурился, Дельный же просто махнул в нужную сторону. Мы двинулись дальше, и я в очередной раз подумал, что просчитался. Надо было жердину сделать из ветки ствола. Она не сильно длинная, но хоть какая-то помощь.

Я не хотел вспоминать про Унылого, но какая-то сила заставила меня повернуться и посмотреть. Совесть что ли? Без берцев и оружия, в грязных лохмотьях, которые порвала аномалия и нанесла ему ужасные раны. Смертельные раны.

Ручеек, на дне которого покоится мертвец в экзоскелете. Вряд ли тут есть раки, которые охочи до падали. Будет гнить адепт с голубыми, как небо, глазами.

Я иду дальше. Надоело уже, до тошноты надоело. Зона, хлебнул я тебя не слабо, пора и честь знать. Вот только, я не знал, как же использовать артефакт, который лежит в кармане. Я запустил руку в карман, мысли крутились стаей ворон.

Сзади идут соглядатаи. Дышат мне в затылок, отпуская поводок на несколько метров. Попадешь в аномалию, туда и дорога, прямо за Унылым.

Что там рассказывал начмед про артефакт… Он от чего-то помогает. Блин, от радиации! От радиации он помогает. Мне показалось, что начмед врал про его стоимость. Теперь я понимаю, такой артефакт стоит не копейки. Я думал, он тысяч на шесть тянет, а получается, что значительно больше. Значит, я начмеду нужен живым и невредимым. Для чего не знаю, возможно, просто забота о своем подчиненном. Однако как артефакт может помочь? Не откупаться же им от этих уродов.

Предложить торговцу убить Чеса за этот артефакт? Нет, это уже бред, это уже усталость.

Я вытащил патроны к ружью Унылого. Странно, его нет, оружие поломано, а бандиты, которые выдали мне патроны, уже как полдня мертвы. Вот и удача, про которую рассказывал Трофимыч.

– Ты чего встал, как овца? – грубо спросил Чес.

– Чего, чего, через плечо, – ответил я.

– Чего ты там шепчешь?! – насторожился урка.

Я кинул патрон. Тот, кувыркаясь в воздухе, наполненный струями воды упал недалеко от меня. Не дернулся, не полетел по кривой и не отскочил от земли.

– Показалось, – сказал я, не повышая голос. Странно, но теперь урка меня услышал.

– Хитрый, давай топай.

Я так и делал, сосредоточился на продвижении вперед. Я жаловался на наш блокпост? Да там шикарное поле с замечательным колхозом! А Граница? Замечательно посидели, поели горячего, удалось поспать. Да и сухо, тепло. Красота! Поход по болотам уже раздражал не по-детски. Нервная система перестала отвечать на мелкие раздражители. Дождь, ну и что, пусть падает. Холодный ветер, плохо конечно, можно и заболеть, но до этого надо еще дожить. Даже Всплеск стал казаться чем-то нормальным. Смешно. Я его боялся больше всего, считая гневом Зоны, а оказывается, это как благодать. Как финиш, к которому бежишь изо всех сил, понимая, конец мучениям.

Погода портилась. Начмед говорил, неделя между Всплесками. Хотя не факт. Может и через день накатить, да так, что мало не покажется.

Просто, еще одна возможность умереть. Цепочка угроз преследовала меня с самого колхоза, утомила. Нет, странное дело, я не раскис, и рухнуть на землю в истерике мысли не возникало. Я встряхнул головой, брызги полетели во все стороны. Точно, как мокрая псина. Здоровая, голодная, злая псина, которая давит волков.

Еще один патрон полетел в Топи. И еще…

Я остановился. Соглядатаи же приблизились, встали по бокам.

– Слышите?

– Слышим, не глухие, – ответил Чес.

Звуки выстрелов, на самом пороге слышимости. Дельный достал размокшую картонку.

– Мы тут уже ходили с Чесом. Вот там Южный Холм. Видимо напала стая кабанов, вот и отстреливаются.

– Угу. Вот оттуда мы и двинули к вашему колхозу. За Крадуном, мать его… – Чес запнулся, – чтобы жила хорошо.

Не надо ругаться на мать. Зачем оскорблять человека?

– Так нам туда? – удивился я.

– Нет, нам туда как раз не надо. Нам надо вглубь, не доходя до Церквушки свернуть, и в Топи. Там домик есть, туда мы и отправили нашего солдатика.

Я запутался.

– Билет это и есть солдат?

– Да, – спокойно разъяснил Дельный, – а как по-другому пройти ваш блокпост? С вашим новым командиром тяжело торговаться. Все связи порубил. Не дельный он, вояка простой.

Я вспомнил Трофимыча и крайне удивился. На него, что, закон не распространялся? Или он особенный?

– Угу, – продолжил за него Чес, – Крадун рванул на блокпост, а вот солдатик… Типа отказался. Мы ему пинок отпустили и отвели к Хибаре. Должен был доползти и там спрятаться. Дело у нас серьезное и светиться ему не нужно.

Странно, он даже прекратил ругаться. Что же получается, мы уже у точки, совсем рядом? Значит, наш безумный бег по болотам заканчивается. И это плохо. Я понял, на руках у меня нет больше козырей, одни шестерки. Тут они знают куда идти и Кузьма им уже не нужен. В расход меня?

Я постарался спокойно продолжить разговор.

– А этот, который в «разрядке» сгорел?

– Бандит, но не наш, – ответил Чес.

Да, тот, кого вы не похоронили, хотел добавить, но жизнь научила простому правилу – держать язык за зубами. Унылого тоже оставили под темным небом. Говорят, некоторые животные прикрывают ветками и землей умерших, оказывается, мы хуже них.

– А чего такая странная кличка у сталкера? Крадун. От слова красться?

– Нет, Кузьма, от слова украл, – пояснил Дельный, – не будем же мы при посторонних называть его кличку. Кстати, Трофимыч, такого сталкера, как Семен Ток, не упоминал?

– Нет, – честно признался я, – только Семена Электрика…

Чес и Дельный одновременно посмотрели на меня.

– Вот тебя не поймешь, Кузьма, то ли ты дурак, то ли умнее всех нас, – с какой-то печалью произнес Чес.

Я вдохнул прохладного воздуха. Хорошо! Как же хорошо просто жить.

– Откуда я знаю, сколько у вас тут Семенов, – ответил я, – Ток и Электрик, как по мне, разные клички.

Мы стояли молча. Я упустил что-то важное, сбили мысли вопросом с этими объяснениями. Понятно только, группа из бандитов, сталкеров и торговцев проворачивала не простое дело. Для Зоны такое количество людей, да еще и разной специализации, не случайное совпадение. Спросить? Почему-то появилась уверенность – ответят. Ибо не видят меня уже в живых. Как там учил урка грузного паренька? Ненавидеть надо молча, чтобы потом смачно ударить… Так и сейчас, зачем тратить на меня нервы, зачем орать, если я уже списанный материал.

Мы стояли в ряд, трое мужиков со своими планами на мир. Дождь затихал, перестал быть плотной стеной. Вода стекала по лицу, затекала за воротник, но это последние капли небесного душа.

– Пойдем к Южному Холму или все же наведаемся к Хибаре? – спросил я.

– К Хибаре.

– К Южному.

Два разных ответа. Понятно, если Крадун, он же Семен Электрик, вернулся за солдатиком-билетом, забрал его и уже топает назад к моему родному блокпосту. Сказать им, что я не дезертир? Сохранит ли мне это жизнь?

Дельный печально выдохнул:

– К Хутору, успеем перехватить.

Чес вытер уголки рта. Нервничает.

– Чуйка у меня, надо на Топи.

– Это хороший довод, – сказал торговец, – рациональный.

Сейчас еще разделятся или погрызутся. Двое адекватных.

– Завали морду, надоел трещать, – ответил Чес.

– Я вот думаю, если Трофимыч знал Семена, то явно мог вывести нас на него. Он сталкер правильный и узнай, что Семен украл – помог бы, – начал рассуждать Дельный.

Я вспомнил историю, как Трофимыч вывел под Всплеск своего друга.

Дельный же закончил предложение:

– Только какой-то упырь его убил. Не знаешь такого, Кузьма?

Я хмыкнул и легко кивнул в сторону Чеса. Тот сплюнул, похрустел шеей:

– Слышь, Дельный, думаешь если у тебя «калаш», то стал царем? Да я тебя с ножа обстругаю, и станешь тоньше на размер, – прошипел Чес и неожиданно со всей силы толкнул меня в спину. Я полетел вперед, но не упал.

– А ты топай вперед, тупой!

Я задумчиво переставлял ноги. Шаг, другой… У меня возникла мысль, безумная и очень слабая в плане превращения в настоящий план. Да мне ясно, Чес решил завести нас к Хибаре и просто убить. Хотя, почему и не тут, болото жадное, все заграбастает. Или реально, у него чуйка.

Двигаться стало сложнее. Суши становилось все меньше, вода захватывала все больше пространства. Все время попадались настилы из тонких досок. Вечерело, становилось темнее. Я уверенно двигался по мостикам, лишь изредка выбрасывая из кармана патроны. Без ружья они не нужны, не жалко.

Раздвинув камыши, настоящие камыши, нижние, зеленоватые, я остановился.

– Дошли, – сказал я спокойно, хотя сердце забилось с удвоенной частотой.

– Угу, – сказал Чес, – я ж говорил вам, чуйка у меня.

Дельный же молча глядел на свет в Хибаре.

2

Хибара стояла на большом участке суши. Относительно, конечно, размером с половину футбольного поля, что для болот удачная находка. Дождь упрямо заливал, поднимался уровень воды, и огромные лужи стояли от края до края участка. Исключение составлял пригорок, со спиленными деревьями. Ветки давно использовали в костер, а вот стволы, размером в бедро человека, так и остались нести караул. Вырежи умелец глаза и оскаленные зубы, получились бы замечательные идолы.

Умные люди построили Хибару. На четырех столбах, с широкой лестницей, с черными от времени перилами. Коробка из бревен и толстых досок. Даже зарешеченное окошечко, через которое и пробивался свет на волю, находилось на глухой стороне – противоположной от двери, к которой вела лестница. Этакий дом на ногах, защищенный от наводнения и дикого зверья.

– Как мы его вскроем? – поинтересовался Дельный.

Мы присели в камышах, не доходя метров десять. Как раз со стороны лестницы, прилегающей к стене, рассматривали внимательно Хибару.

– Обойдем и постучим. Какие еще варианты? – сказал я.

Чес почесал голову, вытянул шею. Что-то его смущало. Он отполз чуть в сторону, сплюнул:

– Там трупак в кустах и кровь на лестнице.

Я не знал, как он рассмотрел кровь на черном-то дереве. Что ли чуйка опять сработала. Дельный покрутил монокль, выругался и снова покрутил кольца. Наконец-то навел на кусты и присвистнул:

– Все, игра окончена.

– Не будет фаталити? – уточнил я.

– Чего? – провякал Чес, вставая во весь рост. То ли мне, то ли нам обоим.

– Судя по камуфляжу, это наш Семен Крадун, – ответил Дельный. Я же промолчал, внимательно осматривая Чеса. Бандитская курточка, на несколько размеров больше, сидела на нем как тулуп.

– Чего на меня уставился? Кузьма, – не поворачивая головы, спросил Чес, – я ж тебе не сто долларов, чтобы мною любоваться.

– Думаю, если Семен лежит, то кто же свет зажег? – отморозился я.

– Так думай молча, а не на всю округу, – сплюнул Чес на камыши. Дельный же опустил ладонь в воду, поигрался с ней и потом провел по волосам. Стильно уложил их назад, осталось только пробор сделать и вылитая модель.

Я же провел по бородке. Хорош чертяка! В части не отрастишь, нельзя выйти небритым, сразу набрасываются. Даже наказание есть, дают вафельное полотенце, и ты им щеки трешь, трешь. Пока условно не побреешься или пока щеки не отпадут. Слышал, что в Ирландии наоборот, перед выполнением боевых задач отращивают бороды. Маскируются, становятся однотипными. Да и борода придает уверенности. Это уже не мои мысли, делали эксперименты. Борода – это сила!

– Пойдем, проверим, – вальяжно заявил урка. – А то хрен поймешь, вроде еще день, а темнота наступает.

Это не темнота. Знакомое до боли явление природы. С этого все и началось. Скоро Всплеск. Еще нет красноты на небе, еще не будоражится мозг, но я чувствовал – он скоро будет.

На меня, как на осла, навьючили пустые штурмовые винтовки, и мы начали приближаться к Хибаре. Вода хлюпала под ногами, предательски нас выдавая. Дельный постарался предельно тихо передернуть затвор и даже Чес перестал корчить из себя дуру, достал пистолет Макарова.

А то все прикидывался безоружным. Я, как наемник, с крутыми стволами приблизился к лестнице. Лужи доходили до щиколотки, и я присел за одним стволом.

Чес же встал за другим, и высматривал покойника в камышах. Тот лежал между нами и Хибарой.

Урка провел по уголкам рта, потом уперся лбом в столб, точно собирался его повалить.

– Чё там? – осторожно спросил торгаш.

– Чё, чё… Семен там. Его форма, его берет, – ответил Чес.

– Блокнот ищи! Блокнот нам может жизнь спасти! Или нам Гунч головы оторвет!

– Может, сбросил спецом одежду, – предположил я. Если это Семен, то дело подошло к концу. Что мне ждать от циника и урки, над которыми теперь висит кара в лице толстого Гунча, я знал прекрасно. Ничего хорошего. И даже, мрази, не похоронят.

– Нет, Кузьма. Чудеса только в детстве нам дарят родители, – серьезно сказал Дельный.

– Пошли, проверим, – сказал Чес. – Терять-то нечего. Вдруг блокнот найдем.

Он направился к трупу. Театрально взвалил на плечо пистолет, словно он был по весу с противотанковое ружье, и начал насвистывать мелодию. Дельный, проходя мимо меня, похлопал по спине. Вот и все. Кроме одного момента, кто-то же есть в Хибарке?

– Точно Семен. Что с ним случилось? – с омерзением спросил Дельный. Его лицо аж перекосило, когда он посмотрел на труп.

Я сбросил винтовки у столба, поставил их крест-накрест и решил попытать удачу.

– Эй, есть кто жи…

И тут же рухнул лицом в мокрую жижу. Вслед за мной последовал Дельный и матюгающийся Чес.

Что ж, при появлении господина Выстрела, сразу начинаешь двигаться быстрее. Я, в отличие от них, заметил, как вылетели щепки из двери. Что же, радует одно, мутанты не стреляют.

– Прочь! Мразь! Прочь!!!

Теперь короткая очередь. Дверь задергалась под таким напором пуль. Странно, из стен ошметки не летят. Крепко сделано!

– Я тебя, урод, сейчас гранатами забросаю! – заорал Чес. Он распластался с жалким пистолетиком, однако гонору не убавлялось. Бери от жизни все нахрапом.

Дельный же наставил ствол в сторону Хибары, но не стрелял. На удивление, после крика Чеса выстрелы прекратились.

– Тля! Гнида! Еще раз стрельнешь, порву! – продолжал окать урка и добавил красочное матерное описание.

– Подожди, – попросил его Дельный.

– Да отвали от меня, дай лучше автомат, я его застрелю через дверь, – прошипел Чес, и попытался забрать оружие. Дельный отмахнулся и попал по пальцам Чеса:

– Подожди! Включи мозг! Заколебал тупить!

Дальнейшую ссору прервал совершенно неуместный вопрос. В Зоне, на болоте в море камыша и тростника, где странные клочки тумана и гравитационные аномалии разбросаны вкривь и вкось. Хоть дождь прекратился и это радовало. А вот вопрос озадачил:

– Кто там?

– Твоя, тля, смерть! – выкрикнул Чес и добавил, изумительно играя матерными словами.

Следующий вопрос поверг уже и его в молчание.

– Чес, это ты?!

Тот ответил:

– Я! А ты кто?!

Дельный перевернулся на спину и захохотал. Он ржал как умалишенный, который попал в страшную аварию, вылез из покореженной машины, а на теле ни царапины. Довели мы нашего непробиваемого.

Он смеялся и смеялся.

– Чес… Ты тупой…

Чес встал, покачивая в руке пистолетом. Видимо ему очень хотелось пустить пулю в торговца. Глаза начали блестеть, он нервничал. Пересилил себя, сплюнул в лужу. Темного цвета плевок закачался на волнах.

– Повторять не буду! Кузьма, давай гранату! – продолжал врать Чес.

Я же прислушивался к разговору. Лежать неудобно, но вот голос даже мне показался знакомым. Не должно у нас с уркой водиться общих знакомых. Хотя почему бы и нет? Вот что я хотел узнать еще двадцать минут назад! Сбили уроды с мысли!

– Это же я! Чес! А ты точно Чес?!

– Да, – крикнул торговец, – это точно Чес.

– О! Дельный! Унылый с вами? Мужик, я рад!

– Это ваш Билет? – спросил я торговца.

– Он. Нервный что-то, обычно он не такой, – задумчиво сказал Дельный.

Чес же заорал:

– На выход, тля, быстро! Голову мне забиваешь тополиным пухом! Быстро, я сказал!!!

– Не могу! – Билет закашлял, потом что-то еще крикнул. Но видно надсадил горло, и теперь его стало не разобрать. Я тяжело вздохнул. Знаю, как два моих прицепа решают такую проблему. И не ошибся.

– Кузьма, сходи позыряй, что с ним.

– Безальтернативный вариант, – добавил торговец, но без фирменной улыбки. Я посмотрел на нервного Чеса, который хрустел шеей, оценил Дельного, который из монолитной горы превращался в вулкан. Того и гляди взбухнет раскаленной лавой или просто, горячими пулями. Лишь бы не в меня.

– Да ясно… – спокойно ответил, – я ж не Унылый тени бояться.

Каждый шаг давался с трудом. Хотя это не по колено проваливаться в болотную жижу, но приятного тоже мало. Особенно понимая, человечек с автоматом сильно нервничает. Я приблизился к лестнице. Да, кровь на ступеньках, несколько поломанных ступенек, как будто в пылу борьбы их продавили. Или, если кто-то постучал в дверь, получил в ответ автоматной очередью и кулем свалился по лестнице.

– Эй! Свои! Не вздумай стрелять! – крикнул я.

– Ты кто? – В голосе присутствовали истеричные нотки. Боится, с автоматом, закрытый в крепком помещении, а боится.

– Я тебя не знаю!

– Зато я тебя знаю, – я спокойно ответил. – Давай выходи. Ты ж понимаешь, с Чесом шутки до добра не доводят. Ты же Чеса просек?

– Да, – ответил засевший. – Его да, тебя нет!

– Выходи! Выбора нет, – строго крикнул: – Чего ждешь? Гранаты!?

– Да не могу я выйти! Не могу! Нога сломана! – заорал тот.

Я повернулся к группе засады. Они стояли возле столбов. Вроде услышали, но Дельный настойчиво показывал: поднимайся по лестнице. Он так смешно перебирал пальцами, что я улыбнулся. Все, крыша едет не спеша. Над чем тут смеяться, впереди псих, сзади два психа. Тут их больше двух с половиной, однозначно.

– Я поднимаюсь! – предупредил я его.

Мне ответил лишь ветер. Аккуратно ступая, слушая, как скрипят доски под моим весом, я поднялся до середины. Сумерки начали ложиться на болота, вбирая в себя все краски. Желтоватый тростник стал сереть, вода становится чернее. Я схватился за крепкий поручень. День пролазили на болоте, а я соскучился по твердому дереву. Эх, посидеть бы возле дуба, прислониться к нему спиной и просто полюбоваться закатом.

– Я почти у двери, – негромко, но четко сказал я.

– Я не буду стрелять, – раздался голос.

– Так и запишем, – ответил я. Скрипнула еще ступень, проваленную я пропустил. Вот она, родимая дверь с пулевыми отверстиями. Немало в нее постреляли.

– Открывай! – сказал я и постучал три раза.

– Да как я ее открою! Нога поломана! Понимаешь?! – закричал стрелок.

– Молча. Взял стул, оперся и потопал, – резко выдохнул я, начиная терять терпение.

– Ты точно из моей части? – голос звенел, как у человека, загнанного в безысходную ситуацию. Спасение пришло! Он же и урку знает и Дельного. Или нервничает, потому что знает? Я посмотрел на низ лестницы – Чес тихо подкрался и теперь стоял внизу. Он приложил палец к губам. Не вовремя он приполз, змеюка псориазная.

– Да, – ответил я.

– Докажи!?

Я напрягся. Заколебал он меня, сил нет! Была бы граната, кинул!

– Оружейник у нас толстый дядька, – начал я перечислять, добавил фамилии и спросил. – Все? Допрос закончил!?

Чес медленно начал подниматься. Пистолет он не опускал. Дельный же застыл внизу, осматривая камыши. Мы работали слаженно, как группа захвата.

Послышалась возня, потом стон, как от резкой боли. Медленно протекла минута, и наконец-то открылась дверь.

Солдат, из моей части, прислонился плечом к стене и оперся на автомат. Другой рукой он судорожно вцепился в косяк двери.

– Ну, здравствуй, Крыса, – сказал я, – зачем в своих стреляешь?

Маленький, тщедушный и вонючий, Крыса несмело улыбнулся. Признал.

– Пробирка…

– Для тебя просто Кузьма, – сказал я. Хватит мне уродов, которые надоедливо повторяли кличку.

Он судорожно кивнул головой, понял. Крыса, ростом мне по плечо, с заостренными чертами лица и выступающими вперед зубами. Реально похож на крысу, хотя кличку получил по прозаической причине, спер у своих же бутылку.

Он не успел порадоваться. Чес перемахнул через ступеньку, втиснулся между мной и дверью. Смачно двинул рукоятью пистолета Крыса по лицу. Тот отлетел, роняя автомат и крича от боли. Правая нога, вывернутая под неестественным углом, обращала на себя внимание.

– Тля! – заорал Чес. – Сейчас я тебе покажу Воронеж из бронепоезда!

– Ты что делаешь! – заорал я на него. Чес отбросил автомат ногой и схватил за грудки Крыса. Один дохлее другого, но Чес с рабочими конечностями. Он ударил солдатика еще раз, и обильная кровь потекла из носа.

– Чес, это же я! – голосил Крыса.

Я же просто схватил Чеса за плечо.

– Хватит!

Чес повернул ко мне морду. Слюна текла по его губам, срываясь вниз серебристой ниточкой. Лицо исказила гримаса ненависти. Он мало что понимал в таком состоянии. В пылу собственных эмоций он вел себя агрессивно.

– Отвали! – рявкнул он. Дернулся, вырвался и поднял Крыса на его полторы ноги. Пистолет упирался солдатику в шею.

– Значит, стрелять потянуло. Значит, ногу сломал, – шипел урка.

Закружил Крыса в мою сторону. Мы столкнулись, я отступил к стене. Чес с мрачной решимостью потянул солдатика к лестнице. Я кинулся следом, но не успел. Чес толкнул Крыса и тот полетел по ступенькам вниз.

3

Крыса орал, как ошпаренный. Видимо наступил на сломанную ногу и дальше скатился кубарем. Чес ринулся за ним, как коршун за полевой мышью.

– Чмо, – выругался я, давая яркую характеристику урке. Как же он меня достал, своей набыченностью. Дегенерат из семейства хреновых! Я ринулся следом, собираясь столкнуть его через перила. Достал. Я понял, что перестал воспринимать урку, как человека. Раньше, он ныл, мешал жить, как затягивающаяся рана. Теперь, корка вскрылась и потек гной. Вонючий, сладкий гной, который душил нас всех, и я понимал, что рана гнилая. А что делать с гнилью я знал – вычищать.

Уже внизу, я почти повторно схватил Чеса, когда Дельный ударил стволом автомата мне в живот. Я успел напрячь прямую мышцу, но все равно получилось неслабо.

– Стой, – четко произнес он.

– На фига? Унылого тут нет, не кому любоваться кровью! – рыпнулся я.

Тот встал на моем пути, не давая двигаться дальше.

– Не паникуй!

Дельный повысил голос. Орал Крыса громко и перекричать его тяжело. В небе закаркали вороны. Блин, как я их раньше не замечал. Или они только над болотами летают, пожиратели падали, срок жизни которых зашкаливает за пятьдесят лет.

– Отвали, торгаш, – я же понизил от злости голос.

– Ты что, кашки-борзянки объелся? – спросил он и еще раз ударил меня автоматом. В этот раз прикладом. Я даже не дернулся назад, а начал наседать на него:

– Не будь таким же уродом, как урка, – четко произнес я, смотря ему в глаза. В них уже плескалась злость. – Такое же чмо и твоих дочерей изуродует.

Крики Крыса, после глухих ударов Чеса сменились скулежом. Я думал, самое мерзкое, когда тебя бьют. Оказывается, нет. Смотреть, как урка избивает солдатика с переломанной ножкой, в десять раз неприятнее.

– Кузьма, выстрелю, – пообещал Дельный.

– Стреляй, – я начал напирать на него, – ну?! Хоть не буду видеть этого пустозвона!

– Я все слышу, тупой ты Кузьма! – проорал Чес.

– И что с того?! – взъярился я.

Тот начал матюгаться. Он подтащил Крыса к столбу, добавил с носка в живот. Солдатик скрюченно лежал на мокрой земле и всхлипывал. Чес повернулся ко мне, показал фирменный жест.

Дельный же приблизился и зашипел:

– Слушай сюда, маленький гаденыш. Мы рискуем всем, включая нашими близкими. Гунч, если провалим операцию, такого не простит. Крыса, последний, кто пересекался с Семеном Током. Он может знать, где тот запрятал рюкзак. Дельно изъясняю?

– Торгаш, смотри, душу не продай. Чес нас всех сольет, чтобы самому владеть информацией. Даже если Крыса ничего не знает, он нас убьет. Убьет и перед Гунчом разыграет настоящий пацанский спектакль, – тоже понизив голос, сказал я.

– Чес урод, но слово держит, – неуверенно сказал Дельный. Убеждает сам себя, уговаривает. Я понял это, прочувствовал всеми порами кожи.

Чес сдернул цевье с винтовки «Энфилд» и выкручивал руки Крысе. Еще чуток и он привяжет его к столбу.

Я вздохнул свежий, вечерний воздух. Сколько времени пролетело от нашего появления на холме перед Хибарой? Уже стало хуже видно, тростник становился серой полосой. Я знал, что надо сделать, знал поэтапно, но боялся ошибиться в Дельном. Надо набраться решимости, хлебнуть настойку озверина.

– А если нет? – задал я вопрос.

Дельный нехорошо усмехнулся, толкнул меня не сильно в грудь:

– Если нет, я его спишу с этого мира. Поднимайся наверх, посмотрим, где нам придется ночевать.

Я старался понять, большие ли у меня шансы на победу. Как лучше сказать и действовать… Пока мне не хватало времени все продумать, совсем чуток, на полногтя. Я поднялся наверх в помещение, которое стало убежищем для Крыса. Вот ведь судьба, как дорожки сплетает. Пересекаются пути людей, снова расходятся, оставляя в нашей памяти перекрестки. Крыса сбежал в Зону неделю тому назад. Как всегда, попросил прикрыть, взял еды и уже как опытный солдат рванул за Границу. В курилке потом судачили, что вроде Крысеныш уже полтора года прослужил и часто ходил в Зону. Так, по вершкам, но всегда что-то приносил. Про артефакты я не слышал, а вот чужие вещи, то да, всегда. То вещмешок притащит, полный мелких и нужных вещей, то автомат лишний.

Крыса, она и в Зоне серая тварь.

Маленькая комнатушка, сжатая со всех сторон, но с крепкими стенами. Крепко сбитые лежанки, табурет, который использовался вместо стола, пустые консервные банки, разбросанные по всему полу.

– Что ж так воняет? – поморщился Дельный. – Он, что в это ведро ходил?

Сам же нагнулся, поднял автомат Крыса, отстегнул магазин.

– Наверное, – ответил я, – если реально ногу сломал, то вниз ему никак не спуститься.

– Кузьма, главное желание. Не обязательно твое, иногда хватает желания и учителя. Вон, Чес помог спуститься и нормально…

Я не стал отвечать. Воняло не слабо и хотелось выйти на улицу. Да и мозг работал над другой проблемой.

– Берем консервы, – начал Дельный. – О, ты уже схватил? Тогда я лампу, и канистру. Надеюсь там горючий раствор…

– Костер будем жечь?

– Да, пока там, – ответил Дельный. – Захвати сухие деревяшки, нормально будут гореть. И еще. Медленно вытяни нож Унылого.

Я нервно выдернул нож, загнал его в доску. Дельный усмехнулся, вырвал его и сказал:

– Давай, вниз иди.

Я так и сделал, выгреб из ближайшего угла отломанные ножки, сухие ветки и даже кусок картона. Хорошая точка, подготовленная. Есть какая-то связь, между сталкерами. Явно натаскали дрова, и канистру с горючкой принесли. Даже лопата в углу стоит. Оставили, понимая, что пользоваться будут другие. Мокрые, замерзшие и желающие выжить. Забота о людях, которых никогда и не встретишь. Сталкерское братство, усилиями которого пользуются бандиты. Они, как глисты, паразитирующие и отравляющие своими действиями все вокруг.

Я выбрался на свежий воздух. Застыл на миг, осмотрелся. Красота. Под моими берцами колыхался камышовый лес, разграниченный водными преградами. Ручейки создавали замысловатый лабиринт. Покореженные телеграфные столбы и железные стойки линии электропередач, с грустно висящими обрывками проводов. Надо мной стояли тучи, и, казалось, протяни руку, смогу пощупать их за темные бока. Вдалеке, кусочек чистого неба, как специально оставленный, для последних лучей солнца. Весна.

Крыса жалобно вскрикнул. Он сидел привязанный к столбу, вытянув нижние конечности. Чес стоял над ним и что-то втирал. С наездом, периодически хватая солдатика за волосы и ударяя голову об столб. Я быстро спустился. Подо мною прогибалась влажная земля, недовольная новыми гостями. Труп Семена так и лежал на спине. Здоровый мужик. На какой же результат ты поставил все, что имел за душой и даже ее, родную? Как и я, мелочевку, рискуя выиграть большой куш? Но если мелочь – это его жизнь, то, что же за приз? Я даже не смог представить. Миллион? Не наших? Зачем они трупу? Больше? Что-то другое? Эх сталкер, сталкер. Я остановился, поморщился. На груди следы от пуль, порванная военно-полевая форма британского образца. Берет лежал в воде и колыхался под порывами ветра. Словно не хотел уходить от своего хозяина. Хозяина, у которого не было мышц на шее. Кто вырвал ему гортань и мышцы, вызвав фатальное кровотечение? Или он сначала умер от пуль?

Может Чес и прав, имея вопросы к нашему Крысу. Громко каркнул ворон. Любят падаль, но еще не подъели труп сталкера, не выклевали глаза. Как-то странно.

Меня догнал торговец, и мы вместе приблизились к холму.

– Бросай, сейчас огонь разведем, – приказал он.

Я механически выполнил, повалил все в кучу. Присел, наблюдая за уркой. Столб находился в нескольких метрах от меня и теперь стало слышно их «беседу».

Дельный начал строить из древесины мелкий вигвам, потом щедро плеснул из канистры жидкостью. Странный для болот запах бензина шибанул в нос. Хоть мне в повседневной жизни запах и нравился, сейчас вызывал только раздражение. Или дело в урке, который злил меня все сильнее.

– Ты зачем его убил?!

Чес шипел, как гадюка. При свете едва родившегося огня, тени уродливо легли на его лицо. Казалось, он надел страшную маску. А вот Крыса так и выглядит перепуганным.

– Не убивал, – всхлипывал Крыса.

Чес глухо ударил столб его головой. Дельный недовольно поморщился, перестал греть ладони у разгоревшегося костра.

– Эй, Крыса, послушай меня. Ты попал в сложную ситуацию. Мы почти догнали Семена, а нашли его труп и тебя со сломанной ногой, – начал спокойно говорить Дельный, – у Семена на груди следы от выстрелов. Из твоего автомата. Или ты не согласен? А может ты блокнот взял?!

– Да, да, да… Вернее нет, – затараторил солдатик. Чес сплюнул и дал ему звонкую пощечину.

– Что да, что нет?

– Подожди, – не отрываясь от костра, сказал Дельный. Как мне показалось, он сжался как пружина. В голосе появились металлические нотки. Заколебал его урка.

– Отвали, – отмахнулся Чес. Дельный глубоко вдохнул и выдохнул. Продолжил:

– Крыс, у тебя есть шанс, который мы даем только по старой дружбе. Ты не раз проводил нас через блокпост и еще много раз так сделаешь, при простом условии. Ты меня понимаешь?

– Да, да! Я готов!

– Расскажи, как все случилось, – попросил Дельный.

Чес сел на носочки и начал слегка покачиваться. Крыса с ужасом смотрел то на него, то в сторону камышей. Он облизал разбитые губы и начал:

– Я все расскажу. Только пойдем в Хибару. Пожалуйста, все что хотите, но не здесь…

Крыс даже попытался встать. Ремень держал крепко.

– Пойдем, – согласился Дельный. – Как только расскажешь.

Я взял длинную палку, которую не отдал на пожирание огню. Проверил карманы. Нежно погладил артефакт и из другого кармана достал перевязочный пакет. Чес заметил меня, попытался отмахнуться.

– Ногу посмотрю, – мрачно сказал я.

– Смойся, чтобы я тебя не видел, – промычал Чес.

Я присел, жалея, что у меня забрали нож Унылого. Чес напрягся, но в этот момент начал пищать Крыса.

– Всплеск был, Всплеск. Я бежал, сильно бежал. Мне сказали затаиться и ждать. Я так и сделал. А там мостик, камень. Он мокрый оказался! А я бежал и на него запрыгнул, упал и нога так хрусь…

Крыса жалобно вскрикнул. Это уже я подтянул штанину и начал рассматривать отечную голень. Фиолетовая, как баклажан.

– Шину наложу, – сообщил я ему, игнорируя Чеса.

– Продолжай, – сказал Дельный. Он так и сидел у костра, наслаждаясь теплом. Не хочет сидеть рядом с уркой?

– После Всплеска, я хотел назад. А тут в камышах зверь. Странный зверь. Я знаю, что он там, а не вижу. Я дверь закрыл, а он по стене давай лупить. Сильно так, думал, что стену поломает.

– Чё за дичь ты мне втираешь? – поморщился Чес.

– Нет, Чес, реально! Он тут… Он в двери, я выстрелил. Он хитрый. Начал ждать, когда я выйду, а я тоже не дурак. Знаю, что он там, и не открываю. Так день и ночь сижу, день и ночь… Он злится, периодически бьет по стенам. Я почти не спал, страшно. Страшно! Вот даже один раз обоссался…

Он замолчал, и Чес незамедлительно влепил пощечину. Я, накладывая туры, со злостью уставился на него.

– И тут снова кто-то за дверью. Да, я выстрелил! Я! Любой бы выстрелил! А потом крик, я понял, что это Семен. Открыл двери, а там тварь на нем! Я по ней стрельнул, а она пропала! Растаяла в воздухе! И я кричал: «Семен, прости!» А он уже не двигался!

Крыс опустил голову и начал плакать. Скупо, как плачут мужики. Нет, мужчины не обижаются, мужчины огорчаются. Так и он, выдержал неделю страха, испытание Топью. Глупостей наделал, но Семена не вернуть с того света. Да и вместо спасения, знакомые ему мужики, бьют, привязывают к столбу. Это его и сломало. Всегда предательство ранит сильнее, чем проблемы впереди.

Чес усмехнулся и сказал:

– Ты что, головой ударился? Думаешь, мы в эту чушь поверим? Слушай, как было на самом деле. Семен тебя нашел в Хибаре. Он сталкер опытный, понимал, что с ногой тебя тащить долго придется. Заодно и покумекал с тобой, рассказал, что от нас бежит, а рюкзачок с артефактами у него за плечами. Ты решил, мы уже списанные, в расходе мы, Гунч наши кости обглодает. Через Границу ты и сам пройти можешь, солдатики все же свои, вот только зачем получать от Семена несколько артефактов, когда можно все забрать? Да, Крысеныш? Ты это дело любишь, воровать чужое. Стрельнул Семена, столкнул с лестницы. А там собаки его погрызли, и ты придумал страшную историю. Теперь осталось только дождаться сталкеров, поплакаться им и все, они добрые, дотащили до Границы. Блокнот! Где блокнот!!!

– Нее… – ответил Крыса, – нееет…

Чес вскочил, двинул меня в плечо и со всего размаху прыгнул на ногу Крыса. Тот заорал от боли, попытался ее поджать под себя. Не получалось. Он дрыгался, как карась на крючке.

– Что, шкура, шутить надумал с дядей Чесом!? На еще, тля!

Я же просто поднялся и со всей дури перекантовал урку.

4

С кем поведешься, от того и наберешься. Я стал даже думать, как урка. Чес, меньше меня сантиметров на десять, казался хорошим мешком для битья. При условии, что он не ожидал удара. Увлекся, азартно доламывая голень Крысу. Конечно, со связанным соперником любой почувствует себя мастером спорта.

Удар костяшками кулака получился очень сильный. Я ощутил, как эмоции переходят в чистый адреналин. Это несравненное удовольствие врезать уроду. Как под мостом, но теперь до конца. Главное, если тогда получилось спонтанно, то теперь я четко знал. План составлен, цель намечена. Это упоительное ощущение. Когда преодолел себя, заставил переступить через страх и стойкое нежелание, начинаешь работу. Еще надо приложить много усилий, но к цели я уже на один шаг стал ближе.

У меня работа заключалась в выбивании зубов Чеса. И она мне нравилась, до того момента, как получил ответку.

За первым ударом, я еще успел залепить боковым слева. Чес не ожидая, на инстинктах, успел пригнуться, вскинул руки, защищая голову. Но в боковой я вложился всем корпусом. Хорошо так, смачно. Кожа на костяшках лопнула, Чес же от ударов поплыл. Зашатался. Потерялся на мгновение, дал мне шанс на победу. Поединок года! Не хватало только протяжно кричавшего конферансье, растягивающего гласные.

– Ку-у-у-у-узьма-а-а-а-а! – заорал Дельный. А вот и мечты, которые сбываются. Просил – получи.

Мысли пролетели за долю секунды. Мозг пытается побороть страх? Я понимал, переступил черту и теперь не будет возврата. Второй раз урка не простит такого к себе отношения, да и я не собирался валяться в его вонючих ногах, выпрашивая прощение. Я собирался его завалить, хотя и понимал, голыми руками это сделать нереально.

Да и не факт, что завалю. Цель другая, остаться в живых. Пусть он идиотам клиническим втирает про свое железное слово, и что оставит меня жить под этим Небом. Как вариант – безжизненное тело, в это я охотно поверю.

Мой козырь – неожиданность. Я понимал, секунда простоя, Чес сориентируется и все пропало. Я начал молотить по корпусу, пытаясь поймать его печень на кулак.

– Ах, ты, тля малолетняя!!! – просипел урка и ловким движением закрылся от моих ударов. Он прижал локти, и теперь я молотил по его плечам, не пробивая живот.

Удар в ответ, который меня отрезвил. Хлесткий такой удар. Я его даже не заметил. Вот же жилистая тварь, точно сделан из железного прута. Зараза, быстро же он махает кулаками!

В голове взорвалась сверхновая, из глаз брызнула яркая краска.

– Урою падлу!

Урка озвучил мои мысли. Я вслепую выкидывал двойки, вроде даже снова попал во что-то твердое – значит в голову. Стало резко жарко, словно меня окунули в горячую ванну. Солнце зашло, поручив костру освещать нашу схватку.

Чес резко сблизился, ушел от прямого удара и ладонями ударил мне по ушам. Я успел дернуться, прикрыл одно ухо. Черт! Неужели порвал барабанную перепонку!? В левом ухе зазвенело, и возникла боль, как будто в слуховой проход загнали стальную отвертку.

Нет, падла, ты меня так легко не одолеешь! Оставь для других тюремные приемчики. Я схватил его шею в захват. Сжал со всей дури – казалось, я схватил цыпленка, настолько тонкая шея у Чеса. Он попытался меня еще раз ударить по ушам, но я дернул его на себя и смачно ударил коленом.

Хорошо ударил, в пах.

– Ох, тля!!! – завыл Чес от боли. Значит достал. Теперь он будет постоянным клиентом уролога. Крыса, опасливо пытался спрятать переломанную конечность от нашего суматошного топтания. Пролетело секунд десять, что-то продолжал нам орать Дельный. Это замечательно, чуть ли не впервые он выбрался из кокона спокойствия. Покричал на Чеса еще возле «разрядки», на колхозе, нервничал при отговаривании на блокпосте. Именно там, ключевой перелом, после которого мы зависли на Ферме и потеряли время.

Чес дернулся, попытался выхватить нож, но я это предвидел. Конечно, настоящий пацан всегда имеет острый нож! Я, не выпуская урку из захвата, крутанул его, стараясь расшатать. Крыса заорал, как пожарная сирена. Мы ему наступили на покалеченную ногу. Прости, солдат, терпи боец. Если не получится у меня выполнить план, то будем гнить вместе с Семеном Электриком.

Я, пятясь назад, потащил за собой Чеса. Он упирался, как бычок на привязи, пытался вырваться. Еще миг, и он достанет нож! Я опять залепил коленом, попал в живот и со всех сил отшвырнул его в сторону. Страх получить десять сантиметров стали в сердце придал силу и скорость. Организм истерил, осознавая, что натворил мозг, и теперь пытался выжить.

Масса тела имеет значение, и Чес кубарем покатился в зловонную лужу позади столба. Крыса орал, Дельный уже почти добрался до нас. Вот хитрый жучина. Хотел бы, за секунду преодолел короткое расстояние, но нет, он вычисляет. Что ж лучше для него.

Я ринулся за уркой, поднимая брызги воды. Он, еще в падении, выхватил стальное жало и на слепо им махнул. Почти попал. Я разминулся на несколько сантиметров. Чес, подняв еще больше брызг, плюхнулся в лужу. Эх, забрать бы нож да прирезать щуплого урода! Нет, не судьба, и я от греха подальше, просто ударил берцем по его руке.

Попал. Нож серебристой рыбкой блеснул в тусклом свете костра и улетел под воду.

– Я тебя, мразь, на костре жечь буду! – пообещал Чес, поднимаясь на ноги.

Нет, это он пусть для других оставит дурные идеи и благородные схватки. Я же с ним буду поступать, как он со мной. Не дать ему встать! Удар правой, удар левой рукой. Чес уклонился, ужом попытался выскочить из-под ударов, но не успевал. Я молотил его как грушу в последние десять секунд работы. Без цели, суматошно, но частил, как вентилятор. Я бил его по голове, по груди, попадал в живот. Чес крутился юлой, каким-то быстрым движением сумел встать на ноги и дал в ответ.

Ох, неслабо. Из носа потекла кровь, а от боли заныла скула. Я пропустил еще удар в левый бок, и мир превратился в эпицентр страданий. Такую боль мне в жизни еще не приходилось испытывать. Показалось, что селезенка лопнула, как наполненный кровью пакет, а почка сразу опустилась в малый таз. Да что ж за беда! Маленькая худосочная тварь, а бьет как молотком! Я отшагнул назад, отдавая инициативу.

Зря! У него же еще и пистолет! Времени оставалось совсем ничего. Теперь только от моего актерского мастерства зависит, что будет дальше. Я мельком оглянулся, Дельный стоял в нескольких метрах справа. Это хорошо. Я засунул руку в карман куртки, ну давай, фартовая!

Артефакт замечательно лег в ладонь, и тут же Чес, как в регби, снес меня и приложил о землю. Я же схватил его за ворот куртки и сбросил в сторону. Воздуха в легких не хватало, я рычал как бешеный пес. Чес крыл матом всех, включая Дельного, который прагматично замер. Поворот на земле, еще один. Мы превратились в одно черное пятно. Еще чуток, и Чес выхватит пистолет, передернет затвор.

Я схватился пальцами за его карман на груди. Тяжело оторвать хорошо пришитый карман? Тяжело. А если хочешь жить? Я повалил его под себя, на миг закрывая спиной от двоих зрителей, и резко вскочил.

Звук, с которым оторвался карман, я не услышал. В голове гудела сирена, левое ухо пищало, словно там поселилась мышь.

Зато артефакт красиво упал на землю и в свете огня заиграл красками.

Я попятился, точно Чес стал прокаженным, наставил палец на артефакт, заорал:

– Мразь! Ты от своих скрыл!!! Зажилил!

Теперь Дельный или встанет на мою сторону или я покойник. Хотел же он повод, искал его, стараясь подкопаться к урке. Если что, ответ ему держать не перед собой, где всегда можно соврать, уговорить совесть, а перед Гунчом. Серьезный бугор, ему просто не скажешь: я Чеса застрелил. Теперь же есть повод, даже поводище! Зажать от своих, это западло. Это как стырить последний кусок хлеба и бутылку водки. Это даже хуже воровства.

Логика проста, для себя зажилил, спрятал от своих же пацанов. Это Гунч поймет. Тут главное, как Дельный отреагирует. Судя по последним дням, он уже закипает, как чайник. Помнится, он расспрашивал меня детально, что же случилось на блокпосту под мостом. Перед этим – рядом с «разрядкой» сцепился с Чесом. Не сошлись в планах на будущее. Как и мой план – выжить, не совпадал с планом Чеса.

Я нанизывал их ссоры, как бусинки на нитку. Взгляд торговца в овраге, когда урка начал стрелять по Скелету, не сулил ничего приятного. Да и сейчас, они больше общались со мной, чем между собой. Разговор на лестнице укрепил мою веру. Повод. Вот что нужно Дельному. И я его дал.

Надеюсь.

Чес выхватил пистолет. Он громко щелкнул, получив пулю в ствол. Готов стрелять. Я сместился в сторону, сближаясь с Дельным. Все, ставка сделана. Ждем результат.

Грубо пролаял автомат. На болоте, в сумеречной тишине, каждый звук усиливается во сто крат. Короткая очередь, а казалось, что торговец расстрелял рожок. Пули ушли в землю перед уркой. Закружился в свежем воздухе плотный дымок и приятно разлилась автоматная гарь.

– Даже не пытайся, – четко предупредил торгаш. Он выставил вперед ногу, автомат держал уверенно. Сомнений нет, застрелит урку, застрелит и не поморщится.

– Ты чё, торгаш, рамсы попутал? Забыл, собака, кто тебе свет в будку провел?! – заорал Чес.

Однако замер, как статуя, припав на колено. Весь в грязи, со стекающими ручейками воды по искаженному от злости лицу. Пистолет он не успел направить в нашу сторону, и теперь ствол «макарова» смотрел в темные камыши.

– Замер, – резко ответил Дельный. Судя по действиям и раздраженному голосу, он не шутил.

– Тля! Чё пристебался?! – продолжил орать Чес. – Чё за ерунду мне подкидываешь?!

Это уже мне. Артефакт лежал на траве. Зеленоватого цвета, странной формы. Артефакт раздора. Дельный же просчитывал ситуацию. Слишком неожиданно появился повод. Он покачал головой, будто не соглашаясь со своими мыслями:

– Чес, артефакта хватило бы заплатить за проход.

Чес меня не подвел. В гневе он не думал. Я, сопля для него, и посмел ударить!

– Отвали, торгаш! Я чё два раза повторять должен? Не мое! Кузьмы этот камень!

Он встал, не выпуская пистолета. Очередь. Дельный заорал в ответ:

– Урод! Мы бы пролетели пост! Без проблем и не застряли бы с этими уродами! Не потеряли время и сейчас Семен бы нам рассказывал, где товар и блокнот! Мудень ты лысый! Ты как кусок собачьего говна в бочке с вискарем – воняешь и портишь!

– Рот завалил! За мудака ответишь! – орал в ответ Чес. Он держался, но вперед ни на сантиметр не подвинулся. Ему бы просто все объяснить, но это не метод урки.

– Я перед Гунчом отвечу, – нервно произнес Дельный. – И поверь, он за твою смерть и слова мне корявого не скажет…

– Еще раз вякнешь, я тебя зарежу. Мне, тупой, Кузьма подбросил эту хрень, – проорал Чес.

– Ты хочешь сказать, что Кузьма все это время незаметно носил артефакт? И теперь подбросил? Ты меня за идиота держишь? – понизил голос Дельный. Нехорошо стал говорить, по-злому.

– Ты и есть идиот. Чё, потекло уже по штанам? Боишься, что на нож напорешься? – Чес кинул пистолет. – Ну давай, ты ж давно нарывался. Давай на холодном решим, кто из нас мертвое чмо.

Дельный провел по волосам, усмехнулся.

– Кузьма, три шага назад и сел возле Крыса.

Я так и сделал. Голова кружилась, ноги дрожали, словно пробежал десяток километров.

– Давай, бросай ствол! Это тебе не наркотой торговать!

Дельный аккуратно поставил «калашников» у второго столба, предусмотрительно выдернул магазин. Вытащил нож, повращал кистью, разогревая мышцы.

– Давно хотел язык тебе подрезать. Мечты сбываются, – усмехнулся торговец.

5

– Чем резать будешь? – усмехнулся Дельный.

Его перекошенная улыбка напоминала оскал волка. Именно он, крепко сбитый, с легкой щетиной больше походил на серого хищника, чем лысый урка. У того борода росла клочьями, и торчала мерзким на вид кустиками.

– Наглый уродец нож вышиб, – объяснил Чес. – Чё торгаш, все в твоей вонючей жизни просчитано? Не выгодно мне ножичек давать? Знаешь, что я своим жаборезом любого перебью.

– Лови, – Дельный выхватил нож Унылого и кинул рукоятью вперед.

Чес не успел или побоялся на лету схватить острый нож американского производства. Нагнулся, не отводя глаз от торговца. Тот наблюдал, как удав за кроликом. Оценивал каждое движение Чеса.

– Ты дефект, Чес. Все что ты ни делаешь, не прибыльно. Я не говорю по-крупному, как с Семеном. Даже экзоскелет умудрился потерять.

– А ты что сделал?

Чес поднял нож и взял его странной хваткой: клинком вперед. Он выбрался из лужи, приблизился к торговцу. Выставил левую ногу и обе руки. В правой блестело стальное жало.

Дельный раздраженно ответил:

– Я-то автомат у него выбил. Да и свою часть сделки выполнил – нашел заинтересованных в товаре. Даже нашел паренька, который проведет через Границу…

Чес вытер уголки рта. Теперь он был готов к бою на ножах и его болтливость моментально пропала:

– Все же ты, торгаш, потрендеть любишь. Ничё…

Дельный стоял – правая нога выставлена вперед, нож в правой руке, а вот левая – выкинута далеко вперед. Колени слегка согнуты. Вес тела он распределил равномерно.

Черт. Выживу, научусь владению холодным оружием. Только бы выбраться! Я споткнулся на ровном месте. А нет, это две штурмовые винтовки, бросили их возле столба, видно урка в гневе отшвырнул. Ну да, надо же Крысеныша ремнем привязать. Я, шатаясь, присел возле солдатика.

– Давай ногу.

– Нет, не надо… Развяжи меня, прошу, развяжи, – повторял он. На его лбу выступила испарина, он весь дрожал.

– Сейчас, – произнес я, – сейчас нож найду.

– Нет, не ходи в камыши, там Зверь. Не ходи, Кузьма, просто развяжи, – перешел на шепот солдатик.

На меня смотрел загнанный зверек. Маленький, вонючий. От него несло мочой и хотелось поскорей отвернуться, настолько воняло изо рта.

– Да прекрати, – решил его успокоить. – Звери вон, дерутся.

– Не ходи, – вытаращив глазенки, сказал Крыса. – Прошу.

Я замялся. С одной стороны, я знаю, как Чес управляется с ножом. Победа за ним, и что, бежать в ночь? Пистолет лежит в их стороне, как и автомат. Порыскать в луже, найти нож Чеса? Но Крыса перепуган не на шутку, да и Дельный приказал сидеть возле столба. Кто его знает, сейчас переклинит, заметит, что я ищу оружие, и всю агрессию направит на меня родимого.

– Хорошо, – ответил я и аккуратно взялся за его голень. Крыса вскрикнул.

Я понял, занялся не тем, не самым важным. Я плюхнулся на задницу возле Крыса. Шикарный вид. Костер медленно горел, пожирая дерево. Сумерки сгущались, как будто кто-то разлил чернила. Рядом лежали винтовки. И плевать, что нет патронов, зато отмахиваться ими, одно удовольствие. Приклад тяжелый, попаду в голову Чесу и все, нокаут. Я потянулся и достал оружие. Оказалось, это английская штурмовая, черного цвета. Что ж, теперь легче. Поднимать я не стал, пусть лежит подле меня.

Урка и торговец замерли. Разговоры закончились, настало время действовать.

Разные стойки, разный хват. Однако хоть пытай, на мой взгляд, они оба выглядели профессионально. У урки есть какой-то животный тик. Он, как ртутный, дергается, переминается. Не стоит на месте. Да и нож у него, не короткая пика, выточенная из ложки.

Зато Дельный, наоборот, выставил руки и застыл. Его сейчас, хоть на глянец любого боевого журнала. Показательно и гламурно. Нож в хвате клинком вверх, в сторону от большого пальца.

Чес сократил дистанцию, переходя с дальней к средней. Резкое движение. Он из положения левосторонней стойки выполнил небольшой шаг левой ногой вперед. Тут же подтянул правую ногу и вновь принял исходную стойку. Я понял, ножевой бой будет продолжаться недолго. А если не кривить душой, то очень быстро.

– Тут он, Кузьма, тут. Я его по вони уже вычисляю…

Я вяло отмахнулся. По вони! Насмешил. Что он может осязать? Сам же, как алкаш. Хотя говорят, человек такая падла, к любому привыкает, даже к собственной вони.

– Кузьма!

– Замолчи, – прошептал я. Отвлекает.

Дельный хитро сместился, оставляя за спиной костер. Перекрестный шаг. На миг его голени скрестились. Я так понял, что если Чес учил меня режущим ударам, то Дельный, как антипод – будет колоть. Ну да, колющий считается основным: от него не защитит даже бандитская куртка, можно поразить печень или сердце урки.

Чес взорвался. Только стоял, дергаясь, и тут же налетел на Дельного. Круговой удар, урка сразу отскочил и попытался ударить ногой.

Дельный правой рукой отбил первую атаку Чеса и ушел от удара ноги. Метнулся вперед, как копье выкинул вперед нож.

Нет, Чес не из фраеров. Выровнял дистанцию.

– Тля! Урою!

– Ну-ну, зарыватель, – на выдохе сказал Дельный.

Они остановились. Гладиаторы каменных джунглей.

– Он нас убьет, он нас всех убьет! – заорал мне на ухо Крыса. Блин! Отвлек!

– Не факт, – ответил я. – Дельный расчетливый, с ним договоримся. Главное, повод ему нужен, чтобы урку прессануть по полной. Я конечно не ожидал, что дойдет до такого, думал, подубасят друг друга и торгаш возьмет власть в нашем дружеском отряде…

Крыса задрожал, попытался вжаться в столб.

– Нет, нет, не ешь меня, возьми других…

Кто о чем, а вшивый о бане. Я ему про проблемы, а он про выдуманного мутанта. Нет, я понимаю, Зона, и зверья надо опасаться, но костер светит, не слышно звуков угрозы. Бояться каждой тени, нет, не выход. Так легко с катушек съехать. Теперь бы понять, хвататься за винтовку, показывая агрессивность, или наоборот, сыграть в покорного баранчика с густым руном.

Чес не выдержал. Каждая секунда его толкала в спину, он не мог больше ждать. Резаный удар, теперь точно такой же, какой он показывал перед стеной. Быстро, очень быстро!

Дельный оказался готов, моментально перехватил руку урки с ножом и тут же ударил по ней – пробив кожаную куртку, распоров мышцы. Кровь я не успел заметить, а вот острие ножа, которое вышло с другой стороны рукава, блеснуло в свете костра.

Нет, хвататься за штурмовую винтовку рановато. Вот и праздник на нашей улице, наконец-то перевернулся грузовичок с вискариком.

Нож Унылого упал в грязь. Чес покрыл матом всех, начиная от создателя ножа, и заканчивая каждой травинкой в Зоне. Он моментально разорвал дистанцию, и тем самым спас себя от колющего удара в грудную клетку. Он театрально упал на колени, пропустив над головой клинок. Сейчас ринется поднимать американский ножичек, и все, окажется в пределах власти торговца. Тяжело, когда нет выбора.

Чес не стал этого делать. Кувырком, как заправский акробат, он отлетел влево, к столбу. К столбу, где стоял автомат без магазина.

Чес, как обезьяна, на полусогнутых ногах сделал рывок к «калашникову». Дельный ринулся за ним, но мы оба понимали, он не успевает. Слишком резко рвал дистанцию урка, слишком контрастным оказался переход, от стоящего на коленях без ножа и до прыткого бега к столбу.

Дельный махнул ножом, без шансов попасть.

– Он нас убьет, – заикаясь, произнес Крыса.

– Хрен ему без сахара, – прошептал я и потянулся за винтовкой.

Сейчас урка схватит «калаш», начнет отмахиваться. Вот что значит, мысли у гениев сходятся. Словно стырили план из моей головы.

Чес схватил автомат, который был без магазина, тот казался обрезанным. Развернулся, не вставая, нацелился в лоб Дельного. Металлическая палка, которая стреляет. Громко стреляет в ночной Зоне. Я смотрел, как на сцену театра. Сидящий урка с «калашом» в руках, Дельный почти догнал жертву и попытался остановиться. Он осознал, в чем прокололся. Я прекрасно видел в свете костра их лица. Оскал Чеса, разочарование торговца. Он просчитался на один маленький момент.

Выстрел. Патрон семь сорок семь пробивает железный лист толщиной с палец, а лобную кость торговца наркотиками разрывает на части. Доказано уркой Чесом.

Дельный упал сразу, как марионетка, которому отсекли все нити. Его умная голова уменьшилась на треть – пуля дура, но работу свою делает на зависть многим ножам.

– Тля, – прошептал я, – он же не передернул затвор…

Прощай, Дельный. Прощай моя надежда на будущее, пусть и не светлое, под темными тучами Зоны. Ты ж мне намекал, что порвешь урку на части, что не только из тюрьмы вырастают сильные мужики.

Так лопухнуться! Нет автоматизма, который приобретаешь с опытом, который вдалбливают в армии или в баре вольным сталкерам. Передерни затвор, вытащи патрон из ствола. Эх, Трофимыч же учил меня этому. Видимо, не у всех такие учителя. Дельный! Так просрать свою жизнь! Какие ножи! Он же держал ситуацию в кулаке, мог просто присадить урку рядом с Крысом и до утра дать ему остыть. За это время разобрались бы с рюкзаком Семена, договорились бы о наших жизнях! Как!? Как так можно потерять все в один момент! Решил поиграть в благородство с уркой. Те, кто выбирают самые безопасные варианты, не достигают высот. Дельный же, не испугался торговать в Зоне и…

Просчитался. Он красивым движением уже не зачешет волосы. Теперь его и похоронить некому, будет лежать напротив жертвы, за которой гнался последние дни. Последние дни своей жизни.

Теперь, мы остались один на один, с жаждущим крови уркой. Я решил, сдаваться не буду, сдаваться такому уроду, это как добровольно подписаться на пытки. Что он предпочтет на этот раз, сдирание лоскутов кожи раскаленным ножом? Накалывание глазных яблок или просто, отрезание языка? Нет, не все еще потеряно. Он ранен, у нас в руках по автомату. Без патронов.

Хотя, это у кого как. Не успел я еще вскочить, только схватился двумя руками за винтовку, как урка посмотрел в нашу сторону. Грязь, словно защитный слой, покрывала его одежду.

В большой куртке он выглядел как шпана с соседней улицы. Не хватало только козырных фраз: дай мобилен позвонить или ты чё, спортсмен?

Крепко зажатый в руке автомат, вторая же рука – менее подвижна. И все же он поднес ее к лицу, вытер уголки рта. Злится. Мне казалось в свете костра, он стал еще бледнее, и еще более опасно выглядел. Голодный удав видит кроликов.

Он не спеша нагнулся, понимая, что нам некуда деваться, да и драка не прошла для него даром. Я же не слабо его мутузил, а вот Дельный провалил дело, не смог закончить сделку, цена которой моя жизнь.

Собирается поднять нож торговца? Нет, все прозаичнее. Он порылся и вытащил из кармана бежевой курточки магазин.

Магазин, полный патронов.

6

Мне даже почудилось, что резко усилилась вонь. Гнилой запах, от которого захотелось вырвать все, что я ел за последнюю неделю. Он походил на вонь жареной селедки, специфическое блюдо, которое готовили в общежитии узкоглазые студенты. Даже хуже. Трупная вонища, со смесью прогорклого масла.

Вот он какой – парфюм смерти. Да, это не лаванда с можжевельником, а тошнотворная смесь. От него горечь растекалась по всей ротовой полости и ныряла вниз по глотке.

Возможно от сизого дыма, фигура Чеса начала расплываться. Я попытался вскочить на ноги, держа перед собой черную винтовку. Урка вставил магазин с характерным звуком, передернул затвор и нацелился в меня. За миг до этого, Крыса ударил меня здоровой ногой под колено, и я позорно завалился на задницу.

– Лови маслину, Кузьма, – громко сказал Чес, и нажал на спусковой крючок.

Я смотрел на урку с автоматом Калашникова, семидесятого года выпуска, и понимал, железка мало того, что пережила меня, так она еще беспрекословно выполняла поставленные задачи. Железный инструмент по отниманию жизней. Сколько же хранили автомат, лишая его возможности делать выстрелы. Это как человека заставлять не дышать.

Наверное, я устал, в глазах уже двоится. Нет, сердце билось ровно, и я осознавал цель – убить урку. Теперь выбора у меня не осталось, если я хочу дожить до следующего Всплеска и посмотреть на умытую Зону после него, то надо двигаться. Так, сначала влево, потом за столб. В Крыса он стрелять не будет, он не выпытал еще всей информации. Хотя, злой урка не думает, у него в голове мокрые опилки. А там кусты и нож, дальше труп Семена и Хибара.

Автоматная очередь порвала наступивший вечер. Темнота уже собралась залить все вокруг, сметая серые сумерки.

– Сгною! – заорал я.

Мой крик и звуки выстрелов перебил вой. Сильный, пронзительный вой, полный боли и обиды. Сизый дым перед нами зарябил, и я посмотрел в глаза мутанта. Красные, слегка прищуренные, словно он давно нас заприметил и решает, с какой стороны надкусить. От боли отростки вокруг ротового отверстия разлетелись, коснулись моего лица. Да еще и зубы, торчат в разные стороны. Заостренные зубы. Мерзко. Отростки – будто провели гнилыми рыбьими потрохами. Чес, не останавливаясь, выпустил еще несколько пуль. Теперь уже я не лицезрел урку, зато тварь приняла на себя куски свинца. Она заорала еще сильней, и мое больное ухо чуть не лопнуло. Правду говорят, не принимай чужие пули близко к сердцу.

Вонь усилилась, и тварь полностью появилась передо мной, точно в нее сдернули невидимую ткань. Она выгнула спину и теперь орала в потемневшее небо. Двухметровый мутант, слепленный из одних мышц, сверху покрыт серой кожей с вонючими наростами. Панцирь, природный или сконструированный в ходе экспериментов. Я вспомнил, как Трофимыч намекал про лаборатории и вмешательство в генетику человека.

Чертовы отростки, как куски кровавой бороды разлетелись в стороны – видимо, это самое яркое выражение боли у твари. Крик на удивление не стихал, а только усиливался. Длинные руки. Я не знаю, может от страха, вид этого мутанта будто выжгли каленым железом в моем мозгу. Я понял, что сейчас повторю мокрое дело Крыса. Вру. Нет, что-то надломилось внутри меня, в психологическом плане. Взмах! Не знаю, куда метила тварь, но столб за моей спиной хрустнул и разломился на две части. Я, даже не краем глаза, а интуитивно понял, верхняя часть улетела в темноту.

Сзади меня, упираясь ногой в спину, заголосил Крыс. Этот истерический крик, на грани ультразвука, составил хорошую конкуренцию воплю твари.

Я смог разобрать:

– Кровохлеб!

Автомат выстреливал горячие куски металла, когда тварь, молниеносно согнувшись, попыталась вцепиться зубами в мое лицо. Или горло!? Тогда понятны раны на шее Семена, тогда получается, Крыса твердил правду и ничего кроме правды?!

Спасибо, винтовочка! Спасибо, родимая! Я так и не выронил ее из рук, хотя страху натерпелся, и вся спина покрылась коркой льда. Но у меня явно вырос инстинкт самосохранения за дни похода по Зоне. Я не выронил винтовку, не ослабил хватку, так и сжимал в потных ладонях за ствол и приклад.

Башка, вытянутая, как у гидроцефала. Кровохлеб пытался цапнуть меня за горло, но винтовка не давала. Нет, сил рук мне не хватало, чтобы выдержать напор голодного мутанта. Чуть наискось, приподняв повыше правую руку, я уперся винтовкой в лоб и грудь. Кровохлеб и так голодный, столько дней ходил вокруг Хибары, стараясь выковырять оттуда Крыса. А Семен, так, для закуски!? Я скрипел зубами с такой силой, что попади между ними кусок рельсы, то однозначно бы перекусил. Поджал под себя ноги, закрывая мягкий живот.

Хотелось блевать от вони, оказаться подальше и сразу же вымыть со щеткой лицо. Тухлые потроха рыбы скользнули по мне, вцепились в винтовку. Нет, мать природа не могла сотворить таких монстров. Если он просто возьмет и ударит меня лапой, то это все равно что я котенка шмякну об асфальт.

– Вот уродина!

Чес не изменял себе, видит цель, значит надо ее убить. Инстинкт на высшем уровне, что у него, что у «кровохлеба». Правда, последний не прочь нами поужинать. Автомат на секунду замолчал, но опомнился и начал дальше поливать свинцом болотную тварь. Прицеливался, что ли, урка, не знаю, но уже не хватало сил сдерживать натиск «кровохлеба».

– По морде надаю, – прохрипел я на выдохе. Угрожать здоровой твари, которая не понимает человеческого языка, конечно глупо, но ярость требовала угрожать и бить. Помогло. Страх исчез, как туман на солнце, а я одновременно с выстрелами «калаша» выпрямил ноги. Тяжелый гад! Откормился на сталкерах! Нет, такую тушу самому не сбросить, силы неравные. Однако выстрелы помогли. «Кровохлеб», дергаясь от боли, определил вектор угрозы. Он повернул башнеобразную голову, глянул через плечо на Чеса и сделал кульбит. Совпали мои усилия и усилия урки.

– Да что за хна! – заорал урка, и попытался повести ствол автомата за тварью.

Огромная масса, с неожиданной легкостью улетела в темное небо. Нет, это оказался гигантский прыжок назад, и кровохлеб приземлился за уркой. Чуть не задел столб, наверное, слегка промахнулся. Неужели мой толчок ногами сбил его с намеченного расстояния? Он вертел мордой. Не может понять, почему инстинкты, наработанные за время охоты на сталкеров, его подвели, и он сейчас стоит не на маленьком человечке с кусающим автоматом в руках. Да, семь шестьдесят два это вам не пятерка, оказывается, размер имеет значение.

Урка сориентировался, понимая, что не успевает лихо проследить траекторию прыжка, просто упал на спину и начал стрелять из положения лежа. Костер затрепетал от волны воздуха и опасливо подбирался к Чесу. Будь у того волосы на голове, гореть им ярким пламенем!

Черт! Тварь оказалась даже выше столба! Причем она стояла на полусогнутых ногах, почти доставая до земли руками-лопатами. Кровохлеб заревел, вычислив маленькую жертву.

– Да сдохни, вонючая отрыжка! – орал Чес, стреляя из автомата. Не один я кричу при опасности, поднимая уровень злости в организме.

Урка не привык к Зоне, и от вида «кровохлеба» испытывал не меньше удивления, чем я. В отличие от Крыса, мы не потекли на землю. У него выработанная за годы тюрьмы, а у меня врожденная агрессия, как катализатор активировали инстинкт самосохранения. Теперь все стало очень просто и понятно, нашим жизням угрожает опасность в виде двухметровой болотной твари.

Не зря меня лупили. Оказывается, битье определяет сознание. Вскочил, отмахнулся от визжащего Крыса.

Урка часть пуль пустил мимо, полетели щепки от столба. Однако некоторые попали в мутировавшую грудь и этого хватило, чтобы окончательно разозлить тварь. Не знаю, сколько у нее сердец, другое создание уже бы сдохло от передозировки свинца в организме. А этому, хоть бы хны. Только проявились ряби и через миг он исчез. Урка закрутил головой, пытаясь понять, что происходит.

– Стреляй, – заорал я. – Стреляй!

Он опоздал на секунду. Хороший бросок, урка перелетел через костер еще метра на три, плюхнулся в болотную жижу. Симметрия. Справа урка, слева труп Семена, а за мной визжит Крыса, привязанный к столбу. Пламя дернулось в испуге. Кровохлеб перелетел через него и снова стал видимым. Опалился что ли? Я смотрел, как над уркой-червяком возвышается гора мышц. Молниеносное движение мутанта, и автомат отлетел в сторону.

– Я тебя разорву!!! – заорал Чес. Хороший боевой клич. Шаг, другой, я подскочил к ним, и со всей дури ударил винтовкой. Держа ее как биту за ствол, прикладом зарядил по пояснице мутанта. Получилось как-то само по себе, сработало подсознание. То, что надо бить тварь, пока она не сдохнет, совместно с уркой сомнений не было ни капли. Бить в бетонный череп смысла я не видел. Интересно, у этой твари есть почки? Особенно меня волновала правая, в область которой я и заехал винтовкой. Как раз на уровне моих глаз. Пластмасса жалобно всхлипнула, и приклад рассекла здоровая трещина. Я, помня о столбе, который стал состоять из двух частей, упал на колено. Вовремя. Лапа-ковш мутанта просвистела надо мной, а вот мои ребра заскрипели, как ржавые петли, призывая остановиться.

«Болотный кровохлеб» дернулся, сделал шаг к Чесу. Тот замер, шевеля губами. Ругается, ясное дело. Да, морда у твари не из приятных. Она внимательно посмотрела на урку, потом перевела взгляд красных глаз на меня, оценивая, с кого же начать. Жадность, секундная жадность твари. Не скажу, что мой удар ее сильно задел.

Зато сдвоенный выстрел из ружья заставил отвлечься от нас. Громкий выстрел! Я задержал дыхание, боясь поверить, что прибыла помощь. «Кровохлеб» повернулся к новой цели и начал исчезать. Сначала мощные нижние конечности, потом туловище. Видно, для ухода в режим невидимости ему надо было время на перезарядку. Он прыгнул в сторону фигуры с ружьем. Костер еле освещал ее, расстояние не меньше десяти метров. Только огонек зажженной сигареты позволял точно определить нахождение стрелка. По колено в воде, он переломил ружье, и патроны полетели в воду.

– Нечего маленьких обижать, – спокойно произнес стрелок, загнал новые патроны и резко отпрыгнул в сторону. С чем-чем, а с повадками твари он был явно знаком!

Брызги болотной воды поднялись в небо. Тварь приземлилась точно на оставленное стрелком секунду назад место. Невидимость почти полностью размазала очертание кровохлеба.

Стрелок пригнулся, избежав удара лапы, и из положения сидя выкинул вперед ружье и вломил стволом между вонючих щупальцев. Вломил сильно, загнав ствол глубоко в глотку мутанта.

Сдвоенный выстрел. «Кровохлеб» вздрогнул. В темноте мне показалось, что из его затылка отделились куски плоти и разлетелись в болотную топь. Он замер на секунду, не веря, как же так, человек с ружьишком и завалил его, прирожденного охотника за человеческим мясом. Стрелок выдернул ствол ружья и, не обращая внимания на тварь, направился к нам.

За его спиной рухнул в воду мертвый болотный кровохлеб.

– Тля!

– Тля!

Одновременно выдохнули мы с уркой. Автомат Калашникова лежал рядом и теперь достанется тому, кто первый успеет его поднять. Силы отсутствовали, хотелось просто упасть и не вставать. Чес перевернулся на живот и по-пластунски пополз к автомату.

Хорошо же я провожу ночи в Зоне! Темнота легла черным покрывалом. Я сделал рывок, поднялся и преодолел самые длинные два метра в моей жизни. Наступил за автомат, припечатав его в мягкую болотистую землю.

Чес вскинул голову. Лысый, мокрый, он походил на ящерку.

Я покачал головой, показывая, не стоит и пытаться. Стрелок же, ускоряясь с каждым шагом, приблизился сзади к Чесу. Угасающий костер осветил его лицо, перебинтованную башку и старый бушлат с подпалинами на кармане.

– Гыч! – выдохнул стрелок и зарядил прикладом в затылок урки. Тот упал мордой в Зону.

– Долг платежом красен. Я же с процентами вернул, – произнес стрелок. Окинул меня взглядом, пыхнул сигаретой, которую не выпустил во время схватки с кровохлебом.

– Ну, чего уставился? – с ухмылкой спросил он.

Я чувствовал, как улыбка раздирает мне рот. Что ответить? Нет, неделю назад я бы так и заявил, что рад до потери сознания. Но это неделю назад, очень тяжелую неделю.

– Думаю, – произнес я, стараясь не засмеяться. – Где ж ты так долго пропадал, Трофимыч?

7

– Да, натворили вы шороху. Взбаламутили всю Границу.

Трофимыч приспособил ящик под сиденье и, выпрямив ноги, смотрел в костер. Я вытащил из Хибары все что горит, и костер запылал с новой силой. В Хибаре даже обнаружился топор и лопата со сломанной ручкой. Наступила глубокая ночь, хрупкий свет луны с трудом пробивался сквозь низкие тучи.

Крыса сидел на земле, согнув больную ногу, и качался, стараясь убаюкать боль.

– Одну открывать? – спросил я сталкера, держа банку тушенки.

– Давай две. Воды нет?

– Нет, – ответил я. – Две, это все банки.

– А куда ее беречь? Теперь путь только домой, на блокпост, – удивился Трофимыч.

Он постарел за эти сутки. Грязная тряпка украшала его голову, накрученная в несколько слоев, скрывала рану на затылке. Бушлат перестал служить примером чистоты. Ружье он прислонил рядом с собой и периодически печально вздыхал.

– Что к бару не пойдем? – удивился я.

Трофимыч усмехнулся. Прикрыл ладонью левый глаз, потом – правый. Еще раз вздохнул.

– Растешь. Еще в схроне, ты бы орал, идем в ночь, идем прямо сейчас. Сдадимся первому же патрулю.

Он помолчал и добавил:

– Хлеба тоже нет?

Я пожал плечами. Нож Унылого, оттертый от грязи, с визгом вскрывал жестяную банку. Саму банку я приставил на плечо Крысе. Не сильно удобно. Запах тушенки вырвался на волю, но вонь перебить не мог. Странно, «кровохлеб» лежит далеко, а несет от него не мерено. Беззлобно пнул солдатика.

– Крыса, что с едой?

– Все что осталось. Я от страха не ел, – он скукожился, ожидая удара. – А вот воду выпил.

Я отреагировал спокойно. Трофимыч придерживался такого же мнения:

– Ну и молодец. Меньше тащить будем.

Я протянул ему банку, но сталкер не спешил ее брать.

– Эй, Трофимыч, ты как нас отыскал?

Он повернулся, взял банку и подсунул ее к огню.

– А что искать? Шума от вас, как дыма от большого костра. Вовремя очнулся, собаки уже подбирались. Заполз в схрон, собрал мозги в черепную коробочку. Вот, перемотал рубахой… – Трофимыч замолчал на минуту. – Что скрывать? Сначала дурные мысли лезли, вернуться назад, рассказать, как что случилось. Вдруг за тобой бы выслали помощь.

– И что решил? – спросил я с усмешкой. Крайняя банка открылась и я протянул ее Крысу. Тот меланхолично взял ее, но есть не стал. Боится, что бросим его на болотах?

– Шутник. Давай излагай, что ты испытал, и как докатился до такой жизни? – предложил Трофимыч. Что ж, я, конечно, имел к нему несколько вопросов, но он же спас меня, притопал и что самое главное вовремя.

Я постарался четко, без размусоливаний изложить, какие беды пережил. Странно, думал буду подробно описывать все нюансы и переживания, а начал говорить и получилось все сухо.

– Н-да, еще тот отморозок. Жаль я не раскусил его в схроне, повелся на слова торговца. Эй, ущербный, ты уже очнулся? Не притворяйся, мозга у тебя нет, сотрясаться нечему! – крикнул Трофимыч урке. Тот, привязанный к целому столбу, не отреагировал на окрик сталкера. Вот и судьба, совсем недавно он точно так же привязывал Крыса, даже тем же ремнем от винтовки.

– Молчит, – произнес сталкер. – Ну-ну. Знаешь, Кузьма, может бандит и прав, что я зря бросил своего пацана под Всплеск. Не прав я был, сгоряча рубанул. Не вернуть тех ребят, которые не смогли открыть двери, а я еще и друга потерял. Так и с Семеном, жалко, что так погиб сталкер, но… Тебя, как зовут?

– Крыса, – произнес солдатик.

– Нет, зовут тебя как? Как мама в детстве называла?

– Антон.

– Не бойся, Антон. Я уже твари отомстил за Семена. Тебя трогать не буду, – пообещал Трофимыч.

Тот испуганно посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я забрал у него тушенку – все равно не ест – и сказал:

– Он – надежный человек. Проверено.

Так мне его охарактеризовал чернявый прапорщик и оказался прав.

– Вы меня не бросайте, – затараторил Крыса, – я легкий. Если дать мне палку, я поскачу, только не бросайте.

Трофимыч ухмыльнулся:

– Это ты не меня спрашивай, а Кузьму. Ему тебя тащить. Я же просто проведу краями…

Я как раз поддел кончиком ножа плотный кусок мяса.

– Лучше расскажи, какими краями ты нас отыскал?

– Сложнее оказалось вспомнить, что ты, растяпа такой, уронил ружье и пачку патронов под ветрянкой. До него я успел добраться раньше, чем собаки до меня. Куда топать я знал, боялся, что эта троица тебя на месте застрелит. Шел за вами дыша в спину, когда вы устроили этот бедлам на блокпосту. Видишь, как получилось, ты потом смог использовать этот момент против бандита. Хорошо получилось стравить его с торговцем. А что, правда, толстый оказался расчленителем?

– Угу. Рисунки видел, – ответил я. – Они конечно не доказательство, но Дельный и Чес подтвердили.

– Да, он мне сразу глаз колол своим видом, но такого я даже не мог предположить. В Зоне все проще, мутанта видно сразу, – Трофимыч плюнул на землю и продолжил: – Шум на блокпосту привлек внимание к деревне новичков. Я там покрутился, хотел найти оружие получше, но все попрятались, как мыши. Сунулся через нору, а там уже «фризовцы» крутятся, замышляют беду. Я ж не думал, что вы с другой стороны участвовать будете, а эвон оно как получилось. В банде оказалась пара наемников и дали они перцу военным. Это как в заводь гранату кинуть. В блокпост-то под мостом и раньше стреляли, а тут, помяли военных из группы зачистки. Наемники не промах. Удивлен, как вы смогли одного из них завалить.

– Как, как, – сказал я, вываливая остатки тушенки в рот. – Мы ж профессионалы! Трофимыч, ты тушенку будешь? А то я могу помочь.

Трофимыч засмеялся.

– Помогай, – он протянул мне подогретую банку. – Смотри, на рекорд идешь. Я больше двух без хлеба так и не смог съесть.

– Я не иду, я сижу, – прошамкал я с набитым ртом.

– Так что теперь по Границе не походишь. Там репрессии, как в тридцать девятом. Устроили войнушку. А про Гунча я слыхал. Плохой человек, очень плохой. Кстати, Борзого многие уважаемые люди на место Гунча хотели поставить. А теперь, получается, жизнь у Гунча наладилась, нет конкурента. Только вот не могу догнать, каким боком еще и «адептовец» за вами увязался? Они ребята странные. Правда, если ты слова точно передал, он вообще безумный. Далеко забрался от центра, вот и твердил всякую чушь.

– Не наладилось. Эти для Гунча искали не только Семена, а, главное, его блокнот. В этом блокноте написано, где он столько артефактов нашел… Да эта информация сорвала ему крышу.

– Семен – сталкер старой закалки. Если он обнаружил такое, что бандитам на руку, то вполне мог сделать побег на рывок… Блокнота точно нет?

– Нет, – сказал я.

Самое главное, я промолчал про мобильник Чеса. Его-то я сломал и выкинул в темные воды.

Аппетит у меня начал пропадать.

– На, доедай, – чуть ли не насильно впихнул я банку Крысу.

– У меня черная мелькнула мысль, тебя уже завалили. Довел до болот и все, в воду. Костер помог. Я сместился в сторонку и тут почуял. Двинул к вам, а тут вы с болотной тварью развлекаетесь. Вопросов много. Что же Семен такое узнал?

– Рюкзак с артефактами?

– Хорош хабар, слов нет, но Семен непрост. Что-то не складывается. Буди этого, неадекватного, – произнес Трофимыч, намекая на урку. Вонь усиливалась, словно появился новый «кровохлеб».

– Трофимыч. А нового мутанта нам не ждать?

– Нет. Кровохлеб самый сильный на этой территории. Его запах еще долго будет распугивать остальных. Страшная тварь. Сильная, зубами вопьется в горло и все, сосет кровушку. Да еще и эта чертова невидимость. Я его спецом в воде ждал, по брызгам вычислял.

– Рюкзак так и не нашли, – сказал я задумчиво.

– Чего его искать? В схроне он лежит, на колхозе. Семен сталкер не промах, засунул так, чтобы бандиты не догадались, – Трофимыч помолчал, и добавил: – Был сталкер…

Я взял банку тушенки у заснувшего Крыса. Тот от пережитого уже не выдержал. Доел. Резко кинул пустую банку в Чеса. Попал. Урка поднял голову. Кровь текла по лицу, но глаза – трезвые.

– Постарел я, не снес тебе башку, сталкерок вонючий, – четко проговорил урка.

– Угу, постарел. Помирать пора, – ответил Трофимыч.

– Ты что ли меня застрелишь? – оскалился Чес.

– Пулю на тебя тратить? Много просишь, – произнес Трофимыч.

Я насторожился. Что-то мне не нравилось в Трофимыче. Его поза. Как он сидит у костра, и намеки про будущее Чеса.

– Сам расскажешь из-за чего развели ор по всей Границе? – спросил Трофимыч.

– Думаешь, играть буду в разведчика? Только резон в чем, выкладывать вам, как следователю? – просипел Чес.

– Варианта два. Легкая смерть или оставим тебя под Небом. – Трофимыч поднял палец: – Чуешь? Нет? Ты же слепой, как котенок. Для тебя Зона – это мусорка.

Я втянул воздух. Запах костра, вонь гниения, а за всей этой ширмой – прекрасный воздух Зоны. Чистый, не запятнанный угарным газом и отходами заводов. Луна серебрила наш холм. Чуть дальше, в камышах светилась аномалия приятным синим цветом.

Я наклонился над разложенными в ряд автоматами. Мужские игрушки, которые спасают жизни. Или отнимают их. На самом краю лежал зеленоватый артефакт. Я взял его и начал подбрасывать в воздух. Появилась идея насчет Трофимыча и я захотел ее проверить.

– Выбор гнилой, сталкерок, ой, гнилой, – ответил Чес. Он отчаянно ерзал, стараясь высвободиться. Нет, он надежно связан.

– Что предлагаешь? До утра еще далеко, зачем удлинять ночь страданиями? – начал угрожать Трофимыч. Я же протянул ему артефакт. Слева. Он не реагировал. Я подвинул его, чуть не касаясь его щеки. Ноль реакции.

– Трофимыч! – позвал его.

Он рыпнулся и отдернулся от артефакта. Потом взял его, покрутил:

– Хорошая штука, дорогая. Мало того, что от радиации защищает, так еще и выводит, если ты нахватался ее в походе. Мыслю, чуток ты на Топях хапнул. Все же нормально собрал тебя в поход Сережа. Не пожалел, как для родного все сделал.

– Какой Сережа, – удивился я, забирая артефакт у сталкера.

– Начмеда твоего как зовут?

– Сергей Палыч… – проговорил я. Нет, не чисто. Что-то Трофимыч скрывает. Если сложить все моменты, то получается, начмед все заранее продумал. И артефакт дал не пустышку, а с пользой для организма, и проводников. Сначала прапор за мной присматривал, даже назад не отпустил сопровождать парня со сломанной рукой, потом Трофимыч, надежный сталкер. Получается, начмед меня не просто спровадил в Зону, а дал хранителя и проводника?!

– Ну, молодец, что помнишь.

Чес загоготал:

– Что, Кузьма, нежданчик?

Я поддел носком вторую банку и она полетела в урку.

– Привет от меня передашь, – сказал Трофимыч. Я хотел ответить, сам передашь, но наконец-то понял, что не так.

– Трофимыч, ты левым глазом вообще не видишь? – спросил я тихо.

– Совсем, Кузьма.

Тут я понял, откуда пованивало. Из повязки на голове доносился привычный запах гнилой раны.

– Трофимыч, давай перемотаю? – предложил я.

– Да что ее перематывать? Гниет башка, это и ежу понятно. Плохо, что левую сторону стал хуже чувствовать. Что скажешь, дохтор?

Чес засмеялся еще сильнее:

– Не, все же я не постарел! Нормуль тебя покалечил! Короче, расклад такой, я вам накидаю план, что да как, – начал Чес ставить условия. – А вы меня или отпускаете в чем мать родила или пусть Кузьма по горлу чиркнет. Но только Кузьма, если не обделается от страха.

Я готов был стрельнуть в урку хоть сейчас, однако Трофимыч схватил меня за куртку. Счастливую куртку. Что ж получается, сталкер говорил, я фартовый. Вон, пример приводил с «кровохлебом», которого обнаружил молодой сталкер. А у меня что, «кровохлеб» есть, фарт есть, а вместо счастливого конца, трупы, трупы…

Зато я живой. Не просто живой, а целый. Конечности на месте, внутренние органы не отбиты, и если Трофимыч не лукавит, то и радиации мало наглотался. Это получается, что за фарт такой, для себя самого? Фарт эгоиста?

– Конечно, согласны, – ответил Трофимыч и дернул меня, намекая присаживайся. Я дернулся в сторону. Спасибо, что спросили. Чес хитрый, манипулятор человеческих душ. И правда, какой из Кузьмы убийца? Сослепу и от страха, как «фризовца» на базе, это еще получится, а вот лицом к лицу. Даже не смог помочь утопить «адептовца».

– Кровоизлияние. Пищит сосудик в оболочке мозга, – сказал я. – Вот и весь диагноз.

Трофимыч кивнул, словно поставил точку. Чес заржал, как сумасшедший конь.

– Нет, все же я обожаю вас, сталкеров. Какие же вы тупые. Как Семен. Он был смелый мужик, но наивный, как ребенок. Нашел он что-то в лаборатории. Кроме артефактов, целую россыпь… Он сумел спуститься вниз. Без шума и стрельбы. Вот там он стащил блокнот. А в том блокноте, то что ученые напридумывали. Что да чё, не ко мне вопросы. Семен обещал исключительно с Гунчом базарить на эту тему. Взамен попросил проход и денег, в обмен на рюкзак с артами и блокнотом с информацией, где эта лаба находится.

– Что не срослось? – спросил Трофимыч.

Я же нагнулся за лопатой с обломанным черенком. Осмотрелся, выбрал место, как раз рядом со столбом урки. Болотистую землю копать оказалось тяжело. Вода затекала, да и мокрая земля весила не хило.

Урка криво усмехнулся, наблюдая за моими действиями. Типа пугай, пугай, не на того напал.

– В блокноте беда. Вот и листал его периодически. Видимо что-то заумное прочел, подбил еще одного. Сказал: такая информация не должна попадать бугру. А дальше ты знаешь. Мы за ним сорвались, этого, – Чес кивнул на вырубившегося Крыса, – сюда отправили.

– Ученые… – протянул Трофимыч, – слухами Зона полнится, что адепты и ученые связаны. Может это они за вами и послали адепта…

Копалось крайне тяжело. Я уже проклял свой порыв, остановился, вздохнул чистого воздуха и продолжил отвоевывать землю у болота.

Весенняя ночь обдала холодом, но пот катился ручейками по спине. Урка еще много чего рассказывал, как мы притопали сюда, как произошла стычка с Борзым, как я дрался с его ребятами. С каждой могилой, он становился все более словоохотлив, улыбка стала нервной.

Я отдыхал, присаживаясь подле Крыса, мечтая о воде. Простой, из-под крана, с резким запахом хлорки. Луна пробилась сквозь тучи и с грустью смотрела на нас. Я же, отдохнув, снова брался за поломанный черенок лопаты.

– Ты, это… Кузьма, – назвал меня по имени Чес, – не торопись третью копать. Вдруг нет смысла.

– Есть, – ответил я спокойно, – здравый смысл есть.

– Чё, вариант оставить меня под Всплеск – не вариант? Или как дружка своего, так можно, а меня сразу в расход? – окрысился урка.

Я промолчал, третья могилка давалась очень тяжело и даже не от усталости. Просто она копалась еще живому человеку. За меня ответил Трофимыч.

– Знаешь, ты тогда правду в схроне сказал. Не правильно человека оставлять под природной бурей, которая выжигает мозги. Я ошибся, наказывать нужно сразу.

– Так отпустите. Страшно, что пальну в спину? Так я так пойду, в берцах и трусах, – предложил Чес.

Я остановился, перевел дыхание.

– Ты нас за таких же уродов держишь, как «фризовцев»? Нет, понимаю, их логика для тебя родная. Но не для нас, – произнес я. Постарался, чтобы голос не дрожал.

Чес сплюнул на землю и начал материться. Закончили мы одновременно, я копать, а он ругаться. Я вытер грязные ладони о штаны. От мата урки вынырнул из глубокого сна Крыса и испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

Чес похрустел шеей:

– Слышь, на фига ты напрягался?

Я чувствовал пустоту внутри. Обычно мысли роем кружат в башке, спорят, выкрикивают новые идеи. Теперь же, пустота. Словно туман проник в мою голову и ничего в ней не осталось. Мой мозг хладнокровно высчитывал, заслуживает ли смерти урка или явка с повинной его спасет?

Чес продолжил:

– Только силы потерял. Хоронить дома надо, а тут надо на пределе спасать задницу.

Я промолчал. Поднял нож Унылого, оттер от грязи. Он как знал, что придется напиться крови. Радовался этому, игриво сверкал в отблесках костра.

Трофимыч по-стариковски покряхтел:

– Могу и я, если рука дрожит. Однако, он свою часть уговора выполнил…

– Угу, – кивнул я.

Крыса молчал, скукожился, постарался слиться с землей.

– Накрайняк, засунул бы трупы в Хибару и спалил, – выкрикнул Чес.

– Знаешь, в чем беда, Чес, – начал говорить я, подходя к нему. – Ты не думаешь о других. Есть только ты и весь мир, который тебе должен.

– И чё, это не так? – усмехнулся Чес. Он облизал уголки рта. Нервничает.

– Конечно, ты прав, – мне не хотелось говорить, но убивать привязанного не хотелось еще больше. – Конечно прав, пока не найдется более сильный зверь. Тогда, ты превращаешься в обычную дичь. Сразу вспоминаешь все моральные нормы.

– Ты мне что-то можешь предъявить? Только не шей фуфло про артефакт. Ты его мне сунул, гнида, – прошипел урка.

– Не буду. Хотя имей ты мозги, не дал бы развернуться конфликту. Даже не буду вспоминать адепта, это его путь, как и путь наемника. Забей даже на Трофимыча. Он сам виноват, что не раскусил тебя… – я остановился в шаге от урки.

Трофимыч за спиной крякнул. Я же продолжил:

– Даже не будем размышлять, скольких сталкеров и не только их, медленно кромсал Унылый под твоим чутким руководством.

Язык с трудом ворочался во рту. Шершавый, сухой. Я выталкивал каждое слово с большим трудом.

– Так чё?!

– Ничё. Пацана у блокпоста помнишь? Ты его просто убил, стоящего на твоем пути. Мог застрелить сержанта и дать солдату по голове. Это не твой метод. Все в кровавую лепешку, всех убивать и грабить. Ты о его матери думал, которой придет похоронка?

Я искал зацепку, искал причину, чтобы не делать еще большего зла. Однако Чес не разочаровал:

– Да клал я на него и на его мамашу! Вы дичь, а я зверь! Надо было тебя прирезать, как свинью, сразу же видно, ты понты свои показал. Ну, режь! Чё стал!?

– Я не могу тебя отпустить, – сказал я. – Зато могу сделать две вещи. Позволить умереть тебе стоя и похоронить как человека, а не бросить как падаль.

Чес ухмыльнулся, самостоятельно начал приподниматься, опираясь спиной о столб. Он сорвался, попробовал еще и у него получилось.

– Жаль, Кузьма, мы раньше не встретились. Я б из тебя слепил настоящего бугра, – просипел он.

– Мне жаль, что в тебе пропал человек.

Шаг, резкое движение, и кромка ножа разрезала упругие шейные мышцы. Кровь брызнула во все стороны, окатив меня, как из шланга.

Я сделал заступ за столб и опустился на корточки. За моей спиной булькал урка, я же блевал в темные воды болота.

8

– Ты правильно сделал, что не сжег Хибару. Она строилась для укрытия и отдыха, а не для того чтобы делать из нее костер, – сказал Трофимыч.

– Знаю. Хотя теперь мозоли ноют, – ответил я ему.

Рассвет застал на марше. Марш команды инвалидов. Я успел положить тела в могилы, Трофимыч на столбе написал имена и клички, вырезал дату смерти. Крыса же, после иммобилизации хоть и получил костыль из доски, тянул нас, как прицеп на сдутых шинах.

Мы залегли в кустах, настоящих кустах, а не в рогозе и камышах. Они остались в прошлом, как и болото, которое мы покинули с первыми сумерками. Теперь осталось сделать последний рывок, обойти нескольких военных, мы выходили на финишную прямую – к колхозу, за которым блокпост. Наш с Крысой блокпост.

– Скоро схрон. Должны успеть, – произнес Трофимыч, крутя монокль. Спасибо Дельному, тщательно его берег.

– Угу. Что делать будем, Трофимыч? Может, сдадимся?

– Если хочешь дезертиром прослыть, то давай топай. Крыса не забудь захватить, – хекнул как от шутки Трофимыч. – Хотя я знаю, приказ у военных, стрелять в любого, похожего на бандита.

– Понятно. На губу не хочу, в землю тоже, – задумчиво ответил я. – Крыса, ты что выбираешь?

Крыса не ответил. Он кусал сложенную в несколько раз тряпку. Ножка у него болела – будь здоров. Однако я больше ничего не мог сделать. Как и не мог помочь Трофимычу. Жаль, что не успел взять сумку, там хоть антибиотики лежали.

– Черт, – произнес я с досадой.

– Нет, это просто Всплеск, – сказал Трофимыч. Как всегда, спокойный и уравновешенный. Видящий на один глаз, с жуткой головной болью и с плохим прогнозом на здоровье.

Я аккуратно отполз назад, перевернулся на спину. Почему-то мне казалось, в конце пути небо обязано разлиться синевой. Тучи разбегутся как можно дальше за горизонт, и над Зоной засияет солнце.

Наивно. Тучи, издеваясь, клубились над нами, наливались бурыми оттенками, как пятна крови на одежде. Тучи опустились ниже, мечтая раздавить нас о землю.

Всплеск. Чертов Всплеск начинался на сутки раньше прогнозов.

– О! Нам помогут кабаны. Вон кусты шевелятся. Сейчас пойдет гон, военные начнут стрелять в их сторону. Тогда и рванем.

– Крыса, слыхал? Я тебя тащить буду, ты постарайся не кричать, как в туннеле с «разрядками», – сказал я солдатику. Странно, он служит в части на полгода дольше меня, а я оказался более подготовленным. Туннель, через который я не мог провести бандитов, мы проскочили без проблем. Трофимыч знал расположение аномалии и провел нас за несколько минут. Опыт…

– Гон, – повторил Трофимыч. Он поправил автомат на плече, окинул меня взглядом:

– Может, мне ружье забрать?

– Нет, я обещал вернуть его начмеду, вот и верну, – угрюмо сказал я, и мысленно добавил. – И задам парочку вопросов.

– Смотри, у нас патронов… На раз, два…

Я нащупал в кармане еще несколько. Вот дурак, по болоту двигался и разбрасывался ими, как гайками.

– Двинули! – скомандовал Трофимыч сразу после первых выстрелов.

Мы вскочили и ринулись. Крыса, опираясь на меня, как на костыль, и бодро передвигая доской, продержался метров пятьдесят. Как раз толстые стволы тополей встали между нами и военными. Хорошие кабаны, хорошие!

– Ааюна, – жалобно протянул Крыса.

– Тихо, – попросил его Трофимыч. Сам он двигался шатко, все время оступался. Для сохранения равновесия приходилось ему ударять прикладом о землю. Не нравилось мне его состояние.

– Не могу, болит, сил нет, – пожаловался Крыса, но продолжил движение. Понимал, надо добраться до своего родного поста.

Выстрелы за спиной усилились, а с неба полил холодный дождь. Впереди замаячила ветрянка. Она, как огромная иголка, пронзала низко ползущие тучи.

– Это что, Трофимыч, Всплеск?

– Да! – громко крикнул сталкер. – Теперь нам надо успеть до схрона!

Смешно. Мне казался нереально длинным поход до колхоза. Это как первая поездка из своего города и неожиданное понимание, родной миллионник – это маленькая деревня.

Хромая мы топали к спасению. Слабость во всем теле, боль в грудной клетке и желание упасть прямо на месте. Дождь усилился и начал бить наотмашь, как ладонями по щекам. Не падать! Осталось чуток до счастья, и жизнь заиграет новыми красками. Что там упоминал Трофимыч? Рюкзак в схроне?

– Стой, – выдохнул сталкер за несколько метров до схрона.

– Тля, – выругался я. – Не может быть.

Из проема высунулись знакомые морды. Стая собак начала вываливаться из здания колхоза.

– Да сколько же их? – удивился я.

– Гон, Кузьма, гон, – произнес Трофимыч. – Ты это, Сергею передай, что проверку прошел…

– Ты о чем, – насторожился я. – Даже не думай.

– Давай, двинули, – толкнул меня в плечо Трофимыч. Он улыбнулся, широко, показывая целые зубы. Дождь намочил его волосы и теперь сталкер выглядел моложаво. Он смотрел на нас и радовался.

«Незрячие псы», почуяв минутную заминку, ринулись к нам.

Трофимыч вскинул автомат и начал короткими очередями стрелять в мутантов Зоны. Я подхватил покрепче Крыса, и мы рванули вперед. Нет, так далеко не уйдем.

– Да, что ж ты меня не отпускаешь, – просипел я, думая о Зоне. – Бросай костыль, инвалид.

Бледный Крыса оказался тяжелее, чем я ожидал. Или может просто устал. Бежать не получалось, глина под берцами опасливо скользила.

– Аааа! – заорал Крыса, перекрывая звуки выстрелов. Что радовало, за каждой короткой очередью слышался предсмертный визг собак. Собаки теснили нас прочь от зданий.

– Бегите к посту! – раздался крик сталкера.

Я впервые оглянулся. Удалось немало протопать, мы вывернули на дорогу, по которой когда-то шли к ветрянке, «разрядке», «тушам». Колхоз и схрон остался позади, а вот Зона не хотела отпускать. Темные тучи, насыщенные бордовым цветом, наступали на нас сверху. Внизу же стая собак. Вру. Не может быть стая больше пяти-семи особей. Тут же – двадцать, облезло-гнойных старых знакомых. Они неслись группами и стекались со всего колхоза, точно Трофимыч стал вершиной треугольника.

Он повернулся, махнул рукой. Потерял зрение, потерял здоровье. Сталкер со стажем и верным «калашниковым» выглядел сосредоточенно спокойным. Точно взамен он получил очищение от старых грехов, которые мучили его кошмарами, не давали спать. Может, видит во мне замену?

Я сбросил Крыса, но тот успел вцепиться в пропитанную кровью куртку бандита.

– Ты куда? Не надо! Не надо! Их много, много! Я никогда не видел столько «Незрячих псов»!

Он вцепился крепко, как репей.

Да, много. Черт. Конечно, тушки привлекли внимание голодных созданий, а Всплеск усилил их страх. Теперь они готовы наброситься на любого, обглодать его, сожрать. Хотя странно, почему они не разделились и не бегут к нам? Трофимыч начал стрелять. Экономно, прицельно, он гасил ненависть в глазах зверей.

Эти выстрелы и жалобный стон Крыса меня отрезвил.

– Я сам не дойду. Бросишь и меня точно съедят.

Я глянул в его белое лицо, покрытое липким потом. Его трясло, больную ногу он поджимал, как хромой утенок. Его окатывали холодные струи дождя. В тот момент я думал не про себя. Странно, мне снова вспомнился солдатик, которого обглодали собаки. Из-за него я боялся ходить в Зону. Ошметки лица, вырванные крепкими зубами куски кожи и мяса, оголенные дыры в теле, через которые был виден развороченный кишечник.

Это мое испытание от Зоны. Я мог кинуться к Трофимычу, но с ружьем и пятью патронами мало чем помогу. Старый сталкер сделал выбор, и теперь я стал старшим в группе. Прощай жизнь «отмычки»!

Я поправил ружье на плече, так чтобы легко его было сдернуть для выстрела, незаметно погладил артефакт в нагрудном кармане.

Крыс за пару минут стояния потяжелел килограммов на десять. Или это чувство вины прибавилось на мои плечи, и теперь каждый шаг давался с трудом. Выстрелы. Они придавали мне сил. Значит, сталкер ведет бой, и, чем судьба не шутит, вдруг вырвется. Он же опытный! И плевать, что собак не мерено, и плевать, что патронов у него пара рожков, плюс пистолет Макарова.

Крыса подвывал от боли, но негромко, словно боялся привлечь внимание собак. Я же скрипел зубами и периодически крыл матом, проклиная тварей. Странно, я повторяю маты Чеса. Вот так, жизнь «отмычкой» не проходит даром. Понабрался от своих спутников. Чему ж меня могут научить старый сталкер, урка, торгаш и любитель расчленять молодые тела? Я не знал. Мне хотелось верить в себя, что из этого потока черного и белого я смогу впитать только правильные вещи. Верность от сталкера, который не побежал на Границу искать врача, ярость от Чеса, имя которого я так и не узнал, расчетливость Дельного… Даже Унылый пригодился, показывая, каким не стоит становиться. Выстрелы.

Грудная клетка трещала, в ушах появился свист. Ветер усиливался и помогал нам, толкая в спину. Холодные капли текли за шиворот, остужая меня. Страх, нет, опасность придала силы, и я немало прошел. Выстрелы. Теперь тише и менее грозные. Это уже ругался пистолет. Вперед! Есть шанс! Ветер в нашу сторону, не учуют нас «слепые псы».

Я слышал визг, впервые визг собак. Выстрелы прекратились, остались где-то там, в зоне тумана и дождя. Громко треснуло небо. Предупреждает, скоро и Всплеск, так что беги, Кузьма Новиков, беги!

– Собаки! – заорал Крыса.

Нет, не отпускает меня Зона. Я вдруг вспомнил, как просил Небо дать шанс отомстить троице бандитов. Громыхнуло, свет ударил по глазам. Как в ответ от Неба: я выполнило твою просьбу. Теперь плати? Чем? Бросить Крысу? Или наоборот, это проверка на вшивость?

– Собаки! – повторно проорал Крыс. Мне кажется, он снова обоссался. Или это просто дождь?

Вот он, родимый холмик. Помню, как лежал, пробовал на вкус травинку. Горечь и сейчас оставалась во рту. Я сбросил Крыса, встал спиной к холму. Повернулся к колхозу. За пеленой дождя очертания построек остались смазанными, казалось, низкие тучи задевают ветрянку.

К нам приближались мутанты. Запах мокрой псины забивал ноздри.

Я сдернул ружье. Хорошая «вертикалочка».

– Не боись, Крыса, их только пять, – произнес я, не добавляя, что столько же у нас и патронов. И что к нам двигается еще одна стая.

Я всматривался без страха в приближающиеся точки. Они обретали очертание, становились видны вытянутые тела.

Ружье из моих рук выдернули ловко. Крыса вцепился у него и тут же упал на спину. Два черных зрачка уставились мне в грудь.

– Прости, Кузьма, прости… – тараторил Крыса.

– Ты чего? – поднимая ладони к небу, спокойно сказал я.

– Я не хочу помирать, не хочу…

Я усмехнулся. Ружье дрожало, выводило восьмерки в тяжелом воздухе. Крыса трясло от страха и боли. Он опустил ствол чуть ниже, нацелив мне в живот.

– Они от меня отстанут? – уговаривал он сам себя. – Да, точно, отстанут. Займутся тобой, пусть тебя едят.

Его зрачки, расширенные до размера копейки, смотрели на меня и не видели. Страх заполонил его, заставлял творить глупости. Что ж, у каждого свой инстинкт самосохранения.

– Нет, без меня ты и дальше десяти метров не пройдешь, – спокойно сказал я. Где там собаки? Еще бегут или уже прыгает тварь мне на спину?

Я сделал шаг, ствол почти уперся мне в живот.

– Антон, не дури. Сам ты не…

Он нажал на спусковой крючок. На долю секунды, я резким движением убрал в сторону ствол, а сам отклонился вправо. Громко рявкнуло ружье. Ошметки куртки разлетелись по полю.

– Тупой, – произнес я со знакомой интонацией.

Выхватил ружье, переломил его. Дымящиеся патроны отлетели под дождь. Я повернулся спиной к Крысу. К нам неслась здоровая псина. Я видел ее желтые зубы, покореженное тело. Странно, руки у меня не тряслись. Я вытащил два патрона, вложил их в ствол. Клацнуло ружье.

– Не боись, солдатик, сейчас прорвемся, – пообещал я Крысу. Провел по разорванной куртке. Нет, на теле даже царапины не отыскалось, мимо выстрелил солдат. Только зацепил счастливый, бандитский куртяк. Где-то внутри меня, ярость требовала застрелить предателя, снести ему башку и, оставив собакам, ломануться на блокпост, который очень близко.

– Пр… Прости, – заикаясь, ответил Крыса.

– Должен будешь, – с улыбкой ответил я. И засунул между зубами патрон. Единственный патрон. Нащупал нож Унылого. Готов. Холодный дождь приятно струился по бороде, Небо устроило карнавал цветов, умелой хозяйкой выставило перед дорогим гостем самое лучшее.

Первым выстрелом я снес полголовы вожаку. Он уже собрался прыгать, но вместо этого рухнул на землю. Спасибо, Трофимыч, за науку в схроне!

Второй выстрел, и слепой пес с развороченной грудиной упал, задрыгал лапами в воздухе. Перелом ружья. Новые патроны. Я стрелял точно и четко. В упор. С каждым выстрелом, за себя, за Трофимыча, за трясущегося от страха Антона.

Еще двое, вместо теплого куска мяса, нашли смерть. Последний, то ли самый опытный, то ли доходяга, начал поскуливать. Он двигался к нам, не желая того, стараясь уйти в сторону.

Прозвучала автоматная очередь. Хлесткая, родимая. Собака забилась в агонии.

Я оглянулся, не веря своему счастью. На холме стоял чернявый прапор, Баранов и еще несколько бойцов. В полной амуниции, с автоматами.

Знакомый чернявый прапорщик посмотрел на Крыса и тут же толкнул Баранова:

– Чё? Проспорил, дурья башка? Меньше трех дней Новиков пробудет в Зоне, меньше трех… Берите их и бегом марш прятаться от Всплеска на блокпост!

Я вытер уголки рта.

– Ну что, дезертиры, с возвращением в часть, – произнес он с усмешкой.

Над моей головой клокотало Небо, довольное устроенным представлением от Кузьмы Новикова.

9

С лязгом открылась дверь в карцер. Я бросил под матрас веревку, которую крутил в руках. Хорошая, белого цвета и, главное, крепкая. Осторожно заглянул Баранов, не кидаюсь ли я на него с кулаками? Нет, сижу спокойно. Он недовольно поставил автомат на предохранитель.

– Встать, – приказал он вальяжно.

Я посмотрел ему в глаза. Порвать его, что ли, пополам? Баранов дернулся, как от удара током, сделал шаг назад. Открыл рот, но не издал ни звука. Я покрутил шеей, захрустели позвонки.

– Я встану – ты ляжешь, – ответил я ему.

Тот промолчал, пропуская солдатика с подносом. Тоненький, нескладный, наверняка из моего призыва, тот сосредоточенно смотрел на тарелку с жидким борщом и рисовой кашей, гордо именуемой пловом.

– Быстрей, – сказал ему Баранов.

Солдатик поставил поднос и, суетливо шурша берцами, метнулся из карцера.

Неужели и я такой перепуганный бродил по части? Я цыкнул, привлекая внимание Баранова, и сказал:

– Свободен.

Баранов взялся за ручку.

– Из того что, я слышал, тебе лучше сразу вены вскрыть, – протявкал он и тут же лязгнули двери.

Хорошо. Мокрая от пота футболка липла к телу. Я пододвинул поднос к стене, проверил, качественно ли стоит. Легко скинул берцы, благо шнурки у меня забрали. Шнурки забрали, а веревку специально оставили под кроватью. Ничего, я отыскал ей достойное применение.

После сгибания и разгибания рук в упоре лежа наступил и ее черед. Веревка, с узелками на конце, превратилась в скакалку. Триста прыжков. Ребра ныли, просили прекратить пытки. Я не обращал внимания. Время на отговорки осталось в прошлом. Я помнил, как не мог завалить тщедушного урку. Помнил про блокнот, ради информации в котором погибло столько людей. Помнил, как советовали Трофимыч и Дельный – думай.

Пора меняться. Меняться в лучшую сторону.

Я остановился на цифре пятьсот. Бросил самодельную скакалку, посмотрел в небесную синеву. Умытое после Всплеска, оно сияло от счастья. Что ж, я пока прочно стоял на земле и не торопился на небо.


Весна 2015-26.08.2015

Загрузка...