На несколько демонов больше

Глава двадцать восьмая

Солнце перешло на дальнюю стену кухни, и я сидела у стола, нацепив одну из человеческих рубашек Дженкса поверх черной майки. Это я сделала ради некоторого утешения: мне совсем не улыбалось снова ехать в морг. Слева от меня стояла банка сальса халапеньо и помидор для Гленна. Справа — чашка давно остывшего кофе рядом с сотовым и домашним телефонами. Не звонил ни тот, ни другой. Была уже четверть первого, и Гленн опаздывал. Терпеть не могу ждать.

Наклонившись ближе к столу, я положила еще слой лака на ноготь указательного пальца. Запах ацетата смешался с ароматом трав над столом, и шум игравших в саду в прятки детишек Дженкса лился бальзамом надушу. Еще три пиксенка заплетали мне волосы, а Дженкс надзирал за ними, «чтобы опять не запутали».

— Нет, не так, Джереми! — сказал он, и я застыла. — Ты проходишь под Джоселин, потом над Джанис и потом два раза обратно. Вот так. Уловили правило?

Усталый хор «да, папочка». Я улыбнулась и попыталась не двигать головой, намазывая ноготь большого пальца. Они почти даже не тянули мне пряди, пока работали. Закончив, я закрыла флакон с лаком и вытянула руку, осматривая. Темно-красный, почти свекольный цвет.

Я поднесла руку поближе, отметив, что почти не видный шрам на пальце исчез — очевидно, вместе с веснушками после использования этой весной демонского проклятия для превращения. Шрам я получила, налетев на сетку в двери, когда мне было десять. Меня толкнул Робби, и когда он осушил мне слезы и перевязал руку, я его как двинула кулаком в брюхо!

Это воспоминание навело меня на мысль, не собирается ли Кери мне тоже отвесить, когда я меньше всего буду ожидать.

Мы с Робби потом придумали, что это соседская собака пыталась пролезть в сетку. Наверняка папа с мамой знали, что мирный Лабрадор к порванной сетке не имеет ни малейшего отношения, но нам они ничего не сказали — очевидно, гордясь, что мы сами урегулировали свой конфликт и объединились, чтобы избежать наказания. Я потерла пальцем гладкую кожу, жалея, что этого шрама больше нет.

По руке скользнул ветерок от крыльев Дженкса:

— Отчего это ты улыбаешься?

Я посмотрела на телефон и подумала, перезвонит ли мне Робби, если я ему оставлю сообщение. Я же уже в ОВ не работаю.

— Брата своего вспомнила.

— До чего чудно, — сказал Дженкс — Единственный брат. У меня их двадцать четыре было, когда я ушел из дому

С размытым зрением я закрутила крышечку на лаке, думая, что, когда Дженкс покинул дом, это было, как если бы его родные умерли. Он знал, что билет до Цинциннати у него в один конец. Дженкс — он сильнее, чем я.

— Ой! — не удержалась я, когда кто-то из пикси потянул слишком сильно.

Рука поднялась к голове, я повернулась, и они заклубились шелком и пыльцой. Лак еще не застыл, и я замерла.

— О'кей, уматывайте, — распорядился Дженкс. — Все. Вы

уже не работаете, а балуетесь. Проваливайте. Джереми, посмотри, как там мама. А волосы миз Морган я уложу сам. Быстро!

Все трое взлетели, возмущенно жалуясь, и Дженкс показал рукой. Все еще бурча, они подлетели, к сенсе, извиняясь и жалуясь, размахивая ручками и кривя смешные мордочки в грустной мине, от которой у меня сердце растаяло.

— Вон! — приказал Дженкс, и они по одному вылетели в сад. Кто-то из них засмеялся — и все стихло. — Рэйч, ты извини, — сказал он, подлетая сзади. — Сиди тихо.

— Дженкс, да все нормально. Я сейчас доделаю.

— Убери руки от волос, — распорядился он. — У тебя еще лак не высох, а с полузаплетенной косой ты не пойдешь. Ты ж не думаешь, что я этого не умею? Тинкины красные башмачки, я тебе в отцы гожусь!

По возрасту — нет, но я положила руку на стол и откинула голову назад, чувствуя легкое потягивание, когда он стал заканчивать работу, начатую его детьми. Я тяжело вздохнула, и Дженкс спросил:

— А теперь что? — необычно грубоватым тоном, чтобы скрыть смущение, что он возится с моими волосами. Звук его крыльев был мне приятен, и слышался запах дубовых листьев и дикой моркови.

Мой взгляд сам робой упал на опустевшее место Айви, и звук крыльев Дженкса стал ниже.

— Ты хочешь ее оттуда вытащить? — спросил он тихо.

Он уже дошел до кончиков волос, и я медленно подалась вперед, положив голову на скрещенные руки.

— Я за нее беспокоюсь, Дженкс.

Он неопределенно хмыкнул;

— Ну, хотя бы ты знаешь, что она не из-за тебя сбежала. Не из-за того, что ты Кистена укусила.

— Надеюсь, — ответила я, и теплота моего дыхания вернулась ко мне от старого дерева столешницы.

Он потянул последний раз, взлетел и сел на стол передо мной. Я выпрямилась, ощущая тяжелый вес косы. Миниатюрное лицо Дженкса скривилось:

— Она может не захотеть уходить от Пискари.

Я подняла руку и уронила ее досадливым жестом:

— И потому предлагаешь мне там ее оставить?

Дженкс с усталым видом сел по-турецки рядом с забытой чашкой кофе.

— Мне это тоже не нравится, но этот вампир — ее мастер, тот, кто ее защищает.

— И вывихивает ей мозги. — Я потерла ноготь, заглаживая царапинку, пока лак не застыл до конца.

— Ты думаешь, у тебя хватит сил ее защитить? Против неживого мастера-вампира?

Я вспомнила наш разговор с Кизли в саду.

— Нет, — прошептала я и посмотрел на часы.

Куда, к черту, запропастился Гленн?

Крылья Дженкса слились в прозрачный круг, он взлетел на четыре дюйма, все еще сидя по-турецки.

— Тогда предоставь ей выбираться самой. Она разберется.

— Да черт тебя подери, Дженкс! — Он засмеялся, и это меня уже взбеленило. — Ничего тут смешного!

Он опустился на стол с той же ухмыляющейся физиономией.

— Такой же разговор у меня был в Макино с Айви насчет

тебя. Все у нее будет в порядке.

Я снова глянула на часы.

— А если нет, то я его убью,

— Не убьешь, — ответил мне Дженкс, и я глянула на него.

Да, не убью. Пискари охраняет Айви от хищников. Когда она приедет домой, я ей сделаю какао, буду слушать, как она плачет, и на этот раз, черт меня побери, я ее буду обнимать и говорить, что все будет хорошо.

Сволочные вампирские обычаи.

У меня все плыло перед глазами, и от дверного звонка я вздрогнула.

— Вот он, — сказала я, и кресло скрипнуло по полу, когда я встала и подтянула пояс джинсов,

У Дженкса приглушенно загудели крылья. Я схватила телефон и бросила его в сумку, подумала о Пискари и бросила туда же пейнтбольный пистолет. Потом подумала о Тренте и добавила туда же фокус. Проверила, не смазала ли лак на ногтях, сунула банку под мышку и сгребла помидор.

— Дженкс, готов? — спросила я с деланной бодростью.

— Готов, — ответил он и крикнул: — Джан!

Серьезно настроенный юный пикси появился так быстро, что можно было ручаться: он ждал на водосточной трубе у окна.

— Присматривай за матерью, — наказал ему Дженкс. — Моим телефоном пользоваться — знаешь как?

— Да, отец, — ответил восьмилетний сын, и Дженкс положил ему руку на плечо.

— Если надо будет со мной связаться, звони миз Морган. Не ищи меня, звони по телефону. Это ясно?

— Да, отец.

На этот раз в ответе послышалось сильное недовольство, и я улыбнулась, хотя внутренне обмерла. В ближайшие годы на Джана ляжет куда более серьезная ответственность — занять место отца.

Сволочной срок жизни у пикси.

— Дженкс, — сказала я, перекладывая банку на бедро, — уже полдень. Если хочешь сачкануть эту работу, я пойму. Я знаю, что это у тебя время сна.

— Нормально, Рэйчел, — ответил он хмуро. — Поехали.

Настаивать — это значило бы без толку его разозлить, так что я пошла к выходу. Вампирской работы сапожки простучали по паркетному полу святилища, и я, поставив банку на стол у двери, полезла в сумочку за темными очками. Одной рукой вытащила их и открыла дверь.

— Вот соус, что ты хотел, Гленн, — сказала я и только тогда подняла взгляд. Н е, ну устала я от неожиданных явлений у меня на крыльце. Может, стоит денек потратить на дрелеверчение и глазок все-таки поставить. Ну сколько он может стоить?

— Привет, Дэвид, а что стряслось? — спросила я, пропуская его в дверь.

Он был не в своем обычном костюме, а в мягкой замшевой рубашке, заправленной в джинсы. Лицо у него было начисто выбрито, и на щеке и шее краснела длинная тусклая царапина. У тротуара рокотала мотором его серая спортивная машина.

— Привет, Рэйчел. — Он посмотрел на пикси. — И Дженкс.

Отступив на шаг, этот обычно владеющий собой вервольф с трудом сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, попытался одернуть несуществующий пиджак. Пальцы у него сжались, будто потянулись за привычной ручкой кейса. Моя тревога еще усилилась.

— Что случилось? — спросила я, ожидая худшего.

Дэвид оглянулся на свою машину.

— Нужна твоя помощь. Серене, моей подруге, нужно сильное болеутоляющее. — У него глаза дрогнули, встретив мой взгляд. — Я бы позвонил, но наверняка ФВБ меня прослушивает. Рэйчел, она перекинулась. Видит бог, по-настоящему перекинулась.

— Вот блин, — сказал Дженкс.

Подобравшись, я сняла очки и положила помидор рядом с банкой.

— Полнолуние еще только в понедельник. Именно тогда все в первый раз перекидываются.

Он закивал, зашевелил пальцами:

— Я ей рассказал о тех женщинах в морге. Сказал, что мне очень жаль, но вряд ли я смогу предотвратить ее превращение в понедельник, разве что она успеет как-то научиться этим управлять до тех пор. — Карие глаза молили о прощении. Он продолжал говорить: — И я ее через это провел, или попытался. Она для этого не создана, — сказал он, и голос его надломился. — Вервольфы произошли от людей, но мы очень долго развивались и ушли далеко. Это не должно быть так мучительно. Ей слишком больно. У тебя есть какие-нибудь чары, амулеты, зелья? Что угодно.

Я недавно стала носить в сумочке амулеты от боли, как другие носят мятный освежитель.

— У меня с собой три штуки, — сказала я, протягивая руку назад и закрывая дверь. — Пошли.

Дэвид поскакал через две ступеньки. Дженкс превратился в сверкающий круг крыльев, а я подбежала последней, прыгнула на пассажирское сиденье, когда Дэвид уже захлопывал дверцу. Я подумала, что проклятие, превращающее людей в вервольфов, очень глупо сделано, если оно причиняет такую боль, что его применять бесполезно, но опять же — фокус позволяет альфам соединяться в стаи для снятия боли превращения, так что, быть может, какой-то смысл тут есть.

— Эй! — крикнула я возмущенно, когда машина рванулась вперед, не дожидаясь, чтобы я захлопнула дверцу. Не обращая внимания на мой протест, Дэвид всматривался в улицу. Я пристегнулась, зацепив приборную доску, когда Дэвид слишком уж резко вошел в поворот. У вервольфов прекрасная реакция, но так ездить — искушать судьбу.

— Дэвид, сбавь.

— Я ее накачал дурью, — сказал он, одной рукой вертя руль, другой пристегивая ремень. — И нельзя, чтобы она проснулась и увидела, что меня нет. Боль ее убивает, и вряд ли она пройдет до обратного превращения. Это была ошибка. Боже мой, что же я натворил?

Мои пальцы нащупали очертания фокуса в свинцовом футляре. Я не думала, что этот артефакт поможет. Снятие боли имеет место, когда стаи вервольфов объединяются, а фокус только позволяет делать это эффективнее.

— Дэвид, сбавь скорость! — повторила я, когда он вылетел на улицу с односторонним движением и припустил, как на гонках «Формулы-1». Дженкс обнял стойку зеркала заднего вида, и сам несколько позеленел. — ОВ за мной наблюдает, — добавила я. — У них обычно джип стоит в засаде справа у церкви.

Дэвид сбавил ход, рука его на руле дрожала. На парковке было пусто, и он снова набрал скорость.

— А что ты говорил, что ребята из ФВ Б прослушивают твою линию? — спросила я, когда мы выбрались на федеральную дорогу, чтобы переехать через реку из Низин в Цинциннати. — Они этого не могут.

— Прослушивают, — сказал он мрачно. — Этот самый Гленн считает, что гибель вервольфов — на моей совести. Не только самоубийства, но все они. Считает, что я комбинация Джека Потрошителя с мистером Хайдом.

Я засмеялась лающим коротким смехом, резко напряглась, когда Дэвид проскочил под носом полугрузовика.

— Это Трент, — сказала я на спаде адреналина. — Он мне сам сказал… да смотри же ты, что делаешь, дубина! Ты еще хуже водитель, чем Айви!

Дэвид бросил на меня короткий взгляд:

— Трент Каламак? Зачем ему?

У Дженкса крылья стали странного зеленоватого оттенка.

— Ищет фокус, — сказал он сквозь тошноту. — И сегодня утром выяснил, что фокус у Рэйчел.

— Мать мою сучью! — тихо выругался Дэвид. — Он у тебя? Надежно спрятан?

Я кивнула:

— Отдам его Пискари, чтобы тот снова спрятал как следует.

— Рэйчел! — воскликнул Дэвид, а я показала ему на грузовик, остановившийся на красный сразу за мостом.

— Я не могу его надежно сохранить, — сказала я под скрип тормозов. — И что мне с ним делать? У меня магии не хватит его скрыть, когда уже известно, где он. У Пискари хотя бы хватит влияния, чтобы его не похитили и не вытащили из него, где фокус.

Дэвид посмотрел беспокойными глазами:

— Но он же принадлежит вервольфам!

Светофор переключился, я затаила дыхание, но убедилась, что Дэвид не рванул обгонять с места стоявший перед нами грузовик, зато обычно столь ответственно относящийся к безопасности вождения вервольф сейчас дымился от злости, что так медленно набирает скорость.

— Поверь мне, — сказала я тихо, — если бы был способ отдать его вервольфам, я бы не задумалась ни на секунду. Но это демонская работа, и единственное, что делает этот артефакт — он создает проблемы. Перемены нужны, но медленные, а не быстрые. Иначе…

Я подумала о проблемах его подруги.

— Тогда пусть его спрячет кто-нибудь из вервольфов.

— Кто, Дэвид? — спросила я в досаде, и Дженкс нервозно шевельнул крыльями. — Ты? Мы это уже пробовали. Мистер Рей? Миссис Саронг? Или Винсент? На него работали три стаи, и они все озверели. Каждый из них каналировал силу альфы, но не обладал сдержанностью, которую альфа приобретает вместе с положением.

У него напряглись желваки на скулах, а я продолжала:

— Альфой не становятся, альфой надо родиться. Они не могли с этим справиться. Перемена должна прийти медленно. Это как с твоей подругой, которая стала перекидываться без подушек безопасности, которые за тысячу лет выработала для вас эволюция.

Пальцы Дэвида на руле ослабили хватку, и я немного успокоилась.

— Может быть, еще не время? — тихо спросила я, сгруппировавшись, когда он резко свернул направо к своему дому.

— Не нравится мне это, — сказал Дженкс, и лицо у Дэвида стало пустым. Я посмотрела, куда они глядели — на парковку, и у меня сердце провалилось вниз. Там стояли два джипа ОВ, три ФВБ и межвидовая «скорая».

— Все нормально, — сказала я, отстегивая ремень. — Вряд ли они в твою квартиру.

Дэвид ничего не сказал, подъехал ближе и стал возиться с застежкой ремня, ругаясь, что не сразу ее отстегнул.

— В мою. Шторы были закрыты — теперь они раздвинуты. А Серена не могла еще проснуться.

Оставив ключи в замке зажигания, он бросился прочь из машины, быстро и твердо зашагал к своей двери.

Я медленно вылезла, остановилась между машиной и открытой дверью, положив руки на крышу. Дженкс сел ко мне на плечо, и мы ничего не сказали, когда агент ОВ остановил Дэвида на пороге. Они обменялись несколькими словами, и мне стало нехорошо, когда я увидела, как на Дэвида надели наручники. Он был сломлен с виду, но не оказал сопротивления — знал, что это позволит им кинуть его в камеру и забыть о нем на максимальный срок, который позволяет закон.

В верхних окнах кто-то двигался, и я крепче сжала сумку, радуясь, что фокус у меня, потому что ОВ воспользовалась случаем обыскать квартиру Дэвида. Его кошка смотрела на меня из другого окна и слиняла, когда мимо нее прошла темная фигура.

— Что будем делать, Дженкс? — спросила я шепотом.

Его крылья холодили мне шею, и я прищурилась на солнце, глядя, как Дэвида грузят в джип.

— Дженкс? — сказала я, и тон гудения изменился.

— Увидимся в церкви, — сказал он, улетая подслушивать.

Я задержала дыхание, глядя, как он повис над стоянкой и спикировал камнем в джип с Дэвидом, когда никто не видел. Я ему пожелала удачи, и джип выехал со стоянки, чуть задержавшись перед тем, как влиться в уличный поток.

До свидания, Дэвид.

Я выдохнула — долго, медленно. Наклонившись к машине, я вытащила ключи Дэвида и бросила их в сумку. Домой я как-нибудь доберусь, а ключи мне нужны, чтобы кормить его кошку.

Черт побери, я уже такое видела, и добром оно не кончилось.

Со стуком я закрыла дверцу, и тут у меня кровяное давление дало свечку, когда я увидела подтянутый силуэт Гленна — детектив шел ко мне с другой стороны парковки.

— Ну, теперь я хотя бы знаю, отчего ты просачковал наше свидание в морге! — крикнула я так, чтобы было слышно на разделяющем нас расстоянии.

Он шел целеустремленно, но голову наклонил — хотелось бы мне думать, от чувства вины.

— Виноват, Рэйчел! — сказал этот бывший военный, останавливаясь рядом со мной.

— Виноват! — воскликнула я, не на шутку расстроенная гленновской преувеличенно бойскаутской ментальностью. — Не знаю, за что там арестовали Дэвида, но он этого не делал! Сегодня утром я видела Трента, и он мне прямо выложил, что именно он убивал вервольфов в поисках этой дурацкой статуи.

Хмурое выражение лица Гленна не изменилось, и серьги-гвоздики придавали какой-то странный оттенок его безупречно-профессиональной мимике.

— Я очень рад услышать от вас такие слова, — сказал он, убирая руки за спину и разве что не толкая меня к машине своим слишком уж близким присутствием.

Несколько опешив, я почувствовала, как слабеет моя злость.

— Так тогда… тогда вы его отпустите?

Он покачал головой с озабоченным прищуром глаз.

— Нет, но если мистер Каламак сможет подтвердить, что сегодня утром вы были с ним, я смогу удержать ОВ от немедленного вашего ареста.

Я почувствовала, что бледнею.

— За что?

— За сообщничество и пособничество в убийстве Бретта Марксона. Его взгляд упал на мою сумку: — У вас там есть что-нибудь, о чем мне нужно знать?

Всплеск адреналина и ощущение, будто меня двинули под дых.

— Со мной пейнтбольный пистолет, но на него не нужно разрешения. А это вообще чушь, Гленн. Я же тебе говорю, их убил Трент. Всех. Три Джейн Вольф — это несчастные случаи, с убийствами не связанные.

Гленн выпрямился. Его руки так и остались за спиной.

— Рэйчел, не могли бы вы отойти от машины и пройти со мной? И отдать мне сумочку.

У меня челюсть отвисла.

— Я арестована? — спросила я громко, прижимая сумочку к телу. Черт, у меня же там фокус!

— Никто вас не арестовывает — пока что, — сказал он, скривившись, как от боли. — Рэйчел, прошу вас. Если вы не будете сотрудничать со мной, вашим допросом займется ОВ. Я пытаюсь сейчас их опередить.

Других аргументов мне не требовалось. Чувствуя себя без Дженкса очень одинокой, я отдала сумочку Гленну. Очень смешно она смотрелась в его лапище, когда он свободной рукой сделал приглашающий жест, зовя меня за собой. Внутренне дрожа, я пошла за ним — мы направлялись к фургону ФВБ, тому, который с металлической сеткой на окнах.

— Гленн, расскажи, в чем дело.

— Мистер Дэвид Хью был замечен вчера вечером за беседой с мистером Бреттом Марксоном, — мрачно сообщил Гленн. — Сегодня последний найден мертвым в мусорном ящике квартиры мистера Хью, а в бумажнике у него — ваша визитная карточка. Мистер Хью признает, что имел интимные отношения с тремя Джейн Вольф, чьи тела сейчас находятся в морге, а когда агенты пришли его допросить, в его квартире была обнаружена вервольфица, накачанная транквилизаторами и со следами физического насилия.

У меня колени подкосились. Картина очень мрачная, и я обрадовалась, что успела рассказать Гленну про фокус.

— Серена была человеком, Гленн. Фокус ее обратил в вервольфа. Дэвид учил ее контролировать превращения до первого полнолуния, чтобы она знала, чего ждать и как себя при этом вести. Он ее накачал дурью, чтобы самому съездить за мной и снять у нее боли. И это все!

Гленн посмотрел на меня неласково и сказал:

— Не повышайте голоса.

Опустив глаза, я нахмурилась, слушая отчетливые разговоры по рации из открытой двери машины.

— Извини, — ответила я и резко остановилась, не доходя до фургона. — Дэвид не убивал Бретта, — сказала я твердо. — Три женщины в морге — это трагическая случайность. Серена пытается приспособиться к тому, что случилось, и Дэвид делает все, чтобы ей помочь. Трента нужно было арестовать, а не Дэвида!

— Рэйчел, прекрати.

— Он мне сам сказал, что это он! — воскликнула я. — Почему мне никто не верит?

Гленн наклонился ко мне, и я сжалась, всю волю устремив на то, чтобы не вывернуться из его пальцев, когда он взял меня за плечо:

— Заткнись, — сказал он отчетливо и так близко, что сквозь лосьон после бритья пробился запах пота. — Каждому, у кого есть значок, известно, что ты ненавидишь Каламака. Я не могу просить ордер на его арест на основании твоих показаний с его слов.

Я возмущенно засопела, потом пискнула, когда он притянул меня еще ближе.

— Я тебе верю, Рэйчел, — сказал Гленн почти шепотом мне в ухо. — Этот тип — мерзавец. И я им займусь.

— Займешься, — передразнила я и скривилась, когда он сдавил мне плечо:

— Я сказал, что я им займусь, и если я что-нибудь найду, то дам тебе знать. — Он меня отпустил. — Вы только ничего не натворите. Если вы окажетесь за решеткой, мне будет мало от вас помощи.

Отступив на шаг, я увидела, как экипаж «скорой» выносит Серену. Они воспользовались ведьминским заклинанием, чтобы вернуть ей человеческий облик. Оттуда, где я стояла, она была похожа на тех женщин в морге — контуры спортивной фигуры под простыней, длинные каштановые волосы, рассыпанные в беспорядке. Дэвид явно предпочитал женщин определенного типа. Она была без сознания, но все равно лицо ее кривилось от боли.

— Дэвид ей плохого не делал, — прошептала я, пока санитары грузили ее в машину.

— Тогда его отпустят, как только она придет в сознание и нам это скажет.

Я обернулась к Гленну со слезами досады на глазах:

— Так было бы, если бы мы жили в идеальном мире.

У меня в носу защекотало от запаха ладана, и я обернулась прыжком. За спиной у меня стоял Денон, явно довольный, что подобрался неожиданно. Он выглядел сейчас получше, почти как прежде, и одет был в обычную свою тенниску и штаны, подчеркивавшие узкую талию и мускулистые ноги. Очевидно, какой-то из мертвых вампиров с ним побывал и оказал поддержку, подняв настроение — по его поведению это угадывалось. У меня зачастил пульс, когда я вспомнила, как сотрудник ОВ надевал наручники на Дэвида, и я попятилась, уперлась спиной в Гленна.

— Здравствуй, Денон, — сказала я официальным голосом, напоминая себе, что я боюсь не его, а того, что он может со мной сделать под флагом вершащей правосудие ОВ.

— Привет, Морган, — произнес крупный вампир глубоким и красивым голосом — как если бы молочный шоколад стал звуком. Он глянул на стоящего у меня за спиной Гленна. — Здравствуйте, детектив.

Я поежилась — от его голоса у меня было ощущение, будто мне по спине бархатом погладили. Да, черт побери, кто-то хорошо с ним поиграл. Кажется, Гленн тоже это заметил, потому что ответил на приветствие молчаливым кивком.

Денон улыбнулся, показывая ровные зубы.

— Морган, для меня просто удовольствие привлечь тебя к допросу в связи с убийством Бретта Марксона.

У меня перехватило дыхание, когда он потянулся ко мне, и я вжалась в надежную тяжесть Гленна. Но тут же выпрямилась:

— У меня алиби, Денон. Так что убери руки.

На нас смотрели, и Денон приподнял брови:

— Установлено, что смерть Марксона наступила в семь часов. Ты спала, и я знаю, что никого с тобой не было. Если учесть, что и твой бойфренд, и твоя соседка были в это время у Пискари.

Он осклабился.

Я не хотела об этом думать. Не могла об этом думать.

— У меня рано утром была встреча с мистером Каламаком, — сказала я тихо, чтобы не слышно было, как дрожит мой голос.

Денон удивленно вытаращил глаза, несколько теряя в самоуверенности. А мне ее прибавилось.

— Ты же знаешь, как ведут себя люди, — добавила я, чуть сдвигаясь в сторону. Теперь я, отходя назад, уже не уперлась бы в Гленна, но он сдвинулся вместе со мной. — Как будто все должны жить по их часам. Никакого уважения к чужим обычаям.

Прищурив карие глаза, Денон вытащил из кобуры на поясе непристойно тонкий мобильник. Аккуратно нажимая коричневыми пальцами на кнопки, он прокручивал какой-то список номеров.

— Ты не будешь возражать, если я проверю?

Я похолодела, не зная, скажет ли Трент правду, но ответила:

— Ни в чем себе не отказывай.

Народ вокруг нас собрался плотнее, я это ощущала. Гленн придвинулся ближе:

— Рэйчел.

Я глянула ему в глаза, чувствуя себя маленькой между двумя этими крупными чернокожими.

— Со мной был Трент, — повторила я уверенно. Но признает ли он это? Мне стало нехорошо, когда я вспомнила, как мы расстались. Может и не признать.

— Пожалуйста, мистера Каламака, — очень вежливо попросил Денон. Ему ответил женский голос. — Да, конечно, мэм. Это Денон из ОВ. — Денон улыбнулся — его соединили. — Добрый день, мистер Каламак! — сказал он бодрым голосом. — Прошу прощения, что отрываю вас. Понимаю, что у вас много работы, но это всего одна минута. Нужно, чтобы вы удостоверили, что были сегодня утром в обществе миз Рэйчел Морган от семи до семи тридцати.

Я с трудом проглотила слюну. Рука страдала по пейнтбольному пистолету, лежащему в сумке. Хорошо, что он сейчас у Гленна.

Глаза Денона покосились на меня.

— Нет, сэр, — сказал он своему телефончику. — Да, сэр. Спасибо. И вам удачного дня.

С бесстрастным лицом Денон щелкнул телефоном.

— Ну? — спросила я, обливаясь потом — даже человек бы заметил.

— Ты спрашиваешь, будто не знаешь ответа, — сказал он ровным голосом.

Стоящий за мной Гленн шевельнулся:

— Сотрудник Денон, вы арестуете миз Морган или нет?

Я задержала дыхание. Крупные руки Денона сжались в кулаки и разжались снова.

— Не сегодня, — сказал он, выдавив из себя улыбку.

Я выдохнула всей грудью, заправила ускользнувшую от Дженкса прядь и попыталась выглядеть уверенно.

— Везет тебе, ведьма, — сказал Денон, грациозно отступив на шаг. — Не знаю, на какую звезду ты загадываешь желания, но скоро и она упадет.

С этими словами он повернулся и зашагал прочь.

— Ага, и ангелы рыдают при смерти праведников, — ответила я ему вслед, пожелав ему про себя найти новую книжку избитых штампов. С чувством облегчения я потянулась за своей сумкой, все еще находящейся в руках Гленна. — Отдай, — сказала я, дернув ее на себя.

С визгом шин рванул с места автомобиль, куда сел Денон.

Наклонив голову в раздумьях, Гленн показал мне на автомобиль ФВБ без опознавательных знаков: большой, черный, с угловато-спортивными обводами.

— Я вас подвезу домой, — сказал он, и я послушно направилась к машине.

— Трент сказал правду. — Мы с Гленном идеально шли в ногу. — Не понимаю. Он меня мог отправить за решетку и обыскать церковь, никуда не торопясь.

Гленн распахнул передо мной дверцу, и я села. Мне была приятна эта любезность.

— Может быть, он боялся, что его видели, — предположил

вслух Гленн, закрывая мою дверцу.

— А может, он использует нас с Кери как свидетелей своего алиби, — ответила я, когда Гленн обошел машину и сел за руль. Я поморщилась—вот больной. Как можно устраивать себе алиби из встречи с такой красавицей, как Кери, пока кто-то из твоих шестерок засовывает труп в мусорный бак?

Гленн запустил двигатель, и мы подождали, пропуская «скорую» — едущую медленно и без мигалок.

— Дэвид не будет за это отвечать, — сказала я решительно, сжимая сумочку, лежащую у меня на коленях. А может, Трент сказал правду, зная, что фокус у меня с собой, и если на него наложит лапу ОВ, добыть его станет куда труднее?

— Надеюсь, что вы правы, — ответил Гленн рассеянно, потому что перед выездом оглядывался в обе стороны главной дороги. — Очень надеюсь. Потому что если мистер Хью будет обвинен в убийствах официально, ОВ придет за вами как за соучастником и сообщником, пусть даже у вас есть алиби. То, что Дэвид позвал вас на помощь — очень нехорошо выглядит.

Устроившись на кожаном сиденье, я выставила локоть в окно, таращась в никуда.

— Супер, — прошептала я, никому не адресуясь.

Сволочная у меня жизнь.