Наблюдатель

Глава вторая. Сталь для меча, сила для героя, кровь для императора

Последние алые лучи погружали южную часть деревни в тёмно-красные тона. Её жители, плясавшие вплоть до позднего вечера, уже разошлись по домам. Где-то ближе к концу староста вынес из своего погреба несколько бутылок самогона, поэтому приподнятое настроение быстро сменилось весьма и весьма радостным. Напившись, люди разошлись окончательно. Лишь несколько эльфов, более стойких к алкоголю, остались и помогли прибрать остатки праздневства. Котёл перетащили к дому старосты — единственному двухэтажному зданию среди всех. Рядом с ним поставили и его младшего брата — все нарезанные яблоки дети успели растащить. Затушив кострище, почти все эльфы тоже отправились на боковую. Недалеко от деревни, в окружении маленького костра, расселись те, к кому так и не пришёл сон. Пускай холмик, на котором располагалось поселение, был невысоким, всего пары сотни метров в сторону хватило, чтобы скрыться от деревенских полностью, дабы не тревожить их тёплый сон.

Под вечер температура понизилась до приятного прохладного уровня. Лёгкий ветерок трепал небольшое пламя в сторону, что освещало ладони, колени и лица собравшихся подле него.

Подол синего плаща и плетёные сандали, сухие ладони и седые усы. Старейшина держал руки поближе к костру, да и в плащ кутался так, словно вокруг всё ещё стояла ранняя зима. Наверно, это прерогатива пожилых — греться, когда холод уже ушёл. Что было в его взгляде — не различить, пламя не гнулось в его сторону.

Нижняя часть чёрного плаща, старые, избитые на дороге сапоги и спокойное, ничего не выражавшее лицо с блестевшими карими глазами. Фолл сидел, обнимая колени и посматривая на пламя, отражавшееся в его глазах. Герой не хотел о чём-то думать, сейчас он расслаблялся в хорошей компании, а настойчивые мысли о будущем с не меньшей настойчивостью гнал прочь.

Ещё один похожий плащ, в этот раз утеплённый и постеленный под человека, сапоги, ещё не видавшие плохих дорог, тонкая серая туника, взятая у кого-то из деревенских, и румяные щёки с полными счастья рубинами, блестевшими, как и у первого героя. Лори накручивала белоснежные волосы на пальцы, с прищуром глядя на костёр. Она устала, наверно, больше всех из оставшихся, однако, пусть тело и сдалось, её разум продолжал желать веселья.

И сейчас, как думалось женщине, наступило самое время для бесед.

Накидка на голые плечи, зелёная рабочая майка, широкие камуфляжные бело-чёрные штаны, тёмные силуэты шрамов, оставшихся на лице. Ирис устало смотрела на Лори, искренне не понимая, как чародейка оставалась в таком бодром состоянии после множества спетых песен и исполненных танцев. Девушке же хотелось спать, что она потихоньку и делала, уронив подбородок к груди.

Синяя туника, чёрные волосы, облепившие лицо, и вытянутые босые ноги, что смотрели в сторону тепла. Арт, положив руки на бёдра, как и Ирис, едва держался, стараясь не уснуть на месте. Герою, ещё не привыкшему к Крэйну, постоянно требовавшему от живого существа бешеного количества энергии для выживания, сейчас было очень тяжело. С одной стороны, его тело отказывалось двигаться, умоляя отдохнуть, с другой — ему было слишком интересно послушать, что могли рассказать старейшина, Фолл и женщина, что с ним пришла. С Лори Арт познакомиться не успел, поэтому чувствовал себя слегка неуютно, когда она смотрела на него сиявшими алыми глазами.

Все пятеро, впрочем, думали об одном — как хорошо здесь, под почерневшим небом.

— …Вот так всё и кончилось. Он просто развернулся и ушёл, даже не сказав ничего напоследок… — заканчивал свою историю Фолл, подбрасывая веточек в костёр. — Бог, не Бог — он всё равно поступил некрасиво, как по мне.

— Очевидно, что он просто тебя боялся, — вяло рассмеялась Ирис. — Это, наверно ведь, так страшно — когда ты считаешься самым-самым, а потом кто-то берёт — и превосходит тебя.

— М-да, рискну предположить, что ультиматум он тебе поставил по той же причине, — покачал головой старейшина.

— Красивая история, — тихонько проговорил Арт. — Мне очень понравилась часть про путешествие по Авроре. Особенно ваши похождения на земли гномов, Фолл…

— Скорей грустная, — хмыкнула Лори, отпуская свои волосы. — Хоть я и слышу её не в первый раз, я до сих пор не могу понять одного — зачем Богу тебя прогонять? Всегда ведь можно договориться. А он, да простит меня церковь, поступил, как трус. Или диктатор, испугавшийся, что у него отнимут власть.

— Мне не очень интересны его мотивы, — улыбнулся Фолл. — Главное, что мы сумели договориться. Произойди это чуть позже, может, меня бы сейчас здесь не было. Через полгода после наложения чар я получил последний звоночек от него в виде записи в Летописи. Текст появился сам собой, а кому ещё, как не ему, писать туда…

— Так ты узнал о грядущей катастрофе, — кивнул старейшина, поправляя плащ. — И, как обычно бывает с откровениями, на детали наш Бог поскупился. Хоть я его и уважаю, почитать, после подобного, не хочется.

— Я предпочитаю думать, что у него есть свои причины, — пожал первый герой плечами. — Спасибо, что хоть предупредил. Да и не надо пока думать о конце света — нам бы сперва с Империей разобраться.

— Кстати, о ней, — встряла Лори. — Расскажи-ка…

— Нет.

Ирис удивилась, сколь быстро и сколь резко изменил Фолл свой тон. Она тоже так делала — например, в их первую встречу вдалеке от деревни. Когда что-то или кто-то трогает глубокую рану — вот тогда это происходит. Зная это, девушка, незаметно от остальных, показала Лори крест из двух пальцев. Мол, нет, туда лезть не стоит. Хотя Ирис не скрывала, что ей тоже было безумно интересно узнать, какие отношения связывали первого героя и нынешнего властителя Золотой Империи. Кроме того, что Фолл обучал императора когда-то, она так и не выпытала у него ничего. Как и Лори, решившая не обижаться на отказ своего товарища. Остальные никак не отреагировали — либо были слишком погружены в свои мысли, либо просто не придали значения одному простому слову.

— Я завёл свой рассказ не для разговора о делах, — дополнил Фолл, описывая круги в воздухе ладонью с оттопыренным указательным пальцем. Пламя костра дёрнулось и пошло против ветра, начав тянуться к подушечке. Из стороны в сторону, из стороны в сторону. — А потому что хочу, чтобы вы все знали, в чём причина моего бездействия. Прошли времена, когда Сад мог встревать в политику и ход истории. Вместе со мной ограничения наложились и на всех остальных…

Сад. Если быть честным, то полное название государства без земель, флага и гимна звучало несколько пафосно, вычурно и, в какой-то степени, по-детски смехотворно. Последняя обитель героев, первое пристанище ростков, что станут прекраснейшими из цветов, паучье логово с нитями, что тянутся на весь континент, единственная в своём роде страна, которой нет ни на одной карте, государство с неписанными, но абсолютными законами… А если коротко — то просто Сад. О нём полным-полно слухов, начиная с откровенно бредовых и заканчивая теми, что частично подтверждаются. Кто-то говорит, что Сад — клан убийц, изгнанных гномами с Железных Гор, другие передают из уст в уста повесть о том, что члены Сада — сплошные герои, призванные Богом и решившие объединиться, третьи полагают, будто Сад — несколько высокопрофессиональных личностей, тайно управляющих и манипулирующих что сварливыми гномами, что буйной и неустрашимой Золотой Империей. А правда… Она, как обычно, где-то между.

Сад был первой и единственной организацией, созданной лично Фоллом. В те времена, когда он остро нуждался в поддержке, в связях, которые физически не мог наладить. С одной стороны, он мог просто заплатить или втереться нужным товарищам в доверие, но это не гарантировало, что его не предадут. Тогда первый герой подошёл к делу с умом — и отправился в путешествие по всей Авроре в поисках отчаянных личностей, личностей, что будут разделять его принципы и будут верны до самого конца. Друзья, союзники, братья и сёстры — вот кем стали после более десятка лет члены Сада друг другу. Многим Фолл спас жизнь, другим — помог как-то иначе. Разумеется, герой не просил ничего взамен, лишь предлагал вместе пойти по его пути.

Те, кто согласился, и стали первыми членами организации с таким длинным названием.

С годами Сад сам стал набирать последователей, без участия Фолла. Понимая, сколь велик в таком случае риск, он решил объявить Сад полноценным государством с настоящими законами, выведенными им же. Государством без земель, без флага, гимна и армии, но государством, способным повернуть вспять даже самую страшную бурю.

Сад множество раз пресекал на корню мировые войны, останавливал гражданские и охлаждал уже полыхавшие. Как видно сейчас, без вмешательства Сада Крэйн мгновенно утонул в крови. Было ли это из-за того, что нынешний император знал, что Фолл и его союзники не могут действовать? Или из-за того, что такова оказалась человеческая натура? Никому, как обычно, неизвестно.

Сад обучил и взрастил целое поколение политиков, чиновников, убийц, солдатов, искателей приключений, учёных, музыкантов, волшебников… Хоть они и не могли выполнить за первого героя всю работу, ибо оковы Бога пали и на них, но они были способны помочь ему как-то иначе. И об этом "как-то иначе" Фолл сейчас и думал. Он уже решил, что представит Арта Саду, однако, проблема имелась в том, как это сделать максимально эффективно. Учителей, вероятно, одних из лучших, и тех, кому Фолл всецело доверял, имелось довольно много. Что же нужно слабому, только-только окрепшему герою в первую очередь?

— Давайте не будем об этом, — нахмурился старейшина. — Даже у деревьев есть уши.

Ах да, само существование Сада держалось в строжайшей тайне. Впрочем, просочившиеся слухи, ходившие среди всех народов Крэйна, доказывали, что полной конспирации добиться не удалось.

— Тогда Лори, — кивнул старому эльфу Фолл. Белокурая волшебница повернулась к нему с немым вопросом на лице. — Расскажи-ка анекдот.

Арт посмотрел на женщину с удивлением. Почему-то её внешний вид говорил ему о том, что в анекдотах маг крови не разбирается. Из его маленького опыта, подобные ей обычно женаты на весьма обеспеченных мужчинах и не очень любят отпускать шутки, не говоря про анекдоты. Хотя, насмотревшись на то, как Лорелеи танцевала вместе с деревенскими, Арт, как и полагается умному парню, быстро понял, что книгу по обложке судить не стоит. Остальные тоже остановили свои взгляды на волшебнице. В ожидании.

— Акхм… — Лори покраснела, с колючей обидой глядя на первого героя. Факт того, сколь сильно женщина любила травить похабные анекдоты, должен был умереть вместе с ним, ею и её учителем. — Ладно. Тогда по очереди! Заходят как-то полугном, полуэльф и полуорк в полночь в трактир…

Вскоре воздух сотрясал громоподобный смех пяти личностей. Арт смеялся в кулак, Ирис и Фолл — во весь голос, старейшина — хрипло, стараясь сдерживаться, Лори же хохотала над собственной речью ещё громче остальных — так, что даже после финала анекдота все продолжали ржать, как кони. И лошади, конечно.

— Теперь я… — Ирис, почесав шрам на своей щеке, двинулась поближе к костру, усевшись возле него по турецки. — Пришли к жрецу, продавцу индульгенциями, разбойники…

Ход дальнейшей беседы возле потихоньку угасавшего пламени можно было легко предугадать. Кто-то рассказывал анекдот, кто-то смеялся, кто-то подливал, что называется, масла в огонь, продолжая ухахатываться. И воздух казался свежее, чем был, и земля — теплее, и небо — дружелюбней. Незаметно, казалось, для остальных и самого себя, задремал Арт. Фолл снял свой плащ, накинув его на сопевшего в сидячей позе героя. Следующей отправилась спать Лори, завалившись набок прямо там же, где сидела. Ирис взялась отнести её в деревню, а старейшина, растолкав Арта, присоединился к ней с ним. Вскоре оба вернулись, опустившись к костру, за время их отсутствия почему-то ставшему ярче. Фолл, тихонько посмеиваясь, продолжал рисовать в воздухе круги пальцем. Пламя крутилось вслед за его движениями, распаляясь всё сильнее. Наконец, оно стало освещать пару-тройку метров, в том числе уставшие лица одного старого эльфа и одной уставшей героини.

— Как жалко, что весь самогон выжрали… — вздохнул старейшина, массируя веки. — Свиньи! Такая вонь по деревне стоит, тьху…

— Да ладно вам, старейшина, — рассмеялась Ирис. — Ещё сделаем. Фолл, если заглянешь к нам через год, думаю, сможем угостить яблочным виски. Верну должок за сигарету!

— Замётано. Покурим, кстати? Я при Лори не стал, ей постоянно "воняет".

В воздухе быстро повис запах табака. От Ирис ещё несло пресловутым самогоном, поэтому старый эльф, в очередной раз удручённо вздохнув, отсел подальше, против подветренной стороны. На мгновение в голове Фолла промелькнула мысль изменить течение ветра, но он быстро отмёл её прочь, хоть и улыбнувшись в предвкушении. Всё-таки старейшина когда-то был для него наставником, таким же, каким Фолл собирался стать для Арта. А что может быть лучше, чем небольшая месть за всё, что пришлось однажды пережить Фоллу под руководством старого эльфа?

— Мне тут интересно стало… — обратился первый герой к девушке. — Насколько ты развила свою способность?

— Ну, насколько могу судить… — сбилась со своей мысли Ирис. Старейшина лишь хмыкнул — Фолл умел застать человека врасплох. — Относительно неплохо. Сейчас я могу призвать то, что представлю в голове, но с сильными ограничениями. На какой-нибудь атомный реактор у меня не хватит ни сил, ни воображения.

— Атомный реактор? Это что? — с интересом спросил старый эльф. — Какой-то особый воин, как твои големы?

— Источник энергии, — объяснил ему Фолл, прекратив играться с огнём и положив руки обратно на колени. — Очень сильный. Не той энергии, что даёт эфир — это… Тяжеловато объяснить. Понятно, Ирис. А тот артиллерийский залп что сотворило?

— Семидесяти шести миллиметровая пушка, — с гордостью сказала Ирис. — Точнее, пять таких установок, которые перезаряжал мой призрачный батальон. С пугающей скоростью, хочу сказать!

— Да, — кивнул Фолл. — Я сперва подумал, что там что-то современное.

— Современное? — опять не понял старейшина. — А-а, вы про ваш мир…

— Пять пушек и ещё где-то тридцать бойцов — мой предел, поддерживать что-то ещё попросту не сумею, — продолжила рассказывать девушка. — Этого более чем достаточно, чтобы противостоять любому зверью или бандитам.

— Соглашусь. Ирис у нас молодец, — улыбнулся в усы старейшина. — Как осела в деревне, ни одна тёмная душа нас не посетила. Что скажешь Фолл? Есть, над чем нашей Ирис поработать?

— Конечно. Пространство для развития есть всегда… — задумался первый герой, глядя вроде и на Ирис, а вроде и куда-то сквозь неё. — Позвольте, я поясню. Способность Ирис называется "Бог Войны", один из даров призывающего типа. Бог тщательно выбирает героя, которого хочет ею наградить. За всю историю, сколько себя помню, я встречал всего двух таких людей — и одна из них Ирис.

— Значит, это что-то редкое? — уловил общую мысль старый эльф. Ирис предпочла слушать молча, но не скрывала во взгляде зелёных глаз полыхавшего интереса к теме, поднятой Фоллом.

— Призывающий тип не очень редкий сам по себе, но Бог Войны — да. Герой, развивший такой дар хотя бы до уровня шести баллов, способен на равных тягаться с восьмёрками… — Фолл сделал паузу, думая, что сказать дальше. — Это очень сильная способность. Ты ведь, по сути, человек-армия, Ирис.

— Шестёрка… На равных с восьмёрками… — у девушки перехватило дыхание. Лорелеи, с которой она успела вдоволь поговорить на празднике, прожужжала ей все уши оценочной системой первого героя.

Лори и сама не знала много, но с удовольствием поделилась с новоявленной младшей подругой теориями, в меру подкреплёнными фактами и словами Фолла во время их совместного путешествия. Сама Ирис, будучи прагматичным человеком, записала их себе в голове в виде небольшого списка.

С каждым баллом растёт перечень качеств и сил, необходимых для достижения следующего. Если от путь от нуля до единички можно пройти, в худшем случае, за полгода или год, то для прыжка с семи на восемь нужно серьёзно поработать над собой. Во всех смыслах.

Разница между баллами также становится всё больше и больше с каждым отрывом. Отличия нуля от единицы — минимальны и заметны, наверно, только самому Фоллу, а различить девять и десять сумеет кто угодно. Таким образом, ноль способен одолеть единицу, так как разница между ними совсем небольшая. А вот девятке никогда не одолеть десятку — потому что с ростом баллов разница между ними стала чересчур огромной.

Силы личности и качества её души — две составляющие оценки. Человек с добрым сердцем, работающий до кровавых мозолей ради своей семьи где-нибудь в имперской глуши, будет оценен Фоллом в разы выше, чем великий, но творящий бесчинства воин. Конечно, так как оценка складывается из двух пунктов в не совсем равной степени, использовать её исключительно как показатель силы — глупо. Конечно, первый герой отдаёт должное тому, сколь силён человек перед ним. Но важней для него другое — сколь сильны и чисты его идеалы, сколь структурированы они и сколь индивидуальны. Это, как могло показаться, не оценка добро — зло. Собственно, поэтому текущий властитель Золотой Империи имел девять баллов из десяти, несмотря на зверства, что творили люди под его руководством. Лори сказала, что Фолл не вдавался в подробности по этому поводу, открестившись простым объединением, которая волшебница и поведала Ирис.

И, наконец, когда Фолл оценивает силу, он оценивает, в том числе, и потенциал. Поэтому шестёрка с даром Бога Войны может потягаться с восьмёрками Крэйна. Проще говоря, то, что является шестью баллами для Ирис — это уровень восьми для народов этого мира. Вот такое странное отличие героев от остальных.

— Фолл… Расскажи, чего я могу достичь. И как мне это сделать… — снизив голос до почти шёпота, попросила Ирис. — Я хочу защитить эти земли и деревню.

— Ирис… — старейшина смотрел на девушку со странным беспокойством. Должно быть, он боялся за неё. Ведь старый эльф лучше других понимал, что большая сила означает большую ответственность. С другой стороны — куда уж ответственность больше, чем та, что несла на своих плечах Ирис?

— Второй герой, что владел этой способностью, — начал Фолл, погружаясь в воспоминания. Затем вынул из плаща, оставшегося лежать на земле, где сидел Арт, Летопись Бога. Принялся листать страницы с самого начала книги, остановившись ближе к её середине. — В этом мире его звали Ди, в нашем с тобой — Дима. На пике своих навыков он достиг семёрки… Он был изобретателем, хорошо ладил с гномами — те называли его Железный Ди.

— В честь Железных Гор… — обомлел старейшина. — Это же величайшая честь для героя! Да что там — гномы даже правителей ни разу ей не удостаивали!

— Охренеть… — удивилась вслед за старым эльфом Ирис. О землях гномов она только слышала — но то, как редко они хорошо относятся к кому-то, кроме самих себя, знала.

— Мы с ним часто советовались, что стоит показывать в Крэйне, а что лучше оставить, — улыбнулся Фолл, вспоминая светлые моменты своих похождений. — Ладно, что я вокруг всё да около. Ди был способен вызывать полноценную армию: десять тысяч солдат с разными специализациями. Инженеры, сапёры, снайперы, разведчики и так далее. Более того, они имели собственную иерархию — и могли выполнять сложные приказы без прямого контроля владельца способности. Кроме солдат, сил Ди хватало на несколько бронетанковых батальонов, простую авиацию, маленький флот и даже на фортификации оставалось.

— Добрую часть не понимаю, но слышу, что это очень и очень серьёзно, — передёрнул плечами старейшина, двигаясь поближе к огню — становилось всё холоднее.

— И это — семь из десяти? — уточнила, сдерживая дрожь в коленях, Ирис.

Фолл кивнул.

— Не знаю, какова будет сила Бога Войны, если развить эту способность до её предела. Но предположу, что с ней можно захватить весь мир, пожелай того владелец.

— Ты сказал "фортификации"… — протянула Ирис. — Как это? Разве Бог Войны может призывать что-то не боевого назначения?

— Если призвать бункер с пулемётом — то можно, — хмыкнул первый герой. — Обходить ограничения даров Бога — умение, которое зарабатывается с опытом. Вот его тебе и нужно получить… Не переставай стараться и работать над собой. Это всё, что могу пока сказать. Ладно… — он вынул очередную сигарету, задымив. — Уже поздно. У тебя есть, над чем поразмышлять перед сном, Ирис.

— Это ты так аккуратно просишь оставить вас со старейшиной наедине? — быстро поняла, что к чему, девушка. А потом поднялась, от души зевнув. — И-а-а… Хрен с вами. Один старпёр по натуре, второй старпёр по-настоящему.

— Доброй ночи, Ирис, — попрощался с ней Фолл.

— Доброй, Ирис, — пробормотал старейшина, кажется, сейчас погружённый в свои мысли.

— Доброй, — кивнула она. — Спасибо, Фолл. Я обязательно… — она сжала кулак, что было незаметно для остальных в сгустившихся тенях. — Обязательно защищу тех, кто мне дорог.

— Уж оправдай девятку, — рассмеялся первый герой, затягиваясь.

Ирис, повернувшись, скрылась во тьме. Её силуэт, едва различимый, бодрой походкой двигался к деревне.

— Как-нибудь назови её Ириской, — хихикнул Фолл. — Не обидно, зато в тему.

Старейшина в недоумении посмотрел на первого героя, но заметку в памяти сделал.

Потрескивали ветки, которые пожирало пламя. Оно больше не гнулось под ветром — тот стих, что было обычным явлением для глубокой ночи. Крэйн был странным миром — но в нём многое зависело от эфира и его течения. Сейчас, далеко за полночь, природный эфир переставал двигаться, застывая в пространстве. Магические чудовища становились слабее, их нюх — притуплялся, их чувства — отнимались, а тело сковывал сон. Ветер стихал, любой дождь — ослабевал, а бурю уходила прочь, туда, где эфира было поменьше. Природа, как любят говорить люди, засыпала. Замирала, чтобы с первым лучом солнца проснуться вновь.

— Ты ведь не сказал ей главного, — вышел наконец из размышлений старейшина, посмотрев Фоллу в глаза. — О том, как Ди умер.

— Потому что смысл рассказа о герое — не его смерть, а его жизнь, — протянул тот, подбросив ещё веток в костёр. — Если для мотивации одной героини из другого мира, которая выросла в Крэйне, нужна лишь небольшая искорка чьего-то былого величия — то я с удовольствием ей эту искру дам. Эх… — он вынул сигарету из рта, посмотрев на тлевший уголёк на её конце. Скрипнул зубами, щелчком отправив ту в пламя, на секунду превратившееся в небольшую ладонь, поймавшую кусок табака у бумаги. И мгновенно — поглотившую. — Паршивая смерть… Очень паршивая, старейшина. Впрочем, так обычно и бывает в Крэйне…

— Кажется, он был твоим другом. Сожалею.

— Его убили гномы Железных Гор. Из зависти, одного из пороков, которые движут горным народцем, — Фолл недобро усмехнулся, затем выдохнул, покачав головой. — Им, как властелинам всего, что воюет, не слишком нравилось, сколь хорош был Ди. Да, многие главы кланов уважали его и даже готовы были рисковать жизнями, чтобы защитить, но те, кто решил снести Железному Ди голову, оказались проворней. Подмешали ему яд нам'яррского ленточного василиска.

— Гореть мне в аду Крэйна… — старый эльф едва сдержался, чтобы не вздрогнуть.

Ленточный василиск. Магическое чудовище, обитающее в субтропиках на юге, но сумевшее адаптироваться и выжить даже в пустыне государства Нам'ярр, что ещё южнее Железных Гор. Эту его вариацию назвали нам'яррским ленточным василиском — чтобы было проще отличать и изучать.

Обычная "версия" этой хитрой и подлой твари в свёрнутом состоянии выглядит как каменное нагромождение, покрытое травой или ещё чем-то, что налипло на шкуру василиска за время его бурной деятельности. В длину василиск может достигать тридцати метров, а вот с шириной его природа обидела — всего каких-то сорок-пятьдесят сантиметров. И, конечно, его "толщина" — причина, по которой он называется ленточным. Сантиметра полтора-два, не больше. Мозг чудовища в виде тёмно-серых извилин расположен на протяжении всего тела, с единственным уплотнением в месте головы, которая чуть толще и чуть шире остального тела. Помимо идеальной маскировки, ленточный василиск обладает уникальным по своей природе ядом, вырабатываемым благодаря железам и сродству с тёмным эфиром, эфиром тьмы.

При попадании внутрь или на кожу яд чудовища вызывает необратимую мутацию жертвы — органы и сосуды раздуваются, а затем лопаются, выламывая кости, кожу и плоть — его или её буквально выворачивает наружу. Затем василиск обвивает жертву и принимается есть, впитывая кожей телесные жидкости, покинувшее тело и вытекающие из него. Поэтому те каменные нагромождения, на которые иногда можно случайно наткнуться в тёплом южном лесу — это ленточные василиски в процессе кормёжки.

У кожи чудовища две стороны — жёсткая, серая, и нежная чёрная, и предназначенная для поглощения пищи. Первая очень липкая и прочная — она выступает в роли брони и в роли маскировки. Вторая напрямую связана с мозгом и пищеварительным отделом, а ещё разбрызгивает яд, когда змея охотится.

Но главная особенность ленточного василиска — его мозг. Потому что этот орган чудовища способен к развитию. Впитывая вместе с пропитавшим всё тело жертвы эфиром его мозговые ткани, змея получает все воспоминания несчастного, а в редких случаях — его умения, связанные также с эфиром. Известны случаи, когда василиски атаковали города, используя молнии, магию света, огня и даже природное волшебство эльфов. С возрастом эти чудовища становятся куда агрессивней, ведь вместе с ними растёт и мозг, хранящий в себе огромные объёмы информации, паттернов и реакций как людей, так и орков с гномами и эльфами.

Впрочем, без поглощения разумных рас Крэйна ленточные василиски довольно предсказуемы, как обычные ядовитые змеи.

А вот их разновидность из пустыни Нам'ярра — куда опаснее. Так как пропитание в пустыне надо ещё найти, эти твари научились использовать эфир, чтобы подманивать жертв к себе, вызывая галлюцинации. И, кроме подхода к охоте, нам'яррские ленточные василиски выработали ещё одну версию печально известного яда.

Перед уже упомянутым действием он заставлял своих жертв впадать в состояние вечного голода и жажды. Караванщики, на кожу которых он попал, через пару часов бросались друг на друга, пытаясь, буквально, съесть другого. Чем больше жертва ела, тем сильнее становилось действие яда и ему уже невозможно было сопротивляться. Вскоре одного или двух обессиленных выживших настигал длинный и тонкий поток песка, на самом деле являвшийся ленточным василиском. Вместе с нормальным песком змея зарывала потерявших сознание жертв поглубже, а затем дожидалась, когда яд закончит своё дело. Так чудовище могло питаться эффективнее. В разы.

Не всегда всё доходило до каннибализма — одинокий путник мог просто съесть и выпить всё, что у него было при себе, а затем бросаться бежать, чтобы добыть ещё.

— К его чести, Ди быстро понял, что к чему, — произнёс Фолл, закрыв глаза. — Наглотался чистого эфира, чтобы на время перестать управлять Богом Войны. Успел спрятать шестилетнюю дочь в комнате, а ключ выбросить. Жена только вернулась какого-то банкета… Её он спасти не успел.

— Вот уроды… — со злобой бросил старый эльф. — Который век живу — а гномы всё не меняются. Даже люди так не предают — кинжал промеж лопаток и прости, прощай.

— Мне сообщили уже постфактум, — добавил Фолл, и взгляд его помрачнел. — Если бы не Мира, остановившая меня тогда, сейчас в титуле Сангвина Четвёртого не имелось бы пункта про сюзерена.

— Мира? — старейшина запнулся на этом слове, надеясь, что правильно услышал. — Это не та ли особа, которую твоя спутница называет мастером?

— Даже вы слышали! Да, Мира — её учитель и наставник, — кивнул первый герой. — И мой хороший друг.

Они ещё немного помолчали, размышляя о прошлом.

— Пожалуй, знаете, хватит о грустном. Какие у вас планы на будущее?

— Что ж, — старый эльф почесал затылок. — Думаю, будем расширяться. Где-то к востоку было озерцо, помнишь? Можно там рыбацкую хибару поставить. Есть у нас мужик один, Раваданом звать. Каждую весну, как снег чуть сходит да подтаивает, приходит ко мне да говорит, как было бы хорошо, если б озерцо то не промёрзло до дна. Хвастается, что снасти у него от отца остались, а применить их он всё никак не может. Вот, дадим выход доброй воле. Деревеньку частоколом обнесём, ворота поставим, дубовые — сам стругать буду…

— Нет желания вернуться в Пангонию? — осторожно спросил Фолл.

— Куда мне, — махнул рукой старик. — Старые друзья уже к Иггдрасилю вернулись, а новых мне на старости лет заводить не хочется. Главное, что пожар Империи стих. Может, такой мир приведёт мой народ к спокойствию и процветанию. Что-то сомневаюсь, что император вдруг передумает и решит устроить геноцид…

— Для его предшественника подобная идея обернулась фатальным исходом, — вяло рассмеялся первый герой. — Правда, в такие времена королевству эльфов нужен сильный лидер.

— Я уже давно не старейшина друидов, мой дорогой Фолл, — улыбнулся старый эльф, и в голосе его впервые отразился настоящий возраст. Да и тон стал иным — тем самым, что помнил Фолл, когда старик с лёгкой надменность, присущей остроухим, поучал его жизни и бою. — Теперь я просто старейшина одной деревни в одном очень красивом зелёном крае. За что тебе выражаю свою благодарность.

— Всегда пожалуйста, — протянул первый герой, не зная, как реагировать на резкую перемену в голосе своего бывшего учителя.

Старик посмотрел на Фолла, что-то тщательно взвешивая в своей голове. Фолл посмотрел в ответ, не зная, что ещё сказать, и не зная, надо ли. Они успели наговориться, пока в деревне шёл праздник. Говорил в основном Фолл, повествуя о своих похождениях по Авроре. И рассказ тот был куда детальней, чем тот, что он поведал здесь, у костра. За исключением той части, про Бога, которую старейшина услышал впервые. Даже так Фолл не поведал старику всего — боялся за его сердце. Конечно, оно работает куда лучше, чем сердце самого здорового из людей, но его бывшему наставнику было далеко за девятьсот, что всё-таки приличный срок.

Поэтому первым наступившее молчание нарушил именно старейшина.

— Как ты себя чувствуешь, Фолл? После стольких лет в этом мире…

— Я подозревал, что вы спросите, — хмыкнул первый герой. — Да нормально, в принципе. Пойдёт.

— Ты многих потерял, — не спросил, но утвердил старый эльф. — Многих близких тебе. Очень близких. Я понимаю это, наблюдая, сколь сильно ты оберегаешь Лорелеи. Раньше ведь… Ты относился к жизни проще. Теперь — печёшься о других, как о себе любимом. Нет, даже больше.

— Шрамы остаются с нами навсегда, — произнёс Фолл. — Я потерял слишком многих, старейшина. Даже для меня это слишком… Да для кого угодно это слишком. Конечно, я привык к смерти в этом мире — она тут на каждом шагу, и чем дальше — тем ужасней, извращённей и просто трагичней. Но терять товарищей — нет, к такому нельзя привыкать. Привыкнешь — и перестанешь беспокоиться. А потом очередная смерть принесёт только одну мысль… Что-то вроде "Ну и пусть".

— Говори смелей, Фолл. Я всегда готов тебя выслушать.

— Спасибо, старейшина, — кивнул первый герой. — Мне… Правда, мне очень больно, — его тело напряглось, сдерживая слёзы. Сейчас, в этот момент, в эту минуту, в этом месте, Фолл позволил себе поддаться чувствам. — Чем дольше живу, чем больше теряю, тем больше понимаю, что постепенно остаюсь в одиночестве. Не в прямом… Ух, собака ссутулая, что ж так…

— Фолл, Фолл… — старейшина осторожно положил руку мужчине на плечо. — Ты не одинок. С самого начала, когда ты только попал в этот мир, ты встретил меня. Потом, в своих похождениях — верных друзей и союзников. Пусть не все из них дожили до наших дней… Они всё ещё есть. И они всё ещё будут рядом с тобой до конца.

— Да, — вновь кивнул Фолл, вытирая слёзы. — Они — да. Проблема в том, что я не могу быть рядом с ними. Не могу присматривать, не могу сторожить их сон.

— Они должны сами уметь о себе позаботиться, — вздохнул старый эльф. — Такой уж у нас мир. Защитить всех в одиночку невозможно. Утопия.

— Да… Да…

Воздух стал жгучим и болючим. Дышать им Фоллу стало невыносимо — и он заплакал, поддерживаемый похлопываниями по плечу от старика. Тот понимал, через что пришлось пройти первому герою — понимал, поскольку и сам когда-то прошёл через это. Эльфы живут куда больше людей — и шрамов у них зачастую гораздо больше. Вот они — да, привыкают. Поэтому кажутся такими холодными и бесчувственными постороннему наблюдателю. Но это, разумеется, не так. Люди просто более честны сами с собой — эльфы же загоняют чувства так глубоко, насколько могут. Чтобы не показывать слабость, что им больно, что они, чёрт подери, страдают.

Старый эльф, преподавший Фоллу одни из самых важных уроков в жизни, теперь получил один и от него.

Ему вспомнились те, кого он оставил в Пангонии. Лица близких друзей, с улыбками отпустивших его восвояси. Они знали, что Пангония останется без защиты в случае нападения. Но они не хотели, чтобы вместе с ней, в случае чего, погиб и он — старейший среди них. Эльфы редко дружат, даже сами с собой. А друиды — эти ребята были лучшими друзьями, эдаким аналогом компашки мальчишек, что вместе со школьной скамьи. Каждый со своими мечтами, целями и мыслями. Они все решили, что лучше их близкому — жить. И быть счастливым там, где он хочет, с теми, с кем хочет. А они — они справятся. Они же сильные и могучие друиды Пангонии! Вот такие чистые намерения — ведь эльфы не умеют завидовать.

И что теперь? Все отправились к Иггдрасилю, в землю, к матери-природе. Ни с кем он не попрощался, никого не защитил. Хотя должен был, по идее. Но он предпочёл остаться, полагая, что мир наступит сам собой. Эгоистично? Глупо? Неизвестно.

Известно лишь, что старик, сам того не заметив, и сам пустил скупую мужскую слезу.

Успокоившись через несколько минут, они вновь сели в молчании перед костром. Что-то заставляло их оставаться здесь, а не идти спать, как все нормальные жители. Старейшина вдруг вспомнил об одном незаконченном деле, за помощью в котором был вынужден обратиться к Фоллу.

— Ты как-то его спрятал, я уже и подзабыл, как… — виновато протянул старик. — Прости старика.

— Под деревней пространственный карман, — понимая, что старейшина просто шутит, улыбнулся Фолл. — Незапертый — в округе нет никого, кроме вас, кто мог бы манипулировать эфиром, чтобы заглянуть в него.

— Вот спасибо, удружил, — хмыкнул тот, закрывая глаза и подняв ладони на уровень плеч, держа их ровно над землёй. Та едва заметно содрогнулась, а по земле кругом побежали белые молнии. Через несколько мгновений они погасли, а перед старейшиной, прямо возле костра, находился…

Кусок серебристой руды с голубыми и жёлтыми вкраплениями размером с хороший пень, по форме напоминавший неправильный овал. С виду — обычный камень, ну, может, слегка грязный. Хотя серебристых камней не так и много… В общем — было очевидно, что руда эта особая. Старейшина откашлялся, приходя в себя после использования огромного количества эфира. Всё-таки пространственный карман, как бы близко он не находился, требовал безумной концентрации и не менее безумного количества энергии волшебника. Поэтому и был не особо распространён — с собой не взять, а даже если исхитриться и взять, то сил на него не напасёшься. А вот использовать как хранилище для чего-то важного — да, вполне.

— Яйцо дракона в полном порядке, — с прищуром осмотрев руду, произнёс старый эльф, огладив порванное ухо. — Дитя парящих возле Бога защищало эту деревню вместе со мной и Ирис с честью и достоинством. Даже спустя столько лет его сила не угасла, а наоборот, увеличилась.

— За него можно целую страну купить, — с гордостью, схожей с той, с коей говорила о своей способности Ирис, протянул Фолл. — Я его уменьшу, если вы не против…

— Давай.

Фолл поднялся, наклонившись над яйцом. Провёл по его основанию рукой, бережно, но с усилием. А затем подхватил, удерживая в ладонях, пока "камень" не стал стремительно терять свой размер, в считанные секунды став размером с обычный булыжник. Или самое обычное куриное яйцо. Цвет его остался прежним. Фолл передал артефакт старейшине, а тот аккуратно опустил его в карман своего плаща.

— Хочешь, чтобы Арт поступил с ним так же, как и ты? — поинтересовался старый эльф.

— Нет, — помотал Фолл головой, опускаясь вслед за бывшим наставником обратно перед костром. — Пора яйцу дракона обрести своё предназначение. Мы выкуем из него оружие — то, что лучше всего подойдёт Арту. Просто выкачивать драконий эфир — глупо и не очень эффективно. А так… Если у него получится подружиться с духом парящего возле Бога, то для Арта откроется путь на самую вершину. Если нет или что-то пойдёт не так — у меня есть другие варианты.

— Даже так… — покрутил усы старейшина. — Понятно. Не стану спрашивать, где ты отыскал гномьего кузнеца, способного на такое, и место, подходящее для такого рода работы. Даже горнила Железных Гор не способны поддерживать жар, нужный для выплавки из скорлупы, не говоря уже о рисках, на которые вы все идёте, пытаясь сделать это без эфирного стабилизатора. Хотя с тобой в этой роли, может, что и получится.

— Я очень на это надеюсь, — со всей серьёзностью сказал Фолл. — Эх… Пора бы на боковую.

— И то верно, — кивнул старик, поднимаясь. — Ты идёшь?

— Покурю ещё, — бросил в ответ первый герой. — Лягу здесь же. Утром ещё Лори поднимать…

— Тогда доброй ночи, — кхэкнул старый эльф, поворачиваясь, чтобы вернуться в деревню.

И вспыхнуло пламя.

Ярко, ослепляющее, до рези в глазах. Чёрное и рыжее смешалось воедино, озаряя небеса и… Деревню, на которую обрушился огонь. Грохот пришёл позже. Земля тряслась от ужаса под гнётом невероятной силы, бившей по ней сжатым оранжевым эфиром, воплощавшемся в огромных огненных шарах, утюживших холм, траву, цветы: весь лес кругом. Всё вспыхнуло в одно мгновение. Без предупреждения. Без милосердия. Без жалости. С предельной жестокостью. Сантиметр за сантиметром, дерево за деревом — всё кругом утопало в громе, взрывах и треске древесины. Старейшина застыл там же, где стоял, у подножия холма, наблюдая, как его деревня, только что получившая шанс на новую жизнь, утопает в мрачном, всеобъемлющем огне.

После грохота пришли крики. Там, в деревне, проснулись люди. Часть домов оказалась снесена, в них теперь бушевал огонь: в воздухе мгновенно поднялся запах горелой плоти. Крики ужаса сменялись предсмертными воплями, а те — хрипами. Кто-то звал на помощь, кто-то рыдал и звал маму с отцом, кто-то просто кричал от страха и боли. Фолл, как и старейшина, оказался парализован — не от шока, а от картины перед глазами. Первому герою казалось, что он видел в Крэйне всё — но то, что произошло за несколько мгновений, переубедило его.

Над полыхавшим лесом поднялся дым. Такой густой, что сами небеса стали ещё чернее. Звёзды погасли, теперь только пламя, пожиравшее природу, лес и людей, жило здесь своей недолгой жизнью.

А перед холмом, на единственный нетронутый участок, где были старейшина с Фоллом, из прорезавшейся в пространстве золотой рамки портала на пожухлую траву ступили бронированными сапогами воины Империи. Десять, двадцать, тридцать… Полсотни. Их чёрная броня блестела в жутком пламени, бушевавшем вокруг, а алый символ на груди наливался кровью. На время тихий и спокойный уголок, похожий на рай, превратился во мрачный аналог ада.

Пламя обжигало даже с такого расстояния, а дым уже резал нос и глаза. Первый герой поднялся, медленно, словно в непонимании. Он смотрел, как догорают последние жители, как прекращаются их крики, как прекращается плач последнего ребёнка где-то в глубине деревни, как падают их тела, распадающиеся на обломки костей — пламя было столь горячим, что заставило их треснуть. Мужчины, женщины, дети, старики. Никого не обошло пламя, будто и впрямь живое. Нет, не показалось — оно двигалось, заглядывая в обрушившиеся дома, прыгало с дерева на дерево, поджигая те, что сопротивлялись благодаря зелёному эфиру. Он практически полностью исчез — природа не способна сопротивляться разрушительному воздействию оранжевого эфира.

Старейшина рухнул на колени, обняв голову руками.

— А-А-А!!!

Крик ужаса. Нет, крик отчаяния. Пронимающий до глубины души. Так кричит человек, потерявший всё. Не постепенно, а разом. Настолько жуткое и отвратительное ощущение, что оно может, при слабой воле, и вовсе заставить человека сойти с ума. Но старейшина был эльфом, и эльфом старым. Поэтому он просто кричал, не в силах поверить, что то, что случилось — случилось. После всех мыслей, промелькнувших в его голове за несколько секунд, эльф остановился на одной.

— За что… ЗА ЧТО-О-О?!

Фолл шагнул, останавливаясь наравне со своим бывшим наставником.

— Они могут быть ещё живы, — произнёс он тихо и спокойно, но так, чтобы старик услышал.

— ФОЛЛ! СПАСИ ИХ! — вскочил старейшина, обретя наконец сознание. — Умоляю! Пожалуйста! Если Арт и Ирис ещё живы… Пожалуйста! Я не могу погасить это пламя!

За их спинам раздался новый голос. Чем-то похожий на голос Фолла, только куда моложе и ниже.

— Конечно, не можешь, старый пень.

Спокойный голос. Да, похожий на Фолла. Хоть слова его несли в себе издёвку, тон же, которым они были сказаны, не выражал и грамма сарказма. Он не был властным, не был надменным, не был хоть сколько бы то ни было негативным или эмоциональным. И в то же время он не был холодным — если бы чистая речь, содержащая только информацию, могла быть озвучена, это была бы речь, принадлежавшая ему.

Сангвин Четвёртый стоял перед пятьюдесятью лучшими рыцарями Золотой Империи в чёрной мантии до пола с жёлтым обрамлением, просторных чёрных штанах и такими же сапогами с железной пятой — удобно, если собираешься идти по выжженной земле. Его лицо, принадлежавшее явно мужчине в пределах двадцати пяти, не выражало ничего. Если бы существовало абсолютно нейтральное выражение, оно бы принадлежало сейчас именно ему.

В серых глазах отражалось пламя, бушевавшее кругом. Вокруг ладоней в чёрных перчатках кружили рыжие искры — знак того, что этим пламенем управлял именно он. Единоличный властитель Золотой Империи, её император. Фолл и старейшина, повернувшись, уставились на ублюдка, превратившего спокойную ночь в феерию смерти, боли и огня. На лице императора был всего один шрам — он пересекал лицо по диагонали, с нижней левой части до края верхней правой, проходя через нос и останавливаясь где-то за бровью. Чёрные волосы, прилизанные с помощью лосьона из синего эфира, поблёскивали от света вокруг.

— Привет, Фолл, — вежливо поздоровался император. — Мы давно не виделись.

— Старейшина, — проигнорировал приветствие первый герой, впрочем, продолжая смотреть Сангвину в глаза. — Идите в деревню и найдите Лорелеи. Она не могла погибнуть — на ней артефакт от Миры. Если отыщите Арта и Ирис — соберите их всех вместе. Передайте Лори, чтобы активировала маяк реверс-телепорта.

— Довольно грубо, — тихонько вздохнул император. Старый эльф, наградив его взглядом, полным ненависти, начал подъём на холм. Быстро, словно ему и не нужна была трость — его будто подхватывал ветер, ускорявший каждое движение. Верно, вокруг синего плаща старейшины закружил зелёный эфир — он использовал магию. Наконец, Сангвин и Фолл остались наедине.

Не считая пятидесяти рыцарей, стоявших за спиной императора.

— Не ожидал, что ты решишь навестить это захолустье, — признался Сангвин, запустив руки в карманы мантии. — И уж тем более не ожидал, что ты решишь тут всё восстановить, как в твоём прошлом. Что это было-то хоть? Серый эфир?

— Думаю, ты обойдёшься и без личной гвардии, — прорычал Фолл, не сдерживая свои эмоции. Затем поднял руку перед собой под равнодушный взгляд императора. Сжал кулак, наклонив его, не двигая руку. Звук пятидесяти одновременно хрустнувших шейных позвонков и последовавший за ним звук пятидесяти рухнувших тел в полных латных доспехах на несколько мгновений заглушил бушевавший кругом ужас. — Набери новых. Эти даже на пятёрку не тянули.

— К сожалению, я знаю тебя слишком хорошо, — пожал плечами Сангвин. — Это так, массовка. Свою личную гвардию я использую только в крайних случаях, — его взгляд сменился, стал холоднее, всего на градус, уже это заставило Фолла разозлиться ещё больше. — Этот к ним не относится.

— Ты..! — Фолл дёрнулся, подшагивая к императору. От его ладоней к Сангвину потянулись тонкие нити из чёрного эфира, облепившие того, словно щупальца. — Сукин сын!

— Давай, Фолл, — вместо страха или удивления император сам шагнул вперёд. — Только я знаю, что ты не можешь. Желаешь, изо всех сил, но не можешь. А может, желаешь недостаточно? Не уверен. Всё-таки нюансы оков Бога доступны только тебе и ему.

— Тварь… — первый герой опустил руки, продолжая сверлить героя напротив взглядом. — Что тебе здесь нужно? Поиздеваться решил?

— Нет, — теперь серьёзные нотки проскользнули и в голосе Сангвина. — Как бы я… — пауза, неловкая, но достаточная, чтобы император успел собраться с мыслями. — Как бы я не ненавидел тебя, я всё ещё безмерно тебя уважаю. И не стал бы издеваться, даже если б захотел. Можешь считать это исправлением твоих ошибок.

— В каком смысле?! — Фолл дёрнулся, схватив мужчину за отворот мантии и без каких-либо усилий поднимая его над землёй.

— Ты и правда думал, что эти земли оставят нетронутыми? — задал вопрос в лоб повелитель Золотой Империи. — Нет. Нет, ни за что. Рано или поздно мне бы об этом доложили. И тогда… Всё, что ты здесь восстановил, пошло бы прахом. Здесь лилась бы кровь, творились бы бесчинства и начинались войны. У меня и так хватает проблем, Фолл. Извини уж, что эту пресекаю на корню.

— Ну ты и тварь, — выругался первый герой, ставя императора обратно.

— Встречный вопрос: а что здесь делал ты? — будто между делом поинтересовался Сангвин.

— То, что тебе, Саша, никогда не понять, — успокоившись, протянул Фолл. — Отдавал дань уважения месту и людям, которые помогли мне выжить и стать тем, кто я есть.

Он должен был соврать. Нельзя, чтобы император заподозрил хоть что-то. Нужно что-то, что может отвлечь внимание…

— Умри!

Вопль, полный эмоций. В треске полыхавшего леса, в грохоте бушевавшего где-то возле Титановых Гор пламени, раздалась длинная автоматная очередь. Почти вся улетевшая, надо сказать, в цель. Множество пуль замерло перед лицом императора, пытаясь преодолеть невидимый барьер. Фолл ушёл в сторону, уступая место Ирис, не остановившейся на одном только автомате, который выронила, поняв его неэффективность. Она сложила ладони в замок, а затем выставила два указательных пальца, указав на Сангвина.

— Призрачный батальон — Т-34! Это тебе за деревню, сука!

А вот танковый фугасный снаряд заставил Сангвина сдвинуться на несколько сантиметров назад. Грохот взрыва потонул в общем шуме, а взрывная волна разбросала тела рыцарей, лежавших ближе всех. Зелёная краска блестела в рыжем пламени, одна-единственная красная звезда на башне сияла, наполненная эфиром Ирис, а дуло мощного семидесяти шести миллиметрового орудия Ф-34 тарахтевшей мощным мотором стальной машины войны далёких времён далёкого мира смотрело на императора с одним конкретным желанием — желанием убить. Девушка вновь закричала, и танк выплюнул очередной снаряд. Тогда император, кинув один разочарованный взгляд на Фолла, замахнулся рукой, подаваясь вперёд и разрубая воздух перед собой ребром ладони.

На мгновение исчезли вообще все звуки.

Следом же Т-34 разорвало на раскрасневшиеся металлические куски, быстро превратившиеся в белые искры, что испарились в воздухе. Ирис вырвало, а из глаз, рта и ушей девушки потекла кровь. Она схватилась за горло, пытаясь справиться с тошнотой, а Сангвин, выпрямившись, стряхнул пыль с мантии, без каких-либо эмоций глядя на девушку, лишившуюся всех жизненных сил. Затем император замахнулся вновь. Ирис увидела это, зарычала, пытаясь встать, но было, очевидно, слишком поздно — Сангвин ударил снова, и снова все звуки на мгновение умолкли.

Только в этот раз разрушительный поток сжатого воздуха не разрезал ничего. Только со множеством странных лопающихся звуков разбился о щит Фолла, в одно мгновение вставшего перед Ирис.

Император вопросительно выгнул бровь.

— Это не твой бой, Ирис, — спокойно протянул Фолл. — Вы нашли остальных?

— Да, но я решила… Кх-кха… Остаться…

— Глупое решение, — произнёс император, подступая ближе. — Чем ты его так зацепила, девушка? А… — на его лице вновь появились такие редкие эмоции. В этот раз — понимание и лёгкое презрение. — Так ты герой. Как я сразу не догадался, это же Бог Войны. Поразительно!

— Я не могу убить тебя, — процедил Фолл. — Но я не дам тебе убить тех, кто мне дорог, — его лицо исказилось, как у человека, загнанного в угол. Он был сильным, но обессиленным. Вот такой печальный парадокс. — Ты сделал, что хотел. Убирайся.

— Теперь мне интересно, — Сангвин чуть прищурил свои глаза, вглядываясь в первого героя. — Только ли дань уважения и памяти интересовала тебя в этих бесплодных землях. Ты, конечно, до ужаса любишь ностальгию, но чтобы настолько…

Поздно. Теперь император понял, что здесь что-то не так. Плохо, что вышла Ирис. Ударь по императору Лори — тот бы, скорей всего, сейчас уже ушёл. Но он уже увидел одного героя, по очевидным причинам, способного однажды стать равным ему. Что мешает ему предположить, что девушка — не единственная такая? У власть имущих весьма развито чувство самосохранения. Особенно когда это касается прямой, а не косвенной угрозы. В идеале нужно бежать, используя реверс-телепорт в убежище Миры, активированный при помощи эфирного маяка. Но Фолл понимал, что при Сангвине в двух шагах уйти вот так просто не получится. Нужно либо заставить его уйти, либо задержать, пока портал открывается.

Беседа уже исчерпала себя, а других вариантов для отвлечения внимания его величества не наблюдалось.

…По крайней мере, пока не погасло пламя.

Глубокой ночью, когда вспыхивает огонь, у людей поднимается паника. Но когда огонь, пожравший уже всю деревню и весь лес вплоть до Титановых Гор, мгновенно исчезает, можно придти в ужас, пробирающий до костей. Даже император, чуть нахмурившись, оглядел почерневшие остатки лесного массива и обломки домов, где недавно пировало его пламя. Затем поднял свой взгляд выше, там, где уже начал свой спуск старый эльф в тёмно-зелёной рубашке с закатанными рукавами и такими же штанами. Он шёл, а под его ногами выныривали из пепла и сажи цветы, тянули свои стебли к нему, будто к солнцу. Трава снова оживала, поднимаясь вверх, словно при свете дня. А он шёл, опираясь на свою трость, что выстукивала ритмический рисунок его походки. Над его головой на ставшем вдруг таким чистым небе необычно ярко сияли звёзды, озаряя всю картину холодным синим светом.

— Друид, — скрипнул зубами император.

Получилось. Конечно, Сангвина интересовала деятельность Фолла, но он не мог смириться с тем, что кто-то из круга эльфийских старейшин до сих пор дышит. Это вопрос политики — и очень важный вопрос. Куда важнее поднятого предыдущего. Фолл, опустив щит, благодарно кивнул старейшине, вставшему рядом.

— Друид… Ты не мог остановить моё пламя. Такое твоему роду не под силу.

— Ты же сам сказал: серый эфир, — с плохо скрываемой жуткой злобой произнёс старый эльф. В серых глазах императора промелькнули искры, они же сверкали во взгляде старейшины. Теперь это интересовало Сангвина вдвойне. — Фолл… — повернулся старик к нему и Ирис. — Ты уж позаботься об Ирис. А я тут как-нибудь… Сам.

Фолл в молчании поднял едва державшуюся в сознании девушку на руки. Она протянула руки к застывшему перед императором старику, но первый герой ускорился, уходя всё дальше, прочь от вот-вот готового развернуться сражения. Ирис заплакала, не в силах больше вынести ужаса и боли, что сковали её тело и разум. Фолл и сам уходил, скрипя сердцем — он искренне не хотел бросать здесь старого эльфа. Но при этом он понимал, что это — единственный выход. Если Сангвин увидит Арта, то всему конец. Им негде будет спрятаться, некуда бежать — и весь план пойдёт в далёкое пешее путешествие. Нельзя, чтобы император бросил всю свою войну и все свои завоевания, начав преследовать их. У Миры… У Миры безопасно.

— Поставь меня, — из последних сил рыдала Ирис. — Поставь!

Фолл замер, осторожно опустив её на пожухлую траву. Повернулся, взглянув на императора.

— Почему, Саш?

Такой простой вопрос, который первый герой давно хотел задать. В его глазах Сангвин двоился — тень былого друга и товарища сменялась непроницаемой маской безразличия и презрения. Сейчас, когда эмоции отступили, Фолл был на грани срыва. Он не мог поверить, до сих пор, что человек перед ним, нет, близкий человек перед ним — уже не тот, которого он знал.

Старейшина молчал, давая этим двоим разобраться. Император перевёл взгляд на Фолла позади старика, а затем тяжело вздохнул, поправляя мантию.

— Если ты и сам знаешь, то зачем спрашиваешь? Хочешь, чтобы я сказал это вслух? — первый герой кивнул в ответ на его вопрос. — Да будет так. Потому что я устал быть марионеткой. Устал быть героем — тебе это, может быть, и нравится, но меня тошнит от одного только воспоминания от встречи с Богом Крэйна. Ты всегда говорил, что герои пришли сюда, чтобы помогать народам этого мира… — он вновь вздохнул, теперь посмотрев на старого эльфа. — Грёбанное тёмное фэнтези. Каждый норовит ударить другого в спину, отравить или подставить. Ты считаешь, что нужно смотреть и на светлую сторону вопроса. А я говорю, что нужно повнимательней вглядеться в чёрную. Если герои здесь, чтобы помогать и спасать, то почему мы мрём, как мухи? Дело ведь не в слабости. Просто мы — маленькие винтики в кое-чьей огромной машине. Нужно ли мне говорить, чьей?

— Ещё не поздно… — произнёс Фолл, делая шаг вперёд. — Пожалуйста, Саша.

— Поздно. Уже — поздно, — покачал головой император. — Мы исправляем то, что лень исправлять Богу. Но никогда и ни за что не сможем изменить то, что здесь творится. Большую картину. Не изменим людей, орков, эльфов и гномов — ни-ког-да. Политика и предрассудки всегда будут сильней индивида. Так было в нашем мире, так есть и в том. Ты и сам любил повторять, что в одиночку ничего в жизни не добиться. Вот он я… — Сангвин развёл руками, будто охватывая всю землю, что окружала его. — Теперь — не один. И, коль я уже понял, что твоими обожаемыми речами ничего здесь не добиться, я сам поставлю этот мир на колени.

— Это утопит Крэйн в крови, — Фолл сжал кулаки, на затворках сознания понимая, что в чём-то Александр, его старый друг, был прав.

— Он и так в ней, — улыбнулся, но без злобы или сарказма, император, подходя к Фоллу. Старейшина не сдвинулся с места, сверля Сангвина взглядом. А тот, легонько ударив кулаком первого героя в плечо, усмехнулся. — Больше не будет героев, Фолл. И, может, мы когда-нибудь вернёмся домой. Обещаю, что найду тебя, если придумаю способ.

— Саша… — первый герой опустил взгляд, не находя слов.

— Если ты когда-нибудь сможешь увидеть сквозь ложь Бога этого мира, то я буду ждать тебя в Золотой Империи, — сказав это, император вернулся на своё место напротив старейшины и остальных, больше не смотря на Фолла и Ирис. — А теперь разберёмся с ещё одной проблемой на моём пути.

Фолл, более не говоря ни слова, поднял отрубившуюся на земле Ирис и отправился вверх по холму, к застывшей в руинах деревне. Под ногами хрустели уже остывшие кости, отливавшие синевой под звёздами. За очередным разрушенным домом, ставшим теперь грудой камней и угольно-чёрного дерева, он столкнулся с Лори и Артом, едва не бросившимися на него от неожиданности. Все трое обменялись взглядами, не говоря ни слова. Арт накручивал волосы, растрепавшиеся и покрытые пеплом.

В его глазах плескался животный ужас. Заглянув в них всего на мгновение, Фолл понял, что Лорелеи наложила на нижние конечности парня паралич. Лучшее решение, когда ситуация стремительно набирает обороты. Отпустив Ирис на землю, прямо перед очерченным на чёрной поверхности белым кругом, первый герой сел рядом, приложив спину к остаткам чьего-то жилища. Кругом лежали трупы — вернее, то, что от них осталось. Голые кости, по которым он уже прошёлся. Мужчина бросил один последний выразительный взгляд на Лори. Она была бледнее смерти — только алые глаза блестели, отражая свет звёзд.

— Активируй реверс-телепорт, Лори, — прошептал Фолл, закрыв глаза. — Мы уходим.

— Но… — женщина подошла поближе. — Старейшина?

— Он отвлёк Сангвина, — коротко пояснил первый герой. — Как бы жестоко это ни было, потеряв деревню, он потерял всё. Смерть от рук императора — логичное завершение… Всего.

— С-старейшина там? — попытался двинуться с места Арт, но едва не рухнул лицом в землю. — Чёрт! Почему вы не спасёте его?! Почему… — он запнулся, глядя на напряжённые лица Фолла и Лори. — Что с вами не так?!

— Я не могу убить императора… — выдохнул Фолл. — Просто прими, что не могу. Даже навредить не могу.

— Какого чёрта?! — не унимался последний герой. — Хотя бы… Увести отсюда старейшину вместе с нами! Это же хороший вариант?

— Ты ведь слышал… — прошептала Лори. — Старейшина всё равно что мёртв. Без деревни для старого эльфа жизни нет.

— Нет! Нет, это неправильно!

— Арт… — Лорелеи подошла к зарыдавшему парню, заключив того в объятья. — Это — Крэйн. Плохие вещи случаются, и за ними порой стоят сложные обстоятельства. Смерть… Здесь повсеместна. Когда-нибудь ты примешь это, как факт. Потом будет немного легче. Поверь… — она заплакала, не сдерживая эмоции. — Я тоже была на твоём месте. Сейчас мы должны уйти… А потом ты станешь сильнее.

— Стану… Обязательно…

— И отомстишь, — процедил Фолл, поднимаясь. — Сделаешь всё то, на что я неспособен. Будь уверен — я сделаю для этого всё, что в моих силах.

— Да…

Они разошлись, утирая слёзы.

— Активируй, Лори, — произнёс Фолл, пододвигая бессознательную Ирис в круг. Женщина щёлкнула пальцами, освобождая Арта от заклятья, и тот шагнул в круг последним после волшебницы. — Император заплатит… Полную цену. За всё, что здесь сделал.

В глазах Арта зажглась решимость, подобная пламени, навсегда отпечатавшемуся в памяти.

— Обязательно.

Все четверо исчезли в ворохе белых искр, покидая разрушенную до основания деревню. А у холма, в нескольких десятках метров вниз от неё, стояли друг напротив друга двое: человек и эльф. Герой из иного мира и старейшина друидов, что ушёл из Пангонии много-много лет назад. Где-то далеко-далеко лежала та страна, сейчас пытавшаяся восстановить хотя бы толику былого величия. Нет, хотя бы просто встать на ноги. Эльфы были разбиты, и разбил их император, стоявший перед стариком. Синие глаза напротив серых. И там, и там стояла ярость, в одних — первозданная, в других — холодная. Они совершенно точно желали убить друг друга по целому вороху причин. Старейшина понимал, что императору он не противник. Но старый эльф не был бы друидом, если бы не попытался отомстить.

За всю свою боль. За ошибку, которую совершил. За глупость и желание, на которые повёлся когда-то. За всю его жизнь и за все жизни своих соплеменников.

— Жители этой деревни… — хрипло спросил друид, перехватывая свою клюку за середину. Она с шорохом и шелестом вытянулась, образуя полноразмерный посох с навершием в виде шишки с зелёным камнем на самом конце. — Что они тебе сделали, император? Если ты хотел уничтожить эти земли… То зачем было убивать их?

— Ты серьёзно считаешь, что для убийства в этом мире нужна хоть какая-то причина? — Сангвин прищурился, глядя на старейшину. — Ты, эльф, проживший множество веков? Когда-то ваш род убивал направо и налево только потому, что кто-то случайно забрёл не туда. Не смей спрашивать меня о причине. Ты не имеешь на это права.

— Что ж… — друид ударил посохом оземь, и по пространству вокруг прокатился ветер, заставивший императора прикрыть глаза ладонью.

За старейшиной, застывшем в обычной рубашке и простецких штанах, началось движение. Что-то огромное поднималось, проталкивало себя из недр холма. Эфир содрогался, пытаясь убежать, чтобы не занимать лишний объём. Земля, энергия, изувеченная природа — всё замолкло, будто преклонило колено перед тем, что собиралось показаться на глаза. Наконец, с громким рокотом вершина холма разверзлась, и из-под земли наружу буквально взлетело величественное древо с могучим стволом, что занимал всю деревню. Оно росло, и росло с пугающей скоростью, обнимая корнями земли вокруг того, что было поселением. Наконец, достигнув небес, оно застыло, покачивая величественной светло-зелёной кроной при звёздном свете. Меж толстенных ветвей порхали золотые бабочки, озаряя внутреннюю часть кроны. И там, скрытые от простого взгляда в тенях, создаваемых светом звёзд и отблеском бабочек, сидели, покачивая тисовые луки в сильных руках, седые воины эльфов. Сотня, две, нет, даже больше — они были на каждой ветке, умело прячась от света. Великие герои, павшие много-много лет назад. Те, что отправились к нему…

Древо затмевало собой само небо — столь широко оно раскинулось. Но звёзды всё равно, будто намеренно, продолжали освещать лица Сангвина и старого эльфа.

— Иггдрасиль… — прошептал император, делая первый полноценный шаг назад. На его лице отразилось удивление, напряжение и совсем немного, где-то глубоко в глазах — страх. — Эльфийское древо из легенд…

— Если ты думаешь, что Пангония проиграла тебе, ибо была слаба, то ты сильно ошибаешься, властитель, — фигура друида теперь казалась выше, больше и массивнее — так, будто сам Иггдрасиль давал ему сил. — Ты ещё не видел настоящей мощи эльфийского народа. Мы не зря занимаем своё место наравне с остальными расами Крэйна.

— Даже так, — смял и выбросил наваждение, заставившее его отступить, Сангвин. — Значит, сегодня Иггдрасиль падёт, и эльфы окончательно подчинятся Империи.

— Я, Арафас, последний хранитель древа Иггдрасиль и лидер эльфийского народа, объявляю Золотой Империи войну, — взмахнул посохом друид, направляя его навершие в сторону императора. — Если сегодня нам суждено пасть, то мы оставим на твоём теле шрамы, что будут с тобой до самой смерти! Ты запомнишь нас, Сангвин Четвёртый… Падший герой!

Несколько сотен лучших воинов эльфийского народа сорвались с веток, спускаясь в низ. Они бежали, порой, по отвесному склону ствола Иггдрасиля, но притяжения для них, казалось, не существовало. Лёгкой походкой, играючи покачиваясь на бегу и не стесняясь собственного величия они оказались у корней, положив на тетиву первые стрелы. В их синих, как у старейшины, глазах, стояла непоколебимая решимость. И они сияли — сияли вместе со звёздами, взиравшими на них с небес. Император поморщился: он лучше кого бы то ни было понимал, сколь серьёзны сосредоточенные сейчас против него силы.

Но он не был бы императором, если бы отступил.

Всё-таки Сангвин понял это, как только признал в старейшине деревни друида. А серый эфир… Наверно, пора бы рассказать, что все без исключения личности, что владели им, оценивались Фоллом как минимум в восемь баллов из десяти.

— Сегодня ты умрёшь, эльф, — процедил император, поднимаясь в воздух. Вокруг его ладоней с невероятной скоростью закружили рыжие искры, образовавшие таким образом кольца. Друид, с улыбкой наблюдая за действиями Сангвина, поставил посох на землю.

Туча стрел, поднявшаяся в воздух со свистом, ознаменовала начало сражения. Император сложил ладони, образуя перед собой полыхавший кроваво-оранжевый шар, быстро расширившийся до размеров человека. Подняв его над собой, император сжёг стрелы, попадавшие с небес, а затем замахнулся, удерживая созданное творение одной рукой. И отправил его в эльфов, собравшихся подле массивных корней Иггдрасиля. Они двинулись вместе с движением посоха друида, поднимаясь в последнюю секунду и закрывая воинов остроухого народа от разрушительной силы. Шар взорвался, расплёскивая живое пламя вокруг. Он принялось пожирать корни великого древа, но медленно, словно ему приходилось тратить на это множество сил. Да, огонь императора был способен сжечь Иггдрасиль. Совсем не так, как он проделал с этими землями, и всё же.

Эльфы выстрелили вновь, многие из них обнажали короткие стальные мечи, бросаясь в лоб. Император, не теряя времени, поднял ладонь над собой, встречая очередной поток стрел вспыхнувшей огненной полусферой. Вокруг него появился уже второй слой из стрел, утыкавших землю. Пальцы второй ладони двигались, создавая что-то из эфира. Ни один волшебник не мог сохранять такую концентрацию в подобной ситуации. Вероятно, просто ещё один символ того, что император не просто так носит свой титул и девять баллов по шкале оценки. Наконец, когда эльфийские воители почти настигли его, Сангвин опустился вниз, вынимая из воздуха полностью чёрный клинок без гарды.

Точно, его титул.

Лучший мечник севера.

Однако, против него были лучшие мечники народа эльфов. Воины прошлых лет, давно погибшие и вернувшиеся к великому древу. Они не были равны, но их было много. Чёрный меч начал бешенную и прекрасную пляску со сталью, обрушивавшуюся на него со всех сторон. Император танцевал, поднимаясь на носки, отклоняя тело от вертикальных ударов и отводя горизонтальные. Застучало, закричало всё вокруг. Зазвенело оружие, запело, предвкушая отнятые жизни.

Эльфы сражались и умирали молча. Император не давал поблажек — малейшая ошибка означала отрубленную голову, руку или пронзённую грудь. На пожухлую траву хлынула тёмная при свете звёзд кровь. Глухие звуки падавших тел перемежались с выпущенными стрелами, с вдохами выдохами, со звоном стали и шипением Иггдрасиля, медленно поглощавшегося жутким пламенем.

Сангвин скрипел зубами — от его мантии остались одни ошмётки. Клинки эльфов ранили его, но не глубоко, ведь император двигался, будто разъярённая бестия. Ни один из них не мог по-настоящему задеть его, задевая лишь гордость. Через несколько минут сражения он уже стоял по колено в трупах, едва успевая уворачиваться от новых эльфов и стрел, бивших с самых разных углов. Остроухие уже окружили его, прячась и двигаясь в тени их великого древа. Они использовали зелёный эфир, чтобы изменять движение стрел прямо во время выстрела — и император уже не мог стоять на месте. Ему срочно нужно было что-то предпринять.

В один момент Сангвин зарычал, ударяя кулаком в землю. От места удара вокруг разошлась ударная волна, сбившая эльфов с ног. Живое пламя окружило шею императора, словно шарф, и обвило лезвие его меча, вспыхивая ещё ярче.

Он поднялся, снова поднимая руку над головой. За его спиной, в небе, закружил ветер, не в силах сопротивляться энергии эфира. Добрая половина неба окрасилась в красный, жёлтый и оранжевый. Огонь бурлил, и император дал ему выход, обрушив ад на землю, на эльфов, друида и Иггдрасиль, одним ударом погребая их под покровом своего пламени. Сам Сангвин остался на единственном участке земли, что не оказался задет. Прищурился от слишком яркого света, вдохнул запах сожжённых тел, а затем посмотрел на полыхавшее великое древо. Сделал шаг, чтобы проверить место, где стоял друид.

И замер, потому что что-то крепко схватило его за лодыжку. Император повернул голову, с удивлением обнаружив, что эта рука принадлежала одному из эльфов, которого пожирало пламя. Не давая владыке опомниться, руки с отвратительными ожогами потянулись со всех сторон, пытаясь затянуть Сангвина в его же собственное пламя. Он зарычал, сбрасывая их с себя, и вынужден был повернуться, чтобы не быть опрокинутым.

В этот самый момент время замерло на одно-единственное мгновение.

После которого император с удивлением обнаружил в своей груди клинок. Один из тех, что носили с собой воины эльфов. Руки опали, да и сам владыка рухнул на колени. А тот, кто пронзил его грудь, обошёл императора по кругу встав перед ним, опустившим свою голову.

Сангвин смотрел на лезвие, на котором была его кровь. Такая же красная, как и у всех — эльфов, гномов, орков и людей.

Затем он поднял свой взгляд на друида, большая часть тела которого превратилась в ужасное месиво из сожжёной одежды, кожи и мяса. Старейшина смотрел на него с ненавистью, а ещё — с облегчением. Старому эльфу осталось недолго, и уходил он с честью.

— Запомни этот удар, император, — произнёс он, наклоняясь над Сангвином. — Его нанёс тебе эльф.

— Хорошо, друид, — спокойно произнёс тот, голой рукой обхватывая лезвие и надламывая его. — Я признаю, это было неожиданно… И обещаю, что запомню. Обязательно.

Окровавленный обломок стального эльфийского меча с коротким свистом взвился в воздух, отрубая старейшине голову.

Император поднялся, вынимая остатки клинка из своей спины. Расправил плечи, посмотрев на упавшее и уже подхваченное пламенем, бушевавшим вокруг, тело в зелёной одежде. Обернулся, посмотрев на с треском накренившийся Иггдрасиль. Подумал о том, что когда-то он мечтал увидеть это древо. Пообщаться с эльфами, поговорить о жизни. Когда-то он был наивным героем, попавшим в мир, о котором не знал ничего. Теперь он знает. И от этого, от самого себя, того, каким его сделал Крэйн, императору было, откровенно говоря, противно. Но он знал, что делает то, что делает, не зря. Всё когда-нибудь закончится.

— И Бог ответит за свои поступки, — мрачно протянул Сангвин, открывая портал обратно во дворец.

Оставляя этот край, когда-то приютивший множество героев, множество самых разных личностей, пустым, безлюдным и мёртвым. Как только догорит пламя, здесь не останется ничего, кроме гор, в которых никто и никогда не поселится — ведь вокруг будет абсолютная пустошь.

Как и на большинстве северных имперских земель.