Не от мира сего

Встреча

Василиса Леонидовна, с превеликим удовольствием приняв ванну, сидела у окна и, вооружившись любимым гребнем, приводила в порядок свою роскошную гриву. Она только что приехала из города проведать отчий дом, который сейчас пустовал. Вот уже почти месяц как они с «Компаньеро» отправили Лёньку в элитную школу, в специальный класс и теперь время от времени проверяли наездами, всё ли тут в порядке. С появлением в их посёлке публики типа Рущуков (та ещё семейка!), приходилось откладывать городские дела и навещать, по мере возможности, малую родину.

Всё последнее время они с напарником облагораживали офис в областном центре, налаживали деловые связи, осваивали новые направления в бизнесе, ну и, естественно, обрастали необходимой электроникой и оргтехникой. Без неё, родимой, в современном мире — никуда. Василиса, конечно, дама экономная, даже скажем, прижимистая, но тут по настоянию Старшо́го не скаредничала, вкладывалась, не раздумывая. Тем более, благодаря стараниям напарника, доставалась вся офисная аппаратура с хорошей скидкой. Как удавалось это на вид неказистому мужику, она не совсем понимала, но всё охотно принимала как должное. Постепенно Василиса привыкла полностью доверять своему компаньону, ведь он ни разу не дал повода усомниться в его порядочности не только в делах, но и по отношению к их семье. Вот и офис на центральной улице немаленького города арендовал по сути дела «малой кровью», вырвав у сноровистых разнокалиберных щук местного бизнеса (к их немалому удивлению) довольно лакомый кусок. Василиса уже перестала удивляться такой необычной удачливости своего напарника, только одобрительно улыбалась очередному успеху компаньона в той или иной негоции. Правда, с некоторых пор она с тревогой стала замечать за собой очевидное потепление душой к этому «диверсанту», вкравшемуся в их небольшой семейный мирок. А вот это личное немного пугало её и в то же самое время притягивало, но чётко определиться, что-либо решить для себя радикально, она сейчас не могла, да и не хотела. Будь Василиса одинокой, неизвестно, как бы поступила, но она не одна, да и быть неблагодарной к человеку, творящему добро, даже если он мужчина — нельзя. Не в её характере. И Лёнька как-то сразу принял этого на вид далеко не красавца, с женской точки зрения, в круг близких друзей. А он — парень неглупый, несмотря на потерю речи. По крайней мере, другими дефектами, ни физическими, ни умственными её сын не страдает.

Кстати, его в гимназию пристроил этот же удачливый мужик. Да, не абы какую! Элитную! А это далеко не всем удавалось, особенно после начала учебного года. Туда попадали отпрыски непростых товарищей, отбор был тщательный. Они вместе отвезли Лёньку на машине, благо теперь были на колёсах. Всё это благодаря стараниям Старшого, который приобрёл вполне пригодную «Nissan Terra» и за один день уладил все формальности. Когда подъехали к гимназии, этот проныра попросил семейный дуэт не выходить из машины. Сам же выскочил и, бодренько прошествовав мимо охранника, скрылся за массивными дверями. Отсутствовал где-то минут двадцать. Наконец вышел вместе с какой-то весьма важной на вид дамой и поманил Лёньку рукой. Теперь они уже втроём опять скрылись в глубине данного заведения. Вскоре сын выскочил, подбежал к матери, быстро чмокнул в щёчку и тут же умчался. Ошеломлённая Василиса только головой покачала.

Когда напарник уселся рядом на пассажирское сиденье и облегчённо вздохнул, хозяйка потребовала отчёта. Выслушала следующее подробное объяснение: Лёньку определят в соответствующий класс, восстановят и поставят речь грамотные специалисты, учебная программа будет соблюдена, проживать будет в двухкомнатном номере ещё с тремя одноклассниками (есть прикреплённая гостиница для иногородних учащихся), за год вперёд оплачено, ну и присмотр за ним будет особый. По вечерам можно будет созваниваться, общаться в скайпе, а в выходные разрешается приезжать и навещать парня. Скучать же свежеиспечённому гимназисту там не придётся, будет просто некогда, да и незачем. У «студиозов», как выразился Старшой, жизнь интересная и даже весёлая.

Помимо гривы, хозяйке необходимо было привести в порядок и мысли, разобраться в возникших вдруг особых чувствах к компаньону. Как-то исподволь он стал симпатичен Василисе, общаться с ним было приятно не только по делу, но и просто так. Иногда она внезапно осознавала, что наблюдает, конечно, украдкой, но с неподдельным интересом, как напарник общается с очередным «нужным человеком», как разговаривает по телефону, обсуждая ту или иную сделку, и т. д. Её восхищало его аристократичное поведение в ресторане во время обеда, элегантное достоинство, необъяснимый шарм, который, судя по зазывным взглядам некоторых дам, несомненно, наличествовал. Вот этот-то вспыхнувший интерес к мужику, далеко не соответствующему идеалу настоящей женщины (а именно таковой Василиса себя считала), и настораживал её. Да что настораживал! Он, если сказать откровенно, некоторым образом ужасал! Она ещё хорошо помнила горький урок, преподнесённый ей и её сыну южным красавцем Чернявым.

Итак, смыв дорожную пыль, она уселась у окна и, работая гребнем, погрузилась в размышления, а подумать, повторимся, было над чем. Ведь уже не раз про себя осознавала, что с появлением этого не помнящего своего прошлого мужика жизнь у них с сыном кардинально изменилась. Лёнька стал другим, речь начала потихоньку возвращаться к парню, дела пошли неплохо. Да что говорить, хорошо пошли дела, даже очень! Наряду с этими житейскими и другими успехами, вместе с активностью в бизнесе, пришло спокойствие и уверенность. Сестру вот пристроила руководить вместо себя в павильоне, с которого начинала когда-то. Теперь там чайная «Василиса», всюду чистота и порядок, потянулись посетители, закипела жизнь, словно тот пышущий жаром отчеканенный на меди самовар, висящий огромной эмблемой над входом и радующий посетителей отражающимися солнечными лучами. Всего этого не было бы без Компаньеро, без его помощи, бескорыстного участия в разрешении различных проблем, и Василиса отчётливо понимала сейчас одно — она привыкла к нему, она стала зависимой от него, и, не приведи судьба, вдруг этот человек исчезнет куда-либо! Эти мысли роились в голове хозяйки, пугали эту некогда смелую и самостоятельную женщину. Да! Она сейчас вполне самодостаточная деловая леди, отношения с напарником спокойные, ровные. Он относится к ней с полным уважением, даже с некоторым послушанием, но без всякого там подобострастия. Конечно, когда надо, он и убедит, и поспорит с ней, но всё мягко, без лишнего напора.

— «Тот ещё психолог! Любит, понимаешь, главенствовать над слабой женщиной», — иногда мысленно лукавила Василиса, отлично понимая несправедливость данных рассуждений. Но она не была бы женщиной, если бы не вооружалась рассудком против этого завоевателя коварного, но при том с ужасом понимала следующее — помимо всяческих сладких грешных мыслей, с которыми ей всё труднее было справляться, он ещё вызывал чувство симпатии. Причём, искреннее такое чувство! А вот это уже не шутки! Весь предыдущий жизненный опыт этой гордой женщины подсказывал: «Не вздумай сдаться! Все мужики… те ещё они! Кобели неблагодарные они, понимаешь, те мужики!».

Так сидела и нелегко размышляла Василиса свет Леонидовна, серьёзно задаваясь извечным вопросом: «Что делать? Как вести себя дальше, ну и, конечно, к чему всё это приведёт?».

Её непростые думы прервал шум машины, подъезжающей к забору, окружающему дом.

— «Вот же, растяпа! Машину загнала на дорожку, а ворота не закрыла» — запоздало спохватилась она.

Успев по пути к дверям положить гребень, бросить взгляд в зеркало и застегнуть домашний халатик, она вышла на крыльцо. Как оказалось, вовремя. Не торопясь, этак по-хозяйски, продвигался по её участку незнакомый мужик, похожий на матёрого кабана. Задержался у выложенного камнями небольшого кратера с поздними цветами, с видом знатока осмотрел, принюхался и в такт своим мыслям одобрительно кивнул головой.

— «Он ещё тут и высматривает, наглец! — видя бесцеремонность непрошеного гостя, стала закипать Василиса, — да, как смеет этот мужлан так себя вести!».

Тем временем незнакомец уверенно подошёл к крыльцу, на котором возвышалась хозяйка, и молча уставился на неё.

Уверенная в себе чернобровая красавица умела мастерски ставить на место всяческих хамов, носящих брюки, она испытывала истинное удовлетворение от этого. Такая, знаете ли, своеобразная месть самцам различной масти, особенно, если тех не гнул старческий недуг. Возраст Василиса уважала, но тут случай другой. Наглый мужик был телом крепок, ростом высок, годами не дряхл. Грубое, обветренное лицо, серые цепкие глаза, неплохой костюм. Невозмутимая Василиса присела на прилаженную в своё время на крыльце умелым плотником лавку и спокойно, даже с некоторой ленцой, вгляделась в глаза этого орангутанга незваного.

Бурбелла, конечно, не был в смущении (всё-таки бывший опер, во всяких ситуациях приходилось побывать), но в некоторое замешательство вышедшая из дома дама его привела. Во-первых, она была чертовски красива (тут Бурбелла невольно вспомнил Маридку и мысленно поёжился), во-вторых …этот халатик, ну никак не закрывал красивые коленки! Поролось бы оно в душу!

Он с трудом отвёл взгляд и опять уставился на местную флору, так, пожалуй, спокойней будет, а возможно безопасней, да и полезней для достижения цели. Не любоваться же местной красоткой примчался сюда. К тому же потратил уйму времени на розыски, да и денег пришлось проплатить определённым людям за информацию, правда, немного, но всё-таки! Рачительный Бурбелла каждую копеечку умел считать.

Итак, во-вторых! Дама весьма умело играла в переглядки, не отвела смелого взгляда, насквозь просканировала его с ног до головы, а у самой глаза красивые, так и завораживают…

В общем, Бурбелла взял минутный тайм-аут, якобы отвлёкся, оглядывая участок, сам же исподволь, боковым зрением рассматривал, взвешивал, гадал, с кем же придётся иметь дело. Искал мужика, а тут…

Наконец решил, пора прерывать молчаливые смотрины и завязывать разговор.

— Здравия желаю, уважаемая хозяюшка! Разрешите представиться…

— Уже представляю. Наверняка сам поручик Поржевский пожаловали, — прервала, начатое было, приветствие вторгшегося субъекта Василиса, — извольте, сударь, оставить свои политесы для гимназисток прошлого века, видимо, оттуда телепортировались в наше время. А сейчас вкратце и по делу, — какого рожна вам здесь надо? Только без плетения словесных косиц, пожалуйста.

Странно, но Бурбелла с полным одобрением выслушал эту отповедь, он сам не воспринимал все эти этикеточные «мирехлюндии», предпочитал прямо и со смыслом в лоб. Хозяйка — молодчина, уж коли пришёл, так говори зачем!

— К сожалению, до поручика не дорос, — вступил он в схватку с красотой (хотя бесполезное это дело), — я всего лишь подполковник в отставке, но у меня не к вам вопросы, вернее сказать, разыскиваю другого человека. Мне подсказали, что он здесь…

— А здесь я! — не удержалась и вновь вклинилась хозяйка, — какая жалость. Вижу, вы разочарованы. Всё, решено, буду переживать неделю! Ни пить, ни есть, ни спать…с мужчинами. Надену саван и уйду в монастырь.

— Рекомендую в мужской. Там вы, наверняка, будете канонизированы в самое ближайшее время. С вашей-то внешностью это на раз щёлкнуть. Только почему в саван? Что уж так погребально? Вам лучше подойдёт бикини цвета морской волны…

— Вам не приходилось работать женским модельером? А насчёт монастыря… понятно, что мужской, я про другой и не думаю. Вот только куда подевать очередного мужа и трёх любовников. Туда их не примут, а без меня ведь пропадут. А мне грех брать за восемь пропащих душ не резон, хватает и без этого, — удручённо созналась сия Магдалина.

— Какая у вас странная арифметика, — сделал вид, что задумался Бурбелла, — по моим подсчётам уравнение не стыкуется. А-а, я понял! В вашем посёлке математика другая! Индо-афро-чукотская. Ну да, по всем приметам, она!

— Учёный из вас никудышный. А ещё те два бывших мужа? А два предыдущих любовника? Правда, в настоящее время они уже не актуальны, отставники, так сказать, — она осмотрела ещё раз критическим взглядом оппонента, рискнувшего состязаться с ней в умении брызгать ядом, — ну да по отставкам сами должны понимать более моего, вы же специалист, по отставкам-то.

— Зато вы — непревзойдённый уникум по коллекционированию мужских особей. Чувствуется профессиональный подход. Скажите, а потом что ждёт этих несчастных? Будете складывать в просушку, словно листья в «гурьбарий», или накалывать как бабочек на булавки для показа в местном музее?

Конфронтация могла бы продолжаться ещё долго, это Бурбелла сразу понял. Но покупаться на подзадор, доводить до абсурда, ронять себя и эту красавицу на уровень обычной склоки?! Она-то могла долго пикироваться и получать искреннее удовольствие, но ему-то это зачем? У него цель другая, да и в пылу полемики он уловил искорки веселья в глазах дамы и решил зарыть меч, закрыть своё «орало».

Он поднял вверх обе руки.

— Сдаюсь! Ваша арифметика — самая правильная в мире местной математики. Мне на это крыть нечем, …да и незачем. Я, смею вас заверить, посетил ваш уголок совершенно по-другому делу.

Упёртые спорщики опять было схлестнулись взглядами, но спустя минуту оба расхохотались.

— Давай излагай, кто тебе нужен, кого ищешь в нашем захолустье? — просмеявшись, уже мирно поинтересовалась Василиса.

— Понимаешь, послали меня найти одного мужика. Прошёлся по всему его пути, сюда следы привели, здесь он.

— Фото есть?

— Нет, к сожалению, но могу словами описать.

— Словами?! Прошлый век какой-то.

— Да он и сам как-бы из прошлого свалился, …возник, — тут Бурбелла вспомнил историю появления Кудесника, — вернее приплыл.

— Пока непонятно, — немного озадаченно выразила своё суждение Василиса.

— Хозяюшка, я могу всё объяснить, но можно присяду пока, с позволения, вот на эту скамеечку. Рассказ про Кудесника (он же Лапотник, он же Крепостной) в двух словах не сочинишь, нет у меня, понимаешь, писательского таланта. Поэтому он какое-то время потребует твоего внимания, если, конечно, тебе будет интересна сия история.

— Будет, будет. Излагай, я — абсолютно внимательна, — и хозяйка изобразила полную готовность выслушать любую бредятину.

Бурбелла начал с момента появления Кудесника в Вотчине, подробно нарисовал устный портрет всплывшего, затем рассказал о Барыне, о Военруке с Лесорубом. Не стал скрывать и про то неразумное действо, содеянное одним из помощников Барыни, который, по сути, изгнал пришельца. Кстати, он потом получил за это свою порцию порицания. Ну, а сейчас отставной подполковник ищет этого мужика вот для чего: первое — извиниться, второе — передать приглашение от Барыни вновь посетить Вотчину. Предложение хорошее, Барыня умеет ценить полезных людей. Всю информацию, которой владел Бурбелла касаемо Кудесника, он доводить до Василисы, конечно, не стал. Уж слишком дико для обычного уха это бы прозвучало. К тому же, неизвестно как отреагировала бы непривычная к потусторонним ужасам слушательница. Вдруг вызовет неотложку с дюжими санитарами, объясняйся потом, доказывай людям в белых халатах, что ты — вполне психически здоровый человек и пенсионер, полезный во всех смыслах.

Когда рассказчик замолчал, хозяйка задумалась, склонив голову. Она отчётливо уловила странности в событиях, описываемых этим посланцем, но поверила, не могла не поверить. Причина простая — эти странности накладывались на подобные, но уже, так сказать, местные, подмеченные благодаря её собственным наблюдениям.

Когда через некоторое время Лёнька смог произносить даже фразы, он обрисовал картину появления «Старшого» в подсобке для инвентаря в его какой-то нелепой крестьянской одежде. Он с улыбкой (наконец стал улыбаться) признался, что сначала принял его за актёра, сбежавшего от злого режиссёра с театрального представления или с массовки, где тот не захотел играть сцену из жизни крестьян дореволюционной России. Потом, эти успехи, это необъяснимое везение в делах негоции (негоция — выражение Старшо́го), вдобавок, а для неё это самое главное, сын вышел из молчаливой комы, пропала безучастность, он стал активней, появился интерес к жизни. Для матери это выглядело чудом. Ещё вспомнилось Василисе, как она была поражена первой удачной операцией по сбыту залежалого товара, когда её голову ломало от сверхзадачи, чтобы он не пропал. Вырученные деньги очень помогли в дальнейшей деловой раскрутке. Помимо совпадений в описании внешних данных, появление, потеря памяти, удивительная беззлобность и терпимость, всё указывало на то, что Кудесник и Компаньеро — одно лицо. Но если это так, то как же Василиса расстанется с тем человеком, который помог им в трудное для них время, который, можно смело сказать, вернул Лёньку к нормальной жизни, наполнил уверенностью и оптимизмом сегодняшнее их существование. Кроме того, к Старшому привязался не только её сын, но и сама Василиса Леонидовна уже не представляла себя без присутствия этого мужчины. Да и чего лукавить, иногда она ощущала весьма тёплые чувства к нему, несмотря на его далеко не геройский типаж, на вполне заурядную внешность среднестатистического мужчины. Одним словом, с напарником расставаться хозяйка не желала ни при каких условиях.

«Ну, уж нет! Я своего мужика не упущу, никакой Барыне не отдам», — наконец решила она. По боевому вскинув голову, глядя прямо в глаза стоявшему перед ней посланцу, тихо, но твёрдо заметила, — вы поначалу мужика пинками прогнали, а сейчас готовы обратный ход включить? Неразумно, не находишь? Это словно зимой на улице квасом торговать! Аналогично. Только ведь человек — не собака, он может свою гордость иметь.

Она помолчала, потом добавила, — кабы и знала, где такой товарищ находится, ни на какие полезные предложения его бы не променяла.

Закончив так, она с удивлением уставилась на собеседника, тот сидел и улыбался. Грубоватое лицо его при этом выглядело гораздо привлекательней. Надо честно заметить, Василиса ожидала любой другой реакции и поэтому даже, неслыханное дело, немного растерялась.

— Не поняла! И чем же так я рассмешила «ентого герольда от ея чванличества» Барыни?! Чем таким вызвано столь безудержное веселье? — подпустила она тональной строгости в голосе, правда, совсем немного, так, чуть-чуть.

Бурбелла действительно улыбался. Не зря служил опером в своё время, у него за плечами была хорошая школа, и потому читал иногда людей с лёту и часто безошибочно.

— Слушай, уважаемая собеседница! Подскажи, пожалуйста, как тебя звать-величать? А то, словно в тёмном лесу аукаемся, и без толку, и не солидно. У такой красивой женщины обязательно и имя должно быть красивое. Правильно мыслю?

— Василиса Леонидовна я. Ты можешь не представляться, тебя нарекаю Отставником, и вся недо́лга.

— Да хоть груздём назови! Только не галлюциногенным! Теперь понимаю, про какого Ваську мне мужик толковал.

— Объяснись.

— Начну с того — не верю я тебе, Василиса Леонидовна. Ты, конечно, как и всякая женщина — актриса великая, любого мужика завлечёшь и обкрутишь, но я-то — не любой, вот в чём дело. Ты когда задумалась, видимо, погрузилась полностью в анализ, синтез, куда там хочешь, и потеряла контроль. Расслабилась, понимаешь, а на лице, только что не шрифтом красным выделено — хрен вашей Барыне, а не Кудесник. Но я прочитать сумел, опыт не пропьёшь под кильку-тюльку, да и следы горячие, поселковые указали на твой дом, где он проживает. Я, правда, не понял поначалу разговоры про Ваську, думал кот какой-то, но теперь ясно — с тобой проживает, здесь он. А теперь, будь ласка, пригласи господина Кудесника, я только с ним поговорю и всё.

— Ну, если ты такой грамотный, читать вон умеешь, так что же тебе ещё раз передавать смысл послания, на моём лбу прочитанного? С первого раза не разумел? Для особо «трудных» повторю — дулю с кукишем и, вдобавок, фигу всей вашей банде, включая атаманшу! А засим позволяю тебе благополучно откланяться…

Василиса встала, всем своим видом показывая завершение аудиенции и подчёркивая, что их сиятельство намерено удалиться в покои для заслуженного отдыха.

Бурбелла понял — это перебор! Указать красивой женщине, да такой характерной, на её доступность в расшифровке, по сути, личных душевных переживаний?! Открыть ту лёгкость прочтения её секретов, так походя!? Конечно, тут любая самодостаточная дама взбрыкнёт. Надо срочно искать другой путь к взаимопониманию…

— И-эх! Нам подпола́м — всё пополам! Хорошо! Уела по полной! Доказала мою полную никчемность в ипостаси парламентёра. Признаю! — он встал и подошёл к крыльцу, — прошу, Василиса Леонидовна, задержись, выслушай меня. Ещё одна попытка убедить тебя поменять горячность на разум. Не получиться — докучать более не буду, право слово!

Хозяйка в нерешительности остановилась, снова присела на лавку.

— Излагай, но помни, время ограничено…

— Прежде, чем выложу всё, как было, попрошу проявить выдержку. Если твой взбунтовавшийся разум в какой-то момент выключит самообладание, и ты решишь что-либо предпринять по ограничению моей свободы, а также отправке меня в дом терпимости, просьба — воздержись. Итак…

И Бурбелла начал рассказывать. Он решил ничего не утаивать, слишком многое сейчас зависело от результата этих переговоров.

По мере изложения отставником событий, произошедших с ним и его друзьями, Василиса непроизвольно задалась вопросом: «А адекватен ли этот человек?».

При этом старалась, чтобы на лице ничто не отражалось, она и раньше понимала важность умения владеть собой, а теперь и подавно. Хотя то, что она услышала, выглядело полным бредом, опрокидывало кувырком представление о нормальной жизни обычного человека.

Если что-то и есть, то, видимо, столкновение с потусторонней чернотой в повседневной жизни происходит благодаря неким людским усилиям, а может и желаниям. Вообще, зачем лазать туда, где череп и кости, да ещё с надписью «Не лезь — убьёт!».

Но, чем далее рассказывал посланец, тем серьёзней становилась Василиса, не то, чтобы она прониклась всем рассудком, просто многое из её личного опыта подтверждало правдивость его слов.

— Почему Барыня назначила его Кудесником? — решила проверить слушательница свои догадки.

— Я не смогу досконально объяснить это, но, судя по всему, он обладает неким даром. И дар этот из области непостижимого для разума обычного человека. Например, он посмотрит на любого незнакомца, и всё про него ему становится известно. Сам при этом ничего не помнит из своего прошлого. Видимо, он и Барыню этим нешуточно поразил, коли она его таким прозвищем нарекла. Да, ещё этот таинственный талисман, а он, по утверждению знатоков, старинный, уникальный, таким владеть должен непростой «лапотник», а рыцарь какого-нибудь древнего и могущественного ордена. Вот меня и послали на поиски твоего соседа, потому что это очень важно. Важно для всех проживающих в Вотчине, как местных, так и приходящих на работу туда, ибо крепко подозреваю — не оставит их нечисть в покое, обязательно проявится! А теперь сама подумай, сколько эта темень зла насеет, какие после этого всходы будут? Я, лично, убеждён — Кудесник сумеет противостоять потугам всех этих немтырей нечестивых, сможет помочь, только дай встретиться и поговорить с ним.

Василиса задумалась. Несмотря на схожесть с киносценарием фильма ужасов, многое в словах отставника действительно совпадало с её наблюдениями. Понятно, тамошних обитателей можно пожалеть — если полезет на них всякое инфернальное гоблинство, им одним не выстоять. Спасение в православной церкви, ну и ещё, если действительно от Старшо́го будет какая-либо помощь, тогда, возможно, сообща и отобьются. Вот только расставаться с ним у Василисы не было ни малейшего желания.

— Я тебя выслушала, считай, прониклась! Ладно, устрою тебе встречу, но!

— Но?! — ожил ожидающий решения хозяйки Бурбелла.

— Зная своего Компаньона, его отзывчивость, я уверена, скорее всего, он согласится помочь. Только одно условие — я буду с ним рядом.

— Ты понимаешь, что это опасно! Он-то — Кудесник, но ты — обычный человек, и зачем тебе впрягаться в разборки с нечистью? У нас выхода нет, нам так и так отступать нельзя, мы счёт уже открыли! Пока один ноль в нашу пользу, но ведь темень не отступит, обязательно отомстит, так что подумай!

— Ты моё условие слышал? По-другому не будет, и это не обсуждается!

Бурбелла с минуту смотрел на хозяйку, теперь она ясно читала на его лице то, что он в это время о ней думал. Мягко говоря, отсутствие здравого смысла у этой бабы сейчас затмило всё остальное. Но поняв безрезультатность дальнейших убеждений, махнул рукой:

«В конце концов, пусть Алёна Юрьевна разбирается, моё дело привести искомого товарища».

Вслух же он выразился кратко, — смотри, не пожалеть бы потом.

Через час договорившиеся стороны дружным цугом выехали в город. Предварительно Василиса позвонила напарнику и предупредила о скором приезде в офис, где он находился. По телефону она не стала говорить о причине, но, похоже, тот не удивился, как будто заранее знал. Впереди ехала Василиса, за ней, словно на привязи, в своей «Мазде» следовал Бурбелла.