Не время для любви

Глава 8

Все мои планы медленно разваливались на части и превращались в некое подобие издевки. Я не понимала, где тут правда, а где ложь. Что вообще происходило в стенах военной академии? Как все закрутилось столь невероятным образом? Почему именно мне приходилось ставить на кон собственную жизнь и надеяться на то, что она останется у меня. Просто чем дольше я рассуждала о том, как действовать, тем меньше вариантов оставалось. Враг действительно очень хорошо подготовился. И если бы они не просчитались в такой мелочи, как моя связь со Стиверсом, то уже бы одержали победу.

Крошечное уточнение, которое не могло фигурировать ни в одном отчете, меняло весь исход и делало наше пребывание в учебном заведении каким-то сюрреалистичным. Словно это большая игра, у которой не должно было быть продолжения, но разработчики совершенно неожиданно выпустили анонс, и теперь никто не понимал, как реагировать. Вот и у нас вышло примерно так же. Ни мы не знали, как сделать ход, ни они не понимали, чего еще ожидать от столь неправильной меня.

Еще шахматные гении доказали, что даже пешка способна поставить мат. А уж если говорить про людские души, то и вовсе непонятно, чего ожидать от тех, кто не собирается быть под контролем. Ведь каждый из нас отчетливо понимал, что это не его война. Оставалось лишь дождаться, когда простая истина дойдет до Ланвельда и он явится с повинной, каясь и рассказывая обо всем, что творится в кругу приближенных к министру личностей. Без него мы не могли координировать свои действия с внешним миром, потому приходилось просто ждать и верить.

Он не мог не понимать того, что за каждым из нас идет охота. Это просто невозможно. Даже самый отмороженный и несмышленый уже бы спокойно догадался о собственной участи. Ланвельд не был идиотом и прекрасно отдавал себе отчет в том, что делал. И я не могла смиренно ждать, когда же он снизойдет до меня. Неугомонная натура требовала немедленно занять себя чем-нибудь. Вот только это что-то не приходило в голову. Самая адекватная мысль, блуждающая в ней, так или иначе возвращалась к блондину.

Хотелось немедленно подняться со слишком широкой для одного человека постели и пройти пять дверей до спальни Инетера. Не надевая на себя ничего, кроме полупрозрачного пеньюара и тонких стрингов в ажурный цветочек. Но головой я понимала, что это будет самая идиотская выходка из всех возможных. Никто не должен был догадаться о том, что нас связывает нечто большее, чем просто память прошлого. Это оставалось козырной картой, которую я припрятала в рукаве, и она все еще могла послужить мне верой и правдой.

Наверное, был вариант заявиться в таком виде к Тонсли, но, думаю, подобный финт ушами не сможет оценить ни одна из сторон, за исключением все того же Стиверса, который мгновенно догадается, зачем бы я пустила в ход откровенную провокацию. Чего греха таить, я и сама понимала, если до ушей Камелд дойдет, что я, вернувшись в Лондон, первым делом побежала не к ее муженьку, а в койку того, с кем мы якобы на ножах, у нее в голове мозг взорвется. Это окажется полным шоком для окружающих и тех, кто планировал моими руками убрать национального героя с политической доски.

Вздохнув с сожалением, я перевернулась на другой бок и постаралась успокоиться. Паникой и истерикой я все равно ничего бы не добилась. У меня и так слишком много проблем для той, кто только выполняет роль ректора. Как найти формулу яда, если у Камелд вообще нет уязвимых мест? Ее алиби продумано идеально. Любовница и лучшая подружка министра не могла совершить кровожадное убийство запрещенным веществом, которое не поняли бы ни в одной стране мира. Даже самые провоенные державы открестились бы от столь опасного яда.

Но все это не имело никакого значения для самой Инистры. Она действовала так открыто и бесстрашно, словно понимала, что на нее не выведет ничто в мире. Но так не бывает, и я знала это лучше всех. Сама едва с головой не попрощалась в Мексике. Слава Мерлину, успела унести ноги до того, как местные фараоны приехали меня вязать. Им удалось расстрелять лишь полноценную иллюзию, а не меня саму. Потому я смело могла сделать вывод о том, что чего-то да останется.

Нужно только понять, где искать зацепку. Как с тем ремнем, после которого мне в голову пришла гениальная по своей простоте и элегантности мысль. Вот только что в очередной раз даст эту самую подсказку? Как поймать лжецов на обмане, если вся их жизнь – один сплошной блеф? Мне срочно нужен был связной, но почему-то мой бывший напарник и любовник не торопился прилетать в своей оборотнической форме. Хотя мы условились, что связь каждые десять дней или в экстренных случаях, когда я пошлю сигнал через вшитую в запястье микросхему. Но ни того, ни другого не было, а прошло почти три недели. Это меня тоже начинало беспокоить.

Голова просто пухла от всевозможных мыслей и непонимания происходящего. Я, словно белка в колесе, бежала и бежала, но не понимала, как остановиться. Водоворот утягивал все глубже, не давал вынырнуть на поверхность и вдохнуть. Он петлей затягивался у меня на шее и не позволял вырваться из ловушки. Стены постепенно сужались и начинали давить. Казалось, еще мгновение – и я просто сойду с ума. И как относиться к неизвестному свободному члену, который неожиданно появился в уже решенном уравнении?

Все это будоражило мой разум и фактически взрывало мозг. Но я упорно лежала, раскинувшись звездочкой на постели, и пыталась проанализировать подобные исходы. Какова вероятность ошибиться в первичном коэффициенте и не решить вообще ничего? Почему все были так уверены, что смерть Канвижера сойдет им с рук и сядет обязательно либо Ланвельд, либо Стиверс? Посадить последнего вообще трудно. Он бы первым узнал о приказе на арест и мог спокойно заблокировать его, назначив самую простую камеральную проверку действий следаков, занимающихся его делом.

Бумажная волокита с налоговой инспекцией довела бы любого до нервного истощения. Им бы стало совершенно плевать, что там от них хотят. Ведь в любой подобной структуре у спецслужбы были свои люди. Я это так же ясно понимала, как и то, что Инетер по каким-то причинам утаивает часть информации. Нет… Я не была на него зла или расстроена его поведением. Напротив, понимала мотивы и принимала их. Мы на разных сторонах, представляем две совершенно разные страны, но вынуждены расследовать общее дело, которое начинало не просто дурно пахнуть, оно воняло гнильцой.

Дверь тихо скрипнула, и я улыбнулась собственным мыслям. Не только у меня в голове бродили странные суждения в ночной час. Выгнувшись на постели, я медленно подняла одну ногу в воздух и, описав ей полукруг, опустила обратно. Провела по бедру рукой, собирая плотную ткань ночнушки и задирая ее так, чтобы было видно полное отсутствие белья. Я знала, что он тоже остался возбужденным и неудовлетворенным в моем кабинете, а значит, банкет требовал продолжения!

— Ты все же решил побыть плохим мальчиком и извиниться за сегодня? — мурлыкнула я и медленно приподнялась на локте. — Черт! Ланвельд! Какого демона ты тут забыл в позднее время?!

Я резко одернула подол и прикрылась краем одеяла. Его-то я точно не ждала посередине ночи в собственной спальне. Не думала, что вместо блондина мое представление увидит кто-то другой. Вот ведь дура! Хотя нет, это он идиот! Словно не спальня ректора, а проходной двор. Натянув ткань повыше, прикрыла грудь и практически полностью замоталась в тонкое одеяло, дабы не чувствовать себя паршиво из-за всего произошедшего в то мгновение.

— И кого же ты ждала в столь поздний час? — глаза брюнета ярко сверкнули в отблесках лунного света. — Не могу поверить, что ты успела завести любовника всего за несколько недель пребывания тут. А ведь раньше ты бы постыдилась посмотреть на полуобнаженных сослуживцев, машущих кулаками на полигоне.

— Не советую тебе путать прошлое и будущее, — фыркнула я. — Чего тебе надо? Ночь на дворе, а я, видишь ли, немного не настроена на светскую беседу.

— Все просто и до смешного понятно, — кивнул мне Ланвельд. — Я хотел поговорить о том, что произошло две недели назад. Возможно, это долго, но, чтобы понять и проанализировать собственное окружение, мне пришлось попотеть. И я удивлен, что ты, скромница и умница, так фривольно демонстрируешь любому вошедшему отсутствие трусиков и гладко выбритую киску.

— Тебя забыла спросить, — фыркнула я. — Твои душевные откровения не могли подождать до рассвета? Не заливай мне тут, какого демона тебя принесло в мою спальню. И не говори, что ты тут из-за альтруистских побуждений. Давно прошло то время, когда я верила, что ты белый и пушистый. Ты такой же подонок, как и все!

— Вынужден признать, твои мозги все еще возбуждают, — он медленно стянул темно-синий пиджак с плеч, — но сейчас я бы действительно предпочел просто поговорить. Жаль, что ты не была такой в восемнадцать. Возможно, будь ты покладистой девочкой, охочей до секса, у нас все бы сложилось по-другому и мне бы не пришлось каждый раз отвешивать тебе оплеух, чтобы вправить мозги на место. Хотя все равно не помогло, ты так и осталась полной дурой.

— Если пришел высказывать мне все это, то можешь валить из моей спальни прямо сейчас, — тихо зашипела я. — Я с тобой никаких дел, за исключением рабочих, иметь не хочу. Будь добр, сгинь с глаз моих долой.

— Боишься, что твой любовничек застанет нас вместе и пойдет в уголок плакать? — вздернул он бровь и развязал галстук. — Думаю, в этом ничего страшного нет. Все же я лучший мужчина Лондона, у него не может быть шансов конкурировать со мной.

— Ланвельд, — заржала я, — ты хоть сам себя слышишь? С кем ты собрался конкурировать? Да тебя по стенке размажут и не спросят, как звали. Мечты, фантазии и все прочее можешь оставить при себе, меня это не трогает. Ты не тот уровень, который мне нравится. К тому же я не сплю с женатыми! Этот принцип я еще ни разу не нарушала, и уж ради тебя не собираюсь сдавать позиции и обходить правила.

— Погоди, — он в ступоре смотрел на меня, — но в нашей академии все женатые, нет ни одного свободного преподавателя.

— А кто сказал, что это он? — я склонила голову набок и пошловато улыбнулась.

— Тогда еще лучше, — не смутился брюнет, — развлечемся на троих, чего бы нет? Кого же ты очаровала?

— Ланвельд, ты серьезно не понимаешь намеков? — удрученно спросила я у него. — Прямым же текстом тебе говорю, все свои разговоры можешь оставить до утра. У меня нет ни сил, ни желания тратить время на упертого барана. Секс я, конечно, люблю, но прости меня дьявол, не с тобой. Даже если ты останешься последним мужиком на планете, я лучше сдохну от недотраха, чем стану унижаться и просить тебя об этом.

— Но ты сама сказала, что не спишь с теми, у кого есть жены, — пуговицы черной рубашки медленно покидали петлицы. — У нас таких нет. Выходит, ты уже пару раз нарушила собственные правила и все твои «нет» – лишь элемент игры. Я лучше понимаю психологию женщин, чем многие мужики, которые положили на тебя глаз. Не стесняйся, это будет твоя лучшая ночь в жизни. Я покажу тебе, что значит небо в алмазах.

— Ланвельд, — взвыла я на одной протяжной ноте. — Ты чем меня слушаешь? Поймет твой крошечный мозг или нет, что у меня есть постоянный любовник. Его мое правило про женатых не касается. Потому что сплю я с ним еще с того времени, когда ни о какой свадьбе и речи быть не могло! Мы вместе дольше, чем он жену свою знает, да и вряд ли, разведясь с ней, уйдет от меня. Вся ирония в том, что таких жен у него может быть с десяток, а любовницей я буду единственной. Застегни рубашку и вали к черту из моей спальни!

— Ты спишь с Стиверсом? — спросил он с шоком и недоверием.

— Какое быстрое аналитическое умозаключение, — иронично протянула я. — Польщена, что хотя бы в моей личной жизни ты можешь разобраться без подсказок и дрянных планов! Понял – прекрасно, выход из моей спальни у тебя за спиной!

— Ты не могла так низко опуститься, — ошарашенно пробормотал он, — с кем угодно, но не с белобрысой тварью. Он же козел, каких поискать. Мы ненавидели его больше половины жизни. А ты говоришь о нем так, словно он идеальный. Чем он тебя околдовал, Эсбила?

— Тем, что трахает так, словно хочет, чтобы я умерла от оргазма, — выплюнула я в лицо ошарашенному бывшему другу. — Не поверишь, чистая правда, он сам может не кончить, но сделает так, чтобы я кроме его имени думать ни о чем не могла. Прости уж, но ты тут со своим членом наперевес не котируешься, ибо у меня самый лучший в мире любовник, который в первую очередь думает обо мне, а не о том, как бы присунуть свою крошечную пипиську!

— У меня нормальный ствол! — обиженно протянул брюнет.

— А у меня нет никакого желания проверять это на практике, — сложила я руки на груди, прижимая одеяло плотнее.

— А может, я окажусь лучше того идиота, — ткань рубашки сползла с натренированных плеч и повисла на запястьях, не освобожденных от запонок. — Ты же сама говоришь, что нельзя делать выводы, глядя на человека. Разведчица должна понимать, что глубокий анализ и личный опыт важен во всем. Не сопротивляйся, детка, и выкини из головы глупые предрассудки. Никто лучше меня не может знать, что тебе нужно.

— Ты хоть понимаешь, что несешь? — я сорвалась с кровати и отбежала от него в противоположную сторону. — Мы друг друга знаем почти пятнадцать лет. Мы с тобой прошли через столько всего… У меня в голове не укладывается… Тонсли, ты мне братом был, мы ели и пили из одной посуды. Да что там, когда Абелиус плюнул на все и ушел, мы выживали, страдая каждый по-своему, но пытались держаться ради друг друга. И ты сейчас предлагаешь мне раздвинуть ноги и просто позволить перечеркнуть всю эту память ради сиюминутной попытки заняться приличным сексом?

— Потому что я не хочу, чтобы он прикасался к тебе, — продолжил с маниакальным блеском в глазах наступать на меня Ланвельд. — Он не вправе вообще о чем-то говорить. Ты единственная, кто мог дать отпор заносчивому засранцу, и теперь он этим пользуется, ломая и унижая тебя. Я же знаю, что ты не такая. Ты никогда бы не согласилась лечь под эту мразь.

— Черт! — заорала я на него. — Дело не в наших школьных предрассудках. Послушай меня, мои отношения с Инетером тебя никоим образом не касаются просто потому, что мы все уже взрослые люди. Да послушай ты меня, наконец! Он не посмеет сделать мне больно! В отличие от тебя, он был мерзавцем только на словах, во всем остальном его поведение выверено правилами и принципами, принятыми у аристократов. Он стал лордом, законным представителем своей семьи и фамилии. А ты… Ты так и остался картонным героем, которого используют все кому не лень! Не пытаешься измениться и понять, что каждый в чертовом мире использует тебя в своих интересах.

— Не плачь, прошу тебя, — он резко метнулся ко мне и прижал к себе. — Мы оба те еще дураки, но кое-что нас объединяет, мы не в состоянии выдержать твои слезы. Умоляю, не рыдай, только не при мне, только не из-за меня. Давай, ты просто скажешь, что я конченная мразь, врежешь мне по морде, а потом будешь сладко-сладко стонать подо мной. И наша жизнь опять начнет приобретать нормальные очертания.

— Тонсли, — едва сдерживала я подступающие к горлу рыдания, — ты несешь полный бред. Мы не сможем повернуть время вспять. Ты уже сделал столько всего, что я обязана тебя убить. Скажи, черт тебя возьми, скажи, что это не ты устроил спектакль в попытках вернуть меня в Лондон. Я все равно не останусь тут. Как только расследование будет завершено, вернусь в Москву, отгуляю свой отпуск и полечу в Париж, где начнется обычная рутина. Вскрытие трупов, исследование ядов и моя привычная повседневность.

— То есть Стиверса в той части твоей жизни нет? — он посмотрел на меня сверху вниз.

— Есть, и больше, чем ты думаешь, — помотала я головой. — Я ему практически всем обязана. Глупо так говорить, но Гевеленна заменила мне мать. Она фактически жила со мной несколько дней, пока я не смогла пережить твое поведение и не смирилась с тем, что теперь французский станет моим родным языком. И, знаешь, я не желала бы себе другой участи. Она волшебная… Никогда не лезла ни ко мне, ни к Инетеру с расспросами, просто смотрела, делала выводы и поступала так, как считала нужным.

— Но Стиверс за все эти годы ни разу не посещал другие страны и не навещал вас, — тряхнул головой бывший герой. — Я следил за ним. Как все связано? Ты что-то от меня утаиваешь? Вы не могли с ним переспать в академии. Проверки бы его под статью подвели. Все твои медицинские карты я смотрел. Ты уехала в Париж девственницей.

— Черт! — я резко ударила его коленом промеж ног. — Ты еще более отвратительный и больной ублюдок, чем я думала! Как я могла поверить в простое помутнение рассудка? Нет… Ты остался конченным козлом, который ничего, кроме своего эго, не хочет понимать!

— Что ты несешь? Я вообще-то о тебе заботился, — заорал он на меня. — Хотел, чтобы ты была счастлива, в безопасности и никакие твари не смели на тебя косо смотреть. Но все мои попытки тебя защитить ты сводила на нет и почему-то делала вид, что это я такой плохой и пытаюсь в чем-то тебя ограничить. Ты должна была стать любимой женой Абелиуса, но он выбрал потаскуху, которая по всем членам парламента прогуляться успела еще в первый год их совместной жизни. А ты… Что сделала ты? Послала меня на все буквы разом и спуталась с ублюдком белобрысым. Как я должен был по твоему мнению поступить? Смотреть, как ты ломаешь собственную жизнь из-за бабских заморочек? Потом сидела бы и кусала локти, залетев от какого-нибудь придурка в девятнадцать? Ты этого хотела?

— Нет, — зашипела я на него в ответ, — я хотела, чтобы ты уважал мои личные границы! И да, черт тебя дери, во Францию я уехала не девственницей! Как только ты добился моего отчисления и Инетер принял решение отправить меня в медицинскую академию, я заставила его трахать меня всю неделю без остановки, пока не забуду весь творящийся ад! Можешь сам себя поздравить с успешным завершением миссии! Ты, именно ты, сам лично, своими собственными руками уложил меня в койку Стиверса. Заставил забыть обо всех принципах, какие у меня тогда были, и просто желать, чтобы он трахал меня настолько долго, насколько хватит сил! Доволен? Вот чего я на самом деле желала, чтобы никто и никогда не принимал за меня решения!

— Не может быть, — отшатнулся от меня брюнет.

— Ты хотел правды? — засмеялась я. — Хотел понять мои мотивы, так вот осознавай теперь, что сам сделал из меня то, что видишь перед собой. Эгоистичная стерва была вылеплена твоими руками. Именно ты виноват во всем. Я не хотела войны, Ланвельд, я хотела мира! Но ты поступил, как настоящая тварь!

— Эсби, ты не могла так со мной поступить, — Тонсли смотрел на меня взглядом побитой собаки.

— Но ты смог, — пожала я плечами. — Ты превратил мою жизнь в ад, выгнал из родной страны и толкнул в пучину неизвестности. Можешь не извиняться, прошлого назад не отмотать. Дверь там, вали! У нас ничего не может быть!

— Эсби, — он резко рухнул на колени и обнял меня за ноги, утыкаясь лбом в живот. — Почему ты со мной не поговорила?

— Сколько раз я пробовала. Каждый раз все заканчивалось тем, что ты пытался меня придушить, — я постаралась оттолкнуть его.

— Нет, — едва не рыдал он, — я не мог! Ты просто сбегала каждый раз, когда я пытался подойти к тебе. А потом я обнаружил, что ты попросила администратора поставить тебя в пару с Стиверсом и везде начала ходить с ним. На любые действия с моей стороны лишь презрительно кривила губы и выдавала фразы из арсенала белобрысой гнили. И что я должен был думать? Как реагировать?

— Твою же мать! — у меня в голове щелкнула мысль. — Срочно собирайся, нам надо к Стиверсу.

— Чего? — ошарашенно посмотрел он на меня.

— Живее! — рявкнула я и сдернула со спинки стула халат.