Названная женой

Глава 28 Проснувшиеся

Пузырь, куда сиганул Дроун, плеснул бело-голубым огнём и снова заклубился разноцветным туманом.

— Это было в высшей степени неосмотрительно. Я всегда думал о княжиче Тёплого моря лучше, чем он того заслуживал. Оказывается, его склонность к гибельным действиям направлена в том числе и на себя. Помыслить не мог, что он решится, — сердито выговаривал непонятно кому Зельдхилл.

Ситуация вызывала много вопросов, Гвенн рискнула задать хоть один.

— Ваа же прошёл? Аж два раза. Почему Дроун не сможет?

— Известный вам, царевна, Ваа текуч, словно вода. Природа осьминога в нём сильнее природы фомора, а магия, при необходимости, дополнительно преображает не преображённое природой. Как вы понимаете, при критическом стискивании магия срабатывает и происходит временное искажение уже искажённой природы, оттого более подвижной самыми базовыми пластами… — оценив выражение ее лица, фоморский маг поскучнел. — Княжич Тёплого моря переломает себе все кости. Ваа не переломает, а Дроун — обязательно.

Гвенн перевела дух, снова слабо надеясь на лучшее. Если так, вряд ли Дроун сможет продолжать угрожать Нису и Океании, а это, в сложившихся обстоятельствах, было бы почти волшебно прекрасно. Зельдхилл тоже вздыхал, но как-то подозрительно удручённо, будто вдруг обнаружил, что сражаться нужно было за другую сторону, а теперь передумывать поздно.

Муж давно поднялся и теперь тревожно прохаживался вокруг пузыря, оказавшегося месхатом, не спеша убирать свои бичи, скрежещущие по ракушкам площадки. То ли от неприятного звука, то ли ещё почему, но Гвенн вновь заволновалась. Списала всё на свою беременность, успокоилась. Затем тревожное чувство в ней продолжило расти, несмотря на разумные доводы, присутствие поблизости невредимого мужа, вредного, но преданного пока мага и элитного войска Океании.

Потом зашумело в ушах. Царевна потрясла головой, надеясь, что шум пройдёт, как появился. Фоморский маг очень подозрительно покосился молочно-лимонным глазом.

— Вы что-то чувствуете, царевна? Что-то необычное?

— Звон в ушах, — вымученно улыбнулась Гвенн. — Меня предупреждали, что при беременности всякое бывает.

— Правда? Очень настораживающее наблюдение, — теперь маг смотрел на вскинувшего голову Ниса. — Потому что может означать только две вещи: либо мы все тут беременны, что вряд ли возможно, учитывая мужскую природу большей части присутствующих, либо что-то действительно происходит. Что-то очень нехорошее.

В подтверждение слов мага звон переродился в отдалённый треск. Он был слишком слаб, чтобы предвещать опасность, но он её именно предвещал. Как хруст льда на Айсэ Горм, великой реке Благих земель, что оберегает Чёрный замок от мелких напастей, но и сама грозит бедой, если вступит на тот лед слишком рано торопливый путник. Утянет вглубь — туда, где нечем дышать благим ши, где нет жизни даже для фоморов, а жирные жадные раки поджидают неосторожных.

Зельдхилл очень медленно повернул голову к Гвенн. Сердце заколотилось: белёсые глаза мага почернели. До того не слишком заметные тускло-серые зрачки расширились, закрывая радужку, забирая свет.

— Вы тоже слышали, царевна? — непривычное ощущение глаз-дырок, тёмных проколов, уставившихся на неё, внушало глубинный ужас. — Вы не могли бы любезно списать и это на своё непростое состояние? Быть может, беременные верхние ши часто слышат предзнаменование конца света на первых неделях? Если нет, у меня для вас неутешительные известия, царевна.

Внезапно треск оборвался, стало очень тихо, словно замерли все течения, омывавшие Океанию.

Гвенн подёргала мага за рукав.

— Что за известия? Что это было?

— Наша погибель, — прозвучало слишком просто для Зельдхилла. И очень страшно по сути. Маг не шутил и не насмешничал над ней, он — редкий случай — говорил чистую правду.

Пока Гвенн старалась осмыслить очередной крутой поворот событий, маг зашагал к лежащему Нису, непонятно когда упавшему.

— Огонь! Царевич! Да царевич же! — Сам бросился поднимать его и немилосердно затряс за плечи. — Какой горел огонь?!

— Бело-голубой! Я точно видела, — ответила подоспевшая следом Гвенн, отчего на неё уставились зелёные глаза Ниса и бледно-лимонные очи Зельдхилла с одинаковым, совершенно непонятным выражением. — Да что стряслось? Самоубился Дроун? Воздадим славу тёмному Ллиру и светлому Лугу!

Из дворца размашистым шагом вышел Скат, за ним почти бегом — начальник океанического корпуса. Потом с топотом, слышимым даже в воде, прибежал десяток стражей.

Остановились подле Ниса, прижали ладони к груди.

— Всё-таки напакостил, прилипала придонная! Специально подставился, гадёныш! Я прав, царевич? Дроун улизнул сквозь месхат? — Скат привычно не выбирал выражений.

— Что, всё так скверно, как я думаю? — Нис ответил вопросом на вопрос, сжал зубы. Поднялся, пошевелил пальцами, выпуская и пряча бичи. — Кто встретит первую волну?

— Северный корпус. Не привыкать, но сколько их будет… — поморщился знакомый фомор.

Зельдхилл вздохнул с шипением, старательно удерживая бесполезное негодование, однако этого хватило: все смолкли, принимая новые обстоятельства, пытаясь с ними смириться.

На краю площади воины поспешно усаживались обратно в колесницы. Искристо-синие крупные кельпи били копытами, зло грызли удила.

Квейдж Тойор, не сразу припомнила Гвенн имя и звание знакомого военного, разглядывая его бледно-пурпурные глаза. А затем взвилась от неизвестного, оттого ещё более подстёгивающего ужаса:

— Да что произошло?!

— Очень похоже на то, что Дроун проломил ледяную границу, — тихо произнёс Зельдхилл.

Гвенн пошатнулась, нащупала за спиной камень и прижалась к колонне. Далеко вверху, по поверхности воды, пробежали искры, отражаясь и преломляясь, посылая вниз, к ним, сюда, празднично разноцветные блики. Вновь затрещало — громче, ближе — похоже на звук горного обвала, в сопровождении звона кристаллов. Всё окружающее пространство замерло, течения совсем застыли, а мир показался белым, как фоморские глаза. Секундой позже Гвенн осознала, что ей не кажется, а белый налёт на мостовой, статуях, осколках, месхате, стоящих рядом фоморах и её собственной руке — это всё лед. Стало так тихо, словно дышать и жить враз стало больше некому.

Гвенн зажмурилась на миг, отгоняя слабость, собираясь с силами. Потёрла зачесавшуюся ладонь. А когда открыла глаза, увидела Ниса, подошедшего неслышно.

— Ничего не бойся.

Зелёные глаза мужа потеплели, синяя ладонь погладила щёку. Нис нагнулся, дотронулся сухими губами до её губ, улыбнулся еле заметно. Она собралась ответить, что нет, совсем не боится, но тут до неё донеслось:

— Я люблю тебя, Гвенни.

Одна простая фраза, повторенная Нисом не впервые, но впервые принародно, так буднично, разом заставила Гвенн встревожиться, потянуться к нему за объяснениями и утешениями. Муж отстранился, перехватил подавшуюся к нему царевну, отстранил, как-то очень прощально огладив локти. Она не успела ответить, вглядываясь в дорогое лицо, которое не портили крошечные чёрные точки от долгой дороги по суше. Как она могла считать его маской?

— Уведите царевну! — обернувшись к Зельдхиллу, твёрдо приказал Нис.

— Что?! Куда?! Без меня?!

— О, мне знаком этот тон, — поджал губы маг.

— Сейчас арбалет потребует, — пробурчал Скат.

— Я с тобой, Нис! — окончательно взвилась Гвенн.

— Маг за ней присмотрит, если попросить правильно, — дядька Скат кивал непосредственно Нису, не обращая внимания на её крики под ухом.

— Он прав, царевна, — посерьёзневший Зельдхилл обращался теперь к ней. — Вы сейчас не можете рисковать собой.

— Пообещайте мне сберечь её жизнь. Поклянитесь равновесием Океании! — опустив рогатую голову, тяжело выговорил Нис.

— Обещаю, — поклонился Зельдхилл.

На долгое мгновение воцарилась тишина, не зловещая, но заметная, как затишье после шумных порывов: мир принимал клятву мага. Нис усмехнулся, кивнул Зельдхиллу, похлопал Ската по плечу, увлекая за собой, повелительно махнул Тойору. Фоморы кинулись к колесницам, войско собиралось в молчании и сосредоточенности — колесницы срывались с места одна за другой.

Гвенн трепыхалась всю дорогу до дворца, пока маг, видимо не рассчитывая на силу уговоров, обхватив её за талию, тащил на себе до ближайших целых покоев. Коридоры пустого дворца удручали, но Гвенн была слишком сосредоточена на другом: сопровождающий не побрезговал применить магию, поэтому вывернуться привычным способом, с применением силы, не получалось. Наконец их путь завершился, Зельдхилл оттолкнул Гвенн в кресло, чтобы упала мягко, а пока царевна поднималась, выскользнул за дверь и был таков.

Гвенн стучала в створки, пока не заболели ладони. Пинала косяк, пока не выбилась из сил.

— Открой же, Зельдхилл! — не выдержала она.

— Дверь открывается изнутри, — прохладный голос полностью соответствовал несговорчивой натуре мага.

— Что-то не выходит! — процедила в щель между створками.

Гвенн пнула в последний раз, зашипела, окончательно отбив ещё и пятку, устало сползла по гладкой двери на пол. Оглядела комнатушку: ничего, похожего на оружие. Четыре стены и небольшое окошко под потолком.

— Как они, Зельдхилл? — устало спросила Гвенн. — Что с ними будет?

— У них самые быстрые кельпи, — глухо донеслось из-за двери. — Они уже там, на границе. Что будет, царевна, не ведаю, а предположения строить — дело неблагодарное.

— Как ты видишь, что они на границе?

— Я не вижу, царевна, чую.

— Зачем поехал Нис? — прозвучало глупо, но Гвенн устала от неясностей.

Зельдхилл молчал, не язвил, не отзывался, и царевна продолжила за него, как будто снова на занятии, где глупой ученице надо самой дойти до вопроса, почти содержащего в себе ответ:

— Потому что с ним не отступят? Потому что он теперь за царя? Потому что именно Нис несёт в себе волшебство, достаточное для укрощения ши-айс? — Прикинула расстановку сил, по крайней мере известных ей. — Насколько я помню, два корпуса царских войск довольно близко?

— По карте близко, — отмер Зельдхилл. — Сигналы им поданы, и они торопятся.

— По карте близко, — судорожно вспоминала Гвенн. — А по времени…

— Время всегда было самой условной категорией, царевна, условнее даже, чем магия, чем эфир, чем продолжительность жизни бессмертных от природы созданий, — маг перевёл дух и соизволил ответить: — По времени один хороший бой, который сейчас в самом разгаре.

Кончики пальцев занемели, окутанные ощущением холода, Гвенн поспешно их размяла, разгоняя кровь.

— А что означал бело-голубой огонь? Почему все так всполошились?

— Месхат из столицы может отправить сообщение или посылку в разные места, связанные с ним магически, — маг снова принялся её поучать. — Бело-голубой цвет обозначает самый дальний месхат, расположенный на границе с ледяными фоморами. Он не предназначен именно для обмена сообщениями, скорее, для передачи приказов или важных сведений из большого, из нашего мира. Поэтому работает только в одну сторону.

Гвенн погладила тёплый пол, где собранный в мозаике весёлый осьминожка гонялся за весёлой мозаичной рыбкой, и вздохнула:

— Ши-айс захватывали Океанию когда-нибудь? Ты знаешь, чего от них ждать?

— Чего ждать от диких фоморов, считающих именно нас вкусной едой или развлечением? Не замечал раньше в вас склонности к бессмысленным вопросам, — маг язвил даже через дверь. — Правда, военными победами они тоже похвастаться не могут. Они никогда не захватывали Океанию. До сего дня — нет.

Осторожные слова мага, призванные звучать правдой, испугали её снова. Раз крайним сроком не-захвата был обозначен именно сегодняшний день, значит, шансов отбиться от ши-айс и впрямь исчезающе мало. По мере додумывания этой мысли до логического конца, настроение портилось всё больше, а ожидание будущего перерастало в изощрённую пытку.

— Зельдхилл, — позвала, не уверенная, что он ещё слушает, добилась утвердительного хмыканья, — пообещай мне одну вещь.

— Слушаю и повинуюсь, царевна, — прозвучало с успокаивающим ехидством.

— Убей меня, если всё будет скверно.

Расставаться с жизнью Гвенн не желала, но и жить в мире, где вместо её состоявшейся любви снова воцарится пустота, не желала тоже. Равно как служить в политических играх куклой, залогом, товаром обмена — да чем угодно! Гвенн или будет жить вместе с Нисом, или с ним же умрёт!

— О, я думаю, вам ничего не грозит, — Зельдхилл, похоже, не воспринял слова всерьёз, списав всё на беременность и обострённую впечатлительность. — Ледяным фоморам будет выгодно соблюсти видимость законности. Вы носите Балора Третьего, а Нис, хотя и является названным сыном Балора Второго, уже не будет предъявлять права.

Маг закашлялся.

— Не смей хоронить его, слышишь?! — Гвенн вскочила и снова заколотила кулаками в дверь. — Не смей!

— А вам себя хоронить можно? — спрашивал опять невозмутимо маг. — Можно жить, потеряв почти всё. Когда на глазах рушится то, что было дорого. Семья, честь, любовь. Можно жить, находя себе самому условную цель, чтобы не умирать. Можно жить, по меньшей мере, только из чувства долга…

Голос фомора падал и падал, а потом совсем стих, словно растворился в горестной памяти. Расспрашивать мага о прошлом царевна поостереглась. Сейчас ей были не так уж интересны любые давно прошедшие и затянувшиеся тиной страдания, хотя бы потому, что они все были на пороге новых, покуда не пережитых, которые Гвенн надеялась и не пережить никогда.

— Как они, Зельдхилл? — произнесла Гвенн после долгой томительной паузы, пообещав себе как-нибудь в другой раз разузнать о жизни мага.

— Пока отбиваются, царевна, — голос из-за двери прозвучал почти обычно, наверное, маг старался вернуть себе хоть видимое, то есть слышимое спокойствие.

— А не может гвардия применить всякие ваши магические штучки?

— Какие именно?

— Усиление мощи, магические удары, — торопливо вспоминала Гвенн.

— Могут. И применяют, — маг, похоже, зевнул. — Так и ши-айс обучены тому же.

Особой уверенности в благоприятном исходе он не внушил. Тревога схватывала горло, огненной волной бежала по венам. Гвенн хотела жить! Хотела, чтобы жил этот мир, чтобы жил этот самонадеянный, неловкий, самолюбивый бирюзовый фомор, названный её мужем!

— Зельдхилл, как много жителей в Океании? — решила она зайти с другой стороны.

— Интересный вопрос, царевна. Неужели вас заинтересовала география? — хмыкнул насмешливо, не столько ради неё, сколько ради себя. — Океания большая, царевна, окраины не видны с башни. Согласно последней осенней переписи, более пяти миллионов жителей, если не считать селки и варра и не брать в расчёт ближайшие поселения.

— Если ши-айс прорвутся в Океанию, все погибнут! — Гвенн ударила обеими ладонями по дверям; прислонившийся, похоже, с той стороны Зельдхилл охнул. — И это будет твоя вина!

— Не все. Кто-то выживет. И с какой стати это будет моя вина? Это будет вина ши-айс.

Гвенн хлопнула по двери ещё раз, уже без охающего сопровождения, сжала и разжала кулаки, выровняла дыхание. Обратилась к двери так, словно перед ней стоял маг.

— Разве я когда-нибудь поступала неразумно? — сразу осознала ошибку. — Нет-нет, хорошо, поступала! Но, Зельдхилл, поверь, я должна быть с Нисом! Я чувствую это!

— Чувствуете? Быть с Нисом? Для чего? Чтобы погибнуть с ним? Похоже на волков. Даже не так. Похоже на неразумных жён неразумных волков. Таким лучше дожидаться возвращения супруга — со щитом или на щите. Иными словами, сидите себе тихонько, не тратьте силы понапрасну, и всё решится само собой, как-нибудь без вас.

— Вот уж нет!

Гвенн, вне себя от ярости, ткнула ладонью дверь и отскочила от внезапного жара. С пальцев сошёл огонь, перекинулся на дверь, поглотил створку и утих, как и не было.

— Ты сам — сам! — дал мне благословение, — царевна переступила через пылающие обломки.

Фоморский маг подозрительно довольно пожал плечами.

— Я говорил, что ваша темница открывается изнутри.

Рука чесалась неимоверно, и Гвенн вновь потёрла тыльную сторону ладони.

Искры пробегали по коже, собирались на синей змее, но не жгли. Гвенн щёлкнула пальцами — в ладони послушно загорелся белый огонь. Белый, единый для всех, самый сильный из существующего спектра, доступный лишь высшим магам!

Зельдхилл вновь выглядел подозрительно довольным. Словно всё шло ровно так, как он и хотел! Посмотрел на её руку и улыбнулся. Огонь погас, будто в него плеснули водой.

Гвенн потрясла головой, совершенно не понимая своего мага.

— Злитесь, царевна. Надо признаться, вам это очень идёт. Вдобавок толкает на новый уровень магии. Поэтому, пожалуйста, забудьте о спокойствии на сегодня.

— Ты доставишь меня к Нису? Любое пламя не сможет помочь ему отсюда.

— Постараюсь, хоть это и сложно. Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, царевна: есть только один шанс, что вы не погибнете оба. До того существовали исключительно безрадостные вероятности.

Бледно-лимонные глаза пристально уставились на Гвенн.

— Я знала, знала! — она чкинулась Зельдхиллу на шею.

Фоморский маг отшатнулся.

— Оставьте свою преждевременную радость. Слушайте и запоминайте. Времени у нас будет мало, а я чую, что… — вздохнул, обрывая привычное многословие. — Ледяные фоморы засомневались, что справятся, и призвали то, чего сами боятся. Его сокрушить не сможет ничто. После того как эта воронка, это чистое зло пожрёт всё живое у ши-саа, оно перекинется на ши-айс. Что, в свою очередь, нарушит равновесие не только законов Океании, но и всего мира. Его, то есть наше чудовище, убьёт только единение льда и огня. Разумеется, непредставимое, невероятное и невозможное.

— Но я умею вызывать лишь огонь, и то не в совершенстве, — закусила губу Гвенн.

— Вы, да. Царевич владеет льдом, — намекнул маг. — Перестаньте уже радоваться! Так всей магии лишитесь; вдобавок, меня это просто раздражает.

Гвенн поспешно согнала улыбку с лица.

— Ледяные фоморы любят насилие, всегда любили, потому что их подводная история древнее нашей. Длиннее и интереснее, но пока не нужна в полном объёме. Мы перестали селиться на границе с ними, страшно было даже смотреть на то, что оставалось после набегов ши-айс. Они не щадили никого. Ни старейшин, ни детей, ни беременных.

Бешеная злость вновь начала скручиваться внутри Гвенн от хладнокровного голоса. Она успела испугаться, что не удержит пламя, как маг шагнул ближе и свет погас. Вода колыхнулась, закрутилась вокруг, а потом надавила на плечи.

Спустя пару минут давление пропало. Свет не появился, хотя тьма стала потихоньку рассеиваться. Под руками Гвенн обнаружила песчано-каменистое дно, Океании поблизости видно не было — и даже вдали!

Почему все перемещения под водой для Гвенн заканчивались синяками, она бы не сказала. В этот раз, ободрав колени и локти об жёсткий песок, она, тряхнув головой, обнаружила рядом мага, лежащего ничком. Перевернула его, убедилась, что тот дышит, потрясла на всякий случай и приступила к расспросам.

— Ты куда нас привёл? Где мы? Куда идти? Теперь мы и не в Океании, и не с Нисом!

— Должен был — к царевичу, — закашлялся он. — Что-то не удалось. Возможно, дело в том, что я ослаб, а возможно — вы сильно брыкались. Пинаетесь вы, царевна, на редкость действенно, после каждой встречи у меня все ноги в синяках.

— Ну конечно, нашёл оправдание! — рассердилась Гвенн, и не думая верить про синяки. — Перекидывай нас к Нису!

— Я бы и сам хотел оказаться от вас подальше, — маг мстительно сверкнул глазами, — но, боюсь, мои силы пока иссякли. Скорее всего, магия Дроуна ещё действует в море, растворена поблизости от порушенной им стены, хотя течения со временем размоют и рассеют её. В утешение скажу: мы попали близко, очень близко.

— Насколько? — насторожилась Гвенн.

— В масштабах морского царства, царевна, — Гвенн тряхнула его ещё разок. — Если идти пешком, то к вечеру дойдём до границы.

— К вечеру будет поздно! Нам нужно сейчас и как можно скорее! Что тут есть?

Гвенн оглянулась, но вокруг были лишь плоские камни, редкие кустики водорослей, голубеющий песок и индиговые рыбки, больше похожие на змеек. Что-то ей напоминало это место, что-то очень хорошее…

— Тут есть мы, — хмыкнул маг. — Камни. И майнтлины, что не сильно отличаются от камней по разуму. Данный вид морских жителей не признаёт ничьего общества, кроме сородичей, не любит подпускать к себе никого, особенно фоморов. Эти чудовища даже с магами не разговаривают, — прозвучало почти оскорблённо.

— Майнтлины? — обрадовалась Гвенн и вспомнила слова призыва, которые говорил Нис во время их катания. — Р-р-ршах-х! Ко мне, сеннари!

Она захлопала в ладоши, разгоняя свои слова вместе с крошечной волной, искренне желая видеть перед собой подводно-крылатых зверюг.

— Бесполезно, царевна, — Зельдхилл уселся поудобнее, отряхнул безнадёжно испорченный кафтан от песка, скривился на пятна крови, въевшегося ила, грязи и подпалины от огня Гвенн. — Напоминаю, раз вы не умеете слушать старших, майнтлины не…

Маленькая волна прибежала обратно не одна, а с компанией из упомянутых майнтлин.

— Не опустятся… до такого, — маг замер, растеряв красноречие, позабыв обо всём, уставился на них завороженно.

Гвенн не успела толком порадоваться, что смогла поразить мага, застывшего с открытым ртом. Некогда было. Похожие на огромных птиц, прямиком из той эпохи, когда драконы летали под зелёными небесами, к ним величественно спустились огромные скаты.

— Мы с Нисом катались на них! — победоносно топнула ногой Гвенн. — «Невозможно» да «невозможно»! Вот так!

— Царевна, вас катали майнтлины? Сами? По собственной воле?!

— Меньше бы ругался со Скатом — больше бы знал!

Огромная самка — почему-то Гвенн была уверена в этом — подплыла совсем близко, встала горизонтально, доверчиво показывая белый сахарный живот в шоколадных пятнах.

Царевна погладила мягкую кожу. Слова родились сами, как рождаются лучшие заклинания, проклятия, заговоры или обещания. Как рождается чувство.

— Помоги нам, матушка. Помоги моему народу и моему другу. Помоги моему ребёнку. Моя кровь — твоя кровь! Мой ребёнок — твой ребёнок. Никогда более тебя и твой род не обидят в Океании, никогда фоморы не поднимут руки на твоё племя, матушка.

Майнтлина опустилась на песок, разрешая Гвенн улечься на её спину. Длинные, распахнутые в стороны треугольные крылья-плавники еле шевелились, словно у птицы, припавшей к земле, но готовой взлететь.

— Ну что вы застыли, ши-саа Зельдхилл? Дорогу-то кто будет показывать? — Гвенн приобняла майнтлину, перебарывая нахлынувшие воспоминания и нервозную весёлость.

Чувства сменяли друг друга, как в калейдоскопе, что изрядно утомляло, зато позволяло ошарашивать собеседника с завидной частотой. Вот и маг, отмерший, опять ворчащий, с кряхтением устроился рядом.

— Царевна, у вас истинный дар использовать всех и всё, что найдётся под рукой. Кому расскажешь — не поверят. Майнтлины катают ши-саа! Царевна, раз у вас получается, попросите этих зверей двигаться быстро. Очень, то есть крайне быстро. Они могут, я вас уверяю.

Настораживало то, что маг покрепче вцепился в ската, а другой рукой захватил и локоть Гвенн. Она дождалась, пока всем троим станет удобно, и попросила.

Вновь к ней вернулось чувство, будто вода пытается раздавить дерзкую верхнюю жительницу всем своим весом, упругой, неумолимой тяжестью размазать царевну между течениями, втянуть её кости в ил и сложить новый ракушечный камень. Майнтлина не просто скользила, она именно летела внутри потока, находя подгоняющие струи внутри основного массива. Матушка скатов торопилась настолько сильно, насколько этого желала Гвенн. Поднимать голову и оглядываться было опасно, однако царевна рискнула и не пожалела: новое применение разговорных фоморских жестов позволяло теперь Зельдхиллу отдавать указания по направлению без слов. Маг что-то чертил пальцами на внутренней стороне светлой шеи, а майнтлина понятливо поворачивала. Мимо мелькали камни, трещины, разломы, завалы, кораллы. Гвенн боялась потеряться и пропустить нужное место. Страхи её оказались напрасными: задолго до того, как стало возможно разобрать шум битвы или увидеть войско, местность покрылась тонкой корочкой инея, расцвечивая подводный мир во все оттенки сине-бело-голубого.

Цвета странным образом напомнили об Айджиане, а тени под белыми камнями — бирюзовые — о Нисе. Тревога вновь атаковала душу Гвенн, отвлекая от прочего, затеняя любые красоты и обстоятельства.

Волчье зрение Гвенн, лишь обострившееся под водой, помогло разобрать, что творилось на поле боя до того, как они там оказались. Далёкий купол, в котором сделал трещину Дарриен, более основательно был проломлен совсем недавно, похоже, Дроуном. Неровные границы скола всё ширились, продолжая с жутким треском съезжать на поверхность, образуя трещины и горы там, где их только что не было. Края ледяного панциря ломали продолжавшие стягиваться к разлому ши-айс. В сияющих инеем доспехах, с горящими алым огнём глазами. Они прибывали. Шли непрерывным потоком, выкрикивали гортанные, вибрирующие кличи.

— Это потому, что у них пасть иначе устроена, — Зельдхилл явно устал, глаза снова стали похожи на дырки, видимо вдобавок волновался. — Ши-айс древнее и родились сами, родились внутри моря, их голоса приспособлены разноситься именно под водой. Наши тоже, но не так отчетливо.

Майнтлина послушно заложила вираж, следуя указаниям мага, которому пришлось замолчать и сосредоточиться на том, чтобы удержаться на спине ската. Перед Гвенн открылась панорама боя, словно она стояла сейчас на обломках девятой стены родного Чёрного замка.

Нис бился во главе клина из Океанического корпуса, видимо, решив не делить воинов на три фронта, как обычно было принято у ши-саа. Пока подобное построение играло ему на руку: растянувшейся линии общего фланга хватало, чтобы затормозить, сковать боем выбирающихся ши-айс, не отпускать их дальше от пролома. Беда только — пролом расширялся, ши-айс никуда не торопились, а их подкрепления прибывали и прибывали. Смотреть на живого Ниса оказалось отдельным удовольствием. Едва обнаружив его взглядом, Гвенн так и прикипела к знакомой фигуре. Бичи играли в его руках синими змеями, рассекая ледяных фоморов, шипели, различимо даже на расстоянии, и не причиняли вреда своим. Нис держался хорошо, можно сказать, даже очень хорошо, но Гвенн знала лучше прочих: силы наследника Айджиана не беспредельны.

Нис тоже это знал, чувствовал всё чётче и не отступал, хотя это казалось разумным.

— Хочет дойти до границы и закрыть её льдом! — прокричал в ухо Зельдхилл.

— Это правильно? — Гвенн едва смогла докричаться в ответ.

— Правильно, но один царевич может не справиться! Царевна, послушайте меня! — Зельдхилл вдруг стал страшно настойчивым. — Будьте осторожны с вашим огнём, не позволяйте ему овладеть вами, что бы ни случилось, как бы хорошо вам в одиночестве ни оказалось!

Гвенн ещё поразилась: после обретения своего места среди фоморов странно было и помыслить о радостях одиночества. Уж точно не соблазняться ими!

— Сейчас мне нужно думать о том, как помочь! — прокричала в ухо магу, пренебрегая любыми другими возможными наставлениями.

Потоки воды внезапно стали ощутимы с новой силой, хотя майнтлина замедлила движение. Менялась уже ставшая привычной скорость, а может, магическая защита чудесного животного перестала действовать. Кружившая над полем боя по указке мага, майнтлина едва не схлопотала дротиком в живот, раздражённо повернулась, дёрнула спиной — и сбросила Зельдхилла вниз, прямо в гущу битвы. Гвенн вскрикнула, вцепляясь крепче, выглядывая мага, стараясь сориентироваться в стремительном полёте над сражающимися. Звенело оружие, отдельными всполохами виднелись магические удары, лилась кровь, она окутывала фоморов бурым облаком, но тут же уносилась течением.

Место, куда рухнул Зельдхилл, обнаружилось не быстро, но явно: земля там потемнела, лёд стаивал и сворачивался, прятал белые щупальца, исчезал, отступал по мере приближения Зельдхилла к Нису. Маг поднял руку, и стоявшие ближе всех к царевичу ши-айс замерли. Круг замерших растягивался, становился шире, преобразовывался в овал — маг заставлял остановиться как можно больше противников. Долго такое везение продлиться точно не могло. Гвенн поспешила спрыгнуть к мужу поближе, когда майнтлина приблизилась к нему в своём кружении над схваткой. Обернулась к магу, чтобы убедиться: небольшая победа не стоила ему жизни.

Фигура его выделялась среди прочих как-то сразу, не то потемневшая, не то побледневшая, Гвенн смутило странное чувство узнавания. Что-то похожее она наблюдала в своей внешности, когда думала, что жизнь её кончена, а все свои беды и даже больше она полностью заслужила.

— Дал время, — слабый голос едва складывался в слова.

Майнтлина прогудела сверху, привлекая внимание супруга. Нис кинул на матушку гигантских скатов недовольный взгляд и свернул бичи. Нахмурился на Гвенн, откровенно скривился на подошедшего Зельдхилла.

— Как осмелился? — прорычал царевич магу. — Ты! Ты обещал хранить её жизнь равновесием Океании!

— Я это и делаю, царевич. Если вы проиграете этот бой, тогда Океанию ничего не спасёт. И вашу жену — тоже.

Гвенн успела подумать, что для своего магического истощения её наставник слишком бодр, как Зельдхилл плавно опустился на колени, погружаясь в песок, заваливаясь на бок, словно ему не говорить — дышать стало невозможно.

— Помогите ей, царевич. Он близко…

— Кто — он?

Гвенн обняла Ниса, загораживая мага, и обернулась на жуткий оглушающий треск. Кто-то из воинов упал на колено, зажимая уши ладонями. Гвенн и самой хотелось удрать, скрыться куда-нибудь от пугающего звука, вместо этого она крепче вцепилась в кафтан мужа и осталась на месте.

Ряды ши-айс разомкнулись, открывая дорогу чему-то очень большому и страшному. Треск всё нарастал, доходя до пределов слуха, звуковая волна опрокидывала ши-саа на колени, здоровые воины зажмуривались и закрывали уши руками, прижимая ладони изо всех сил. Гвенн едва успела задаться вопросом, как удалось устоять ей и мужу, когда незаметный до того очередной магический фоморский пузырь лопнул над ними. Звук, ударивший по ушам, на секунду сделался сильнее, а потом оглушающе внезапно стих.

Из-за ледяной стены показалась фигура Блатриста, наплывавшая колышущейся массой. Представилось, будто их атакует сама подводная темнота; Гвенн знала о придонных пещерах и видела разломы, уходящие в необозримую, стылую и мёртвую глубину. Ощущения были сходными: бездна смотрела на царевну в ответ, ожидая полного падения. Нис зашипел, как будто старался избежать навязывающейся Темстиале, то есть досадливо и раздражённо. Реакция мужа привела в чувство и Гвенн, выбирающееся чудовище перестало восприниматься излишне поэтично, снова стал возможен обычный боевой расчёт: как сражаться, куда бить, чем защищаться. Размышления пока ни к чему не приводили, враг оказался слишком большим, чтобы сразу определить уязвимые места или хотя бы полностью разглядеть.

Синяя колыхающаяся туша, обрисованная оставшимся позади льдом, больше походила на громадного слизня, чем на настоящую бездну. Слизень выползал неловко, обманчиво медленно из-за гигантских размеров. Пролом вновь расширился, с гулким шумом обвалился тяжёлыми глыбами, на которые приостановившийся мрак выдохнул. Мгновение ничего не происходило, а потом Гвенн присмотрелась и поняла, что попросту не увидела изменений! Сгусток тьмы, неведомо откуда появившийся слизень, выдыхал чистый лед!

— П-поп-пробую оп-пять куп-пол… — шёпот Зельдхилла получался невнятным, будто маг замерзал.

Ши-саа прикрыло переливающимся магическим щитом, мутно-серым, неразличимым на фоне стены. Они начали подниматься, перехватывать оружие, готовясь к новой схватке, разумеется, не зря: первый же заряд с треском разрушил магическую защиту. Ещё один выдох чудовищного слизня — и на левом фланге падают фоморы, мёртвые или замороженные. Выдох в другую сторону — и по правую руку воины тоже замирают ледяными скульптурами. Опалённые только краем морозного дыхания, воины падали, завывая от боли. Мало кто смог устоять, ещё меньше смогли удержать оружие.

Гвенн обернулась на Зельдхилла: помощи от мага ждать точно не стоило, скорее, тянуло помочь ему самому. Упавший фомор не шевелился, но дышал.

Муж пошевелил плечами, дотянулся удлинившимися бичами до слизня — и они прошлись по синей шкуре безо всякого вреда, разве с треском полетели в стороны яркие искры. Фоморы, стоящие вокруг, отчётливо пали духом, и царевна их понимала. Раз невероятное волшебное оружие Ниса не пробило шкуру слизня, обычные мечи, дротики, копья — неважно, вовсе не имели шансов навредить. Срочно нужно было придумать новый план! В этом пригодился бы изощрённый ум Зельдхилла, да маг, хотя находился близко, помочь не мог.

— Не поможет! Он сам — лёд, Нис! — выкрикнула Гвенн, дёрнула к себе, привлекая внимание. — Нужно посоветоваться! Нис! Он не может быть неуязвимым!

— Отойди к магу, — муж упрямо мотнул рогатой головой. — Не надо советоваться, я придумал.

— Что ты придумал? Что? О чём ты? Да не молчи!

— Снаружи не выйдет. Надо изнутри. Я смогу, если солью всю силу в бичи.

— Она вернётся и ударит обратно! — ахнула Гвенн, почти разрывая кафтан супруга, так сильно вцепились в ткань пальцы. — Не вздумай, Нис! Я тебе запрещаю!

— Ты не можешь мне запретить.

Гвенн боролась с собой и чувствами, понимая, чем больше будет отговаривать, тем меньше останется шансов предотвратить самоубийственный поступок мужа. Следовало сменить тактику.

— Я могу тебя попросить?

Нис дёрнулся, будто она воткнула в него иголку.

— Можешь. Только если Блатрист вывалится к нам, ты умрёшь. Я попробую его заморозить, Зельдхилл учил меня. Можно уравновесить жизнью.

— Твоей жизнью?!

— Это не слишком высокая цена за Океанию. И за тебя, Гвенни.

Чудовище повернуло голову в их сторону, распахнуло пасть, неожиданно широкую, усеянную изнутри клыками, а на Гвенн обрушилось отчаяние. Нис не должен жертвовать собой! И она не должна! Единственное, что должны они оба, как наследники морского царства — победить огромного слизня с таким гордым именем. «Блатрист» — кровожадный! Гвенн, может статься, тоже кровожадная!

— Нет! Нис, ты один не справишься, даже с твоей силой! Нужна дуальная пара! Пара, связанная дружбой или любовью, многократно усиливающая любую магию! Маг сказал, только огонь и лёд — вместе!

— Зельдхилл так сказал? — усомнился муж.

— Да, да! И ещё много чего про его обожаемое равновесие, но это всё потом. Только помоги мне, — прошептала Гвенн и схватила его за руку.

Блатрист снова выдохнул лёд, уже очень близко послышались крики боли, лежащий рядом Зельдхилл застыл, схваченный инеем в попытке подняться.

— Гвенни…

Синяя пасть с тысячью клыков склонилась над ними, заслоняя свет.

— Мы сможем, поверь!

Нис крепче перехватил её ладонь в своей руке и молча кивнул. В согласии мужа она не сомневалась, а прочее, как Гвенн постаралась себя убедить, не могло составить препятствий. Подумаешь, огромный, дышащий льдом подводный слизняк! Отец, Мидир, в столетнем возрасте огнедышащего победил, и ничего! В конце концов, у них с Нисом было оружие! Вернее, пока не было, но это оружие могло появиться.

Пасть стала опускаться на них, закрывая свет, и лишних мыслей не осталось. Гвенн обращалась к сути своей магии, своей искры, что составляла душу каждого ши, подводного или надводного. Редкое, обычно неприменимое волшебство сейчас единственно могло их спасти.

Раз.

Раскрыть свою стихию, сродниться с ней целиком. Собрать в груди весь свой огонь, всю свою ненависть.

Два.

Постичь того, с кем связан и противоположен стихией.

Воды вокруг становится всё меньше, а холода — всё больше.

Три.

Стать дуальной парой, редким, мощнейшим объединением высших магов.

Четыре.

Поймать брошенный в неё лёд Ниса, обжигающий, исполненный чувств и силы, как её огонь, брошенный ему.

Пять.

Они сталкиваются на полпути.

Пламя прокатилось к мужу, ударило его в грудь, расходясь на две половины. Гвенн не успела испугаться, что убила Ниса, как в следующий момент оно вернулось отливом, белея на глазах, приходя с новыми силами, наполненными уже льдом.

Вода вокруг них перекатилась, позванивая тысячами крошечных льдинок, впилась в раскрытую глотку Блатриста. Раскрытые челюсти зажало, заклинило, застопорило! Гвенн улыбнулась Нису ободряюще — глотать никого не надо, а слизень сам рвётся навстречу гибели! Муж вернул улыбку, но нахмурился: первая волна их слитной силы затрещала под напором челюстей Блатриста. Чудовище резко выдохнуло, Гвенн опять успела разве что испугаться, когда слизень завыл.

Удар по ушам был мощный. Едва получалось стоять, а ещё брала зависть к вмёрзшему в лёд магу — его звуковая атака совершенно не волновала. Нис что-то прокричал на ухо, но расслышать было невозможно. Тогда супруг схватил Гвенн за руку, вытягивая её вперед: и нарисованная змея на тыльной стороне ладони начала поднимать голову всё выше, как настоящая. Гвенн махнула, надеясь быть понятой — следовало ещё раз обменяться силами! Нис кивнул, поспешно бросая в Гвенн лёд, царевна рассердилась на Блатриста опять и выпустила пламя, а стоило стихиям встретиться, змея на руке ожила окончательно.

Пошёл волнами рисунок, голова приподнялась с тыльной стороны кисти царевны, и её объял ужас. Она принадлежала себе — и одновременно чужому миру. Всё вокруг виделось огненными следами, за всеми движениями воинов следовали огненные всполохи. Огонь сейчас замещал всю её суть.

Изо рта синей змеи вырвался столб пламени. Синего, с прожилками из блестящих льдинок, а главное, бьющего прямо в открытое нёбо Блатриста. Кисть, поначалу онемевшая, стала разгораться обжигающей болью, Гвенн зашипела, но не опустила руку.

Снежное пламя, раздуваемое змейкой, охватило каждый клык чудовища, ударило по пасти, заставляя взвыть пока подвижным горлом.

Гвенн едва не рухнула, но Нис вовремя поддержал, прихватил за плечи, поцеловал в висок. Пламя взвилось с новой силой, запечатывая ледяным осадком горло слизня, перекрывая воздух и позволяя оттолкнуть его от себя. Чудовище захрипело, забилось, однако жалости к нему не было, напротив, захотелось окончательно раздавить угрозу! Гвенн зарычала, впервые за несколько минут различая собственный голос, и отдала на отталкивание Блатриста совершенно все силы.

Туша пошатнулась, дёрнулась конвульсивно, дрогнула и отстранилась назад. Пасть перестала закрывать обзор, но оторвать взгляд от своей цели Гвенн не могла, как бы ей ни было любопытно оглядеться. Второй удар от себя удался легче, третий, при помощи Ниса, почти совсем без усилий, а как только синяя бесформенная и очевидно мёртвая туша влепилась в границу, запечатывая собой пролом, Гвенн стало окончательно легко.

Гвенн хотелось раскинуть руки и затанцевать от восторга! Душу наполняло ликование, переливалось через край и распространялось вокруг. Только Нис почему-то не радовался — Гвенн чувствовала его настроение как собственное. Нис беспокоился, ледяная сущность его темнела и билась в тревоге. Но царевна слишком устала, да и звал её сейчас родной огонь.

Как же хорошо! Стоит податься навстречу себе, стоит сделать шаг, как тепло окутывает её всю, заставляя забыть о чужом беспокойстве. Жить в море огня, окунаться в его мощь, питаться им и направлять его — невыразимо хорошо! Можно вечно пребывать в своей стихии, можно вечно быть этой стихией! Вот для чего она жила, вот для чего всё было! Небольшое волнение, связанное с оставшимися вне её моря огня, затихло, как рябь на воде.

Вода…

Почему она подумала про воду? Неважно и глупости! Пламя — её помощник, стоит приказать, пожелать, намекнуть — оно выжжет память о ближних и дальних, оставив лишь чистый огонь!

Со временем этот огонь высшей пробы, белый, ослепительный от силы и сияния, наполнит Гвенн, расширится, потребует выхода и своего собственного настоящего мира. Тогда-то и настанет жизнь. Гвенн станет царицей огня, и не будет никаких рядом помощников, занудствующих наставников, родни и супругов.

Не будет?

Не будет!

До сияющих пламенем перспектив оставалось всего ничего, когда за возмущённым рёвом огня послышался другой звук. Гвенн всегда была любопытной, она подплыла к границе своего небольшого ещё мира, чтобы разобрать слова.

Голос напомнил кого-то, почему-то кого-то рогатого, Гвенн была уверена. Рогатого и вредного, как мокрые дрова.

— Она уходит. Зовите же её, царевич! Обернётся огненным змеем, и всё! — твердил полную чушь, когда-то знакомый, но размываемый магией пламени всё тот же голос. Слова распадались на отдельные искры, переставая что-либо обозначать, кроме огня.

Гвенн полыхала своей стихией, наслаждалась голубым пронзительным светом, ярко-алым — любви и желания, зелёным — творения. Огнём стали все чувства и желания, они были нотами и словами, временем и вечностью. Семь цветов пламени, и в любом был целый мир, и все нерождённые, нераскрытые миры звали Гвенн, она была необходима каждому.

Бирюза внезапно затмила всё, бирюза с яркой зеленью и проблесками золота, а когда отступила, отдельными очертаниями стал возвращаться забытый мир из множества красок, где огня было всего ничего. Взгляд скользнул по мешанине из форм и линий поверженных ледяных фоморов, замерших воинов ши-саа, поблескивающей искристо-синим границе, с впаянным в неё Блатристом, по морозным узорам стремительно истаивающего инея — и вернулся взглядом к лицу мужа.

Как же она соскучилась по поцелуям Ниса! Как же ей не хватало этой пронзительной нежности, этой избранности, этой редкой и преданной любви — всего того, что давал ей супруг, всего того, что он смог выразить в одном поцелуе! Гвенн пила блаженство с его губ и, казалось, это длится бесконечно. Вся её жизнь пронеслась перед глазами, возвращая в родной и прекрасный сине-зелёный подводный мир рогатых ши. Разрушительное пламя притихло, затаилось, свернувшись под сердцем тёплым нестрашным зверьком.