Не отступать и не сдаваться. Том 4

Глава 27 Финал

Не помню, как добрался до своего угла. Дошел на автомате, ковыляя, как раненый зверь.

Теперь уже все равно, видно неприятелю и зрителям мои недуги или нет. Я проиграл, это и ежу понятно. От боли в животе я скрючился и чуть не свалился перед самым стульчиком.

А левая рука тоже вся горела обжигающей болью. Работать ею я вряд ли смогу.

— Какого хера? — спросил Худяков, наклонившись ко мне. — Что случилось, Витя?

Поскольку я сидел, склонившись вперед, он взобрался на ринг и встал передо мной. Схватил за плечи и приподнял. Посмотрел мне в глаза.

Я поразился тому, как он взволнован. Потом обратил внимание, что тренер побледнел, как мертвец. Наверное, я выглядел не лучше.

— Hey! — закричал рефери, подходя к нам. — Are you alright? Is it ok?

Помимо него, к нашему углу подошел посланец от организаторов. А еще неподалеку топтался врач. Я поглядел на Худякова и чуть заметно качнул головой. Не знаю, не знаю, смогу ли я выдержать следующий раунд. Но так просто я тоже не могу сдаться.

— Все хорошо! — закричал Худяков, выпрямляясь и успокаивающе подняв руки. — Все хорошо, он в порядке!

Все отошли, но я заметил в стороне нескольких журналистов и фотографов, жадно наблюдающих за нами. Они походили на стервятников, кружащих над головой умирающего человека.

Вот дерьмо, я что, выгляжу так хреново, что меня уже пора списывать со счетов? Я кинул взгляд в сторону угла противника и увидел, что Гарбей улыбается. По лицу его стекали струйки пота.

Но тут Худяков тряхнул меня за плечи. Травмированную руку я держал на весу, но ее все равно пронзила острая боль.

— Что случилось, Витя? — спросил он. — Долбаный живот?

Сначала я хотел скрыть от него травму руки, но потом передумал. Уж Худякову можно будет сказать правду. Он не будет действовать без моего согласия.

— Живот тоже и еще рука, — сказал я. — Та самая рука!

Худяков в ужасе посмотрел на мою руку. Хотел прикоснуться, но тут же отдернул ладонь. Подозвал помощника, велел принести бинт.

— Нет, Витя, — прошептал он. — Нет, только не это. Это же, как минимум, перелом. Ты должен сойти с дистанции. Ты не должен так рисковать ею.

Словно в подтверждение его слов, руку снова пронзила боль и я замычал, раскачиваясь на месте. Под воздействием этих ощущений утихла даже моя революция в животе. Хотя, скорее, не утихла, а затаилась, поджидая своего часа.

— Да, но золото Олимпиады! — простонал я. — Дядя Игорь, золото! Я почти добил Гарбея, даже с больным животом.

Тренер поглядел куда-то в сторону и вверх. Ага, на табло.

— Да, это точно, по очкам вы почти рядом, — сказал он. — Я все понимаю, Витя, но травма руки. Это не шутки. Как не крути, но я предлагаю остановить бой.

Сначала я хотел согласиться, но потом покачал головой.

— Это мы всегда успеем сделать. А пока что я хочу драться дальше. Буду работать только правой.

Худяков грязно выругался.

— Ты всегда был придурком, но сейчас переходишь все границы, — яростно сказал он. — Зачем так рисковать? Лучше расслабься и отправляйся на лечение. Оно того не стоит, Витя!

Но я уже заупрямился. Попросил помощника туго забинтовать руку. Пока он бинтовал, Худяков обреченно вздохнул.

— Делай, как знаешь, но если все будет плохо, я выкину полотенце.

Я опять покачал головой, хотя каждое движение отзывалось ноющей болью в теле. Рука нестерпимо болела, но я старался держаться.

— Нет, дядя Игорь. Только если я кивну, только тогда. Ну, и если я буду валяться в нокауте.

Тренер невесело усмехнулся.

— Тогда ничего выкидывать уже не придется. До чего же ты упрямый осел, Витя! Но наверное, если бы ты не был такой, то и не добрался бы до таких вершин. Может, тебе вколоть обезбаливающее?

Но я опять покачал головой. Препараты унимают боль, но и притупляют рефлексы. А это мне сейчас совсем ни к чему?

Рефери подошел к нам с переводчиком.

— У вас все в порядке? Перерыв закончен. Вы продолжаете бой?

Я встал и протянул руку, чтобы помощник надел перчатку на забинтованную руку.

— Да, мы продолжаем бой.

Худяков сказал мне: «Удачи!» и спустился с ринга. Кажется, он был потрясен моей глупостью. Я и сам не понимал, какого дьявола отказался закончить бой. Единственное соображение, что меня утешало, так это то, что я всегда успею это сделать. Вот только жалеть буду потом всю оставшуюся жизнь.

Рефери внимательно осмотрел мою руку. Гарбей подошел к нам, тоже цепко оглядел меня. Теперь он обратил внимание на мой неестественно согнутый корпус и руки. И кажется, обо всем догадался. Потом снова ухмыльнулся.

Я чуть не застонал, когда рефери ощупал мою раненую кисть. Правда, в некоторых местах она вовсе не болела и я мог шевелить пальцами. Вот только скручивать ее нежелательно. Это уже вселяло небольшую надежду.

Рефери остался доволен осмотром. Спросил, не надо ли врача, но я покачал головой. Скоро у меня башка отвалится от постоянного мотания ею.

— Хорошо, тогда продолжим поединок, — сказал рефери. — Займите, пожалуйста, свои позиции.

Он внимательно посмотрел на нас, вставших в боевые стойки, и скомандовал:

— Бокс!

По своему обыкновению, я тут же бросился на Гарбея. Вот только теперь я уже придерживал левую руку у подбородка, а сразу атаковал правой. Это получилось необычно и удар прошел в голову противника.

Плюс ко всему, он не ждал моей внезапной атаки. Думал, что я загинаюсь, как же. Но я опять руководствовался своим старым правилом. Если тебе хреново, сделай так, чтобы противнику было еще хреновее. Будь, как крыса, загнанная в угол. Терять нечего, поэтому надо драться с отчаянием обреченного.

Поэтому сейчас я атаковал голову Гарбея правой, заставляя открыть корпус. Правый кросс, довольно сильный. Как я уже сказал, он отлично прошел сквозь защиту и Гарбей даже невольно отшатнулся назад от удара.

Я тут же атаковал его живот левой. Ну как атаковал, по большей части, это был финт. Небольшой хлопок по локтю у корпуса. Потом хук правой, опять в голову. Снова финт левой, около головы, чтобы запутать противника. И уже хук в живот.

Все получилось просто великолепно. Последний удар заставил Гарбея согнуться от боли. Вот что значит неожиданность. Если бы моя левая рука работала нормально, я бы добил его ударом в голову. Но нет, пришлось ударить снова правой, но противник уже уклонился в сторону.

Едва опомнившись, он тут же атаковал меня. Я собрал все силы и тоже бросился во встречный бой.

Гарбей ударил меня в голову джебом, но я в последний момент успел чуть склонить ее вбок. Поскольку было уже не до финтов, я атаковал его кроссом, тоже в голову. И он также уклонился от удара.

Теперь я сфинтил левой рукой, имитируя удар в его корпус. Ни на что другое моя левая теперь не годилась. Гарбей опять поддался на трюк и опустил блок. Тогда я ударил его в голову. Извернулся и воткнул боковой правой.

Хук снова прошел хорошо. На удивление. Это что, какой-то баг системы? Когда я чувствовал себя здоровым и сильным, никак не мог добраться до противника. А стоило заболеть и травмироваться, как сразу два удара подряд. Как на заказ.

Но я рано радовался. Когда я уходил назад после атаки, Гарбей двинулся ко мне, догнал и ударил в корпус. Ну конечно, оказывается все эти предыдущие удары он пропускал намеренно. Я опять недооценил противника.

Он пошел даже на то, чтобы пропустить пару ударов. И теперь его жертва окупилась полностью.

В голове у меня как будто взорвалась баллистическая ракета. Перед глазами вспыхнули разноцветные огни. Посыпались искры. Окружающий мир завертелся, лица зрителей, ринг, канаты, противник и рефери унеслись куда-то вдаль и в сторону, как на карусели.

В следующий миг я ощутил себя лежащим на настиле. Поскольку при падении я задел руку, она тоже вспыхнула напалмом. Пару-тройку секунд я представлял из себя корчащийся на канвасе сгусток боли.

Когда наконец очнулся, то увидел, что рефери отсчитывает уже седьмую секунду. Я хотел подняться и попытался встать, но почувствовал, что не могу пошевелить и пальцем.

Хотелось так и лежать, не вставать, не двигаться, остаться в покое и недвижимости. Потому что каждое движение причиняло боль. Вообще улечься бы и заснуть.

Но нельзя, нельзя. Я услышал цифру «восемь» и заставил себя подняться. Тело грозило развалиться на лоскуты, будто истлевшее от времени одеяло. В следующее мгновение я поднялся на ноги, шатаясь, как будто под порывами мощного урагана.

На счете «девять» я уже стоял перед рефери и смотрел на его сосредоточенное лицо. Лицо рефери то приближалось, то удалялось, в зависимости от того, в какую сторону меня «штормило».

— Как вы себя чувствуете? — спросил рефери и выставил передо мной руку. — Сколько пальцев я сейчас показываю?

Сначала его рука расплылась передо мной, а потом зрение постепенно сфокусировалось. Я увидел, что он тычет мне тремя пальцами в лицо. Я сказал:

— Три. Три пальца! — и поднял руки. — Я готов к бою. Я готов!

Рефери с сомнением смотрел на меня, потом сказал:

— Ладно, ладно. Я разрешаю вам драться дальше. Но я буду следить за вашим состоянием.

Вот дерьмище, я что, так плохо выгляжу, раз все собираются следить за мной? Я заметил настороженный взгляд Худякова ниже канатов.

Тренер показал на полотенце, но я покачал головой. Еще не время. Я буду держаться на ногах, пока не сдохну.

— Бокс, — сказал рефери.

Гарбей, давно томящийся в ожидании, метнулся ко мне. Он думал добить меня, как раненого олененка. Но теперь я уже был настороже и чуточку пришел в себя.

Поскольку быстро двигаться я не мог, осталось уповать только на ловушки. Их я мог устроить бесчисленное количество. И еще я мог надеяться только на правую руку.

У меня осталась только одна стратегия. Заманить противника под сокрушительный удар правой. И я тут же приступил к реализации плана. Времени на прессование противника у меня совсем не осталось. Также, как и не осталось сил на быстрые маневры.

Гарбей начал с джеба. Действовал он мощно и неторопливо. Знал, что я никуда не денусь. Поэтому сразу пробил сильный джеб, со средней дистанции.

Я ответил своим джебом. Левой рукой, полыхающей от боли. Бить противника я не собирался, просто затруднил ему задачу, хотя двигать левой рукой оказалось невыносимо больно.

Вытянул руку, я вдруг заметил, как она чудовищно распухла, кожа вздулась на запястье и чуть вылезла из перчатки. Гарбей тоже обратил на это внимание.

Он увел левую руку назад и пробил прямой правой. Я тут же тоже пробил прямой контрудар, тоже правой. Мы ударили почти одновременно.

И мой удар вдруг оказался успешнее. Перчатка хлестнула противника в голову и он отшатнулся назад. Во время контратаки я сфокусировался на том, чтобы держаться от соперника достаточно далеко, чтобы он чувствовал, будто достанет меня только джебом.

И еще я стоял, повернувшись чуть боком. Это вышло подсознательно, но я помнил, что Егор Дмитриевич говорил, что в этом случае для соперника мое тело выглядит длиннее и он решит, что меня можно атаковать только джебом. Получается, с самого начала я уже немного манипулировал противником. А это очень хорошо.

Впрочем, Гарбей быстро оклемался. Он снова напал на меня с джебом и тут я пробил ему встречную «двоечку». Опять же, левой я бил поскольку постольку, чтобы просто продемонстрировать удар в лицо.

Зато правой ударил почти сразу. Получилось нечто среднее между прямым и боковым. Быстрый, хлесткий удар. Слишком сильный мне не нужен.

И слишком близко подходить я тоже не стал, чтобы Гарьей не контрил меня хуком. Он как раз ударил в ответ и чуть не попал по мне, подтвердив мои опасения. Удары получились быстрые и несильные, то есть такие, какие и требовались.

Во время удара правой, я качнул голову вперед, чтобы Габрей почувствовал, будто сможет сейчас поразить ее. И в тоже время слишком быстро двигать голову тоже нельзя. Чтобы противник не передумал ее атаковать.

Все, что происходило потом, показало, что я все сделал правильно. Пробил удар правой, Гарбей опять шагнул я и тут же ответил боковым. Я ускользнул от него, хлопнул его по лицу левой рукой, снова чуть не вскрикнув от боли и теперь ударил правой по приоткрывшейся печени соперника.

Получилось снова очень хорошо. Гарбей скорчился от боли. Но теперь я уже помнил, что он тоже умеет заманивать ложными поражениями и держался настороже.

Отошел и ждал, пока соперник поднимется. Рефери едва успел открыть счет и Гарбей тут же поднялся. Потер бок перчаткой и снова двинулся ко мне.

Его лицо теперь стало угрюмым и ожесточенным. Ну все, закончились игры в песочнице. Теперь он будет идти на отчаянный размен ударами, что мне сейчас категорически запрещено.

Чтобы хоть как-то остановить противника, я сунул ему прямой левой в лицо, два раза, короткие быстрые удары, чисто для обмана. Не обращая на них внимания, Гарбей ударил меня боковым, сначала левым, а потом правым, уже помощнее. Для этого он сильно крутанул корпус, полностью вкладываясь в удар.

Впрочем, это было как раз то, что мне надо. Второй свой джеб я возвращал специально медленно, как будто приоткрыв голову. Пусть он пробьет мне хук правой, посильнее.

Когда кубинец ударил, у меня осталась возможность для ответного хука, тоже моей правой. Чтобы избежать попадания в голову, я чуть сместил голову вправо. Гарбей почти попал по мне и его перчатка прошла почти рядом с моим лицом. В это же время я тоже ударил его, немного уклонившись влево для набора скорости и силы.

Удар получился смазанным. В последний момент Гарбей тоже успел отвести голову. Я немного запечатал ему скулу и нос, а потом он отдернул голову. Отодвинулся от меня, свирепо посмотрел и на пару мгновений замер, чтобы отдышаться.

Я машинально прижал левую руку к боку. Боль теперь пульсировала в ней медленными толчками, то усиливаясь, то утихая. Живот тоже скручивали спазмы. Я дождался, пока Гарбей опять попрет в атаку и постарался выманить его на удар справа.

Противник опять будет молотить меня боковыми. Это его любимые удары. Я тоже скользнул вперед, находясь прямо перед его лицом. И сымитировал нанесение «двоечки».

Я хотел, чтобы он почувствовал, будто я нахожусь уже рядом, близко к нему и к его печени. Мне даже делать ничего особенного не пришлось. Я пробил хук левой, вполне такой формальный, ушел от бокового Гарбея и нанес хук справа, вполсилы.

Это не остановило противника, он ударил новым хуком, и я едва успел избежать удара. Затем я продолжил движение в сторону, подманивая его на новый правый хук движением головы влево. Гарбей снова клюнул на финт.

Он ударил меня правой, снова мне в голову. Мы столкнулись телами, потому что я продолжил движение вперед и тут же ощутил дикую боль в руке.

Но теперь я находился за его правым плечом и это было то самое место, куда я стремился. Ударить можно было левой, но я не мог этого сделать. Присев и пригнувшись, я ударил противника в живот. Хук правой, что есть силы.

Но сил у меня, видимо, осталось, совсем мало. Удар снова получился хлестким, но слабым. Если бы у меня работала левая рука, я довел бы серию до конца, выстрелив в противника другими боковыми, возможностей для этого имелась масса. Но увы, пока я готовился ударить правой, Гарбей уже ушел назад. Удобный момент был упущен.

Чуть помедлив, Гарбей снова отправился в охоту за моей головой. Настойчивости этого парня можно только позавидовать. Сам я к тому времени едва уже держался на ногах.

И если этот гаденыш продолжит атаковать меня с той же неумолимой интенсивностью, то рано или поздно уронит на канвас. И скорее всего, рано, чем поздно. Мне пришлось собрать все силы, чтобы противостоять последнему натиску. И клянусь, если в этот раз мне не удастся его завалить в нокаут, он сам вырубит меня.

Начал Гарбей с длинного бокового удара. Он сократил дистанцию со средней до близкой и ударил размашистым левым хуком. Я уже отметил, что во время таких ударов у противника открывался бок, можно добраться до печени.

Особенно, если он промахнется. Что мне нужно было, так это заставить соперника завалиться после удара, а уже потом атаковать его корпус.

Чтобы добиться промаха, я нырнул под атакующую руку Гарбея. Честно говоря, сделать это было нетрудно, я и так был готов свалиться вниз.

Быстрый нырок и короткое циркулярное движение, вот, что я успел сделать. Я переместил голову под удар в сторону подмышки противника, не пытаясь пройти под его кулаком. Так у меня оказалось больше пространства для маневра.

Пройдя под ударом, я чуть выпрямился и одновременно коснулся его легким джебом слева, в голову. Теперь Гарбей приподнял руки для защиты. То, что мне нужно. Я ждал именно этого, чтобы пробить самый жесткий контрудар, на который был способен.

Сначала это был хук правой в солнечное сплетение противника. Мне повезло ударить его в ту самую точку, которая обычно прикрыта. В самый узел нервных сплетений. Гарбей как раз пытался снова попасть мне по челюсти, но тут вдруг задохнулся, выпучил глаза и прижал руки к животу.

И тогда я ударил его в челюсть. Своим фирменным апперкотом. Ударил со всей силы, вложив всю свою боль, все отчаяние, все свои страхи, что я скоро проиграю этот поединок и не смогу удержаться на ногах.

Этот удар тоже получился удачный. Тот самый, который требуется, чтобы окончательно свалить такого кабана, как Гарбей. Мой противник откинулся назад, на мгновение завис в воздухе, уже сейчас закатив глаза и потеряв сознание и наконец рухнул на настил ринга.

Я стоял, покачиваясь и еле держась на ногах. Гарбей лежал с закрытыми глазами, на спине и раскинув руки. Рефери начал отсчет, но там и так все было понятно. Убедившись, что Гарбей без сознания, рефери замахал руками и гонг бешено зазвенел, знаменуя о моей победе.

Только сейчас, почти теряя сознание от боли, я вдруг понял, что вижу образ, который так настойчиво пытался впечатать в свой мозг. И вот теперь этот образ появился в реальности.

Победа. Победа! Я чемпион Олимпиады.

Уважаемые читатели! Книга завершена и цикл тоже (пока что). Спасибо за то, что были с героем до конца и увидели его победу. Если вам понравилась книга, прошу оставить джебы-отзывы и выжать лайки-хуки.