Наследник огня и пепла. Том IХ

Глава 21 Переломить судьбу

Уезжать из Караэна не хотелось. Хоть Адель и забрала с собой многое из поместья, без неё оно стало не только менее уютным, но и каким-то… спокойным. Я прекрасно обходился десятком слуг и ел с обычной, серебряной посуды, а не с дорогущего отвинского стекла. И так во всём. Всё стало как-то… проще.

К тому же я потихоньку начал налаживать контакт с главой оружейников. Под честное слово — не делать попыток к бегству — разрешил ему гулять в саду. Сначала одному, потом я стал периодически пересекаться с ним. Уверен, ещё пара недель — и мы бы уже завтракали или обедали вместе. У меня были на него большие планы. Хотя он пока держался холодно и в высшей степени официально, я был уверен: однажды он станет моим союзником.

Белого Рыцаря я отправил прочь почти сразу после победы над Ужасом. Вокула долго расспрашивал Адель о нравах в Королевстве Фрей и, после этого, скрипя сердце, признался, что я немного должен Королю. Я так не считал. Но так считал сам Король — и написал это в письме, которое Вокула до последнего скрывал от меня. Что-то там не доплатили за выкуп с Караэна… К тому же принято делать подарки сюзерену. Нет-нет, никакой дани — просто вот графство Адвес, к примеру, отстёгивает в Иль-де-Фрей шесть тысяч сольдо в год. Из любви.

А я, выходит, уже пару лет как просрочил выплаты. Вокула уверял, что хватит пяти тысяч дукатов. Я решил, что если Король опять решит устроить шевоше — то есть «прогулку» в Долину Караэна — это мне обойдётся дороже. Я удвоил сумму. А ещё десять тысяч решил отослать в Бурелом — не хотелось хранить всё серебро в одном замке. Даже яйца в одной корзине не хранят.

Вот Белый Рыцарь и повёз деньги. Кому ещё довериться, как не этому образцового благородства человеку? Леон отчаянно хотел его сопровождать хотя бы до Бурелома, но я запретил. Мы и без того сильно ослабили личную стражу.

Знаете, сколько это — двадцать тысяч дукатов серебром? Сольдо размером до жути напоминал двухрублёвую монетку — только потяжелее, топорно сделанную и с дикими картинками. Сольдо тут чеканили все, кому не лень. Это добавляло в и без того запутанную денежную систему новую глубину. Например, отвинские сольдо ценились выше примерно на 10% караэнских, потому что в них вроде как было чище серебро. А за отчеканенные «Уважаемой и честной купеческой семьей» сольдо с побережья Луминаре могли и вовсе дать вполовину меньше. Или в морду.

Поэтому их города так и не стали центрами торговли — умные слишком.

Люди у меня с деньгами были опытные. Обычно в сундуках хранилось по пять-десять тысяч монет — потому что тяжёлые. Но для транспортировки заказали сундуки побольше, в которые укладывалось по двадцать пять тысяч монет. Сундуков в штуках меньше — присматривать проще, а тяжёлые — воровство затрудняется. Вес такого сундука вместе с деревом и железом — около сорока килограммов. Даже мне их было тяжело ворочать.

А на четыреста тысяч таких сольдо потребовалось… восемьдесят сундуков. Восемьдесят!

Крепко сбитых телег с большими колёсами у нас не нашлось. Зато получилось сделать и докупить обычные крестьянские подводы. На каждую легло по десять сундуков. Ещё на четыре положили всякое барахло для отвода глаз — вроде сукна и оружия — и отправили в Бурелом. На случай, если где-то придётся таскать сундуки вручную, взяли восемьдесят носильщиков. Охрану составили двадцать пеших стражников Итвис, Белый Рыцарь и пяток приблудившихся к нему «друзей»-рыцарей. Всего двадцать всадников.

Конвой вышел по размеру — пусть с маленькую, но армию. Недалеко от Бурелома был контролируемый Итвис порт — большая рыбацкая деревня. Там Белый Рыцарь с десятью тысячами дукатов должен был сесть на баржу и отправиться в Иль-де-Фрей. В Королевстве есть река, которая судоходна до самого замка Короля, прям под нос ему сундуки выложат.

Вам случалось расставаться с двумя тоннами серебра? Это трудно. Мне хотелось проводить их, доехать до Бурелома… Но времени отчаянно не хватало. Всё требовало моего участия. У моей газеты появились конкуренты. И ладно бы в Отвине или Цветочном городе — это далеко. Но в Контадо наладили выпуск бумаги, и уже печатались шесть листков. Пришлось спланировать нововведения: я «изобрёл» светскую хронику и сводки с фронта. Плотно занялся иллюстрациями. Требовали моего внимания Университет, очистка каналов у Великой Топи, регуляры, ополчение союзных городов в долине, снабжение армии Джелала… И всё это — не считая напряжённой политической борьбы в обеих палатах… И некоторых других моих проектов.

Вообще, я в последнее время стал замечать, что оброс делами, как уши старика — волосами. И они такие же — неприятные. Я уехал через два дня, а не сразу, как собирался. Формально — на охоту. На ядовитого вепря, конечно. В Караэне все слышали эту байку. Нас даже провожала небольшая толпа.

Сытые, подкованные лошади несли нас по дороге. Со мной выехало не сто всадников, как я планировал, а человек шестьдесят. Зато проверенные — ни одного незнакомого лица. Разве что среди оруженосцев. Ехали налегке. Даже у меня было всего шесть вьючных лошадей и четыре слуги, не считая двух конных телохранителей от Леона. Ну и неизменных Волока и Сперата.

В моей свите все знали, что ядовитый вепрь — это отговорка. Но никто не задал вопросов.

Мне хотелось тишины. Не для размышлений — от них толку мало. Для паузы. Когда слова, решения и взгляды отступают. Когда остаются только холод в пальцах, туман над дорогой и звук копыт. Да, пожалуй, неплохо будет съездить. Развеяться.

Сперат с гордостью держал копьё с моим баннером — длинным и узким, как хвост дракона. На тончайшем белом шёлке извивался красный змей. Иллюзия — без всякой магии. Просто мастерство. Подарок гильдии ткачей.

Ткачи не устают меня задабривать. Это им мало помогло — Серебряная палата, не без моей подсказки, наложила на них обязательство поставить в арсенал тысячу стёганых тканевых броней. Представители гильдии на собрании натурально рвали на себе волосы и клялись, что это невозможно. Золотая палата сократила это число вдвое. Ткачи решили, что взятки обойдутся дешевле, чем пятьсот ватников. Им виднее. Я не стал вмешиваться.

Гильдия оружейников должна до конца года выдать сто кольчуг, пятьсот шлемов, тысячу щитов и тысячу копий. Эти не спорили.

Тракт, ведущий к Большому Заберу, был непривычно пуст. Мало даже пеших путников и крестьянских телег. Из-за беспорядков от долгобородов и горных кланов люди старались идти южнее. Дороги там хуже и длиннее, но спокойнее.

Первым делом я отправился к Эскеру Дар. Фанго говорил, что Эскер собирает и вооружает людей, и видел в этом угрозу. Мне хотелось поговорить с ним лично, прежде чем решать, что делать. В конце концов, именно Эскер когда-то пленил Гонората. А значит, избавил меня от многих проблем.

Я ему должен.

Местность вокруг замка сильно изменилась. Точнее, осталась прежней — ни тебе сплошного выжженного пятна, как вокруг Костяного Города, ни следов пожаров и грабежа, как после наёмников Гонората. Наоборот — тут даже добавилось.

Беженцы.

Целый лагерь. Он мог бы напоминать военный стан, если бы было побольше палаток. Но это был именно лагерь беженцев, растянувшийся вокруг замка Дар — по ближайшим полям, оврагам и даже по улицам, заполнившимся серыми навесами, телегами, скотом и людьми.

Куски холста, обрывки парусины, покрывала, куски шатров, насаженные на жерди и привязанные к деревьям. Костры — привычно маленькие и редкие. Видно, жгут сухой навоз. Дым лёгкий, почти прозрачный. Пахнет кашей, копчёной кожей и деревенским сортиром.

Люди в лагере заметили меня издалека. Но никто не подошёл. Не собралась толпа зевак, как это бывало в Контадо Караэна. Никто не крикнул «Сеньор!» или «Да здравствует!». Они просто остались там, где были. Смотрели, как я еду мимо, по единственной оставшейся «улице» — шириной с повозку. Так смотрят на тех, кто может всё исправить — но не спешит. Кто ест, когда другие голодают. Кто живёт, когда другие выживают.

Женщина с суровым лицом, державшая на руках спящего ребёнка, бросила на меня взгляд такой ярости, что моя рука сама легла на рукоять меча.

Мальчишка лет десяти отчаянно грыз кусок сушёного мяса, не отрывая от меня глаз. Он грыз с такой яростью, будто собирался его убить. Мясо держалось. Похоже, из этого куска можно было бы сшить сапоги. Или броню.

Ближе к воротам стояли глашатаи и самозваные старосты. Один из них подошёл ко мне. Не поклонился.

— Вы сеньор Магн Итвис из Караэна? — спросил он.

Я кивнул.

— Тогда скажите: что будет?

— С чем?

— С нами.

Я не ответил. Как же я отвык, чтобы от меня требовали ответа.

Во мне поднималась жаркая ярость.

Он понял, что говорит неподобающим образом. А в данном конкретном случае «неподобающий» — это такое поведение, после которого начинается игра «поймай рожей удар Крушителем». Не сказать, чтобы удар мечом в разговоре вместо точки был в долине Караэна нормой — но вероятность этого никогда не была равна нулю. Сейчас он эту вероятность — буквально тремя фразами — догнал почти до ста процентов.

Он понял. Я видел по глазам. Понял — но не ушёл.

— Здесь сидят дети. Старики. У нас нет даже соли. Нет лекарей. Нет вестей. Но у нас есть память. Мы знаем, кто пустил Ужас в наши земли. Кто подговорил долгобородов напасть на Долину.

Он шагнул ближе.

— И если вы приехали не с мечом, не с хлебом, а с пустыми руками — то будьте добры хотя бы с честью это признать.

Вот же подорожник берега потерявший.

Он не кричал. Не угрожал. Говорил спокойно. От этого только хуже. Лучше бы возмущался.

Я смотрел на его потрескавшиеся губы, на отросшую щетину, на изнеможение во всём теле — и вдруг увидел в нём армию.

Пока ещё без доспехов. Но уже готовую.

— Ты знаешь, кто наш враг? — наконец спросил я.

— Все, на кого вы укажете.

Какой хороший ответ.

В замке Дар нас уже ждали. Не было ни охоты. Ни пира. Ни встречи с союзниками.

Был один человек — в огромном, полупустом замке.

И тысяча — по ту сторону рва.

Ладно, слуг было мало, но они были. Пара конюших, да тот, что выполнял роль встречающего — в бархате, с золотой цепью, подтверждающей полномочия. Он и проводил меня в большой зал. Со мной пошли человек десять — остальные отправились устраиваться на ночлег.

Эскер ждал меня в маленьком рабочем кабинете. Вычурные шкафы, заполненные свитками, массивный стол, камин. Огонь в камине, разумеется, не горел — даже богатые не имели привычки бесполезно жечь деньги.

— Эскер! — я шагнул к нему и обнял. Немного подержал в объятиях, потом отстранился. Здесь так не принято — а значит, не запрещено неформальным этикетом. Эскер на мою крайнюю степень расположения отреагировал… почти никак. Даже не удивился. Да у него, похоже, депрессия.

— Как ваши дела, мой друг? — спросил я.

Он отошёл к узкому окну, из которого был виден лагерь.

— Их здесь действительно тысяча. Может, больше. Все — откуда-то с окраин. Кто из долины, кто от перевалов. Но в основном с севера, с предгорий. Откуда бежали — от законных притязаний долгобородов и беззаконных желаний горных кланов. Кто-то наспех одет, кто-то босиком. Кто-то в корявой кожаной броне поверх одежды, больше похожей на половую тряпку. Все пыльные. Все голодные. Все ждущие.

Говорил он тускло, безэмоционально. Я спрашивал, конечно, о другом. О том, как он смог выбраться, когда обратившиеся в вампиров Фредерик и его люди устроили резню… В памяти всплыли отблески пламени во дворе — отец Магна и Гонорат. Бледное лицо сестры. Спокойный голос Лучано: «Ты должен выжить, чтобы отомстить».

О таких вещах не спрашивают. Эскер продолжал говорить. Не думаю, что он нарочно сменил тему — просто автоматически избегал травмирующих воспоминаний.

— Вон там, чуть в стороне, это люди из Ченти. Раньше их было больше. Те, кто посмелее, ушли за перевал, в Железную Империю. Там есть земля. Холодная. А снег, говорят, зимой не сходит неделями. У кого были деньги — отправились на кораблях к Побережью Стрел. Там, мол, лучше. Остались те, у кого нет ничего. Они пришли первыми. Не вышли к вам — считают, что вы были заодно с инсубрами, когда те штурмовали их город.

Эскер пожал плечами:

— Горожане…

Да, среди аристократов такое воспринимается иначе. Подумаешь, повоевал против тебя. Главное — общаться нормально. Вон, Гей да Лана, взятый мной в плен ещё в Таэне, давно уже входит в мою свиту. Обученный и храбрый латник на дороге не валяется. Конечно, доверять я ему не спешу. В поездке к Красному Волоку он меня не сопровождал. Сейчас у него не латные доспехи, а конический шлем, кольчуга, да и лошадка похуже. Но магия и копейный удар остались при нём. Сейчас он в копье одного из надёжных людей.

Адель назначила за него выкуп в две тысячи дукатов — уверенная, что его семья потянет. Вот только его гейские родственники не торопятся. Не удивлюсь, если он проведёт в моей свите не один год. Конечно, против Инобал он сражаться не будет. Но быть в братстве рыцарей и гонять других моих врагов — куда лучше, чем сидеть в цепях. Это норма. Мы — сословие. Тут важно держать слово и не делать гадостей друг другу.

Однако я вполне понимаю горожан Ченти. В каком-то смысле они мне ближе. В том мире я сам был почти таким же.

— Вон те — из долины Орлиного Гнезда. Пришли со скотом и скарбом. Инсубры дали им время собраться, прежде чем разрушить дома. Их больше всего. Не знаю, почему не ушли сразу. Сейчас они проели всё своё добро…

Я прерываю его:

— Собирайтесь, сеньор Эскер. Завтра утром вы едете со мной.

— Мне не на кого оставить замок, — отвечает он. Не спорит — просто констатирует. Я оборачиваюсь к своим.

Почти сразу взгляд цепляется за молодого парня в шлеме с бронзовым кабаном на забрале. Наплечники с отбойниками покрыты чёрной эмалью, нагрудник носит очищенные геральдические цвета. Всё это — трофеи. Я помню его. Один из молодых караэнских искателей приключений, отправившихся со мной в Таэн. Кажется, младший сын вассала, чьи земли рядом с Буреломом. Кроме коня и короткого копья у него был только древний меч и шлем, а бронёй служила стёганка с кожаными накладками.

Ветеран. Прошёл со мной многое. Но выбрал я его не за это. Именно про его мать сквернословил луминарец на ночёвке у Красного Волока. Он встал, вытащил меч на две ладони, тем самым соблюдая приличия — ответить на оскорбление крайне агрессивно. Потом поймал мой взгляд и ждал разрешения. Преданный. Опытный. Спокойный. Разумный. То, что надо. Я подозвал его жестом.

Пока он шёл, Сперат, хорошо меня знавший, тихо прошептал:

— Это Мерик дель Сарво, — тихо подсказал Сперат. — Младший сын рыцаря с холмов возле Бурелома. Когда-то его называли слабым на меч, зато с книгой не расставался. Но он выжил в трёх битвах, и, по словам Волока, может отвести своим талантом к воздуху чужой огонь или даже целый град арбалетных стрел.

Я сказал:

— Скажите, сеньор, готовы ли вы дать клятву хранить земли и замок семьи Дар как свои собственные — и вернуть их владельцу, как только он того пожелает?

Дождавшись, пока мой ветеран преодолеет изумление и согласится, я обернулся к Эскеру:

— Мы не ожидаем от вас пира, мой друг. Я слышал, что вы открыли кладовые для страждущих — и они давно пусты. Но мы привезли вино. У вас есть ночь, чтобы обдумать моё предложение. А пока… не хотите ли выпить вина и послушать лучшего певца в Регентстве?

Этот мир жесток. И семья Дар — яркий пример. Сильная, богатая, с мощным замком. Но вассалы погибли или пропали под краем магического катаклизма, а сам род был ослаблен предыдущими схватками. Теперь они на краю гибели.

Если бы не толпа вооружённых чем попало мужиков вокруг замка, укрепление, так удобно стоящее у оживлённой дороги, уже давно было бы взято.

Но я не дам этому случиться. Так уж вышло, что Эскер — первый, кого я возвёл в рыцари. Именно сопровождая меня погибли его отец и старшие братья. Я благоволил ему. Его крах запачкает и меня. Мне придётся вытащить этот род из небытия.

Потому что семья Дар — из тех, кому просто не повезло. Трагедия, от которой никто не застрахован. А как космонавты или пилоты, местные живут рядом со смертью и потому очень суеверны. Нет ничего хуже, чем прослыть приносящим несчастье. Такое не прощают. Придётся мне переломить невезение рода Дар.

К тому же, Эскер может оказаться в высшей степени полезен. Он смог организовать отпор долгобородам. По словам Фанго, он вышел победителем из нескольких мелких стычек с горными кланами — и одной большой с самими долгобородами. Эскер собрал вокруг себя отряд смелых всадников, напал и уничтожил обоз бородачей, шедший к осадному лагерю под Орлиным Гнездом. После этого долгобороды и зачистили всю долину.

Этот парнишка мне пригодится. Надо только вернуть его в строй.