На несколько демонов больше

Глава двадцать четвертая

Ноги болели, и на последних кварталах от автобуса к церкви я остановилась, прислонилась к клену, чтобы снять босоножки. Мимо просвистела на повышенной скорости машина, и я скривилась, услышав визг тормозов на повороте. Дженкс пискнул от неожиданности и слетел с моего плеча, треща крыльями, когда я наклонилась расстегнуть ремешки.

— Эй! — крикнул он, рассыпая пыльцу. — Можно было бы и предупредить, ведьма!

— Извини, — сказала я устало, поднимая голову. — Ты так тихо сидел, что я про тебя забыла.

Гудение крыльев стало тише, и он вернулся ко мне на плечо.

— Это я заснул, — сознался он.

Подцепив туфли пальцами, я выпрямилась. Вечер окончился рано, чтобы добрые эльфы могли попасть домой к полуночной сиесте. Пикси придерживаются тех же часов — четыре часа спят около полуночи и еще четыре часа около полудня. Не удивительно, что Дженкс устал.

Босые ноги ощущали тепло потрескавшегося тротуара, и мы шли в озаряемой уличными фонарями темноте к весело освещенной вывеске «ВАМПИРСКИЕ ЧАРЫ» над дверью церкви. Вдали завыла сирена. Полнолуние еще только через несколько дней, но на улицах уже неспокойно, даже здесь, в Низинах.

Не то чтобы я прислушивалась, но в автобусе передавали слух, что «Склад» на Вайн-стрит снова загорелся. Дорога домой не проходила мимо этого места, но количество встреченных нами джипов ОВ поражало. У некоторых пассажиров автобуса вид был перепуганный — за неимением лучшего слова, но я слишком была поглощена мыслями о собственных бедах, чтобы встревать в разговор, а Дженкс, очевидно, заснул.

Я прошла по ступеням бесшумно, распахнула входную дверь, покосилась на крюки для одежды, надеясь увидеть там хоть какую-нибудь шмотку Айви. Напрасно.

Дженкс у меня на плече вздохнул.

—Прямо сейчас ей позвоню, — сказала я, бросая туфли на пол и скидывая с плеча сумку.

—Рэйч! — Пикси слетел с плеча и повис в воздухе так, чтобы видеть мое лицо. — День был трудный.

— Вот почему я ей и звоню.

Щелкнуло соединение. Я пошла через святилище, включая по дороге свет и направляясь в кухню. Меня грызла вина. Айви не могла узнать про меня и Кистена, и даже если б узнала, все равно она бы сначала устроила мне скандал, а потом только съехала. Я так думаю.

Щелкнул выключатель в кухне, к жужжанию крыльев Дженкса присоединилось стрекотание сверчков. Я прищурилась, давая глазам привыкнуть к свету. Печально смотрелось пустое место, оставшееся от компьютера Айви, и я бросила туда сумку, чтобы хоть не так пусто было. Телефон звонил, пока не пошло сообщение, что соединение переключается на голосовую почту, а тогда я отключилась.

Захлопнула телефон с глухим щелчком. Дженкс сидел на банке со своими артемиями, чуть покачивая ногами, а крылья у него повисли неподвижно — признак тревоги.

— Не одна выпендрится, так другая, — сказал он мрачно.

— Ну, это не я свалила прошлой зимой, — сказала я, подходя к холодильнику за бутылкой воды, оставленной Айви.

— Ты и правда хочешь поднять этот вопрос? — проворчал он, и я почувствовала свою вину и покачала головой.

— Может, она с Кистеном, — сказала я, сворачивая пластиковую крышку и делая глоток. Пить мне не хотелось, но стало лучше — будто прямо сейчас ворвется возмущенная Айви и спросит, какого черта я хватаю ее воду.

Дженкс взлетел в воздух, медленно развернулся и встал на крышку своей банки с артемиями.

— Дай мне знать, если что-то услышишь. А я объявляю рабочий день оконченным. Джан остается смотреть, если что-нибудь случится. Буду нужен — скажи ему.

У меня глаза на лоб полезли. Он ставит своего ребенка часовым?

— Дженкс? — окликнула я его, и он обернулся, вися возле

дыры для пикси.

Он приподнял и опустил плечи:

— Я побуду с Маталиной, — сказал он, и я очень постаралась не улыбнуться.

— О'кей. Хочешь завтра взять выходной?

Он мотнул головой и вылетел в дыру в сетке. Я шагнула к окну, наклонилась над умывальником и увидела, как он оставляет след зеленой пыльцы на пути к пню в саду. Потом он скрылся, и я осталась одна. Взгляд упал на пирог, который Айви мне спекла—по-прежнему без глазури. Я его днем завернула в фольгу, чтобы не высох.

Черт, до него же хреново.

Чтобы не раскиснуть от жалости к себе, я дернула с полки книгу заклинаний и пошла в святилище с водой и тюбиком глазури. Есть мне не хотелось, но нужно было чем-то себя занять. Посмотрю местное телевидение, поскольку кабель сюда не достает, сделаю вид, будто чему-то учусь, а потом рано лягу спать. Ну ни фига себе день рождения получился.

Виновата ли я в уходе Айви? — подумала я, бредя в святилище. Черт побери, почему я позволяю своим эмоциям принимать за меня решение? Никто же меня не заставлял Кистена кусать. Я могла вернуть ему эти чехлы. А Айви права не имеет огорчаться, он мой бойфренд, в конце-то концов! А еще она говорила, что ее поцелуй — это проба, чтобы я поняла, чего хочу. Ну, вот я и попыталась понять, и Кистей мне в этом помог.

В подавленном настроении я плюхнулась на мягкое кресло Айви. Пахнуло вампирским ладаном, и я вдохнула его полной грудью, ища утешения. Где-то далеко бухнул трансформатор, и я стала ждать, когда мигнет и погаснет свет. Но он продолжал гореть — к счастью для меня и горю для белочки, которой хренова туча вольт только что подарила вечный покой. Я открыла книгу заклинаний и взяла пульт. Была почти полночь — в новостях должны что-нибудь сказать про пожар.

Экран засветился, закрутился рекламный ролик, а я проглотила ложку глазури. Позвонила Кистену — ноль. Потом в «Пиццу Пискари», выслушала сообщение с автоответчика, записанное для рабочего времени, и удивилась, что никто не снял трубку. Наверное, все в запарке.

Наклонив голову набок, я оглядела темную прихожую. Вот можно бы просто взять ключи да туда поехать, но когда столько на улице копов, без прав ездить беспокойно.

Снаружи снова что-то грохнуло, на этот раз ближе, и свет мигнул.

Две белочки? — подумала я, потом нахмурилась. Темно уже, какие там белки. Может, кто-то опять стреляет по уличным фонарям.

Любопытствуя, я отложила глазурь и подошла к окну. Тут грохнули в дверь, я обернулась—и в прихожую ворвалась Кери.

— Рэйчел? — воскликнула она с тревогой на треугольном лице. — Рэйчел, слава богу! — Она быстро подошла, взяла меня зa руки. — Надо уходить отсюда.

— В чем дело? — начала я рассудительно, но тут ввалился Кизли — старый чернокожий шагал быстро, несмотря на артрит. — Кери, что случилось?

Кизли кивнул мне, потом закрыл дверь и запер на засов.

— Эй! — возмутилась я. — Айви же еще нет дома!

— Она не придет, — сказал старый колдун, хромая вперед. — Спальный мешок у тебя есть?

Я уставилась на него:

— Нету. Канул в солевую яму год назад. — Я, пока ходила под приговором ОВ, много чего лишилась, и новый спальный мешок в планах пока не стоял. — А откуда ты знаешь, что Айви не придет?

Старик, не отвечая, направился по коридору в мою комнату.

— Эй! — снова сказала я и обернулась к Кери, которая схватила меня за руку. — Что случилось?

Она показала на телевизор, где сейчас была мешанина шума и неразберихи.

— Он вырвался. — У нее в лице не было ни кровинки. — Ал по эту сторону линий. Свободен и без чьего бы то ни было принуждения ходит что при солнце, что без.

У меня сразу же плечи опустились в облегчении.

— Боже мой, Кери, извини, я хотела тебе сказать. Тебе действительно нужно завести себе телефон. Я знаю. Ал был на репетиции и обеде у Трента.

У эльфийки глаза стали вдвое больше.

— Это правда? — воскликнула она, и я скукожилась.

— Я хотела тебе сказать сразу, как попаду домой, но забыла, — сказала я заискивающим тоном, гадая, как же она узнала. — Но все хорошо. Ему нужна только я, никто больше. Под солнцем он может находиться, потому что заключил договор с Ли и будет владеть его телом, пока Ли меня не убьет. А этого не случится, пока он от меня не добьется, чего ему нужно.

Я не могла ей сказать, что нужна я ему из-за того договора, который она с ним заключила. Это бы ее убило.

Кери задумалась.

— А если Ли тебя убьет, разве это не подпадает под пункт «лично или посредством своих агентов»?

У меня свело судорогой живот, и я посмотрела на Кизли в конце коридора — он нас ждал с моим летним одеялом в руках.

— Ал освободит Ли перед тем, как он меня убьет, а так как у Ли достаточно личных причин хотеть моей смерти, пункт об агенте в действие не вступает.

Кизли бросил мою подушку и одеяло у входа в святилище и потопал обратно по коридору. Кери взяла меня за руку и повела за ним.

— Тонкости демонологии будем обсуждать потом. А сейчас

тебе нужно оказаться на освященной земле.

В раздражении я вырвала руку из пальцев Кери.

— Да все в порядке! — возразила я нетерпеливо. — Если бы Ал собирался что-то со мной сделать, уже бы сделал. Он меня убивать не собирается. По крайней мере прямо сейчас.

Я посмотрела на экран телевизора, не в силах понять, чего это все с ума сходят. Потом пригляделась. Народ собрался не возле склада, а перед продуктовым магазином. Его грабили перепуганные люди на фургонах и пикапах. Дикторша испуганным голосом сообщала, что паниковать не надо, ситуация под контролем. Ага. Именно как подконтрольная она и выглядела.

Еще раз бухнуло и полыхнуло, симпатичная репортерша выругалась, пригнулась, а камера повернулась к другой стороне улицы, к бензозаправке. Еще вспышка — и до меня дошло, что случилось. Какой-то лей-линейщик взорвал конкурента, который хотел подрезать его у заправки. В воздухе еще висела едва заметная лиловатая дымка.

— Снимаешь? — крикнула репортерша, и у меня сердце екнуло, когда картинка дрогнула и ушла вниз. — Город сошел с ума! — кричала она, выкатив безумные глаза. — ОВ объявила военное положение, всем жителям велено сидеть по домам. Автобусное движение прекращается в полночь, все оставшиеся на улице будут арестованы.

— Джейк! — крикнула она, когда ее встряхнул очередной взрыв. — Ты снимаешь?

Джейк, надо сказать, снимал, и я таращилась на экран, где водители лихорадочно заполняли бензобаки. У меня челюсть отвисла, когда один водитель, обозлившись, толкнул впереди-стоящую машину, очищая себе место. Началась драка — и снова у меня отвисла челюсть, когда шар зеленоватого безвременья взорвал бензоколонку. Вскрикнула репортерша, и камера упала на землю. У меня задрожали окна, я обернулась к темной улице. Черт, это уже рядом. Так что, собственно, происходит? Ну да, Ал на свободе. Но ему же только я нужна?

— Не понимаю, — сказала я, разводя руками. — Он же может только то, что может Ли. Он не опаснее любого среднего развращенного, мазохистичного и черного колдуна лей-линейщика. — Я замолчала, ощущая страх, исходящий с экрана телевизора. — Ладно, ладно, — поправилась я. — Конечно, без крика не обойтись, но его вполне можно свалить.

— Уже пытались. — Кери потянула меня за собой, но я не сдвинулась, глядя на этот хаос. — Он устроил беспорядок в одном дансинге, и вышибалы попытались его выставить — он их убил. Испепелил прямо на месте и заведение поджег. А потом выбросил в безвременье шесть колдунов, посланных за ним из ОВ. Его никто не может остановить, Рэйчел, и он никому не подвластен. Все боятся. Все хотят, чтобы он ушел.

— Он их сжег? — спросила я, и страх смешивался во мне с недоумением. Хорошо, я ошиблась. Может быть, он сильнее, чем я думала. — Ему нужна только я. Зачем он это делает?

Кери отвернулась от телевизора — глаза у нее были испуганные — и попыталась сдвинуть меня с места.

— О чем он тебя просил? — спросила она, и я облизала губы.

Поколебавшись, я ответила:

— Свидетельских показаний, что ты обещала никого не учить умению накапливать энергию лей-линий. Я отказалась, а если он вернется без меня, его посадят за решетку.

Кери закрыла глаза, стиснула зубы, стараясь не выдать своего страха и отчаяния.

— Мне очень жаль, — прошептала она трясущимся голосом. — Он пытается тебя переубедить. Я видела, как он такое делает. Только ты и Пискари проявили способность им управлять, и поскольку ты его сегодня не окружила кругом, все подумают, что он это делает с твоего ведома и согласия. Если ты не сделаешь то, чего хочет Ал, он настроит против тебя весь город.

— Что?! — рявкнула я, когда в коридор вышел Кизли с тремя бутылками воды и старым приемником, который у меня лежит под шкафом на случай отключения света.

— Возьми телефон, — сказал он коротко. — Запасные аккумуляторы есть?

У меня никак голова не включалась. Видя мою растерянность, он поднял перевитую жилами коричневую руку и пошел смотреть сам. Кери тянула меня прочь, и я позволила вывести себя в коридор.

— Это не моя проблема, — сказала я, впадая в панику. — Если я дам показания, чтобы убрать Ала из Цинциннати, то я — вызывальщица демонов, и Ал меня тем скорее прикончит. А если я ему не помогу, то я буду отвечать за всех, кого он убьет, ранит или закинет в безвременье?

Она подобрала одеяло, посмотрела мне в глаза и кивнула.

— С-супер.

Никак не выиграть. Что ни делай, а я в проигрыше. Черт побери, нечестно так!

— Но это еще не самое худшее, — сказала Кери, и я прочла страх на ее лице. — По всем каналам по новостям — что ты была с Алом за обедом. Ты не взяла его под контроль, и тогда из тюрьмы выпустили Пискари, чтобы это сделал он. Во всем Цинциннати кроме тебя это может только он.

Три секунды я стояла и впитывала новость. Пискари на свободе? Ну… блин.

— Дженкс! — крикнула я, влетая в коридор. — Дженкс! На заднем дворе чисто?

Надо отсюда выбираться. На улице темно. Церковь не освящена. Убежище обернулось западней.

Кери пошла за мной в кухню, с несчастным видом глядя на мой ужас, но мне было наплевать.

— Дженкс! — крикнула я опять, и он влетел, жужжа, в зеленом развевающемся халате.

— Какого черта тебе надо? — заворчал он. — Ты, блин, одну

ночь не можешь одна побыть!

Я моргнула, не ожидая такого афронта.

— В Цинциннати паника, потому что Ал разгуливает по улицам без ошейника. Шесть колдунов пытались взять его в круг, и он их выкинул в безвременье. Все боятся, что он начнет подбирать себе фамилиаров, а так как я его не стала ловить, из тюрьмы выпустили Пискари, чтобы его укротил. На заднем дворе чисто? Я сегодня буду спать на кладбище.

И завтра, и послезавтра. Блин, надо бы там домик поставить.

Дженкс разинул рот и побледнел. Пошевелил губами, потом тихо ответил:

— Сейчас проверю.

И исчез.

— Добрый вечер, Дженкс, — запоздало поздоровалась Кери. Послышался звук захлопнутой сетчатой двери, и вошел Кизли.

— Пошли.

Я приложила руку к животу:

— Я должна матери позвонить.

— Позвони с кладбища.

Кери взяла меня за локоть и повела к задней двери. Сгорбленная тень Кизли шла впереди нас, и они вывели меня на деревянное крыльцо и в ночь.

Фонарь на заднем крыльце горел, и при его неуверенном мерцании я нашарила телефон. Высветился номер Пискари как последний вызывавший, и я в приливе страха поняла, где Айви. Она про меня и Кистена не слышала. Пискари ее к себе вызвал, это было подстроено. Ал и Пискари сработали на пару_, как им уже случалось. Пискари позвал ее, и она пошла готовить его выход — как и положено наследнику.

— Бог мой! — прошептала я, и колени подкосились. Ноги шли по холодной траве. Айви у Пискари. Прямо сейчас.

— Айви! — крикнула я, разворачиваясь обратно к кухне, к ключам от машины.

— Рэйчел, нет! — крикнул в ответ Кизли, потянулся ко мне — но его скрутил припадок кашля. Я метнулась к крыльцу, дернулась, когда Кери схватила меня за плечо.

— Она — вампир, — сказала эльфийка, моргая в тусклом свете. — Это ловушка. Приманка. Ал и Пискари работают заодно. Ты знаешь, что это капкан!

— Она мой друг! — выкрикнула я.

— Иди на кладбище, — потребовала Кери, показывая мне Рукой, как будто я собака. — Мы со всем этим разберемся по порядку.

— По порядку! — заорала я прямо ей в лицо. — Ты знаешь,

что этот монстр способен с ней сделать? Кем ты себя вообразила? — кричала я, отшвыривая ее руки.

Кери отстала на шаг, стиснула зубы. Я почувствовала, как она черпает из линии.

И замерла. Она хочет меня заколдовать?

— Не смей! — крикнула я, толкая ее, будто мы — девчонки, подравшиеся на детской площадке за мелок.

Она ахнула, села с размаху на землю, и глядела на меня ошеломленными глазами, а волосы ее рассыпались кругом. У меня лицо горело от неловкости.

— Прости, Кери, — сказала я. — Она мой друг, а Пискари ей вывернет мозги начисто. Западня или не западня, но я нужна ей.

Эльфийка на меня таращилась, забыв в растерянности и возмущении всю свою магию — оттого, что я посмела ее толкнуть.

— Кизли, — я повернулась к нему, — я вернусь…

И осеклась, увидев у него в руках мой вишневый пейнтбольный пистолет. Меня прошибло адреналином, и я застыла.

— Я не могу тебе позволить сбивать меня с ног, — сказал он, ровно и без дрожи держа ствол направленным мне в грудь. — Я могу себе что-нибудь сломать, — сказал он и спустил курок,

гладко и неспешно, как в вальсе.

Я готова была бежать, но шипение выходящего воздуха меня остановило…

— Ой! — крикнула я, ощутив жалящий удар прямо в грудь. Опустила глаза — увидела ошметки красного пластика.

— Кизли, чтоб тебя черт… — сказала я, свалилась и отключилась раньше, чем голова коснулась мягкой садовой земли.