Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 19 Божественный дар

Смотреть глазами другого человека очень неудобно. Мы сами не замечаем, как наш взгляд мечется. У меня даже голова слегка закружилась от мельтешения картинок. Я заметил, что в конечностях и груди огромной женщины торчат железные костыли. Здоровенные, под стать росту пленницы. Не везде — одна нога свободна и выглядит как-то… светлее? Сами костыли будто слеплены из пластилина. Грубо сработаны, кривые и уродливые. Как будто руками лепили, в самом деле.

Гвена уже была рядом. Она мимоходом потрогала один из костылей.

— Хладное железо, — прокомментировала она.

А затем, с куда большим вниманием, провела рукой по внутренней стороне бедра прибитого к скале существа. В моей голове пронеслось понимание: хладное железо это метеорит или самородок с высоким содержанием железа. В моем мире у фараонов были кинжалы из такого. Я когда-то почему-то зациклился на этом. А сейчас смутные воспоминания всколыхнулись, смешавшись с еще более древними тенями из прошлых жизней. Но всмотреться в эти ускользающие смыслы было трудно. Они ускользали от осознанного внимания, словно… словно тени от света.

Тем временем Гвена сосредоточилась на груди пленницы. Коснулась рукой. Её ладонь казалась крохотной, как кошачья лапка. Гвена надавила пальцами сильнее, нарушая идеальную полусферу.

— Мягкая, — протянула она глубоким, низким голосом, совсем не похожим на её обычный.

— Гвена, — сказал я. — Осмотрись вокруг…

Она никак не показала, что услышала меня. Гвена внимательно посмотрела вверх, заглядывая в лицо прикованной к скале фигуре. Голова гигантской женщины склонилась на грудь, волосы падали на её лицо, но зрение Гвены позволяло видеть сквозь них. Лицо было… безупречно прекрасным. Её лишь слегка портили черные росчерки железных гвоздей, вбитые ей в голову, как мрачная корона.

— Тут, рядом, валяется каменный диск… — попытался помочь мне Сперат, но его прервал восторженный и сладострастный стон Гвены.

— Она что, зарылась своим лицом её в грудь? — уточнил я у Сперата. Тот сдавленно хрюкнул.

— Нет, просто лижет сосок, закрыв глаза, — неожиданно вмешалась Адель. — Довольно умело, надо сказать.

Мне стало интересно, откуда жена знает, как это — «умело». Вспомнил, что она жила в женской общине… И мне очень захотелось посмотреть самому, как это выглядит. Я снял очки и на ощупь протянул их Сперату.

— Надень! — приказал я своему оруженосцу. Тот, похоже, не заметил этого. Сделал шаг вперед и крикнул:

— Гвена, только не целуй её!

— Но она такая красивая… — отозвалась суккуба хриплым, бархатным голосом, от которого у меня побежали мурашки. Мне стало еще интереснее. Пожалуй, я не против снова взглянуть на лицо пленницы поближе, и я снова надел очки.

Я ошибся. Гвена планировала поцеловать не те губы.

— Это… Это… — раздался еще один хриплый голос. Кажется, Лилия. — Отвратительно!

Возмущение в её голосе, как мне показалось, было не совсем искренним. Я, помня, что мне нельзя смотреть на такое… по крайней мере, стоя рядом с женой, снова снял очки. Круговерть магии вокруг изменилась. Множество оттенков золотого теперь содержали зеленоватые вспышки.

— Гвена, остановись! — рявкнул я. — Что-то происходит! Кто-нибудь, наденьте очки!

Мою руку перехватила ладонь Адель. Судя по её хмурому голосу:

— Пусть лучше это буду я, — сказала моя жена.

Некоторое время я терпеливо ждал. На меня надели очки. В этот раз никакой картинки, просто темная пластина кости. Не работает. Батарейки сели? Вот всегда с этой магией так. Подводит не вовремя. С другой стороны, мы просто пользуемся сложными инструментами без инструкций. Я коснулся очков кончиками пальцев и попытался пропустить через них немного магии, как если бы хотел придать сил союзнику.

— Сперат⁈ — крикнула Адель. — Твоя фея, что с ней⁈

Я посмотрел поверх очков. Мельтешение магии вокруг уже превратилось в вихрь, который все чаще и ярче пронизывали зеленые росчерки. А потом, как-то разом, всё устаканилось. Рисунок видимой магии изменился. Теперь я видел чуть дальше. На пару шагов — я разглядел поднявшего топор Сперата, который заступил вперед, прикрывая меня. С другой стороны — латное плечо Адель. Они оба стояли в боевой стойке, довольно небрежно отодвинув меня в сторону. Я не видел опасности, от которой они меня прикрывали, и это чудовищно раздражало.

— Значит, ты всё же нашел её! — прогремел басом смутно знакомый голос.

— Огромное рогатое чудовище с копытами, но не демон, — сухо доложил Сперат.

— Сколько тут чистого созидания! Оно истекало из неё тысячу лет! — заявил тот же голос.

Нет, я никогда такого голоса не слышал. Низкий, как у Луи Армстронга, это был не просто бас. В голосе была магия… Или просто еще более низкие частоты — но при его звуках у меня закладывало уши, и кости будто чесались. А вот интонации были знакомыми…

Я услышал, как что-то огромное с шумом втягивает в себя воздух… И начал различать смутные очертания огромной фигуры. Но еще до этого меня будто гвоздем в пятку кольнуло. Я понял, что это…

— Это Пан, — рявкнул я. — Бежим!

Но понял я это слишком поздно. Одновременно со мной Пан выдохнул тихое:

— Бойтесь…

В моем мире остались лишь смутные воспоминания о богах. Да и то, это тысячу раз переосмысленные мифы из тьмы времен. Но паника, панический страх — словосочетание, вошедшее во все языки мира. Вместо того чтобы бежать, я стоял как вкопанный. Паника выбросила из головы все мысли, сердце стучало так, что мне было больно, ужас был настолько сильным, что ощущался физически. Я хотел кричать, бежать, меня колотило нервной дрожью — я стучал зубами и едва не ронял Крушитель. Но не мог пошевелиться. Даже глаза перевести — мышцы сократились и будто одеревенели. Было так страшно, что хотелось умереть, лишь бы прекратить эту пытку. В поле моего зрения мелькнула чудовищная морда, напоминающая козлиную.

— В первые за тысячу лет пришел в этот мир, Охотник, — прошептал Пан. — Удивительно, но ты нашел место, настолько наполненное созиданием, что я смог воплотиться!

Я вдруг отчетливо понял, что схожу с ума от страха. Мысли путались.

— Но этого мало. Я забираю свой дар у твоего спутника. Теперь же я одарю другого и другим… И мой следующий дар будет куда больше… —басовито гудел тем временем Пан. Я пытался сосредоточиться на его словах, но получалось плохо. И тут бог протянул свою огромную лапу к Адель.

— Нннееееттт! — выдавил я из себя и даже сумел дернуться вперед. Я нутром чувствовал, что сейчас Пан не ограничится способностью к песням и призыву феечек. Сейчас это существо было пугающим. Действовало куда более жестко. Наведенный Паном страх все еще был всепоглощающим, уничтожающим саму мою личность. Как будто кто-то железными когтями скреб мои кости. Только боль была не физическая. Огромная лапа зависла над Адель. И это не сулило ей ничего хорошего.

— Ты чуть не сбросил мои путы? — теперь в голосе Пана прозвучали нотки удивления. — Ах, это же Её магия… Любовь… Она всегда была самой странной… Что же, тогда выберу другого из твоих спутников…

Лапа исчезла. Но очень скоро я смог увидеть Пана. Он держал в своих лапах Лилию и брезгливо сдирал с неё доспехи. Под его длинными когтями сталь расползалась, словно мокрый картон. Где-то на задворках сознания я удивился, почему он оставляет на коже Лилии длинные порезы, но не отрывает руки и ноги вместе с доспехами. Магия, надо полагать.

Я смог увидеть происходящее, потому что застилающая зрение пелена истончалась. Не иначе, как по воле Пана, она втягивалась частью в него, частью в безвольное тело Лилии, которое он держал в руках. Пан лишь слегка напоминал то, не лишенное обаяния существо, что встретило меня во снах. Сейчас это было воплощение зверя, бугрящееся мышцами под черной шерстью. Закрученные рога сияли в моем взгляде зеленым ореолом, из глаз истекало красное пламя. Мрачное и величественное зрелище.

Как только он содрал с Лилии доспехи, её тело начало меняться. Течь, дрожать, превращаясь в что-то другое. Она закричала. Но я ничего не услышал, кроме гула крови в ушах. Она протянула к нам руки… которые превратились в ветви… И тут я разглядел зеленоватую линию. Размытая, как дрожащая струна, извивалась в воздухе, словно волос в воде. И при этом ощущалась так, будто была натянута. Выходила откуда-то из моего лба и тянулась к голове Пана. Я сосредоточился на ней и смог судорожным движением головы захлопнуть забрало. Страх внутри меня вдруг отступил. Лопнул и пропал. Как… как струна.

Я все еще не мог двигаться. Да и думать.

— Что ты делаешь? — спросил я бога. Идиотский вопрос.

— Мне нужен надежный проход… — отозвался он, потом посмотрел на меня удивленно. Увидев опущенное забрало, понимающе хмыкнул. Это было больше похоже на козлиное короткое «ме». — Не задавай мне вопросов, это может…

— Что будет с нами? — не обратил я внимания. Голос дрожал, дрожь так никуда и не ушла. Но я мог хотя бы говорить.

— Молчи! — громыхнул он. — Вопросы! Вопросы! Как я устал от ваших вопросов, люди! Вы только и делаете, что задаете вопросы! Пусть на них отвечает кто-то ещё!

В этой форме Пан был куда раздражительнее. За весь разговор он еще ни разу не расхохотался. А в прошлый раз он хохотал чуть ли не через каждую фразу. Пан свирепо бросил Лилию в землю. Воткнул её, как копье. И она… воткнулась. В стороны от её ног побежали корни, лицо утонуло в коре, вверх брызнули ветви. Пан повернулся было ко мне, но потом задумчиво посмотрел вверх.

— Тут ведь нет света, — сказал он. Вернулся к Лилии, которая уже практически превратилась в дерево. В дерево со стволом, который очень сильно напоминал женскую фигуру. Пан протянул руку, и листья на Лилии засветились синим цветом. Это точно был видимый свет — я наконец разглядел вокруг камень пола, обломки хитрого механизма рядом с пленницей, прикованной к скале. И крадущуюся к Пану Гвену. От Пана её скрывала скала.

Пан одобрительно кивнул. Пробасил, не оборачиваясь:

— Да, так будет лучше. Теперь я пустил корни в этом мире, Охотник. Теперь я заберу с собой Великую Мать в свой мир. Ты ведь обещал её освободить? Вот ты и выполнил свое обещание!

И Пан издал гортанный звук. Я не сразу понял, что это смех. Хороший знак. Впервые он засмеялся с тех пор, как явился в виде чудовища.

Пан обошел Лилию, пробасил:

— Открой мне Путь в Лес!

Рядом с тем, что когда-то было Лилией, пространство раскрылось. Как цветок. Я видел переливающиеся зеленым и красным лепестки, а за ними — чащу. С грохотом и воинственным ревом оттуда выпрыгнули двое сатиров — маленькие копии того, чем был Пан. В руках у них были большие круглые бронзовые щиты и копья. Над ними вились феечки, напоминающие ту, что была у Сперата.

Пан протянул лапы, резким рывком буквально содрал со скалы пленницу и тем же движением метнул её в портал. Затем шагнул туда сам. На секунду задержался, чтобы посмотреть на меня.

— Я знал, что ты сумеешь меня развлечь, Охотник. Как ты ещё мне скажешь, до встречи за углом! — произнес он.

И именно в этот момент Гвена рванулась вперед. С диким воплем, больше напоминающим визг, она накинулась на Пана.

Она не зря все это время ползала за скалой. Ужас её не обездвижил. А сама она каким-то образом чуяла Пана, поскольку ей всё время удавалось держаться так, чтобы он её не видел. Мне казалось странным, что он её не чувствовал. И вот сейчас она взобралась на скалу, оттолкнулась от неё ногами и буквально влетела в Пана, выставив вперед меч, как живое копье.

Бог с невероятной скоростью успел обернуться и схватить Гвену обеими руками. Но слишком поздно — её меч уже ударил его в горло. Тяжелый, широкий клинок, предназначенный не столько для рубки, сколько для пробивания шлемов и доспехов при атаке с коня, со звоном разлетелся на множество осколков, оставив на мощной шее Пана едва заметную царапину. Но этого хватило — Пан ужасно взревел. Не со злобой, а, скорее, от досады.

Охватывающие нас путы спали. Страх отпустил, но вместо него пришло опустошение. Я опустился на землю. Ноги просто подогнулись, как будто я пробежал десять километров, и теперь мышцы больше не слушались. Рядом, со звоном доспехов, на пол повалились Сперат и Адель.

Я, почти машинально, пропустил через себя заряд магической бодрости и поэтому смог удержать тело вертикально, оперевшись на «Крушитель». Поэтому я видел, как Гвена с яростью боролась с огромным Паном. Ловко, как кошка, она вывернулась из его хватки и полоснула ему по груди на глазах удлиняющимися и наливающимися чернотой когтями на своей руке.

Пан резко ударил её. Так быстро, что я не различил самого удара. Просто вот Гвена рядом с Паном, падает вниз, а в следующее мгновение на её месте кулак Пана, а она отлетает назад и бьется о скалу. Во все стороны летят куски камня.

Я хочу сказать ей, чтобы она перестала, но не успеваю закончить фразу:

— Гвена! Остановись!

Но она уже бросается вперед. Походя сметает успевшего преградить ей путь сатира-щитоносца, явно целит богу в горло, но изворачивается в воздухе, проскальзывает под встречный удар Пана и вцепляется куда достала. Она успевает полностью обратиться — на ней всё ещё шлем и броня, которые расползаются по сварным швам на мускулистом теле демона. А пасть у неё распахнулась, как у змеи — она буквально воткнулась клыками в живот Пана. И её белоснежные клыки вошли в божественную плоть легко. Она явно намеревалась выдрать кусок — и ей это удалось.

Пан хладнокровно схватил её за рога, оторвал от себя и бросил в сторону. Гвена попыталась извернуться в воздухе, выпрямило одно крыло из-под куска мятого железа, в которое превратилась кираса, и взмахнула им чтобы стабилизировать полет. Ей не удалось — она упала в воду.

Я смотрел на Пана. Рана на его шее кровоточила светящейся синей жидкостью. С живота был выдран кусок кожи с мясом. Против ожидания, он не выглядел взбешенным. Напротив, его морда, хоть и выглядела как прежде, теперь носила знакомое мне по сну под Таэном выражение. Хитроватое, но веселое.

— Где ты подобрал себе демона, Охотник? — спросил он после короткого смешка.

Я не нашел в себе сил, чтобы ответить. Он снова захекал, что заменяло ему смех, и сказал:

— Первая за тысячу лет, что отведала ихора Владык. У тебя удивительная судьба, Охотник. Обещаю, если ты откроешь мне путь к Белому Пути, не важно через Перекресток или как иначе, то я буду благоволить тебе вечно.

Пока он говорил, феечки и оба копьеносца собрались рядом с ним, а потом портал поглотил их.

Сперат со стоном пополз к краю площадки, но через секунду из воды вынырнула Гвена. Она выглядела свирепой. На плечах и руках всё ещё оставались доспехи, всё остальное — скорее обрывки и остатки. Она осмотрелась вокруг, низко припав к земле, похожая на кошку, только с крыльями. А потом распрямилась, покачиваясь на копытах, и досадливо прошипела сквозь здоровенные клыки:

— Сбежал!

Сейчас она меня бесила. Я не понимал, почему она на него напала — если не считать пытки, что нам устроил Пан, всё прошло относительно хорошо.

— Гвена, грязежабу тебе в задницу, какого хрена ты на него прыгнула⁈ — не удержался я. — Он же уже уходил, дура! Хотела, чтобы он нас всех тут…

Я машинально глянул на дерево со светящимися листьями. Кажется, оно продолжало расти. Очертания девичьей фигуры в стволе всё ещё угадывались. Гвена повернулась ко мне. Она сильно изменилась с прошлого раза, когда я её видел в её демоническом виде. Рога стали здоровенными, крылья… Даже лицо. Теперь там уже не было просто высоких азиатских скул — строение лицевых костей, похоже, сильно отличалось от человеческого. Морда злобная. Брови Гвены сошлись, она ощерилась с такой злобой, с какой могут ощериться только собачки игрушечных пород. И прошипела:

— Не знаю! Не смогла удержаться!

— Так ей велела её кровь. Ведь демоны созданы для войны с владыками, — сказало дерево. Голос напоминал голос Лилии, но теперь в нём было что-то деревянное. Не в интонациях — казалось, что половину звуков прошелестели листья.

— Ли! — простонала Адель. Она с трудом поднялась на ноги и подошла поближе. — О, Лилия! Прости меня!

Осторожно коснувшись коры дерева, Адель всхлипнула.

— Не печальтесь, госпожа, — прошелестела Лилия. — Мой долг всегда был принять удар за вас…

Адель не выдержала и разрыдалась. Я отвлекся на секунду и не заметил, как Гвена подошла ближе. Она вздернула с пола Сперата, который ещё не пришел в себя. Сейчас она была, пожалуй, даже чуть выше него. Это сколько же в ней? Двадцать двадцать?

— Поеб…мся⁈ — промурлыкала суккуба Сперату и облизнула губы длиннющим языком. Тот слабо кивнул, и она потащила его за скалу.

— Мы не сможем, — вдруг отозвалась Лилия. — Ты можешь придумать способ удовлетвориться об меня, но я размножаюсь семенами… Я скорее дерево, чем что-то ещё. Всё, что есть во мне волшебного, черпает силу из мира Пана, это отражение воли бога. Но ты можешь через меня призвать сатира, ведь я легко могу открывать путь в Лес Пана, хоть каждый день…

Все озадаченно смотрели на Лилию. Вернее, на то место на её стволе, где угадывались черты лица.

— Поче… — начала Адель.

— Молчать! — рявкнул я. — Всем тихо. Без моей команды не говорить ни слова! Лилия, продолжай!

— Хм… Призвать сатира… Или… Я потеряла мысль.

Я некоторое время сидел спокойно, обдумывая произошедшее. А потом сказал:

— Пан. Когда он сотворил её, то сказал что-то про то, чтобы на вопросы отвечал кто-то другой. И, похоже, наделил этой способностью Лилию.