Не судьба

Часть 10 О котах и людях

Часть 10 О котах и людях

Ольга хихикнула. И снова. А потом не удержалась и рассмеялась во весь голос.

- Серьёзно? – она смахнула слезинки, выступившие на глазах. – Фёдор… это как-то…

- Я-у же го-уворил, что гла-уное в работе с детьми – э-уто индивидуальный подход и капля фа-унтазии… - довольно произнёс демон.

И оскалился во всю пасть, демонстрируя мелкие острые зубы.

- Даже не буду спрашивать, как ты это снял…

- Не-убольшая хитрость, - Фёдор надулся и распушил шерсть, сделавшись раза в два больше. – Де-умоническое искри-увление пространства.

Раймонд протянул ему кусок тьмы на ладони, и демон не стал отказываться от угощения.

- И в сеть ты…

- Ко-унечно. Им мо-ужно, а на-ум, что, не-ульзя? За ушко-ум почеши, не-укромант, - он склонил голову.

Раймонд просьбу исполнил.

- И всё-таки… это не слишком жестоко?

- Жесто-уко? – возмутился кот. – Им, зна-учит, моу-жно жестоко, а нам – нет?

- Дети всё-таки… - в голосе Ольги звучало сомнение. – А платить придётся родителям. Родители-то причём.

- Доу-брая она, - то ли восхитился, то ли возмутился Фёдор. – Жа-улеет… а у-они тебя не жа-луели. Думаешь, я про-сто та-ук? Во-ут у этой Ма-уши мама бизнес-ле-уди… то-уже салоны имеет. Кра-усоты. И доходы побольше твоих. Ма-ушу она узнала. Ещё днём, когда я ей ссылочку отправил. Но по-утом позвонила кому? Не тебе-у, а ау-двока-уту… мол, еу-сли вдруг кто-уто ещё узнает, как быть? Так, чтоб не пла-утить за-у ущерб.

Шерсть и без того пушистая, вовсе дыбом поднялась.

- А-у адвокат – этого мальчика папа, заверил, что пла-утить не придётся… что-у у него хватит свя-узей дело замять. Прийти? Позво-унить? Изви-униться? Оу-платить ущерб?

Кот фыркнул.

- Ник-тоу из них… даже в го-улову не пришло… во-ут пусть и расхлё-убывают. И спа-усибо скажут… все-удозволенность ни к чему хорошему не приводит. Э-уто я тебе как демон говорю!

И прозвучало это до смешного серьёзно. Нет, демона в воспитателях… хотя… пусть Раймонд и не был знаком лично с родителями отроков, но им определённо стоило обратить внимание на детей.

- А девочка…

- А-у… ничего-у страшного… не-убольшое внушение. Ца-урапины будет видеть только она, ко-угда сделает что-уто дурное.

Ольга запустила ролик снова и хихикнула.

- Если так-то да… Я… маме скину, а то она переживала и собиралась выезжать уже.

- Не-у надо. Скажи ей, чтоб си-удела дома, - Фёдор хвостом дёрнул и повернулся к Раймонду. – Го-утовилась встре-учать жениха…

- Как-то…

Ольга смутилась.

- Вот так сразу и жениха… она может и не захотеть. И вообще, боюсь, отнестись к идее… без энтузиазма. Поэтому просто вот… напишу, что всё в порядке. Салон спасли. Работать будет… некоторое время.

Она отложила планшет в сторону и снова задумалась. И судя по выражению лица мысли были не из приятных. Раймонду хотелось обнять и успокоить, заверить, что всё-то теперь наладится.

- Вот, - он заставил себя отвлечься от этих мыслей и от действий, которые вполне могли бы быть поняты превратно. – Я хотел тебе подарок сделать… ты говорила, что у тебя проблема с мехами. И я подумал, может, эти подойдут?

Раймонд откинул крышку сундука и вытащил шкуру плакальщицы. Невесомая бледно-бирюзовая, та растеклась по ладоням.

- Это… это что?

- Плакальщица. Такая… нечисть. Часто заводится в водоемах, рядом с человеческими поселениями. Детей топит, да и от взрослых не откажется. Трезвого и сильного не тронет, а вот женщину или девушку, или пьяного…

Зеленые чешуйки поблескивали между пушинками шерсти.

- Эта не одна была, с выводком целым.

Раймонд вытащил ещё связку шкурок.

- Там половину деревни умучили. Меня вызвали, когда твари уже до колодцев добрались… вот… пришлось тогда попотеть.

- А шкуры… - Ольга задумчиво тронула мех. – Мягкие какие… это чешуя и мех? Да?

- Не совсем. Чешуйки – это своего рода железы. Они выпускают слизь, которая пронизывает воду. Получается что-то вроде сети. Её расстилают над дном и чуть выше, а плакальщица сидит в засаде, и когда кто-то сеть тревожит, то нити начинают твердеть. Человек путается. Чем больше бьётся, тем прочнее нити связывают. Я очистил от слизи. Получилось красиво.

- А… зачем ты вообще?

Ольга выкладывала шкурки одна рядом с другой. И взгляд её был задумчив, и кажется, она что-то видела, такое, Раймонду не понятное.

- Честно… наверное, с тоски. У нас довольно скучно. Разбойники не суются, нежить поблизости я повывел. Если и забирается, то какая-нибудь мелочь. Соседи вот да, иногда приглашают… и как-то убил зверолака… такая здоровая тварь. Зимой. Я тогда замёрз как-то, и смотрю, у него шкура толстенная. И мех густой. Вот и подумал, что куртка тёплая выйдет. Решил снять… правда, испортил. И следующую… а там уже какой-то азарт. Думал, продавать, но… а это шикуша или крадочница. В домах старых селится, под полом… так-то она довольно безвредная. Мышей вот ловит, крыс. Её по паутине можно узнать. Паутина под половицами – верный признак. Но порой шикуша дичает. Тогда переходит сперва на домашнюю скотину, там, кошек вот ест…

- О-утрватительно! – выразил своё мнение Фёдор.

- Собак… кур. Эта жила в некогда богатом доме, но там произошло убийство… в общем, шикуша попробовала человеческой крови, вот всех и выжрала. Меня уже наследник пригласил. Мол, что-то ему не по себе в доме находиться. Вот…

Шерсть была чёрной и короткой, но шерстинка к шерстинке, и шкурка шикуши, довольно крупной для своего вида, переливалась из синевы в зелень.

- Почему ты их не продаёшь?

- Да… как-то желания особо нет. Мне добыть интересно. Выделать… рецепты опробовать. А продавать… тут надо отдельно заниматься. Я ж не могу добыть, скажем, двадцать шикуш. А из одной шубу не пошьёшь или там чего другого… даже если вдруг стая, то смотри, - Раймонд выложил шкурки плакальщиц рядом. – Видишь? Они разные. Оттенком чешуи, пуха… и размерами опять же. Подобрать одинаковые практически невозможно. Я как-то пригласил оценщика… в общем, во-первых, никто в здравом уме не будет носить шубы из нежити. А для защитной одежды или ещё чего практичного они слишком тонкие.

- Знаешь… ничего-то твой оценщик не понимает, - Ольга подняла шкурку и прижала к лицу. – Какая мягкая… а что разные, так это ерунда. И нежить… подумаешь, нежить… как ты там говорил, Фёдор? Вы просто не умеете их готовить.

Ольга выкладывала меха прямо на полу.

Чудо…

Много-много всяких чудес. Она даже ущипнула себя. Так, на всякий случай, потому что вдруг да сон? Но сон не исчез, как и шкуры.

Бледно-розовые, словно зарёй припудренные. И с золотистым подшёрстком, который проглядывал сквозь тёмно-серую ость. Будто патина… и вот те… эти… да, небольшие, но ведь не обязательно использовать целиком. Можно со вставками.

В голове крутились идеи одна другой безумнее.

Надо ткани… бархат.

Или просто с кожей скомбинировать? Но кожа тогда очень тонкая потребуется, чтобы не перекосило… или бархат всё-таки?

- Ольга?

- Да, - она очнулась. – Извини. Это… увлекает. На самом деле я никогда не хотела быть врачом.

Мех струился сквозь пальцы.

- Но мама решила, что дизайнер одежды – это не профессия. Врачом, оно куда надежней. Училась я неплохо. Поступила… не могу сказать, что мне не нравилось. Но и восторга я особого не испытывала. А потом как-то вот сложилось…

Ольга накинула на плечи огромную, но при этом почти невесомую белоснежную шкуру неведомого зверя.

- И в салон я уходила, честно, надеясь, что получится… свой бренд. Модели. Дизайн. Это мне нравилось. Правда, оказалось, что салон – это скорее про администрирование. Налоги. Зарплаты. Закупки. Клиенты и всё такое… но и остальное тоже было. Так что…

- Можно будет нанять управляющего, - сказал Раймонд. – Пусть занимается налогами, зарплатами и остальным.

Нет, это точно сон.

Жаль.

Ольге будет грустно проснуться. Поэтому пусть и дальше сон будет сном. В конце концов, она заслужила.

Звонок телефона избавил от необходимости думать, что именно она там заслужила.

- Мам?

- Ольга, это Нина… - тихий шелест в трубке был едва слышен. – Оля… Оля, извини, что беспокою. У меня плохое предчувствие. Очень плохое… беда скоро.

- С кем?

- Не знаю… но плохо. Я…

- Мама дома?

- Нет. В салон отправилась. Сказала, проверить надо. Что нет у неё доверия и сердце не на месте.

- Мы тогда за ней и к вам. Дверь закройте и никому…

Сердце заколотилось. Ольга сразу поверила, что беда. Ведь бывает, что просто беда.

- Раймонд?

- Сейчас, - он развернул чёрного бумажного журавлика. – В твоём салоне что-то происходит… Лансу скажу, чтобы не вмешивался, но ехать надо.

- И я-у, - Фёдор, растянувшийся поверх бледно-золотистой шкуры, встрепенулся. – Я-у с ва-уми… или лучше сво-уим путём… не-укромант? Дашь сил?

- Держи, - Раймонд сложил руки горстью и меж ладоней появился тёмный пыльный клубок. Фёдор просто вдохнул его.

Чихнул.

Встрепенулся.

- А-у ты сильный, - сказал это с уважением и, махнув хвостом, нырнул под диван.

- Не стоит волноваться, - Раймонд, кажется, понял всё не совсем верно. – Ланс не причинит вреда твоей матушке… да и она ему не сможет.

- Думаешь, тётя ошиблась?

- Нет. Хранители чувствуют угрозу тем, кого хранят. Что-то другое…

Полиция.

Две машины, одна из которых практически перегородила выход. Пара патрульных в форме. И Ольгу пытаются задержать, но Раймонд взмахивает рукой, и полицейский застывает со стеклянным взглядом. Второй взмах, и тёмная волна бежит во все стороны. Люди не падают, нет.

Замирают.

- Что…

- Сон, - он подхватил Ольгу под руку. - Просто сон. Говорю же, в последние века некромантия стала куда более гуманна.

Хорошо.

Наверное.

А витрину разбили. Стёкла хрустят под ногами. И обидно. До боли обидно, потому что… за что? В салоне пусто. Почти. Человека, перегородившего дорогу, Раймонд тоже усыпляет.

- А я вам повторю, я понятия не имею, откуда это здесь взялось, - раздражённый матушкин голос доносится из открытой двери. – Вполне возможно, вы с собою принесли!

Что?

- То есть, сумку вы не узнаёте?

Мама фыркнула:

- Делать мне больше нечего, как узнавать какие-то сумки… господи, да это же китайский ширпотреб, которым все прилавки завалены. Такие у каждой второй дуры, думающей, что если подделка приличного качества, то она перестанет быть подделкой. А у этой и качество дерьмовое…

- То есть, - в голосе человека слышалась бесконечная усталость. – Вы не согласны с тем, что эта сумка принадлежит вашей дочери?

- Конечно, не согласна. Моя дочь обладает зачатками вкуса. И в жизни не станет носить подделку…

- Я сам ей подарил эту сумку.

Валентин.

И почему Ольга не удивлена.

- То есть, вы опознаёте?

- Конечно. И брелок с сердечком.

- Только такому бесконечному идиоту как ты могла прийти в голову подобная пошлость. Сердечко. Ещё и с именем? Или хотя бы от этого воздержался?

- Это… это Ольги…

Настя? А она здесь откуда? Она тогда сбежала и сказала, что увольняется. И расчёт нужен, а потом…

- Спокойно, - Раймонд поддержал Ольгу под локоть. – Сейчас всё решим. Идём.

- Ольги сумка… она её принесла. При мне. Поставила в сейф. И трогать запретила, - продолжила врать Настенька.

Да как она вообще…

Как она могла?

Чтобы так и врать…

- Я ничего не оставляла… я ничего…

Раймонд качнул головой и палец прижал к губам.

- А вы кто такие? – из-за стоек с шубами появился человек.

- Я хозяйка салона, - Ольга сумела выдержать взгляд. – Там моя мама. Могу я узнать, что происходит?

- А… ещё одна. Семенов! Тут хозяйка пришла. Сама.

Сказано это было с насмешкой.

- И не одна…

- Пришла? – из подсобки выглянул взъерошенный тип с очень красными глазами. То ли с недосыпу, то ли с перепою. Главное, что на Ольгу он посмотрел с неприязнью, будто она лично виновата в его недосыпе с перепоем вкупе. – Кто их впустил? А вы кто такой?

- Жених, - ответил Раймонд спокойно. – Могу я узнать, что здесь происходит?

- Торговля происходит. Наркотиками. В особо крупных… девушка, пройдёмте, а вы…

- Тоже пройдём, - Раймонд широко оскалился, и Ольга ощутила, как по салону прокатилась волна тёмной силы. – Вы ведь не возражаете?

Тип побледнел, отчего стал похож на упыря. Главное, такого классического, мертвенного с алыми глазами. Но возражать не стал.

Подсобка.

Не подсобка – склад. Он тут небольшой, потому что хранить на складе нечего. И Ольга всё подумывала, не расширить ли ей салон за счёт этого не очень нужного склада. Но денег не было, чтобы как-то перепланировать, ведь тогда подсобку придётся переносить, да и выйдет ли…

Теперь, кажется, точно не выйдет.

А так… ничего не изменилось. лампа на шнурке. Стойки. Коробки, которые по-хорошему давно бы перебрать и выкинуть, потому как большею частью содержимое их к торговле отношения не имеет. Так… вон та, помнится, с коньками. И ещё санки детские, которым в подвале места не было, а тут как-то оказались. Упаковки. И несчастный кварцвинил, так и не доехавший до бабушкиной квартиры.

Имелся и сейф.

Такой старый огромный железный шкаф с примитивным замком. Сейф достался с помещением, и одно время мама всерьёз думала им пользоваться, но замок оказался сломанным, а починить всё руки не доходили. Сейчас двери были открыты, выставив на всеобщее обозрение целых три полки. На одной высилась стопочка бумаг, кажется, старые накладные, договора. В общем, выглядела стопочка очень деловито.

На второй – сумка.

Старый Ольгин рюкзачок, и вправду подаренный Валентином.

Китайский ширпотреб? Мама права… китайский. И дешёвый самый. Через неделю краска стала шелушится и облезать. И Валентин притворно расстраивался, а Ольга огорчалась.

Брелок-сердечко тоже он повесил.

Мол, в знак большой любви.

У сейфа застыл молчаливой фигурой Ланс, на которого Настенька то и дело бросала быстрые и какие-то жадные взгляды. А с неё в свою очередь не спускал глаз Валентин. Матушка стояла, скрестив руки, с другой стороны.

- Что здесь происходит? – поинтересовался Раймонд сухо.

- Обыск происходит. Проверка оперативной информации… Ваша сумка? – поинтересовался тип с красными глазами.

И как быть?

Врать или…

- Моя, - врать Ольга никогда не умела. Так стоит ли начинать. – Только я давно ею не пользуюсь…

- Ещё бы. Странно, что ты это барахло вовсе в руки взяла.

- То есть, узнаёте…

- Узнаю, - Ольга решила, что будь, что будет. – Но в сейф я её не прятала. Не приносила. Я её выкинуть хотела…

- Мой подарок! – Валентин схватился за сердце.

Всё-таки переигрывает.

- А нечего дерьмо дарить, - заметила матушка и прищурилась.

- Вы… можете открыть её?

- Сумку? – уточнила Ольга.

- Сумку… достать и открыть. Что там внутри?

- Понятия не имею. Говорю же. Я её выкинуть хотела, а…

- Тогда давайте посмотрим и закончим этот цирк, - человек потёр лоб. – Или, может, сами признаетесь?

- В чём?

- В перевозке наркотиков. Торговле…

Бред какой.

Или…

Ольга сглотнула.

- Дорогая, ты не обязана исполнять прихоти этого шута горохового, - нервно произнесла матушка и звук её голоса заставил вздрогнуть. Какой… резкий.

Неприятный.

- Я… - Ольга прижала руку к виску, пытаясь унять подступающую мигрень.

- Понабирают в полицию кого не попадя. А они потом ходят и порочат имя честной женщины!

Голос матушки зазвенел в ушах, рождая эхо. И кажется, не только у Ольги, если полицейский дёрнулся.

- Хватит, - выдавил он, положа руку на горло. – Давайте уже… просто откройте.

И что делать?

Открыть?

Отказаться?

Упасть в обморок…

- Не бойся, - Раймонд обнял её и на ухо произнёс: - Если я правильно понял, их всех ждёт сюрприз…

- Открыть? – Ольга позволила подвести себя к сейфу. – Что ж… пожалуйста… только… достану…

Стол тоже имелся. Старый. Облезший. И подпёртый с одной стороны кирпичом. Сумка оказалась тяжёлой. Кто… конечно, Настенька. У неё были ключи от запасного хода. И про склад она знала.

И про сейф.

А сумку… сумку, кажется, Ольга на складе и оставила как-то. Потому что выкидывать подарок было неловко, а пользоваться – невозможно. Краска мало того, что облезала, так и норовила прилипнуть к рукам и одежде мелкими чешуйками.

- Тяжёлая…

В сумке явно что-то было.

Наркотики?

И главное, смотрят все… Валентин вот с радостью. И Настенька… вот что ей Ольга сделала? Всегда была доброй, понимающей… и отгулы… и косяки прощала. И вечные перерывы, когда салон закрывался на пятнадцать минут… и другое тоже.

Руки дрожали.

И… Ольга дёрнула замок. А тот и разъехался с тихим скрипом. Края распахнулись, выпуская чёрную взъерошенную голову кота.

- Му-ау… - громко сказал Фёдор, выползая из сумки. И главное недовольно так… - У-ам!

И зевнул.

Во всю пасть. Очень клыкастую яркую пасть.

- Это… что? – со странным выражением поинтересовался полицейский, указав на кота.

- У вас не только с головой проблема, но и со зрением? – скрежещущий голос демоницы заставил человека нервно вздрогнуть. – Это кот. Котик. Помните? Котик говорит «мяу-мяу». Вам в детстве мама должна была рассказывать. И показывать.

- Кот?! – переспросил полицейский и, вытянув руку, попытался коснуться.

- А вот это не советую. Он с дурным характером, - сказала матушка Ольги и, кажется, выдохнула с немалым облегчением. – Если откусит палец, потом не жалуйтесь.

- Кот… в сумке кот?

- Кот, кот… господи, можно подумать, вы не кота, а не знаю… демона, увидели!

- Кот? – будто ещё раз уточняя, повторил человек.

- Кот, кот… - Ольга достала Фёдора, который икнул и приник к её плечу с сиротским видом. – Знаешь, Валентин, такого я и от тебя не ожидала! Ладно я… ты меня ненавидишь, но Феденьку зачем обижать?

- М-я-я, - очень жалобно протянул Фёдор и глаза закрыл, всем видом своим показывая, что да, он глубоко несчастен.

- Выкрасть кота. Засунуть его в сумку. В сейф. Да он, если так-то, задохнуться мог! – подхватила матушка Ольги. – А я тебе говорила! Что после визитов таких вот… личностей…

Покрытый красным лаком коготок указал на Валентина.

А Раймонд зачерпнул силы. Что-то подсказывало, что эту сцену можно слегка переиграть. Есть одно любопытное заклинание…

- …надо серебряные ложечки пересчитывать! И котов.

- Что у вас тут? – дверь открылась, пропуская человека из зала.

- Кот, - заворожённо повторил полицейский, указывая на Фёдора, который не слишком достоверно имитировал полуобморочное состояние. От демона тянуло злорадством и плохо скрытой радостью, которая отражалась на морде.

- Кот?

- Кот, кот… - матушка Ольги махнула рукой. – Смотрю, на службе не только зрение с интеллектом растеряли, но и слух?

- Я не крал кота!

- А кто крал? – Ольга одарила Валентина мрачным взглядом. – Одного не могу понять, к чему это представление…

- Как кот? – тот, из зала, прямо побелел. И посерел. А на Раймонда плеснуло диким ужасом.

С заклинанием стоило поторопиться.

- Вот так… кот… обычный кот.

Не совсем, чтобы обычный, но не стоит смущать служивых людей ненужными подробностями.

И красные глаза уставились на Валентина.

- Кот… - повторил тот странным голосом. – Тут кот… тут… кот?

- Кругом одни идиоты, - сказала Софья Тимуровна голосом, преисполненным трагизма. И в отличие от Валентина играла она куда более душевно. – Ольга, отойди от него… как знать, вдруг идиотизм заразен. Если в одном месте собралось столько людей с ментальными проблемами, это явно неспроста. Может, конечно, дураки друг к другу тянутся, но может, дело в неизвестном вирусе.

Раймонд, наконец, закончил плетение. И капля силы, только не переборщить, чтобы люди не разбежались в страхе. Ему другое надобно.

Разрыв.

И облако стремительно раздулось, контуры лопнули, и сила окутала людей, впитываясь в кожу. Бледный полицейский ещё больше побледнел, а второй, всё ещё стоявший у двери, дёрнул головой и спросил:

- А герыч где? Три кило… где герыч, падла?

Он одним прыжком преодолел расстояние от двери до стола, отпихнув как-то совсем невежливо Софью Тимуровну, и взялся за сумку. Поднял. Перевернул. Тряхнул.

- Где… герыч… где…

- Вот знаете, - Софья Тимуровна поглядела даже с сочувствием. – Меня удивительным образом тянет ответить в рифму.

- Ты… паскуда…

- Емельянов, чего творишь? – красноглазый устало потёр переносицу. – Нет тут никакого герыча. Одни супружеские разборки…

- Супругом он мне никогда не был, - сказала Ольга и почесала за ухом Фёдора.

- И правильно, - Софья Тимуровна вздёрнула подбородок. – Нам котокрады не нужны! Мы приличная семья. Интеллигенты в седьмом поколении.

И ещё немного демоны. Но это на интеллигентность никак не влияет.

- Да ты… ты… - упомянутый Емельянов схватил Валентина за грудки и тряхнул. – Где, спрашиваю, герыч?!

- Там… - Валентин указал на сумку. – Должен был быть там… Я его туда положил!

- Так… - подобрался красноглазый. – Емельянов… что тут происходит?!

- Это она! – Валентин попытался вывернуться и указал на бледную девушку. – Она забрала, наверное! И кота сунула! Тварь! Она мне всегда глазки строила, и вот ударила в спину!

- Я!? – в голосе девушки было искреннее возмущение. – Да я… я… я просто принесла и положила! Я вообще…

Она осеклась.

- Емельянов?!

- Да что Емельянов! Емельянов то, Емельянов сё… задолбали… да, я взял! Одолжил… чтоб вас… знаешь, сколько эта падла бровастая пообещала?!

- Да приличные у меня брови! Стриженые! – Валентин поспешил пощупать. – Я говорю, это или Настька…

- Или, - Софья Тимуровна не удержалась. – Котик сожрал.

- М-я-я! – откровенно возмутился Фёдор.

- Три кило герыча?

И все посмотрели на кота.

- Бред, - сказал красноглазый. – Зачем коту жрать героин? И даже если вдруг… он бы издох на втором укусе… а так вон ничего. Бодрый.

И эманация смерти Раймонд не ощущал. Скорее наоборот, аура мелкого демона стала плотнее, насыщенней и обзавелась яркими оттенками. Чем бы ни был этот героин, вреда он точно не нанёс.

- И тощий… - добавила Ольга. – Посмотрите, какой Феденька худенький…

Фёдор старательно втянул в себя живот. Попытался во всяком случае.

А Раймонд чуть усилил давление.

- Значит вы, - вкрадчиво произнёс он, направляя силу на Емельянова. – Взяли из хранилища… героин… и отдали ему?

Раймонд указал на Валентина.

- Хороший вопрос, Емельянов…

- Ну взял, ну отдал… так он обещал вернуть! И деньги нормальные. Поверь, Семенов, там такие деньги, что и тебе хватит… и мне хватит. Всем хватит! – глаза Емельянова заблестели. – Да ты в жизни таких не заработаешь!

- Вот даже не знаю, что более обидно, - Ольга поглаживала кота по спине. – Что ты, Валентин, решил меня подставить. Или что на взятку денег не пожалел, а на меня вот жалел…

- Так я на тебя, получается, и отдал!

- И с Настенькой ты спал…

- Иногда…

- Он говорил, что лю-ю-убит, - протянула Настенька, шмыгая носом. – Что с вами его держит только выгода… что вы оплачиваете лечение его больной матушки…

- А мне он врал, что сирота…

- Мя! – выразил всеобщее возмущение Фёдор.

- А теперь что? Ни герыча, ни… обманули! Обманул! Ничего, падла, я тебя закатаю… я тебя… - Емельянов вдруг замер, словно в голову его пришла удивительная идея. – А… а мы всё иначе сделаем.

Он хихикнул.

Чтоб…

Ненормальная реакция.

И получается, что человек уже был под воздействием?

- Емельянов…

- Стоять! – в руке Емельянова появилась чёрная штука, от которой потянуло тьмой. Оружие. – Стоять… Семенов, выбирай… со мной или нет? Можно всё уладить!

- Ты свихнулся…

- Он наркоман, - пожаловался Валентин. – Потому я к нему и пошёл… знал, что если себе дурь берет, то и мне найдёт.

- Старый приятель. Сволочь… какая же ты, Валька, сволочь… ничего… тебя тоже положат. Всех положат… мы накрыли притон… они отстреливались!

- Котом? – Семенов был настроен скептически.

А зря.

Фёдор икнул и из пасти вырвался клубок пламени. К счастью, все смотрели на Емельянова.

- Кот героически погиб… и ты погиб. И они погибли… все умерли… все-все умерли… дурь у меня ещё осталась…

- В этом я не сомневаюсь… - Семенов говорил очень мягко и руки поднял, показывая, что не собирается стрелять: - Ты ерунду несёшь. Ты понимаешь, что эта версия… она белыми нитками шита?

Не понимает.

Что бы ни принимал человек, но тьма воздействовала на эту заразу. Демону, оно, может, и полезно было, а вот людям, кажется, нет…

- Стоять! – рявкнул Емельянов, пятясь к двери.

И Раймонд уловил молчаливый вопрос Ланса.

Нет.

Защищать.

Ольгу. И остальных. Оружие огнестрельное, но без магического усиления. Стандартный щит выдержит.

- Ма-а-мочки… - взвыла Настенька, и голос её трубный, растерявший всякую нежность, заставил человека подпрыгнуть и направить ствол в Настеньку.

- Украла! – идея пришла в голову Емельянову. – Ты его украла! Чтобы продать! Три кило герыча… сюда иди! Иди сюда!

- Я не по-о-ойду…

- Молодой человек, - Софья Тимуровна вложила в голос всю силу, которая у неё имелась. – Сами подумайте. У неё ж мозгов, как у землеройки. И такой сложный план. Разве получилось бы у этой инфузории в туфельках обмануть такого умного человека?

Сарказм почти не ощущался.

А Емельянов задумался.

На мгновенье.

А потом махнул револьвером.

- Тогда ты иди! Старуха… раз ты тут самая умная…

Вот это уже лишнее.

Раймонд вытащил тьму, готовый ударить.

- И не подумаю, - пожала плечами Софья Тимуровна. – Вам надо, вы и идите. А я и тут постою… в конце концов…

Выстрел бахнул и оглушил эхом, и тьма качнулась, рванула, спеша вцепиться в наглого человека, правда, опоздала на долю мгновенья.

- Ну… - этот бас заполонил пространство. – Кажется, я вовремя, внучок…