Начало (Я есмь)

Глава 11

Самое противное было в том, что логику происходящего я понимал. Нахапали вы туземцев на далеком берегу Африки и привезли к себе на свой любимый остров Гаити, а тут вдруг прибегает какой-нибудь разведчик и говорит,

что видели корабли пиратов, которые плывут к этому острову, чтобы всех здесь уничтожить. Что делать, в принципе ясно, надо собирать все лодки и кораблики и валить отсюда со страшной силой. А что делать с рабами?

Взять их на корабли, так самим места мало, не все поместятся. Оставить на острове, так пираты используют для своих целей —обидно как-то.

И тут появляется какой-то умник и говорит, что нашел замечательное решение –тушенка в вакуумной упаковке. И вам хорошо, вы будете сыты, и рабов на острове не оставляете для пиратов, с собой забираете, пусть в виде еды. И, если их переработать на тушенку, то им уже не нужно ни питья, ни еды, ни воздуха. Логично? Еще как. Только есть один нюанс

—рабы относятся к разумным существам. Но с другой стороны, разумность то они проверили, умных выучили в пилоты, всего двое таких оказалось – я да Вика, а остальные никуда не годятся, их можно и съесть. Типичное человеческое поведение. Вы скажете, что люди другие? Как бы не так, вот вам пример. В Дании на Фарерских островах ежегодно происходит массовое убийство черных дельфинов. Те приплывают туда, влекомые природным инстинктом. Не знаю, чего они туда стремятся, то ли у них там храм под водой, то ли просто отдыхают перед большим заплывом, но люди это давно заметили и в это время собираются на берегу.

И как только на горизонте появляются стаи доверчивых дельфинов, как население, оповещая друг друга о радостной вести, сбегается со всех уголков для предстоящего «торжественного» деяния. Следует лишь заметить, что как только животные подплывают к берегу, мужская часть населения заходит в воду по пояс и наугад колет, режет и рвет несчастных специальными крюками и огромными «китовыми» ножами. Никто не пользуется соответствующими устройствами для охоты на китов, все происходит так же, как и много веков назад. Истекая кровью, дельфины издают жалобные звуки. К слову сказать, треть стаи – это беременные самки, которым вспарывают животы. Все побережье становится красным от крови раскромсанных животных. Юноши и дети помогают своим отцам и братьям в этом ритуале. А потом они готовят из дельфинов многочисленные блюда и с наслаждением их пожирают –праздник же.

Разумны ли дельфины? Ученые считают, что они знают и понимают гораздо больше людей, их интеллект превышает в полтора раза человеческий. Только кто разумный решают не дельфины, а люди, а у человеков другой принцип разумности, они считают, кто кого нагнет, тот и умнее. Но если вы думаете, что дельфины не могут дать отпор, то глубоко ошибаетесь. Эти существа способны разгоняться до сотник километров в час, и бить своими мощными носами. Акул это убивает. Не сомневайтесь, что если бы дельфины захотели, то кровь в этом заливе была бы не их, а людей, и те, кто живут на этих островах вообще забыли бы, что такое море, потому что их бы убивали каждый день пачками. Но дельфины предпочитают умирать, чем убивать. Им нас жалко, идиотов, возомнивших себя богами. И мы считаем их животными, не разумными.

Аналогичная ситуация на космической станции, разумны ли люди решают здесь ампы. И они считают нас примитивными варварами, тем же животными. Только как-то они забывают, что мы все: ампы, люди и множество других существ во вселенной, находимся на плечах нашей цивилизации. Как сказал один из великих — мы глупые карлики, стоящие на плечах великанов — наших предков, которые все и придумали. Убери цивилизацию, и мы превращаемся в тупых, ни на что не способных существ.

Берем айтишника, круче которого нет, отвозим его на необитаемый остров. Как вы думаете, что будет дальше? Правильно — он в первый же день на коленке из подсобных материалов соберет компьютер и множество роботов, которыми будет управлять. Роботы станут добывать ему пищу, построят ему дворец, притащат с десяток молодых девиц с соседнего острова, и будет наш программист жить-поживать, добра наживать. Через год он с помощью опять же роботов построит огромный корабль и с сотней молодых жен отправится торжественно на материк, чтобы там его объявили правителем земли. Так? Ага, как же...

Мы знаем, чем это закончится. Сколько уже передач сняли на эту тему. Сдохнет наш айтишник в нескольких шагах от воды и пищи, потому что вирусы и трояны он создавать умеет, а вот рыбу поймать и костер развести не может. Вы думаете, ампы лучше? Да, такие же они, как мы, эти коротышки вообще мало чем отличаются от людей, и без своей технической цивилизации ничего не могут. К сожалению, они нас зацапали, а не мы их. Впрочем, когда американцы захватили в сорок седьмом году в Розуэлле ампов, разбившихся на своей тарелке —они тогда там с кем-то неудачно повоевали, то поместили их на свою военную базу под номером пятьдесят один, и те там благополучно сдохли. Тела их вскрыли на предмет исследования, и, говорят, даже пробовали, и как написал один из участников вскрытия, на вкус и на запах ампы были как тухлая рыба.

Так что я их не осуждал, а просто хотел порвать, как тузик грелку. И когда я уже совсем разъярился, меня оттолкнула от экрана лобастая голова, это Ворк стал разглядывать видео на повторе, потом он меня толкнул еще раз и спросил:

— Ты их убьешь?

— Если получится, – мрачно ответил я. –Вообще-то у этих парней есть все для того, чтобы меня убить. У них имеются роботы, крутое оружие и звездолеты.

– Значит, убьешь, – фыркнул лобастик. — Я с тобой.

— Ага, – покивал я. –А мне потом твоя мама голову за тебя оторвет и скажет, что так и было.

– Нет, – покачал головой Ворк. – Она тебя не тронет. Ты древний, а древних все боятся. К тому же она сама всегда говорила, что мне нужен боевой опыт, а где я его возьму? Поэтому идем вдвоём, самки пусть остаются в гнезде, а мы на охоту. Так?

– Возьми его с собой, древний, – произнесла мысленно Мора. – Дай мне от него отдохнуть хоть немного.

– Ты тоже думаешь, что я сейчас отправлюсь воевать с ампами?

–осведомился я у нее. –И буду рвать их голыми руками?

– Не сейчас, а когда зарядится скафандр, – зверюга лежала на полу и наблюдала за нами. – И не голыми руками, а тем оружием, что у тебя будет. Ты должен отомстить за свою расу.

– Как бы мне не отомстили за свою, – пробурчал я. – Один против целого полка вооруженных пришельцев, это не лучший вариант ведения боевых действий.

– Не один, – возразил Ворк. –Я буду с тобой.

– Ладно, – сказал я, и взяв за руку Вику, потащил в одну из комнат. – Я

ложусь спать. Мне не мешать. Потом поговорим.

– Ты чего? –спросила девушка, когда я начал снимать с нее одежду. –Зачем?

– Затем, чтобы ты не сошла с ума, – ответил я, сбрасывая свою одежду и выдвигая кровать. – Ты знаешь лучшее лекарство от стресса, чем это?

– Я не хочу, – пробормотала Вика. –Не надо.

Но кто ее слушал? Сначала ее губы были твердыми и неприступными, потом они стали мягче, а затем в ней проснулся дьявол. И уже не я ее соблазнял, а она меня совращала разными, хитрыми и коварными способами. Всегда так. Стоит человеку пережить смертельную опасность, как он сразу набрасывается на то, что движется и не только на это, причем такое поведение характерно у мужского и женского пола. Так все устроено. Если страшно вокруг, если тебе грозит смертельная опасность, ты должен заняться собственным воспроизводством. Один мой знакомый хирург рассказывал, что у человека всегда перед смертью наступает эрекция и происходит семяизвержение. Это в нас заложено, так сказать – последняя попытка оставить хоть что-то после себя.

Никогда до этого я не испытывал ничего подобного. Я был неистощим, она тем более, в общем вечер удался, и заснули мы друг на друге, не разжимая объятий.

Вы скажете, что я спокойно спал, а в это время наверху убивали людей? Наверное, это так. Но как говорил один мой приятель, доставая из кармана кастет, я дурак, но не идиот, чтобы бросаться на толпу, насилующую мою девушку. Я разберусь с каждым, но потом и по одному. Я не командир,

чтобы умирать по-глупому, размахивая незаряженным пистолетом, полагаясь на то, что все испугаются и разбегутся. Нет, я разведчик и боец спецназа, я тихо приду и тихо уйду, а после меня останутся одни трупы. Тот резвый командир никому не причинит вреда, его просто убьют, а вот меня пусть попробуют. И поверьте, это страшно ждать возмездия, которое к тебе обязательно придет, это давно поняли мои враги. Впрочем, живых никого и не осталось, а кто понял, в чем прелесть, сразу уехал из нашего городка.

Сколько раз мне говорили, чтобы я выходил на бой, как мужчина, а не прятался по темным местам. Ну, конечно, я, фарфоровый мальчик, которому достаточно одного не очень сильного удара, чтобы убить, выйду и буду сражаться с огромным детиной, у которого ай кью ниже плинтуса, зато здоровья через край. Он же не выйдет и не сядет со мной играть в шахматы, как мужчина, потому что просто не умеет, да и напрягать извилины ему тяжело. Зато он может пробить мне башку одним ударом. Нет, как говорил один мой приятель, воевать мы будем там, где нам удобно, и так, как мы умеем, а они пусть воюют по-своему, и посмотрим, кто победит.

Я такой же, как мой приятель, который меня многому научил, к тому же прошел хорошую школу фарфорового мальчика. Я могу долго терпеть, но я злой, и память у меня хорошая, поэтому моя месть будет жестокой и неожиданной. Я буду сидеть на берегу и ждать, когда река пронесет мимо меня тело мертвого врага, правда до этого заложу заряд под дамбу у его пруда.

Я проснулся, услышав в голове голос Врока:

– Пока на охоту, древний.

Пора, так пора. Я тихо вышел из комнаты и направился в зал скафандров, Мора и оба ее щенка ждали меня там. Я прошел к тому скафандру, на который мне показала зверюга. Задняя стенка тихо отошла, я со страхом залез внутрь, ожидая того же, что было в прошлый раз. Скажете –дурак? Наверное, это так. Но уж очень хотелось показать ампам наверху, что мы не мясо. А доказать это можно только одним способом –силой. А я слаб. Зато скафандр нормов мог компенсировать мою хилость. Стенка сзади закрылась, снизу начала подниматься пена. В этот раз все происходило гораздо быстрее, всего одно мгновение, и меня подняло вверх, и я смотрю через прозрачное забрало шлема на лобастиков. Мои руки воткнулись в рукава, ноги оказались в штанинах, а искин скомандовал:

– Прошу поднять правую ногу для проверки реакции.

Скафандр покачнулся, но тут же зашелестели сервомоторы и гироскопы, выравнивая положение. Потом искин произнес:

– Реакции в норме. Поднимите левую руку.

Я попробовал, она пошла вверх и остановилась на высоте головы:

– Обнаружено несоответствие, снимаю ограничители, продолжайте движение. На этот раз я поднял руку на всю высоту, искин проговорил:

– Сделайте то же самое правой рукой.

Я поднял правую руку. Нормально. Чувствую себя неплохо. Я сделал пару шагов вперед, наклонился над Вроком, и лобастик испугано отпрянул.

– Ну и кто из нас теперь крутой? –проговорил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы схватить его за хвост.

Врок заворчал, а потом со всей дури дал лапой по скафандру, сервомоторы взвыли, удерживая меня от падения. И я присел, чтобы мой шлем оказался на одной высоте с лобастиком, одновременно мысленно давая команду на снятие поляризации, бронестекло посветлело. Ворк увидев мою смеющиеся лицо, что-то проворчал, типа –идиот, предупреждать надо, и отодвинулся.

Двигаться было просто и легко, я чувствовал огромную силу, спрятанную внутри огромного железного дровосека. На прозрачном шлеме перед моими глазами проецировались какие-то цифры, схемы, таблицы – понять я их не мог, да и не пытался. А мне зачем? Я же не норм, мне просто надо надрать кое-кому задницу. Я подпрыгнул, и когда мои ноги опустились на каменную поверхность, искин заполошно заверещал:

-Обнаружено несоответствие, провожу поиск нужного программного обеспечения. Поиск закончен, соответствия не найдено. Оператор не подготовлен для дальнейших действий. Оператору приготовиться к выходу из скафандра.

– Ага, щаз, – пробурчал я. – Я не собираюсь выходить из этого скафандра. Я хожу и двигаюсь нормально, значит мой чип соответствует данному скафандру. Программное обеспечение в норме, иначе я бы и шага не сделал. Ищи лучше и готовь орудийную панель. Понял меня, искин?

– Замечание принято. Оружейная панель недоступна. Отказ. Оружие разрешено использовать только снаружи станции.

– Станция захвачена ампами, – сказал я. – Должна быть предусмотрена подобная аварийная ситуация, по которой разрешено использование оружия внутри станции. Возможно, оно должно иметь ослабленный заряд.

– Оператор неподготовлен для ведения боевых действий внутри станции, – снова проговорил искин. – Отсутствует нужное программное обеспечение.

– Ах ты лоханка старая, – рассердился я, и во мне всколыхнулся мрак, он начал заполнять меня, и я этому был рад. А чего он? Все ему, видите ли, не нравится: и оператор не тот, и двигается не так, и оружейную панель он мне доверить не может. Конечно, велика опасность, что скафандр просто сдохнет, перегорит в нем что-то важное от подступившего мрака, но мне

все равно. Я собрался на войну, а что я буду делать в этом железном костюмчике? Демонстрировать свою красоту и грацию? А меня в это время будут убивать? – Включай оружейную панель или прибью гада!!!

Мрак заполнил меня всего, и искин снова заблажил:

– Обнаружено вмешательство в программное обеспечение, идет незаконная корректировка, ядро нестабильно, вскрыт архив, вводятся новые значения. Тревога! Тревога! Изменение параметров. Несанкционированное вмешательство! Прекращение работы дополнительных функций. Тревога! Изменение программного обеспечения, вносятся неверные параметры, убирается предохранительный блок. Опасность! Опасность! Опасность!

Он еще что-то блажил, но мне уже это было все равно, потому что и со мной стало что-то происходить. Неожиданно скафандр стал моей второй кожей, я его просто перестал ощущать, панель перед глазами исчезла, да и зачем она мне теперь, если я итак чувствую и ощущаю все свои возможности. Любой человек знает, на что он способен, сколько пробежит, как высоко подпрыгнет, чем может ответить на оскорбление и опасность. Это заложено в подсознании, и теперь в это же подсознание мне перенесли характеристики скафандра. И я стал огромным парнем трехметрового роста, спокойным, уверенным, сильным, с большими пушками в наплечных кобурах и ощущением безмерной силы.

– Веди, Ворк! –дал я мысленную команду лобастику. – Пора показать ампам, кто тут пища, а кто нет.

– А ты изменился, – одобрительно проворчал Ворк. – В тебе появилась сила, сейчас я уже не рискну тебя дразнить.

И вот вопрос – в чем сила, брат? Действительно в мышцах, или во внутреннем ощущении, что ты прав? Правильно говорил Бодров, вся сила – в правде! И на самом деле, во второй мировой войне у русских не было ощущения, что немцы победят. Наоборот, все знали, что фашисты не правы, значит вьюшкой умоются. И даже тогда, когда немцы стояли у Москвы, когда погибло много народа, русские все равно верили в победу. Понятное дело, не все. Трусы есть всегда и везде. И сдавались немцам пачками, потому

что испугались того, что можно победить правду. Но есть такое понятие –дух народа – так вот с ним все было нормально. Народ был уверен в том, что рано или поздно навешаем люлей фашистам, надо только потерпеть. И навешали, собрались, подумали чуток и начали немцам показывать, что такой русский дух.

Вам известно, что в сорок втором году Гитлер обратился в международный суд в Гааге с претензией на то, что русские используют страшное, ужасное оружие, которое убивает его танкистов. И знаете, что за оружие использовали эти варвары русские – коктейль Молотова! А чтобы им поджечь танк, нужно было пропустить бронированную машину через себя, чтобы бросить бутылку на вентиляционное отверстие двигателя, которое находится сзади. Только тогда это работало, и танк загорался. А пропустить танк через себя, который может чуть довернуть гусеницы и намотать твои кишки на траки, это я даже не представляю, какой храбрости человеку нужно быть. Знаете, что постановил международный суд? Он разрешил использовать немцам коктейли Молотова!! Так вот, когда наша армия вошла в Берлин, все подъезды жилых домов были забиты ящиками с этими коктейлями, и ни один наш танк не был подожжен!!! Смелости не хватило ни у одного немца. А русские эти танки поджигали, потому что знали, за ними правда.

Вот и у меня сейчас было ощущение этой внутренней правды. Нельзя убирать разумных, использовать их в качестве консервов. Просто нельзя и все. И дельфинов убивать нельзя, и китов, потому что они тебе не могут ответить тем же, у них стоит внутренний запрет на убийство разумных. Во всем мире пытались создать из дельфинов убийц, куча народа и стран старалась, большую гору денег потратили, а ничего не получилось. Придумали снаряжение, научили нападать на манекены в подводном снаряжении, а выпускают на людей –не убивают. Почему сейчас из военных никто с дельфинами не работает? Правильно –тупые они, разумных не убивают! А вот огромных акул, которые нападают на людей, убивают. И вообще в океане они могут за себя постоять и считаются одними из самых опасных хищников. А людей не трогают, наоборот спасают от акул и других хищников. А вот те, кто убивает дельфинов, сами не очень разумны. Такие сволочи слова не понимают, им нужно битие, ибо только оно прочищает сознание.

Ворк пометался по залу, потом остановился перед одной из стен, вопросительно поглядывая на меня. Я подошел и увидел трехпалый отпечаток на стене, приложил свою руку в скафандре, панель засветилась, стена отошла в сторону, открывая просторный лифт. Мы с Ворком спокойно разместились в нем, и еще место осталось примерно на два скафандра. Лобастик уставился на панель, и на ней стали меняться картинки, в потом лифт рванул вверх.

– Будьте осторожнее, мальчишки, – донеслась до нас мысль Мора. –Хорошей охоты.

– Не бойся, мама, я буду умным охотником, -ответил Ворк. –И очень осторожным.

– А я в танке, мне пофиг, – неуклюже пошутил я. – Но задачу понял. Тихо подползаем, быстро всех рвем, и шустро убегаем.

-Все так, древний, – послышался в голове голос Моры. – Присмотри за моим сыном. За тебя я не беспокоюсь, раз ты в танке.

И тихий смешок. И кто у из нас умный? Правильно –не я. Лифт остановился, дверь открылась, лобастик высунул голову в коридор, потом кивнул мне:

– Никого, выходим.

Вышли, пошли. На этом этаже я не был, впрочем, все они одинаковы. Разница только в назначении помещения, сумасшедший дизайнер строил эти станции.

– Запах крови впереди, – передал Ворк. –Сильный. Осторожно.

Мы прошли еще примерно сотню метров, и лобастик остановился перед очередной дверью.

– Здесь кровь и смерть.

Он толкнул дверь головой, она открылась, и мы оказались в том помещении, которое я видел на видео. Огромный зал, а в нем горстка людей,окруженная дроидами, с выдвинутыми шокерами, а у дальней стены разделочные столы, на которых разделывались люди. Амп был всего один, он ходил по залу, посматривая в планшет, видимо, определяя следующую жертву. И почему-то я не удивился, узнав в нем меда.

– Слышь, придурок! – взревел я, снимая поляризацию с бронестекла. –Сюда смотри!

А чего? Меня так во дворе гопники останавливали. Мне понравилось, сразу понятно, что сейчас тебя бить будут.

– А, это ты, чел, – спокойно произнес мед. – Куда ты пропал? Ты срочно нужен в доке, без тебя никто не может открыть твое яйцо, а оно нужно для эвакуации персонала. Немедленно отправляйся туда.

– А здесь что происходит? – я вдруг тоже успокоился. А чего? Гоп-стоп не получился, значит поговорим. – Что ты делаешь с этими людьми?

– Ты же знаешь, кораблей для эвакуации не хватает, – пожал плечами мед.

–Оставлять людей живыми для роя нецелесообразно, поэтому советом станции принято решение перевести их на мясо, я его исполняю. Так что, давай,

иди отсюда, не мешай мне работать, к тому же тебя давно ждут в доке. Кстати, где ты взял этот космический скафандр? Какова у него автономия? Сутки, двое?

– Трое, – с гордостью проговорил я. –Причем в космосе.

– Ну это понятно, – сказал мед. – Покажешь его в доке, если найдешь таких десятка три, то мы спасем немало ампов. Молодец!

– Скафандры есть, – ответил я. – Но я их, пожалуй, раздам этим людям, а не ампам.

-Этим то зачем? –удивился мед, чиркая ногтем по планшету, двое дроидов направили свои шокеры на сутулого человечка с испуганными глазами. – У них ай кью ниже плинтуса, этих можно только утилизировать, ни на что другое, кроме, как на мясо, они не годны.

Дроиды двинулись к человеку, и я яростно взревел. Но делать мне ничего не пришлось, видимо, реагируя на мое состояние с моего плеча слетела ветвистая молния, и дроиды разлетелись по сторонам металопластиковыми обломками. Человек не пострадал, впрочем, он был похоже, в каком-то заторможенном состоянии, потому что даже не вздрогнул. Вероятнее всего, им всем вкатили наркотики, причем разум работает, поскольку в глазах страх, а тело даже не дергается.

– Записываю на твой счет двух дроидов по десять тысяч кредитов, – мед что-то черкнул в планшете. – Ты зачем технику портишь? В запасе дроидов осталось не больше трех десятков.

– Я не позволю убивать этих людей, -мрачно и торжественно проговорил я.

– Они моя семья.

– Нет, – отрицательно покачал головой техник. –Это мы, ампы, твоя семья, мы тебе поставили нейрошунт, воткнули тебе в голову хороший чип, пусть старый и незнакомой модели. Мы дали тебе корабль, чтобы ты мог зарабатывать кредиты. У тебя хорошая комната на станции, друзья среди ампов, с которыми ты можешь выпить и поговорить. А что ты можешь получить от этих челов? Интеллект у них ниже среднего, работать они могут только в качестве мусорщиков, да и то не все, большая часть даже на это не способны. Какая же это твоя семья? Ты же понимаешь, что они тебе ничего не дадут и ничем не помогут. Так что прекращай свое безумие. У нас не так много времени до прилета роя. Надо работать.

– Разумные не должны убивать разумных, – привел я свой последний аргумент. –Это закон.

– Только не рассказывай мне, что на твоей планете нет войн, – фыркнул мед. – Я видел кадры видео из вашей сети, вы придумали для убийства себе подобных такое оружие, какое запрещено во всех остальных мирах. Можно предположить, что вы неразумны, раз убиваете самих себя, но тогда откуда у вас взялось такое оружие? А если разумны и убиваете себе подобных, то значит никакой это не закон. В общем, не мешай работать. Кто они тебе? Чего ты от них ждешь? Зачем они тебе? Как ты их спасешь? В скафандры ты их не засунешь, у них примитивные чипы и нейрошунты, искины их не примут. Если их сейчас отпустить, они разбредутся по станции, начнут прятаться и ждать роя, а насекомые прилетят, их всех найдут и съедят. У них судьба такая – быть съеденными, и этого не изменить. И еще, сейчас они не чувствуют боли, и умирают легко от остановки сердца. А знаешь, как они будут умирать у насекомых? Нет? Ивры откладывают в плоть яйца, и когда появляются личинки, они какое-то время питаются, а потом выгрызают себе путь через живот, при этом твои челы будут живы и понимать, что происходит. Боли им при этом тоже будет достаточно. Ты такой судьбы для них хочешь? Вот ты сейчас их от меня заберешь, и что ты с ними будешь делать?

А вот на этот вопрос у меня не было ответа. И вообще я растерялся. Мед же прав. Эти люди мне никто, если я сейчас их от него заберу, то мне придется о них заботиться, а скоро прилетит рой. И что тогда? Мне кого спасать Вику или этих? Всех вместе спасти вряд ли получится. Я стоял как дурак и не знал, что делать. Я пришел воевать. Я могу убить меда, разнести полстанции, навалить кучу ампов, и спасти людей. Только что произойдет потом? Рой же все равно прилетит. А помощников из этих людей не получится: часть меня предаст при первом удобном случае, часть не поверит мне, третьи начнут искать способ, как меня использовать в темную и обмануть потом. Так же всегда ведут люди. В итоге я никого не спасу, даже Вику, зато заполучу множество проблем, может быть даже смертельных, раз против роя никто не может выстоять. И что мне делать? Я стоял, смотрел на людей и плакал, потому что понимал, мне им не помочь. А еще мне было мерзко и очень тоскливо. Где правда, брат?