На страже Пустоты

Глава 4

Дом, милый дом.

Чтобы изменить человека, нужно начинать с его бабушки. В. Гюго

— Маркуша, — наклонился над темным магом Грачев и придержал очки. — А ты чего на снегу разлегся? Пневмония — коварна и внезапна, уж поверь старому патологоанатому. Или тебя тоже в черный мешок упаковать?

Расстаравшись и боясь опоздать, медик выклянчил у Комитета проложить пространственный портал. Мелочиться не стали и отправили сразу бригаду оперативных специалистов, наскоро собранную Беловым. Машины выехали следом, но при такой погоде и загруженности дорог, грозили до места добраться к ночи. Артем скинул координаты и встретил коллег, коротко обрисовав ситуацию, и теперь пересказывал начальнику полную версию произошедшего. Грачев, оставив над трупом Пустого помощников и экспертов, занялся Чернорецким.

— Нейротоксин, — с усилием пояснил Марк, продолжавший утопать в тающем сугробе. По черной рубашке расплывались мокрые пятна.

— Не порядок, — доктор огляделся и взмахом руки подозвал Снегирева и Белова. Субтильных экспертов смысла звать не было, Ищейки подхватили мага под руки и рывком подняли. — Несем к Рудольфовне. А я чемоданчик прихвачу. И мешочек на всякий случай…

Чернорецкий только бессильно и протестующе застонал. Правда, что именно его не устроило — осталось загадкой.

Андрей угрозу исполнил наполовину — ограничился чемоданом. Рудольфовна охала и ахала, командуя, куда усадить или уложить раненого мага. Доктор предпочел работать в кухне, и Марка усадили на стул, стол сразу оказался занят чемоданом. Патологоанатом распахнул его и увлеченно зарылся в инструменты.

— Так, снимите пока с него рубашку, — попросил Грачев, натягивая перчатки. — И принесите аптечку из машины! А то моим пациентам бинты не нужны уже. А мы пока с токсином разберемся…

Рудольфовна, продолжая ужасаться, что происходит в ее тихом квартале, забрала у Артема рубашку Марка, обещая привести ее пока в порядок. Андрей встряхнул руками, вспоминая курсы магической первой помощи, ладони неуверенно засветились зеленоватым. Врач осторожно прикоснулся к предплечью его правой руки, рассматривая рваный длинный укус. Покрасневший и вспухший. Из трех проколов едва заметно торчали белые осколки, похожие на рыбьи кости.

— Интересно, — протянул доктор, слегка надавливая пальцами на кожу. Зеленоватое свечение впитывалось в тело пациента, снимая паралич. И по-привычке профессионально осматривая рану. Наверняка даже проговаривает для себя отчет.

— Жить-то будет?

— Скоро узнаем.

Кто-то из коридора передал Артему, стоявшему рядом с дверью кухни, аптечку. Белов был здесь же, волнуясь за подчиненного.

Почувствовав снова всю власть над своим телом, маг глубоко вздохнул и сел поудобнее.

— Спасибо.

— Ты извини, анестетик я магией наложил, может слететь. Давно не практиковался…

— Марк, что случилось до того, как Артем до тебя добежал.

Елена Рудольфовна снова заглянула в кухню:

— Там мальчики пальто Ваше принесли. Я его подсушу тоже и почищу.

Марк кивнул и посмотрел на начальника. Что ему там успел наплести Снегирев, было неясно. Грачев распотрошил аптечку, намотал себе марлевых тампонов и, обильно смочив один антисептиком, начал промакивать рану. Сквозь пелену блокирующей боль магии, Марк чувствовал, как нитки бинта задевают длинные обломки зубов, подергивая рану. Не больно, но мерзко.

— Я почти догнал Пустого, бросил в него Ловчую сеть, а она насквозь прошла. Бросил боевое заклятие — тот же эффект. Тогда сбил с ног, ударив боевым в снег, мы подрались…

— Знаешь, мне как-то привычнее работать, когда пациенты молчат, — тактично, но непреклонно оборвал разговор Андрей и очень выразительно посмотрел на напарника и начальника своего пациента.

Белов смутился, попросил доктора продолжать и забрал Снегирева разбираться с местом происшествия. Патологоанатом отбросил в раковину окровавленный бинт и взялся за пинцет.

— Ну? — требовательно протянул Андрей, поправляя очки. — А дальше что?

— Ты же просил молчать, — поморщился Марк, когда холодный металл коснулся кожи.

Андрей хитро улыбнулся:

— Нет, я сказал, что мне так привычнее. Не люблю, когда над душой стоят. В морге вот тихо, спокойно, не отвлекает никто.

— А дальше я сорвал с него медальон, он мне губу разбил, и я его упокоил. Тогда сразу портал в Пустоту раскрылся, и Артем подбежал. Оттуда тварь какая-то полезла, щупальца черные с пастями. Я понимаю, как это звучит. Но покусали меня уже после того, как я это увидел.

— Хм… — скептически выдал Андрей и распрямился, сжимая пинцетом острый, чуть изогнутый белый шип. Поднял его повыше, рассмотрел со всех сторон и сунул под нос Марку. — Ты только посмотри, какая прелесть.

По скромному мнению Чернорецкого, на прелесть это было мало похоже. Больше все-таки на рыбьи ребра. По размеру — лосось. Но вот Андрей с большим вниманием рассматривал добычу со всех сторон.

— Видишь, — он ткнул пальцем в обломанное основание, — полые внутри. Как у змеи. Вот через него нейротоксин и поступает в жертву… Интересно, а чем же он ее ест?

Марк мысленно передернулся. Интересно это было только медику, который всего происшедшего не видел.

— А не осталось ни одного щупальца?

— Нет, они испарились, когда все-таки удалось закрыть портал. Портал, кстати, тоже привязан оказался к медальону.

— А, — налюбовавшись на прелесть, Андрей осторожно опустил зуб в гриппер и потянулся вытаскивать следующий. — Эти остались, видимо, задержанные твоей кровью и магией.

— Видимо, да.

Доктор опять завозился над раной, вытаскивая осторожно и медленно очередную иголку. Не хватало еще оставить кусок внутри.

— Ты сталкивался когда-нибудь с такими ранами? — спросил Марк.

— С такими — нет, с похожими — да. Еще интерном был. Привезли нам тогда тело мага одного. Уж не знаю, кого он там навызывал, но разодрали его знатно. И Пустотой разило от ран неимоверно. Сам знаешь этот душок специфический. А ты ничего, повезло тебе. Глядишь, до свадьбы заживет.

— То есть, никогда? — усмехнулся Чернорецкий.

— Ну, это уж не от меня зависит!

Доктор убрал в гриппер последний зуб, промыл рану и магическими импульсами провел диагностику. Рана была подозрительно чиста и тиха. Даже странно для Пустоты, наполненной плесенью, тленом и энергией разрушения. Для очистки совести сенсор-патологоанатом еще раз дотошно проверил повреждения. Но все так же ничего криминального не нашел. Хмыкнув, он вдруг поставил рядом с Марком чашку с остывшим чаем, которую тут оставил Артем, метнувшись за Пустым.

— Давай проверим Силы твои.

Чернорецкий дотронулся до края чашки пальцем. Вода вскипела прямо в фарфоровом изящном сосуде. Сенсор одобрительно кивнул, пошаманил над чашкой, проверяя структуру и силу магии. Снова ничего странного. Для сенсора, который не видел, насколько они исчерпали свои ресурсы, пытаясь закрыть портал…

— Ладно, — сдался доктор. — Давай забинтую тебя. Больничный, к сожалению, выписать не могу, бухгалтерия не поймет… Так что, обратись к терапевту.

Марк снова не сдержал усмешки. Больничный лист из морга — это сильно. Бабуля бы особенно оценила.

— И если что, обращайся. Раны, оставленные Тенями, не шутка…

Пока Андрей осторожно заматывал стерильным бинтом предплечье темного, в квартиру Елены Рудольфовны вернулся Белов. Неугомонная старуха и его стала уговаривать остаться на чай, тем более, стол она так и не убрала, предчувствуя, что маги еще вернутся. Станислав очень вежливо от нее отмахнулся и остановился в проеме дверей. Внушительный и суровый.

— Закончили? — уличил Ищейка. — Говорить может?

— Может, может, — то ли заверил, то ли разрешил патологоанатом, собирая чемоданчик. В металлической раковине оранжевым огнем вспыхнули окровавленные бинты и погасли.

— Давай с самого начала… Вы увидели Пустого…

Марк опять повторил всю историю целиком. Белов только мрачно кивал, внимательно слушая. Вопросы будет задавать позже. Почему-то Чернорецкий остро ощутил себя сидящим на допросе. Елена Рудольфовна мышкой проскользнула мимо Станислава и передала Марку рубашку. Чистую, восстановленную и даже отглаженную — невостребованность сделала женщину чрезмерно заботливой. Маг поблагодарил, поднялся со стула, сунул одну руку в рукав, и тут анестетик перестал действовать. Он зашипел, прижимая ладонь к толстому слою бинта. Грачев повернулся, готовый оказывать хоть первую, хоть последнюю помощь. Но Марк вызвал заклинание сам, и очередная волна магии заглушила боль.

— Так, вот что, — Станислав поднял со столешницы прозрачный пакетик с извлеченными зубами и покрутил в руке, пока патологоанатом не отобрал. — Я поговорил с Артемом, и решил пока отстранить тебя от работы. Полечишься, отдохнешь. Дома посидишь.

— В смысле — отстранить?

— В прямом. Как раненого при исполнении.

— На выходных отлежусь, — возразил Марк, застегивая пуговицы.

— Чернорецкий! Не спорь с начальством! Отстранен, значит — отстранен.

Марк переглянулся с Андреем. Тот пожал плечами, лицо было крайне обескураженное. А вот Станислав чувствовал себя виноватым и что-то недоговаривал.

— А причину я узнать могу?

Белов взглядом выгнал доктора из чужой кухни и сел на освободившийся стул. К сожалению примешивалось состояние какой-то легкой потерянности.

— Понимаешь… Медальон, который портал открыл, оказался из комитетской лаборатории украден. Что у вас там с Пустым произошло — только твои показания. А на медальоне полно твоих отпечатков и твоей магии. В общем, пока мы с этим не разберемся, отстраняю. Сиди дома.

— Это официальные обвинения?

— Это настоятельное пожелание, — с нажимом подчеркнул Белов. К его эмоциям примешалось глубокое разочарование. Словно не получилось из темного мага человека сделать. — Ты отдохни, подлечись, а мы пока разберемся во всем.

— Как прикажете, Станислав Анатольевич.

Анатольевич совсем скис.

— Может, машину тебе выделить, пусть домой отвезут? Могу Артема отпустить.

— Не надо, — саркастично фыркнул Марк. — Вызову такси. Машину заберу на днях.

В замке входной двери завозился ключ, затем шумно провернулись внутренние стальные штифты. Ева подняла голову от книги, которую читала, сидя за стойкой на кухне, и отставила чашку с чаем. Машины она не слышала, шума роллеты — тоже… Девушка встала и с опаской дошла до коридора. Что она будет делать, если это все-таки злоумышленник, а не хозяин дома, она и сама еще не решила. Под руку не попалось даже ничего тяжелее книги по теории владения магией.

И наверное, к счастью для них обоих, это все же был Марк. Он неспешно зашел в дом и, закрыв дверь, с облегчением вздохнул, на миг прикрывая глаза.

— Как день прошел? — светски поинтересовалась Ева, приближаясь к стене и опираясь на нее плечом.

Чернорецкий ответил красноречивым взглядом и стянул пальто:

— А у тебя?

— Ну… — Протянула девушка. — Галя приходила.

Марк улыбнулся, вешая пальто и оставляя ботинки на поддоне для обуви. Он и забыл предупредить, что сегодня должна была прийти горничная.

— И как прошло знакомство?

— Феерически. Сначала я приняла ее за взломщика, потом она меня… Пришлось продемонстрировать, что вещи я сюда ввезла, а не вывожу. Но думаю, окончательно ее убедили мои тапки…

— Да, не самая удобная обувь для взлома.

Розовое безобразие по-прежнему красовалось на ее ножках, делая весь вид девушки ужасно домашним. Она чуждо смотрелась в строгом интерьере коттеджа, но сама была такой теплой. Маг неожиданно поймал себя на мысли, что единственное, что ему хочется после сегодняшнего кошмара — поцеловать ее. Марк щелкнул выключателем, погасив освещение коридора и направился к Еве, стоявшей в широком пятне света из гостиной.

Подойдя совсем близко, он, не говоря ни слова, просто склонился к ней и коснулся губ теплым поцелуем. Его ладонь аккуратно легла на ее затылок, длинные пальцы зарылись в шелковистые распущенные волосы, чуть запрокидывая ее голову. Очень, очень теплая. Мягкое хрупкое тело прижалось к каменно-твердым мышцам его торса, согревая разморенным домашним жаром. Дыхание смешалось, опаляя влажные губы.

— Что ты делаешь? — нетвердо спросила Ева.

От Марка пахло морозом, духами, лосьоном и упоительным запахом его тела, сладко, терпко, жарко. Каждый новый вдох сладко кружил голову. И с собой бороться становилось невозможно. Невозможно и незачем. Тело чутко впитывало эмоции мага, тянулось магнитом, отвечая на чувства, на мысли, на желания. А те были темными, мягко подавляющими, искушающими, лишающими всякой воли. И не встречая ни малейшего сопротивления только сильнее и сильнее завоевывали ее, затягивая в омут. Ева чувствовала, как тонет в этом сладком и пленительном сиропе, и не было перспективы желаннее, чем утонуть окончательно, раствориться до полной потери себя. Ева еще крепче обняла его, провела ладонями по спине, наслаждаясь ощущением сильного тела под пальцами, то ли держась, то ли не отпуская.

— Обычно все, что хочу, — губы скользнули по ее уху, вызывая внутреннюю дрожь.

Этот шепот… Разрядом прошел по нервам, отдаваясь звоном и адреналином. Ледяная волна ударила под ребра, схлынула жаром по коже. Новый глубокий вздох сорвался в беспомощное «ах», когда Марк склонился к ее шее, ладонью накрывая грудь, медленно опускаясь к краю футболки.

— Ах, — насмешливо передразнил маг на ухо, прижимая девушку к шершавой стене. — Ах…

Ева прикусила губу, не в силах вынести этот шепот снова. Из-под ног уходила земля. Хотелось прямо сейчас, прямо здесь, прямо так… Его обнаженное тело. К обнаженному телу. И не ждать ни мгновения больше. Ева горячечно расстегивала мелкие пуговицы на рубашке, и это превращалось в целую пытку, пальцы не слушались, пуговки путались в петельках, выскальзывали.

— Ты специально надел эту рубашку?

Марк рассмеялся, взялся за ворот левой рукой и резко дернул вниз, просто вырывая с нитками оставшиеся пуговицы. По гладким плиткам пола защелкали отлетевшие застежки. Ева со вздохом прижалась ладонями к горячей коже, поднимаясь на цыпочки и целуя его. Одежда мешала, создавала совершенно лишний барьер между ними. И на пол быстро отправилась ее футболка и бюстгальтер. Ева гладящим нежным движением провела по его плечам, заставляя ненужную рубашку соскользнуть вниз, к локтям. Ладонь наткнулась на плотную повязку из бинта. Она отстранилась, и Марк проследил за ее взглядом.

— Бандитская пуля? — изогнула бровь девушка. Только сейчас замечая еще и запекшуюся царапину на губе.

— Что-то вроде этого… Не отвлекайся, — маг захватил пальцами ее подбородок и вернулся к прерванному поцелую.

— М… Может, нужно перевязать?

Марк медленно отпрянул и, упершись ладонью в стену у ее плеча, иронично посмотрел на полуобнаженную девушку. Вид у него был… Какие там перевязки? О чем она вообще спрашивала? Желание потоком сухого песка запорошило последние логичные мысли и мурашками пробежало по груди и ребрам. Темный довольно улыбнулся, без труда считав все мысли. В его обжигающее желание скользнула нотка благодарности за заботу. Смешная девчонка. Марк дотронулся до ее припухшей нижней губы большим пальцем, а потом поднял девушку одной рукой, как ребенка.

— Тяжело ведь, — вдруг смутилась Ева, когда он пошел с ней к лестнице.

— Не бойся, не уроню.

— Да я не об этом…

Марк только поцокал языком, без усилия поднимаясь с ней по лестнице. В комнате он одним коленом встал на край постели и уронил ее на мягкое одеяло, нависая над своей соблазнительницей, пока ее не осенила еще какая-нибудь отвлекающая и благородная идея. Выпутавшись, наконец, из рубашки, маг одним гладким движением стащил с нее шорты вместе с бельем и мучительно застонал.

— Опять эти тапки…

Ева рассмеялась, быстро скидывая их с путами шорт, и притянула к себе мага.

— Может, не в тапках дело? — шепнула она, чувствуя горячие ладони на своей талии, на своем животе.

Ответом на шпильку ей был предупреждающий укус за мочку. Не больно, но так… остро. Ева всхлипнула, выгибаясь, и на смену укусу пришел пьянящий поцелуй. Лаская ее и дразня, все больше распаляя, почти дошедшее до точки, девичье тело, маг разделся, надел защиту и одним движением вошел в нее. Ева со стоном выгнулась, запрокидывая голову на краю кровати, открывая шею. Так ярко. Воздух просто затрепетал на самых губах.

Ева зажмурилась, мир разделился на звуки, запахи, касания и эмоции… Эмоции… Ничего сильнее она не чувствовала никогда. Как натянутая струна, тело дрожало от каждого движения, от каждого шумного вздоха. Обостренное восприятие почти сводило с ума. Как будто она всю жизнь находилась под толщей воды, и вот мир обрушился на нее. Как в лифте. Но… Все иначе. Слишком лично. Ева кусала губы и не владела больше собой. Как эхо в горах, ее желание, ее удовольствие, ее нежность отдавалось в мыслях эмпата и возвращалось к ней усиленной волной, чтобы начать сначала. И когда это стало совсем невыносимо, реальность треснула, смывая ее всю ослепляющим оргазмом. Перед глазами расплывались цветные пятна, Марк с тихим стоном уткнулся лбом ей в основание шеи, удерживаясь на вытянутых руках, но девушка притянула его к себе, наслаждаясь расслабляющим весом мужского тела. Мышцы окутывало теплом. До самых кончиков пальцев. Голова кружилась, но уже иначе, сонно, опустошенно. Эмоции застыли густым покоем. Можно было молчать, даже не о чем не думать. Ева улыбнулась, носом проводя по его ключице.

Марк приподнялся с нее, и Ева запротестовала, тогда маг просто удержал ее в руках и сел, оставляя ее сверху. Оставаясь в ней. Ева убрала ему со лба волосы, изучающе глядя в потемневшие зеленые глаза, погладила по щеке, чуть тронутой отросшей за день щетиной. Подушечки пальцев замерли на подзатянувшейся ранке губы.

— Так многого хотел, что губа треснула?

Маг рассмеялся, по-мальчишески улыбаясь.

— Видимо да.

— Болит? — она перевела взгляд на белый бинт.

— Уже нет.

— Что-то серьезное?

Марк качнул головой и не без удовольствия заверил:

— Патологоанатом сказал, что жить буду. Пока.

— Патологоанатом? — глаза цвета темной карамели шокировано распахнулись.

— Ну, какой доктор рядом оказался… Мне еще повезло. Рядом мог проходить ветеринар или психиатр…

Ева непонимающе хлопнула ресницами и расхохоталась. Отсмеявшись, она покачала головой и опять попала в плен обжигающих черно-зеленых глаз.

— Шутник, — выдохнула она, прижимаясь к мягким губам.

Повинуясь ее желанию, Марк лег спиной на одеяло, удерживая ее за талию. Желание, как игла, пронзало остро и быстро. Ева сжала его плечо, неосознанно сдавливая недлинными ноготками. Слишком расслабленное, уставшее от неги, тело не противилось чувствам, действуя на одних рефлексах. Еще не остывшие, возбужденные нервные окончания настолько глубоко воспринимали касания и ощущения, что казалось, обжигающее удовольствие проникало под кожу, текло по венам. Медленно и близко… И… Разрядка наступила так быстро и внезапно… Марк хрипловато застонал, сжимая ее белое бедро, и Ева почувствовала, что это последнее движение — как последняя капля. Она согнулась, упираясь ладонью в его стальной пресс, вибрация и пульсация отдавалась под горячими пальцами. Сквозь прикрытые ресницы Ева смотрела на потрясающее движение тугих мышц. Нет ничего красивее натренированного мужского тела. Особенно, когда оно под тобой…

Превращаясь во что-то беспозвоночное, мягкое, девушка медленно опустилась на грудь своего любовника. Щеки пекло, дыхание тяжело и слишком жарко наполняло грудь. Ева с усилием перекатилась на прохладное одеяло, но Марк опять привлек ее к себе рукой, остававшейся на пояснице девушки. И поморщился. Обезболивание снова переставало действовать. Но сейчас это такая мелочь…

— Рука все-таки болит?

Ева опиралась на локоть, прижимаясь телом к нему. Маг без слов взял ее ладошку со своей груди и прижал к повязке. Зеленоватое свечение прошло насквозь, вытягивая что-то неосязаемое, но ощутимое. Все это время девушка испытывала все его ощущения, как свои, и то, как схлынула тупая боль, не прошло мимо нее. Снова всю… ауру?.. затопило покоем и безмятежность. Потрясенная этим Ева осторожно опустилась на плечо Марка.

— Теперь я не могу не спросить снова. Ты всегда чувствуешь так? Нет. Эмпаты всегда чувствуют так?

— Нет, — помедлив, отозвался маг. — У тебя очень… чистые эмоции. Никаких скрытых мотивов. И я не могу удержаться.

— Что ты имеешь в виду?

Ева улавливала шевельнувшийся где-то в его мыслях дискомфорт. Царапнувший, как перышко в мягкой подушке.

— Тебе ничего не нужно от меня, и ты просто наслаждаешься чувствами. Ты не играешь, не притворяешься и не продумываешь отступление. В момент близости ты даже не воспринимаешь меня, как личность, просто делаешь, что хочешь… И чувствуешь, как хочешь.

Голос не дрогнул, но в эмоциях колыхнулся упрек. И ей даже стало жаль. Не давая себе увязнуть в фантазиях и привязках, Ева действительно отстранялась. Но… Проанализировав все, что смогла пропустить через себя, Ева пришла к заключению, что грешила этим не только она.

— Ты ведь делаешь то же самое.

— У каждого из нас есть свои мотивы, — прозвучало почти как вопрос.

— Я просто больше не хочу доверять и привязываться, — честно, хоть и больно, призналась Ева, ставя точку.

— А мне нельзя привязываться. Это не мое решение. Откровенность за откровенность.

Ева выдохнула. Действительно стало легче. Она расслабилась и признательно поцеловала ароматную кожу рядом со своей щекой. Потревоженным илом в озере безмятежности всколыхнулась их память. Разная, но чувства были сейчас одни на двоих.

Марк вздохнул и погладил ее по бедру костяшками пальцев.

— Секс между эмпатами может быть особенно хорош за счет способностей, мы отражаем и усиливаем реакцию друг друга. Но чаще всего это невозможно. Потому что, если закралось что-то негативное в отношения, это тоже отражается и усиливается. Подозрения, неприязнь, отторжение… Все пары не всегда искренни друг с другом. И сложнее всего, когда ты эмпат.

— Хочешь сказать, что все твои девушки были искренними, восторженными и чистыми? — склонность к сарказму у Евы не могло победить никакое благодушие.

— Нет, — Марк хмыкнул. — Я просто надеваю блокирующий браслет, чтобы не чувствовать ничего ментально. А только физически.

Ева удивленно привстала. Идея была интересная. Теперь понятно, почему он так быстро с ее затруднениями разобрался. Богатый жизненный опыт.

— А ты хитрец!

— Я такой, — самодовольно признался маг. — Душ?

Ева поморщилась:

— Если встану, упаду. Ноги ватные. Брось меня, спасайся сам.

Темный принял информацию к сведенью, аккуратно встал с кровати и пошел к ванной:

— Передумаешь — присоединяйся.

Ева улыбнулась и потянулась на мягкой кровати. В голове еще гудело. По сердцу расплывалась сладкая нега.

Утро разбудило ярким солнцем в окно. Выпавший за вчерашний день снег делал свет интенсивнее и нестерпимее. Ева сощурилась и потянулась, наслаждаясь теплым мягким одеялом и не желая из-под него вылезать. Но снова уснуть было бы непросто — солнце заливало комнату сквозь стеклянную стену. Солнечная сторона… Девушка откинула край одеяла и поднялась, снова потягиваясь. За окном высились сугробы, почти наполовину скрывая столбики фонарей. Дорожки, как всегда чистые, позволяли увидеть, насколько внушителен слой снега. Во что же превратились дороги?

— Доброе утро.

Ева повернулась и опустила руки, футболка, в которой она спала, тоже опустилась, заставляя мага все-таки перевести взгляд выше. Марк стоял в дверях, привычно свеж и собран, в руке была чашка кофе.

— Как насчет выходных загородом? — сразу огорошил Марк, поднося чашку к губам.

— Так, мы, кажется уже загородом.

— Мм… Наблюдательная! И ничего-то от тебя не скроешь!

Ева в шутливой угрозе прищурила глаза. Марк хмыкнул и продолжил расслабленно пить кофе. Девушка подняла с края кровати аккуратно положенную туда одежду, в которой она была вечером, и быстро начала надевать бюстгальтер, не снимая пока широкой футболки. Несмотря на то, что гостевая комната была в нескольких шагах, Марк ее туда попросту не отпустил. Впрочем, Ева не возражала.

— Может, отвернешься?

— А ты ханжа, — беззлобно уличил темный.

— А ты нахал, — вернула она любезность. Повернувшись спиной, стащила чужую футболку, уютно нагретую и мягкую, и натянула свою, попутно влезая в тапочки. — Так, куда мы едем? И когда?

— Меня временно отстранили от дел, и теперь у нас уйма времени, чтобы заняться твоими способностями, — пояснил маг, глядя, как она аккуратно складывает его футболку, оставляет на краю кровати и расправляет одеяло. — Мы поедем в дом, который остался мне от отца, там есть все необходимое. Редкие книги, гнетущая атмосфера, море паутины и никого в радиусе двадцати километров.

— Мне уже начинать пугаться?

Он дьявольски улыбнулся:

— Это не поможет. Лучше пойдем завтракать.

— А чем тебя не устраивает перспектива остаться здесь? Думаю, при желании, сможем создать гнетущую атмосферу и даже найти паутину.

Марк посторонился, пропуская девушку в коридор. Она прошла в гостевую комнату, где в ванной осталась зубная щетка.

— Сможем. Но у дома Чернорецких есть еще одно преимущество. Он защищен гораздо лучше.

— Магически, полагаю? — раздалось из ванной.

— Да. Мне поставить такую защиту кровожадности не хватает.

— И зачем тебе понадобилась такая защита?

— Мне? Чтобы спрятать тебя.

— Ммм… Никого в радиусе двадцати километров, говоришь? Концы в воду? — как в подтверждение послышался шум воды в раковине.

— Если говорить идиомами, то «залечь на дно» подходит больше.

— А если серьезно?

— Если серьезно… Меня кто-то подставляет. Как я говорил, в Комитете давно творится что-то неладное. Но стоило мне сложить два и два, как мне подсунули Пустого с амулетом. Если бы ты пострадала серьезнее, меня бы отстранили и обвинили по всей строгости наших законов. Но мне повезло, что Белов мне поверил. Хотя, к тому времени, как тело Пустого попало в Комитет, амулета при нем уже не было. А вчера нам, то есть, мне, подослали еще одну Тень с амулетом. И амулет не только укрыл Пустого от моей магии, но еще и открыл портал в Пустоту от соприкосновения с энергией его смерти.

— Вот, если бы не читала кучу всяких фэнтезийных книжек, черта с два бы тебя поняла, — Ева вышла, расчесывая волосы, взяла с тумбочки резинку и завязала в хвост.

— Так восхвалим же массовую культуру…

— И что дальше с порталом?

— Обычно мы довольно легко ликвидируем их, но в этот раз закрыть его помогло только повторное воздействие некромантии на амулет, он разрушился, но на нем остались мои отпечатки и след магии. И этого уже оказалось достаточно, чтобы отстранить меня от работы.

— Ну, тебе повезло, что твои доброжелатели тебя не убили, — прикинула Ева, а потом повернулась, вспоминая про повязку на его руке.

На ее вопросительный взгляд маг ответил уклончивым движением головы:

— Утверждать не берусь, но вполне возможно, это был первоначальный план.

— И поэтому ты хочешь поехать в родовое поместье?

— Поместье — громко сказано. Просто старый пыльный дом с кучей воспоминаний. И я хочу в них порыться. Мы сейчас позавтракаем, заедем в Комитет за моей машиной и делами, которые мать из архива вытащила. И поедем. Вообще, там красиво. Думаю, тебе понравится, вокруг лес, рядом залив… Купаться, конечно, холодновато, но погулять можно.

— Дела из архива — это про тех магов, которые Пустотой занимались? — Ева забрала с тумбочки телефон, проверила звонки и смс. Удалила несколько сообщений от магазинов и операторов и направилась к Марку. Он кивнул. — Покажешь?

— Покажу. Поищем вместе. Заодно рассортируем бумаги отца, может, там тоже что-то осталось.

Поездка становилась все более заманчивой перспективой. Лес, залив… Да и когда еще представится шанс взглянуть на родовое гнездо темных магов?

До Комитета они добрались на такси. На парковке перегрузили вещи из такси в машину Чернорецкого. Оставив Еву в прогревающейся машине, Марк отправился на встречу с Камиллой, пообещав скоро вернуться.

Ева от скуки порылась в соцсетях, ответила на непрочитанные сообщения, просмотрела скучные однообразные новости в ленте. Потом позвонила маме, рассказала про незапланированный отдых на природе. Мама обрадовалась, сразу встала в охотничью стойку и начала расспрашивать, насколько это все серьезно, и когда Ева ее с Ним познакомит. Пришлось разочаровать и быстренько закончить разговор.

Оборвав звонок, Ева тяжело вздохнула. Сейчас мама позвонит с этой новостью старшей дочери, и расспросов будет в два раза больше. В салоне стало жарковато, Ева стянула шубу, бросила на заднее сидение и заново пристегнулась. Неожиданный стук в окно заставил вздрогнуть — кто-то побарабанил костяшками по стеклу. Девушка отпустила ремень и подняла голову.

Лучше бы не поднимала, честное слово. Улыбающееся лицо, нависшее над пассажирским стеклом, не хотелось больше видеть даже в страшных снах. Высокий, красивый голубоглазый блондин. Все такой же, как два года назад.

— Ева! Привет! А я думаю, ты-не ты? — Звук доносился глухо, но опускать стекло Ева не торопилась. — Ты что тут делаешь? Окно-то хоть открой.

Девушка нехотя нажала на стеклоподъемник, открывая щель не шире пары пальцев. Свести бы это общение на нет, да побыстрее. Ну, все же хорошо было, ну, откуда он опять вылез?

— Сижу.

— Подожди… — Олег выпрямился и окинул ауди взглядом. — Это разве машина не Марка Чернорецкого?

Как будто он это сразу не увидел! Ну что за детский сад!

— Его, — коротко и недружелюбно подтвердила Ева, не глядя на собеседника. Но потом все же повернулась. — Откуда ты вообще взялся?

Олег непринужденно пожал плечами, с любопытством разглядывая девушку в машине:

— Работаю здесь. А какие у тебя дела с Чернорецким?

— Тебя точно не касающиеся.

— Ев, да ты хоть знаешь, кто он?

— Знаю.

Она вздохнула поглубже, пытаясь успокоиться. Где нелегкая носит этого темного мага, будь он неладен? Непроизвольно она посмотрела на телефон, прикидывая, сколько прошло времени и не пора ли звонить.

Лицо Олега изменилось. Он, похоже, только сейчас начинал понимать, что она не шутит.

— Подожди… Я понимаю, что я вообще последний человек, который тебе может давать советы. Но…

— Но что? — заинтригованно поинтересовался Марк, вырастая из-за спины Олега.

Как он подошел не видели ни Олег, ни Ева, но на ее лице промелькнуло искреннее облегчение. Собеседник ограничился брезгливым пренебрежением.

— Но он редкостный подонок, — холодно закончил мысль блондин, прямо глядя на темного.

Марк фыркнул, обходя машину, и даже не потрудившись ответить на грубость. Центральный замок щелкнул, Марк сел в машину и положил назад пакет с документами.

А Ева саркастично улыбнулась. Впервые с момента случайной и тягостной встречи.

— Спасибо за совет, Олег. Но, благодаря тебе, я уже умею общаться с подонками.

Марк переключил передачу, и начал выезжать с места, не обращая внимания на так и оставшегося стоять парня.

— Даже не вступилась за мое честное имя! — Осуждающе поцокал языком Чернорецкий, пытаясь отвлечь ее. Девушка сидела мрачнее тучи.

— Было бы перед кем оправдываться…

— Тоже верно, — закурил Чернорецкий. — Так, что тебя с ним связывает? А то не успеешь отойти на десять минут, рядом обязательно какой-нибудь светлый маг крутиться начинает?

— Рябинин светлый маг? Впрочем, я уже ничему не удивляюсь…

Настроение было испорчено окончательно. Кажется, вот же, уже забылось и прошло, и опять во рту привкус тухлятины. Не мужчина, а осетрина второй свежести. Ева недовольно поморщилась.

— Он мой бывший… — Ева поколебалась, но все-таки выдавила из себя с неприязнью: — …жених.

Марк бросил на спутницу очень короткий, но преисполненный одновременно удивления, насмешки и сочувствия взгляд. Как оказалось, выразить словами это довольно легко.

— Как тебя угораздило?

— Любовь слепа, глуха, нема и, кажется, еще и не в своем уме, — пробормотала девушка. — Я просто была другим человеком.

— Я не осуждаю, — так невинно заверил маг, что Ева сначала разозлилась, а потом рассмеялась.

Действительно. Ни за выбор, ни за чувства, ни за то, что закончилось плохо. Все осталось в прошлом. Случайная встреча — просто ошибка, ужасное воспоминание. Произошла — и нет ее. Но ради справедливости, стоит просто ответить.

— Мы встречались два года. И он сам сделал предложение, я не настаивала. И сам же сбежал за неделю.

— Давно?

Не такого вопроса она ожидала.

— Два года.

Марк что-то явно прикинул в голове, с прищуром затягиваясь горьким дымом.

— Изменил?

— Черт его знает. Целый месяц перед свадьбой изо всех сил пытался со мной поссориться, и я терпела, мне не хотелось ругаться, а потом вдруг заявил, что нам пора снять розовые очки.

— Серьезно?

Почему-то сейчас, вспоминая это все, события уже не казались такими ужасными и трагическими. Это было смешно. Обидно, но смешно. Ева с другой стороны посмотрела на произошедшее и расхохоталась. Марк, как всегда, чувствуя ее эмоции, пропуская через себя, не удержался от улыбки.

— И что он делал?

Ева закатила глаза:

— Он повсюду опаздывал, срывал всякие встречи с организаторами и поставщиками, не мог подобрать костюм, разругался с фотографом, забраковал даже торт! Торт! Его любимой фразой весь месяц было: «Мы уходим отсюда!». За два месяца подготовки мы успели заказать только платье, потому что его я выбирала себе сама.

— И? — маг мимолетно повернулся к ней. Его и забавляло и огорчало рассказанное, хотя Ева уже откровенно потешалась, вспоминая феерическую помолвку.

— И когда я промолчала даже на то, что он разругался с менеджером ресторана, где был заказан банкет, он притащил меня к парковке и заявил, что вся эта свадьба идет наперекосяк. И нам пора снять розовые очки. Он отвез меня домой, через неделю забрал свои вещи, и с тех пор мы не общались. Я оставила только платье на память.

Чернорецкий чутко прислушивался к ее эмоциям. Видимо, горечь столько времени снедала ее, что больше ее не осталось, и она искренне смеялась над памятью. Над трусостью. И нечестностью. Над слабостью и истеричностью бывшего жениха. Дурное настроение уходило как гной из застарелой раны.

— Ну, после такого, «подонок» из его уст звучит как комплимент, — прокомментировал Марк.

— Вот и я говорю — не перед кем оправдываться, — мягко улыбнулась Ева. — А почему ты спросил про измену? Как самое очевидное?

Марк снова оценивающе обернулся, помедлил. И будто нехотя ответил:

— Просто около двух лет назад он все-таки женился…

— На ведьме?

Марк от души рассмеялся:

— Мы говорим просто «маг», как «врач», к примеру. Но в данном случае «ведьма» подходит отлично. Очень склочная у него жена.

— Так ему и надо, — хмыкнула в ответ Ева.

Дорога быстро и легко летела под шипованными колесами ауди, унося их прочь от Петербурга. Пятница, но рабочая, и день в самом разгаре. Без пробок, без заторов. Последствия вчерашнего снегопада убрали хотя бы с трасс, и движению ничто не мешало. Сухая, холодная погода. Солнце спряталось быстро, небо затянула привычная питерская серость, но видимость была еще хорошая.

— Скоро будет поворот, не бойся, — вдруг оповестил Чернорецкий, глядя на огромные сугробы справа. Они тянулись бесконечно вдоль полоски густого леса. Поворота не предвиделось.

— Не бояться? Что ты задумал? — Ева вдруг почувствовала себя некомфортно, с подозрением оглядываясь на внушительные сугробы.

— Повернуть, — непринужденно и логично ответил маг и перестроился на крайнюю правую полосу.

Поворота все равно не предвиделось. Как бы она ни присматривалась. Но Марк включил мерно тикающий поворотник, замедлился и свернул… в сугроб. Ева ахнуть не успела, а машина, миновав столкновение со снегом, уже ехала по чистой белой дороге, отшлифованной грейдером. Ева закрыла рот. А потом вопросительно обернулась.

Чернорецкий довольно рассмеялся. Шалость удалась. Примерно на такую реакцию он и рассчитывал.

— Это просто иллюзия. Я ведь говорил — дом хорошо защищен.

Попетляв по подозрительно чистой дороге среди сначала смешанного леса, а потом хвойного, машина выехала на своеобразную поляну. Дорога уходила, запутываясь среди снега и стволов вдаль, а слева утопал в снегу огромный деревянный дом в окружении леса. Ева, не торопясь выходить из машины, рассматривала его через лобовое стекло. Двухэтажный дом очень напоминал дачу Месмахера из Шуваловского парка, тот же псевдоготический стиль, все острое, резное, мрачное, с вычурными башнями и флигелями. Окна пусто и недружелюбно отсвечивали стеклами. При заглушенном моторе тишина давила на барабанные перепонки, как вода при погружении на глубину.

— Тебе когда-нибудь говорили, что здесь новый «Ужас Амитвилля» можно снимать? — спросила Ева, когда Чернорецкий открыл пассажирскую дверь, помог ей вылезти и подал с заднего сидения шубу.

— Нет, — на полном серьезе ответил маг. — Здесь же никого, кроме тебя не было.

— Тогда я скажу. Здесь однозначно можно его снимать! У тебя в подвале, часом, портал в ад не припрятан?

Ева потрясенно смотрела на домище. Ограда едва заметным пиками торчала из сугробов, ветки разросшейся и одичавшей сирени топорщились во все стороны, почти закрывая первый этаж. Снег едва-едва тронул алую жестяную крышу, то ли не удержаться на ней, то ли магия защищала.

— Может, и припрятан. Я не проверял. После смерти бабушки я здесь вообще не был, — Марк забрал вещи из машины, что-то передал Еве, и кивнул, чтобы следовала за ним.

Ева подчинилась, но все равно не могла оторвать глаз от мрачной, но красивой махины. Серым и некрашеным дом производил еще более жуткое впечатление, чем Желтая дача в Шувалове.

Темный тащил по снегу чемодан на колесиках, спускаясь с широкой дороги к чистому подъезду. Стоило ему только прикоснуться к кованной калитке, как та со скрипом распахнулась. Двор, в отличие от всего окружающего, был чистым, будто дворник только закончил работу. Удивляться то ли сил уже не было, то ли просто надоело, но отсутствие сугробов, в которых можно утонуть, воспринималось как должное. Как говорится, «Вычислить путь звезды, и развести сады, и укротить тайфун, все может магия» /Л.Дербенев/. Вспомнив раз, от песенки было уже так просто не отделаться, и коварный припев застрял в голове, пока Ева шла следом за Марком к закрытой входной двери. Замок на нее висел вполне себе амбарный.

Марк отпустил чемодан и вытащил из кармана связку потемневших ключей. Отворив двери, он галантно взмахнул рукой, приглашая спутницу ступить за порог. Ева по предвкушению, исходившему от него, поняла, что дело нечисто и осторожно приблизившись, заглянула за дверной проем.

— Дурацкая шутка!

— Что ты видишь? — любопытство подтвердило, что маг изначально эту гадость планировал.

— Ну, как тебе сказать…

За порогом был гнилой, обвалившийся в глубокий подвал, пол. Остатки досок, как гнилые зубы, торчали из стен, зажатые грубыми плинтусами. Сквозь дырявую крышу медленно опадали с крыши хлопья снега. И падали в сырой провал земляного подвала. Там на дне, в темноте, белел снег, изморозь, торчали осколки упавших досок, как в волчьей яме. Метрах в двух прямо над этой пропастью висела полуистлевшая деревянная лестница Собственно, это Ева и описала.

Марка ее впечатление позабавило. Он оставил рядом с чемоданом пакеты с едой и мелочами, которые забрал из дома по пути к выходу. И подошел вплотную к девушке.

— Ты мне доверяешь? — проникновенно спросил темный.

Ева так же проникновенно помотала головой, на всякий случай делая шаг назад. Тогда Чернорецкий со смехом наклонился, подхватил ее под колени и шагнул за порог. Ева вскрикнула и зажмурилась. Но падения не последовало. Хохочущий до слез парень поставил ее на пол. На твердый, гладкий, крашеный красной половой краской дощатый пол.

— Эти ваши иллюзии! — Ева от души ударила его кулачком по груди. Экзекуция на мага не подействовала, он продолжил смеяться и делал это так заразительно, что и она не могла уже на него обижаться, поддаваясь улыбке.

Марк открыл внутреннюю дверь, за которой скрывался очень темный, но просторный коридор, спереди виднелась широкая гостиная, лестница наверх, еще какие-то комнаты.

— Проходи. Для тебя больше дом не опасен.

Ева шагнула за порог. Здесь было тепло. Совсем не как в брошенном на всю зиму доме, воздух не пах сыростью и плесенью, он пах засушенными цветами, старой бумагой, старым деревом. И какими-то едва уловимыми духами.

Марк занес остальные вещи в коридор и не глядя прикоснулся к выключателю. Темный дом озарился светом желтых лампочек, открывая взору антикварную обстановку в стиле арт-деко.

— Ты не отключил электричество, когда уехал? — ужаснулась девушка.

— А ты видела здесь ЛЭП? — изогнул он бровь, снимая пальто и вешая на коричневую вешалку.

Ева моргнула, переваривая новую информацию. Не видела. Здесь вообще, кроме леса, снега и этого дома ничего не было. Никаких проводов, никаких столбов… Все-е может магия… Маг протянул руку, Ева покладисто отдала шубу.

— Не разувайся пока, здесь еще холодновато, — предупредил маг, когда она потянулась к молнии сапога. Поднял с ковра пакеты с едой, оставляя чемоданы возле закрытой двери кладовой. — Пойдем, я покажу тебе кухню.

— Шовинист! — несерьезно фыркнула Ева.

Почти пристыженный темный мстительно смежил веки:

— Вообще, я не имел в виду, что место женщины на кухне, но чаю ты, похоже, с дороги не хочешь?

— Хочу.

Она вызывающе отобрала один пакет с провизией, Марк обошел ее и повел вперед по коридору.

Вход в кухню оказался неподалеку, справа. А напротив была большая гостиная с тремя широкими окнами. Одна из стен сверху до низу была увешана то ли фотографиями, то ли портретами в рамках разного размера. Мебель была деревянная, резная, темная. Секретер с подсвечниками и настольной лампой, вычурные стулья рядом с окнами, большой круглый стол под скатертью, два кресла возле него… У дальней стены стояло пианино с фарфоровыми статуэтками и еще одним подсвечником. И чуть дальше — изразцовая белая печь с голубым изящным рисунком.

— Потом насмотришься, — потянул ее в кухню Чернорецкий. Он уже успел оставить там свой пакет, пока Ева любовалась гостиной.

— Здесь как в музее!

— Угу. Как в кунсткамере. Потом проведу экскурсию.

— Ловлю на слове, — с сожалением проводила взглядом интересную комнату Ева.

Впрочем, кухня тоже поражала воображение. Чугунная варочная печь с вензелями и завитушками рядом со стеной укрытой мелким кафелем с голубым рисунком, таким же, как в гостиной. Большой, то ли обеденный, то ли для готовки, стол, рядом более простые, без обивки, но с прихотливой резьбой, стулья. В углу помещалась раковина. Массивные шкафы, через стеклянные дверцы которых виднелись баночки, флаконы, посуда. И холодильник. Вполне современный, большой белый холодильник.

Ева поставила пакет на стул рядом со столом. Марк шумно порылся в недрах кухонного шкафа и достал откуда-то из низов чайник, отставил на плиту и включил воду в раковине. Кран отозвался шипением, плевками, кажется, даже проклятиями, и наконец выдал бледно-коричневую воду.

— Смотри-ка, чай прямо из крана течет! — насмешливо всплеснула руками девушка. — Живут же маги!

— Цыц! — То ли крану, то ли Еве адресовал Чернорецкий и щелкнул по металлу пальцем. Вода быстро очистилась, надрывное гудение труб исчезло. — Дом поддерживает в порядке родовая магия, но чем дольше ею не пользуются, и не подпитывают, тем чаще она дает сбои.

— Сколько же здесь нужно магии?

— Не так много, как кажется. Этот дом построен, скажем так, на костях моего рода, он собирает и приумножает наши Силы. Их просто нужно время от времени пробуждать.

Вслед за очистившейся водой произошло еще несколько изменений. По раковине, кафелю и столам прошла легкая дымка. И когда пропала, пыль, налет и грязь пропали вместе с ней. Марк сполоснул чайник, набрал воды и поставил его на плиту. Внутри печи загудело пламя.

— Лучше все-таки вскипятить, — прокомментировал маг и начал раскладывать на столе еду из дома. — Достанешь посуду?

Ева обернулась к шкафам, вытащила с полок пару вполне современных кружек и тарелки. Марк стоял перед холодильником, что-то убирая туда, что-то оставляя на столе. Девушка поставила их на стол, стащила из коробки печенюшку и села на освободившийся стул, подвернув под себя ногу. Взгляд ее упал на провод от холодильника, сиротливо лежавший на полу.

— Почему было просто не провести электричество?

Марк захлопнул холодильник и занялся чаем. Годы, которые он провел вдалеке от этого дома, не притупили память, и маг двигался быстро и почти машинально, доставая чай, заваривая его. К сладковатому запаху дома и дыма, примешался аромат свежезаваренного чая и мяты.

— Моя бабушка была довольно старомодна и больше верила в магию, чем в электричество, — не без иронии ответил Марк, присаживаясь к столу. — Думаю, в чем-то она была права.

— И чем проще согреть еду, — Ева взяла вилку и положила себе на тарелку немного мяса с овощами, — магией или микроволновкой?

— Зависит от того, есть ли под рукой микроволновка.

— Допустим, что есть.

— Тогда — микроволновкой, чтобы по каждой ерунде не утруждаться. Тем более, с ней справится даже ребенок.

— И что, сильно утруждаешься? — девушка с сомнением посмотрела на источающий пар кусочек мяса на своей вилке.

— Внутри этого дома — нет. А так… Магия — это способность, а ведь даже говорить периодически устаешь.

Ева помолчала, обдумывая это утверждение.

— Я уже, кстати, дочитала ту книгу, но до сих пор не понимаю, как это работает. То есть, я поняла, что имелось в виду по всем этим формулам. Что для изменения, к примеру, физического состояния объектов нужно приложить Силу, и формулы описывают, что при этом происходит. Но я не понимаю, как вообще использовать эту силу.

Маг пожал плечами, отрезая ножом кусочек мяса и подталкивая на вилку тушеные овощи.

— Я повторюсь, что это способность, Ева. Ты часто задумываешься, как держать вилку? — На этих словах она посмотрела на вилку в своих руках, а маг продолжил: — Нет, ты просто хочешь это сделать, а тело подчиняется. И магия — это не высшая математика. Ты просто реализуешь намерение.

— У тебя все как-то слишком просто. Зачем же тогда все ваше обучение?

— Обучение, во-первых, учит контролировать силу, а во-вторых… Давай сравним среднестатистического человека и профессионального спринтера. Оба могут бегать. Разница в скорости, силе, выносливости и умении владеть своим телом максимально эффективно.

— Хм… Хорошее сравнение. Спасибо, все понятно.

— Я рад. Дети, к примеру, часто используют сил в разы больше, чем нужно. Получается что-то вроде «тушить свечу огнетушителем». Вот над этим мы и поработаем.

— Будем тушить свечи огнетушителем?

— Только в случае крайней необходимости, — улыбнулся Чернорецкий. И зацепился за что-то взглядом в гостиной, часть которой все-таки просматривалась в широком проеме входа.

Ева машинально обернулась, но с ее места виднелся лишь край стены с портретами, в которых тускло отсвечивал свет.

— Что там?

— Да так, показалось, — отмахнулся маг. — Дай мне руку.

Девушка поколебалась, но все-таки протянула ладонь. Марк взял ее за запястье и перевернул внутренней стороной вверх. Немного щекотно и волнительно стало оттого, как теплые пальцы темного обхватили кисть, словно блюдечко, а в центре ладони начало теплеть. Какое-то неуловимое мгновение, и прямо над кожей разгорелся огонек, отражаясь в зеленых глазах. Ева с изумлением смотрела на это чудо на собственной ладони.

— А теперь просто дыши ровно и удержи это ощущение, — Марк не отрываясь смотрел на маленький язычок пламени. — Оставь пламя именно такого размера.

Ева вздохнула поглубже и честно постаралась сделать, как он просит, но лишние мысли все равно лезли в голову и мешали сосредоточиться. Она начала волноваться, с паникой гипнотизируя пламя. И как это сделать? Как удержать что-то неосязаемое. Марк неодобрительно дернул ресницами, и в чувства девушки вмешалось чужое спокойствие, заполнив собой все. И тогда маг отпустил ее руку, любуясь эффектом.

Ева застыла, как каменное изваяние с протянутой рукой. На ладони трепетало настоящее пламя, и от каждого движения оранжево-желтого сгустка, девушка едва не вздрагивала. Едва — потому что пошевелиться было страшно.

— Ну что, Прометей, видишь, как все просто? — самодовольно промурлыкал он.

— Не вижу, — напряженно ответила Ева. С нее бы уже семь потов сошло, если бы кое-кто не подавлял ее панику.

— Скажешь, не нравится?

— Не знаю.

— Нравится. Ты просто еще не поняла, — резюмировал Марк. Впрочем, он эмпат, ему виднее. Он подался вперед, задул огонек и взял ее за все еще поднятую руку. — Считай это маленькой репетицией первого урока. Пойдем, покажу тебе комнату.

— Гостевую? — невинно уточнила девушка.

Потянув за руку, Марк помог Еве подняться со стула и притянул к себе, без зазрения совести наслаждаясь прикосновением мягкой груди. Зеленые глаза, если и не заглядывали в душу, то в чувства — точно. Он не двигался, просто наблюдал за ней, рассматривая черты лица. А потом поднял руку и пальцем очертил ее скулу, зрачки медленно расширялись. Ева вздохнула, и сама не в силах отвести взгляд. Не двигаясь навстречу, но и не отступая.

— Думаешь, в этом есть смысл?

— Идея была твоя, — безжалостно напомнила Ева.

Маг покаянно выдохнул, губами повторяя путь пальцев по ее скуле:

— Я всего лишь человек. Иногда мне тоже в голову приходят глупые идеи.

— Где бы это записать?

Ева закрыла глаза, с удовольствием позволяя себе утонуть в остром, тревожном, почти опасном предвкушении. Жадно ощущая это каждой клеткой тела. Марк задержался над ее губами, и почти целомудренным поцелуем коснулся уголка. А затем отстранился и потянул за собой. К темно-коричневой деревянной лестнице на второй этаж. Ступеньки тихо поскрипывали под шагами. На стене над лестницей висели потемневшие от времени пейзажи.

— А чемоданы?

— Потом подниму.

Достигнув конца лестницы, они вышли на второй этаж. Его заполняла осязаемая густая темнота, но стоило сделать шаг на площадку, как на стенах медленно разгорелись небольшие бра, похожие на газовые рожки. Темнота отступила, открывая взору старомодную и дорогую обстановку. Темно-зеленые ковры, почти в тон стенам, устилали полы, проем лестницы ограничивали резные поручни. Между запертыми дверьми висели картины, почему-то закрытые полотнами белой ткани, повешенными на рамы. Взгляд тянулся к коридору позади лестницы, там в конце тускло отражало свет овальное витражное окно. Кажется, там и находилась лестница, которая вела к выходу. Девушка припомнила иллюзию и поежилась.

— Сюда, — Марк потянул ее вправо, к одной из закрытых темно-коричневых дверей. Ева заинтересовалась чеканным изображением на круглой латунной ручке, но он накрыл ее ладонью и с усилием повернул. — Моя комната.

Лампы на стене вспыхнули, припорошенная пылью комната быстро преображалась, как фотография, которой добавляли резкости. Пыльный плен исчезал, краски возвращались. Волна магии прибоем прошла по всей комнате, воздух прогрелся. Здесь пахло пряно и тепло. Вдруг со стороны лестницы послышался скрип и будто бы тихий вздох. Ева обернулась, лестница частично проглядывалась отсюда.

— Это старый дом, Ева, — прокомментировал Марк и бережно подтолкнул ее в комнату.

При всей вычурности резной мебели, комната оказалась довольно строгой. Зеленые стены, густого, хвойного цвета; письменный стол в углу между двух окон с лампой и стопкой книг; комод с вместительными ящиками; массивная кровать с готической спинкой; высокий книжный шкаф, где на полках стояли не только книги, но и высокие стеклянные колбы и футляры с какой- то забальзамированной гадостью.

— Сколько, говоришь, тебе лет?

Ева прошла по комнате, обстановка которой напоминала спальню пушкинского современника.

— Двадцать шесть, — Чернорецкий сел на край кровати, вытащив из-под покрывала подушку и положив под спину.

Ева, как девушка начитанная, и вообще библиотекарь, подошла к книжному шкафу и с интересом принялась изучать полки. Что здесь было интереснее — книги или экспонаты, она и сама еще не решила. Но вторые внимания привлекали больше. Подняла и приблизила к глазам узкую колбу с мелкой гадюкой в пожелтевшем растворе.

— А вот и обещанная кунсткамера, — Ева покрутила колбу, ощерившаяся клыками змея сдвинулась в растворе. На обратной стороне оказался бумажный стикер с надписью. — Vipera berus.

— Гадюка обыкновенная, — рассеянно отозвался маг.

— Хм, — Ева поставила коблу обратно и отодвинула, читая вслух корешок одной из книг. — «Энергия смерти: виды и применение». Уж не некромант ли ты часом?

Девушка с усмешкой обернулась и застала крайне задумчивое выражение лица у мага.

— Это очень сложный вопрос.

— Почему?

— Потому что, в целом, да. Но я очень стараюсь им не быть.

Ева изогнула бровь, выражая и вопрос, и удивление. Она полностью повернулась к собеседнику и сложила на груди руки, испытующе рассматривая Чернорецкого.

— Тут бы надо дьявольски захохотать и тащить тебя на алтарь, но мне очень лень, — фыркнул маг и лег поудобнее. — Давай завтра?

— Так луна уже не растущая, — начала отнекиваться Ева, припоминая прошлый разговор о ежемесячных жертвоприношениях.

Некромант уже едва сдерживал привычную улыбку. Крайне смешливый парень.

— На растущую — это для Кровавого культа. А для души — самое то в полнолуние.

Ева покосилась в окно. Полная желто-белая луна едва-едва показалась из-за рваного края хвойного леса, обступающего дом. Мороз крепчал, небо было глубокое, синее. Выключишь в комнате свет — и звезды увидишь. Девушка подошла к окну ближе, любуясь видом. Свет из окон рассеивался, падая на снег, искрящимся гранями снежинок.

— А еще я не девственница, поздновато в жертву приносить.

Вот тут уже маг от смеха не удержался. Правда, до дьявольского не дотянул, вышло наредкость обидно и позабавлено. Девушка развернулась, опираясь на подоконник.

— Это же мифы сродни тому, что Земля — плоская.

— Но на чем-то же они основаны.

— Да, — развязно улыбался темный. — На суевериях.

— А как же невинность жертвы? — Ева подошла ближе и села на противоположный угол кровати, уложив локоть на нижнюю спинку. — В смысле — чем непорочнее и неиспорченнее жертва, тем эффективнее?

— Кажется, ты путаешь некромантов и оголтелых сатанистов. Для мага тело на алтаре — это сосуд энергии, которую можно высвободить и использовать в своих целях. И она не становится лучше или хуже от пола, поступков или наличия сексуального опыта. И если уж на то пошло…

Марк сел на кровати и ловко подтянул девушку к себе, обнимая и рассматривая. Хищно и оценивающе. Ева на провокацию не поддалась, прекрасно читая в его эмоциях скрытое веселье и интерес отнюдь не кровожадный. Она просто снова изогнула бровь, ожидая продолжения.

— Так вот… Для мага, приносящего жертву, нужны жизненные силы, и максимально. А секс — это же сильнейший механизм инстинкта самосохранения. Обеспечение вечной жизни своим генам… — Марк опрокинул ее на покрывало и навис над девушкой, над ее губами. — И во время секса, тело задействует столько ресурсов, столько энергии… Так что, разумнее приносить жертву во время секса… — И добавил серьезно и педантично: — КПД выше. И по передаче, и по преобразованию.

Ева коротко рассмеялась:

— Так, где здесь гостевая комната?

— Не поможет, — покачал головой некромант, — дом-то мой.

— Дом, милый дом, — пробормотала девушка, когда маг снова поднял ее, усаживая. Мысли царапнуло какое-то смутное воспоминание. — А зачем вообще нужно такое количество энергии?

— Для разных целей, — уклончиво ответил Марк. И с неудовольствием добавил: — Магия, и темная и светлая, не означает злую или добрую. Но использование чужой жизни и энергии переводит ее в разряд черной. Вне зависимости от источника. Некромантами могут становиться и светлые маги. Да и энергию не обязательно использовать от живого объекта.

— Ты говорил, что уничтожил медальон некромантией, — полувопросительно произнесла Ева.

— Так рядом со мной был труп. Энергия смерти портал открыла, и с помощью нее я портал закрыл.

Девушка задумалась. Мысли текли быстро, как река, память подкидывала в поток все новые и новые отрывки разговоров, которые теперь виделись под другим углом. Изменяя и дополняя общую картину.

— И дом стоит на костях не фигурально?

— Сюрприз, — кисло протянул Чернорецкий.

Ева кивнула, принимая это как должное. Но мнение не выразить не смогла.

— Какая жуть…

— Какая есть. Хочешь уехать?

Девушка задумалась над предложением. Суеверной она никогда не была, темноты тоже не боялась. И всегда жила уверенностью, что живых опасаться нужно все-таки больше, чем мертвых. И интуиция подсказывала, что с Марком все же безопаснее, чем без него. Наверное, выгоднее иметь некроманта в друзьях, а не во врагах.

— Нет, — она покачала головой. — Я хочу остаться. Если, конечно, у тебя здесь еще и привидений не водится?

— Ни одного не видел, — не моргнув глазом заверил Марк.

— Хм… Ну, ладно…

Немногим позже, разобрав вещи и оставив Еву в комнате, Чернорецкий спустился вниз. На столе в гостиной его ждал пакет с документами, принесенный из машины. Марк забрал его со скатерти, за спиной послышался шелестящий, на уровне слышимости шепот. Маг через плечо обернулся к стене с фотографиями и продолжил свой путь к закрытой двери рядом с печью. За ней скрывалась семейная библиотека. Помимо пыльных томов разной степени полезности и антикварности, она была полна жутких вещей и артефактов. Все-таки, прежде, чем проводить экскурсию для Евы, нужно убрать половину этих вещей подальше. И больше никогда не вытаскивать.

— Не уйдешь… — прошептал особенно отчетливо призрачный голос. — Не уйдешь от крови, не уйдешь…

Марк с чувством захлопнул дверь и прошел дальше, ко входу кабинета между стеллажами. Будто вчера запечатывал его, надеясь, что никогда не потребуется открывать. Надавив на ручку и отдавая короткий импульс своей магии, Марк толкнул дверь. Темное помещение привычно осветилось яркими лампами. Домашняя магия заботливо убрала скопившуюся грязь, разогрела застоявшийся воздух, обновляя его. Чернорецкий отпустил ручку, вошел в тихое помещение с темной мебелью. Стеллажи заполняли книги, инструменты, колбы, флаконы частично пустые, частично наполненные чем-то, под хрустальными колпаками на бархате покоилось пара черепов. На заваленном бумагами и тетрадями столе чуждо красовался старый компьютер. Все оставалось так, как при отце.

Марк бросил свою ношу на ближайшее кресло. Для начала стоило собрать бумаги. Подойдя вплотную к столу, маг взял сразу несколько листов, постучал их срезом по столешнице, приводя в вид аккуратной стопки, а потом вчитался. И поморщился — вот, первое правило уборки: «Не начать рассматривать вещи!». Обрывочный текст, записанный торопливым нечетким почерком, представлял собой заметки по какому-то эксперименту с порталами в Пустоту. Марк подтянул к себе кресло за подлокотник и сел, пытаясь уже найти начало и конец записей. Ночь обещала быть долгой.

Ева, в это же время, усевшись по-турецки на кровати и придвинув торшер, пила вкусный мятный чай с конфетами и читала новую книгу по магии. Теперь уже — по пространственной, в которой и заключалась основная проблема. Эта книга уже мало напоминала скучный учебник про основы, содержала практические советы, и под конфеты шла отлично. Девушка совсем расслабилась, зачитавшись. Дом заполняла тишина, уютная, теплая, совершенно не отвлекающая. Если не вспоминать жутких подробностей недавнего разговора и не смотреть в сторону книжного шкафа, то здесь было даже мило. Комнату пропитывало уютное спокойствие, уверенность в безопасности. Как будто ей снова десять, она у бабушки в деревне, и впереди целые каникулы. Ева улыбнулась и вернулась перечитать абзац, который пропустила, задумавшись.

На краю видимости вдруг мелькнула черная тень. Ева вскинула голову. Перед ней, буквально в паре шагов стояла полупрозрачная старуха в черном платье с широкой седой прядью в волосах, точеные ноздри раздувались от ярости.

— Если он еще раз в моем доме закурит, я ему лично сигарету в глотку затолкаю! — Зашипела она полузадушенным злым шепотом и протянула вперед призрачные руки, сжимая длинные черные когти, будто на чьей-то шее.

Ева поступила как всякая женщина на ее месте. Вскрикнула, бросила в нее чашку и свалилась с противоположного края кровати. То ли кубарем, то ли вообще кувырком. Чашка пролетела сквозь старуху, уже разлетающуюся дымком в воздухе, и разбилась о стену, оставив мокрую кляксу. Ева же пружинисто оттолкнулась от ковра и вылетела из комнаты. С Марком они уже повстречались на лестнице. Маг поймал ее за плечи и встревоженно спросил, что случилось.

— Там… — Ева по-детски ткнула рукой в сторону комнаты, все еще пытаясь прийти в себя. — Старуха была!

— Какая старуха? — опешил Чернорецкий, глядя в сторону открытой двери комнаты.

— Не знаю. В черном вся, прядь седая в волосах. Сказала, что затолкает тебе в глотку сигарету, если еще раз закуришь.

— Ааа… — вдруг облегченно засмеялся темный, обнимая девушку. — Узнаю бабушку Агату. Импозантная женщина была.

— У нее и при жизни такие черные когти были?

— Я же говорю — импозантная.

— Опять ваши иллюзии?

— Нет, я ведь сам привел тебя в дом, иллюзий можешь больше не опасаться.

— То есть, это призрак?! Ты ведь сказал, что здесь их нет!

Маг на всякий случай обнял девушку покрепче и проникновенно уточнил:

— Я не говорил, что их нет, я сказал, что я их не видел.

Ева мстительно ударила его кулачком по спине.

— Некромант! — Постепенно испуг проходил. От ситуации стало смешно, нервный смешок слетел с губ. — Бабушка… Бабушку твою на сигаретах печатать надо вместо рака легких и пародонтоза… Я бы не то, что в доме больше не курила, я бы вообще забыла, как это делается!

Маг рассмеялся, целуя ее в висок:

— Хочешь, с остальными родственниками познакомлю?

— Может, ограничимся сегодня бабушкой? Я и так чуть инфаркт не заработала!

— Ты вообще не должна была ее видеть, по идее, — серьезно сказал Марк и отпустил Еву, перенося руку ей на талию и увлекая по ступеням вниз. — Наверное, все еще связь с Пустотой сказывается. Здесь часть их энергии остается вмурованной в общую родовую магию, но они все равно мертвы, поэтому граница с Пустотой довольно тонкая. Это вообще побочный эффект некромантии.

— Надеюсь, я здесь порталов не понаоткрываю?

— Нет, дом защищен от Пустоты, Тени могут проявляться только в виде вот таких призраков, собирая свою энергию из общего фона.

Вместе они спустились в гостиную, где ярко горели лампы, и маг подвел гостью к стене, увешанной рамками. Да, это были фотографии и портреты. Разных лет, разных людей. Даже непохожих друг на друга. Но странное чувство, сосущее под ложечкой, подсказывало: за каждым портретом — души. Тянутся к свету через стекло. Ева прошла на несколько шагов, рассматривая изображения, ощущение чужих взглядом нарастало. На нескольких фотографиях жалобно звякнули о рамы стекла.

— Невеста… Колдуна невеста… — как легкое движение сквозняка прошелестели слова, обдавая мерзлым холодом.

— Я ему не невеста, — равнодушно ответила Ева, и шелест смолк, исчез, будто показалось.

Марк усмехнулся:

— Не слушай их, они слишком старые. В их времена за руки держаться разрешали на второй день свадьбы, вот и фантазируют.

— Ты тоже их слышишь?

Маг вытащил из кармана сигарету и сунул в рот, закуривая:

— Это моя семья, и пусть их кровь давно высохла, магия у нас одна.

Ева выразительно посмотрела на сигарету в его руках:

— А как же бабушка?

Чернорецкий подошел к одному из портретов:

— Пусть только сунется сюда из Пустоты, и я лично отправлю ее обратно.

— А ты мстительный.

— Весь в бабушку, — кивнул темный, поправляя портрет, чтобы висел ровно. И кажется, по стеклу раздался отчетливый скрип ногтей.

Ева подошла ближе. На дореволюционной фотографии в пол-оборота стояла статная женщина в светлом платье с рюшами, на темных волосах красовалась шляпка, в руках был кружевной зонт от солнца. Годы изменили ее черты, но они все равно остались узнаваемыми.

— Какого года эта фотография?

Марк понимающе хмыкнул:

— Маги живут очень долго, если им никто не мешает.

Наверху вдруг раздался звонок мобильного телефона. Ева обернулась на лестницу.

— Это мама. После десятого гудка она переходит в режим уничтожения, так что, я лучше отвечу. Иначе она решит, что ты меня все-таки принес в жертву.

По сравнению с живой и волнующейся мамой все мертвые родственники Чернорецкого были не так уж страшны. Поэтому Ева поспешила наверх, совершенно не думая о возможности снова столкнуться с Агатой. Марк выдохнул облако дыма и с осуждением посмотрел на стену с фотографиями.

— Придержали бы вы языки, дорогие родственники.

Свет вдруг замигал и погас. Перед фотографиями вырисовались из темноты смутные прозрачные силуэты, уходящие прямо за стену вдаль.

— Не сбежишь от судьбы. Не сбежишь от своей крови… Ты Чернорецкий… Проклятье найдет тебя везде…

Марк улыбнулся, с прищуром затянулся и выпустил дым прямо в призрачные фигуры. Они рассеялись вместе с дымом.

— Воронье, — беззлобно выдохнул Чернорецкий и растер пальцами окурок.

Телефон нашелся быстро, оставленный на кровати с книгой и конфетами, только номер на экране высветился неизвестный. Ева приложила телефон к уху, отвечая на звонок, и зашла за кровать, куда осыпались осколки безвременно почившей чашки. Однако чашка оказалась снова цела, просто лежала боком на мягком ковре. Пятно чая тоже толи высохло, толи магия убрала. Ева наклонилась, подняла с пола фарфоровую посудинку и выпрямилась с ней. И снова едва не выронила, когда услышала голос собеседника.

— Ева? А я боялся, ты номер сменила.

Девушка со стуком поставила чашку на подоконник:

— Я просто надеялась, что тебе хватит ума мне больше не звонить.

— Прости. Просто у меня все из головы не выходит наша встреча. Я понимаю, сколько боли я тебе причинил, но…

Слушать этот бред дальше Ева не стала, просто отключила соединение и с брезгливостью откинула телефон обратно на покрывало. Что бы он ни сказал, это просто лишние эмоции, лишняя информация, лишнее потраченное время. Больше ни минуты жизни на него! Но Олега она недооценила. Когда не нужно, он упрямился всерьез. И телефон почти моментально разразился новой мелодичной трелью. Как в насмешку, мелодия была та, которую Ева ставила на маму. Опять настройки слетели.

Разозлившись, девушка снова сбросила вызов и отключила телефон.

— Что-то случилось? — Марк бесшумно появился на пороге комнаты, привлеченным нетипичным для нее раздражением.

— Олег звонил. Представляешь, ему еще наглости хватило набрать мой номер!

В сердцах Ева сунула телефон в свою сумочку, повешенную на спинку стула, чтобы на глаза не попадался.

— И что сказал?

Она неодобрительно посмотрела на расслабленного мага. Его искреннее участие согревало, гнев сходил на нет сам собой. Ну, невозможно рядом с ним злиться, слишком, непрошибаемо спокоен. На него — запросто, а рядом — нет.

Ева пожала плечами:

— Да ничего не успел. Не хотела слушать этот… информационный мусор, — она улыбнулась, припомнив его выражение, а затем бессильно выдохнула. — Что-то я сегодня устала.

— День был насыщенный.

Марк подошел ближе и подтянул ее к себе в объятия. Ева закрыла глаза и уткнулась лбом ему в грудь. Ничего не хотелось больше, просто постоять так, осязая всем телом поддержку, которую мог дать этот мужчина сейчас. И пусть весь мир подождет.

— Как твоя рука? — Пробормотала Ева, не поднимая головы из своего уютного убежища.

— Спасибо, уже не беспокоит.

Девушка все-таки обратила к нему лицо:

— И царапина на губе затянулась.

Темный машинально дотронулся до места, куда пришелся удар Пустого. Действительно, трещина зажила. А прошло чуть больше суток… Это странно, но не необычно, если принять во внимание Силу дома.

— Ну, я ведь маг. На мне все заживает быстро, — почти не соврал Марк, но Ева все равно полуосознанно уловила его легкое замешательство. Ресницы дрогнули, зрачок расширился, пытаясь получить больше информации, верить или не верить, но концентрироваться на этом девушка не стала. И правда, устала. — Проводить тебя в ванную?

Она покачала головой и с сожалением высвободилась из теплых рук:

— Я сама.

Забрав из сумочки зубную щетку, а из комода смену белья и полотенце, Ева ушла в ванную, которую Марк показывал ей ранее. Место интересное, как и весь дом, сохранившее дореволюционный шик.

Оставшись в одиночестве, Марк стянул через голову джемпер и, бросив его на кровать, начал разматывать бинт. Рана не беспокоила с самого утра, когда он все-таки сделал перевязку, да и тогда уже боль притупилась, едва ощущаясь. Раскрутив марлю, маг откинул ее на стол и осмотрел рану. Точнее, что от нее осталось… Проколы зубов пустотной твари затягивались, покрывшись аккуратными корочками, покраснение вокруг них прошло. Ни следов яда, ни последствий гибельной магии. Просто прелестно. Но радоваться своей везучести почему-то не получалось. Неправильно это все, неправильно. Про регенерацию Марк не соврал, магия усиливала и ее и иммунитет, но ведь он все равно оставался человеком. Нахмурившись, Чернорецкий потянулся за оставленным бинтом. Можно, конечно, взять чистый и сделать перевязку по всем правилам, но что-то подсказывало, что, несмотря на нестерильный уже бинт, завтра рана исчезнет полностью.

Марк затянул узел на повязке, встряхнул джемпер и повесил на спинку стула. Предплечья, чуть ниже повязки, вдруг обожгло кожу холодное прикосновение. За спиной никого не было, но в оконном стекле, при свете превратившемся в зеркало, отобразилась Агата. Строгая, статная, жесткая, в старомодном черном платье, совсем такая, какой он ее запомнил. Ее можно было даже принять за живую, если бы не осунувшееся, заострившееся лицо.

— От тебя уже пахнет Пустотой, — голос будто доносился откуда-то издалека. Бесцветным отголоском. — Ты ошибся… Оно подействует все равно.

Маг смотрел в глаза призрачному отражению:

— Условия для проклятия не будут выполнены.

Отражение грустно улыбнулось:

— Ты только ускоришь неизбежное… И с тобой погибнем мы все… Смирись и прими условия, чтобы сохранить род.

Чернорецкий прищурился, в глазах тусклым переливом сверкнула зелень, призрак испарился, на прощание все же прошептав:

— Глупец…

— Холодновато здесь, — поежилась Ева, входя в комнату.

В руках она держала джинсы и свитер, в которых ходила днем, переодевшись в шорты и чистую футболку. Поэтому замечание вполне обосновано.

Марк обернулся, стараясь выкинуть из головы неприятный и пустой разговор. Стоило ли вообще приезжать? Нет, настолько ли серьезна опасность, чтобы приезжать сюда? Память услужливо подкинула напоминание о бумагах в кабинете. Стоило.

— Да, холодновато. Ложись под одеяло, — рассеянно проронил Марк. А потом снова стал ироничным насмешником и добавил в привычном тоне: — Заодно нагреешь кровать к моему приходу. Ненавижу ледяные простыни.

Ева ничего не сказала, но, если судить по взгляду, теперь вместо ледяных простыней его ждал ледяной прием. Маг усмехнулся и в глубине души порадовался, что приехал сюда не один.

Когда он вернулся, девушка уже спала, в комнате было темно и тихо, луна светила в другое окно, высвечивая дорожку света возле кровати. Марк быстро разделся и бесшумно, стараясь не разбудить ее, проскользнул под одеяло. Совсем бесшумно все равно не получилось, и девушка пошевелилась, поглубже зарываясь в тепло. Чернорецкий поудобнее уложил подушку под головой, закрывая глаза, чувствуя, как сознания касаются чужие эмоции, порожденные снами. Совсем непохожие на те, которые владеют телом во время бодрствования, в этих есть что-то гипнотическое, они гораздо глубже, иногда даже острее. Еве снилось что-то тревожное, впрочем, это неудивительно после событий дня. Марк помедлил немного, но все-таки подтянул девушку к себе. От прикосновения горячей спины к голой коже пробежала стайка мурашек. Ева на секунду вынырнула из толщи сна, но услышав тихое «Спи», расслабленно вытянулась рядом, слушая размеренное дыхание.

Только вот сон больше не шел… От спокойно лежащей на талии руки и прохладного, не согретого еще сном, тела, становилось волнительно, нервные окончания реагировали так остро, что снова заснуть не получалось. Ева вздохнула и открыла глаза, рассматривая изменившуюся в лунном свете комнату. Тишина давила, в отсутствии других звуков, дыхание хотелось затаить.

Не выдержав, Ева повернулась на спину, встречаясь глазами с магом, к которому сон тоже явно не шел.

— Я тебе мешаю? — Прозвучало так многозначно, что девушка не удержалась от улыбки.

— Нет, помогаешь.

Марк приподнялся на локте, подложив ладонь под голову.

— Хочешь расскажу что-нибудь скучное, и ты уснешь?

— Спасибо, мне после твоих рассказов и не спится.

— Тогда о себе что-нибудь расскажи.

Ева хмыкнула:

— Тогда уснешь ты, а я точно буду до утра ворочаться.

— Тебе не угодишь, — тяжко вздохнул парень, его рука, остававшаяся лежать на ее животе, сдвинулась чуть вверх, проникая под задравшуюся футболку и остановилась на ребрах, большим пальцем задевая теплое кружево. И не двигаясь больше ни на миллиметр. Раздражало жутко.

— Сам разбудил — сам виноват.

Горячая ладонь на ее коже сжалась чуть сильнее, Марк наклонился к ней, но девушка прижала к его губам кончики пальцев.

— Я зубы чистила пару часов назад.

— Спящая красавица их не чистила сто лет. Если вообще чистила.

Ева была непреклонна:

— Так в оригинале ее не поцелуем и будили!

Марк рассмеялся, наклоняясь ниже, к теплой шее:

— А ты умеешь уговаривать.

— Что? Я ничего такого в виду не имела!

Чернорецкий ответил не сразу, целуя тонкую кожу на шее, ключицу… Заставляя желанием отвечать на желание. Его ладонь медленно и уверенно прошла по ребрам, животу, тронутому чувствительными мурашками, и беспрепятственно продолжила путь ниже, под ткань шорт и трусиков.

— Уверена, что нет?

— Уверена, что нет смысла отвечать, — Ева прикусила губу, облизывая ее. Тело сдавалось быстрее, чем разум, приподнимаясь навстречу и позволяя его пальцам проникнуть глубже.

— Ох, она еще и мудра, — фальшиво восхитился маг, губами щекоча ключицу. Ева закрыла глаза, позволяя эмоциям снова смешаться.

— Я тебя покусаю.

Угроза должного эффекта не произвела. Марк быстро снял с нее одежду одной рукой и прижался к ароматной теплой коже, вспышка его удовольствия от этого простого прикосновения была такой сильной, что Ева распахнула ресницы. Глаза мага отдавали чуть мерцающей зеленью, и сейчас он живо напоминал ей кота, поймавшего аппетитную мышь в ее лице. Которая грозится кота съесть… И она почти задохнулась от этого взгляда и от сладкого напряжения, заставлявшего ее тело замирать в предчувствии, что вот-вот, сейчас… Она дойдет до края, до последней точки и…

— А кто сказал, что мне не понравится? — поймал он уже обрывок связного разговора, входя нее.

— Пошляк, — простонала Ева и закусила губу, выгибаясь и чувствуя, как внутри будто лопается пружина, и обжигающее тепло растекается по венам, ускоряя сердце. La petite mort, как говорят французы, но, пожалуй, и правда, она не ощущала себя никогда более живой.

Сквозь неглубокий утренний сон пробивались странные вибрирующе-скрипучие звуки, отдаленно напоминающие счетчик Гейгера в работе. Ева проснулась окончательно, привстала и обернулась. На соседней подушке сидел огромный черный котище и с удовольствием месил лапками наволочку, оглушительно скрипуче мурча. Котище был пушист, прекрасен, усат и зеленоглаз. Ева потерла глаза, стирая остатки сна, но кот никуда не исчез, продолжая довольно щуриться на нее.

— Надеюсь, ты не Марк, иначе мы тут застрянем надолго, — пробормотала Ева. — Машину я водить не умею.

Кот хрипло мяукнул и встал с подушки потягиваясь. Девушка протянула к нему руку, животное любопытно принюхалось, и Ева не удержалась, чтобы не ткнуть легонько пальчиком черный резной носик. В тот же миг котище клубами черного призрачного тумана рассеялся в воздухе. Девушка вздрогнула и отпрянула. Но с кровати не свалилась, что можно считать хорошим прогрессом в общении с местными обитателями.

Придя в себя, Ева встала, поправила кровать, заглянула в ванную, и переоделась в джинсы и свитшот. Кот и прочие обитатели за это время больше не показывались. Ободренная, девушка спустилась в гостиную, где Марк задумчиво чах над круглым столом, разложив перед собой очередные жуткие папки.

— Я кота видела, — светским тоном сообщила гостья, подходя ближе.

— Живого? — проницательно уточнил некромант.

Ева пожала плечами, с интересом заглядывая в разложенные бумаги.

— От прикосновения он растворился в воздухе.

— Одна улыбка осталась?

— Ничего не осталось. Только подушка смятая. Твоя. Но я бы уже даже улыбке не удивилась. Здесь все чудливее и странноватее. И бабуля твоя вылитая Королева Червей. Голову с плеч!

— Это она могла, да. Так, как кот выглядел?

Ева осторожно отсоединила от одной из бумаг фотографию и повернулась с ней к посмеивающемуся магу, сравнивая. На снимке был изображен темноволосый мужчина, очень похожий на Марка, только худее, изможденнее, под глазами явно залегали глубокие тени.

— Черноволосый, зеленоглазый, морда наглая.

Марк прикусил губу:

— Кот или мой отец?

— Кот, конечно.

— Черноволосый? — уточнил маг, откровенно подтрунивая. Ева покраснела, закрывая лицо рукой.

— Я оговорилась… Извини, пожалуйста.

— Да я знаю, — сжалился насмешник. — Это бабушкин кот. Но, в принципе, описание подходит к обоим.

— Больше всего оно подходит к тебе, — ворчливо возразила девушка, обратно прикалывая фотографию к листу бумаги. — Как успехи?

Легкое настроение Марка мгновенно улетучилось, сменившись какой-то отупляющей усталостью и недовольством. Он с неприязнью посмотрел на бумаги.

— Никого они не поймали. Все протоколы допросов — бредни фанатиков. Я уверен, большинство из них даже портал в Пустоту открыть не могли. Все эксперименты, которые там проводились, больше напоминают кружок юных сатанистов. Полностью разделяю все решения магического суда по этим молодчикам, но практического толка — ноль.

— А твой отец?

Чернорецкий покосился на фотографию:

— Его никто не упоминал в показаниях. Значит, он работал независимо, или пойманная группа не знала о нем, как бывает с организаторами.

— А ты сам как считаешь?

— Я считаю, что он работал отдельно, потому что никто из моей семьи не вписался бы в такую чушь. В том смысле, что в тех действиях, которые здесь описываются, нет элементарных понятий об использовании энергии. Весь мой род — некроманты, и многие знания хранятся исключительно внутри семьи. Если бы мой отец участвовал в этом, почерк был бы узнаваем. По крайней мере, для меня.

Ева потянулась к папке с фотографией. Она была совсем тоненькая по сравнению с остальными. Здесь не было долгих допросов, только куча отчетов и экспертиз, заключений. Еще бы. Убит при задержании. Подпись на рапортах и отчетах была знакомой.

— Твоя мама вела дело? — шокировано уставилась она на мага.

— Это очень сложная ситуация. Она и спровоцировала задержание.

Ева покачала головой, немного выбитая из колеи подобным поворотом событий. С сомнением почитала написанное.

— А его не могли подставить?

— Не могу сказать, он работал над чем-то, я нашел обрывки его исследований, и они касались Пустоты. Я просто не уверен, что он работал не один.

— А то, что происходит сейчас… На что это похоже? На то, чем занимались все эти маги, или на то, чем мог бы заниматься твой отец?

Вопрос оказался хорошим. Заставлял задуматься. С минуту Марк помолчал, так и этак переворачивая уже известные ему сведения.

— Знаешь… По тому, как все крутится вокруг Пустоты, похоже на бредни этих фанатиков, но по тому, как все обставлено с магической точки зрения… Больше похоже на нашу магию.

— На вашу, в смысле, на Чернорецких, или вообще? — Ева наконец отложила папку обратно.

— На Чернорецких… — протянул маг.

— Может, злобные дальние родственники?

— Исключено, я последний из рода, — легко отмел идею Марк и внимательно к ней повернулся, привлеченный необычными эмоциями. — Тебе неловко. Почему?

— Я глупые вопросы задаю, наверное.

Марк качнул головой:

— Задавай. Они позволяют мне сразу вычеркивать глупые ответы.

— А можно вообще бестактный?

— Я заинтригован.

Ева помялась, но все же решилась:

— А почему ты видишь различие магии твоего отца и этих магов по описанию ритуалов, а твоя мать не увидела и подшила в одно расследование?

— Потому что Агата так и не приняла мою мать в семью, да и отец старался этого избежать. Я уже говорил, что у каждой семьи магов есть свои традиции. И Камилла не Чернорецкая, она не знает всех нюансов, только общие сведения о некромантии.

— А другие семьи потомственных некромантов?

— Эти могут. Их и рассмотрим в первую очередь, — Марк вздохнул и начал собирать папки обратно в пакет.

Что ж, отсутствие результата — тоже результат. По крайней мере, он точно знает, что кому-то понравилась идея недоучек, и он усовершенствовал исполнение. Это уже не дилетанты, это некроманты из Комитета. Только кто там настолько наглый, чтобы и некромантию практиковать и работать на благо магов и немагов? Чернорецкий не сдержался от нервного смешка, от которого Ева на него странно покосилась. Да он бы себя первым и заподозрил. Идея Белова с его отстранением уже не казалась настолько высосанной из пальца. Впрочем, всех сотрудников он не знает. Но черных семей в городе не так много, легко вычислить, кто при этом работает на Комитет. И имеем доступ или близкие знакомства с лабораторией.

Ева стояла рядом, аккуратно закрывала и подавала папки. Когда она потянулась к делу Константина, Марк остановил ее. В этой истории не все было чисто и прозрачно. И стоило еще раз пересмотреть и оценить свежим взглядом. Камилла не хотела отдавать эти материалы, не видя в них ничего, кроме болезненных воспоминаний, но сейчас он был очень рад, что переломил ее решение. Девушка понятливо закрыла другую папку и протянула магу.

— Позавтракаешь и займемся твоими способностями?

— А экскурсия?

— Вечером. Начнем с верхних комнат и закончим кабинетом. Где просидим до глубокой ночи, перебирая бумаги отца, — непреклонно застращал некромант. — Будешь хорошо себя вести, отпущу пораньше.

— А если плохо?

Чернорецкий задумался, что бы такого страшного придумать, чтобы точно проняло, и сурово сдвинул брови:

— Бабушке пожалуюсь!

Ева расхохоталась и в отличнейшем настроении повернулась к кухне. День обещал быть прекрасным.

На смену коротким заморозкам пришла оттепель, снег отяжелел, отсырел. И прекрасно лип к рукам. Но вот на магию не отзывался совершенно. Ни растопить, ни заморозить, ни скатать шар в воздухе. За два часа все, что Еве удалось уяснить — может, она и обладает магией, но не рождена ею управлять; снежки катать легче руками; маг хитрый и отбивает их щитом на подлете.

— Все, я сдаюсь, — Ева с шумом выдохнула и с размаху села в сугроб. Из мокрого снега вышло отличное кресло.

Девушка раскраснелась, и теперь обмахивалась ладошкой, любуясь строгим и красивым пейзажем вокруг. Многовековые сосны тесно обступали дом, как суровое и молчаливое войско. Снег лежал словно вата, белый, стерильный, на вид мягкий, как пуховое одеяло. На бесконечном белом полотнище черточками темнели напавшие иголки. Красиво, тихо, умиротворенно. Летом здесь наверняка потрясающе. Увидеть бы летом, да не судьба.

— Да ладно, ты ведь не думала, что за два часа станешь магистром магии? — Марк подошел поближе и протянул ей руку. — Не сиди на снегу.

— У меня вообще ничего не получается, — Ева нехотя вложила руку в его ладонь, и маг легко, одним рывком, вытянул ее из обжитого сугроба.

— Не придумывай. Ты просто слишком пытаешься это осмыслить. С эмпатией, например, ты освоилась прекрасно и сразу. В моих чувствах копаешься, как в своих.

— Ты мне льстишь.

— Нет, ободряю, — он обнял ее за плечи. — Идем, я покажу тебе нечто удивительное. Думаю, погода сейчас в самый раз.

Через заснеженный лес, по едва различимой тропинке, они вышли к береговой линии. Близость воды и дикие сырые ветра не давали сугробам здесь задержаться, снег лишь густо припорошил обледенелый берег. Солоноватые волны шумели, разбиваясь о лед. И громко шуршали большими притопленными шарами из льда, похожими на доисторические яйца. Их были сотни. Подчиняясь силе неутомимой темной воды, они с пеной накатывали на кромку берега и отступали, на миг показываясь явственнее.

— Это потрясающе…

— Соленая вода замерзает иначе, чем пресная, и при определенных погодных условиях, ломает начавшее схватываться коркой ледяное сало и обкатывает до таких вот ледяных шаров.

— Очень необычно…

— Когда я был маленьким, отец наврал мне, что это икра снежного человека.

Ева рассмеялась:

— Так вот, откуда твое дурное воспитание!

— Это не воспитание, — притворно обиделся маг, — это фамильная черта!

Ева сдалась, Марка не переспоришь. Лишь с улыбкой повернулась к воде. Она стояла на ветру и смотрела на это удивительное чудо природы. Хотелось запомнить его навсегда. Ветер трепал волосы, заставлял промерзать насквозь, мех не спасал, а джинсы набрали влаги и еще сильнее холодили. Но уйти не позволяла та умиротворенность и красота, что царила здесь. В серых акварельных небесах, в живых ледяных волнах, в пронзительном белом холоде.

— Идем, — Марк повернулся к тропинке, ведущей к дому. — Скучная бумажная работа не ждет. А пневмония — коварна и внезапна, мне доктор сказал. А из уст патологоанатома это звучит внушительнее, чем из уст терапевта.

Некромант взял девушку за замерзшую руку и повел в теплый дом, скрывающийся в высоких соснах.

Только оказавшись в сухом тепле, Ева осознала, насколько промерзла. Ее знобило, крупная дрожь проходила по телу. Она встряхнула шубу, освобождая белый мех от лишней влаги, повесила на спинку стула подсушиться и снова резко передернула плечами. Посмотрев на это безобразие, маг покачал головой.

— Сходи в ванну, отогрейся, лязганье твоих зубов меня пугает.

Ева обернулась и специально щелкнула зубами погромче и пострашнее. Впечатления уже не произвело. Перспектива простуды была страшнее.

— Мне нужно просто переодеться и выпить чаю.

— Разумеется. Но для начала погреться в ванне. Иди.

— Да я с детства не болела.

— Вот и не стоит начинать.

Ева сузила глаза. Марк изогнул бровь. Пришлось подчиниться, мысль была здравой. Все еще замерзая изнутри, Ева поднялась в спальню и взяла мягкое полотенце из комода. А вот с переодеванием возникла заминка. Одеваться в шорты и футболку не хотелось, пришлось выбрать шорты и свитер. Посмеявшись над своим комплектом, девушка прошла в ванную комнату. Белый, с тонким голубым рисунком кафель, местами растрескавшийся от времени, окружил ее, на стенах зажглись желтые теплые лампы.

Сквозь широкое полукруглое окно, находившееся прямо над белой ванной с потемневшими латунными ножками, сумрачно и темно смотрел лес, хороший вид, когда лежишь в согревающей воде. Там уже совсем вечерело, небо приобрело синевато-серы оттенок. Ева оставила полотенце и сухую одежду на стуле, стоявшем рядом, и начала набирать ванну. Из желтоватого крана вода лилась чистая, прозрачная, никакого «чая», видимо, магия теперь работала на полную мощность. От воды шло соблазнительное тепло. Быстро раздевшись, Ева закрепила резинкой волосы повыше и забралась в белую чашу.

Удобно устроившись, она блаженно застонала от обжигающего прикосновения теплой воды к покрасневший коже. Когда ванна наполнилась, девушка закрыла вентили и с удовольствием уложила голову на край чаши. Прекрасно. С краешка крана капала вода, звук умиротворяюще и гулко отдавался в просторной кафельной комнате.

Мерный тихий звук шажков заставил Еву отвлечься от упоенного созерцания звука капель и открыть глаза. Мимо, вдоль гладкого края ванны, проплыл загнутый кончик пушистого кошачьего хвоста. Черного. А значит, где-то на полу снова был утренний кот. Девушка подавила желание взять двумя пальчиками провокационную кошачью собственность, чтобы он снова не растворился туманом, и села в ванне, заглядывая за край. Котище, заметив внимание к своей персоне, развернулся, хрипло мяукнул и вытянулся, заглядывая в чашу и принюхиваясь.

Ева с любопытством рассматривала кота. Зверюга была знатная, так и хотелось погладить. Увы.

— Его зовут Шаттен. Ну, или по-простому, Шади.

В дверях стоял Марк.

— Ты что тут делаешь?

— Чай тебе принес, — он невозмутимо указал на широкую чашку в своей руке.

— Я могла и подождать, — сказала Ева и к своему стыду почувствовала, как хочется пить.

— Извини. Я просто опять забыл, что с рассвета до заката ты превращаешься в ханжу. Стоило, наверное, подождать еще часик, пока окончательно не стемнеет, — голос, несмотря на тон беседы отдавал усталостью.

Ева попыталась прожечь в нахале дыру взглядом, не преуспела и протянула руку:

— Давай сюда свой чай.

Маг охотно подошел ближе, подвинул ее вещи и сел на край стула. Чашка перекочевала в ладони Евы, сидящей к нему спиной. Кот, который при звуке голоса хозяина стриганул ушами и потревоженно ушел обнюхивать ванную, вернулся и запрыгнул на скользкий край. Каким бы призрачным котище не был, а балансировал и выглядел как настоящий. Любопытная мордочка с чутким носом приблизилась к водной поверхности и принюхалась.

— Шаттен, значит, — протянула Ева, отпивая теплый чай с медом и глядя на кота. Осторожно подавшись назад, она облокотилась спиной на бортик. — Очень иронично.

— Что ты имеешь в виду? — Марк задумчиво провел пальцем по выступающим позвонкам ее шеи, заставляя снова вздрогнуть, уже не от холода.

— То, что он стал тенью.

— Да, иронично, — согласился маг, но мысли его были не здесь.

— Маарк? — Позвала девушка, возвращая его с небес на землю.

— М?

Маг перевел взгляд на нее, потом на кота. Шади, удерживая равновесие и балансируя хвостом, наклонялся совсем близко над водой и… шумно лакал ее, по поверхности аж расходились маленькие встревоженные волны.

— Хм, это интересно, — Марк наклонился вперед, присматриваясь.

— То есть, мне не почудилось, что ваш призрачный кот пьет воду?

— Нет, воду он не пьет.

— Что же он тогда делает?

— Может, решил рассмотреть тебя получше? — Шепотом предположил парень, и Ева безжалостно брызнула на него водой. Маг рассмеялся и выпрямился на стуле. — Он воздействует на воду, а не пьет ее.

Кот с хозяином не был согласен, и сидел, облизывая усищи. Когда это наскучило, Шади тяжело спрыгнул на кафельный пол и растворился от удара туманным облаком.

— Так, все, — Ева сунула в руки магу свою ополовиненную чашку, — я выхожу. И ты выходи.

Некромант с тяжелым вздохом покорился судьбе и вышел из ванной, давая ей спокойно одеться.

Встретились они через несколько минут, на площадке возле лестницы. Марк стоял с чашкой, опираясь локтями на темные перила и глядя вниз. Что за мрачные мысли сейчас снедали его, оставалось загадкой, от мага не чувствовалось никаких эмоций, будто он опять их скрывал. Впрочем, видимо, так оно и было. При ее приближении, некромант улыбнулся и подал чашку. Ева забрала и заглянула в нее, чая поубавилось.

— Что-то маловато.

— Испарился, пока подогревал.

Ева заглянула в честные глаза собеседника, понимая, что врет и не краснеет. И промолчала.

— Идем? — Чернорецкий оттолкнулся от перил и подошел к ближайшей двери, открывая ее. — Это бывшая комната моего отца.

Заинтригованная, Ева подошла к порогу и заглянула внутрь. Спальня оказалась просторной, но мрачноватой и немного захламленной. Здесь тоже была старомодная обстановка, но, если Марк стремился к минимализму, здесь было слишком много всего. На столах, секретере и полках стояли и лежали в хаосе книги. На стенах висели какие-то картины с охотничьими мотивами. На широкой кровати с еще сохранившимся навесом под балдахин, лежали пара костюмов, на кресло с высокой спинкой был небрежно накинут плед. На письменном столе валялись выцветшие от времени бумаги, прижатые лакированной черепушкой. От стен тянуло безнадегой и одиночеством.

Ева отхлебнула все еще теплый чай и привалилась плечом к дверной раме:

— Сюда бы Галю…

— Действительно. А я не подумал и тебя привез…

Просмотрев еще несколько комнат, настолько нежилых, что казалось, будто время в них остановилось, Марк привел ее в комнату бывшей хозяйки дома. Точнее, бывших хозяев, потому что, несмотря на то, что спальню наполняли вещи Агаты, мебель и обстановка говорили о том, что она была супружеской.

Уже познакомившись с Агатой, Ева ожидала увидеть что-то темное и мрачное, когда Марк открывал двери, но комната оказалась довольно уютной. Здесь царил порядок, вещи аккуратно разложены по своим местам. Массивная кровать, тоже с рамой под балдахин, была тщательно заправлена шелковым стеганым покрывалом малинового цвета. Судя по характерно смятому кружку посередине, здесь недавно спал Шаттен. Все полки и лакированные поверхности были уставлены фотографиями. На туалетном столике с зеркалом стоял в хрустальной вазе букет свежих белых роз, рядом выстроились пузырьки с духами, пудреница, серебристая расческа, несколько шпилек. Красивая комната. И печальная, пропитанная чужими воспоминаниями. Ева тонко улавливала это ощущение вместе с привкусом легких цветочных духов в воздухе.

— Могу я пройти?

— Можешь, — благосклонно кивнул головой маг, оставаясь на пороге.

Ева неторопливо прошла по комнате и остановилась у высокого комода, рассматривая фотографии. Довольно жизнерадостные и светлые, но сплошь старые, дореволюционные и годов двадцатых. Женщина на качелях, пара в саду, пикник на заливе. Дальше, рядом с зеркалом, было несколько фотографий «помоложе», пятидесятых-шестидесятых, изображавших совершенно другую пару, потом ребенка, юношу… Отвлекшись от фотокарточек, Ева прикоснулась к букету роз и удивленно обернулась.

— Настоящие?

— Их сохраняет магия, — непринужденно пояснил Чернорецкий. — Последний букет, который подарил Агате муж. У них была вполне милая традиция — консервировать магией каждый букет до тех пор, пока он не подарит следующий.

— Это действительно мило, — Ева наклонилась над букетом, цветы до сих пор источали сладкий аромат. — Но неужели каждый?

— Каждый, — подтвердил Марк. И помедлив, добавил: — Они ведь не знали, какой из них может оказаться последним.

— Звучит очень грустно.

— Так и есть.

Ева снова пробежалась взглядом по фотографиям. Самой крупной из них была свадебная фотография. Темноволосая молодая Агата с молодым женихом-франтом с тонкими усиками.

— Это твой романтичный дед?

Марк проследил за ее взглядом.

— Да. Александр.

— И что случилось? — Ева не могла отвести глаз от красивой молодой пары. Фотографий с ним на полках было мало, и вывод напрашивался сам собой.

— Агата сильно заболела, шансов выжить почти не было, и он повесился, — нехотя ответил Марк.

— Но она же выжила. Может, стоило подождать…

— Потому и выжила, — бесцветно произнес маг.

Ева посмотрела на него и почувствовала, что краснеет. За поднятую тему было неловко. Кто знает, на какие ритуалы и жертвы некроманты способны ради жизни тех, кого любят. Букет теперь казался едва ли не святыней.

— Извини.

— Не стоит извиняться, всех их стоит вспоминать время от времени.

— Подожди, а какой это год? — Решила она сменить тему, тем более, что по фотографиям кое-что не сходилось.

— Двадцатый.

— Тысяча девятьсот двадцатый? — шокированно переспросила Ева. Подозрения подтверждались. — Во сколько же лет она родила твоего отца?! Или это он припозднился?

Чернорецкий хмыкнул:

— Агата была моей прабабушкой. Их с Александром сын, Виктор, погиб вместе с женой в шестидесятых, и папу вырастила бабушка, как собственного сына.

Вот, чьи фотографии пятидесятых годов стояли на зеркале!

— Кошмар какой. В твоих историях все умирают. Настоящий некромант…

— Люди вообще смертны, Ева.

— Но не настолько же! — девушка сокрушенно покачала головой с сожалением глядя на фотографии. — Может, над вами проклятие какое-нибудь?

Марк не удержался от нервного смешка, но быстро взял себя в руки.

— Плох тот некромант, которого хоть раз не прокляли.

— А вы, видимо, некроманты очень хорошие.

— Ну… Скромность, конечно, украшает, но только в отсутствии других украшений. Так что да, что есть, то есть.

Нескромный парень приглашающе протянул ей ладонь, уводя из комнаты и плотно закрывая дверь. Как будто вместе с ней мог закрыть и воспоминания, которые пропитали не только комнату, но и весь дом. В чем Чернорецкий дал возможность убедиться лично, экскурсия продолжилась и закончилась, как он и обещал, в кабинете.

Оценив фронт работ, Ева присвистнула. Марк частично собрал кучи из бумаг, блокнотов и черновиков в стопки и коробки, и теперь вместо хаотичных завалов их ждали завалы организованные. Но бумаги все равно были везде — на столе и на полу рядом с ним.

— Отлично, и что мы ищем?

— Сам точно не знаю, — обнадежил маг, ставя тарелку с бутербродами на самый краешек стола, больше на нем места не нашлось, и новую чашку с чаем он подал ей в руки. — Мой отец многими исследованиями занимался, и по истории магии и по применению. Сейчас у нас в приоритете слова «Пустота», «Кровь», «Смерть»… Хотя, нет, не подойдет. Здесь других исследований и не найдешь…

Ева меланхолично выпила чаю и вздохнула. Все-таки с наследием Марку повезло гораздо меньше, чем с наследственностью.

— Хм… Знаешь… Как все-таки хорошо иметь обычную, не наделенную никакими магическими способностями, семью… Прямо, душа радуется.

Чернорецкий неловко помолчал, созерцая вместе с ней кипы бумаг, а потом повернулся со странной, почти смущенной улыбкой.

— Даже не знаю, как тебе и сказать…

— Что сказать?

Марк потер переносицу и усмехнулся:

— Вообще-то… Магия только по крови передается. У магов и в смешанных семьях могут появиться дети без способностей, и даже со временем род может утратить магию от смешения с немагами, но наоборот не происходит никогда. Так что, ты или первая в истории, или от тебя что-то скрывают. И по принципу бритвы Оккама…

— Слыша стук копыт, ты представляешь лошадь, а не зебру, — мрачновато закончила Ева пример задачки про очевидное.

От открывшейся перспективы девушка крепко задумалась. Магу, конечно, виднее, как магами становятся, но вот… Семья-то коварно создавала образ совершенно обыкновенной, ни в чем подозрительном не замеченной. Решить, что кто-то из них втайне использует магию — полнейший бред. Простые, обычные люди: сестра, с упоением занимающаяся семьей и детьми; мама, вечно переживающая, что будет выглядеть на свой возраст; папа, пропадающий на работе и под ужин рассеянно слушающий пересказ последних новостей от мамы; бабушка с дедушкой, переехавшие загород и спонсирующие всех родственников вареньями и соленьями, каждый раз по новому рецепту. Милые, хорошие, приземленные. Нет, они и разжигание огня голыми руками — нонсенс. Представить за подобным занятием можно только бабушку со стороны отца, интеллигентную и тоненькую Божену. Пекущую к ее приходу пирог с грушами, обожающую поэзию серебряного века и слушать пластинки, а по субботам — обязательно театр. Мысль, что она может что-то знать о магии, казалась смехотворной. Настолько, что Ева и рассмеялась.

— Нет, это невозможно. Твоя мама сказала, что проявление способностей могла спровоцировать встреча с Пустым.

— Проявление, но не появление, — подчеркнул Чернорецкий, опускаясь на ковер перед одной из коробок с бумагами. — Так что, тебе стоит вспомнить как можно больше имен твоих прямых кровных родственников, чтобы поискать в архивах.

Ева аккуратно уселась по-турецки возле соседней коробки, поставив чашку рядом, прямо на ковер. Верхние листы были зачириканы ручкой, девушка приподняла их на просвет, чтобы посмотреть, что там было написано. Ничего интересного, просто число, время и место.

— Ну, я в своем семейном древе разбираюсь хуже, чем ты в своем, — она отложила листок на пол и взяла следующий. — Но можно спросить. Для начала у бабушки Божены, у нее архив фотографий тоже еще дореволюционный, и она обожает о нем рассказывать. Попробуешь ее грушевый пирог.

— А просто позвонить никак? — Марк листал какую-то тетрадку.

— Ты что, ей девяносто лет. Она смертельно обидится, если я позвоню и не приеду в гости. Тем более, если начну расспрашивать и не заинтересуюсь альбомами.

— Тогда позвони ей, и завтра можно съездить.

Девушка улыбнулась:

— Надеюсь, моя бабушка произведет на тебя такое же неизгладимое впечатление, как твоя на меня.

Чернорецкий изогнул бровь:

— Такое же?

— Неизгладимое! — Сделала ударение Ева, но коварности в глазах не поубавилось. — Пирог чудесен.

— Хм… — лаконично ответил некромант, возвращаясь к просмотру тетрадки.

Несколько часов спустя, большинство коробок было рассортировано по четырем большим по принципу: мусор, упоминание Пустоты, проклятия и исследования. Ева сидела на полу, спиной к письменному столу, и листала бумаги в кожаной папке. За прошедшее время, она много нового и интересного узнала о семье Марка. Например, то, что его отец часто путешествовал, собирая для исследования народные суеверия, рецепты зелий, делал множество заметок по проклятиям и способам их применения и снятия и совершенно не умел хранить бумаги. Ну, или выкидывать… Как он сам в них разбирался, история умалчивала. Одно объяснение — маг. Заскучав и устав, Ева вдруг наткнулась в своей коробке на настоящее сокровище.

— Маарк? — Позвала она, наклоняя к себе коробку, чтобы раньше времени парень не увидел.

— Мм?

Некромант поднял голову, продолжая вчитываться в какой-то мелкий текст. Наверняка, очередное проклятие. К ним он проявлял интерес не меньший, чем почивший отец. Благо, этого добра здесь хватало.

— Я нашла нечто важное, — тревожно сказала Ева, стараясь не смеяться. И с серьезным лицом подняла листок, все еще не показывая.

— Я же эмпат, Ева, я чувствую подвох. Тебе стоит еще потренироваться меня обмануть, — улыбнулся над ее попытками Марк и выхватил бумажку у уже откровенно смеющейся помощницы. На белом листе цветными карандашами был криво и старательно нарисован мальчик на метле. — О! Самое главное разочарование детства! Ты не представляешь, как тяжело объяснить ребенку мага, что сова не прилетит, а на метле далеко не улетишь. Хотя, нет, с последним бабушка быстро справилась.

Девушка расслабленно откинулась на резное дерево стола, уложив руки на колени:

— Что-то мне подсказывает, что это увлекательная история!

— Еще бы! — Чернорецкий отвлекся от перекладывания бумажек. — Мне было десять, и отец, увидев рисунок, подговорил меня попросить бабушку показать, как она летает на метле. Когда первый шок у Агаты прошел, она наглядно показала мне, как мой отец умеет летать… от метлы.

Ева расхохоталась, живо представив эту картину.

— А он был еще тот шутник!

— Да уж. Он просто хотел, чтобы у меня было веселое и полноценное детство, а Агата пыталась призвать его к порядку. В общем, в тот день я узнал так много новых слов от бабушки, что мой мир уже никогда не стал прежним. Думаю, и для отца тоже.

— Похоже, в вашем воспитании она не преуспела?

— Только ей об этом не говори, — заговорщицки попросил Марк. — Нас было больше, у нее не было шансов.

— И каково это, узнать, что сова, в отличие от люлей, не прилетит? Моим-то разочарованием было, что Деда Мороза не существует.

Марк пожал плечами:

— Дед Мороз, кстати, существует. Даже в Комитете на учете сверхъестественных существ стоит. Видимо, ты просто плохо себя вела.

Ева прищурилась, но маг казался подозрительным не больше обычного.

— Серьезно?

— Абсолютно… — Честно кивнул парень. И добавил со смешком: — Нет.

Ева потянулась и шлепнула его по колену:

— Ты мерзкий врун!

— Купилась, как ребенок! — Самодовольно похвастался маг, заслужив еще одну попытку рукоприкладства, но на этот раз безуспешного — успел увернуться. — И опять плохо себя ведешь!

— Просто тебе нельзя давать спуску.

Легкая передышка только дала осознать, насколько она уже устала. И проголодалась. Ева обернулась и потянулась за последним бутербродом. А забрав его с тарелки, с хрустом выпрямила затекшую спину, запрокидывая голову, разминая мышцы и суставы.

— Ты меня пугаешь.

— Ну, а чего ты хотел? Молодая была уже не молода… — Ева поморщилась и потерла поясницу. А откусив кусок бутерброда, расправила плечи, и в позвонках опять что-то хрустнуло. — Совсем не молода.

— А хорошо сохранилась.

— Это только с виду. А так все болит, ничто не помогает…

Девушка с удовольствием потянулась руками вверх, снова что-то выхрустывая.

— Подбросить в пансион для престарелых?

— Не, рановато. Я же еще не научилась играть ни в одну карточную игру и вязать не умею. Я не найду там себе компанию, и другие старушки будут меня обижать и смеяться надо мной.

— Ничего. Научишь их играть в настольные игры, — любезно подсказал Марк, протягивая лист в стопку с мусором, и Ева поняла, что не она одна при этих словах вспомнила тесный лифт с кучей соседей.

Девушка перехватила бумажку одной рукой, сжала и бросила скомканной в мага. А затем опять легла спиной на экран стола.

— Хорошо, — покладисто переложил ее все-таки в мусор, некромант. — Оставайся тут. Здесь смеяться над тобой и обижать буду только я.

Угроза, может, и подействовала бы. Если бы не расслабленно-благодушное настроение мага, которое читалось без малейшего труда. Девушка пожевала бутерброд, покачала ногой в розовом тапке и вздохнула.

— Я уже говорила, что ты невыносим?

— Нет. До этого момента ты прекрасно меня выносила.

— Все, и больше не могу! — Пафосно заявила Ева, встала, отряхнула руки от крошек бутерброда и ушла из кабинета.

Марк отложил очередной лист в стопку с мусором и спешно попытался удержать бумаги от падения. Накренились они опаснее Пизанской башни. Не преуспев, маг пошел по пути наименьшего сопротивления — просто уничтожил их, обращая в ворох растаявших воздухе холодных искр.

— Пожалуй, действительно хватит на сегодня, — оценил он фронт проделанной работы. В глазах уже рябило от мелкого суетливого почерка отца.

Еву Марк нашел наверху, она зашла в уборную и ушла в спальню проверить телефон. С ним-то и стояла возле стола, покусывая губы.

— У меня для тебя новости, — протянула девушка ему телефон, — Если, это, конечно, для тебя новости…

Чернорецкий осторожно забрал телефон и взглянул на экран. «Держись подальше от Чернорецкого. Его подозревают в убийстве. Будь осторожна. Звонить больше не буду. Олег». Некромант хмыкнул и вернул ей мобильник.

— Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? — улыбнулась девушка.

— Что никого не убивал? — Предположил Марк неуверенно. — Завтра позвоню маме, узнаю подробности, кого и когда я успел убить. А то что-то у меня провалы в памяти.