Настанет время

ПРЕДИСЛОВИЕ

Успокойтесь, я не собираюсь утверждать, что вся эта история — истина. Во-первых, вы не поверите в это. Во-вторых, если под рассказом стоит мое имя, то ясно, что это развлекательная история — я ведь писатель, а не пророк. В-третьих, вся композиция этой истории придумана мною. Если возникали какие-то сомнения или были пробелы в массе заметок, вырезок, фотографий, воспоминаний, я заполнял их своим воображением. Разумеется, имена и названия городов мне приходилось изменять. Вообще мне многое пришлось досочинить.

И, наконец, я сам во все это не верю. О, конечно, мы можем вместе полистать старые газеты, журналы, ежегодники, официальные документы. Однако это займет очень много времени, а результаты, даже положительные, ничего не докажут. Так что сейчас нет смысла заниматься этим, перед нами стоят более важные и неотложные задачи.

В своем предисловии я задался целью рассказать немного о докторе Роберте Андерсоне. Эта книга обязана своим появлением только ему. И в ней я старался сохранить стиль его речи, его дух.

Я многим обязан ему. Во многих своих романах я использовал его идеи, моими героями были люди, о которых он рассказывал часами, когда мы сидели вместе перед камином за бутылкой хорошего шерри, а в комнате тихо звучал Моцарт. Разумеется, все его рассказы я подверг литературной обработке, но основные идеи принадлежат ему. Однако он решительно отказался от своей доли в гонораре.

— Если тебе удастся продать это, — смеялся он, — то угости Карен обедом в самом экстравагантном ресторане и осуши бутылочку аквавита за меня.

Конечно, мы говорили еще о многом. В моей памяти сохранилось большинство наших разговоров. У него было очень развито чувство юмора. Рассказы, которыми он заваливал меня, в итоге сводились к шутке.

Но, с другой стороны, часть этих рассказов была довольно мрачной.

Несколько раз при наших встречах присутствовали его внуки, и я заметил, что та радость, которую он испытывал от общения с ними, порой неожиданно прерывалась глубокой печалью, даже меланхолией. А когда я последний раз видел его и мы говорили о будущем, он внезапно воскликнул: «Несчастная молодежь! Наше с вами поколение прожило жизнь удивительно легка. Все, о чем приходилось нам думать, это о здоровье людей и о мире под солнцем. Но теперь история возвращается к своему нормальному течению, а нормальный климат Земли — это ледниковый».

Он поставил свой стакан на стол и вновь наполнил его дрожащей рукой.

— Выживут только самые стойкие и везучие. Остальные, остальные будут иметь то, что судьба предоставит им. Медик ведь всегда должен говорить правду, не так ли? — Он печально улыбнулся и изменил тему разговора.

В последние годы жизни Роберт Андерсон был по-прежнему стройным, немного сутулился, но сохранял прекрасную форму, которую постоянно поддерживал прогулками на велосипеде и крикетом. Его голубые глаза зорко смотрели из-за толстых стекол очков. Одежда и седые волосы всегда были в идеальном порядке. Говорил он медленно, особо важные места подчеркивая жестами руки, в которой держал трубку. Трубку он курил два раза в день. Держался он непринужденно и дружелюбно, но сам он был не менее независим, чем его кот.

— В моем возрасте, — как-то заметил он, — для людей характерны старческие причуды. — Он улыбнулся. — Но я и сейчас отдаю предпочтение фактам. Вспомни, что я сказал, когда доживешь до моих лет.

Если посмотреть со стороны, жизнь его была спокойной. Родился он в Филадельфии в 1895 году в семье дальних родственников моего отца. Хотя наша семья имела корни в Скандинавии, отдельные ее представители жили в Штатах еще со времен гражданской войны. Однако ни я, ни он никогда не слышали друг о друге, пока один из его сыновей, интересовавшийся генеалогией, не узнал обо мне и не списался со мною. Затем он сам нанес мне визит и пригласил к себе вместе с женою.

Его отец был журналистом. В 1910 году он редактировал газету в маленьком городке на Среднем Западе, который он называл Сенлаком, Роберт Андерсон впоследствии говорил, что семья его была привержена к церкви и имела демократические взгляды. Андерсон получил медицинское образование, а потом началась первая мировая война. Его взяли в армию, но за океан он так и не попал. После выхода в отставку он продолжил свое образование и получил степень доктора. Со временем он вернулся в Сенлак и женился на девушке, которая очень долго его ждала.

Работы у него, как и у любого доктора-практика, было много. А семейная жизнь складывалась довольно счастливо. Они с женой вырастили троих детей.

В 1955 году он бросил практику и много путешествовал с женой. Однако она умерла в 1958 году. Андерсон продал свой дом и купил поблизости небольшой коттедж. Теперь он путешествовал редко. Как он говорил, без Кэйт и путешествия не доставляют ему радости. И все же он сохранил живой интерес к окружающему.

Он рассказывал мне о народе, который я, а не он называл «маури», и рассказывал так, словно сам придумал этот народ, но у него не хватило умения воплотить все это в роман или повесть. Лет десять назад его состояние стало беспокоить меня, но потом все пришло в норму и он стал самим собою, хотя время от времени на него нападала какая-то хандра и он становился угрюмым, во всяком случае, без сомнения, он знал, что делает, когда вписал меня в свое завещание. Он завещал мне свои записи и воспоминания. И мне предоставлялось право использовать их так, как я сочту нужным.

А затем совершенно неожиданно Роберт Андерсон умер во сне. Нам очень не хватает его сейчас.