Не время для любви

Глава 12

После столь грандиозного завтрака остальной день прошел как на иголках. Я то и дело пыталась успокоить бушующее в груди сердце и напомнить себе, чему разведка научила меня. Зная куриные мозги Инистры, первой под раздачу попаду именно я. С наскока лезть на Ланвельда или Стиверса она не станет. Посчитает делом опасным и неправильным. А вот желанием устранить меня и тем самым вновь поссорить их она будет гореть. Но, в отличие от нее, я сделана из другого теста.

На первый взгляд, различия казались не очень большими, а на деле все складывалось в огромную бездонную пропасть. Через нее нельзя было перейти или перепрыгнуть. Оставалось лишь послушно ждать и надеяться на чудо. Вот только их в мире не бывает. За каждой магией стоит человек, который непременно будет творить заклятие. Остается лишь прочесть контрзаклинание и отразить нападение, именно так все и происходит. А если на поле сражаются марионетки, то стоит в первую очередь убрать не их, а кукловода.

Тогда-то любое сражение приобретет совершенно иной вид и перестанет пугать людей. Пусть и звучало это глупо и наивно, но было правдой. Если бы в первый год нашей учебы я набралась смелости поговорить с Тонсли, то, возможно, все бы пошло по совершенно иному пути. Но, к сожалению, мы всего лишь люди, которые не властны над силами природы и не можем плести чары бытия, уповая на судьбу и провидение. Оттого-то ситуация казалась вдвойне смешнее и глупее раз в сто!

Но делать уже нечего, колесо запущено. Теперь мы могли только идти навстречу новому дню и надеяться, что в нем все будет чуточку легче и проще. Но пока передо мной открывались безрадостные перспективы. Охота началась, и на ее первичной стадии мне отведена роль жертвы, которой придется носить маску до тех пор, пока на сцене не сменятся декорации. Время жатвы… Так красноречиво описывали подобные события древние философы.

Вот только каждый забывал добавлять, что не для всех это счастливая возможность. Бывает так, что проще сбежать без оглядки, нежели пытаться изменить свое положение. Просто потому, что никто не может гарантировать свою безопасность в кровожадной мясорубке. И если тебе повезет спастись, это ничего не значит. Ибо следующая уже так просто не отпустит и сведет тебя с ума, заставляя подчиняться правилам, которых никогда не существовало на земле. Ведь они были придуманы не богами, а ушлыми людишками.

Но пока нам было скучно играть по установкам, и мы всеми своими гениальными мозгами не смогли придумать ничего лучше, чем ввязаться в неприятности вселенского масштаба. Ибо любой здравомыслящий человек, узнав обстоятельства нашего дела, бежал бы без оглядки во весь опор, покуда хватало сил. Но нет, мы были теми, кто сам пытался решать проблемы, даже если они стучатся в дверь в половине второго ночи. Когда же я медленно открыла дверь, то в мои покои, не задумываясь, вошли два серьезно настроенных парня.

Я так и замерла в той самой позе, которая еще во времена школы бесила всех неимоверно. За нее меня частенько дразнили и пытались вывести из равновесия. Продолжая внимательно наблюдать за синхронными движениями странной парочки, я сложила руки на груди, не заботясь о том, что на мне был шоколадного цвета шелковый халат, который доходил до колена. Что уж говорить про беспорядок на голове. Это естественное состояние моих кудрей, даже после тонны косметических зелий.

— Привет, детка! — шелковым голосом пробормотал блондин.

— Привет, малыш! — не остался в долгу брюнет.

— Мы тут подумали... — переглянувшись, эти двое синхронно сделали шаг ко мне. — Ты не должна выбирать между нами.

— Чего? — у меня нервно дернулся глаз от их заявления.

— Того, — сурово сверкнул глазами блондин.

Медленно осмотревшись по сторонам, я попыталась проанализировать странное поведение парочки. И ничего, кроме «чокнулись», в голову не приходило. Ровно до того момента, пока придурок Стиверс самым наглым образом не лизнул меня в шею. И тут меня с запозданием озарила догадка, от которой мурашки побежали по коже. За нашим спектаклем кто-то решил понаблюдать и убедиться в том, что здесь не постановка, с помощью которой мы собирались поймать крупную рыбку. Черт! Вот почему именно сейчас? Я не была готова к тому, чтобы демонстрировать все свои акробатические способности!

— Эй, вы с ума сошли? — я отчаянно забилась в сильных руках. — Вам мало сплетен на завтраке? Хотите, чтобы завтра все в академии просто с ума сошли из-за ваших выкрутасов? А если кто-нибудь сейчас заметит?

— Плевать, — четыре руки плотно обнимали меня со всех сторон. — Может, дадим им приватное интервью, как очаровательная мисс Авгельд соблазнила таких неприступных нас и увела из семей?

— Придурки! — я тихо засмеялась и стукнула их по рукам. — Не надо! У нас и так куча проблем, а если вы начнете новый цирк, в проигрыше останутся все. Давайте уже расходиться. Сегодня не лучшее время для секса. Завтра мне нужно сдать отчет по делу ректора и экспертное заключение.

— Не стоит стесняться, мои люди все сделают, — Инетер резко прижал меня спиной к груди своего извечного врага. — Не хочу менять скучные бумажки на возможность в очередной раз послушать, насколько сладко ты стонешь.

— Что вы делаете? — взвизгнула я, поняв, что эти идиоты решили играть дальше по неоговоренному плану.

Прежде, чем я успела сильнее возмутиться, парни прижались ко мне еще теснее, зажимая между собой и не позволяя даже пискнуть. Инетер, не теряя времени даром, тут же обнял меня спереди и приник своими губами к моим губам, а Тонсли, словно вторя ему, обнял сзади и стал покрывать короткими поцелуями шею. Делали они все настолько синхронно, что у меня в голове все мысли перемешались. Как-то неожиданно для самой себя я решила, что не так уж это и плохо – позволить им вести в необычной постановке.

Ровно минуту я приходила в себя, а когда очнулась, сопротивляться уже было бесполезно, мое тело сдалось на милость двух искусителей. Да и мозги в совокупности со здравым смыслом помахали ручкой на прощание и не обещали вернуться. Кажется, постоянная загруженность на работе и долгое воздержание пагубно сказывалось на моем отношении к сексу. Халатик мирно покоился у моих ног, а тело скрывала лишь короткая ночная сорочка, которая еле-еле доходила до попки. Я не рассчитывала на то, что мне придется перед кем-то раздеваться, потому белье надевать не стала, посчитав излишним после душа.

Я окончательно потеряла рассудок, когда рука Тонсли аккуратно и нежно погладила дрогнувший живот, вызывая отклик, прошедший электрическими разрядами по всему моему грешному телу. Оно безжалостно предавало меня, плавясь в двойном кольце сильных рук. Сама не понимая, что я творю, медленно подалась вперед, как бы принимая ласку и прося еще. Разрешая все и сдавая баррикады без боя. Инетер, который продолжал целовать меня со вкусом и жаром, спустил лямку сорочки, которая тут же соскользнула вниз и легла поверх халатика алым пятном.

Отстранившись от меня, он тяжело сглотнул, пытаясь сдержать самого себя, чтобы немедленно не наброситься на меня. Я все так же стояла в объятиях Тонсли, который обнимал меня сзади и гладил то животик, то бедра, то шею, стоически игнорируя все эрогенные зоны. Было так сладко и в то же время больно, что я не понимала, спектакль это или на самом деле. Слишком реальными были чувства, слишком сильными ощущения, сводящие с ума.

Горящие возбуждением глаза напротив… В них не было ни капли фальши, только голодные черти, которые хотели сожрать меня уже несколько недель, но у них это никак не получалось.

Недолго думая, Ланвельд поднял меня на руки и перенес на кровать, после чего поцелуи стали покрывать все мое подрагивающее от нетерпения и желания тело. Инетер, подобно хищной кошке, медленно подходил к брюнету и с улыбкой наблюдал за тем, как тот пытается сдерживать себя и сделать приятно в первую очередь мне, а не себе. В отличие от него, он знал, что я терпеть такого не могу, моя порывистая натура желает совершенно иного обращения. Но просто стоял и наблюдал за всем, не стараясь перехватить инициативу.

Блондин, лениво потянувшись, лег с левой стороны от меня и медленно, со вкусом поцеловал мои приоткрытые губы. Это не было страстью, наоборот, он растягивал удовольствие, заставлял мое тело гореть, поддаваться на его провокации и падать все ниже и ниже в бездну отчаянного желания. Его шероховатые, давно не такие гладкие, как в подростковом возрасте, пальцы, ласково сжали скулы, надавливая на щеки и заставляя пропустить языку внутрь своего рта. И пока я плавилась всладкой истоме, раздалось тихое шуршание одежды. Тонсли сорвал с себя рубашку, просто стащив ее через голову и скидывая куда-то на ковер моей спальни.

Черт! Никогда бы не подумала, что, увидев лучшего друга без одежды, я захочу утереть выступившую слюну. Это было невероятное зрелище. Мы давно стали старше. Перестали опираться лишь на свои предпочтения. Но атлетичное тело, блестящие глаза из-под темной челки и вздыбленная ширинка заставляли опять окунаться в двадцатилетний возраст, когда на первом месте у меня были гормоны, а уж затем где-то третьим с конца здравый смысл, к которому я так и не прислушалась, отдавшись Инетеру без остатка.

Недолго думая, Тонсли осторожно провел языком по внутренней поверхности щиколотки, оставляя крошечный поцелуй на костяшке, и я словно издалека услышала собственный сдавленный стон, который был приглушен губами Инетера, в которые я все еще сладко дышала. Ситуация была удивительной и необъяснимой. Тут уже не только сторонний наблюдатель не смог бы разобраться, а я сама не понимала, игра или правда. Действовали они на удивление синхронно и четко, словно уже не раз делали так.

Тонсли и Инетер просто не могли себя сдерживать. Да и я не хотела, чтобы творящееся безобразие закончилось так невинно. Сама прильнула к желанной плоти, терзая нижнюю губу блондина зубами и заставляя его звереть от осознания, что я сама втянулась и была согласна дальше разыгрывать заранее неоговоренную сцену. И пока один упоенно целовал меня, с удовольствием ловя каждый тихий стон, другой подбирался все ближе к истекающему нутру, прокладывая себе смазанную дорожку из рваных поцелуев, укусов и влажных прикосновений языка.

Я почему-то ненавидела, когда мой партнер громко стонал или нес всякую чушь в постели, пытаясь убедить меня в том, что он кайфует от сжигающего удовольствия. Мне всегда казалось, что я оглохну быстрее, чем все это закончится. Поэтому я была безумно рада, что никто пока не пытался нарушить хриплую тишину, наполненную легкими вздохами, пошлыми звуками и электрическими разрядами возбуждения, от которых по телу бежали мурашки и волосы вставали дыбом. Было так хорошо, так правильно… Я не могла подобрать точного определения всему, что происходило с нами в комнате.

Мне хотелось плакать от желания, которое стягивалось в животе обжигающе тугим комком нервов и страсти. Одна моя рука лежала на затылке Инетера, другая на шее Тонсли, который в данный момент переместился ближе ко мне и медленно покрывал поцелуями шею и плечо. Никто из них так и не снял штанов, но меня это только сильнее подстегивало, словно проверка, смогу ли я довести их до беспамятства. Я сама уже плавилась от поцелуев блондина и умелого языка брюнета на своей коже…Волшебно, восхитительно и ни с чем не сравнимо.

Мое тело выгнулось дугой. Чтобы не закричать во весь голос, я закусила нижнюю губу блондина, оставляя на ней небольшую ранку. Парни с удовольствием наблюдали за тем, как я рвано и тяжело дышала, как вздымалась и опускалась моя грудь, как я вся мелко дрожала под их полным контролем. И, черт, я бы соврала, если бы сказала, что мне это не нравилось. Еще как… Заводило, как никогда в жизни, и хотелось еще больше!

Парни медленно переглянулись и мысленно пришли к одному им известному выводу. О чем они совещались, я понятия не имела. Желание, накрывающее с головой, мало располагало к аналитической деятельности. Они медленно переместились, сменили положение, тем самым сбивая меня с толку. Почему же никто из них пока не собирался раздеваться? Для чего спектакль, если не ради секса для страждущей публики? Тонсли начал резко и агрессивно меня целовать и слизывать остатки чужой крови с моих губ. Слезы непроизвольно покатились из глаз, и я едва не задохнулась. Этого было слишком много для одной меня.

Он что-то нашептывал ласковое и успокаивающее, но я его не слышала, полностью погрузившись в водоворот эмоций и чувств. Лихорадочно пытаясь понять, каково это, когда в тебя войдут в таком же рваном, несинхронном ритме. Я четко видела, что Инетер еле сдерживал себя, чтобы не ворваться в мое разгоряченное тело. Сейчас его ласки были такие нежные, горячие. В груди все сжималось от предвкушения и страсти. А спустя какие-то жалкие полминуты мое тело вновь предало меня, содрогнулось и выгнулось навстречу умелым пальцам.

Тонсли, после того как я немного отдышалась и разогнала звездочки послеоргазменной неги, медленно и чувственно провел языком по моей шее и прикусил мочку уха, не позволяя потонуть в мареве наслаждения. Но мне было слишком мало, хотелось еще больше. Черт бы побрал выдержку этих двоих! Парни были эгоистами по натуре, и я знала это как никто другой. Когда дело касалось секса, каждый из нас становился таким. Для нас было самым главным, чтобы его удовлетворяли, а потом уж ощущения партнера. Но сейчас ситуация кардинально отличалась. Они словно задались целью свести меня с ума изощренным способом.

Я старалась не смотреть на них, но взгляд то и дело лихорадочно пробегал по литым мышцам, перекатывающимся под тонкой загорелой кожей. То, как тяжело вздымались их грудные клетки и топорщились штаны, готовило о том, что они не остались равнодушными, но почему-то медлили. Я наклонила голову в сторону, взглянула Тонсли прямо в глаза и облизнулась. Тот, без слов понимая, что именно я хочу, тут же прильнул к моим зацелованным губам и стал жадно и страстно их посасывать, вызывая очередной приступ эйфории. Наблюдая за всей этой картиной, Инетер медленно поглаживал внутренние поверхности бедер, лобок, живот, но не прикасался к изнывающему естеству, словно знал, что мне будет мало.

Парень медленно подхватил меня под ягодицы, сел сам и посадил меня сверху, не заботясь о том, что на его штанах расползется мокрое пятно. Теперь я могла действовать сама, чем немедленно воспользовалась. Начала двигаться, елозя и лукаво улыбаясь, выводя их на ответные эмоции. Тонсли встал на колени позади меня и стал целовать шею, оставляя рядом с иллюзорными засосами уже вполне реальные, которые магией так просто не прикрыть. Но мне было плевать на неудобства.

Его руки блуждали по моему горящему огнем телу и изучали его, запоминая все изгибы и движения. Когда Инетер захотел поцеловать меня уже грубо, властно, как в наши первые разы, я тут же дернулась в его руках, словно от удара током, и подалась еще ближе. Парень шумно выдохнул и вцепился в предплечье брюнета, словно тем самым напоминая нам всем, что это неправда, лишь постановка, которая не должна заходить дальше определенной черты. Стараясь не грохнуться от удовольствия в обморок, я выгнулась и потерлась еще провокационней. Мои движения, нежные и легкие, сводили их с ума. Вот только парочка помнила, что за нами следят, а я, кажется, плюнула, уже спустя три минуты после начала.

Они не могли сдерживать рвущиеся из груди стоны и низкое рычание. Через пару минут все закончилось. Первым отстранился Тонсли, словно хищник, настораживаясь и поворачиваясь к двери из спальни. После него Инетер прекратил все игры. А уже потом я медленно разлепила глаза и прислушалась. Я очнулась первая, поэтому быстро схватила артефакт из-под одеяла, произнесла несколько заклинаний и швырнула в нужную сторону. Такой подставы от меня никто не ожидал, включая того, кто стоял по ту сторону.

Парни с удовольствием наблюдали за плавными пассами моих рук и смотрели на то, как сеть чар накрывает все пространство. Я не просто так служила в разведке. Даже забывшись в сладкой истоме, пыталась контролировать сознание. Делать это рядом с ними было тяжело, но я старалась. В том, что я первая поняла, как отреагировать на шпиона, не было ничего удивительного. Просто нужно лучше готовиться к миссиям, и тогда любые ситуации не будут казаться катастрофой.

— Знаешь, а я впечатлен, — тихо проговорил Тонсли, поправляя сползшие штаны.

— Послужи с мое – и тоже научишься полезным фокусам, — язвительно протянула я, закутываясь в одеяло.

— Не возмущайся, — Инетер легко чмокнул меня в щеку. — А теперь можно посмотреть, кого же мы будем пытать, чтобы узнать информацию?

— Ага, — синхронно оскалились мы с брюнетом.

Медленно приоткрыв дверь, я наблюдала за тем, как в комнату ввалилось ничего… Точнее, звук падающего тела был, а самого тела не увидели. Я удивленно посмотрела на пустое место, пока сбоку не раздалось тихое рычание Тонсли и до мозгов не дошло, что кто-то использует мантию-невидимку, чтобы оставаться неузнанным. Вот ведь… А я и забыла про ее существование за столько лет. Теперь понятно, почему никто и ничего не видел в тот день. Если Инистра ей пользовалась, это заведомо давало ей преимущество.

Тонсли наклонился и стащил край полупрозрачной материи с головы шпиона. От увиденного у меня резко дернулся глаз, но я постаралась взять себя в руки. Неудивительно, что яд обладал странными свойствами. Хиглис был одним из лучших ботаников мира, признанный гений и муж министра магии. Да… Он тоже был замешан в афере. А чего, собственно, я ожидала? Что тюфяк и рохля так и остался жирным пацаном, прячущимся под юбкой у своей бабки? Времена меняют людей. Не нужно об этом забывать!

— Ты тоже поняла, что сделал этот придурок? — с тяжелым вздохом спросил у меня блондин.

— Он отравил Канвижера кровянкой, — я не смогла удержаться от истеричного смешка. — Но недаром его прозвали гением ботаники, у нее был какой-то побочный эффект. Он смог добиться того, чтобы листья пирнерии вызывали не только посинение, но и сердечный приступ. Черт возьми, мы гонялись за мифическим ядом, а это оказалось дрянной попыткой пустить всех по ложному следу.

— А вот я пока ничего не понимаю, — посмотрел на нас Ланвельд.

— Хиглис, используя свои знания в ботанике, смог помочь создать усовершенствованную кровянку, — начала объяснять я. — Но никто и подумать не мог, что такое возможно. Яд данного типа считается едва ли не детским. Его может сварить на кухне любая домохозяйка. Потому все, узрев отклонения от нормы, бросились искать настоящий яд. А ответ лежал на поверхности.

— Хотите сказать, что бесхребетный увалень смог одурачить профессиональных судмедэкспертов, проводящих по сотне сложных анализов в день? — на лице брюнета читалось недоверие и легкий шок.

— Нет, — покачал головой блондин, — он поставил на уши все разведки мира. Шпионы сломали себе мозг, как отследить яд, а зельевары и прочие повернутые на теориях заговора личности умылись кровавыми слезами. Могу с уверенностью сказать, что увалень нагнул нас всех.

— Черт, это даже звучит тупо, — протянул брюнет. — И что нам теперь с ним делать?

— Пытать, — в один голос отозвались мы с Инетером.

— Вы же не серьезно? — посмотрел на нас, как на полоумных, Тонсли.

— Вполне серьезно, — Стиверс обратно стянул белую рубашку. — Радость моя, мы позаимствуем твой стул?

— Сейчас принесу пару ремней, чтобы связать, и один потяжелее, — прикинула я в уме возможные варианты развития событий.

— Нельзя допускать нарушения международных прав человека, — прохрипел Ланвельд, наблюдая за тем, что мы делаем.

— А я глава спецслужбы, который вынес ему обвинительный приговор, — не остался в долгу Инетер. — Его один черт будут пытать, и неважно, я, или мои люди.

— Если противно, можешь уйти, — я пожала плечами. — Но мне вот дико интересно, кто же затеял игру и сделал нас в ней козлами отпущения.

— Я останусь, — сдвинув брови на переносице, брюнет скинул темно-синюю рубашку и придержал заваливающееся набок тело.

— Приступим, — кровожадно оскалилась я.