Глава 28

24 декабря 1993г Англия, Хогвартс

Последний день учебы проходил, как и всегда. Всем и каждому, включая преподавателей, было с большой колокольни на эту самую учебу. Все жили предвкушением вечернего праздничного ужина, и последующего за ним отбытия из альма-матер всех волшебников Туманного Альбиона. Но даже при таких раскладах в замке были и исключения. А именно — профессор МакГонагалл и её протеже — Гермиона Грейнджер.

Сегодня день завершался просто ужасно. Если до обеда была всего одна пара травологии, то после окна и обеда — две пары Трансфигурации. Вы только вникните в ситуацию. Две. Пары. Трансфигурации. Конечно на бумаге это всего лишь набор букв, несущие образы несложных цифр, но вот на практике... На практике это три часа вместе с Железной Леди и заучкой Дэнжер.

Герберт Ланс мог вынести многое. Зиму, бешенных железных големов, соседство со Слабозадым и его компашкей, уроки зельеварения, но вот три часа с деканом алых и главной зубрилой школы, это уже было сродни кары небесной. Проныра, лежа на парте, подперев щеку рукой, с абсолютно пустым и отсутствующим взглядом все пытался понять чем же он так провинился, что всепрощающий бог решил так его опрокинуть. Но сколько бы Ланс не копался в воспоминаниях, вины он не находил.

Конечно, возможно, только возможно, не стоило в прошлом месяце минировать кабинет зам.директора, а потом взрывать там аж пять зловонных бомб. Не надо было подкладывать невидимые кнопки ей на стул и подмешивать в кофе волшебный краситель для волос, да и те хулительные стишки тоже были лишними... Но ведь это так — невинные детские шалости и они никоим образом не заслуживают столь ужасного наказания.Вот, к примеру, со Снейпом обошлись еще хуже — тот до сих пор всех шмонает на предмет оскорбительных фотографий, но ведь ничего — никаких усиленных доз Сальноволосого.

— Мистер Ланс, чем вы заняты на моем уроке?

— Размышляю о вечном, мэм, — разве что не промычал Проныра, все так же бездумно смотрящий в одну точку.

— И что же вы надумали? — с легкой долей сарказма, спросила МакГи.

— Что вечное — вечно. Не правда ли революционное открытие?

— Минус двадцать баллов за хамство, — резко обрубила профессор.

— Вот видите, мэм, — вздохнул Герберт. — Вы еще не постигли этот уровень дзен, вам не понять вечное.

— Я сниму с вас еще пол сотни, если вы не продемонстрируете мне выполненное задание.

— Что мне баллы, мэм, когда на пороге я вижу вечное...

— Минус...

— Постойте, постойте, — замахал рукой Ланс. — Кажется вечное, обиженное вами, отчалило. Что ж, тогда я могу вернуться на бренную землю, где для людей важны лишь баллы и выполненные задания.

Проныра повернулся к мышке, подмигнул ей, взмахнул палочкой, произнес формулу и на столе у него появился ярко-зеленый попугай с красным клювом. Ланс почувствовал сильную слабость, но предвкушал то, что должно было произойти через мгновение.

Птичка открыла клюв и на всю аудиторию прокричала:

— Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-р-ра! Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-а!

По кабинету прокатилась волна смешков, а Герберт, уже по наработанной схеме, покидал принадлежности в сумку и пулей вылетел за дверь. В этот раз он даже не стал ими хлопать — дабы не заглушать дифирамбы попугая. И даже не спрашивайте, как Геб провернул этот трюк — настоящие проныры не раскрывают своих секретов.

Ланс, закинув сумку на плечо, надвинув шляпу на глаза, ежась от редкого холодного ветра, поплелся к Флитвику.

В этот раз пришлось потрудиться, чтобы выдумать подарки на Рождество ему и директору. Конечно же людям в столь преклонном возрасте в принципе сложно придумать что подарить, так как у них либо уже все есть, либо ничего уже не надо. Так что неудивительно, что Ланс остановился на книгах, но вот какие книги можно подарить людям, которые за свою жизни прочли десятки, если не сотни тысяч трудов.

Впрочем, ответ все же нашелся, директору Ланс отослал историческое фэнтези весьма известного автора, а Флитвику книгу рецептов. Да-да, именно книгу рецептов. Просто на какую-то часть гоблин как-то раз обмолвился, что ему весьма любопытно как маглы готовят без магии, вот пусть теперь и разбирается что и зачем.

Сам Ланс готовить относительно не умел. Именно — не умел. Герберт вполне мог сделать себе бутерброд, разогреть полуфабрикат, но вот приготовить с нуля... это было уже выше его сил. Впрочем, Ланс всегда мог по запаху определить кафешку, в которой попадут самое свежее и лучшее, после употребления которого, не возникнет желания прописаться в апартаментах «белого друга».

Это относилось и к уличным торговцам. Если хотите отведать нормального бурито или хот-дога, не забудьте спросить Проныру где их продают, иначе вам обеспечены некоторые проблемы.

Проныра вышел к главной «артерии» Хога — лестницам. Те будто даже задрожали от предвкушения очередного развлечения. Вся проблема заключалась в том, что потайные ходы, ведущие наверх, располагалась в другом крыле. Так что после занятий по Трансфигурации у Проныры не было и шанса миновать этих деревянных стерв.

Ланс перекинул сумку через плечо, затянув ремешок так, чтобы торба больше болталась под задницей, а висела на боку. Потом поправил шляпу, хрустнул пальцами и шейными позвонками и с разбегу запрыгнул на первую. Та тут же пришла в действие, испарила несколько ступеней и полетела совсем не туда, куда нужно было юноше. Но тот, уже наученный горьким опытом, не стал изгаляться и запрыгнул на перила.

Разбежавшись, Проныра сиганул через зияющий провал и зацепившись пальцами за следующую платформу, одним слитным движением запрыгнул на следующие перила. Увы, эта лестница оказалась коварнее — она полетела вниз. Так что Гебу пришлось вызывать Пламенный Кнут и использовать его как лиану. После игры в Тарзана Геб все же оказался на уровне пятого этажа. Здесь он проигнорировал лестницы и стал взбираться по выступающему стенному барельефу.

Потом, на самом краю барельефа, он оттолкнулся ногами и ласточкой сиганул к другой лестнице. Та попыталась отплыть в сторону, но не успела и Проныра зацепился за неё. Очередной рывок — прыжок, бег по исчезающим под ногами ступенькам, и вот Ланс у цели.

Герберт остановился, развернулся, согнул правую руку а левой ударил по сгибу, одновременно с этим выпрямляя средний палец правой. Лестницы натужно заскрипели, затрещали и стали возвращаться в прежнее положение. Самое глупое во всей этой ситуации, что так они себя вели лишь когда Геб был один. Так что даже если рассказать кому — все равно не поверят.

Слизеринец перевесил сумку на одно плечо, до максимум расслабил её ремень, так что торба стала разве что не у колено болтаться, чуть приподнял шляпу и двинулся вглубь коридора. На стенах игриво отплясывали отсветы волшебных факелов. Иногда шуршали гобелены, придавая тканным изображениям слишком явственную реалистичность. Порой даже казалось, что вот-вот и этот огромный дракон оживет и броситься в атаку на рыцарский доспех, стоящий неподалеку. На потолке иногда виднелись кусочки древней мозаики, так и не дотянувшей до нынешних дней. Но все же, несмотря на все свои недостатки, Хогвартс был удивительным местом, полный волшебства и радости. И Герберт был несказанно рад тому, что ему представился шанс учиться здесь и впитать в себя непередаваемую атмосферу бесконечного приключения.

Ланс постучался и как всегда расслышал:

— Проходите Герберт.

Геб приоткрыл дверь и тут жде расплылся в улыбке. Что бы не творилось за стенами замка, в этом кабинете всегда было весна. Здесь было тепло, уютно, просторно и совсем не холодно. С декабря по февраль юный волшебник из Скэри-сквера старался как можно больше времени проводить в этом месте. Иначе он рисковал сорваться и навредить кому-нибудь, о чем потом несомненно жалел бы.

Герберт прошел к уютному креслу, которое, как он уже знал — было его личным. Уселся там, сложив сумку у ног и тут же схватил чашку с горячим шоколадом, согреваясь о её тепло. Флитвик же, в своем обыкновении, пожевывал перо, вычисляя очередную формулу.

— Над чем работаете профессор? — спросил Ланс, закинув в рот печенку.

— Над шедевром, Герберт, над шедевром, — почему-то немного грустно улыбнулся старик.

— И чем же будет этот шедевр? А нет-нет-нет, не говорите, я уже знаю — вы хотите сотворить поющего розового слона!

— Вообще-то я раздумывал над Чебурашкой, но слон тоже неплохая идея.

— Я так и знал! Сэр, я вас раскусил! — засмеялся парень.

— Боюсь, — развел руками мастер чар. — у меня не было и шанса устоять.

— Именно так, профессор! Бойтесь Герберта Ланса — гениального третьекурсника.

На какую-то часть гоблин улыбнулся, потом прокашлялся в платок и, на мгновение взглянув на белую ткань, быстро спрятал её в карман. Флитвик взглянул на свои вычисления, потом сложил стопкой листы пергамента и положил на край стола.

— Слышал полчаса назад в классе трансфигурации пел попугай...

— Всегда поражался вашей осведомленности.

— Этим и живем, — хмыкнул мастер чар и тоже потянулся к чашке. Обычно он держал её за ушко, манерно отставив мизинчик, но сейчас почему-то взялся обеими руками. — Будьте в будущем поосторожнее Герберт, попугаи попугаями, но диплом — штука важная.

— Не могу вам этого обещать, — театрально-сокрушенно покачал головой брюнет.

— Я на это и не надеялся, — вновь, чуть грустно, улыбнулся старый волшебник. — Как прошли последние дни Герберт?

— Я почти закончил пятого зверя, — Ланс горделиво приподнял подборок.

— Вы хотели сказать «пятых зверей»?

— Именно, сэр!

Возможно вы удивитесь, что Флитвик знал о занятиях Ланса, но, право же — не стоит. В конце концов, лишь только он и знал. Разумеется, помимо самого Герберта. Филиус, старый прохиндей, подцепил ногтем печенку и отправил её в живописный полет, окончившейся во рту мастера. Герберт выпучил глаза и мгновением позже попробовал выполнить тоже самое, но печенка попала в глаз.

— Кажется вы еще не все мои трюки освоили, Герберт, — самодовольно ухмыльнулся на какую-то часть гоблин.

— У меня еще есть время чтобы нагнать вас, — махнул рукой Ланс.

— Время... — протянул Флитвик и взглянул на свои часы на цепочке. — Да, у вас еще так много времени Герберт. Но не тратьте его впустую. Когда-нибудь оно закончится и я бы не хотел, чтобы вы боялись или стыдились обернуться и посмотреть на прожитое.

— Как всегда — классно сказано, сэр!

Флитвик нарочито громко хлюпнул и юноша улыбнулся, улыбнулся и профессор, потом они еще некоторое время смеялись. Казалось бы — просто так, не над чем, но все же им было весело. Филиус положил руку на толстую папку с вычислениями, потом на утирающего слезы Геба и кивнул. Просто так — сам себе.

— Вы знаете, Герберт, у меня в столе лежит сорок три докладных на вас лишь за последний месяц.

— Новый рекорд, — с бравадой вскинулся Ланс.

— Увы, мне не понять, как вы при такой дисциплине, умудряетесь оставаться Лучшим учеником.

— Просто я пытаюсь доказать, что отметки и дисциплина лежат в разных плоскостях.

Флитвик крякнул, пытаясь скрыть смешок, и вытащил новую вазочку — с пирожными. Глаза Геба алчно заблестели, что все же заставило вновь рассмеяться известного на весь мир дуэлянта.

— Когда-нибудь вы пожалете, что так налегали на сладкое, — произнес профессор, пододвигая юноше вазочку.

— Медицина, — Ланс сцапал буше. — творит чудеса. Особенно волшебная медицина.

Помолчали, изредка хрумкая сладостями и хлюпая горячими напиткам. За окном все кружился в причудливом танце снегопад из пушистых снежинок, но в просторном кабинете, казалось, навсегда замерла весна. Здесь пахло первыми цветами, набухающим почками, просыпающимися деревьями и свежей травой. Ланс любил это место, оно было чем-то живым в порой мертвом замке.

— Ваш ключ при вас? — вдруг спросил мастер чар.

— Обижаете, — покачал головой Ланс, доставая из внутреннего кармана нужную вещь. — Всегда ношу с собой.

— Я и не сомневался, — улыбнулся Флитвик и протянул руку. — Можно?

Герберт тут же вложил ключ в морщинистую ладонь. Филиус посмотрел на «маленького мерзавца» — как их называл Хагрид, потом провел ногтем и вернул юноше.

— Надеюсь вы помните наш уговор? — прищурился на какую-то часть гоблин.

— Никого не впускать, пока вас нет в замке, — чуть ли не откозырял Проныра.

— Лучше и не скажешь, — кивнул Филиус.

Ланс убрал ключ от кабинета и стал водить пальцами над пирожными, выбирая какое же из них слопать в данный момент. Наконец юноша сделал свой выбор. Он переложил его на отдельное блюдце, потом примерился, и хлопнул ладонью по краю. Пирожное взлетело в воздух, а юноша мигом схватил его зубами.

— Хахиефо фрюки я хвыуфил! — с набитым ртом, улыбнулся слизеринец.

— Браво, Герберт! — рассмеялся Флитвик. — Кстати, мистер Ланс, по замку уже ходят легенды о ваших концертах, а я так и не слышал, как вы играете на гитаре.

Проныра поперхнулся, потом простучал себя по груди, посмотрел на профессора и густо покраснел.

— Я... это... но... — потом юноша резко вскочил и гаркнул. — Один момент!

Парень, придерживая шляпу, сбегал в другой конец кабинета, где стояла подставка с футляром. Проныра снял его, расстегнул и вытащил на свет малышку. Она была все такой же, как и раньше. Шестиструнная красотка с ало-зелеными светящимися прожилками. Маглы, когда видели её, спрашивали где можно заказать такой дизайн, а Проныра только загадочно ухмылялся и отвечал, что надо знать места.

Проныра вернулся обратно, положил базу «талией» на бедро и перебрал струны. Он чуть-чуть подправил колки, на слух определяя настройку, потом снова прошелся по ладам и довольно кивнул.

— Леди и джентльмены! — выкрикнул он. — Слушайте и внимайте! За инструментом лучший артист Школы Чародейства и Волшебства, будущий артист самых больших театров, а так же пока еще не коронованный, но будет коронован как Король Рока — Геееееерберт Ланс!

И Проныра, зажав первый аккорд, начал играть. Сперва он исполнил самые любимые композиции. Порой это были рифы весьма известных гитаристов, а порой и композиции услышанные в переходах. Их играли студенты и простые уличные музыканты, но музыка тем и прекрасно — не важно кто играет, важно как, важно, чтобы в нотах были не только законы и правила, а душа.

Герберт, прикрыв глаза, все продолжал играть. Его единственный слушатель — старый, маленький волшебник с огромным теплым сердцем, Филиус Флитвик, откинувшись на спинку кресла, тоже опустил веки. С лица его спало напряжение, разгладились морщины на лбу и выровнялось дыхание.

Оба мага так и не видели, как потихоньку оттаивало окно, как языки пламени, недавно пребывающие в хаосе, вдруг обрели некоторую фигурность и принялись легонько танцевать. Не видели они так много, что происходило вокруг, но зато слышали еще больше. Слышали тихие ноты, и резвые переборы, веселые, а порой и лиричные аккорды самых старых и буквально новорожденных композиций.

Герберт терялся в музыке, растворяясь в ней полностью, отдавая себя без остатка. И в этот момент пропадал и несчастный Принц и непрошибаемый Уродец. Оба они растворялись, исчезали как утренний туман, давай шанс чем-то более цельному, чему-то более правильному и реальному. Давая шанс третьему, такому маленькому, такому слабому, но и столь же великому и стойкому. Стойкому как скала, над которой может бушевать самый ужасный ураган, самая страшная буря, лить каменный дождь и раскалываться небеса, но все равно стоять.

Герберт Ланс играл на своей старенькой, разбитой гитаре, которая даже после ремонта была вся в трещинах и даже характерных дырках от пуль, но это его не волновало. Его не волновали тайны и загадки, маги и колдуны, твари и волшебные создания. Его даже не волновало кто он, откуда и куда идет. Его не заботило ровным счетом ничего. Важным было только шесть натянутых струн и десять бегущих по ним пальцев. Только это. Только в этом выражалась суть того, что так надежно укрывали Принц с Уродцем, дожидаясь момента, когда это можно будет вручить тому, кто не разобьет, уронив от страха.

Можно было бы сказать — «спустя столько-то времени», но это было бы ложью. Так как время тоже замерло, вслушиваясь в звуки музыки. Оно свернулось и уселось на колени юноше, замедлив свой бег, буквально испарив его. Нельзя было сказать слушаешь ли ты десять минут, двадцать, час или три. Да, впрочем, никто даже и не задумывался о нем — о времени.

Так что скажем так — в какой-то момент, Ланс все же перешел на собственные композиции. Да, они казались ему неполноценными, неоконченными, чуть уродливыми, но все же они были частью его и отказаться от них так просто, было невозможно. Да что там — от них и вовсе нельзя было отказаться.

И проныра заиграл. Играл он и «Прятки с листвой» и «Утренний сон» и «Седьмой день лета» и даже свой новый риф, который пока еще не слышал никто. Этот риф был не самым веселым, даже, пожалуй, самым лиричным из репертуара Ланса, музыка которого всегда отличалась позитивом и легкость.

Но эта композиция, это композиция была спокойной, размеренной и даже несколько философской. Композиция, в которой было так много всего, что было трудно подобрать название, но юноша справился. И теперь на бумаге с шифром (на самом деле — музыкальных записях) красовалось — «Последняя сигарета». Наверно это было самое глупое название, которое только можно придумать для такого рифа, но все же Герберт считал, что именно оно как нельзя лучше подходит к этой музыке.

И вновь — в какой-то ммоент музыка смолкла. Отзвучали последние тона, смолкли отзвуки и далекое эхо. Концерт был дан и закончен, а вместе с его концом, засыпал третий, ожидая того момента, когда ему уже не будут нужны ни Принц, ни Уродец. Заснул, погружаясь в прекрасные сны, не доступные больше никому.

Некоторое время в кабинете висела тишина, а Ланс с неподдельным волнением ожидал вердикта.

— Это определенно ваше, Герберт. Однажды, это признают все.

Ланс улыбнулся и кивнул головой. За окном уже смеркалось. В Луном свете мерцали кристаллики снега, отливая чистым серебром, и казалось, что Лес и опушка покрылись металлической пленкой, а может быть это и вовсе изделия ювелира-гиганта.

— Спасибо, Герберт, — произнес профессор, намекая на концерт.

Юноша сперва задумался, а потом по-пиратски улыбнулся и приподнял шляпу.

— Не за что, профессор. Абсолютно не за что.

Флитвик улыбнулся и глянул на свои часы.

— Ох-ох-ох. Молодой человек, засиделись мы с вами, а ведь вам еще к празднику готовиться.

— Вот черт! Эм... простите сэр, я побежал!

Герберт ураганом пролетел по аудитории — убрал гитару, забрал сумку, вымыл и вытер руки. Потом подбежал к дверям и с жаром их распахнул, но как это часто бывало — Филиус его окликнул.

— Всего вам доброго, будущий Король Рока — Герберт Ланс.

Проныра замер и посмотрел на старичка, который вел себя сегодня слишком странно.

— До встречи, профессор, — только и ответил юноша.

На Рождественский ужин Филиус Флитвик так и не явился.

2 января 1994г Англия, Хогвартс

Герберт, закутавшийся в плед, поджавший ноги, сидел на диване напротив пылающего камина. На коленях парня лежала объемная книга об одном из самых знаменитых пиратов. Ланс как раз дошел до того момента, когда этого известнейшего корсара наняла Королева, дабы тот повел за собой флот в сражение с «Непобедимой армадой». Ланс, из общей эрудиции, знал чем закончиться эта история, но все равно читал с неподдельным уопением. Порой он даже грезил о тех временах. Свободные джентльмены, живущие одним моментом, изысканные леди в пышных платьях, знающие толк в поэзии, музыке и танце. Пиры, сражения, интриги, любовь... Да, прекрасное было время, если судить по книгам конечно... Ну так, если отбросить романтические аллюзии, то Ланс был, пожалуй, счастлив что родился именно в это время и в эту эпоху.

— Нет, это твой кот сожрал мою бедную Коросточку! — вопил Рон.

Разве вам не сказали? Нет? Прошу прощения за сей промах — Герберт сидел в гостиной львов. Именно у алых на каникулы оставалось больше всего народу и у них было теплее всего. Впрочем, во всем замке было тепло, по сравнению с промозглыми, ледяными подземельями.

Смотря на Рыжего и Дэнжер, которые нашли второй повод поругаться (первым было то, что Заучка сдала «Молнию» Поттера своему декану), Герберт все же желал отправиться в прошлое. И там, в том пришлом — книжном прошлом, уважающий себя джентльмен не стал бы орать на леди. Он бы просто сделал вид что этой леди не существует.

— Ты сам виноват! Не смотрел за своей крысой! А Живоглотик её не ел, она просто сбежала от такого хояина!

А леди бы ни за что не стала кричать в ответ. Она бы прикрылась веером и отошла в сторону. Ведь крики не достойно несомненно прекрасной дамы. Конечно Грейнджер не была несомненно прекрасной, да и просто прекрасной —тоже не было, но все же считала себя леди.

На самом деле, Ланс, по запаху, понял, что кот явно не ел крысы, да и вообще уже давно живет на обычном кроме, но не спешил открывать сию тайну. Ругань Уизли и Грейнджер имела двойственное влияние. С какой-то стороны она действительно раздражала, но с другой, это было весьма забавно и хоть как-то развеивало скуку.

Какое-то время Геб ждал что к словестной перепалке подключиться и Поттер, но тот, как всегда, придерживался нейтралитета. Он спокойно сидел в сторонке и листал какой-то фотоальбом. Он даже успел простить Денжер, за то что та настучала о рождественнском подарке — метле. Да-да. Поттер получил себе под елку быстрейшую, лучшую спортивную метлу в мире — «Молнию», которая пока была лишь на стадии «бета-тестирования». То есть прототип было достать не просто сложно, а почти невозможно, даже страшно себе представить, сколько он стоил. Впрочем, выход был анонсирован на май этого года...

Но не думайте, Ланс никоим образом не завидовал Очкарику. Ведь у него был — «Дрор», не такой быстрый, но куда более маневренный. К тому же эту метлу Геб заработал собственными силами, упорно тренируясь на протяжении нескольких лет, даже нарушая для этого школьный распорядок. И, уж поверьте, то, что получаешь собственным потом, болью и порой даже кровью, куда более близко к сердцу, нежели любой подарок.

— Я не желаю больше видеть это животное в моей гостиной!

— Это не твоя гостиная! И Живоглот будет ходить там, где захочет!

Дальнейшие спор Ланс не слышал, потому что он... заснул. Да-да, просто заснул. В разгар зимы Ланс хотел спать даже в далеке от Леса. И в этот раз у него не было причин противиться желанию. Проныра заснул и видел странный сон, в котором он с Флитвиком сидел в кабинете, пил чай, болтал ногами в воздухе как когда-то давно, когда рост еще позволял это делать, и рассказывал сякие глупости, а Флитвик улыбался, будто все это было ему очень интересно... А может и правда — было.

26 января 1994г Англия Хогвартс

Каникулы пронеслись со скоростью боевого истребителя, оставив за собой лишь звучный хлопок. По большей части Герберт все это время работал, читал, слушал или играл музыку. Конечно он еще и тренировался в берлоге, выполнял Анимагические ритуалы, но это скорее было ежедневной рутиной и не требовало какой-либо толики внимания. Еще Герберт некоторое время смоковал свои подарки. Дамблдор задарил ему набор накладных бородок и усов. Ланс примерил все, но счел самой подходящей — эспаньолку. Так что Геб определился с тем, как он будет бриться. Ну а Флитвик сделал королевский подарок, в прямом и переносном смыслах. Он подарил пластинку Элвиса из самого первого выпуска. Причем — подписанную. Страшно представить, сколько такая стоило среди маглов-коллекционеров. Как минимум — состояние.

Ланс, сперва не поверив своим глазам, чуть ли не бегом побежал выставлять Филча на копье. Завхоз, будьте уверены, даже не понял, что к чему. Но уже к вечеру Проныра обзавелся застекленный рамкой, в которую и вставил винил. Такую вещь нельзя хранить абы как, а ставить на проигрыш можно, ну... только если грядет конец света и реально надо отжечь на последок.

Еще Ланс после каникул померял свой рост и понял, что за полгода он еще вытянулся. Теперь, по его расчетам, в шестнадцать он вполне сойдет за двадцатилетнего, если не больше. Это настораживало и даже беспокоило, но поскольку год был свободным от тайн, то Геб не заморачивался.

Что неприятно, так это то, что первое же занятие после каникул было с, кем бы вы думали — верно, с Железно Леди. Та, отдохнув за это время от Проныры, взялась за него с новыми силами. Уже с первых минут лекции Геб подвергся артобстрелу из каких-то каверзных вопросов по весьма запутанной теме. В том семестре третий курс львов и змей, опережая программу, закончил трансмутации и теперь начал призыв вещей. Вы хоть представляете, как это запарно сотворить из ничего хотя бы коробок спичек? А сколько там формул, расчетов, правил и определений? Нет, почитайте учебник по трансфигурации и узнаете! В общем, удивительно что Ланс умудрился за свои туманные ответы набрать аж десять баллов. Но ничего, профессор Флитвик под задержался на каникулах, но скоро он вернется, и Ланс покажет, как надо набирать баллы за полные, развернутые ответы, по четко поставленным вопросам.

Геб аж взмок от мозгового штурма и с наслаждением плюхнулся обратно за парту. Грейнджер, как и всегда, фыркнула и тут же потянулось рукой к потолку. МакГонагалл не заставила себя ждать и тут же подняла свою фаворитку с места. Видимо декан алых была расстроена тем, что пришлось выдать баллы Слизерину. Так что теперь намеревалась отсыпать камней и в часы собственного факультета.

— Мисс Грейнджер, расскажите про векторную направленность материализации физического объекта.

Мудрено сформулированный вопрос, с простейшим ответом — объект формируется снизу вверх. Любит МакГи чтобы все было по научному, чтобы терминов хоть пятой точкой жуй.

Дэнжер уже собиралась ответить, как тут открылись двери и на пороге показался тот, кого совсем не ждали. В классе мгновенно наступила тишина, когда все различила в проеме фигуру Альбуса Дамблдора. Директор был необычайно собран, спокоен и даже несколько деловит, что автоматически настораживало каждого студента... да и преподавателя тоже.

— Мистер Ланс, — строго произнес Дамблдор. — Прошу за мной.

— Директор! — Герберт вскочил на ноги и применял свою самую невинную мордашку. — Честно это не я. Люди все врут. Меня там вообще не было! Клевета! Требую адвоката и....

— Суда присяжных, да-да, я знаю. Вас ни в чем не обвиняют, мальчик мой.

— Но тогда...

— Герберт, прошу, пройдемте и не будем задерживать урок.

Ланс, понимая, что происходит что-то действительно серьезное, собрал свои вещи и под шепотки студентов и их перегляды, вышел вон.

— Профессор МакГонагалл, — кивнул Великий светлый Маг.

— Директор, — кивнула в ответ декан алых и повернулась к народу. — Класс, продолжим.

Двери закрылись и Геб поправил шляпу. Раньше он теребил хвосты бандану когда волновался, теперь — поправлял шляпу. Это были неподвластные ему жесты, он их даже не замечал, чего не скажещь о других.

— Мистер Ланс, у меня для вас печальные новости. Я бы попросил вас собраться духом, и быть мужественным и сильным в такой трудный час, но вы всегда поражали меня своей стойкостью.

— Что случилось, сэр?

— Герберт, мальчик мой, мне больно это говорить, но...

(п.а. и еще немного подкинем в печь, если вы понимаете о чем я;) )

Загрузка...