На несколько демонов больше

Глава тридцатая

Сейчас все не так, говорила я себе, двумя руками сжимая руль своей машины. Ветер, задувающий в приоткрытое стекло, дергал пряди косы. Совсем не так, как в прошлом году, когда я пыталась взять Пискари. Во-первых, теперь со мной Дженкс. Во-вторых, я не в гневе… ну, по крайней мере, не в слепом гневе. И еще хотя бы несколько часов будет светло — что, впрочем, уже не очень важно. Но Дженкс со мной, у меня есть что предложить ради мира, чем выкупить свою жизнь. А главное, Дженкс со мной.

Я посигналила, резко свернула влево против основного потока машин, к набережной. У меня в «Пицце Пискари» есть друзья, но теперь вернулся Пискари, и они мне не помогут. Теперь залогом моей уверенности был Дженкс, поскольку фокус и правда валялся на почте, в таких глубоких и ревностно охраняемых завалах человеческой бюрократии, что даже ОВ до него не доберется. Присутствие Дженкса значило для меня даже больше, чем присутствие пейнтбольного пистолета, полностью заряженного и сунутого в сумку. Еще я оживила и повесила на шею амулет против боли — он висел снаружи на кофточке и не должен был действовать, пока не понадобится. А я подозревала, что он понадобится.

А в остальном я в смысле амулетов земной магии была почти голая. Зато в голове у меня было накручено приличное количество лей-линейной энергии, а в кармане лежала пара здоровенных педикюрных щипцов, которые сгодились бы слону — я надеялась, их силы хватит, чтобы перерезать любую противо-лей-линейную липучку. Но я рассчитывала, что именно благодаря Дженксу я выйду с новым договором аренды и живая, а не проведу вечность в аду с Пискари или Алом.

Это был наилучший вариант. Трент знает, что фокус у меня. В ОВ тоже не такие дубари, чтобы не сообразить того же. И пусть Пискари меня от них от всех защитит.

Бог ты мой. Как я дожила до такого поворота?

Ветерок из моего окна шевельнул крылья Дженкса, который сидел на зеркале заднего вида спиной вперед — невидящим взглядом глядел в прошлое. Лицо у него было обеспокоенное, в складках и морщинах. И на нем даже клочка красного не было — демонстрация его намерений. Если мы потеряем сад, то Маталина с горя может войти в штопор. И мне придется всеми силами удерживать Дженкса от попыток убить Пискари, если дойдет до драки. Но если дойдет до драки, убить Пискари может быть единственным способом остаться в живых.

Я не хотела этого делать. Этот неживой вампир — единственный из всех известных мне личностей, кто может надежно сохранить фокус до тех пор, пока его не удастся спрятать снова.

Видя огорчение Дженкса, я собралась спросить о его наряде. Никогда на нем такого не видела — нечто вроде сочетания черной формы Квена со свободными складками бурнуса пустынного шейха. Но Дженкс глянул мне в глаза, и я промолчала.

— Рэйчел, спасибо, — сказал он, абсолютно не шевеля крыльями. — За все. Хочу сказать сейчас, если кто-то из нас не вы берется.

— Дженкс… — начала я, но он прервал меня резким стрекотом крыльев;

— Закрой пасть, ведьма! — рявкнул он, хотя и не злился — это было видно. — Хочу сказать тебе спасибо, потому что последний год был в моей жизни лучший. И не только для меня. Пожелание стерильности, которое я получил от тебя, скорее всего и было причиной того, что Маталина пережила зиму. Сад и все прочее что появилось вместе с работой с тобой… — Дженкс снова уставился куда-то вдаль. — Если даже все сведут под корень, дело того стоило, так изнай. Мои дети узнали, что все можно сделать, если не бояться риска и работать до седьмого пота. И что мы можем прожить в системе, которую создали вы, переростки. А это главное, что должны родители передать своим детям. Ну, и еще научить любить кого-нибудь всей душой.

Это прозвучало последним признанием, и я даже отвернулась от затормозившего передо мной автомобиля, чтобы бросить взгляд на Дженкса.

— Дженкс, ну брось. Все будет нормально, все будут живы. Я отдам Пискари фокус, и он отменит выселение. А когда все будут знать, что вещь у него, жизнь вернется к норме. И Маталина поправится.

Он ничего не сказал. Маталина не поправится, что бы ни случилось в ближайшие сутки. Но черт меня побери, если я не сделаю все, что могу сделать, чтобы протащить ее через ближайшую зиму. Но точно она не будет впадать в спячку с риском не проснуться. Это я гарантирую.

Дженкс опустил крылья, вытащил большой платок и стал протирать шпагу. Ну и ладно. Разговор получался не в кайф, и от вида огорченного Дженкса у меня самой в животе было горько. Вот стань он опять побольше, я бы его обняла.

И тут до меня дошло, да так, что потом прошибло. Вот эта невозможность прикосновения — то, с чем Айви живет изо дня вдень. Она не может притронуться ни к кому, кого любит, потому что тут же ею овладеет жажда крови.

Черт, как же все перепутано!

Я заставила себя отлепиться от бампера впереди идущей машины. «Пицца Пискари» была уже рядом, и я хотела убраться с улицы прежде, чем меня отловит ОВ. А что-то ни одного овешника не было, и это подозрительно: уж не наблюдают ли они за мной издали, чтобы засечь, если я стану у кого-то забирать фокус? Наверное, отправить его по почте не было самым разумным решением, но не совать же его в ящик под автобусным сиденьем, а отдать его Кери было бы ошибкой. Над почтой твердо держат контроль люди, и даже Пискари поостерегся бы прикапываться к замотанному служащему, который может и озвереть. Есть такие вещи, которые даже вампир не станет трогать.

Мы подъехали к автостоянке у пиццерии, и у меня начался мандраж, а Дженкс задергал крыльями. Да, на бумаге план был хорош, но Пискари может быть зол на меня за тюрьму сильнее, чем я думаю. То, что это была всего лишь моя работа, ему опять же может быть до лампочки.

Я оглядела местность. У кухонного входа стояло несколько машин — явно это не клиенты. Мотоцикла Айви не было, но у тротуара валялась большая груда мусора. Видны были отделочные панели, которые закрывали окна второго этажа, модные высокие столы и табуреты, которые поставил Кистей, — все это громоздилось теперь пятифутовой стеной между парковкой и улицей в ожидании мусоровоза. Очевидно, Пискари затеял небольшие перестановки.

У меня полезли глаза на лоб и я сняла ногу с газа, когда до меня дошло, что тут и световое шоу Кистена. Металлические конструкции согнуты и перекручены, будто их отдирали от потолка лишь бы отодрать. Цветные лампочки разбиты, а сверху стоял бильярдный стол.

— Рэйч, — сказал Джонке. — Эта груда мусора только что шевельнулась.

Меня пробрало страхом, сердце подпрыгнуло. Посреди куч мусора на асфальте сидел Кистен. Солнце блестело на светлых волосах. Кистей бездумным движением бросил что-то в груду мусора — там звякнуло. И вид у Кистена в красной шелковой рубашке и черных полотняных штанах был совершенно убитый. Будто его тоже выбросили.

— Бог мой! — шепнула я.

Кистей поднял голову, когда я развернула машину носом к выезду, боком паркуясь по вылинявшей разметке. В абсолютно черных глазах стояла злость—глубокая ненависть, смешанная с ощущением предательства и разочарованием.

— Рэйчел, может, не стоит выходить из машины.

Но я с колотящимся сердцем нашарила дверцу, и Дженкс вылетел первым, агрессивный и настороженный. Кистен встал, и я, не выключая мотора, посмотрела на темный ресторан и верхние окна, выходящие на парковку. Ничего не шевелилось, кроме прилепленного на дверь листка бумаги. В тревоге я пошла к Кистену, стуча своими крутыми сапогами.

— Кистен?

— Ты чего тут делаешь? — рявкнул он, и я остановилась, недоумевая.

Минуту постояла, слушая, как невдалеке проезжают машины, пытаясь как-то собраться с мыслями.

— Пискари нас выселил, — сказала я. Послышался стрекот крыльев подлетевшего Дженкса. — А что случилось? — показала я на его бывший клуб, выброшенный на панель.

— Что могло случиться? — заорал он, оглядываясь на молчащий ресторан. — Этот гад меня выставил! Дал пенделя под зад, а мою последнюю кровь кому-то отдал!

Господи помилуй. Последнюю кровь? Это вроде как: «На, возьми вот этого и выпей хоть до дна, на здоровье»?

С участившимся пульсом я отшатнулась назад, когда Кистей набросился на обломки своего танцевального клуба. С вампирской силой он запустил стулом во входную дверь — металл закувыркался и заклацал по ступеням у самой двери. Ветер от близкой реки дернул меня за пряди косы, и мне стало холодно несмотря на две надетых кофты.

— Кистей, — сказала я испуганно. — Кистей, все наладится.

Но моя уверенность утекла прочь, когда он повернулся ко мне — сгорбленный, с темным страхом и ненавистью в глазах.

— Нет, — сказал он. — Не наладится. Он меня кому-то отдал вместо «спасибо». На убийство. Наразвлекуху. И никто его не остановит, потому что он тут, мать его, бог!

Сквознячок от крыльев Дженкса пощекотал мне шею, и сердце сдавило холодным железом страха. В глазах Кистена читалась смерть. Здесь, под солнцем, она притаилась и ждала. Я отступила еще на шаг, чувствуя, как пересохло во рту.

Кистей сунул руку в кожаный карман лузы бильярдного стола и вытащил пятый шар.

— Когда Айви говорит «нет», ее превозносят за силу воли, — сказал он горько, привычным жестом взвешивая шар на ладо ни. — Когда я говорю «нет», меня спускают с лестницы!

Он ухнул и метнул шар — тот полетел через всю стоянку, почти невидимый.

— Чтоб ты сдох, гад ползуний! — крикнул он, и в верхнем этаже разбилось окно.

Дженкс приземлился ко мне на плечо, и я вздрогнула.

— Э… Рэйчел… — сказал он, рассыпая золотую пыльцу, —

Уезжай. Пожалуйста, садись в машину и уезжай немедленно.

Я сглотнула слюну, нерешительно шагнула к Кистену, который подобрал новый бильярдный шар.

— Кистей? — шепнула я, испуганная такой несдержанностью. Никогда его таким не видела. — Брось, Кистен, — сказала я, пытаясь взять его за локоть. — Надо ехать.

Дженкс от меня отлетел, Кистей застыл, когда я его потянула. Потом повернулся с пустым лицом, и взгляд черных глаз из-под рассыпавшихся светлых прядей остановил меня на месте. С таким чувством, что лучше не надо бы, я его отпустила.

— Надо ехать, — сказала я, боясь, что сейчас кто-нибудь выйдет.

— Куда? — выговорил он сквозь горький смех, совсем не свой смех. — Я мертв, Рэйчел. Как только зайдет солнце, меня убьют. Настолько медленно, насколько им выдержки хватит. Я этому гаду отдал все, и сейчас он не… — Он осекся, страх и страдание перекосили его лицо. — Я длят него все сделал! — Ярость обманутого слышалась в его голосе. — Хренову тучу прибыли выколотил из этого бара, когда он лишился ЛСП, и сейчас он, сука, даже дотронуться до меня не хочет!

Ярость и отчаяние нашли себе выход в движении, и Кистей метнул еще один шар. Я отшатнулась, чуть не упала, зацепившись за обломки цветомузыки.

— Я из этой забегаловки после потери ЛСП выдавил больше, чем он за весь прошлый год! г- крикнул Кистей, и шар глухо ударился в стену левее и ниже зеркального окна; —Он даже в книги не заглянул! — Кистен метнул третий шар, и у меня забился пульс, когда шар пробил стену насквозь. — Ему, на фиг, плевать!

Бешено пущенная восьмерка влетела в окно.

Я ахнула, услышав звон мелких осколков. Чья-то тень подошла изнутри посмотреть.

Кистен отвернулся, положив руку на бильярдный стол, накренившийся под углом в сорок пять градусов на куче мелких круглых столиков. Мимо ехали машины, безразличные к этой трагедии.

— Он даже в книги не посмотрел, — тихо сказал Кистен, будто пытаясь понять. — Я думал, это будет что-то значить.

Приоткрывшаяся дверь пиццерии наполнила меня паникой. Страх перед тем, что сейчас будет, пересилил страх перед тем, что сталось с Кистеном. Я потянула его за руку. Запах крови мешался с его обычным запахом кожаной одежды.

— Пойдем в машину, Кистен! Пойдем в мою машину!

— Он даже в книги не посмотрел, — повторил потрясенный Кистен. — Просто поставил ультиматум — а потом отдал мою последнюю кровь тому вампиру, который устроил сделку между ним и тем демоном, чтобы его вытащить. Вампиру, которому на меня плевать. Я… я хотел, чтобы это был он. Это уж какая-то совсем патология.

— Кистей, екать надо! — крикнула я, поглядывая на идущих к нам пятерых здоровых мужиков. Они шли медленно, покачивая широкими плечами. Один из них замешкался возле табурета, который швырнул Кистей, выдернул застрявшую металлическую ножку и догнал остальных. Черт.

Кистей поднял голову на металлический скрежет — и у меня похолодело лицо. Кистей был мертв, хотя он дышал и сердце у него билось — он был убит гневом и предательством, которого мне не понять. Он знал Пискари всю свою жизнь. Связал с ним всю свою жизнь. Получил от него силу и власть над другими. Получил от него власть стоять выше закона и наслаждаться этим положением. А теперь Пискари разорвал все обещания и вышвырнул Кистена на панель, ни на секунду не задумавшись. Как использованную бумажку. Отдал кому-то в подарок, чтобы его убили для развлечения. И вот у этого вампира я хотела купить себе защиту?

— Прошу тебя, — шепнула я, боясь, что Кистей обернется сейчас ко мне своими темными глазами и желая этого. Моя рука лежала у него на плече, и мышцы у Кистена напряглись, когда он сжал кулак. Его решимость я увидела еще прежде, чем она прозвучала в голосе:

— Мне нужно кому-нибудь врезать, Рэйчел, — сказал он, отбрасывая мою руку. — И не останавливай драку, пока я еще могу шевелиться.

Он вытащил из обломков кий и взмахнул им в воздухе.

— Кистей! — взмолилась я, но он меня оттолкнул назад. Я в испуге взмахнула руками, чтобы не упасть, а он пошел им на встречу, не оглянувшись. В панике я собралась бежать за ним, но Дженкс свалился с неба, перекрывая мне дорогу.

— Не мешай ему, — сказал он, держа руки на бедрах.

Лицо его было решительно и мрачно.

—Они его убьют! — крикнула я, показывая на вампиров, приближающихся к Кистену, который встал в боевую стойку между мной и моей машиной. Дженкс покачал головой:

— He убьют. — Он смотрел на них, не сводя с них глаз. — Потому что он принадлежит не им. — Он обратил ко мне глаза, полные глубокого страха. — Когда они перестанут его бить, тебе надо будет увезти его из города, пока его не нашел тот, кому его отдали.

— Так это я и пытаюсь сделать! — крикнула я, чуть не топнув ногой. Что за идиоты эти мужчины? И как мне теперь отдавать фокус Пискари?

Но тут меня стукнула свежая мысль—стукнула больно. Если фокус так важен, как я думаю, то отчего бы мне не потребовать и безопасности Кистена вместе со своей? Айви я вынуждена оставить выбираться саму, но Кистей…

Я запаниковала с новой силой, переступила с ноги на ногу от беспомощности, видя, как пятеро приближаются к Кистену. Один из них перескочил капот моей машины, пока остальные четверо продолжали двигаться так, чтобы прижать его к мусору. Тот, что шел впереди, казался мне знакомым — да, я узнала эту злобную улыбку. Тот, которому Кистей набил морду перед тем, как вести меня вниз к Пискари. Сэм.

— Дженкс… — начала я взволнованно. Мой пистолет в машине, его не достать.

— Все будет хорошо, — сказал он высоким голосом, но я ему не поверила. — Не лезь туда.

— Дженкс! — сказала я громче, потом вздрогнула, когда Кистей перехватил кий и ударил Сэма наотмашь. Сэм блокировал удар, не сбавив шага. Показывая в улыбке клыки, он подпрыгнул, повернулся и выбросил ногу вбок, целя Кистену в живот. Кистен ушел разворотом, я увидела его искаженное ненавистью лицо: в жизни его таким не видела, даже попятилась, прижимая руку к груди.

Они правда думают, что я буду так стоять и смотреть, как его изобьют до потери сознания?

Так быстро, что едва успевал уследить глаз, Кистен и Сэм обменивались ударами, а остальные окружили их кольцом. На меня никто не обращал внимания, но до машины добраться я не могла.

— Сзади, Кистен! — крикнула я, когда один из них схватил отшатнувшегося назад Кистена. Оскалив зубы, Кистен схватил его руку, потянул, резко вывернул — вампир завопил. Кистен облизал губы и всадил толстый конец кия ему в горло. Потом зарычал, бешено глядя черными глазами, швырнул противника на мостовую — тот извивался, пытаясь вздохнуть — и ударил его ногой в ребра.

Сэм бросился на него, Кистей взмахнул сломанным кием как ножом. Сэм отпрыгнул, заманивая, Кистей следом, отойдя от упавшего вампира. Тот вряд ли успел восстановить дыхание — он все бился в судорогах на мостовой.

Выступил третий вампир в кепочке козырьком назад, сгорбился, выставив перед собой ножку стула. Кистей в жажде боя кинулся на него, оскалив клыки.

Вампир ушел в сторону, Кистен бросился вниз в подсечке.

Металлическая ножка зазвенела, стукнув по мостовой прямо перед державшим ее вампиром. Я ахнула, когда Кистей неуловимым для взгляда движением налетел на противника — почти тут же раздался дикий крик боли, и Кистей откатился в сторону с ножкой стула в руках. Она была нацелена на Сэма, и тот осторожно отскочил назад. Завывая как бешеный, Кистей бросился в атаку.

Вампир, которого Кистей бросил на мостовой, перестал дергаться. Невидящие глаза таращились в синее без облачка небо, волосы шевелились на ветру. Он был мертв, я это видела. А что Кистен с ним сделал — даже заметить не успела.

— Кистей, прекрати! — крикнула я и отпрыгнула в сторону, когда четвертый вампир врезался в бильярдный стол рядом со мной. Врезался с огромной силой, глаза его опустели, он на миг раскинулся морской звездой — и сполз на мостовую.

С колотящимся сердцем я повернулась к Кистену. Я хотела прекратить этот ужас, но Кистей не владел собой, и я побоялась вмешаться. Лицо его перекосилось уродливой гримасой, движения стали резкими и агрессивными. Сэм налетел на него с такой же жуткой физиономией, а я ничего не могла сделать.

Ухнув, Сэм развернулся — взлетели веером волосы — и с поворота ударил Кистена ногой в голову.

Кистей попятился, взметнул руку тронуть кровь, сочащуюся из раны под глазом. Будто не чувствуя, он принял еще удар в голову, еще один, с каждым разом отшатываясь все ближе ко мне.

А третий удар Кистей перехватил. Лицо Сэма застыло, а Кистей, злобно усмехаясь, резко вывернул ему стопу. Сэм заорал в гневе и сумел упасть в повороте, не дав Кистену сломать себе ногу. Кистей бросился следом нанести решающий удар, Сэм перевернулся на спину, набирая инерцию, и здоровой ногой ударил Кистена в колено.

Кистен рухнул. Я бросилась вперед — и ахнула, когда на него навалились еще два вампира, которых он до того вывел из строя. От болезненных стонов и тяжелых звуков бьющих по телу кулаков мне стало нехорошо. Против одного вампира Кистен бы выстоял, но против двоих? Это была уже не драка, а избиение.

Сэм поднялся, шатаясь, стер ленту крови с подбородка.

— Поднимите его, — тяжело выдохнул он, и Дженкс снова

оказался у меня на пути, не давая вмешаться.

Я отступила, злясь. Ну хватит уже! Он уже получил достаточно!

Но когда Сэм посмотрел на меня и показал, чтобы я осталась, я послушалась, испуганная темной глубиной его ненависти.

— Ты не боись, ведьмочка, — сказал он, тяжело дыша. — Уже почти все. Пискари его отдал на убийство другому, а то бы он уже был мертв.

Сэм засмеялся, и меня пробрал холод до глубины души. Он знал, кому. Знал, кому Пискари отдал Кистена. Не тому ли, случайно, кто призвал Ала и устроил всю эту аферу, чтобы вытащить Пискари из тюрьмы?

— Кому? — крикнула я, но ой только засмеялся громче.

Опираясь на мою машину, вампир со сломанной рукой и тот, что был оглушен ударом о бильярдный стол, с трудом подняли Кистена на ноги. Кровь текла у него изо рта, глаз над порезом распух и почти закрылся. Голова висела, волосы блестели на ветру, развеваясь. Припадая на больную ногу, Сэм шагнул ближе, схватил за волосы и задрал ему голову вверх.

Кистен прищурился, пытаясь его разглядеть. В нем все еще кипела злоба, и Сэм оскорбительно улыбнулся.

— Вот такой ты крутой боец, — сказал он и ударил Кистена

кулаком под дых.

Я рванулась вперед — Кистен осел наземь, чуть не потянув за собой державших его вампиров.

— Ты ноль! — яростно гаркнул Сэм. — И всегда был ноль! Без Пискари ты — ноль!

Пошатнувшись, Сэм ударил его еще раз, и Кистен застонал.

— Хватит! — заорала я, но никто не обратил внимания, и загудели крылья Дженкса.

Обозленный вампир стер кровь с носа, оставив следы на волосах Кистена, когда схватился за них опять. У Кистена закрылись глаза. Видно было, как поднимается у него грудь, как проходит вдох в окровавленные губы.

— Ты ноль, и помни это, Фелпс, когда будешь умирать. Живым ты был нулем, а мертвым будешь еще меньше.

— Хватит! — крикнула я. Вдали выли сирены.

Сэм глянул на меня и оскалил зубы в улыбке.

— Приходи, когда кое-чего захочешь, ведьмочка. Сделаем с нашим удовольствием.

Я набрала было воздуху послать его подальше, но вампиры отпустили Кистена, и он сполз по борту моей машины. Стараясь не наступать на больную ногу, Сэм наклонился к нему, и меня пронзило ужасом, когда он выпрямился, держа в руках бриллиантовую серьгу из Кистенова уха.

— Пискари сказал, что к рассвету ты будешь мертв дважды. —

Сэм наклонил голову, вдевая серьгу себе в ухо. — Он думает, что у тебя духу не хватит пройти все до конца и восстать нежитью. Говорит, что ты слабаком стал. А я всегда думал, что нет в тебе того, что надо для нежити.

Два других вампира заковыляли прочь, и Сэм, глянув последний раз на Кистена, пошел за ними. Последний из вампиров остался лежать, глядя на солнце.

Кистен почти не шевелился, скорчившись в позе зародыша. С участившимся пульсом я подошла к нему. Очень это было глупо… о господи, до чего же может доходить мужская глупость? Отлупили друг друга — чертова уйма добра от этого им всем.

— Кистен! — позвала я, присев рядом.

Оглянулась на дорогу, подумав, отчего никто не остановился.

Кистен был в ужасном виде — голова болтается, всюду кровоточащие ссадины и синяки. Дорогие брюки измазаны и пожеваны, шелковая рубашка порвана. Дрожащими руками я сняла с шеи амулет против боли и надела на него. Как только я засунула амулет под рубашку и он коснулся кожи, Кистен сделал глубокий нормальный вдох.

— Все будет нормально, — сказала я. Мне хотелось видеть, что делается в ресторане, но моя машина загораживала вид. — Пойдем, Кистей. Помоги мне тебя поднять.

Мне хотя бы не придется волочить его к машине. Он оттолкнул меня, потом отклонился назад и оттолкнулся ногами, опираясь спиной на мою машину.

— Все нормально, — сказал он, щурясь, чтобы видеть мое встревоженное лицо. Потом сплюнул кровь на гравий. — Дай мне… мою счастливую палочку.

Он смотрел на сломанный кий, и я сжала губы в ниточку.

— Да залезай ты в эту чертову машину! — выругалась я. — Надо отсюда убираться. Похоже, ОВ сюда едет.

Я стала дергать дверь, Дженкс мешался на дороге — пытался помочь, посыпая порезы Кистена.

— Мою палочку, — снова сказал Кистен, падая на пассажирское сиденье. Окровавленные волосы вымазали стекло. — Я ее… Пискари в задницу… засуну.

Ага, прямо сейчас.

Но все-таки, вложив обе его ноги в машину и подтянув его, чтобы сидел прямо, я подобрала сломанный кий и положила рядом с ним. Захлопнула дверь и только теперь посмотрела на ресторан. Меня окатило страхом, я схватилась за голову, чувствуя, как ветер шевелит волосы. Айви там, внутри, во власти безумия, имя которому Пискари. А я собираюсь с ним договариваться ради Кистена и ради себя. Я посмотрела на Кистена, валяющегося на переднем сиденье. Надо вытаскивать оттуда Айви — это просто сумасшествие. Такого вообще не должно происходить.

Вой сирен отдавался уже во всем теле, поток летел мимо на скорости сорок пять миль в час, и я побежала к моей стороне машины.

— Рэйчел! — Дженкс возник у меня на дороге. — Рэйчел, это опасно.

— Нет, правда? — спросила я едко и потянулась к ручке, но он снова возник передо мной.

—Нет, — сказал он, подлетая так близко, что мне пришлось скашивать глаза, — я думаю, что опасность грозит тебе. От Кистена.

Я посмотрела на Кистена — он привалился к измазанному кровью стеклу — и дернула на себя дверцу.

— Не время сейчас для этой пиксевой паранойи, — сказала я сдавленно.

Рассыпая ярко-медную пыльцу, от которой мне руку защекотало, он не сдвинулся с места.

— Я думаю, Пискари ему велел тебя убить, — сказал он с мольбой и так тихо, что Кистей не услышал бы. — И когда Кистен отказался, Пискари его выбросил. Ты слышала, что говорил Кистен — что Айви сказала «нет» и получила похвалу, а он сказал «нет» — и его вышибли.

Я остановилась, держась за открытую дверцу, и почувствовала, что холодею. Дженкс сел на окно передо мной, не замедляя вращения крыльев.

— Подумай, Рэйчел! — сказал он, сопровождая слова энергичными жестами. — Он всю жизнь зависим от Пискари. Старый вампир не только Айви вывернул наизнанку, но Кистен всю жизнь был покладистым, и потому этого не видно. Убить тебя — это единственное, из-за чего он мог пойти против Пискари. Рэйчел, это опасно. Не всему верь, что видишь.

Лицо Дженкса заострилось от страха. Сирены звучали ближе. Я вспомнила, что говорил Кизли: вампирам нужен кто-то сильнее их, чтобы защитить их от неживых, — и моя решимость усилилась. Я не могла просто повернуться и уйти.

— Ты прикрывай мне спину, ладно?

На эти слова Дженкс кивнул, будто их и ожидал.

— Буду охранять, как последнее семечко в моем саду, — сказал он и нырнул в машину. Глянув последний раз на пиццерию, я собралась с духом, села в машину с каким-то нереальным чувством легкости. Кйстен рядом со мной застонал.

— Где моя палка? — выдохнул он, и я вздрогнула, когда заскрежетал стартер: я пыталась запустить уже работающий двигатель.

— У тебя под ногами, — буркнула я в раздрае чувств, врубила первую и тронулась вперед. Только доехав до выезда, вспомнила про ремень безопасности и затормозила со скрежетом, надевая его. Глядя на проезжающие машины, я почувствовала, как сжимается ком в груди. Некуда мне было ехать.

И вдруг, внезапным решением, я повернула в другую сторону от церкви.

— Куда мы? — спросил Дженкс, падая мне на плечо от резкого поворота.

Я посмотрела на связку ключей — ключ от квартиры Ника был среди них. Ник сказал, что заплатил до августа включительно, и я готова была ручаться, что там пусто.

— К Нику. Домой нельзя, — сказала я, едва шевеля губами. — Все знают, что туда я его бы и повезла.

Я покосилась на Кистена. У него глаза распухли и закрылись, он бормотал:

— Не надо было мне ставить светомузыку. И не надо было

трогать меню кухни.

Дженкс молчал. А потом еле слышным напуганным голосом сказал:

— Мне надо домой.

Я задержала дыхание — а потом выдохнула. Понятно. Маталина там одна. Если кто-то приедет в церковь искать Кистена, семья Дженкса будет в опасности.

— Лети, — сказала я.

— Я не могу тебя бросить.

Извернувшись, я схватила сумку с заднего сиденья, пошарила и вытащила на колени пейнтбольный пистолет. Посмотрела на Дженкса, раздираемого нерешительностью, свернула к тротуару и резко затормозила. Кистен качнулся вперед, потом назад. Загудели клаксоны — я не реагировала.

— Давай быстро отсюда и домой, — сказала я голосом уверенным и ровным, опуская окно. — Семье нужна твоя охрана.

— Но ты же тоже моя семья.

У меня перехватило горло. Каждый раз, когда я сильно лажаюсь, Дженкса со мной нет.

— У меня все будет в порядке.

— Рэйч…

— Я сказала, в порядке! — крикнула я со злостью, и Кистен обернулся к нам, прищуриваясь и тяжело дыша. — Я же ведьма, черт побери, я могу за себя постоять! И как-нибудь справлюсь. Лети давай.

Дженкс взмыл в воздух:

— Позови, если буду нужен. У меня телефон включен.

Я сумела улыбнуться в ответ.

— Договорились,

Он кивнул — лицо его было и молодым, и старым одновременно, и я похолодела, когда он вдруг подлетел вплотную, задев крыльями мою щеку — на миг.

— Спасибо, — сказал он.

И улетел.