Намбату

2

Три недели прошли без происшествий. Ральдерик со своей группой сопровождения подъезжал к границе Савараха. Была ночь. Погода за это время успела сильно испортиться — дождь лил, как из ведра. Крупные капли барабанили по крыше экипажа и спинам коней, уныло бредших по жидкой грязи. Бедные стражники и кучер пытались укрыться пропитавшимися насквозь плащами от обрушивавшейся на них воды. Лакеев вельможа уже давно бросил в одном небольшом спокойном городке, пока Вешиль не видел. Впрочем, те не сильно огорчились и с толком проводили нежданный «отпуск», восхищая местных девиц россказнями о своей великой роли при дворе.

Карету сильно мотало, пару раз она застревала в наиболее глубоких лужах, но каждый раз кони ее вытаскивали. На Мерзавца было жалко смотреть. Наверное, он думал, что не заметил, как умер, и попал в ад. Если опустить психологический момент, то остальным лошадям приходилось гораздо хуже. Кучер знал, что это был за белый скакун, поэтому остерегался поднимать на него кнут. К другим животным это не относилось. Так что пока личный герцогский конь думал над вопросами типа «Кто я? Что я здесь делаю? Кто все эти люди? Где моё седло? Сошел ли я с ума? Вернусь ли я живым? Накормят ли меня морковкой, в конце концов?!» остальные тащили увязавшую в грязи тяжелую колымагу под свист плети, понимая, что от нового коллеги толку не будет никакого. Престарелый учитель продолжал, как ни в чем не бывало, читать свою книгу при свете раскачивавшейся из стороны в сторону керосиновой лампы. Эта неделя была относительно нормальной с точки зрения взаимоотношений спутников. Вешиль относился к своему ученику, как к адекватному, взрослому человеку, и не пытался его чему-нибудь учить. Какая разница, что он при этом путал юношу с его отцом?

Неожиданно карета остановилась. В дверь постучали.

— Мы подъехали к пограничной заставе! — поведал промокший и замерзший стражник. — Тут целая толпа. Можно, конечно, потребовать, чтобы нас пропустили, но это будет сложно. Здесь телеги, скот… Нам не проехать, им с дороги не свернуть…

— Мы всё поняли, — кивнул Ральдерик. — Просто дождемся очереди, ничего страшного.

— Я, конечно, могу приказать им спуститься в канаву, но это займет много времени, да и не по-человечески как-то. Выбраться сложно будет.

— Я же сказал, что мы дождемся своей очереди! — огрызнулся герцог и захлопнул дверь.

Наставник посмотрел на него с неодобрением.

— Ну и зачем нужно было хлопать? — спросил он, глядя поверх пенсне. — Человек всего лишь выполняет свою работу. Он не сказал ничего предосудительного…

— Я знаю, — юноша ужасно не любил, когда ему пытались читать нотации, но изо всех сил старался не нагрубить. К тому же он сам слегка раскаивался, что грубо обошелся с и так обделенным в последнее время душевным комфортом слугой.

— Тогда почему вы так поступили? Вы, как будущий правитель Заренги, должны отдавать себе отчет в своих действиях и быть способным контролировать свои эмоции. Я надеюсь, вы это понимаете?

Вельможа скрипнул зубами, но сдержался.

— Имейте в виду, молодой господин, подобное поведение совершенно недопустимо! Сегодня вы хамите слугам, а завтра можете сорваться на какого-нибудь посла и опозорить своего отца. Когда вы станете чуть старше, вам позволят присутствовать на званных обедах. И что же увидят гости?!

Ральдерик сообразил, что восприятие реальности Вешиля откатилось еще лет этак на десять назад. Похоже, скоро он снова поднимет разговор об алфавите. Учитель продолжал что-то говорить, но дворянин уже не слушал. Он распахнул дверь экипажа, выскочил наружу, захлопнул ее за собой и зашагал прочь. Яэворы очень не любили выслушивать нотации.

К герцогу тут же кинулись обеспокоенные сопровождающие.

— Что-нибудь случилось, Ваша Светлость?

— Всё в порядке, — крикнул в ответ юноша, перекрывая шум дождя и гул толпы. — Просто захотел немного прогуляться!

— Вы же промокнете! Вернитесь, пожалуйста, в карету! — давешний стражник виновато переминался с ноги на ногу.

Ральдерик посмотрел на себя. До этого он не обращал внимания, что на нем были лишь брюки, сапоги, да белая рубашка, стремительно темнеющая, пропитываясь водой.

— Я уже промок.

— Что?

— Я говорю, что уже промок! — снова крикнул дворянин, откидывая назад прилипшие ко лбу волосы. — Нет смысла возвращаться. Я тут немного похожу, развеюсь!

— Возьмите кого-нибудь в сопровождающие! Мало ли что может приключиться! — не унимался слишком уж старательный член караула.

Юноша отрицательно махнул головой, развернулся и пошел дальше.

Народа действительно было много. Дорога была запружена гружеными мешками и визжащими поросятами телегами, лошадьми и коровами, а также самыми разными людьми. Последние сидели и стояли, пытались курить вопреки дождю, бродили туда-сюда, что-то таскали, ругались, дремали, завернувшись в плащи. В основном это были крестьяне. Ральдерик наконец вспомнил о ежегодной саварахской ярмарке, проходящей примерно в эти дни. Невдалеке были видны полосатые столбы и домик погранзаставы.

Вельможа пошел вдоль ряда ожидавших своей очереди повозок и скота, равнодушно их разглядывая. Дождь достаточно быстро остудил его ярость. Гендевец промок до нитки, по колено измазался в грязи, но возвращаться в карету в ближайшее время не собирался. На упивающегося своим маленьким бунтом юношу никто не обращал внимания. Мало ли сумасшедших слоняется по свету? Герцог уже начал замерзать и подумывать, что он достаточно отдохнул от общества Вешиля, чтоб вернуться в теплый сухой экипаж и сменить одежду, как вдруг его внимание привлекло какое-то оживление в начале очереди.

Лошади ржали, коровы мычали, люди кричали и бегали. Ральдерик, заинтересовавшись, побежал вперед. Подобравшись поближе, он увидел бешеную собаку, рычащую, припадающую к земле, истерично лающую, мечущуюся среди животных, бросающуюся на всех подряд. Люди опасались близко подходить к псу и пытались зашибить его камнем или палкой с расстояния: капающая из пасти пена у всякого отбивала желание геройствовать. Наконец, кто-то достал вилы. Зверь увернулся от вознамерившихся его пронзить зубцов и с глухим рычанием вцепился в древко. Крестьянин тряхнул своим сельхоз инвентарем, пытаясь его высвободить из слюнявой пасти. Тщедушная псина отлетела в сторону.

Лошадь, впряженная в загруженную какими-то мешками телегу, и так волновалась. Когда же ей в бок врезалась скулящая, пытающаяся укусить меховая штука, нервы ее окончательно сдали. С диким ржанием животное встало на дыбы и рванулось вперед. Испуганно взвизгнула сидевшая среди мешков крестьянка с маленьким ребенком на руках. Люди попыталась коня остановить, но потерпели неудачу. Каким-то чудом тот прорвался сквозь толпу, расшвырял мешающие ему повозки и соскочил с дороги. Со скрипом и треском телега последовала за ним в канаву. Лошадь не остановилась на достигнутом и помчалась дальше среди деревьев и кустов.

Воцарилась паника. Кто-то растерянно метался и звал на помощь, кто-то с криками бросился следом за взбесившимся животным. Ральдерик был среди последних. Тяжелая телега и непригодная для скачек местность здорово тормозили перепуганного коня, однако бросившимся на подмогу крестьянам это мало помогало — размокшая почва, цепляющаяся за обувь трава, кусты и кочки мешали им самим не меньше. Многие быстро выдохлись и безнадежно отстали.

— Кинь мне ребенка! — проорал женщине вырвавшийся вперед гендевец. — Я его поймаю! Обещаю!

Воображение любезно рисовало герцогу картину того, что может случиться, если телега перевернется. Крестьянка крепче прижала дитя к себе и зажмурилась.

— Да кидай же, дура! — юноша сбил дыхание и понял, что долго он так бежать не сможет. — Угробить его хочешь?

Мать с ужасом распахнула глаза, нерешительно перевела взгляд с ребенка на неизвестного ей человека. Снова на ребенка. И кинула.

Совершенно выбившийся из сил дворянин протянул руки к летящему в его сторону ревущему маленькому мальчику, когда кто-то с силой толкнул его вбок. Ральдерик в последний момент успел схватить пацана и прижать его к себе. Упал. Не просто упал и остался лежать — герцога швырнуло и прокатило по земле, он ободрал локти и ушиб все, что только мог. Ребенок верещал, как поросенок. Но кроме душевной травмы, других, похоже, у него не имелось. Успокоившийся было гнев разгорелся в дворянской душе с новой силой. Юноша медленно поднялся, яростно сверкая глазами и скрипя зубами, сплюнул грязь и с явным намерением пролить чью-то кровь зашагал туда, где скрылась телега.

Очень скоро он увидел валявшуюся на земле перевернутую повозку, разбросанную по всей округе картошку, живую и здоровую рыдающую крестьянку. Еще одно действующее лицо отчаянно пыталось приподнять борт телеги и под нее заглянуть. Решив, что опознал потенциального обидчика и жертву (последовательно), гендевец ускорил шаг. Сунув ревущего мальчишку счастливой матери, вельможа обрушился на незнакомца, обернувшегося на детский плач.

— Ты что, тупой, да?! — орал Ральдерик, перепачканный жидкой грязью с ног до головы, с силой толкая мужчину руками в грудь.

Тот уронил телегу и отшатнулся. На его одежде осталось два четких отпечатка ладоней.

— Я не понял, в чем проблема! — человек в недоумении уставился на неизвестно откуда взявшегося агрессивно настроенного, покрытого в лучшем случае мягкой почвой психа.

— Ты тупой, да?! Да, %@&? какого N#@$*%! Ты совсем $#@!% что ли?!

— Что-о-о?!

— Ты кого толкаешь, а?!

— Здесь ребенок…

— У тебя мозгов совсем нет, да?!

— … и женщина… Следи за языком, парень!

— А если б я упал прежде, чем его поймал?!

— … Что?!

— Ты еще и глухой?!

— О чем ты вообще?!

— Ты столкнул меня, когда я ловил мальчишку! Он чудом не пострадал! Нас с ним чуть о землю не размазало при падении! Забыл уже?!

— Не было такого! — с сомнением крикнул незнакомец.

Двое орали друг на друга посреди картошки. Ливень хлестал вовсю, поэтому повышенные тона частично оправдывались необходимостью перекрывать посторонние звуки, такие как шум падающей с неба воды, рев женщины и верещание испуганного ребенка. Но кричали не поэтому.

— Да?! Ты думаешь, я это придумал что ли?! А в грязи я вымазался, потому что мне так нравится?!

— Да не видел я тебя! — человек в капюшоне решил, что пришла его очередь толкать собеседника. — Ни тебя, ни ребенка! Я женщину спасать выбежал!

— Так ты еще и слепой?!

— Отстань! Если толкнул — извини! Не собирался.

— Ты думаешь, что отделаешься одним жалким «извини»?!

— Отвали, тебе говорят! Я женщину спасал! Ребенок не пострадал. Ты тоже, раз так орать горазд. Значит все в порядке!

— В порядке?! Да ты точно слепой! Ты на меня посмотри внимательно! Ты мои локти видел?! Да на них места живого нет!

Мужчины схватили друг друга за грудки.

— Я не понял, тебе подраться, что ли, захотелось?

— А я сразу сказал, что ты тупой!

— Может быть, ты всё же сформулируешь, что тебе от меня надо?! Я не собираюсь здесь с тобой торчать весь день в ожидании, когда ты, наконец, определишься!

— Да ты вообще на коленях у меня прощение вымаливать должен! Да за твой поступок… Эту одежду теперь только на выброс! А мои волосы?! Где я их теперь в округе помыть смогу, а?!

Человек в плаще как-то странно притих и насторожился. Пока герцог дальше разорялся, ритмично потрясывая нового знакомого за шиворот, тот, разглядывая чумазого агрессора, укреплялся в одном подозрении.

— Ральдерик? — осторожно предположил он.

Гендевец прекратил мотать собеседника, удивленно замолчал и присмотрелся. Рывком сдернул с головы жертвы капюшон.

— Ой, а я так рад тебя видеть! — Гудрон безумно улыбался и счастливо хлопал ресницами.

Дворянин мрачно уставился на до боли знакомую физиономию. Наконец, после весьма продолжительной паузы, вельможа оправился от удивления и снова стал закипать.

— Ты — скотина!!! — вельможа замахнулся на друга кулаком.

Кузнец ойкнул, успел вырваться из хватки товарища и в последний момент уклониться.

— Бессовестная скотина! — продолжал возмущаться Ральдерик, швыряясь в уворачивающегося ирольца валявшейся повсюду картошкой.

Добравшиеся с некоторым опозданием крестьяне молча наблюдали за бесплатным представлением.

— Да ты… Да как ты вообще посмел?! Тоже мне, друг называется!

— Ну всё-всё! Хватит! — хохотал черноволосый юноша, получая клубнем в живот. — Ну чего ты разорался?!

— Чего я разорался?! — картинно всплеснул руками герцог. — Почти год от тебя ни слуху, ни духу, хотя клятвенно обещал заехать в гости! И тебе еще хватает смелости попадаться мне на глаза?! К тому же, при таких обстоятельствах?! Чуть не угробил!

— Не надо утрировать! — Гудрон остановился и постарался выглядеть солидно, за что тут же получил картофелиной.

— Какие-то проблемы? — гендевец услышал за своей спиной спокойный женский голос и почувствовал, как кто-то заломил ему руку. Через секунду он снова лежал лицом в грязи.

— Стой! Стой! — в отчаянии замахал руками кузнец. — Всё в порядке! Отпусти его!

— Он на тебя нападал. Ты уверен, что хочешь этого?

— Да, черт возьми! Уверен! Это Ральдерик, мой друг! Помнишь, я тебе рассказывал?!

Когда дворянин вновь почувствовал себя свободным, он поднялся, мрачно посмотрел на стоявшую возле него черноволосую девушку, развернулся и зашагал обратно к дороге, настолько величественно и демонстративно равнодушно, насколько мог.

— Постой! — иролец попытался его догнать. — Куда ты?

— Отвяжись, — огрызнулся Ральдерик.

— Ну подожди! — огорченно ныл Гудрон. — Ну пожалуйста! Хватит дуться! Произошло недоразумение! Ни я, ни Эрлада этого не хотели! Клянусь!

За его спиной послышалось легкое презрительное «Ха!», которое юноша предпочел проигнорировать.

— Не уходи! Мы же так давно не виделись! Я так обрадовался, что мы встретились. Черт! Я же уже извинился! Если хочешь, попрошу прощения еще раз!

Гендевец, ничего не отвечая и раздраженно сопя, шагал вперед.

— Ты еще на колени перед ним встань! — крикнула мужу волшебница. — Я уже вся в предвкушении зрелища!

Кузнец бросил ей гневный взгляд.

— Ха! Нет, если ты хочешь унижаться — унижайся. Мне не жалко, — продолжила девушка, как ни в чем не бывало. — Совершенно очевидно, что ему на тебя наплевать. Но я ни слова не скажу о том, что нужно иметь хоть каплю гордости, потому что у нас с тобой Равноправные Отношения.

— А ты кто вообще такая? — рявкнул Ральдерик, резко оборачиваясь.

Гудрон остановки не ожидал, затормозить не успел и чуть снова не уронил друга в грязь, врезавшись в него.

— Жена моя, — пояснил он, подхватывая пошатнувшегося герцога под локоть.

— Жена? Твоя? Она? — дворянин оттолкнул руку товарища и оглядел Эрладу сверху вниз. — Бабник, — фыркнул он и продолжил свой путь. Уже менее яростно.

Это не укрылось от кузнеца. Хмыкнув, он молча пошел рядом. Драконья дочка шагала где-то позади, таща за собой на привязи медлительного Каштана и растерянную таким обращением Неветерка.

— Ну и какими судьбами в наших краях? — соизволил осведомиться гендевец.

— Как в ваших? — опешил Гудрон. — Мы, что, сейчас в Гендеве?

— Нет, черт побери! В Ироле твоей!

— Она уже давно не моя. Нет, это, правда, Гендева?!

— Да, это Гендева, — снова фыркнул юноша. — Если быть точнее, та ее часть, что непосредственно граничит с Саварахом.

— Эрлада, — иролец обернулся к жене.

— Я всё слышала, — раздался мрачный голос.

Неожиданно девушка из ниоткуда возникла рядом с юношами. За ней виднелись борозды, пропаханные конскими копытами. Неветерок была в легком шоке. Каштану было всё равно.

— Должно быть, мы где-то неправильно свернули или неверно оценили свое положение по карте, — задумчиво предположила она. — Но ничего страшного.

Какое-то время шли молча. Ральдерик думал, где бы ему помыться: просто переодеться было явно не достаточно. Гудрон мучился легкими угрызениями совести, поэтому думал о том же. Эрладе было наплевать. Она просто не собиралась еще больше омрачать радостную (?) встречу друзей лишними разговорами.

Как герцог и надеялся, через какое-то время дождь смыл значительную часть грязи, и теперь темные разводы «украшали» некогда белую рубашку и, судя по всему, пространство под ней. На лучшее в обозримом будущем надеяться не приходилось.

— Ты здесь один или с кем-то? — поинтересовался кузнец, когда они вышли на дорогу. — Что-то я не вижу твоего Мерзавца.

— С кем-то, — коротко бросил дворянин и помрачнел еще больше, мысленно содрогаясь от перспективы знакомства кого-либо из своих друзей с Вешилем.

— Это девушка? — переполошился иролец, с ужасом думая о том, что совершенно загубил товарищу внешний вид и, возможно, разрушил личную жизнь.

— Если бы, — траурно фыркнул Ральдерик.

— Слава богу!

— Идиот!

— Почему сразу идиот? — обиделся Гудрон.

— Потому что. Не знаешь, о чем говоришь.

— Ну я же не видел, кто здесь с тобой! — возразил иролец. — Знаешь ли, логично предположить, что меньше всего в таком виде ты бы хотел показаться перед охмуряемой особой…

— И не увидишь.

— Что?

— Говорю, ты и не увидишь, с кем я тут. Сказал бы, что рад был встрече, да сам в этом не до конца уверен. Удачного пути, куда бы ты там с женой не шел. Скатертью дорога! Будешь в Мэвбе — приглашение в силе, заходи. А кстати, истинную красоту ничем не испортить, так что для девушки у меня была бы соответствующая героическая история, объясняющая мой внешний вид. И это возвысило бы меня в ее глазах куда больше, чем если б я пришел одетым с иголочки. Сказал бы я тебе запомнить это на будущее в качестве дружеского совета, но тебе, смотрю, уже не нужно.

— Слушай, ты вообще не меняешься! — возмутился кузнец, останавливаясь и складывая руки на груди. — Невыносим, как и всегда!

— Спасибо.

— Это был не комплимент! — раздраженно хмыкнул Гудрон, глядя на удаляющуюся спину.

— Я догадался, — тут гендевцу снова стало не совсем удобно за свое поведение. — Куда вы хоть едете-то? — крикнул он, оборачиваясь на ходу.

— Шангаль! — громко ответила Эрлада вместо насупившегося мужа.

Герцог от удивления споткнулся и остановился, недоверчиво глядя на собеседников. От девушки это не укрылось.

— А зачем? — осторожно поинтересовался дворянин, немного помолчав.

— А не знаем! — волшебница сделала шаг вперед и вдруг оказалось впритык к отшатнувшемуся Ральдерику, окатив того водными брызгами. — На месте разберемся.

Увидев его выражение лица, она довольно зажмурилась, улыбнулась, развернулась на каблуках, снова обдав друга мужа каплями дождя со своего плаща и волос, и спокойно пошла назад к коням и супругу.

— До свидания, Ваша Светлость! Неприятно было познакомиться! — на ходу помахала рукой на прощание. — Пошли, Гудрон.

Дворянин заметил, что в устах девушки полагающееся ему по титулу обращение, звучало, как издевательство. Потом он успел подумать о целой куче вещей: мысленно взвыть от ужаса при воспоминании, что в карете сидит старый Вешиль, который вот-вот дойдет до мысли, что его подопечному пора самому учиться пользоваться туалетной бумагой, пометаться душевно, привести самому себе кучу аргументов «за» и «против». На всё у него ушло от силы секунды три-четыре. Скрепя сердце, он вздохнул и крикнул:

— Эй! Подождите!

Парочка его проигнорировала. Иролец видел по лицу жены, что сейчас не лучшее время поступать вопреки ей, хотя сам был, в общем-то, не прочь подождать, ибо всякие причуды, перепады настроения и поганый характер чуть ли не с первого дня знакомства считал неотъемлемыми дополнениями к его лучшему другу и давно с ними смирился.

— Да постойте же вы! — герцог постарался догнать уходящих. — Нам по дороге.

— Ооо… — перед ним снова возникла Эрлада. Юноша едва успел увернуться, чтоб в нее не врезаться. — Да неужели?

— Что за идиотская привычка появляться из ниоткуда?! — рявкнул Ральдерик, но не очень громко и гневно, потому как подозревал, что девушка, перемещающаяся подобным образом, способна сделать еще много чего, что может здорово осложнить или сократить ему жизнь.

— Ты тоже едешь в Шангаль?! — с удивлением спросил подбежавший Гудрон. — В маленький городок на севере Савараха?!

— Да, именно туда я и еду, — герцог решил, на всякий случай, держаться подальше от жены своего друга.

— А зачем? — пришла очередь ирольца задавать этот же вопрос.

— Не знаю. На месте разберусь.

Все трое уставились друг на друга. Эта ситуация начинала нравиться им все меньше и меньше.

— Скажи, — начал Ральдерик. — Тебе в один прекрасный момент вдруг втемяшилось в голову…

— … что ты должен поехать в какой-то Шангаль… — продолжил кузнец, напряженно глядя в глаза гендевца.

— … ты думаешь: «Почему бы и нет?» и начинаешь паковать вещи…

— … потому что мысль, что всё это как-то подозрительно и неправильно кажется неприемлемой…

— … хоть постоянно и возникает…

— … и ты не знаешь причины, почему ты должен всё бросить и туда ехать…

— … и это бесит больше всего! Рррр… Как же это бесит!

— … но ты всё равно туда едешь.

Они снова замолчали и задумались.

— Как-то… всё это подозрительно и неправильно… — поделился мыслями иролец.

— Вот-вот, — мрачно согласился герцог, сосредоточенно кивая.

Долгое стояние под дождем здорово его отмыло, так что теперь дворянин мог считаться условно чистым. Эрлада переводила взгляд с одного юноши на другого.

— Ой, да ладно! — сказала она, наконец. — Решили же уже, что едете. Чтобы узнать. Чтобы понять, почему вас туда так тянет.

— И тогда прольется чья-то кровь, — решительно заключил гендевец. Перспектива кровопролития его, как обычно, заметно приободрила.

— Вот именно! — хоть по этому вопросу у представителей знати соседних государств было полное взаимопонимание.

— Отлично, — Ральдерик развернулся и зашагал в направлении своего экипажа. — Тогда поедем на моей карете. Там места всем хватит.

— Ого. У тебя есть карета? — поразился Гудрон.

— Кто я, по-твоему?! — фыркнул герцог. — Разумеется, есть!

Потом он кое-кого вспомнил и снова погрустнел.

— Но я скажу сразу, — предупредил он с тяжелым сердцем. — Первого, кто попробует рассмеяться или примется комментировать происходящее, или еще как-нибудь будет действовать мне на нервы, я вышвырну на улицу. Второго, кстати, тоже.

Иролец непонимающе поморгал и заинтриговано глянул на жену. Та просто пожала плечами. По пути к экипажу герцог вкратце описал ситуацию, в которой оказался, опуская наиболее унизительные подробности. К его удивлению, эта история ужасно понравилась Гудрону. Он заявил, что всегда подозревал, что у его друга золотое сердце, что его согласие украсить собой (иролец хорошо знал дворянина, поэтому умел подбирать правильные слова) последние дни жизни старика является поступком величайшей духовности, доброты и истинного благородства. Эрлада с удивлением слушала этот монолог, гадая, когда это ее муж научился так врать. Ральдерик чувствовал, что ему ездят по ушам, но всё было сказано так красиво, что он начал думать о Вешиле с большей симпатией.

За время прогулки герцога, карета заметно продвинулась в очереди. При виде своего господина, мокрого и грязного, члены почетного караула испытали самые разные эмоции. От облегчения, до ужаса.

— Ваша Светлость, где вы были? Что с вами случилось? На вас кто-то напал? — сыпал вопросами один.

— Рядом. Упал. Нет, — кратко ответил вельможа, не замедляя шаг.

— Ваш спутник себе места не находил от беспокойства, — доложил второй. — Он нас пару раз посылал на ваши поиски.

— Разберусь, — вздохнул юноша и указал на супругов. — Они со мной.

Прежде чем перед ним успели распахнуть дверцу кареты, Эрлада сказала: «Ну-ка стой». Повернувшего узнать, в чем дело, Ральдерика внезапно окатило волной горячего воздуха.

— А теперь быстро внутрь, пока снова не промок, — заявила девушка слегка подпаленному и ужасно удивленному, но сухому герцогу.

Тот молча послушался, размышляя, как ему относиться к подобному обращению. Вешиль тихо плакал. Он выглядел еще дряхлее, чем раньше. Терзаемый неимоверными угрызениями совести, юноша сел рядом и попытался ободряюще похлопать его по плечу.

— Ну-ну, зачем же сразу в слезы? — потеряно лепетал он, чувствуя себя ужасно неуютно. — Вот он я. Вернулся. Со мной все в порядке. Простите, что так резко ушел. Мне не стоило так поступать.

Воспитатель всхлипывал и вытирал глаза носовым платочком в обход пенсне, но постепенно успокаивался. Редкая минута душевного единения учителя с учеником нарушалась лишь тем, что в это время в экипаж залезали, спотыкаясь об их ноги, Гудрон с супругой. Они прошли, шумно плюхнулись на противоположное сиденье и принялись стаскивать с себя мокрые плащи, тут же полетевшие на пол. Старый наставник недоуменно изучал незнакомых ему людей.

— Это мои друзья, — торопливо представил гостей гендевец. — Поедут с нами. Им тоже нужно в Шангаль.

Во взгляде учителя читалось Неодобрение. По его мнению, друзья «молодого господина» должны выглядеть аккуратней, вести себя приличней, одеты быть богаче и вообще внушать больше доверия. Сидевшая же напротив него парочка производила впечатление последних бродяг. Однако воспитание и выдержка оказались сильнее эмоций.

— Добрый вечер, — максимально сдержанно и вежливо поздоровался воспитатель. — Вешиль, наставник клана Яэвор. С кем имею честь общаться?

— Здравствуйте, — достаточно скованно поздоровался иролец — представляться он всегда не любил. К его счастью или сожалению, за него это сделал Ральдерик.

— Гудрон с супругой. Боюсь, не знаю ее полного имени. Если не ошибаюсь — Эрлада.

Старик ничего не сказал. Однако его мнение о людях, пришедших с «молодым господином» опустилось еще ниже. Все-таки не зря иролец иногда подумывал о том, чтобы сменить имя.

— Эрлада Юлада Фридрика Ванро лам Саварахская, — громко и четко произнесла девушка.

— Де Вален, — добавил кузнец.

— Де Вален, — согласилась она.

В карете повисло потрясенное молчание. Бледный Вешиль находился в глубоком шоке и пытался переварить услышанное. Он никак не мог свыкнуться, что член королевской семьи одного из могущественнейших государств едет в одной с ним карете, а он чуть было не повел себя невежливо. Тот факт, что эта самая родственница правителя Савараха бродит по ночным дорогам без надлежащего сопровождения в совершенно не допустимом для человека её положения виде, вообще никак не укладывался в голове учителя, бывшего достаточно консервативным человеком с Определенными Представлениями. Ральдерик же мысленно линчевал себя за то, что сразу не поинтересовался, где его друг раздобыл себе жену в столь короткий срок. Возникала проблема, как с ней обращаться. Он помнил, что мать девушки, принцесса Юлада, была категорически против всякой куртуазности и официоза с его стороны и даже грозилась членовредительством. Но у дочери могли быть другие мысли на этот счет. А он уже успел на нее пару раз наорать. Да и вообще должного ее статусу уважения не выказывал. К тому же, порядок есть порядок. Воспитание, логика и инстинкты твердили ему, что еще не поздно упасть на колени и смиренно вымаливать прощение за нанесенные оскорбления, клясться в вечной преданности и витиеватыми фразами выражать свое восхищение. Но интуиция, не объясняя своей точки зрения, настойчиво подсказывала, что это будет в корне неверным и крайне опрометчивым поступком. Опять же ползать перед женой друга, который, к тому же, был несравнимо ниже дворянина по происхождению, тем более на его глазах, гендевцу не позволяла гордость. Поэтому он просто молча сидел и не знал, как себя вести. Эрлада всё это видела, но ничем помогать не собиралась.

Девушка демонстративно зевнула и улеглась спать, предоставив своему новому знакомому полное право терзаться сомнениями и неизвестностью столько, сколько ему угодно. Гудрон что-то рассказывал, но его никто не слушал. В конце концов, ему это надоело, и он тоже задремал, решив, что к утру все успокоятся.

Мерзавец при виде привязанной к карете Неветерка решил, что у него пошли галлюцинации, и окончательно уверился, что смертный час его близок.

Скоро карета миновала пограничную заставу и въехала в соседнее государство. Только пассажиры этого не заметили, потому что мирно спали и видели сны. К середине ночи дождь прекратился. Стихла убаюкивающая дробь капель по крыше. Лишь негромкий перестук копыт да шум колес сопровождали путников. Эрлада дремала на груди у мужа, разметав длинные черные волосы. Тот как-то пытался коротать ночь между женой и футляром для контрабаса, потребность в котором была для юноши загадкой. Вешиль достаточно уютно устроился на сумке с вещами. Ральдерик в очередной раз стукнулся во сне головой об окно и поэтому снова бодрствовал. Все-таки карета была тесновата для четверых, если поездка включала в себя ночевку на ходу. Скоро они остановятся, думал он, — лошадям, кучеру и охране тоже нужен отдых. Так и произошло. Теперь можно было не бояться разбить голову о стенку, когда колесо наезжает на камень. Перед тем как снова заснуть, юноша успел подумать, что, похоже, путешествие будет все же веселее, чем он ранее был уверен.

На следующее утро далеко от того места, где карета вновь тронулась в путь, с корабля на воду опустилась шлюпка. На корме сидела светловолосая девушка с котом. Рядом с лодкой своим ходом плыл конь, доверявший самому себе куда больше, чем каким-то утлым челнам. Палуба корабля была усыпана людьми, машущими на прощание и кричащими что-то ободряющее. Филара обернулась, улыбнулась и замахала в ответ. На ее поясе забренчал полный кошель золота. Девушке было чем гордиться. Вопреки всем ее чаяниям и надеждам помощь в управлении погодой понадобилась очень быстро — судно попало в шторм и чуть не потонуло. Потом на него напали какие-то пираты. Теперь их бриг догорал где-то в открытом море, а гостеприимный корабль, согласившийся бесплатно взять на борт оказавшуюся столь полезной девушку, разбогател в несколько раз за счет добра, что флибустьеры держали у себя в трюмах с предыдущих рейдов.

Волшебница сытно, полноценно и регулярно питалась всю эту неделю. Она разжилась деньгами и заверением счастливого капитана, что он замолвит за нее слово, и отныне длинноволосых блондинок с рыжими котами будут бесплатно возить все торговые корабли в этих морях. Филара распрощалась с подвозившим ее до суши матросом и окинула открывающиеся перед ней просторы оценивающим взглядом.

Герань вышел на берег и отряхнулся. Какой-то вялый, болезненный, исхудавший и слегка выцветший Шун висел унылым воротником вокруг шеи юной колдуньи и почти не подавал признаков жизни.

Они находились на пустынном песчаном пляже. Если верить капитану корабля, Шангаль был где-то за этими барханами. Филара закрыла глаза, медленно набрала полную грудь воздуха и так же неспешно выдохнула.

— Ну что, пошли? — обратилась она к коту.

Тот посмотрел на нее мутным глазом и уткнулся мордой в лапы.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась девушка, бережно поглаживая ему пальцем лобик.

— Терпимо, — соврал Шун. — Скоро пройдет.

— Хорошо, — виновато сказала волшебница.

Она знала, что в этот момент зверю нельзя было предлагать молоко, колбасу, рыбу или любую другую пищу — его начинало тошнить от одного только вида еды. Еще его не стоило тискать, гладить и вообще трогать. Нужно было просто подождать, пока он не вернется в норму.

Сама виновата.