Не от мира сего

Мобилизация

Иногда складывается впечатление, что время крадётся неспешно, словно кошка на мягких лапах, или, подобно улитке, ползёт плавно и незаметно. Действительно, оно подлое, коварно так, скользит бесшумной невидимкой, потому вполне понятно, что не сразу понимаешь, как на самом деле стремительно летят часы и дни, месяцы и годы. Позднее, конечно, осознаёшь, но это потом, да и то по какой-нибудь немаловажной причине.

А пока царит обыденное спокойствие или, наоборот, деятельная суматоха, дни сменяют ночи, ночи сменяют дни, за хлопотами да за делами не замечаешь мелькания суток, недель…

Но бывает и так: наступает пора, когда время вдруг начинает диктовать свои реальные законы, и вот уже его надо замечать и фиксировать, ценить и высчитывать, возвращаться в прошлое и вглядываться, по мере возможностей, в будущее…

Вот и три недели прошло после отъезда Алёны Юрьевны из столицы, уже массово осыпаются жёлтые листья на землю, указывая на полное царство осени, а хозяйка всё прийти в себя толком не может. В смысле, вернуться в свою родную, привычную и такую накатанную по жизни колею. Конечно, сумятицы, какой-либо паники в Вотчине не наблюдалось, но некая нервозность ожидания, несомненно, присутствовала. Её заглушали подготовкой к предполагаемым событиям. Военрук с Дворником укрепили въездные ворота и усилили бдительность всеми доступными средствами. Увеличили количество камер по периметру, привлекли толкового и ответственного помощника. «Очкастому соглядатаю» (так обозвал компьютерного спеца Лесоруб) дали конкретное поручение, и теперь наблюдение велось круглосуточно. Военрук специально ездил и искал подходящую кандидатуру, нашёл, уговорил и лично привёз из города. В настоящее время неусыпно дежурят с местным техником попеременно. Лесоруб тянул обычную рутинную обязанность, т. е. исполнял все работы по содержанию Вотчины в порядке, ну и не забывал, конечно, цепко наблюдать за происходящим вокруг.

Алёна Юрьевна тоже без дела не сидела, она съездила и привезла отца Никодима. Тот окропил ворота и «гасиенду» (так усадьбу иногда называл Военрук) святой водой. Также в окружении особо приближённых обошёл по периметру всю Вотчину и молитвами очистил от прошлой скверны и укрепил на будущее. Попадавшийся на пути персонал искренне крестился и кланялся батюшке, хотя произошедшая ночная схватка не афишировалась, но от вездесущей молвы не скроешься, а уж от местного рабочего люда, тем более, ничего не утаишь. Некоторые даже перестали приходить и трудиться на благо Барыни, но это не принесло заметного ущерба, сюда многие старались устроиться. Алёна Юрьевна хорошо платила, не обижала ни словом, ни делом, поэтому выбор среди желающих был. Кстати, приходили люди в основном по протекции, по знакомству. Хозяйка доверяла своим помощникам проводить собеседования и проверку кандидатов. Кадрами, в основном, заведовал Военрук, но частенько привлекал к обсуждению и Дмитро Лесоруба, по сверхважным же решениям, конечно, советовался с самой поилицей-кормилицей.

Тем временем стало происходить некое оживление, техник сообщил Военруку о приближении пары незнакомых машин. Он как раз дежурил за мониторами — две камеры была грамотно установлены в сотне метров от ворот, поэтому любое продвижение по единственной дороге в Вотчину можно было сразу засечь и отреагировать незамедлительно.

Схватив самозарядную «Beretta 1301 Tactikal», Военрук тут же помчался на подкрепление дворнику. Тот, уже предупреждённый по телефону, дежурил у ворот, вооружённый своей боевой метлой, ну и, конечно, поблизости стоял прислонённый к стене сторожки заслуженный лом. Помощь подоспела вовремя. Когда чуть запыхавшийся Военрук появился у закрытых ворот, с той стороны остановились две машины. Шли минуты, из машин никто не выходил, сквозь тонированные стёкла ничего не было видно, и стоявший на дозоре рубежей дуэт несколько напрягся. Наконец из просторного внедорожника «Range Rover III» расторопно выскочил товарищ с типичной внешностью драйвера и почтительно распахнул широченную заднюю дверцу. Сначала перед внимательными зрителями показались кожаные мужские туфли (Италия, цвет беж, фирма «Moro Monk Testoni», цена не одна тысяча долларов), затем, не спеша, полный достоинства, явился на волю из глубины авто и сам хозяин столь впечатляющей обуви. Это был весьма элегантный господин средних лет с симпатичным лицом и аккуратными усами, одетый в безукоризненный деловой костюм от «William Fioravanti». За ним следом упруго выскочил крепыш и, встав чуть позади представительного господина, зорко оглядел местность, затем внимательно осмотрел встречающих аборигенов, задержал взгляд на самозарядке в руках Военрука и, чувствуется, внутренне напружинился.

Из второй машины размером поменьше появился ещё один персонаж, малозаметный и несколько помятый. Сделав несколько наклонов и приседаний для разминки, он подошёл к сановитому, видимо, главному из них, и вполголоса о чём-то спросил. Получив утвердительный кивок, он обратился к внимательно наблюдавшим за ними доблестным стражникам, сказав буквально следующее: «Доблестные стражники! Мы рады вас приветствовать, но ещё большую радость хотим испытать от общения с вашей хозяйкой! Не будете ли вы столь любезны, предоставить нам такую возможность».

— Мы тоже вас приветствуем, но кто вы? Откуда прибыли? — поинтересовался бдительный Военрук.

— Мы прямиком из столицы, — словоохотливо сообщил помятый гражданин, — прибыли к Алёне Юрьевне…

— А вам назначено? Вас приглашали? — прервал на полуфразе отнюдь не дипломатичный дворник.

Военрук недовольно покосился на вооружённого метлой соратника по борьбе с нечистью, но промолчал и уставился на переговорщика, ожидая ответа.

— Нет, мы решили преподнести, так сказать, сюрприз и поэтому…

— Сюрпризы, вы наверняка об этом наслышаны, бывают разные! Бывают, знаете ли, и не совсем приятные. Вопрос: «Оно нам надо?» — это уже встрял в тему Военрук.

Помятый товарищ замешкался с ответом, но тут поближе подошёл сановитый господин.

— Позвоните вашей хозяйке и скажите только одну фразу: «Верный Паж».

Охранявшие Вотчину мужики удивлённо переглянулись.

— Это всё? Больше ничего?

Господин утвердительно кивнул и вернулся во внедорожник. Следом распределилась и всосалась по машинам вся его команда.

Озабоченная Барыня сидела за компьютером, проверяла некоторые поступившие с площадок и филиалов отчёты, общалась по скайпу, выслушивала новости. За последние недели дела несколько пошатнулись к негативу, причём, объяснений «почему и как?» никто из помощников и управляющих толком так и не смог предоставить. Мямлили нечто маловразумительное, разводили руками, чесали затылки, но путного совета от них не звучало. Ни полезных для дела предложений, ни рецептов выхода из финансового падения, пока, слава Создателю, ещё терпимого. Мириться, конечно, с таким положением вещей было нельзя, в пору пришло время крепко задуматься. В этот момент пришёл вызов от Военрука, и хозяйка, в сердцах хлопнув крышкой ноутбука, недовольно поинтересовалась о причине столь несвоевременного отвлечения её от дел сверхважных! Услыхав в точности переданные слова, она удивлённо взметнула брови и тут же распорядилась пропустить данного товарища и сопровождающих его лиц. Пожав плечами, Военрук дал отмашку, и дворник гостеприимно распахнул «главную калитку», так он называл про себя вверенный ему объект. Две машины плавно проследовали вглубь Вотчины, причём, уверенно припарковались на небольшой автостоянке недалеко от головного офиса (как иногда называла его Барыня), чему наблюдавший за ними Военрук удивился. Он мог поклясться — раньше эти люди здесь не появлялись, но вели себя уверенно и со знанием местных правил. Оставив дворника нести боевое дежурство, он поспешил к незваным гостям, но немного не успел, распахнулась дверь, и Барыня явила себя во всей красе в сопровождении Дмитро Лесоруба. Буквально за минуту до этого из внедорожника показался элегантный господин, за ним сразу высыпала горстка его помощников. То, что произошло далее, произвело мощное впечатление на аборигенов Вотчины. Строго глядя сверху вниз, Барыня протянула, несомненно, самому важному из гостей руку и повелела: «Целуй!».

Вальяжный господин покорно и с величайшим почтением прильнул губами к ухоженной ручке хозяйки, да в такой позе и замер на целую минуту. Окружающая публика тоже замерла, у многих округлились глаза и приоткрылись рты. Правда, выразительней ошеломлена была местная аудитория. Прибывшая же группа поддержки эмоции столь явно не проявила, видимо, они были в курсе взаимоотношений этих господ. Наконец, освободив руку, Барыня нарушила благоговейную тишину.

— Дмитро, проводи зрителей в гостевой дом, пусть располагаются, приведут себя в порядок, отдохнут с дороги и распорядись насчёт обеда. Через час, думаю, будет в самый раз. А нас прошу не беспокоить, нам предстоят неотложные дела!

Подхватив под локоть спутника, хозяйка повлекла его вглубь дома. Тот, не говоря ни слова, послушно следовал рядом.

Как только они очутились в кабинете, Алёна повернулась к гостю.

— Ну, здравствуй! Я так понимаю, ты приехал за обещанным поцелуем. Лови! — обняв бывшего пажа, она приподнялась на носочки и припала к его губам. Надо отметить, сделала она это с великим удовольствием, но, конечно, виду не показала, вот ещё! Кавалер и так, понимаешь, вдруг смело обнял её (откуда что берётся!), эвон как у него кровушка-то к щекам прилила…

— Ну, всё-всё, пылкий какой, — отстранилась дама, ни дать, ни взять — сама непорочность, — лучше присядь вон в кресло! Остудись, давай! Оно удобное, как раз для особо жарких держу.

«А любовницы у него, очень похоже, нет», — с полным удовлетворением про себя констатировала прекрасная иезуитка.

Она подошла к холодильнику, достала запотевшую бутылку минералки и налила в тонкостенный фужер.

— На вот! Залей пожар, авось, остынешь! А то, хоть спички зажигай…

Обмякший гость беспрекословно выполнял все приказы этой узурпаторши.

Внимательно наблюдавшая за ним Барыня была довольна, паж не изменился, верен и предан ей. Она присела напротив, сотворила строгое лицо.

— Итак, сеньор Извеков, изволь прояснить причину столь внезапного визита? И кстати, как ты меня нашёл?

— Это было несложно, я послал вслед за тобой своего человека. Он и сопроводил вплоть до твоей усадьбы…

— Зелёный «Рено», понятно. Мне говорил мой водитель о нём. Словно привязанный за нами мотался. Так это ты слежку за мной устроил?! А у меня разрешения испросил? — распекала незадачливого ухажёра Алёна, но как-то неактивно, даже, можно сказать, беззлобно, — всё! Будешь наказан.

И опять это прозвучало мирно, как бы между делом.

Опытный Извеков сидел тихо, не спорил, не оправдывался. Он знал свою давнюю пассию, тем более, сейчас её явно не злило его присутствие, как некогда во времена студенчества. Бывало и такое, чего уж скрывать. Тут её тяготило нечто другое и, наверняка, серьёзное.

— Алёна, — прервал, возникшую было, паузу столичный гость, — мне мой человек доложил о каком-то непонятном оживлении в твоей епархии. Он даже назвал его чересчур нервозным. Это было видно невооружённым глазом, а он — человек опытный, у него взгляд острый, свежий. Да и со стороны, как все знают, виднее. Когда он сообщил мне о своих сомнениях, я, конечно, бросил все дела и помчался сюда. Может, приключилось что? Возможно, тебе помощь понадобится? Ну, не мог же я оставить без внимания проблемы, возникшие у дорогого мне человека, верно ведь? Вот ты и сейчас в сомнениях пребываешь, я определённо вижу, тревожит что-то тебя. Поделись с верным другом, если нужна помощь, обязательно помогу!

В их «величестве» всё ж таки что-то дрогнуло, она с участием посмотрела на бывшего пажа. Да, когда-то Николаша был ботаном, являлся любимой мишенью для насмешек во времена бесшабашного студенчества. Алёна была одной из первых чаровниц на их потоке, поэтому неудивительным выглядел её шлейф из плейбоев и легендарных волокит. Многие пытались закрутить романчик с этой знающей себе цену стройной студенткой, но она была крайне избирательна, абы с кем не общалась. Кого же если и удостаивала своим вниманием, так это, как правило, были яркие парни. Правда, романтические отношения она старалась не затягивать, да и дальше поцелуев дело не заходило, строга была Алёна — учёба на первом месте. Вот в то время Николай Извеков и был прочно порабощён недоступной для него красавицей. Верный клеврет, преданный вассал. Какие только прозвища ему не придумывала, какие только испытания на него не обрушивала! Наконец, за долготерпение и безмерное почитание, прилюдно произвела в личные пажи, наградила гордым, но, конечно, с оттенком иронии, именем — Николаша. Тот, не обращая внимания ни на что, со спокойствием пациента реанимации в последней стадии следовал за ней постоянно, всё время подставлялся под её взгляд, помогал с рефератами, другими заданиями, старался угодить и выполнить все её прихоти. Сейчас, глядя на него, Алёна с некоторой ностальгией вспоминала те годы, молодость, учёбу…

И вот он здесь, сидит напротив её, всё так же влюблён, а в глазах, уж это-то она чётко прочитала, — беспокойство и, явно, не за себя.

Она тряхнула головой, отгоняя грусть-печаль.

— Ты с дороги устал и, наверняка, проголодался. Сейчас велю нам подать, … ты чего пожелаешь?

— Мне всё равно, на твоё усмотрение. Но ты не ответила…

— Коля, — она впервые назвала так Извекова, у того удивлённо вскинулись брови, — не гони антилоп. Сейчас отобедаем, а после и о делах наших скорбных покалякаем…

— Господи, да что у тебя произошло? Не томи, я и так места себе…

— Ша! Я сказала! Обед! — добавив, насколько это возможно для женщины, хрипотцы в голосе и явно копируя кого-то из отрицательных киногероев, оборвала проснувшаяся от мирной спячки их «Высокочтимость Алёна Первая» внезапно зарвавшегося «слугу».

Ошеломлённый Николай Валерьянович Извеков, вполне состоявшийся столичный бизнесмен, взрослый самостоятельный мужчина и т. д., и т. п., безропотно поник головой и покорно замолчал. Правда, он молчаливо выразил свой протест тем, что не стал поднимать вверх обе руки, как обычно поступал раньше при вспышке праведного гнева у его капризной дамы. Про себя же немедленно вспомнил артистичную студентку, весёлую и готовую на всяческие авантюры. Благодаря умению подражать голосам не хуже всяких эстрадных пародистов, она один раз отчудила славный номер. По внутренней связи, голосом ректора, велела секретарше из деканата срочно вызвать ненавистного всему потоку «препода» к нему в кабинет, причём, срочно! Та, взмыленная, добросовестно помчалась выполнять распоряжение начальства и выдернула с лекции ничего не понимающего очкастого зануду, навевавшего на студентов сон. Увидев такое дело, поток взвыл от восторга, и половина лекции прошла в отдыхе и неге без главного мучителя студенческого клана. Часть студиозов, воспользовавшись случаем, вообще «слиняла» по своим делам. Когда багровый от бешенства преподаватель вернулся, было поздно, лекции пришёл дружный каюк! Естественно, после этого вопиющего номера было тщательное разбирательство, потрепали нервы десятку парней, в первую очередь, студентам — шалопаям, но на Алёну никто даже и подумать не мог. Только проницательный паж Николаша восхищённо покачал умной головой, уж он-то безошибочно вычислил хулиганку, но, конечно, держал это в секрете от всех.

— И не ропщи! Давай без протестов всяческих… — Алёна прекрасно уловила момент и поняла состояние своего пажа, поэтому закончила вполне миролюбиво, — поговорим обязательно, но чуть позже, understand?

Через час после изысканного обеда они сидели в эргономичных креслах и беседовали на отвлечённые темы. Время шло, во взгляде Извекова сквозил вопрос, но он терпеливо выжидал, ведь Алёна свет Батьковна вновь могла отгавкать, за ней, понимаешь, не заструится поперёк реки. А та тянула время, ибо даже не знала с чего начать. Наконец, после кофе с традиционными эклерами и прочими вредными для фигуры сладкими лакомствами хозяйка решилась.

— То, что я тебе сейчас хочу довести до твоего разума, возможно, разум этот и поколеблет. Или ты решишь, что я в разлуке с этим самым разумом. Сразу тебе велю: «Не смей!». Не смей сомневаться в моих способностях, талантах, мастерстве, гениальности…

Хозяйка на секунду задумалась, — что-то я пропустила…

— Осмелюсь дополнить: прозорливости, дальновидности, нечеловеческой доброте, недюжинном уме, незаурядной логике и неземной красоте, — с улыбкой, но без всякой иронии добавил Извеков.

— Ты забыл о безграничном терпении и ангельской кротости. Иногда я всё-таки к тебе чересчур снисходительна, — проурчала втайне довольная тигрица, спрятав когти. Довольна она была своим поклонником, но, конечно, ещё больше собой, ну, а как иначе?!

— Прощаю вот тебе разные вольности. Почему это моя доброта — нечеловеческая? Самая что ни есть человечная, понимаешь. К тебе отношусь как…

Тут «Их Величество» несколько озадачилось, — нормально отношусь! И не придирайся к моим словам… даже мысленно.

В знак глубокого раскаяния и примирения бывший паж поднял обе руки. Когда он так делал, Алёна обычно меняла гнев (как правило, притворный) на милость.

— А теперь на полном серьёзе, — тут Барыня отбросила все колебания и приступила к рассказу:

— Как-то ранним летним утром я нашла на песочке около моего омута — Кудесника…

— Я понимаю, с вами обошлись некрасиво, даже грубо. Но судя по отзывам моих друзей, вы — человек незлопамятный, — поздоровавшись со Старшим, сразу приступил Бурбелла к главной части своей миссии, — да, именно так вас охарактеризовала Василиса. Да и в имении тоже не забыли Кудесника. Алёна Юрьевна устроила нагоняй виновным. Она от имени всей Вотчины просит простить своих нерадивых помощников и приглашает посетить усадьбу.

Бурбелла с любопытством всматривался в этого мужика, по слухам, обладающего таким необычным даром, и не находил в нём ничего волшебного. На вид — обыкновенный человек, с типичным русским лицом, средних лет, русоволосый, над модным ремнём нависло заметное брюшко. Ну, ничего нет похожего на присутствие какого-либо «чудодействия и экстраординария» (выражение Бурбеллы), по крайней мере, внешне не наблюдалось тех достоинств, о которых рассказывали обе уважаемые дамы.

— Я тоже рад вас приветствовать. Вижу, ко мне сопроводила Василиса Леонидовна, значит, произвели впечатление, сумели её убедить. Похвально! Теперь дайте-ка поразмыслить, присядьте, мне хватит трёх минут.

Бывший подполковник послушно угнездился на указанное удобное кресло, что касаемо Василисы, то она с самого начала общения уселась за свой стол, дабы не мешать разговору.

Кудесник обхватил голову руками, на минуту замер. Затем решительно выключил компьютер, убрал в стол какие-то бумаги и сделал пару звонков. Кратко, вполголоса пообщался с некими деловыми партнёрами, что-то отложил, что-то перенёс и, наконец, закончил с повседневностью. Молча уставился на Василису, та даже заёрзала под его взглядом. Над всем этим присутствующим в кабинете офиса трио нависла глубокая пауза. Бурбелла с интересом и в то же время с некоторым опасением наблюдал, он даже сейчас не хотел загадывать, чем закончится его миссия.

— Василиса Леонидовна, — наконец прервал молчание и мягко обратился к своей деловой напарнице Старшой, — скорее всего, это будет опасное предприятие, весьма опасное.

— Я к твоим прогнозам провидческим привыкла, конечно, им верю, но тебя одного не отпущу, так и знай! Хотя, — добавила дама убеждённо, — ты прекрасно об этом знаешь.

Кудесник обречённо кивнул головой в знак согласия.

— Ну что же, господа и дама, по машинам! Едем, время дорого! — он решительно поднялся, сгрёб ключи со стола, и они всей дружной троицей покинули офис.

Извеков не то, чтобы не верил тому, о чём говорила его давняя любовь, но всё это звучало настолько невероятно для его столичного сознания, что он не смог сдержаться и улыбнулся. Да и как было не улыбнуться — какой-то субъект в семейных трусах, вынырнувший невесть откуда, может угадывать мысли?! Узнавать прошлое и прочие тайны твоего самого сокровенного и скрытого от всех и вся! Причём, вот так, с первого взгляда! Ну, знаете ли, это переносится разумом с величайшим трудом, да если ещё при этом на полном серьёзе всё это тебе пытается объяснить человек, которого ценишь и не сомневаешься в его адекватности. Нет, если, конечно, помечтать и из области фантазии представить такого индивида во плоти! Да ему в мире бизнеса цены бы не было!

— Я вижу, ты мне не веришь, — Алёна слишком хорошо знала своего воздыхателя. Со студенческих времён так и не научился делать непроницаемое лицо, а ещё деловой человек, понимаешь! Пора бы уже и овладеть умением скрывать эмоции при любых условиях, пригодится в жизни. Понимаю и не сержусь. Но вот послушай следующих товарищей, — она вызвала по связи Военрука и Лесоруба, — мои доверенные помощники, достаточно серьёзные люди.

Когда немного запыхавшиеся приглашённые прибыли, Барыня попросила их просветить гостя обо всех приключениях в Вотчине детально и без утайки.

Первым начал, естественно, Военрук. Он постарался объективно и хронологически выдержанно довести до уважаемого Николая Валерьяновича все, так скажем, «заморочки» последнего этапа жизни Вотчины и её обитателей. Под конец, испросив позволения хозяйки, осмелился озвучить и свои индивидуальные выкладки и до́мыслы.

Затем слово перешло к суровому и лаконичному Дмитро Лесорубу. Тот тоже выложил всё, что происходило во вверенном ему подразделении, то бишь, в имении Барыни, дай ей, Создатель, здоровья, о поведении коллектива в экстремальных условиях и т. д. В конце подытожил: «В потерях значится один Минька-сторож, в остальном местные обитатели готовы к новым нашествиям всяческих врагов». Закончил свою речь он несвойственным ему эмоциональным и неожиданным признанием: «Я раньше был нормальным человеком, жил себе спокойно, пока этот чаклун не объявился, в существование разной не́чисти не верил… теперь верю!».

Почти целый час длилось это непростое, как для докладчиков, так и для слушателя, повествование о свалившейся на их голову нежданной проблеме. Извеков слушал внимательно, он видел искренность в словах этих мужиков, понял, что сойти с ума, вот так, целым коллективом, просто невозможно. Но самое главное — Алёна верила, а уж она-то с её жизненным опытом, критическим отношением ко многим вещам в этом мире…

Он задумался. В кабинете Барыни повисла тишина…

Они поневоле вздрогнули от громко заигравшей мелодии мобильного телефона Военрука. Тот с извинениями достал и включил трубу, внимательно выслушал, потом посмотрел на хозяйку и доложил о прибытии к воротам Вотчины пары машин. Наконец-то приехал Бурбелла, но не один, и дворник спрашивает, можно ли их пропустить?

— Конечно, пусть пропустит, — выплыла из мысленного погружения в море проблем Алёна и, обращаясь к Военруку, попросила срочно препроводить их «пред светлы очи» всех присутствующих.

— А теперь послушай нашего бравого подполковника. Он хоть и бывший опер, но в твёрдом уме и ясной памяти, — это уже она обратилась к Извекову, — под его умелым предводительством была отбита атака чёрных на Вотчину, сейчас ты с ним познакомишься.

Когда Военрук привёл приезжих, в кабинете Барыни стало многолюдно. Бурбелла тактично пропустил гостей вперёд себя, поэтому не сразу увидел, как окаменело лицо хозяйки при виде красивой бабы, которую зачем-то «приволокли» сюда эти недальновидные мужики! Правда, баба показалась смутно знакомой, но от этого ничего не изменилось. Слишком остро Барыня реагировала на красивых женщин, попадавших в орбиту её отношений со своими мужчинами, тем более после предательства последнего бойфренда с её миловидной подругой, конечно, теперь уже бывшей. Появление Извекова в её владениях только усугубляло положение, личного пажа она не отдаст никому…

И она встала на пути вошедшей соперницы, прикрыв сидящего «такого беззащитного» столичного гостя от этой потенциальной хищницы.

Василиса прекрасно осознавала, с кем ей предстоит встретиться, она тоже была готова защищать своё. Кудесника, видите ли, ей подавай! Ага, разбежалась! Подставляй широким кверху!

И вот две смелых женщины, две красавицы, две леди с опытом деловой хватки встретились взглядом…

Да какое там встретились! Схлестнулись! Атмосфера сразу сгустилась, стала грозовой, будто молнии заискрились от этой опасной пары антагонисток, страшных в гневе своём!

У вошедших и встречающих мужчин тут же застряли слова приветствия, они, такое впечатление, даже чуть пригнулись, дабы избежать попадания в кого-либо из них испепеляющего взгляда. Наступила звенящая тишина, никто не осмеливался подать хоть какой звук. Уж на что Бурбелла, у которого мужества хватало против бандитов бороться, да ладно бандиты, он к самому Ирокезу в логово полез, не побоялся, хотя выйти оттуда живым и здоровым шансы были минимальные. Но здесь и Бурбелла затих, пара этих прекрасных анаконд сейчас любого задушит, лучше не встревать…чревато!

Из-за мужских спин потихоньку выбрался Кудесник, он спокойно встал между смертоносными, в данный момент, красавицами и ровным тоном попросил:

«Представьте себе, милые женщины, что мы все находимся в одной лодке. Она не очень надёжная, кругом океан, шныряют алчные акулы, погода хорошая, но это пока, в любой момент она испортится. Наша задача — поскорее доплыть до острова, вон он на горизонте маячит…».

Он на секунду сделал паузу, обе дамы, наконец, отвлеклись на него, мужики дружно перевели дух, а Кудесник продолжил: «Вот только лодку раскачивать нельзя, перевернёмся и погибнем, а посему, Алёна Юрьевна! Василиса Леонидовна! Не раскачивайте лодку, пожалуйста, мы все об этом вас просим, не позволяйте эмоциям победить разум. От вас сейчас зависит судьба десятка хороших людей, да и ваша собственная тоже».

Вновь наступила тишина, но уже более мирная, чувство опасности отступило от окружающих, как будто смертоносные капканы медленно опустили свои острые стальные зубы вхолостую, без жертв. Дамы очнулись, перевели боевой дух, с удивлением посмотрели на отважного самоубийцу, который осмелился встать меж ними в самый разгар незримой дуэли. Тем временем Кудесник посмотрел на каждую и, вдруг, улыбнулся: «Вы, девчонки, вспылили беспредметно! Понятно, что каждая защищает своего избранника, похвальное дело, вот только избранники у вас разные! Ну, никак они не стыкуются меж собой, симпатии ваши, не конкурентки вы, поймите это своими прекрасными головами! А в дополнение скажу — в гневе, конечно, вы неотразимы, но мужики шарахаются от злюк! Так зачем же вам разочаровывать мужчин, которые вас окружают и вами любуются».

«Девчонки» заулыбались и тут же зарделись от удовольствия, ну как же, такой комплимент, вот ведь льстец! Умеет, подлец, зацепить за нужный нерв, даже и таких женщин, как эти деловые красавицы.

Первой не выдержала Василиса и искренне рассмеялась: «Вот ведь дамский угодник! У тебя, Компаньеро, талант убеждать женщин, ты как тот змей искуситель, нет тебе отказа ни в чём!».

Почувствовав, как на ней скрестились взгляды всей мужской аудитории, Алёна улыбнулась, махнула рукой и уселась на колени к Извекову (тот моментально взопрел и перестал дышать), при этом вслух согласилась, — ты, конечно, прав, Кудесник! Не время для бабских разборок, ждут дела более важные, проблемы надвинулись на нас нешуточные, я бы сказала, опасные! Кстати! Пользуясь моментом, приношу тебе самые душевные извинения. Уж прости ты нас нерадивых, и смею уверить тебя, ты — желанный гость в Вотчине в любое время и на любой срок!

Увидев, что атмосфера полностью разрядилась, Военрук, Бурбелла и вся остальная мужская часть коллектива облегчённо выдохнула и заулыбалась, даже Лесоруб разгладил угрюмые морщины.

Когда все немного успокоились, а Извеков начал нормально дышать (Алёна как бы опомнилась и соскользнула с гостеприимных колен), Кудесник попросил всех оставить его наедине с хозяйкой. Барыня, вспомнив об этикете, повелела своим помощникам проводить мужчин в гостевой дом, заказать им напитки и подобающую закуску. Для тех же, кто проголодался, велела Военруку распорядиться на кухне, дабы подали полноценный обед. Мужики, проголодавшиеся после всех этих душевных «встрясов», дружно одобрили про себя сию затею, и всей толпой ретировались, остались только Василиса, хозяйка и Кудесник.

Кудесник, конечно, видел, что Василиса и не думала куда-то там бежать и чего-то там перекусывать, зато при этом она так на него посмотрела…

Он не рискнул более настаивать на полной конфиденциальности и без обиняков приступил, — Алёна Юрьевна, вспомните, пожалуйста, в подробностях тот самый день, когда мы с вами встретились. Начните с момента обнаружения вашего покорного слуги близ омута.

Барыня кивнула, на минуту ушла в себя, восстанавливая в памяти все те события, о которых просил поведать Кудесник. Наконец все детали того дня явственно проявились чуть ли не по минутам, и она начала подробно рассказывать.

— Похоже, вы ничего не забыли, — через добрых полчаса внимательного слушания выразил своё мнение Кудесник, — но объясните, пожалуйста, про какой талисман говорил ваш отставной подполковник? Фотография этой вещи была у него в телефоне, который взорвался в руках нечестивца, когда тот к нему прикоснулся.

— А! Конечно, объясню. Я его нашла, но только на следующий день, с утра. Меня поразила эта вещь, да и не только меня. Показывала музейному работнику, ювелиру, они цокали языком, восхищались, но сказать что-либо определённое не могли. Посоветовали обратиться к оккультистам, да не к шарлатанам каким, а настоящим. Вот Бурбелла и вызвался найти такого.

— Да уж, — находясь в задумчивости, заметил Кудесник, — он и нашёл. Настоящего! Скажите, «Охранитель» сейчас у вас?

Алёна с недоумением посмотрела на него, — я не понимаю, о ком речь…

— Я про талисман. Он у вас?

Хозяйка помолчала, потом прямо взглянула ему в глаза.

— «Охранитель», значит. Понимаю так, эта вещь принадлежит вам, найдена она была недалеко от места, где я обнаружила вас, других претендентов я не наблюдаю. Мне эта драгоценная штучка очень понравилась. Она словно магнитом притягивает, от неё исходит какая-то тайна. Я, например, чувствую это в полной мере, или как выражается один мой знакомый бомж, «по самый рубчик»… — Алёна поначалу заколебалась, но всё ж таки призналась, — сейчас талисман лежит в моей шкатулке, и хоть это неприлично звучит для женщины моего статуса, но я не хочу с ним расставаться.

Все трое замолчали. Василиса с осуждением смотрела на хозяйку, та взглядом уставилась в стол.

Наконец в гостье победила соперница, и чисто по-женски был совершён укол булавкой.

— А у вас есть знакомые бомжи?

Вопрос прозвучал ровным тоном, как бы вскользь, невинно, но Алёна укус почувствовала, подняла взгляд и разве что не испепелила в прах и труху эту наглую, коварную, словно гюрза, тётку…

Только владелец талисмана являл собой полное спокойствие и самообладание и, поймав вновь начавшуюся игру пожароопасных обоюдных взоров, поспешил прервать затянувшуюся паузу и отвлечь, опять возникший было накал милых дам, на себя.

— «Охранитель» предназначен только для одного, если хотите — он именной. Имя у него моё и известно оно только нам с ним, других имён и владельцев этот талисман не признаёт. Нет, вреда он не принесёт, но и пользы ложному хозяину не будет. Давайте рассмотрим, к примеру, ваш случай. Казалось бы, какая беда караулила вас? Вы отправили человека, вроде, с пустяковым поручением, но в результате — разбудили лихо. Талисман этот — символ Светлой Веры, даже его фото в телефоне не стерпело нечистых лап лихоимца, ярого представителя мрака и темноты, потому-то и взорвалась эта электронная безделица, ибо ни при каких условиях не может Орден допустить осквернения! Так и отражено в уставе Братского союза…

Кудесник налил в тонкостенный фужер минералки, не спеша выпил. Дамы внимали в четыре уха, ели оратора двумя парами глаз, казалось, даже дыхание затаили…

— Я предполагаю, — ровным тоном продолжил сей просветитель, — то, что ваш посланец чудом вырвался оттуда живым, может, на первый взгляд, показаться везением или внезапной «добротой» сил зла. Но это, конечно, абсолютно не так, и я склонен думать, что его отпустили намеренно и, как вы понимаете, за ним проследили. Нечисть коварна, а талисман этот, как вы поняли, непростой, он с древних времён является «Знаком Ранга» и допуском в ряды могущественного Ордена. Мой «Охранитель» имеет весьма высокий ранг, поэтому у меня есть право голоса при принятии важных решений на Совете Достойнейших. Это Верхняя степень власти в Сообществе Ордена, который всегда боролся с мракобесием. Заполучить этот талисман — мечта любого нечестивца. Для чего? Что они придумают, попадись он в их руки? Об этом можно только гадать, но вряд ли что-либо хорошее. Они издавна на наш Орден клыки точат, мы по вере нашей для них старинные враги, противостоим нечисти почти три века. По всей земле наши миссионеры ведут с выходцами из мрака непримиримую борьбу, в случае нужды на местах и по мере своих возможностей всегда помогают служителям церкви. Это закономерно, ибо наше сообщество и создано было служителями веры с богоугодными целями…

Он опять замолчал, видимо, некие воспоминания всколыхнули обычно весьма уравновешенного Кудесника.

— Скажи, пожалуйста, почему люди никогда не слышали об этой организации, — поинтересовалась любознательная Василиса.

— Это неудивительно, — с некоторой скорбью ответствовал сей представитель старинного и таинственного сообщества, — в отличие от воинствующих орденов наш союз изначально создавался для сугубо мирных целей. Главным считалось объединение писателей и поэтов, музыкантов, живописцев и гравёров, просвещённых в науках и искусстве, да и просто талантливых людей. Вам же, наверняка, известно про тамплиеров, госпитальеров, про воинствующих воинов-монахов тевтонского ордена и других подобных. Возможно, даже слышали про Леонский Орден Алькантара или Португальский Орден Ависа, ну и прочие рыцарские общества, кои вели захватнические и грабительские набеги на сопредельные страны. Они порабощали целые народы, сжигали поселения и города, при них процветала инквизиция, культивировалось особо жестокое обращение с людьми…

— А вот ваш орден так законспирировался от людей не зря! Он, конечно, вынужден маскироваться за те добрые дела, которые нёс человечеству, — вклинилась в разговор и включила иронию Барыня. Она прекрасно поняла — талисман надо вернуть владельцу, а посему была в некоторой досаде на всё и вся. Ну, а как иначе! Такая редкость уплывает из рук! Хозяйка Вотчины к такому не «привыкши, знашь-понимашь!». Моё — это моё и вся недо́лга! Да ещё вдобавок при этом осознавать отчётливо, что эгоистичное чувство собственницы не принесёт никому пользы, только вред. К тому же её неприятно задела чисто бабская ревность. Вот уж чего давно она не испытывала, думала всё позади, излечилась, забыла это чувство поганое, как и последнего любовничка, красавца-предателя, ан нет! Только ревность-то не к вертопраху какому-либо живому и активному, а к вещи, пусть и красивой, пусть и ценной, редкой, незаменимой и так далее, но! Но, всё ж таки к неодушевлённому предмету, безделушке, а это уже, знаете ли, нонсенс! Тут поневоле будешь раздражена, правда, не столь на утрату сей «блямбы из драгметалла», скорее на себя. Сорвалась, не сдержала эмоции, проявила женские слабости, а это непростительно для положения «Ея Величества Алёны Неповторимой!». Негоже такое поведение для деловой леди с железными нервами и стальным самообладанием…

Возникло минутное молчание, которое прервал Кудесник.

— Алёна Юрьевна, понимаю ваше состояние, — мягко заговорил он, при этом старательно избегая замечать укоризненные взгляды Василисы, направленные на хозяйку, — сейчас всем нелегко, тем более в таком напряжённом ожидании неведомого и, вполне возможно, чрезвычайно опасного. Конечно, в подобной обстановке у любого дрогнут нервы. Это вполне понятно, а уж на вас-то ложится двойная ответственность за судьбы ваших подопечных. Но вы — женщина сильная и умная, верю, у вас хватит мудрости принять верное решение и смелости помочь в осуществлении оного. Вместе мы, даст Бог, выстоим супротив всех этих напастей.

— Теперь я понимаю, почему твоя подруга порвёт любую, кто посмеет на тебя глаз положить, — высказала точное наблюдение хозяйка, — до сих пор не знаю твоего имени-отчества, но вижу удивительное умение — ласково обволакивать женщину паутиной очарования и ненавязчиво убеждать её в чём угодно. Вот уж истинно: Кудесник — Дамский Угодник с большой буквы…

— Он мне только компаньон, — поспешила внести ясность Василиса, но при этом слегка покраснела, — у нас с ним общие коммерческие дела…

— Ага-ага! Компаньон-шампиньон! Дела, конечно, общие, — плюнув на вежливые условности светского церемониала, прервала, начавшееся было, признание Барыня. — Ты, подруга, кого обмануть хочешь? Уж если мне ясно видно твоё неровное дыхание, то провидцу нашему тем более! Ты ведь, наверняка, изучила его до последнего шнурка на ботинке, знаешь его способность насквозь видеть нас, примитивных! Только на меня огнём не сверкай, пожалуйста, у меня свой симпатичный и преданный есть, тут я тебе не соперница.

— Красавицы! Родные мои! Давайте лучше о другом, не о женском. Вот вы, Алёна Юрьевна, как себе представляете дальнейшие события? Что нам посоветуете делать?

Барыня немного подумала, потом с несколько растерянным видом пожала плечами и созналась, — не знаю.

— А вы, Василиса Леонидовна? Вы бы что посоветовали? Вам же со стороны, возможно, виднее, может непредвзятым оком нечто дельное и полезное для нас углядели?

Компаньонка Кудесника наконец оторвала вызывающий взгляд от этой красивой и богатой нахалки, посмевшей быть таковой в её присутствии, потому что вопрос был задан и надо отвечать!

— Прежде всего, я считаю, талисман нужно вернуть настоящему владельцу! Это — несомненно. Потом! Экстренно собрать всех проверенных, я бы даже выразилась, преданных людей, для отпора этой вражьей силе. Собраться вместе, выслушать совет каждого и принять решение, опираясь на мнение коллектива. Не сомневаюсь — общими усилиями, наверняка, найдём выход из этой ситуации.

Кудесник одобрительно кивнул в знак согласия, и они одновременно уставились на хозяйку в ожидании её вердикта.

— Ладно, — после краткого молчания согласилась Алёна, — тут не поспоришь, давайте так и поступим.

Она посмотрела на Кудесника. — Послушай, а как хоть называется твоя организация? Есть ли у этого ордена имя или прозвище, может обозначение какое?

— Название нашего Братского союза простое и мирное — «Орден Лебедя», — улыбнулся вопрошаемый.

— Какое?!

Дамы удивлённо переглянулись.

— Честно говоря, это феминистское что-то, уж слишком гламурно, — чуть погодя, слегка поморщилась Василиса, затем с тревожной вкрадчивостью поинтересовалась — скажи-ка, пожалуйста, орден чисто мужской?

— Василиса Леонидовна, то, о чём вы подумали, нам претит по вере нашей, — на секунду замешкавшись и уже на полном серьёзе, ответил Кудесник.

Но это он произнёс таким бархатным тоном, при этом одарил компаньоншу обволакивающим лаской взглядом такой сокрушительной силы, что та поневоле зарделась от удовольствия. Наблюдавшая за этой сценой Барыня удивлённо приподняла бровь и тут же с полным удовлетворением, более не сомневаясь, вычеркнула из числа своих соперниц уже неопасную для неё красавицу.

— В уставе нашего Братства нет обязательного условия соблюдения безбрачия, более того, в наших рядах не запрещается присутствие женщин, — продолжал тем временем просвещать дам этот обычный на вид, но такой на самом деле необычный человек. — А голубым, Василиса Леонидовна, является только цвет шёлковой ленты с эмблемой «Золотого лебедя». Эта лента — Орденский знак для участников собрания «Мудрого Цеха». Этот цвет символизирует преданность Богу, Вере, Справедливости, Любви. Изображение лебедя тоже выбрано неспроста, оно указывает на мудрость и постоянство, ну и, как всем известно, конечно, на верность.

— Зачем же от людей прятаться, если вы такие хорошие? — не без ехидства в голосе поинтересовалась хозяйка, вновь не удержавшись и выпустив очередную колючку. При этом, естественно, Василиса ещё раз прожгла взглядом, полным неудовольствия, эту бесцеремонную, посмевшую так дерзко обращаться к самому́…

Затем мысленно махнула рукой, мол, чего же ещё ожидать, только и остаётся надеяться, что на этом своенравная Барыня исчерпала до дна свой колодец досады за испорченное настроение.

— Вы не единожды правы, Алёна Юрьевна, — абсолютно спокойным тоном ответил Кудесник, — мы действительно стараемся с некоторых пор не афишировать свою деятельность, и, пользуясь вашей терминологией, — мы хорошие. Посудите сами: в нашем ордене собрались священнослужители, художники, издатели, поэты и писатели, музыканты и композиторы, также множество других достойных личностей. Согласитесь, воинами этих людей не назовёшь, но, конечно, есть и обученные бойцы, защитники Ордена. Ещё привлекаются многие из талантливых и просто способных людей, независимо от их сословия, они тоже нашли защиту и покровительство в рядах «Ордена Лебедя». Кстати, хочу заметить, мы охотно принимаем в наше общество людей с каким-либо необычным для человека даром, и их, смею заметить, у нас немало. К сожалению, — добавил он с чуть заметной грустью в голосе, — нам пришлось столкнуться с предательством, и с чёрной неблагодарностью…

Тут он опустил голову и замолчал. В полной тишине прошло несколько минут, дамы терпеливо ждали продолжения.

Наконец продолжение последовало.

— Главной нашей задачей изначально являлась борьба со злом во всех его проявлениях. Борьба бескомпромиссная, жёсткая, иногда даже жестокая, продолжается и по настоящее время. Надо сказать, Орден был вынужден проявлять твёрдость и решимость, при необходимости собираться и давать должный отпор. В Уставе ордена так и указано:

Должно заметить — борьба шла и идёт небезуспешная, но достигается нелегкими трудами и иногда с трагическими потерями в наших рядах, вот тут и выявился, говоря современным языком, человеческий фактор. Как я уже обращал ваше внимание, это и предательство, и корысть, и зависть, иногда просто людская глупость. По этим причинам советом «Мудрого цеха» и было принято решение не афишировать свою деятельность…

Кудесник перевёл дыхание и вдруг ошеломил слушательниц резким переходом.

— Алёна Юрьевна, вы можете достать талисман? Я уверен, он здесь. Мне нужно поглядеть на него, чувствую, с ним не всё ладно. Что с ним?

— Если с ним и не всё ладно, то уж этому не я виной, — возмутилась хозяйка. — В каком виде нашла, в таком виде и пребывает, знаете ли. Сейчас достану, всё увидите сами.

Она встала и направилась к своему секретеру, сдвинула висевшую над ним картину «Барыня в Вотчине» в сторону и, придерживая её одной рукой, другой набрала шифр на дверце открывшегося взору с интересом наблюдавших за её манипуляциями зрителей потайного сейфа. Достав свою «Шкатулку находок», она извлекла из неё небольшой свёрточек и протянула его Кудеснику.

— Знаю, уважаемая Алёна Юрьевна, вы с почтением отнеслись к находке, и очень благодарен за это, — он бережно положил свёрток на стол, развернул его и несколько минут разглядывал талисман. Затем прижал к груди и, закрыв глаза, замер. У наблюдавших за этим действом дам создалось впечатление, что между «Охранителем» и его хозяином происходил немой диалог, понятный только им. Примерно с такой гаммой переживаний встречаются близкие люди после долголетней разлуки.

Наконец Кудесник как бы встряхнулся и взглянул на Алёну.

— Хозяюшка, талисман необходимо восстановить. Я знаю, у вас есть свой ювелир, у ювелира есть знакомый умелец-мастеровой, который приведёт в надлежащее состояние мой «Охранитель». Давайте, пожалуйста, поедем к нему, поедем сейчас, не тратя ни минуты, ибо время дорого.

— Вы — ужасный человек! — заявила Барыня, выбираясь из глубокого хозяйского кресла, — всё-то вам известно, нет от вас секретов! А у женщин обязательно должны быть секреты…

Она весело посмотрела на Василису.

— Не завидую тебе, подруга! Твой избранник опасен как рентгеновский аппарат, насквозь зрит! Кошмар! Даже налево не сходишь, в момент изобличит!

У привставшей Василисы опять проявился румянец, но при этом на лице заиграла улыбка. Надо сознаться, она даже внутренне не осерчала на эту беспардонную бабу.

Кудесник, уже на ходу услыхав такую милую откровенность о себе, даже споткнулся. Казалось, в этом мире его ничто не могло смутить, но тут! Мысленно он, конечно, не согласился со своенравной разоблачительницей, но вслух, дабы не тратить драгоценное время на всякие там женские пересуды, разубеждать не стал, а просто открыл дверь и пропустил дам на выход, как того требовало воспитание. Покачав головой, он незамедлительно последовал за ними.

Поехали к ювелиру в две машины. В первой за рулём правил Военрук, он прекрасно знал адрес, куда они направлялись, с ним в салоне находились Алёна Юрьевна со своим верным пажом Николашей, Кудесник и, конечно, Василиса Леонидовна. Следом, дисциплинированно держа дистанцию, вёл машину Бурбелла, рядом сидел крепыш-телохранитель Извекова (безымянная опаснейшая личность), на заднем сидении вольготно развалился «Помятый гражданин» неизвестного происхождения и практически незаметный в данном коллективе.

У бедняги Йозефа Ароновича от удивления брови поползли вверх, а очки наоборот съехали вниз, на кончик носа. Ну, ещё бы! Когда к «бедному еврейскому ювелиру», помнившему, будучи тогда несмышлёным пацаном, послевоенные гоп-стопы в славной Одессе прошлого века, вваливаются люди…

Алёна Юрьевна, вопреки заведённой традиции, звонком не предупредила о своём визите, правда, чему уж тут удивляться?! В свете нервных потрясений последнего времени она элементарно забыла о некоторых правилах этикета.

Когда домофон запиликал, хозяин как раз разливал дымящийся, вкусно пахнувший чай, заваренный по проверенному рецепту с душистыми травами. От неожиданности рука дрогнула и чуть не опрокинула на стол чашку с драгоценным напитком.

— Кто бы это мог быть? — недовольно пробормотал старый ювелир, — мне определённо не нравится ни временной период, ни способ, ни метод, ни манеры…

Тем не менее, он подошёл к аппарату у дверей и поинтересовался, чисто из вежливости, кого там принесла не совсем лёгкая необходимость его беспокоить во время вечернего чаепития. Услыхав знакомый голос «дони Алёны», он нажал кнопку, отомкнул засов (как он любил выражаться) и спокойно вернулся к столу, дабы продолжить на́чатое.

Было ещё терпимо для его психологического состояния, когда вошли Доня и Военрук, он их отлично знал…

Но следом, проворно так, согласно его обязанностям, просочился опаснейший тип — телохранитель Извекова Н.В., потом сам Извеков, потом ещё какие-то незнакомые граждане и дамы…

А уж когда воочию возник Бурбелла! Вот тут-то старый Йозеф уже натурально расплескал свой чай, да и немудрено! Глядя на медвежью стать и брутальный облик бывшего подполковника, невольно и более тренированный человек проникнется сиюминутностью шаткого бытия…

Ну, это, знаете ли, уже слишком! Такие неожиданные посетители в неурочный час да с такими внешними данными, это не для старого измученного золотом еврейского ювелира, бывшего жителя Одессы послевоенных лет. Хорошо, доня Алёна вовремя просекла ситуацию и, бросившись к старому, обняла его и, как смогла, стала успокаивать. Попутно объяснила: мол, это не с обыском пришли, а за помощью и, вообще, сейчас другие времена, бояться не следует, с ней её друзья, и даже тот страшный со зверской физиономией добрейшей души подполковник — простой бывший опер. От этих утешений у старого ювелира улучшения не получилось, до него просто с трудом доходил смысл сказанного, а уж когда он услыхал про представителя органов…

В общем, срочно нашли валидол и сунули бедолаге под язык.

Отдышавшись, минут через десять хозяин всё ж таки сумел поинтересоваться целью посещения его берлоги такими качественными и в таком количестве гостями.

Алёна повторно начала было объяснять, что и как, но её мягко отстранил Кудесник и присел рядом с ювелиром.

— Йозеф Аронович, — проникновенно обратился он к мэтру по оценке драгметалла, — вам ведь знаком этот предмет?

Перед глазами ювелира закачался на обрывке цепи золотой круг с драгоценными камнями. Старик немедленно оживился и требовательно протянул руку.

— Да, конечно, я узнаю эту вещь, — внимательно рассмотрев талисман, с ноткой восхищения в голосе произнёс старый еврей, — такие предметы попадаются нечасто. Поверьте мне, через мои руки прошла не одна тысяча различных вещиц и всяческих разностей, как золотых и серебряных, так и талантливых в исполнении, но это! Это произведение уникально! Могу поклясться, сотворено сие гениальными мастерами, или не видать мне больше пляжей Одессы! Могу гордиться, что держал подобное в руках…

Он замолчал, потом посмотрел на Кудесника.

— Позвольте! Но это принадлежит не вам! Эта драгоценность одной моей хорошей знакомой…

— Этот талисман мой, — тихо сказал Кудесник.

Прерванный на апогее изложения своей мысли мудрый Йозеф изобразил недоверие, но потом поглядел на Алёну и, к своему немалому удивлению, уловил её подтверждающий кивок. Проницательные коричневые глаза этого умудрённого жизнью человека более внимательно оглядели невзрачного на вид мужичка. Наступила тишина. Долгую минуту продолжалось это сканирование. Другого субъекта, более примитивного, хитромудрый еврей просчитал бы легко. Но сейчас перед ним сидел человек-загадка, и, несмотря на кажущуюся внешнюю простоту, он был словно окутан непроницаемым облаком тайны.

— Искренне вас поздравляю, — прозвучало абсолютно неискренне, но уловил это только Кудесник. — Владеть такой редкостью — немалая удача! И давно она у вас?

— Очень давно. Её изготовили специально для меня.

Ювелир пришёл в некоторое смятение.

— Этого не может быть! — воскликнул он. — Это вещице несколько веков, или я ничего не смыслю в ювелирном деле!

Как бы призывая присутствующих в свидетели, он ещё раз окинул взором почтенное собрание. Увиденное насторожило, только сейчас, вдруг, обратил внимание на то молчаливое почтение, которым окружили его необычного собеседника стоявшие полукругом чуть поодаль молчаливые спутники. Обратил и обругал себя! Нет, нельзя так терять чисто национальную черту — наблюдательность! Это, знаете ли, непростительно, да и чревато! Неспроста такое уважительное отношение к этому мужику, да и до́ня что-то слишком молчаливая, а это не в её характере…

— Йозеф Аронович, — тем временем мягко продолжил Кудесник, — как вы понимаете, этой вещи требуется некий ремонт, нужна законченная целостность талисмана. Необходим самый лучший мастер, который сделает всё в кратчайшие сроки. Такой мастер у вас есть, я знаю. За вашу помощь и в знак особой признательности лично к вам послушайте эту подсказку! Киевский банковский счёт срочно нужно спасать! Да, да, уважаемый, вы не ослышались. Спасать нужно именно вам и не теряйте времени зря, ибо через три недели деньги на нём просто пропадут. Куда переведёте, решайте сами, только не звоните своему старому другу на Мальту, там тоже небезопасно для ваших финансов. Нет, нет! Про вашего товарища плохого не имею сказать, но он — ваш одногодок со всеми вытекающими последствиями. Сейчас финансовыми делами заправляет племянник его первой жены… Ага, вижу! Вы знаете, про кого я говорю.

У бедного Ароновича отпала челюсть, он изумлённо уставился на Кудесника.

— Откуда вам это…

Его, начавшуюся было, речь прервала Алёна. Она незаметно подошла и, наклонившись, что-то прошептала на ухо недоверчивому старику. Он также изумлённо посмотрел на неё, она одобрительно улыбнулась и кивнула, подтверждая тем самым, что ей-то уж можно верить. Затем опять незаметно отошла в сторонку, дабы не мешать разговору.

— И давайте, уважаемый Йозеф Аронович, собираться что ли, нет звонить не надо, надо ехать и чем быстрее, тем, в переводе на ваш язык, сбережения целее!

В итоге абсолютно сражённый этим внезапным вторжением и полученной информацией авторитетный мэтр ювелирного дела довольно прытко для своих лет собрался, и вся компания помчалась по указанному адресу.

Немного ошалевший от неожиданного наплыва толпы (его можно понять) мастер, посмотрев фронт работ, восхищённо присвистнул при виде талисмана. Уж он-то вполне оценил то качество, которое вложили неизвестные мастера прошлого, потом попросил на работу два дня, чтобы сделать качественно и не ударить в грязь лицом.

Сидевший напротив него Кудесник только взглянул на расположившегося рядом ювелира, и тот произнёс всего одну фразу:

— У тебя сутки! Сделай всё в лучшем виде! Я прошу!

Кудесник одобрительно кивнул и подробно объяснил мастеру, как должна выглядеть после реставрации эта вещь. Мастер развёл руками и попросил всех удалиться.

— Надеюсь, почтенная публика не возражает и освободит помещение, мне надо работать, а не ощущать на своём затылке постороннее дыхание и любопытные взгляды.

Пожелав успехов, почтенная публика, не мешкая, ретировалась, завезла ювелира домой и немедленно помчалась в Вотчину.