Не имея звезды

Глава 44

6 декабря 1994г Англия, Хогвартс, Арена.

Герберт, немного понаблюдав на то как голодная лава пожирает небольшие булыжники, плавно стекая под откос, резко выдохнул и выпрыгнул прямо на площадку. Сердце его бешенно колотилось в груди, руки чуть подрагивали, а по спине катился пот. Но это был вовсе не страх. Это было лишь нетерпение. Вот уже месяц Геб мерз под ненавистным им зимнем небом Англии. Вот уже месяц он изнывал от скуки и хандры, но сегодня, сегодня все вдруг поменялось.

Вновь над его несуществующем кораблём поднят флаг, вновь рука держит шпагу, и пусть вместо неё лишь палочка, но, будьте уверена, разит она так же быстро, опасно и без промаха. Пиратская усмешка украсила уста Ланса, придавая его лицу некоторую завершенность. Распахнутая жилетка развевалась на ветру действительно напоминая собой знаменитый флаг. Страха не было.

Проныра поднял взгляд, скрывая глаза полой шляпы, и, наверно, должен был обомлеть, но он лишь еще больше зажегся желанием скорой схватки. Перед ним был дракон. Он был по меньшей мере огромен. Толстое туловище в семь, нет, в десять обхватов! Морда размером с фордик Мистера, а клыки как острые пики, сверкали своей желтизной в лучах холодного солнца. Лапы столь мощные, что лишь один взгляд на них должен был вызывать отчаянную панику и первобытный страх. Длинна же извивающегося тела равнялась длине двух тысячелетних Василисков.

Проныра занес палочку и принялся ждать. Он должен был ответить на выпад молниеносно и со всей силой и полной отдачей. Только так он мог победить сильнейшего противника, с которым когда-либо сталкивался. Но удара все не было. Дракон, зависнув над камнями, извиваясь телом так, словно он был ужом, плывущем по водной глади, неотрывно смотрел на Герберта.

Его длинные усы, подобные боевым кнутам, лоснились и трепыхались, но это вовсе не выказывало агрессии. Дракон был спокоен. Герберт хорошо разбирался в повадках Ленточных Драконов, в конце концов он был вынужден досконально изучить их, перед тем как создавать уменьшенную копию и заточать её в стихию огня. И сейчас волшебник знал — дракон чего-то ждет.

Проныра не слышал толпы, не слышал Бэгмена, не слышал ровным счетом ничего — купол надежно укрывал его и его противника. Все, что слышал Ланс — лишь стук его сердца, разбуженным вулканом клокочущем в груди. Все, что он ощущал, это как крепко ладонь сжимает палочку, искрящуюся алыми искрами. Вишневая подруга Проныра тоже желала поскорее окунуться в пожар схватки. И все же — что-то было не так.

Ланс опустил палочку и в тот же миг дракон, скованный цепями, опустился на землю. Его мощные, огромные лапы, легко и даже небрежно коснулись камня, его гигантское туловище вальяжно облепило горячие, раскаленные валуны. Широко распахнулись глаза, радужки которых были необычайно похожи на зенитное летнее солнце. Один взгляд этого олицетворения удачи согревал Ланса и смывал с него цепкую хватку зимы — проходила тоска, исчезла хандра, вновь по венам заструился пожар, разбивая сковывающий кровь лед. В этот миг, несмотря ни на что, на Арене расцвело лето. Самая его жаркая, страстная и пылкая пора.

Проныра без страха, без сомнений, без каких-либо колебаний зашагал к дракону. Волшебник ступал твердо. Лоб его был сухим, руки не качались и не терялись, не дрожали колени и не изгибалась дугой спина. Складывалось впечатление, что Проныра идет не навстречу монстру из древних легенд, а к своему старому знакомому, которого не видел уже очень давно.

— Здравствуй, — улыбнулся Ланс.

Он протянул руку и приложил её к чешуе дракона. Говорят, одной этой чешуйкой можно рассечь алмаз и даже самый опытный ювелир не найдет ни одной царапины на линии среза. Говорят, чешуйки настолько горячие, что лишь одной можно вскипятить небольшой пруд. Говорят, если дотронуться до живого дракона, то вмиг обернешься пылающим факелом. Много чего говорят...

Ланс стоял напротив древнего зверя и спокойно гладил его, а тут жмурился от наслаждения, походя на кота, изголодавшегося по ласкам. А сам Проныра чувствовал пламя. Это был яростный пожар, агония стихии, безумство голодного демона, и все это отдавал ему дракон. Пламя лилось через руку Ланса, растекаясь по его жилам, затопляя вены, разгоняя сердце.

Если бы кто-то, хоть кто-нибудь, сейчас смотрел не на клыки дракона, замирая от страха, не в силах даже связно думать и чувствовать, если бы хоть кто-нибудь не обливался вонючим страховым потом, то они бы сейчас увидели нечто иное, неподвластное их разуму. Увидели бы как прекрасное лицо Герберта приобретает звериные черты, черта опасного хищника, из породы кошачьих. Увидели бы как его из без того тугие, натруженные мышцы, скручиваются жесткими узлами и бугрятся подобно валунам, оставленным Ледником, ушедшим в прошлое. Увидели бы как в черных, смоляных волосах, вдруг появляются кроваво-красные нити. Увидели бы как ногти на руках начинает оборачиваться опасными когтями, готовыми терзать и рвать врагов и недругов. Но никто этого не видел. Лишь один человек, стоявший в тени, наблюдал за этим. И в его левом, живом глазу, плескалось так много чувств. Гордость, отчаяние, ностальгия и неподдельная ярость.

Ланс сделал шаг назад и мигом все исчезло. Пропали красные нити, сдулись узлы мышц, втянулись когти, а лицо вновь напоминало собой лик падшего ангела. Остался лишь пожар, струящийся по телу, пожар — не оставляющий ни шанса для стервы-зимы, которая испуганно сжалась при взгляде на светящегося невидимым пламенем юношу.

Проныра заглянул в глаза дракона. Он окунулся в такую глубь, что потерял нить реальности, он растворился в этом летнем солнце, затерялся среди лепестков огня и ярости древнего монстра. И Проныра узнал. Узнал, чего ждал дракон.

— Да, я понимаю, — кивнул юноша.

На лицо его вновь наползла пиратская усмешка, сердце вновь забилось в предвкушении драки, рука вновь сжимала палочку. Дракон же взмыл, треща цепями. Оскалилась его пасть, усы заходили кнутами и острой сталью сверкали когти на исполинских лапах.

Ланс взмахнул палочкой и с неё сорвались сотни огненных лепестков. Они, танцуя, медленно опускались. Но вовсе не на чешую дракона, нет-нет, они устремились к цепям, чьи звенья были размером с баскетбольный мяч. Через мгновение раздался страшный взрыв и в сторону полетели капли расплавленного метала.

Дракон заревел, заставляя стены Арена идти трещинами, а купол треснуть в вышине. Он был свободен. Если бы Ланс мог слышать, что происходит снаружи, то узнал бы что срочно вызывают отряда Авроров и Укротителей Драконов. Как дрожит воздух, сотрясаясь от панических выкриков. Но он этого не слышал. Да и не хотел слышать, потому что знал то, чего не знали другие — дракон не собирался улетать. Не собирался он и изливать свою ярость на зрителей. Древней зверь желал лишь того, что и Ланс.

Герберт, заглянув в глаза монстра, понял одно — зверь жаждал битвы. Но не той, которую ему предлагали волшебники. Битву с каким-то мелким зверенышем, у которого даже нет клыков и который пахнет обезьяной, битву, когда окован цепями, битву, когда на горле ошейник, сдерживающий пламя, нет, дракон желал настоящий схватки с достойным противником.

Он так страстно жаждал её, что ему даже было плевать на золото, уложенное аккуратной горкой. Он даже не знал, что это было лепреконское золото, но ему было плевать. И Герберт знал почему. Сегодня для этого монстра наступал тот самый день. День, когда он на пике своих сил.

Уже никогда он не будет сильнее, чем сегодня, уже никогда его клыки не будут так опасны и крепки, уже никогда его когти не будут так остры и быстры, уже никогда его пламя не будет так свирепо и горячо. Завтра древний монстр начнет стареть. Но сегодня — сегодня он был настоящим Огнедышащем Монстром и все, чего хотел этот монстр, это сразиться, полностью отдавшись во власть духов битвы.

Герберт посмотрел на обезображенною яростью морду, и не увидел уродства, которое наблюдали другие. Он посмотрел на желтые клыки, и не почувствовал дыхания самой смерти, как почувствовали другие. Он посмотрел на когти, туловище, пасть, лапы, и не увидел черт монстра. Все что видел Геб — долгожданного противника, все что чувствовал Герберт, это переполняющее его желание битвы, которые источал изнывающий Принц. Крик же Уродца, молящего о скором побеге, был заглушен и лишь эхом разносился где-то на задворках сознания.

Ланс подкинул в воздух палочку и та взмыла, на миг зависнув в вышей точке полета, в ладонь волшебнику упала уже не вишневая подруга, а верный товарищ. Это был строгий меч, самый простой и незатейливой, с крестовиной вместо гарды.

Герберт взялся за эфес двумя руками и упер ноги в камни. Он выставил клинок перед собой и пиратская улыбка вдруг превратился в пиратский оскал. Затрещала рубашка, разрываемая напряженными мышцами, затрепыхалась жилетка, разрываемая северным ветром. Заревел дракон и не будь купола, то от рева его у зрителей из ушей пошла бы кровь, а лицом они стали бы белы как падающий в этот момент снег.

Монстр, раскрыв пасть заревел, а потом выдохнул настоящую лавину из пламени. Не были ни шанса увернуться от этого огненного веера. Это Дыхание совсем не походило на тот жалкий плевок, которым дракон приветствовал Ланса в первый раз. Нет, это было то самое пламя, из-за которого и по сей день маги боятся этих ужасающих существ.

И Ланс не стал уворачиваться. Он лишь занес меч над головой, а потом со свистом опустил его. Наверно, будь он обычным человеком, или, как говорят слизеринцы — «ущербным маглом», то его вмиг испепелило бы. Что ж, будем благодарить Мерлина, Мордреда и Моргану, что Герберт не был обычным. Он был волшебником. И не просто волшебником — он был настоящим пиратом! Так что неудивительно, что меч, сверкая среди оранжевых отсветов ревущего пламени, рассек этот веер, разделяя его на две части. По обе стороны Геба растекались реки лавы, но сам он был цел и невредим. Меч, который должен был расплавиться, выглядел лишь немного опаленным. Руки, которые должны были как минимум покрыться волдырями, а на самом деле — почернеть отмершей кожей, выглядели лишь немного усталыми.

Дракон, зависнув, внимательно оглядел своего противника, смотрящего на него без тени страха, а потом вновь заревел. И это был рев полный радости и неподдельного счастья. Наконец достойный противник. Наконец долгожданная битва. И пусть его соперник выглядел как жалкий двуногий, но чуткий нос драконы не находил запаха обезьяны. Он лишь чуял как его ноздри заполняет запах пожара и гари. Да, этот двуногий пах совсем не так, как остальные.

— Станцуем? — голос Геба дрожал от бравады, а лицо все так же украшал пиратский оскал.

Древний монстр заревел и битва закипела. Сверкал меч, отражавший удары когтистой лапы, блестела чешуя, покрываемая все новыми и новыми полосками, исторгающими ручейки оранжевой крови, больше похожей на живое пламя.

Страшные удары усов и хвоста сыпались на тело Геба. Они оставляли перелома, ушибы, разрезы, раны и порезы. Кровь текла по телу юноши, от жилетки остались лишь обрывки, рубашка превратилась в изорванный штормом парус фок-мачты, кеды давно истлели, обнажая голые ступни, штаны были обожжены и изорваны, лохмотьями повиснув на ногах. Но Ланс все так же твердо сжимал эфес своего клинка, а лицо его, залитое своей и чужой кровь, все так же отражало пиратский оскал. И не было страха, ровно билось сердце, суха была спина.

Дракон рванул в немыслимом выпаде, размазываясь лишь незримой тенью, но Геб четко различал каждое движение мощного тела, каждое дрожание исполинских лап. Оттолкнувшись, волшебник проскользил под туловищем дракона, а потом, вложив в удар всю свою ярость, вонзил меч в бок гиганта. Дракон заревел, изрыгая пламя, и взмыл под купол. Из его бока тек не ручеек, а настоящая река крови — Герберт рассек артерию.

Сам же Ланс был больше похож на избитую боксёрскую грушу, нежели на человека. Но Геб никогда не боялся ни крови, ни боли. Дракон, не раздумывая ни секунды, повернул свою пасть к ране, а потом выдал настолько мощный поток пламени, что им можно было бурить скважины в земле. Рана опалилась и закрылась, а на землю капала расплавленная чешуя, из которой тысячи лет назад тогда еще живые Фейри-Гномы ковали свой мифрил.

Монстр опустился в противоположном от Геба конце Арены. Он был залит кровь, вместо левого, отсеченного уса, красовался лашь жалкий обрубок. Вместо правого глаза — мясная каша, обильно кровоточащая и заливающая всю морду. Подсеченные лапы, изрезанное туловище, опаленная рана, источающая запахи горелой стали и мяса. Таким сейчас был Ленточный Дракон.

Напротив стоял Ланс. Синий, от гематом, торс, на которой невооруженным взглядом видны множественные переломы ребер. Страшные рваные раны, укрывшие собой руки и ноги, ожоги на плечах и спине, лицо, измочаленное и укрытое толстой коркой засыхающей крови. Одежда, мигом превратившаяся в лохмотья. Исчезла и жилетка, и рубашка, и галстук, и половина брюк, и туфли, лишь шляпа удивительным образом не пострадала. И именно она сейчас олицетворяла флаг подбитого, но не сдающегося пиратского корабля.

Сражающиеся застыли. Воздух был настолько горячим, что дрожал, заходясь волнами или встревоженным ветром саваном. Камни обернулись лавой, текшей то тут, то там. Наверно легкие Ланса давно должны были уже сгореть, как и он сам, но юноша не чувствовал жара, достойного пятого круга ада.

Но, как бы то ни было, и дракон и волшебник держались из последних сил. Оба они тяжело дрожали, у обоих сознание стремилось отдаться во власть Морфея, но у обоих воля была крепче любых невзгод, которые могли бы обрушаться на них. Казалось, даже рухни на их плечи целый мир, они лишь оскалятся и сразятся с ним. Принц не признавал сдачи и поражений. Дракон не знал их вовсе. И обоим было предельно ясно — настало время решающего удара.

Древний монстр изогнул свое израненое тело, он втянул воздух всей мощью исполинских легких, а потом изрыгнул настоящий огненный «Девятый Вал». Камень мигом обратился в лаву, в воздухе стали появляться лепестки огня созданные сгорающим кислородом. На Арене словно зажглось маленькое солнце. Но Ланс не струсил.

Он твердо смотрел на приближающуюся к нему огненную смерть, но даже не думал бежать. Вернее, он думал об этом, но направление его бега было совсем не тем, о котором подумали бы вы или я. Сухопутный пират Геб-Проныра, поправив съехавшую на бок шляпу, напряг ноги и побежал. Он побежал навстречу стихии. А когда до столкновения оставалось всего несколько мгновений, то с кошачьей грацией и легкостью оттолкнулся от земли, мягко с пружинил от стоявшего рядом валуна и взмыл в воздух. Он ласточкой пролетел над потоком пламени, а потом, оскалив меч жалом, соколом упал к монстру. Но не было столкновения, не было долгожданного и вожделенного чувства и ощущения как сталь пронзает плоть — лишь тьма. Дракон ждал своего противника и Герберт подбитой птицей упал прямо в ловушку — распахнутую пасть зверя.

Сомкнув клыки, Дракон сделал глотательное движение. Все замерло. Это была безоговорочное победа, хотя бы просто потому, что монстр съел своего врага. Да, этот двуногий сражался отчаянно и с немыслимой яростью. Древняя кровь зверя помнила других таких же двуногих, которые пахли огнем и гарью, пожалуй, он сражался почти как они. Лишь чуточку медленнее, лишь чуточку спокойнее, лишь чуточку слабее. Но этого хватило, что бы дракон победил... Это были последние мысли монстра. В следующий же миг его голова отделилась от туловища.

С грохотом обезглавленное туловище падало на камни, шуршала голова, скатывающая по склону, спокойно на землю сходил Герберт. Он был полностью красным от крови, но все еще живым и дышащим. Неужели вы думали, что чтобы победить Геба-Проныру, достаточно его просто съесть? Право же — для него это сущий пустяк.

В тот же миг, как Геба проглотили, он отдал все свои силы лишь на одно — что бы вонзить меч изнутри и лишь одним круговым движением начисто срезать голову Дракона.

— Прости, если на ноги наступал, — ухмыльнулся Ланс, обращаясь к мертвой голове.

Вот, что называлось безоговорочная победа — отсеченная голова и никак иначе.

Геб подкинул в воздух меч, а поймал уже палочку. Та была горячей и все время норовила опалить что-нибудь искрами.

— Уймись уже — танцы закончились, — как-то по-доброму улыбнулся Ланс.

Палочка в последний раз выплюнула несколько искр и затихла. Геб пошел к груде драгоценностей, совсем не замечая произошедших изменений. Лишь только через несколько месяцев он заметит, что несколько лепестков пламени, красовавшиеся на орнаменте его вишневой подруги, слились в один узор и теперь изображают парящего Ленточного Дракона.

Подойдя к груде золота, Проныра озабоченно почесал затылок. Вся его магия ушла на эти две трансмутации палочки. Он был сух, оставив лишь пару капель волшебства — чтобы в обморок не рухнуть. В общем — как доставать меч из этой груды Проныра просто не представлял. Но!

— Дьявол, будь это мультфильм у меня бы над головой зажглась лампочка.

Не долго думая, Проныра исполнил свою заветную детскую мечту. Он сложил руки, словно малясь солнцу, а затем рыбкой сиганул в кучу золота. Скрудж МакДак местного разлива плавал в золоте, рыская в поисках меча. Наконец рука нащупала эфес и Ланс вздернул его над головой, выбираясь из под груды лепреконского «мусора».

Клинок был отлит из настоящего золота, украшенный драгоценными камнями, а эфес и вовсе можно было выставлять в музее. Проныра презрительно фыркнул — фигня, а не клинок. Может его Малфою подарить? Такой только слабозадым аристократам и подойдет.

— В крайнем случае толкну Абефорту, — задумчиво протянул Геб, оглядывая бутафорное оружие, которое и оружием назвать нельзя.

Тут мысли Ланса прервали самым наглым образом:

— Кошак!

Проныра уже ожидал что его хлопнет по плечу чья-то, не будем показывать пальцем, медвежья лапа, но этого не произошло. Геб только заметил, что на него плечи падают крупные черные хлопья, словно он стоял на пепелище, оставленном городским пожаром.

Волшебник обернулся и чуть не задохнулся от смеха. К нему бежала толпа. Среди это толпы были медики, Укротители во главе с Чарли, группа Авроров, Альбус Дамблдор, Людо Бэгмен, а так же его друг — Виктор, любитель-золотых-мячиков, Крам. И толпа-то бежала, а вот друг ковылял. Замотанный в бинты, поджимающий правую ногу и опирающийся на костыль, Крам ковылял, бешено6 терся своей единственной здоровой конечностью — правой рукой. Свою Ловчую Вик берег пуще того, что находилось ниже пряжки. Хотя... нет, все же эти два органа он берег равноценно.

— Вик! — крикнул Ланс и хотел подбежать к другу, но споткнулся и чуть не поприветствовал лицом оплавленный камень. Благо он вовремя оперся на золотой клинок.

Группа, спешащая на встречу раненому Чемпиону застыла в недоумении. Многие, те, что по моложе, сдерживались чтобы не засмеяться. Зрителям представилась следующая картина. Два кряхтящих, ругающихся самой отборной нецензурщиной, Чемпиона спешили, то есть — ковыляли на встречу друг другу.

Проныра миновал встречающих не бросив на них не взгляда, а потом крепко обнял товарища. Товариз тоже попытался обнять друга, но вскоре но и оба скорчились от боли — это было глупо, ныло буквально все.

— Что ты здесь устроил кошак? — спросил Крам, сплевывая слюну красноватого оттенка.

— Да я так, — начал отнекиваться Ланс.

— Не, я серьезно — что ты устроил, на не видно ни хрена было.

— Не понял, — удивился Геб.

— Да вот такая загогулина, — покачал головой Виктор. — Ты как дракона освободил, тот на купол плюнул огнем и все гарью затянуло. Ни зги не видно было.

— И что?

Крам уже открыл было рот, но тут же захлопнул свой пище-поглотитель. Над Лансом нависла тень. Лишь один человек в этой «истории» был выше Геба.

— А то, мой мальчик, — раздался голос профессора Дамблдора. — Что мне пришлось поспешно снимать купол, чтобы спасти вас.

— Эм... — протянул Ланс, почесывая затылок и оборачиваясь к директору. Тот был явно недоволен поведением своего студента. Настолько недоволен, что вокруг двух волшебников образовалась мертвая зона. Никто не хотел рисковать своей задницей, стоя в эпицентре. — Это... пардон?

Дамблдор немного посверлил взгляд Геба, который словно сжался до размеров нашкодившего первокурсника, а потом устало вздохнул и потер переносицу. Ланс с облегчением выдохнул — буря прошла мимо.

— Вы нас очень напугали, мой мальчик. Но что же произошло?

Ланс посмотрел на отрубленную голову, на себя — залитого кровью, а потом на мгновение до коснулся пальцами до полы шляпы.

— Моя тактика верно сработала, сэр! — нарочито громко выкрикнул Ланс. — Дракон был долго на цепи и его мышцы немного атрофировались, я его освободил и тот «не справился с управлением»! Налетел на валун и хоп — секир башка!

Дамблдор внимательно вгляделся в глаза Ланса, и тот вдруг почувствовал, как сжалась шляпа, жгутом стягивая кожу на голове, но мгновением позже она вновь стала собой.

— Хороший головной убор, — добродушно улыбнулся Дамблдор, сверкнув глазами из под очков. — Купили у Шляпника?

— Да.

— Что ж — хороший выбор.

После этой фразы Ланса взяли в оборот колдомедики, не подпускавшие к юноше рассвирепевших Укротителей, которые хотели отрубить Лансу голову за то, что тот угробил такой ценный экземпляр. Проныра посылал их в лес, причем не в Запретный, и утверждал, что те сами виноваты. Бэгмен пытался выяснить подробности, но натыкался на свирепые лица близняшек, Давида и Анастасии (Крам искал выпивку, игнорируя заявления Ланса, что тот до каникул ни капли). Зрителя ругали органзаторов за то, что те лишили их зрелищ и даже не дали хлеба. А Организатора и Авроры на скорую руку ставили новый купол, который явно не выдержит какого-либо незапланированного финта.

Так оно и было, вследствие чего Венгерский Хвосторог гонялся за Поттером, оседлавшем свою Молнию, по всем окрестностям. В общем — второе Испытание завершилось на весьма комичной нотке, когда выяснилось (благодаря хвосту Венгерского дракона) что профессор Снейп под мантию не надевает никакой другой одежды. Правда фото «ню» Криви не успел сделать, так как невозмутимый зельевар взмахом палочки восстановил одежду.

Под вечер были озвучены оценки. Первое место делили Крам и Поттер. Потом шла Флер, за ней Джонсон, далее — Ланс и Ю Ри, поделившие четвертое место ну и замыкал Тоохиро, который вернется из госпиталя лишь после Рождества.

В целом, по мнению организаторов, все прошло на твердую четверку и пока даже без жертв. Но никто так и не заметил, что под шляпой Ланса покоилась три фиалы, заполненных вязкой оранжевой жидкостью...

12 декабря 1994г Англия, Хогвартс

Берлога совсем не изменилась с прошлого визита Герберта. Разве что появилось больше пыли, да и выглядело это место несколько заброшенным. Впрочем, это не мешало Проныре с наслаждением втягивать вечно весенний воздух этого места. Хотя, если откровенно, после недели проведенной в госпитале под пристальным приглядом Помфри и нанятых ей в помощь колдомедиков, Геб был рад вдыхать любой воздух, кроме больничного. А они его еще и отпускать не хотели, мол надо обследовать и все такое прочее, но Проныра не дался. Он же не какая-нибудь кисейная барышня, чтобы чуть что и сразу к докторам — само заживет.

Проныра прошел к своему столу, провел по поверхности пальцем и скривился обнаружив слой пыли. Место требовало уборки, но... не сейчас. Может, чуть позже, когда будет больше свободного времени. Сейчас же Геб заглянул сюда лишь на мгновение, дабы обозначить одну маленькую деталь.

Юноша открыл свою сумку, потрепанную, исцветшую, но все же — свою, что было самым важным для бывшего воспитанника приюта. Из её недр волшебник достал маленький квадратик, который вырос, стоило лишь взмахнуть палочкой.

Возможно, только возможно, вы помните эту доску, на которой в центре висела фотография безумной женщины, а вокруг были десятки вырезок, списков, надписей, листков, фотографий и карт. И каждый клочок был аккуратно прикреплен специальную булавкой, от которой расходились разноцветные нити, сходясь лишь на фото в центре.

Герберт установил свою доску, а потом уселся напротив. Он нашарил взглядом самый крупный лист, на котором были вычеркнуты почти все пункты. Без штрихов оставались лишь два — «Кровь Дракона Удачи» и еще один. Проныра мигом зачирикал предпоследний, и теперь смотрел на оставшийся.

В голове эхом звучали слова:

— «Вы можете даже войну развязать, если сочтете нужным» — раздавался старческий, вечно насмешливый и немного заботливый голос Флитвика. — «Но только, если будете готовы заплатить».

Мерлин, будь у Проныры машина времени, он бы вернулся из будущего в этот самый момент и надавал себе хорошеньких люлей. Но машины времени так и не изобрели, поэтому в берлоге Ланс сидел в полном одиночестве. Он неотрывно смотрел лишь на одно не зачёркнутое слово в длинном списке и наивно полагал, что готов заплатить любую цену. Наверное, он был слишком глуп.

Проныра медленно водил взглядом по надписи, где значилось лишь одно — «Война».

18 декабря 1994г Англия, Хогвартс

— Убери от меня свою зверюгу, — шипела Анастасия, пытаясь отпихнуть от себя Роджера. Тот же, фыркнув облачком дыма, продолжил свою попытки забраться в шевелюру красавицы.

— Роджи, — смеялся Ланс. — Это не еда!

Дракончик, посмотрев на своего двуного друга оскорбленным взглядом, вильнул хвостом и отплыл по воздуху к плечу Инны. Усевшись на нем, он стал олицетворять вселенскую обиду и абсолютное разочарование во всех людях разом.

— Почему только у тебя дракон психованный? — возмущалась Яковлева. — Вон, у Виктора лежит целыми днями и храпит.

И действительно, фигурка Крама предпочитала спать и иногда выдыхать пламя, больше ничего не делая. И только Роджер никак не мог усидеть на месте, порой он мог целыми днями летать где-нибудь, поджигая все и вся, но в основном чьи-нибудь пергаменты и перья. На большее миниатюрного дракончика не хватало. В Общем, за эти две недели, Хогвартс стал недолюбливать Роджера почти так же, как и Пивза.

— Геб, ты не знаешь, чего нас здесь собрали? — спросил Миллер, которому надоело сидеть на стуле.

— Без понятия, — пожал плечами Ланс, оглядывая Большой Зал.

В этот выходной день здесь зачем-то собрали всех с четвертого курса и старше. В том числе и иностранных студентов. Это было несколько странно.

— Может они узнали про вашу ава... — не успели Жанна договорить, как на неё зарычали сразу три парня, очередную проделку которых чуть не спалили.

Девушка пожала плечиками и продолжила свои попытки пересадить Роджера с плеча сестры, на свое. Роджи, наглый засранец, поняв, что его здесь в общем-то любят, пользовался своим положением во всю. Вот и сейчас он чванливо отворачивался от протянутой руки и лишь фыркал дымом.

Наконец к маленькой трибуне, с которой обычно вещает Дамблдор, вышла МакГонагалл. Сегодня она надела строгую черную мантию, под которой виднелись привычные очертания не менее строго делового костюма. А очки в роговой оправе лишь добавляли образу завершённой стервозной. Если бы Геб не знал, что у МакГи есть правнуки, он бы решил, что она Древняя Дева.

— Минуточку тишины, — произнесла зам. директора, а её голос волшебным образом был сразу переведен на несколько языков. Но разные звучания почему-то не перемешивались, а звучали очень органично и предельно ясно. Что тут скажешь — волшебство. — Согласно традиции, во время Турнира устраивается Бал. Мы не будем отходить от неписанных законов, так что... в Рождественскую ночь всех нас ждет Святочный Бал!

Раздались радостные (в основном девичьи) выкрики и шквал рукоплесканий, и никто не заметил как из зала с бешенными глазами выбегал почти чёрный кот, который только сейчас понял, что дракон, по сравнению с грядущим, будет лишь легкой разминкой.

20 декабря 1994г Англия, Хогвартс

Герберт крался по коридору. Последние дни превратились для юноши в настоящий ад. Его пытались отравить любовным зельем, ему подмешивали порошки согласия, зелья подчинения, зелья дружбы, его соблазняли, присылали записки, письма, в открытую, без капли стеснения, приглашали прямо посреди завтрака обеда или ужина, да, дьявол, на него даже пытались наложить Империо! И все это ради одного — заполучить ценный приз в качестве Герберта Артура Ланса в качестве кавалера на Святочный Бал.

Сам Проныра был не прочь побыть чьим-либо призом, но он даже не собирался идти на этот клятый бал! У него было столько дел, ему нужно было... эм... ну.... в общем — очень много срочных, неотложных дел! И его нисколько не заботило что Чемпионы должны открывать это мероприятие. Вон, япошка же в госпитале, бал открывать не сможет, а там где один прогульщик, там и второй, вот Геб и собирался стать вторым.

Проныра остановился около угла, за которым шел поворот к библиотеки. Вы же не думаете, что Ланс завязал с учебой, нет-нет, о все так же по паре часов в день проводил в святая святых Хогвартса, поглощая знания и выполняя домашние задания.

— Роджи, — позвал Ланс своего нового друга. Сонный дракончик вылетел из нагрудного кармана рубашки и недовольно посмотрел на двуного приятеля. — Проверь дорогу.

Дракон фыркнул.

— Дам сжечь перо.

Роджер мигом скинул сонливость, отдал честь кончиком хвоста и рванул за поворот. Через пару минут он появился, знаками показывая что пусть свободен. Ланс облегченно выдохнул и смело шагнул за угол. Собственно, как он шагнул, так и закричал:

— И ты Брут!

Ланс рванул в противоположную сторону, а за ним помчалась группа решительно настроенных старшекурсниц с палочками наголо. Так же в спину доносился смех дракончика, изрыгающего небольшие струйки пламени.

Проныре, бешено вращая глазами, нашарил взглядом витраж и, не долго думаю, с криком:

— Врешь — не возьмешь, — сиганул в него, разбивая последнего в дребезги.

Проныре повезло что была зима, иначе бы такой полет он бы не пережил в добром здравии, а так отделался лишь ушибом, сверзнувшись в огромный сугроб. Отряхивая себя от снега, бормоча отборные проклятья, Ланс стал вытаскивать из сумки пальто, ушанку, перчатки и шарф. В это время к нему на плечо уселся довольный Роджер, пожёвывающий Сахарное Перо из Зонко.

— Как легко тебя подкупить, — причитал Геб.

Дракончик, весло качая хвостом, забавлялся, глядя на заботы своего двуного друга. Ему даже казалось, что двуногий просто не дружит с головой. Он — гордый дракончик Роджер, ни за что не убегал бы от когорты самок, наоборот — он бы бежал за ними. Пожалуй, двуного нужно было срочно научить жизни. Уверившись в своей задачи на ближайшее время, Роджер продолжил жевать свое перо, наслаждаясь вкусом сахара.

Проныра же, одевшись, засунул руки в карманы и бурча себе под нос разнообразные гадости, побрел в сторону Хогсмида. И плевать что сегодня среда, но если Абефорт не отдаст во власть Геба сцену, то Ланс начнет убивать. И начнет он, пожалуй, с нахального дракона, который забрался ему за пазуху, потому что ему, видите ли, холодно. А Гебу что, нет?!

Вечер того же дня, бар — «Кабанья голова»

— Спасибо, спасибо, — кланялся Ланс рукоплескающим посетителям. Сегодня хоть и не было пятница, но каждый раз когда в баре играл Геб — в нем было не протолкнуться. Вот и сейчас народ сидел разве что не на барной стойке. — А теперь немного лирики.

(п.а. Геб играет Damien Rice — The professor )

Геб специально решил сыграть cover именно на эту песню, так как после прошлой, весьма ритмичной и заводной, в дальнем углу чуть не началась драка. Проныра сделал глоток воды из стакана поставленного к нему на сцену, пододвинул старенький, прямоугольный ребристый микрофон (словно это был привет от Элвиса) и заиграл. А после второго аккорда начал петь.

В баре звучали приглушенные голоса, звенели вилки о тарелки, раздавался грохот чокающихся кружек и иногда женский смех. Возможно вы подумаете что Ланс слишком сосредоточен нам нем — на женском смехе, но тут ничего не поделаешь, Гебу просто нравилось его слушать. Такой легкий, такой разный и такой мелодичный. В основном — мелодичный. А может Лансу просто так казалось. Как и казалось, что большинство девушек красивы как весенний цветок. Наверно, если бы Геб был сам менее красив, то и остальные вокруг были бы тоже — менее красивы. Ну а так, а так все было как в очень мудром высказывании — «мир снаружи — зеркало внутри». Вот и для Ланса и сам мир и люди в нем были лишь зеркалом. Когда он грустил, вокруг все было серым, когда веселился — цветным, и конечно же, все и всё вокруг было красивым и элегантным.

Там где кто-то видел недостатки, Геб видел индивидуальности, где иные находили «не красоту», Ланс видел кусочек изысканности и необычности. Все и всегда вокруг было красивым, даже дерево без листьев в осеннюю пору — и то было прекрасным. Хотя, если честно, так Ланс считал лишь когда, прикрыв глаза, играл на своей Малышке, на которой красовались дырки от пуль, трещины, ало-зеленые прожилки, щербинки и царапины, но которая при этом все равно оставалась самой прекрасной гитарой на свете.

Музыка закончилась, зазвучали аплодисменты.

— Спасибо, — вновь поклонился Ланс. — С вашего позволения немного отдохну.

Проныра поставил гитару на подставку и сошел со сцены, отойдя к дальнему свободному столику. Все в баре знали, что этот столик для выступающего, и не важно что в баре «Кабанья голова» выступал только четверокурсник Герберт Ланс. На столе стоял горячий чай с двумя ложками меда, салфетка и баночка с варенкой. Никакой еды и алкоголя. Ланс мог пить до выступления, после него, но никак не на самом выступлении, то же относилось и к еде.

Роджер, спящий в нагрудном кармане, лишь почуяв запах варенки мигом вынырнул и молнией метнулся к баночке.

— Кариес сам будешь лечить, — улыбнулся Ланс, глядя на то как его друг бешено поглощает угощение.

Геб, усевшись за стол, потянулся к горячему чаю, он сделал пару глотков и с наслаждением ощущал, как мед согревает непривычные к таким нагрузкам связки. Выступать раз в месяц или даже реже, это вам не каждую неделю играть на разношёрстную публику и Ланс пока еще не пообвыкся.

В перерывах между сетами Геб старался не думать ни о чем, что, если честно, у него получалось довольно легко. Вот и сейчас он тупо пялился в одну точку, нервируя посетителей своим абсолютно пустым взглядом.

— Привет малыш.

Ланс поперхнулся и чуть не подавился чаем. Он поднял голову и увидел леди, стоявшую перед ним. Она была одета в розовое пальто, подпоясанное черным ремнем, но кроме этого ничего различить было нельзя. Грудь скрывали слои одежды, руки — толстые перчатки, лицо — пушистый шарф и надвинутая на глаза шапка, ушки — какое-то подобие наушников. Но голос почему-то показался Лансу знакомым.

— Простите, я вас знаю?

— Ты меня — да, а вот я тебя узнаю с трудом. Если бы не твоя манера придерживать мизинцем крайний лад, то и не узнала бы вовсе. Вымахал то как.

В голове Ланса что-то щелкнуло и он вскочил с радостным возгласом:

— Вики!

Девушка в пальто была мигом заключена в медвежьи объятья.

— Ладно, ладно не малыш — медведь, только отпусти, — смеялась гитаристка самой известной волшебной рок-группы «Ведьмины сестрички».

Герберт разжал объятья. И позволил девушке раздеться. Боже, если в 11 лет Геб не мог оценить по достоинству фигуру Вики, то сейчас он чуть слюной не захлебнулся. Она была невероятно стройна и сексуальна.

— Нравится? — спросила леди, крутясь перед юношей.

Ланс смог только кивнуть.

— Классная шляпа, — тепло улыбалась леди. — И татуировка ничего.

— Спасибо, — ответил Проныра, отодвигая стул для старой знакомой. — ты просто потрясающе выглядишь.

— Стараюсь, — подмигнула гитаристка. — Ну, рассказывай.

— Что рассказывать?

— А все.

И Ланс стал рассказывать. Про проделки, про учебу, но в основном, конечно, про музыку. Да, чего таить, они только о ней и говорили. Как-то незаметно они оделись, распрощались с Абефортом, подмигнувшем Лансу и покинули бар.

Вики все допытывалась у Геба как тот за пять лет вырос на все десять, а Герберт все спрашивал как Вики удается не меняться и оставаться все такой же сногсшибательной красоткой. Они смеялись и шутили, совсем не замечая бурана и страшной метели. Им было тепло, не смотря на температуру почти в минус двадцать.

Как-то само собой выяснилось, что «Сестрички» здесь не просто так. Недавно они закончили записывать новый альбом и летом поедут в мировое турне вместе с новой пластинкой. А сейчас, в рамках рекламы тура, они дают концерт на Балу в Хоге.

Незаметно они прошли весь городок и зашли в гостиницу. Ланс, сама галантность, как и подобает достойному джентльмену и уважающему себя кавалеру, открыл перед леди дверь, помог ей снять пальто, взял ключи на ресепшене и они поднялись в номер. Там разговоры мигом прекратились. Им обоим не терпелось заняться приятным для обоих делом. Да-да, это было именно то, о чем вы подумали. Конечно же они взяли гитары и начали играть.

Вики все не могла нарадоваться. Когда-то она встретила красивого мальчика нелепо возящего пальцами по струнам. Теперь же это был красивый мужчина, уверенно скользящий по ладам и аккордом, берущий самые сложные и замысловатые ноты, но при этом в нем осталось что-то от того мальчика. Наверно кто-то бы назвал это душой, но Вики верила, что это была улыбка. Да, улыбка у него не поменялась. Такая же добрая, открытая, немного наивная и весьма авантюристская.

— А нельзя по-тише, Вики? Завтра репа!

Именно с этими словами кто-то открыл дверь. Музыка смолкла и наступила немая сцена. На пороге стояло трое мужиков. Все высокие, симпатичные, натренированные и явно немного поддатые.

— Я б сказал — снимите номер, но вы итак в номере, — сказал тот, что блондин.

— Просим прощения, — шутливо поклонился брюнет.

— Вы все не так поняли, — засмеялась Вики. — Геби, знакомься — басист, вокалист, блондин, и просто Дон Жуан — Тремонт. Клавишник, задира, брюнет и дурак — Алико. Ударник, лысый, наш мозговой центр и автор всех текстов — Доктор Зло.

— А почему Доктор Зло? — мигом поинтересовался Ланс.

— Нет! Только не это! — вскрикнуло три человека, но было уже поздно. Ударник насел на свою волну и начал рассказывать про становление прозвище под всеобщие усталые вздохи. Слушать интересно было только Лансу.

Одна история спустя

Рассказ занял три часа и уже не было смысла ни ложиться спать, ни идти обратно в замок.

— Слушайте, а может репнем? — подкинул идею вокалист группы, оказавшийся очень добродушным и спокойным малым. Совсем не таким сорвиголовой, каким его выставляла пресса.

— А давай, — махнул рукой Алико.

— Геби, у тебя есть приглашение на закрытую репетицию «Ведьминых сестричек», — подмигнул Доктор Зло, нашедший в Лансе нового слушателя своих всем опостылевших историй.

— Он не только приглашен на прослушку, — тут же подала голос Вики. — Но и сыграет с нами!

— А потянет? — хором и с одинаковым подозрением спросили музыканты.

— Герберт — жарь, в приказном порядке велела Вики.

И Герберт зажарил — так отжарил, как никогда еще не жарил.

— Народ, — протянул вокалист. — У меня идея...

25 декабря 1994г Англия, Хогвартс

Герберт поправил бабочку и критически осмотрел себя в зеркале. Черный фрак, белая сорочка, брюки, туфли, запонки, бабочка и пояс, вот и весь нехитрый наряд Ланса.

— Ну, и как я выгляжу? — спросил юноша.

Роджер, критически окинув Чемпионы, фыркнул облачком дыма и юркнул в кармашек фрака.

— Сам такое слово, — пробурчал Проныра. —И так знаю что так себе. Так тут ты еще.

Из кармашка вылетело очередное облачко дыма. Видимо Роджер был весьма критически настроен на тему облика Проныры. Мол — мог бы и постараться, а не одевать ширпотреб. Но Гебу было банально жаль своих денег. Он же не мировая звезда, чтобы тратить сотни галеонов на один вечер, а потом, в прямом смысле слова, рвать их на себе.

— Ну, — махнул рукой Геб. — Пора.

Проныра вышел из берлоги и поплелся вниз по лестницам. Сегодня они были послушны — видимо чуяли что мероприятие слишком масштабное, чтобы устраивать кому-либо подлянки. Проныра, в действительности, был рад возможности пройтись «как белый человек», а не прыгать по стенам как драный кот. Но, тем не менее, деревянные стервы скрипели и дрожали под каждым шагом юноши, еле сдерживаясь чтобы не скинуть его вниз. Но, тем не менее, Геб вполне удачно форсировал препятствие в виде своенравных лестниц и оказался на первом этаже. Здесь ему вновь пришлось добраться до «тайной комнаты», от которой шел ход к Большому Залу. Обычно в ней собиралась профессора, но вот уже второй раз она была отдана на откуп Чемпионам.

— Кошак, ты чего так долго? — прошипел Крам.

Ланс же чуть не рухнул на пороге. Виктор держал под руку не кого-нибудь... а Гермиону Лэнжер-Грейнджер.

Герберт прикрыл глаза, потом протер их руками, потом открыл, потом снова закрыл, перекрестился и вновь открыл. Но образ заучки никуда не делся.

— Либо я сплю, либо дайте мне ружье, я уйду в мир иной.

— Удивлен, да? — спросил Крам.

Понятное дело они гвоорили на немецком и никто из присутствующих их не понимал.

— Дьявол, Вик, ты мог выбрать любую, нахрена тебе этот апогей скуки и уныния?

— А вот спроси у Миллера! — сквозь зубы процедил Виктор, скаля свою знаменитую белоснежную улыбку настороженной Грейнджер.

— При чем здесь Давид?

— При том что он таки уломал Настю и она пошла с ним на Бал!

— И?

— Х..и! Я с ним забился что она ни в жизнь не согласится.

— И я так понимаю... — начал понимать ситуацию Ланс.

— Да. Я проиграл и должен был пригласить первую попавшуюся. Понятное дело я не дурак и порешил сныкаться в вашей библиотеке, переждать, а вечерком подловить какую-нибудь красотку.

— Но в библиотеке оказалась вот эта леди.

— Именно! Представляешь, она даже не сразу согласилась. Пришлось врубить обаяние на полную, чтобы убедить её в моей «нетемности» и пушистости.

— Герберт, о чем вы говорите? — Грейнджер прервала поток нытья Крама, который все это вынужденно улыбался своей спутнице.

— О, Виктор все никак не успокоится, хвастается что идет с такой красавицей, — с хитрой улыбкой ответил сокурснице Проныра. — Прекрасно выглядишь Гермиона.

Девушка не удостоила парня ответом и отвернулась. Рядом стояла Джонсон в черном коктейльном платье, под руку она держала напыщенного слащавого француза, но говорят в Америке сейчас мода на слащавых. Кореянка шла с японцем, как их различил Ланс? Наверно интуиция, потому что даже сам Геб не понял, как он это сделал. Флер, одевшая воздушное, голубое платье, собиралась выйти вместе с семикурсником с Рэйвенкло, который, если ему сейчас не захлопнут варежку, забрызгает это явно дизайнерское творение своими слюнями.

— О чем она спросила?

— Поинтересовалась который час, — нагло слукавил Ланс.

— И ты ей так долго отвечал? — с подозрением спросил Крам.

— Английская чопорность и этикет, — пожал плечами Проныра.

— Кстати, а где твоя ... — Крам так и не смог договорить, оставшись стоять с открытым ртом.

В комнату вошла Вики. На ум Лансу пришло лишь одно слово — ослепительная. Да, его спутница была воистину достойна прошлогодней обложки «New-SalemTimes», которые признали её как самую желанную девушку Волшебного Мира. Участница рок-группы легко и элегентано прошествовала к юноше, а потом неожиданно впилась в его губы, даря долгий и страстный поцелуй.

Руки Ланса сами собой легли на её талию, а правая сползла чуть ниже.

— Не шалите, молодой человек, — жарко шепнула Вики на ухо.

— А ты не переигрывай, — шепнул в ответ Ланс.

В этот момент раздался колокольный перезвон, означающий что нужно идти в Большой Зал. Чемпионы, в порядке их мест в таблице, двинулись на выход. И перед самыми дверьми, Вики вдруг улыбнулась и, вновь поцеловав Герберта, прошептала:

— А кто сказал что я играю?

В первые в жизни Геб споткнулся.

Герберт танцевал, держа в левой руке тонкий стан прекрасной леди, а правой — маленькую ладошку с жесткими подушечками, натертыми гитарными струнами. Вики улыбалась ему, что-то шепча на ухо, а Проныра даже не слышал, только вдыхал цветочный армат, исходящий от шеи его партнерши. Он дурманил, привлекал и обволакивал, словно утренний туман.

Порой губы Вики невзначай касались мочки уха или щеки Геба, и тогда по его телу бежал целый выводок мурашек, а в штанах резко становилось тесно. Танец превратился для юноши в настоящее испытание, где он должен был сохранять рассудок холодным и не давать волю ревущим гормонам.

— Герберт!

Парень вздрогнул и посмотрел в зеленые глаза партнерши.

— Я до тебя уже пять минут пытаюсь докричаться, — прошипела Вики.

— А, да, прости, — покачал головой Ланс.

На него вдруг обрушился целый океан из звуков. В основном — жужжание «магических глаз», летающих под потолком и транслирующих Бал на весь Магический Мир. Антуражу добавляли шуршание платьев, шепчущие комплименты мужские голоса и женские придыхания, а так же музыка оркестра, играющего на сцене всем известный и очень старый вальс.

— Ты точно хочешь сыграть именно эти песни?

— Да, — твердо кивнул Герберт.

— Тебя могут исключить, — предупреждающе сверкнула глазами Вики. — Тексты у них очень ... сильные.

— Плевать, — пожал плечами будущий Король Рока. — Не собирался задерживаться в этой морозилке.

— Нда? — кажется Вики задумалась о чем-то своем, чем дала Лансу еще немного времени полюбоваться своей шеей. Воспитанный самим собой и наставлениями сэры Флитвика, Проныра не смел опуститься взглядом ниже. Хотя так хотелось. — В любом случае Тремонт и Доктор Зло поставят щиты. Если твой мутант-Дамблдор не вмешается, два трека мы обеспечим.

— Я ваш должник.

— Да брось ты, — улыбнулась Вики. — Ты ж наш человек! Рокер рокеру всегда друг, товарищ и брат. Да и к тому же я найду способ, которым ты мне отплатишь.

— Надеюсь это будет нечто интересное, потому как я тут порой изнываю от скуки.

— О, не сомневайся, — вновь томно прошептала Вики. — Не сомневайся.

Когда закончилась музыка, пара Ланса и Вики неведомым образом «пританцевала» к сцене. На неё уже поднимались три рокера, одетых в стиле «глэм». Собственно, в таком же стиле написан новый альбом, под названием — «Поварёшка гоблина».

— Готов?— спросила Вики.

— Как пионер, — кивнул Проныра.

— А это что за зверь?

— Сам не знаю.

С этим словами двое музыкантов одним движением сорвали с себя одежду и вскочили на сцену. Вики была одета в такое мини, что даже виднелись краешки не самой кошерной части тела, а на груди висел облегающий изорванный топ, свисающий до пояса отдельными кусками ткани. Все тело было покрыто блестками и узорами татуировок, а в руки мигом легла гитара. Доктор Зло и Тремонт взмахнули палочками и на Ланса налез наряд в стиле Глэм. Но даже это, по мнению Геба — «п...ское» тряпье не портило его исключительно мужественной фигуры.

— Дамы и господа, леди и джентельмены, — Тремонт схватил микрофон и все мигом повернулись к сцене, а потом взорвались аплодисментами. Некоторые были готовы кипятком писать, лишь увидев полуобнаженного вокалиста, а кто-то захлебывался слюнями, глядя на такую же гитаристку. — Сегодня мы сыграем вам несколько песен из старых альбомов и одну новую.

Снова шквал аплодисментов, и все «волшебные глаза», транслирующие картинку, были устремлены на сцену, где шла подготовка.

— Но мы не могли не преподнести вам в эту волшебную ночь сюрприза. На этой сцене сегодня выступит наш новый, но уже очень знакомый друг. Прошу встречайте. Сегодня, на фон-гитаре, приглашенная будущая звезда — Герберт!

Под недоуменное молчание вперед вышел Ланс, с которого скинули полог невидимости. Впервые в жизни по спине Ланса катился страховой пот, впервые в жизни у него тряслись коленки и сосало под ложечкой. Да, Проныра испугался.

— Эй, Геби, — шепнула Вики ему на ухо. — Просто играй и плыви.

И Герберт заиграл. Тогда он еще не понимал, что Вики имела ввиду, когда говорила «плыви». И не знал, что поймет это совсем скоро, всего полгода спустя. Ну а пока он играл чужую, но такую любимую и родную ему музыку. А весь мир смотрел на то, как самая закрытая группа играет вместе с никому неизвестным музыкантом, в руках которого искриться разбитая, старая гитара. В тот миг, Ланс впервые оглох от аплодисментов и безумной энергии, которую толпа выплескивала на сцену. Но он знал, знал, что это самое лучшее, что происходило в его жизни. Эта сцена, эти люди, эта музыка, эта гитара — вот что было лучше всяких драк, всяких авантюр, любой опасности, любого врага. Это было лучше Принца, лучше Уродца, потому что это было его — Герберта.

Один концерт спустя

— Устали?! — кричал Тремонт в микрофон.

— НЕТ! — вторила ему безумная толпа из почти тысячи студентов, персонала, зрителей, гостей и организаторов.

— Еще?! — надрывался вокалист, купаясь в лучах прожекторов и восторженных взглядах.

— ЕЩЕ! — ревел безумный зверь.

— Тогда встречайте. Две песни от нашего сегодняшнего гостя — Герберта. Приготовьте ваши ушки, потому что сейчас их изнасилуют самым отвязанным роком, который я когда-либо слышал!

Доктор Зло и Тремонт подмигнули Гебу и незаметно воздвигли щиты. Ланс же, уже не трусивший и изрядно накаченный залом, словно пьяный подошел к микрофону. Он выдал скоростной, умоппомрочительный риф на своей Малышке, чем вызывал шквал аплодисментов. А потом впервые на весь мир сказал, еще не зная, что будет произносить это тысячи раз:

— Герберт, сука, Ланс у микрофона!

И под апплосдисменты взял первую ноту.

(п.а. Геб играет cover version «Everlast — Black Jesus» by Jay Smith)

(п.а. кто не знает английского, советую нарыть переводы треков — они важны в рамках повествования)

И Геб играл и пел, а зал бесновался. Дрожали стены, сотрясаясь от эха, скрипели витражи, а воздух наполнился потом, голосами и поднятыми вверх руками. Зал качало, а Геб тонул в этой атмосфере полной самоотдачи и полной обратной отдачи. Каждый куплет — новый взрыв, каждый припев — очередная лавина.

Малышка дрожала в рука Геба, Роджер бесновался на шляпе Ланса, музыка лилась и лилась. Лишь несколько человек в Большом Зале не «качались» в такт песне, а пробирались к сцене, дабы снять щит и выгнать с неё, как они считали — «позор Хогвартса». Лишь профессор Снейп и профессор МакГонагалл не могли выдержать этой бури, который вдруг затанцевали в десяти пальцах и одном голосе.

Щит задрожал и Алико подал уловный сигнал.

— Еще?! — крикнул Ланс, подражая своему новому другу.

— ЕЩЕ! — заревела толпа.

И Ланс заиграл вторую. И если профессора думали что похабной и отвратной была первая, то после второй у одной Железной Леди чуть не случился сердечный приступ.

(п.а. Геб играет BuckCherry — Crazy Bitch)

Вся группа плюс один челвоек начали играть трек, который никогда бы не зазвучал под этим волшебным потолком, если бы не один без башенный, бесстрашный и отвязный рокер. Настоящий рокер, по имени Герберт Артур Ланс. Когда Вики взяла гитарное соло, щит уже пошел трещинами. Когда Доктор Зло начал бить последний ритм, щит упал и на сцену под всеобщее улюлюканье хлынула профессура. Второго трека не выдержали уже все, в том числе и Комеденти.

Под смехи гогот, барабанщик с криком «Фанаты атакуют» ласточкой сиганул в толпу. Следом за ним клавишник кинул барабан и так же прыгнул на учителей, роняя их как шар кегли. На сцене развернулась какая-то немыслимая вакханалия.

— Спасибо, спасибо, вы самая лучшая публика! — кричал в микрофон Тремонт. — Покупайте билеты на наш летний мировой тур! Он будет еще жарче, еще...

Тут раздался бешенный скрип — кто-то выдернул провод.

— Сваливайте, — процедил вокалист, беря разбег. — Мы их задержим!

Герберт не понимал, что происходит, но слышал смех Вики, а так же чувствовал как она его тянет в сторону выхода. И они побежали. А потом Ланс стал слышать еще и свой смех.

Музыканты, смеясь, и зачем-то подпрыгивая, держась за руки бежали по снегу. От их тел шел пар, а на лицах скользила пьяная, наркотическая улыбка, зрачки были расширены словно после дозы, а радужки светились неподдельным светом.

Они смеялись, пытаясь выплеснуть все накопленную энергию, адреналиновым молотом бьющую по мозгу и сердцу, но её было так много, что не было и шанса, чтобы это у них получилось.

Совсем скоро Ланс обнаружил себя с жадностью целующим губы Вики. Они стояли в её номере. Его руки сдирали одежду с красавицы, а её руки рвали одежду на теле Проныре. Спустя пару мгновений, Ланс понял, что «знать» и «уметь» это ни черта не одно и тоже! Но Вики была терпеливой учительницей. И к середине ночи, Проныра умел хотя бы что-то, о чем говорили длинные красные царапины на его спине и плечах.

Мыслей в голове юноши уже почти не было, все исчезло, запутавшись и расплывшись, мир как будто расплавился.

Одну ночь спустя

Герберт потянулся, а потом скривился — спину жгло. Юноша посмотрел на свои плечи, в недоумении обнаружил там несколько отчётливых прикусов. Это было не то чтобы странно, но очень непривычно. Особенно это приятная ломота по всему телу. Проныра пошарил по правой стороне постели, но не обнаружил там теплого мягкого тело. Лишь пустоту и помятую простыню.

Парень разлепил глаза и понял, что он в номере совершенно один. Впрочем никакого негатива это не вызывало. Вроде Вики говорила, что у них утренний рейс обратно до Нью-Йорка. Проныра поднялся, встал во весь рост, снова скривился и повернулся к зеркалу.

— С почином, блин, — как-то глупо улыбнулся он и стал одеваться.

Вернее — старательно искать хоть какую-нибудь целую одежду. И это было не так легко, как вам может показаться. Каким-то образом под кроватью оказалась мантия Геба. Он напялил её, а потом на одних только рефлексах поймал бумажку, выпавшую из кармана.

«Помни про мое предложение.

P.S. это было на семерочку. Тебе есть куда расти»

А в конце, вместо подписи — отпечаток губной помады в форме поцелуя. Ланс закатил глаза и скомкал бумажку, выкидывая ту в мусорку. Такое предложение он бы не забыл, даже если бы в него двадцать Обливейтов зафигачили. Подобные шансы бывают раз в жизни, да и то — не у всех. Ну а что же до семерки, да — обидно, но в конце концов у Ланса есть еще время чтобы наловчиться хотя бы на девятку.

Кое-как одетый Ланс выскочил в окно. Он почему-то сомневался, что Вики заплатила за номер, а денег у парня с собой не было.

Некоторое время спустя

— Геб!

На встречу Лансу спешили его друзья. Здесь были все — Анастасия в полушубке, Миллер и Крам в школьных шубах и близняшки в пальто.

— Где ты был? — начала Инна.

— Мы волновались! — продолжила Жанна.

— Тебя не было всю ночь, — укоризненно заметила Анастасия. — Профессура чуть ноги до колен не стерла пока тебя искала.

— Где ты был?! — хором спросили леди. — И почему ты так одет?!

Все это время Ланс только как-то гулпо улыбался и чесал макушку. Девушки все теребили его, а кто-то уже наколдовывал согревающие чары, так как было видно что волшебник дрожит от холода. И тут некоторые участники этой встречи кое-что поняли.

— Оооо, — протянули похабно ухмыляющиеся Миллер и Крам. — Вот оно как.

— Есть такое, — кивнул Проныра, чем вызывал недоумение девушек.

— Так, дамы, этот парень идет с нами, — Давид буквально отобрал Ланса у леди. — Ты нам расскажешь все, вплоть до мелочей. Как, где, сколько, и, наконец, что немало важно, с кем?!

— Настоящий джентльмен не распространяется на эти темы, — гордо вскинулся Ланс.

— Побьем.

— Слушайте, все началось с...

Леди смотрели в след удаляющимся парням, не понимая, что происходит.

— Эй! — крикнула Анастасия. — Что здесь твориться?!

— Не ваше женское дело, невестушка! — крикнул в ответ Миллер.

Второй раз в жизни, Геб споткнулся.

— Невеста? — удивился он.

— Ага, — кивнул Давид, в точности до морщинки копируя улыбку Ланса. — Согласилась.

— Как? — с придыханием спросил Ланс, не веря своим ушам.

— Я расскажу, я рядом был, а то этот сейчас напридумывает, — встрял Крам. — В общем, он опять начал ей предлагать, а она отказывается. Дэв же все что можно ей предлагал ну и иссякла фантазия у парня. Сказал бывальщину какую-то, типо — «Любить всю жизнь буду».

— И?!

— А она «Да» ответила, — закончил за друга Миллер.

Ребята переглянулись, а потом покачали головами.

— Странные они создания, — разве что не хором произнесли трое друзей.

— Так! — рявкнул вдруг Крам, когда они уже почти дошли до бара. — Сейчас по рюмашке для сугреву, а потом мы тебя внимательно слушаем.

— Настоящий...

— Побьем!

— Тогда нам понадобиться литр, — печально вздохнул Ланс, понимая, что его план «ни капли до» был накрыт медным тазом.

— Хоть два! — засмеялись друзья и они втроем вошли под сени «Кабаньей головы».

Приближался новый, 1995й год.

(п.а. всем лучей добра и допусков до экзаменов! ;) )