Не от мира сего

Ожидание

На следующий день Василиса проснулась рано, но залёживаться не стала, давала себя знать сельская привычка вставать ни свет, ни заря. Казалось бы, вчерашний суматошный день вымотал до капли, и сон должен был быть крепким и долгим, но! Крепким-то он был, это — несомненно! А вот продолжительным? Ответ — категорически нет! Но, тем не менее, она чувствовала себя вполне бодрой и полной сил. Вчера, когда они, наконец, добрались до Вотчины, мужчины ещё нашли в себе силы и пошли «грабить Гургена на предмет деликатесов на ужин» (так выразился Военрук), дамы же изъявили твёрдое желание — в душ и спать.

Утренний осенний воздух был крепок в свежести своей, хорошо бодрил, прогоняя остатки сна. Что Василису заставило направиться к омуту, она и сама не поняла. Ещё в первый день приезда её заинтересовала местная речушка, а уж когда она от кого-то услышала о совместной плотине людей и бобров… вернее будет — бобров. Люди немного укрепили валунами эту бобротворную преграду в прибрежной зоне уже под самый конец строительства, чем и спугнули первопроходцев. Только через несколько лет небольшая колония этих животных вернулась и прижилась на радость Барыне. Плотина, благодаря усердным стараниям этих животных, приподнялась, омут стал обширней и глубже, теперь его вброд не перейдёшь, только вплавь.

Василиса захотела посидеть на лавочке (излюбленное место Барыни), полюбоваться речным пейзажем прозрачным ранним утром, подышать здешним чистейшим воздухом…

Но, подходя к намеченному месту, вдруг обнаружила одиноко стоящую фигуру. Фигура, полностью задрапированная в какое-то то ли покрывало, то ли пончо местного разлива, была неподвижна словно каменное изваяние и невольно производила гнетущее впечатление. Была ли тому виной её низко опущенная голова в капюшоне либо сгорбленная спина, но тоску она навевала однозначно. Ну, знаете ли, утренняя прогулка не должна быть омрачена подобными персонажами! Ещё не хватало, с утра настрой похабить! С самым боевым задором Василиса устремилась к фигуре, твёрдо намереваясь восстановить справедливость и потребовать прекратить такое наглядное уныние! Заодно решила поглядеть, кто это тут шляется по утрам и, явно, без позволения хозяйки Вотчины. Ну, сейчас Василиса на правах подруги… (в ближайшем будущем они с Барыней, наверняка, подружатся) исправит вопиющее упущение!

Уверенно приблизившись к этой мрачной личности и ни минуты не медля, она сразу, как говорится, взяла «козла за хобот»!

— Ну и чего стоим? Чего ждём? Что тут высматриваем? И вообще, кто такой и по какому праву… — но, заглянув сбоку под капюшон, Василиса невольно обомлела. Рядом с ней стоял не кто иной, а её деловой компаньон и душевная слабость — Кудесник. Вот только узнать его можно было с трудом. Обычно приветливое лицо осунулось, плотно сжатые губы подчёркивали обнаружившиеся вдруг морщины, пристальный взгляд был устремлён куда-то за реку…

В который раз Василиса испытала досаду. Ведь она до сих пор не знала, как звать-величать её напарника, вот ведь угораздило его всё забыть, даже собственное имя! Лёнька называл его «Старшо́й», сама же обращалась к нему на «ты» или (тоже кстати позаимствованное у сына) прибегала к этому чужеродному — «Компаньеро».

— Ты чего здесь? — мягко тронув его за рукав, тихонько поинтересовалась она. — Тебя что-то тревожит?

Не сразу Кудесник очнулся и взглянул на стоявшую рядом женщину.

— Нам надо спешить, — внешне безразлично произнёс он, — предвижу, как стягивается и готовится к захвату Вотчины различная нечисть, пробуждённая из тёмных глубин. Без талисмана у меня в одиночку не получится сдержать это сборище, их слишком много. Силы неравны и без помощи Ордена нам не обойтись, вот только сейчас связь с братьями без моего «Охранителя» ослаблена, не чувствуем мы друг друга как должно. Конечно, с Божьей помощью, возможно, какое-то время вы́стоим…

Кудесник опять стал вглядываться в лесную чащу на противоположном берегу. — Но лучше избежать масштабного, да и любого побоища, не допустить обоюдных людских жертв, — он замолчал.

Подумав с минуту, добавил.

— Ну, с нечистью-то понятно! Всегда приходится с ними беспощадно биться, но с той стороны будут и люди. Ополченцы всякие, корыстолюбцы, рекрутированные мраком, прочие нечестивцы. Пусть и из грешников продажных, но всё же…

— Ну и что же нам теперь делать? Верёвку мылить! Не дождутся! — Василису не на шутку встревожил внешний вид напарника. Она до этого никогда не наблюдала у него такого тоскливого безразличия. Обычно оптимист, до краёв наполненный миролюбием и добродушием, он, пока семья Дробышевых его знала, вселял уверенность и желание жить в полную радость. А уж как в делах проявлялась его умение, как в нём кипела неуёмная энергия! Нет, не узнавала Василиса своего верного компаньона, поэтому решила его растормошить любым способом.

Она схватила его за плечи и тряхнула так, что у того клацнули зубы. — Ну-ка, хватит тут апатию разводить! Я считаю, надо срочно позвонить и узнать, починил ли мастер твой талисман, и если тот готов, мчаться за ним всей бригадой. Тебя одного отпускать в таком состоянии нельзя!

— Да спят ещё все, — вяло попробовал возразить Кудесник, — время раннее…

— Вот и надо поднимать всех наших, собираться и ехать за ювелиром. От него к мастеру. И не стой ты, ради всего святого, истуканом, действовать надо быстро, сам же говоришь!

Подталкивая в спину твёрдыми кулачками не совсем ещё пришедшего в нужную кондицию «героя своего романа», дама уверенно направляла его к пенатам Барыни.

У парадного входа в хозяйский коттедж Кудесник вновь сделал попытку убедить решительную попутчицу в несвоевременности данной затеи, мол, беспокоить невежливо во время утреннего сна…

Василиса, не дослушав это робкое, несвойственное для Старшого высказывание, именно в ту минуту, когда нужно действовать стремительно и без каких-то там идиотских политесов, развернула лицом к себе этого «рохлю» и влепила ему в губы вкусный поцелуй. Поцелуй продлился немного подольше, чем следовало бы в данной ситуации, но похоже Василиса не испытывала при том какого-либо дискомфорта, да и Кудесник, судя по всему, тоже. Скорее наоборот. Он только поначалу попытался непроизвольно дёрнуться, но потом нежно обнял компаньоншу, да так и застыл с закрытыми глазами. По проступившему на лице мужчины румянцу, можно смело утверждать следующее: какие чувства испытывал Кудесник остаётся гадать, но вот его хандра и апатия прошли точно.

Дверь открылась и явила на свет раннего утра Алёну Юрьевну и Извекова. Оба одеты по-спортивному, оба готовы к утренней пробежке…вернее, вид ещё не вполне проснувшегося мужчины говорил о том, что он-то и не особенно готов, явно, узурпаторша-хозяйка «выволокла» несчастного своего пажа на утренний холодок. То, что хочет он или не хочет бегать спозаранок, Барыню абсолютно не волновало. Ещё не хватало на таком пустяке заострять внимание? Дел что ли у неё других нет? К тому же, бегать в паре с наушниками архиглупо и скучно, когда есть же, в конце концов, с кем бегать!

Вышедшие потенциальные бегуны тут же наткнулись взглядом на двоих обнимавшихся и замерли. Да и как было не заметить этих, с позволения сказать, «милованов»! Стоят между отцветшей клумбой и коттеджем и открыто так целуются! Безобразие! Ни стыда, понимаешь, ни совести! А ещё деловые люди, в годах опять же, ведут себя аки юнцы, переполненные гормональной энергией…

Примерно так судачили бы на малой родине Василисы, но в Вотчине ханжей нет, слава Барыне, которая в корне пресекала всяческие сплетни и злословия. Поэтому хозяйка не стала делать круглые глаза, а только приподняла бровь в некоторой иронии, уж она-то предполагала подобное развитие событий. Но Извеков при виде парочки пришёл в крайнее удивление, потому что в последнее время был слеп и глух, не замечал вокруг ничего и никого, кроме своей «Королевишны Алёны Первой», потеряв от счастья, наконец-то подаренного давней (ещё со студенческих времён) избранницей, ощущение реальности.

Первой опомнилась Василиса. Не без труда оторвавшись от разомлевшего Кудесника, она обратилась к стоявшим неподвижно и глазеющим на их временную потерю реальности зрителям, — ну и что стоим? Чего ждём? Пора ехать за талисманом, время дорого, — сообщила замершей парочке, — срочно переодеваться! Давайте, давайте живенько! Только вас и ждём, уж и так столько времени потеряли…

Немного опешившие несостоявшиеся спортсмены переглянулись и дружно скрылись за дверями коттеджа. Оглядевшись кругом, Василиса опять впилась в губы безропотного Кудесника, тот не сопротивлялся.

Ехать собрались практически тем же составом, как и накануне, в две машины. В первой уже сидел за рулём Военрук, ещё с мокрыми волосами, видимо, Барыня выдернула его из ду́ша. С ним собирались ехать сама Алёна и верный паж, во вторую забрались Кудесник с Василисой и почему-то телохранитель Извекова. На этот раз он ещё исполнял обязанности водителя, причём, на другой машине, отдельно от своего принципала. Конечно, эта ситуация ему категорически не нравилась, он даже попытался оспорить, но Барыня только глянула на пажа, Извеков только глянул на бодигарда… тот тут же прекратил все прения и немедля поспешил занять место в сопровождающей машине.

Предупреждённый Алёной по телефону ювелир уже ждал неугомонных делегатов из Вотчины на лавочке возле дома, в компании шаркающего по опавшим листьям трудовой метлой невозмутимого местного дворника из ближнего зарубежья. Тот хоть и был удивлён раннему подъёму всеми уважаемого Йозефа Ароновича, но никак это внешне не проявлял. Восточные люди, понимаете ли, могут прятать свои эмоции не хуже профессиональных актёров, им даже грим не нужен.

Так как у мастера телефон был отключен, то вся гоп-компания ввалилась нежданно-негаданно и изрядно ввела в негодование его сожительницу Маринку.

— Вы с ума сошли, что ли, всей толпой?! Дружненько так! Мастер всю ночь работал, прилёг буквально час назад! Я только вчера полы помыла, а вы тут топчетесь слонами дикими…

На шум вышел сам разъярённый (разбудили — таки, вашу мать!) виновник этой кутерьмы. Узрев целую делегацию, протирая глаза, он приготовился было произнести эффектную речь с идиоматическими вкраплениями такой колоритной компоненты, что, несомненно, доходчивость его слов нашла бы отклик в душе́ любого из присутствующих. Но, увидев во главе нежданной делегации старого ювелира, ситуацию понял и, попросив подождать минутку, удалился в мастерскую. Там, в своём доме, у него было оборудовано помещение со всем необходимым инструментарием и материалами. Готовое изделие первым придирчиво осмотрел всеми признанный авторитет ювелирки. Одобрительно кивнул и с нескрываемым почтением передал талисман Кудеснику. Тот с должным уважением принял свой «Охранитель» и не стал скрывать при этом благодарную улыбку. Увидев столь положительную реакцию на работу мастера, все облегчённо вздохнули, особенно Алёна. Уж она-то знала старого привередливого еврея лучше всех, тот мог, увидев мельчайший брак, устроить скандал и заставить всё переделывать. Один мастер был спокоен, он тоже неплохо знал Ароновича, также знал себе цену и работу исполнял на совесть, ибо своей репутацией дорожил. Перед уходом, за спинами выходящей делегации, чуть задержавшийся Извеков сунул в руки умельцу золотых дел банковскую карту и тихонько сообщил номер персонального кода…

Вернувшись в Вотчину, все дружно отправились обедать, аппетит у мужчин был как обычно отменный. Только Кудесник едва притронулся к еде и, посидев за общим столом, буквально, несколько минут, каким-то удивительным образом незаметно для большинства исчез. Незаметно-то оно незаметно, но только не для Василисы и Алёны. Вообще, по природе своей более дальновидные и наблюдательные женщины про себя и почти одновременно отметили особенно повышенную озабоченность их провидца. Он (дамы сразу на это обратили внимание) на обратном пути в Вотчину сидел молча, склонив голову, и ни на кого не смотрел, высокий лоб его вдруг прорезала морщина нешуточного внутреннего переживания. Зная положение вещей, прекрасно осознавая способности и возможности этого представителя ордена, обычно осторожные и недоверчивые дамы сейчас безоговорочно поверили Кудеснику. Его прогноз о свершении какой-либо па́кости в любой форме и в любое время заставил их особенно остро насторожиться. Теперь они вполне допускали, что вскоре «прилетят» всяческие проблемы извне, и преподнесут их не кто иные, как прислужники нечисти различных рангов и мастей. Поэтому не трудно понять, почему дамам было не до удовольствия от трапезы дневной. Обе женщины в отличие от окружающих их мужиков толстокожих тоже старались «держать лицо», но, конечно, как более тонкие натуры, они гораздо ощутимей испытывали неподдельную тревогу за ближайшее будущее.

Если за отсутствие Кудесника мужчины могли и не переживать, то исчезновение обеих дам с застолья вызвало бы определённое недовольство. Особенно ярко оно могло проявиться у Извекова, если покинет такое славное общество Алёна. Поэтому Василиса тихонько улизнула под очередной цветистый тост Гургена, а Барыне пришлось со всеми вместе поднимать свой фужер с Каберне Совиньон из французского региона Бордо. Мужики, конечно, предпочли коньячок, Лесоруб и телохранитель Извекова «намахнули» водочки, но всё в меру, так, по сто пятьдесят примерно.

К своему удивлению, покинувшая весёлую компанию через короткое время после ухода Кудесника, Василиса не обнаружила своего компаньона у омута, хотя была уверена, что он направился именно туда. Немного озадаченная она присела на лавочку и, глядя на осеннюю красоту реки, стала размышлять о том, куда же направился её неугомонный «Компаньеро». Вотчина, конечно, довольно таки обширный кусок земли, но не настолько, чтобы не найти в ней человека. Не мудрствуя излишне, женщина здраво рассудила положиться на закон «кривой», мол, куда-нибудь она да выведет, и спокойно пошла наобум. По пути решила поспрашивать местных, если таковые, конечно, встретятся. Ноги почему-то привели к воротам, за которыми виднелась единственная сельская дорога, ведущая из Вотчины.

Выглянувший из сторожки дворник, он же и временный страж в одном лице вместо Миньки Беспутного, посмотрел с откровенным интересом на Василису. Участливо выслушав немного сумбурное пожелание найти какого-то мужика с крестьянским лицом, он, конечно, проникся желанием помочь такой симпатичной женщине. Чутка поспрошав про основные характеристики личности разыскиваемого, боевой дворник понял о каком товарище идёт речь и уверенно предположил, — насколько я его помню и могу судить, «лапотник» этот не от мира сего. Для таких у нас есть определённое место — «Сад Камней».

— «Сад Камней!?» — удивилась Василиса, — и где этот сад находится?

— Да там же, где и «Чёрный Пруд», — охотно прояснил бестолковой даме абориген, — они на одной поляне, надо только пройти к ёлкам, вон туда… — он махнул рукой, показывая направление.

Уже сделавшая несколько шагов Василиса обернулась к доблестному бойцу метлы.

— Скажите, констебль, чем же так необходимо «для таких» именно это место?

— А туда тянет всех ненормальных, они медитируют там, молятся, как умеют, в общем, кто ищет временного одиночества и отдыха от гнусностей мирских туда и устремляются. Некоторые всерьёз утверждают, что после посещения «Сада Камней» им становится легче на душе. Так что, красавица, скорее всего, он там и пребывает в неге душевной…

Не дослушав словоохотливого дворника, вышеозначенная красавица решила обязательно разыскать и проверить этот пресловутый «сад булыжников с чёрной лужей». Так про себя неисправимая и до мозга правой пятки ироничная Василиса, в досаде великой, прозвала подсказанное ей место.

Она отогнула колючую зелёную «лапу» густой ёлки, и тут же её взгляду предстали какие-то громоздкие железные роботы, гора замшелых серых камней, ну и тот, упомянутый ехидным дворником, черный пруд. Правда, роботы при более внимательном ознакомлении оказались муляжами рыцарей в доспехах. Как говаривал один знаменитый юморист всех советских экранов: «Труха внутре! Внутре сренде…вековова лыцаря — труха!». Но щиты и мечи впечатление производили, ничего не скажешь! А эти тёмные пустые глазницы забрал! Также ещё необходимо для полноты картины добавить заострённые гребни поверх шлемов у обоих металлических громил. Гребни, напоминающие хвост огромного тритона, представляли собой кошмарное зрелище, и, конечно, вся эта картина не являлась отдыхом для внутреннего мира забредшего сюда очередного паломника. Созерцать оное — не для слабонервных, поэтому Василиса категорически не советовала бы таким людям навещать сей мрачный уголок! Все атрибуты поляны, умело спрятанной за окружающими густыми ёлочными насаждениями, безошибочно навевали на любого посетителя если не классический ужас, то настоящую зловещую тоску.

Но, не смотря на общий гнетущий вид, Василиса даже немного позавидовала.

— «Вот ведь умеет Барыня ввести в ступор своей нестандартностью! Этого у неё не отнять! Жаль, у меня нет такой Вотчины».

Оглядывая поляну, всецело поглощённая этим занятием она не сразу, но всё ж таки заметила Кудесника и мысленно обругала себя за невнимательность. — «Конечно, события сейчас заворачиваются нервные, но ты, подруга, совсем бдительность потеряла! Смотри, будешь так зевать и компаньона потеряешь, уведут-с!».

Желание подойти к нему было велико, но даже отсюда Василиса видела закрытые глаза, беззвучно шевелящиеся губы, побелевшие костяшки руки, сжимавшей «Охранитель», осунувшееся, внезапно постаревшее лицо…

Она сочувственно вздохнула, но, отчётливо понимая, что сейчас лучше ему не мешать, аккуратно опустила лохматую ветку на место и потихоньку ретировалась.

— «Главное, он жив и не покинул меня, остальное уж как-нибудь перемелем», — пришла она к логичному выводу, и хотя тревога оставалась, но на душе в данную минуту стало немного легче.

Среди ночи, задремавшую было в кресле, Василису разбудила занемевшая от неудобной позы рука. Энергично потирая её, дабы восстановить кровообращение, она покинула столь неподходящее для сна ложе и провела мини разминку с наклонами. Это в подобных ситуациях всегда помогало ей восстановиться физически, побороть вялость, а заодно прийти в себя.

Оставив Кудесника в одиночестве на поляне, она, будучи далеко не в радужном настроении и не желая проецировать его на других, сразу прошла к себе. Ей не захотелось возвращаться к застолью, хотя мужское сообщество ещё продолжало воздавать должное уважение «питиям и яствам» Гургена и расходиться по своим гостевым комнатам, явно, не торопилось. Не хватало только Извекова.

Объяснить это было несложно. Через непродолжительное время вслед за Василисой поднялась из-за стола Барыня, и, сославшись на усталость, покинула почтенное собрание. Повинуясь её выразительному взгляду, верный паж торопливо распрощался с сотоварищами и, чуть пошатываясь, проследовал за ней.

«Подожди-ка, — замерла Василиса, — а компаньон-то мой, похоже, ещё не приходил. Комнаты наши рядом, а уж я бы, несомненно, почувствовала его присутствие…».

Отбросив всяческие политесные предрассудки, она направилась проведать Кудесника, постучав в двери и получив в ответ только тишину, выждала, прислушиваясь с минуту, затем решительно распахнула дверь…

Крайне недовольная хозяйка Вотчины толкнула безмятежно спящего рядом Извекова. Тот, ошеломлённый спросонок, да ещё после весёлых посиделок со спиртным, был не совсем адекватен, но отчётливо прочувствовал и понял одно: Их «Чванличество Алёна Первыя» крайне обескуражены и пребывают в некотором раздражении! А всему виной этот идиотский сотовый телефон, который беспрестанно что-то там играет и дребезжит так, что спать невозможно! И!? И пока она, вот уже целую минуту, вынуждена выслушивать эту дикую какофонию, некоторые пьянчужки, возомнившие о себе невесть что, изволят, видите ли, уютно дрыхнуть, высвистывая себе рулады под нос! А кто эту трубку укротит!? Кто, в конце концов, телефон поднесёт к её царственному уху!?

Все эти упрёки пришлось выслушать бедняге Извекову, преуспевающему столичному бизнесмену, когда он, выскочив из тёплой постели босиком, в майке и трусах, быстро перенёс сотовый со стола на постель, прямо в руки Барыне.

Все эти эмоции были отброшены и забыты, когда в трубке раздался взволнованный голос Василисы, — не знаю, где Кудесник! Чувствую, неладное надвигается, бегу его искать…

Раздались гудки, одеяло полетело в сторону, Извекову дан приказ срочно одеваться. Сама Алёна стала вызванивать Военрука…