Не открывай эту дверь (СИ)

Глава 10

Все очень изменилось. Каждый день приносил новые и новые сюрпризы, чаще неприятные, с которыми все труднее становилось смириться. Нет, мы по-прежнему жили вместе, устраивая романтические вечера и страстные ночи, работали, общались, но Шеридан неуловимо становился другим.

Вначале, когда он впервые ушел со своими новыми друзьями-вампирами в ночь, им двигало любопытство. Но вернулся он немного потерянным: быть соучастником убийства, пусть даже и не принимающим в этом личного участия, ему не понравилось. В его мире люди были неразумны, он думал о них только как о животных. Здесь он знал, что любая из жертв может иметь семью, обладает разумом и высоким интеллектом. Женщины, мужчины, — они кричали, умоляли о милосердии, и он сбежал, не смог смотреть на страшную картину. Гулял по городу всю ночь в одиночестве, чтобы поразмышлять.

Я думала, с «друзьями» с тех пор будет покончено, но Шеридан заявил, что они — единственные, с кем он может оставаться собой и кому может рассказать о себе без страха быть непонятым или отвергнутым. Они были нужны ему, чтобы не чувствовать себя одиноким. Я не могла заменить весь его мир.

Он возражал категорически, чтобы они заходили за ним прямо в мою квартиру. Но эти вампиры были слишком дикими, чтобы носить сотовые телефоны.

Однажды женщина, представившаяся Каролиной, пришла, когда Шеда не было дома.

— Ну, здравствуй, Александри, — исказила она мое имя на французский манер, обнимая дверной косяк, будто загулявшая кошка. Ну, или если вернее, как шлюха. Пышные платиновые волосы были забраны вверх в высокой прическе, обнажая тонкую лебединую шею и изящные плечи. Будь она ухоженной и нормально одетой, выглядела бы красавицей.

— Алекса, — поправила я автоматически, вцепившись в ручку, но была слишком хорошо воспитана, чтобы захлопнуть дверь перед носом гостьи, каким бы она ни была монстром и по какой бы причине сюда не заявилась.

— Точно, — она сделала шаг вперед, намереваясь психически задавить меня и заставить отступить, но я проявила неожиданное мужество, вынудив вампиршу остановиться.

— Его нет дома.

— А я вовсе не к Сладенькому, — ухмыльнулась нахалка, и меня затошнило от клички, которой она наградила Шеридана. Ах вот как к нему обращаются женщины? Значит ли это то, о чем думать я совершенно не хотела? Представлять Шеда в объятиях этой парочки было отвратительно. — Я к тебе. Давно пора познакомиться.

Хотелось бы мне сказать, что она не с той ноты начала знакомство, и я не намерена терпеть от нее унижение, но на ее стороне все же была сила, и провоцировать убийцу я вовсе не собиралась.

Хищно улыбаясь, Каролина попросила пустить ее в душ. Из ее спутанных волос торчали листья и веточки деревьев, а одежда была явно снята с чьего-то плеча, местами порвана и испачкана. Даже опасаясь за свою жизнь, я не могла отказать девчонке в помощи, тем более что и выхода-то у меня особо не было — уверена, она вошла бы в любом случае.

— Мони-ик! — пропела она тогда высоким кошачьим сопрано, и в ту же секунду в моей квартире оказались все трое вампиров, а не один. Филипп по-прежнему выглядел опасным и вульгарным, подмигнув мне как старой знакомой. Даже отвесил небрежный реверанс, совсем как французский вельможа прошлого века. А вот девушка по имени Моник, с оливковой кожей и прямыми черными волосами, выглядела вполне мило и даже опрятно. Она вела себя спокойнее и серьезнее, чем ее единомышленники, не играя со мной в кошки-мышки и не издеваясь просто потому, что ей это нравилось.

Я старалась быть гостеприимной, хоть и дрожала от страха, словно осиновый лист.

Каролина и Моник уединились в ванной, и судя по бешеным звукам меняющегося напора и развеселому хохоту, устроили там настоящее сражение водой. А Филипп тем временем вальяжно развалился в кресле, положив ногу на ногу, и принялся развлекать меня рассказами из своего очень, очень далекого прошлого. И, так как он больше не вел себя как агрессивный социопат и не пытался намеренно запугать меня, постепенно я расслабилась и даже почувствовала себя в его обществе почти комфортно, несмотря на страшные глаза с ярким алым ободком.

— Значит, Шед не собирается обращать тебя? — невзначай поинтересовался вампир, наблюдая, как я, выбросив рваную одежду Каролины в мусорное ведро, подбираю для нее вещи из своего гардероба. Наверняка она взяла бы их без спроса, а так я опередила ее, избежав унижения, и, возможно, выторговала себе капельку уважения. Ну, и дополнительные очки жизни.

Лучше соврать, решила я.

— Собирается, но я хотела бы еще немного побыть человеком.

— Дело твое, — улыбнулся вампир почти приветливо.

Когда он не прикидывался зверем, его умиротворенный вид и вежливые манеры внушали доверие, располагали к себе, и я даже начала испытывать к нему симпатию. Особенно после того как узнала, что он был дворянином и родился во времена правления Людовика шестнадцатого. Приличное воспитание невозможно стереть даже веками существования дикарем, и я очень надеялась, что первое впечатление было обманчивым. Шеридан вряд ли сказал бы о Филиппе «он не такой уж плохой», если бы это в самом деле не было так, вряд ли пожелал общения, будь Филипп и дамочки просто примитивными убийцами. Этот мужчина чем-то напомнил мне Лестата из «Интервью с вампиром» — тираничного и коварного, но все же цивилизованного и разумного.

Выдвинув компьютерный стул и присев напротив Филиппа, я решилась поговорить.

— Вообще-то, — поделилась я шепотом, чтобы Моник с Каролиной не услышали, — у меня другой план.

— Какой план? — тут же оживился он, преисполнившись игривым настроением.

С ним легко оказалось общаться. Даже в ресторане он ни разу не посмотрел на меня так, как это делали другие двое — с чувством превосходства. Он лишь переусердствовал немного с типично мужским вниманием, но зато одобрительно воспринял факт, что я давала Шеду пить свою кровь, и отнесся при этом ко мне как к женщине, а не как к еде. Почти как к равной, и это удивительно.

— Скажи, — попросила я, нервно переплетя пальцы, — неужели для меня нет никакой возможности остаться человеком? Я не хочу быть такой как вы.

— А что хорошего в смертности? — Филипп удивленно вскинул брови.

Я нахмурилась.

— В общем-то, можешь не отвечать. — Француз улыбнулся примирительно. — Это же твой выбор. Точнее, между вами двумя.

— Но… — я немало растерялась от его ответа. — Разве вы не убьете меня, если я не стану вампиром?

В ожидании я уставилась на него во все глаза. Это шло вразрез с тем, что говорил Шеридан.

— Мы?.. — весело рассмеялся мужчина. — С чего ты взяла?

— Шед сказал.

Я напряглась: мне совсем не нравилось то, что я слышала.

В глазах вампира промелькнуло, наконец, понимание. Улыбка стала шире.

— Он так сказал? — покачал Филипп головой и рассмеялся громче прежнего. — Что он тебе вообще сказал, твой Шед?

Складывалось стойкое ощущение, будто меня обвели вокруг пальца. Или почти обвели.

— Он говорил, что Совет старейшин строго следит, чтобы не возникало свидетелей-людей. Есть закон: я должна быть либо обращена, либо убита, — недовольно произнесла я. — И что вы исполните его, если вам прикажут.

Филипп веселился от души всю мою эпичную речь. Будь он человеком, наверное, утер бы слезы смеха.

— Мы не стражи Совета, — радостно сообщил он мне, в конце концов. — Мы не занимаемся такой ерундой, для этого у них есть специальные наемники, которые урезонивают особенно зарвавшихся вампиров. Нам же — мне, Моник и Каролин, — в сущности, все равно, собирается он тебя обратить или заберет с собой как есть, или бросит тут, или будет с тобой человеком и доить потихонечку. Это ваше с ним дело, повторяю.

— То есть, вы ни при чем? — уточнила я, не веря собственному счастью.

— Абсолютно!

— И вы не собираетесь сообщить Совету о моем существовании?

— Даже если члены Совета узнают, пока ты хранишь тайну, никто тебя не тронет.

— Черт, — выругалась я, вскочив со стула. Шеридан пытался обмануть меня, с помощью страха вынудить на обращение, это злило!

— Поздравляю, — произнес Филипп, с иронией наблюдая за моими метаниями. — Он действительно тебя хочет. Разве это не классно?

— Классно?! — возмутилась я искренне. — Он солгал мне!

— Ну и что с того, — широко улыбался француз. — Ох, Amour! В любви все средства хороши. Ты бы даже не узнала. Я сдал его тебе с потрохами, да? — Он весело и коварно расхохотался

— Хорошо, что я с тобой поговорила, — сцепив зубы, кивнула я.

Уже перебирала в уме все возможные варианты отмщения Шеду. Так злилась, что даже забыла о вампиршах в ванной.

— А ты крепко его зацепила, — задумчиво пофилософствовал Филипп, улыбаясь с долей восхищения. — Заставить вампира отказаться от своей сущности — это сила, девочка.

— Я не заставляла, он сам. Он просто другой, не такой, как вы, — возразила я уверенно, но воспоминания из прошлого, когда он впервые собрался поохотиться на людей в городе, а я приказала ему тогда убираться, вспыхнули в голове. Он вернулся и… что он сказал? Что дружба со мной ему важнее человеческой крови, вот что.

Я неудержимо покраснела. Было это правдой или случайным совпадением, я не знала. Но отчего бы девушке не помечтать?

— Ты сама знаешь: я прав, — подтвердил Филипп с улыбкой. — Он бы давно стал нормальным, не будь тебя.

— Я заставила его? — недоверчиво выдохнула я, пытаясь осознать, что же это значит для меня. Он относится ко мне серьезнее, чем я подозреваю? Уважает мои убеждения, потому что… любит?

— Невозможно заставить взрослого независимого мужчину поступиться своими желаниями, и раз твое одобрение важно для него, значит, ты ему дорога.

— Может, он просто иначе воспитан, — предположила я смущенно. — Вы же знаете его историю? Может, он вообще делает это не ради меня, а просто не хочет оставаться в одиночестве, я же приютила его и поставила такое условие…

Расслабленно откинувшись на спинку кресла, восседающий на нем, словно король, Филипп удивленно покачал головой.

— Что ты вообще знаешь о вампирах, девочка? По-моему, ничего! — он усмехнулся. — Ты относишься к нему слишком по-человечески. Не нужно примерять свои привычки к нам, это не сработает.

— Что ты имеешь в виду? — я снова присела напротив, слушая предельно внимательно. Что Шеридан о себе еще не рассказал?

— Пошевели извилинами. Он жил, попивая консервированную кровь из каких-то там бутылочек. Фу, даже представлять тошно. Холодная, несвежая, мерзкая кровь животных… Я как-то пробовал ради интереса — это хуже, чем вместо дорогущего вина выпить прокисший компот. И вот представь, что ты пьешь этот компот, сколько себя помнишь, веками! А затем вдруг попадаешь на винодельню, где любое вино тебе доступно, только руку протяни, не надо платить, ничего за это не будет! Бери, сколько влезет! И что ты делаешь? Жадно глядя на соблазнительные этикетки, продолжаешь пить протухший компот, намеренно отказываясь от своего счастья. Как думаешь, почему такое происходит?

— Ну, я не знаю, — я уставилась на свои сцепленные пальцы. — Надеюсь, ему воспитание не позволяет.

Филипп заразительно расхохотался, запрокинув голову.

— Привязанность, девочка моя. Привязанность для вампира — явление редкое, но если все же она случается, игнорировать его нелегко — гораздо сложнее, чем для человека. Наша любовь яростна и беспощадна, отчасти похожа на болезнь, на одержимость. Мы хотим быть с объектом страсти все время и любой ценой, а если возникнет причина для ревности, то точно дойдет до смертельного поединка. Возможно, именно по этой причине процент расставаний и даже убийств на почве любви так высок среди вампиров.

И как после такой «вдохновляющей» презентации согласиться на обращение? Одни сплошные минусы.

— Хочешь сказать, Шед относится ко мне как Голум к своему кольцу? — усмехнулась я.

После этих откровений в любовь Шеридана поверить стало еще сложнее. Никогда не замечала, чтобы он стремился проводить со мной много времени, он спокойно отпускал меня на работу и уходил сам. Ревность? Можно было принять за нее тот случай в ресторане, когда Филипп схватил меня за руку, но Шед уже до этого был напряжен просто потому, что к нам приближался другой бессмертный.

— Я не знаю, что между вами происходит и насколько оно сильно, так что тебе виднее, — ухмыльнулся француз. — Может, он просто набросился с голодухи на первую нормальную женщину, которую встретил?

Больно. Я хоть и услышала в голосе Филиппа неприкрытую иронию, сама постоянно задумывалась об этом. И теперь, к моему волнению по поводу других земных женщин, которых Шед встречал каждый день, прибавилась еще и ревность к бессмертным, с которыми он гуляет ночами.

— Ты можешь отказаться от него? — я едва расслышала вопрос, поглощенная самокопанием.

— Что?..

— Если он решит уйти, — повторил вампир, — ты его отпустишь?

— Да, — признала я, немного подумав. Будет тяжело, я буду очень скучать, но переживу разрыв в конечном итоге. Так предрешено, ведь ни один из нас другому не уступит.

«Мне придется остаться с тобой, — всплыли в памяти слова Шеда, высказанные с неподдельной досадой, — чтобы защитить тебя от опасности».

Половина из этого была ложью. Как мне верить, что вторая половина — правда? Что я действительно важна для него? Что он испытывает ко мне хоть какие-то чувства?

— В этом наше различие. Вампиры совершенно другие, нам необходимо владеть женщиной безраздельно. — Филипп сменил положение и наклонился вперед. — Если он относится к тебе серьезно, то сорваться с крючка не позволит.

— И что же он сделает? — прошептала я недоверчиво, внимательно относясь к предостережению.

Но Филипп пожал плечами.

— Откуда же мне знать, что у него в голове. Или останется… — он многозначительно на меня посмотрел. — Или заберет с собой, убедит как-нибудь.

— Значит, он останется, — упрямо нахмурилась я, не желая вновь возвращаться к теме своего обращения.

— Значит, останется, — с легкостью согласился Филипп, испытующе меня разглядывая.

Мое сердце, уже давно успокоившееся, снова заколотилось как бешеное, когда щелкнул замочек, и Моник с Каролиной, хихикая и толкая друг друга, вышли из ванной. Они были мокрыми, чистыми и весьма довольными. Подмывало спросить, почему Филипп сидел со мной, а не составил девушкам компанию? Какие отношения их связывают? Ведь если они партнеры по постели, это одно. А если девицы свободны — совершенно другое.

Но я не хотела слышать ответ. Была почти уверена, что сладеньким Шеридана не назвали бы, если б хотя бы виды на него не имели. Мне было о чем беспокоиться: мой парень был красавчиком, и мои потенциальные соперницы в этом ему не уступали — белокожие, уверенные в себе, раскрепощенные. А главное, сильные — с ними Шед мог не сдерживаться. Неужели мне пора готовиться к худшему? Я уже простила многое, но не стану терпеть еще и измену.

— Боишься? — шепотом спросил Филипп, и я взглянула на него с мольбой, боясь оставаться наедине с этими убийцами.

— Да.

— И правильно, — ухмыльнулся он, поднимаясь, чтобы тоже направиться в душ. — Береги себя.

Дальнейшее я запомнила очень смутно, потому что от страха впала в состояние прострации. До момента, как вампиры покинули мой дом, я была в полной уверенности, что умру сегодня. Забилась в уголочек крошечной кухни, как будто стол мог защитить меня, и безнадежно ждала смерти.

Каролина даже не поблагодарила за новые вещи, приняла как должное. Все трое ушли незадолго до возвращения Шеридана.

Шеридан нашел меня, коматозно сидящей в кресле. Кажется, я услышала его рык еще до того, как он влетел в дверь, почти сорвав ее с петель. Увидев, что со мной в порядке, выдохнул с облегчением, но когда наклонился ко мне, требуя объяснить, какого черта вампиры делали здесь, его просто трясло.

— Я убью их! — шипел он в ярости, обещая свои новым «друзьям» жестокую расправу. И, хотя я заверила его, что мне не причинили никакого вреда, только напугали немного, гневно сверкал глазами.

— Они меня не тронули, — убеждала я, в то время как Шед оглядывал мои руки и шею — наверное, думал, что кто-то из его друзей покусился на мою кровь. — Они были даже милы.

Особенно Филипп, на этот раз он вел себя более чем прилично. К Моник тоже не было никаких нареканий. А Каролина… что ж, о ней мы позже поговорим, когда Шеридан успокоится. У меня было много вопросов!

— Милы… — с издевкой прорычал он, злясь так, что зубы скрежетали.

Я пришла в себя, только когда Шед ушел, громко хлопнув многострадальной дверью. Я осознала, что его ярость дорого может ему обойтись, ведь их было трое, а он один. Глядя на часы, я мерила шагами комнату, и каждая медленно проходящая минута казалась мне вечностью.

День прошел очень в мучениях. Сможет ли Шед обуздать свой гнев и поговорить с французами цивилизованно? Или сдуру ввяжется в неравную драку, в которой нет ни одного шанса спастись? Будет ли Филипп церемониться со своим новым «другом», или уже расправился с ним, и мне стоит вот-вот ждать гостей?

Все это было бессмысленно. Несколько часов спустя Шеридан вернулся. Целый и невредимый. Даже одежда не рваная, отметила я, когда он вошел, мрачный, как тень, но почти спокойный.

— Ты в порядке? — нервозно поинтересовалась я, не зная, как оценить его настроение, замкнутое и задумчивое.

— Они больше не побеспокоят тебя, Лекси, — парень опустился в кресло, морщась от неприятного запаха, и затем вытащил из-под себя плед, пропитавшийся ароматом чужака, и бросил на пол для стирки. — Они мне обещали.

— Вот как?..

Вопросы теснились в голове. Как ему удалось этого добиться? Почему он не стал с ними драться, а простил; как они смогли его убедить? И самое главное: что его связывает с Каролиной, она ему нравится?

— Ты намерен и дальше с ними общаться? — я была уверена, что после инцидента Шеридан разорвет эту порочную дружбу. Что изменилось?

— Ты так говоришь, будто я должен именно так и поступить, — закрыл он глаза и устало откинулся назад, явно избегая назревающего спора.

Как бы не так. Теперь у меня было в два раза больше вопросов!

— Пару часов назад ты готов был убить их всех, — напомнила я. — Может, мне тогда стоит уехать из города? — Мысленно я прикинула, как эту новость воспримут на работе. — Прямо сейчас?

Я не хотела конфликтовать с Шедом. Все эти несколько месяцев я пыталась принять его хищную натуру, прощала многое. Но я уже почти достигла точки кипения. Наши отношения с самого начала были странными и неправильными, а теперь прибавилась еще и опасность извне. Сколько это можно терпеть?

— И не смей больше лгать мне про Совет старейшин! Как ты мог поступить так со мной?! Хитростью, используя мой страх, принуждать к обращению!

Шеридан взглянул на меня исподлобья, недовольно сморщив лицо и сердито сопя через нос. Сам виноват, нечего было меня обманывать. Что бы он теперь ни сказал, мне трудно будет верить его словам.

— Я пытался защитить тебя как раз от того, что случилось сегодня, — низко прорычал он, разозленный набирающей обороты ссорой. — Будь ты вампиром, тебе не пришлось бы бояться, что тебя съедят!

— Мне не пришлось бы бояться, если бы ты не якшался с этими убийцами. Они просто не пришли бы ко мне домой! — парировала я.

— Нет! — вскричал он возмущенно, сжимая кулаки. — Именно потому, что я якшаюсь с ними, они и оставили тебя в покое.

Я открыла рот, но слова застряли в горле. Они что, заставили его что-то пообещать?

— У тебя с ними какой-то договор?

Очень надеюсь, что он заключен не с Каролиной, для которой Шеридан «сладенький». В голову так и лезли откровенные сцены, которые я представлять не хотела. Они увеличивали мой гнев. Изнутри сжигала ревность.

— Я пытаюсь убедить Филиппа и компанию последовать за мной, — признался взявший себя в руки Шеридан, наконец-то решивший хоть что-то мне объяснить.

— Зачем? — не думала, что они стали настолько друзьями. Или дело все-таки в Каролине?

— Если они уйдут, — Шед вновь откинул волосы с лица и поискал глазами свою резинку, валяющуюся обычно рядом с компьютером, — не будет причин беспокоиться, что о тебе кто-то знает.

Вот оно что. Приятно оказалось услышать, что моя безопасность так сильно его волнует. Но это также значило, что Филипп ошибся, и Шеридан готов меня оставить. Он собирался уйти, не важно, пойду я с ним или нет.

— И как? Твой мир заинтересовал их?

— К сожалению, нисколько, — закатил глаза вампир. — Кому захочется пить кровь из бутылок, зарабатывать себе на жизнь трудом, когда здесь они находятся на вершине пищевой пирамиды и могут развлекаться, как им вздумается?

— Да уж… — согласилась я не без содрогания, чувствуя, что конфликт между нами сходит на нет, и мне становится легче дышать. Я боялась, что за поведением Шеридана кроется иная причина, которая не придется мне по душе. Но если он водил дружбу с отбросами только ради меня, это совсем другое дело.

— Более того, они не хотели бы, как и ты, чтобы об этом месте узнали вампиры с моей стороны. Представь, что будет, если все восемьсот тысяч ломанутся сюда, на невозделанные угодья? Наведут свои порядки, установят лимит…

— Прекрати, невыносимо слушать это… — Когда Шеридан говорил так, я чувствовала себя куском мяса, за который уже назначена цена.

— Извини, если тебя задевает это, — невозмутимо пожал вампир плечами. — Правда состоит в том, что так и есть.

— С тех пор, как ты начал общаться с этой троицей, тебя не узнать, — покачала я головой, присев на стул напротив парня, так же как днем сидела напротив Филиппа. Стена между нами меня убивала, и я жалела, что устроила истерику, не разобравшись сначала. — Где тот робкий и культурный вампир, которого я впервые встретила?

Шед хрипловато рассмеялся:

— Он исчезает.

— И почему же? — недовольно поежилась я, сердце заныло от неискоренимого высокомерия, которое нет-нет да и проскакивало в интонации моего бессмертного бойфренда.

— Изобилие и доступность корма, человеческая глупость развращают меня, даже если я не пользуюсь своими преимуществами. Трудно не поддаться искушению. Безнравственность и распущенность здешних вампиров, если не смотреть в глубину, выглядят очень соблазнительно. Такая жизнь очень привлекательна для моего рода. Полная свобода воли! Они не понимают, почему я отказываюсь от подарка, который приплыл мне в руки сам.

Слушать это было неприятно. «Безнравственность и распущенность соблазнительны», — он имеет в виду жажду крови или привлекательность Каролины?

— Что же тебя удерживает? — прошептала я потерянно.

Я думала, вдруг он признается мне в любви или назовет что-то хоть отдаленно на это похожее, но он лишь тускло приподнял уголки губ:

— Сам не знаю, — глаза при этом смотрели только на меня и медленно тлели тем самым чувством, которое я всегда принимала за привязанность. Однако теперь сильно сомневалась в этом.

Шеридан не был человеком, людские эмоции были к нему неприменимы. Мало ли какие мысли крутятся в его голове? Даже Филипп признал, что понятия не имеет, о чем парень думает. Откуда же взяться моей уверенности в себе? За пламенными взглядами могло скрываться что угодно.

— Ты не изменяешь себе, — прошептала я, поддержкой желая вселить в него веру, что он все делает правильно.

Пятьсот лет он существовал как вполне цивилизованный вампир, так что ему стоит продержаться еще полгода? Он сможет вернуться в свой мир прежним, не испорченным вседозволенностью. Я доверилась ему именно потому, что он никогда не был монстром, и не хотела, чтобы он стал обыкновенным убийцей и разочаровал меня.

Вампир медленно выдохнул. Так мучительно, словно был вовсе не так уравновешен, как пытался выглядеть. Словно что-то его тяготило.

Придвинув стул, я улыбнулась и потянулась за его рукой, намереваясь лаской вернуть мир между нами после ссоры. Но вместо того, чтобы успокоить вампира, я словно сорвала с него броню, и все, что накопилось у него внутри, темное и страшное, вырвалось на свободу и полилось неудержимой рекой.

— Я здесь — не я, Лекси, — слова вылетали с неприкрытой досадой, он больше не сдерживался и не пытался казаться хорошим. — Мне надоело быть не собой, скрывать то, что является естественной частью моей натуры. Осточертело голодать, постоянно контролировать себя, и дело не только в запахе крови, да я даже руку не могу пожать кому-то без риска привлечь внимание, — неподдельное отвращение на мгновение исказило его черты. — Я знаю, вы высокоразвитая цивилизация и все такое, но, Алекс, я не могу избавиться от ощущения, что живу среди корма и притворяюсь им!

— Не говори так… — я выпрямилась на стуле, ненавидя каждую секунду этого ужасного дня. Звезды, наверное, сошлись неправильно. Или просто пришел срок нам все выяснить, и признания ни меня, ни его совсем не радовали.

— Но это правда, — настаивал Шеридан хмуро. — Наличие интеллекта не сделало людей лучше. Умные и воспитанные в меньшинстве. Основная масса — убогая толпа, живущая ради примитивных удовольствий. Чем они отличаются от тех, кто рождается на наших фермах? Прикидываться таким же безмозглым — унизительно. Я хочу чувствовать себя нормальным.

Звучало омерзительно. Не думала, что Шеридан когда-нибудь скажет такое. Хотелось закрыть уши руками или отмотать пленку назад.

— Конечно, твои друзья-вампиры куда умнее и приятнее! — выдавила я язвительно.

— Нет, — к моему удивлению, не согласился Шед. — Здешние вампиры точно такие же, как и люди — недалекие, черствые, но ко всему прочему еще и высокомерные, зазнавшиеся выскочки, ставящие себя выше других.

— Твои слова звучат точно так же, — заметила я, но Шеридан покачал головой.

— Я никого не убиваю, даже тех, кто заслуживает, — на секунду он злобно оскалился. — Ваши вампиры не развиваются. Изобилие развратило их натуру и они застыли на одном уровне — пьют, закапывают трупы, снова пьют. Их больше ничего не интересует, они точно животные, и мозгами своими не пользуются. Зачем, если пища легкодоступна?

— Я думала, они тебе нравятся, — удивилась я растерянно.

— Только как запретный плод, — фыркнул с презрением Шеридан. — Их жизнь для меня — все равно что наркотик, который предлагают попробовать. Привлекает, возбуждает аппетит. Но я отдаю себе отчет, что это пагубное влечение, несущее вред в конечном итоге. Одна часть меня хочет окунуться в это с головой и позволить себе забыться — то, чего я никогда не делал и не смогу сделать в собственном мире. Другая часть понимает, что такая жизнь не для меня, мне слишком претит гнаться за низменным удовольствием. Позже я пожалею…

Вот оно как, Шед высокомерно относился не только к людям, но и к своим соплеменникам.

— Тебя никто не заставляет… — буркнула я себе под нос так невнятно, что и сама с трудом расслышала. — Ну, разве что Каролина, настойчиво и наверняка убедительно…

«Сла-аденький», — передернуло меня от воспоминания. Если Кэр вешалась на Шеда так же по-кошачьи, как на дверной косяк, мало было шансов, что он устоял против ее сексуальности или устоит в будущем.

— Ваши человеческие законы — зверские, — проигнорировав мою претензию или не разобрав слова, продолжал Шед чехвостить мир, в котором против воли застрял. — Столько бессмысленных правил, которые надо исполнять! Здешние вампиры не размножились и не поглотили человеческий мир, но их взаимоотношения с людьми все равно далеки от совершенства: бессмертие возведено в ранг ценного дара, который доступен только избранным. Разве это отличается от нашего правила обучать и обращать только детей с определенными умственными способностями? — посмотрел он на меня выразительно. — Ваши вампирские законы сводятся к одному, но он тоже не идеален: убийство случайных свидетелей, будь то безвинный ребенок или матерый убийца, не может быть правильным. Я никогда не стоял перед подобным выбором, для меня это дико. Я хочу домой, Лекси, — закончил он устало. — Пойдем со мной?

— Прости, — не ожидала я такого резкого поворота. — Но я то же самое чувствую по отношению к твоему миру. Пить кровь из бутылок — отвратительно, на мой взгляд, держать людей на фермах — дико и неправильно. Я не смогу смириться с этим. Может, это ты все-таки останешься здесь и потихонечку привыкнешь? — предложила я без особой надежды, но у меня появился новый аргумент, способный подействовать. — Моя жизнь достаточно длинная, чтобы повидать все здесь, что ты захочешь. Денег на путешествия ты уже заработал. — В глубине души я надеялась, что, узнав мой мир лучше, посетив самые потрясающие уголки, Шед передумает уходить. — В конце концов, у тебя в запасе — вечность! Двадцать или тридцать лет для тебя — ничто. Успеешь вернуться в свой мир, когда я надоем тебе. — Вот и все, я это сказала.

Но Шед не выглядел вдохновленным моей идеей.

— Я не собираюсь смотреть, как ты стареешь, а затем умрешь. И не хочу торчать здесь тридцать лет, года для меня вполне достаточно! Я скучаю по дому.

Значит, о любви речи не идет. Чувствовал бы он ко мне что-то серьезное, не смог бы оставить.

— Что ж, тогда не буду мешать твоим планам, — я встала, подала вампиру его резинку, спрятавшуюся в проводах, и отправилась готовить ужин, игнорируя тихое рычание, раздавшееся мне вслед.

А на следующее утро Шед вернулся с красными глазами.