На краю пропасти

Глава 2 Встреча

— Лида…

— Всё из-за тебя-тоть! — в сердцах крикнула женщина. Несколько минут все сидели молча. Яр закрыл люк и устроился возле тела Жоры, чья окровавленная голова покоилась на коленках Лидии. Она продолжала сидеть на полу «Тигра». Ольга перебралась назад и, не зная, чем помочь, молча присела напротив юноши. Только Игорь сосредоточенно управлял автомобилем.

— Урод! Убивец! Да откуда-ть ты взялся-тоть на наши головы? Пришёл да совратил всех. Иуда! Глянь-кось на их лица, — женщина кивком указала на Яроса с Ольгой. — Дети! А ты… а ты взял и вытащил из дома их! Под пули, в их-тоть годы! Куда, твою ж корыто, ты их поташил-тоть? Зачем потянул за собой?

— Лида… — вновь попытался прервать тираду женщины Потёмкин, но замолчал. Ей надо выговориться. Чем быстрее — тем лучше, и лекарь не видел причины останавливать её сейчас.

— А Жорджик? — Лидия опять завыла, слёзы крупными каплями побежали по щекам. — Жорка… Жорочка… Жорчик… Зачем его в Москву эту-ть окаянную потащил? Может, он любви хотел всю свою серую жизнь, а тут… а тут ты… Ирод! Наградил товарища смертью, спасибо — отблагодарил за помощь… Вот она, награда-тоть, люди-и-и до-о-обрыя! — вой почти перекрыл рычание двигателя, но остальные молчали. Ольга положила руку на плечо Лиде, погладила. Рыдания постепенно перешли в тихие всхлипывания.

— Не надо, Лид, — произнесла девушка. — Мы сами на это решились. Игорь предупреждал…

— Предупреждал… — как эхо, отозвалась та. — Да нам, дуракам, все эти-ть предупреждения… Вот как до жирафа доходит. Эх, и на кой ты меня покинул? На кой оставил… Дайте мне пистолет-тоть! Отправлюсь за ним, за любимым! Как настоящая декабристка!

— Жена декабриста, — автоматически поправил Игорь, заворожённо слушая Лиду. Как же красиво и интересно люди могут разговаривать, когда есть благодарные слушатели. — Яр, приглядывай за ней. А то губу раскатала!

— Я-тоть? Губу? — возмутилась женщина, но Игорь довольно громко её прервал.

— Тихо! Подъезжаем к Кольчугино.

Лес закончился, дорога выбралась на равнину и через полкилометра заложила длинный вираж, спускаясь с высокого холма. И тут двигатель заклинило. «Тигр» несколько раз дёрнуло, и колёса замерли окончательно. От резкой остановки людей бросило вперёд. Автомобиль ещё несколько секунд скользил за счёт инерции по склону, но теперь двигатель лишь тормозил, а Игорь от неожиданности забыл выжать сцепление, поэтому стальной монстр замер на середине холма, освещая загибающуюся вправо дорогу.

— Чёрт! Ну что за… — Игорь с досады стукнул ладонями о руль.

— Он умер? — испуганно спросил Яр, поднимаясь с сиденья.

— Ага, сдох! — согласился Потёмкин, потирая разбитый о руль нос. — Хреновая соляра! Загустела, видимо, время не пощадило, движок и склинил…

— Что дальше?

— Дальше? Дальше, друзья, пешком! На своих двоих, так сказать-пересказать. Тут недалеко: полторы сотни километров осталось, — Игорь достал карту, развернул на нужном квадрате и некоторое время разглядывал. — Вот сейчас водохранилище, за плотиной — город, а там главное — поворот не перепутать. До Москвы по прямой пойдём. Если всё хорошо, можно по полтиннику в день делать — три или четыре дня, и вся недолга… Чёрт! — с носа на карту закапала кровь. Пришлось откинуться на сиденье и запрокинуть голову.

— А что с Жорой? Надо бы похоронить, — всхлипнув, попросила Лида. Она почти успокоилась, но слёзы нет-нет, да наворачивались на глаза. — А то как-то не по-человечески получится.

— Похоронить? Да запросто! Мы ему отменные похороны состряпаем! Не всем королям такая честь выпадала. Только придётся подождать до утра. Что-то не шибко охота шарахаться по ночному городу. Мало ли какие «охотники» повылазили. А тут всё-таки броня: от пуль уберегла, глядишь, и от тварей спасёт, если не слишком большие… Накройте его чем-нибудь, да располагайтесь поудобнее — часов пять до рассвета осталось.

— А Гром нас не нагонит? — поинтересовался Яр.

— Да им по темноте тоже смысла нет «Тигр» покидать, — отмахнулся лекарь, стараясь зажать разбитый о руль нос рукавом, задрав голову. — И им сложнее: в лесу застряли. Думаю, будут веселиться теперь до утра…

Тело Жоры укрыли брезентом, и под всхлипывания Лиды Ольга устроилась рядом, пытаясь утешить бедную женщину, а Яр перебрался на переднее сиденье. Куча вопросов роилась в голове юноши, но начать разговор он никак не решался.

Кровь всё-таки остановилась, и Игорь выключил свет в кабине, иначе привлечённые им хищники могли собраться у автомобиля. «Тигр» погрузился в темноту, молчание затянулось. Каждый думал о своём: Лида об утрате, Ольга о людях — насколько разные они, оказывается, и сколько всего она пропустила, живя отшельницей из-за отца, Яр же — о болезни, что затаилась внутри, иногда обостряясь вспышками неконтролируемых ощущений, усилением слуха, улучшением до неестественного уровня зрения и чувства восприятия окружающего мира — до такой степени, что он смог в темноте и в движении поразить колесо автомобиля. Это сильно пугало, но ничего сделать Яр не мог, лишь обратиться к Игорю: юноша чувствовал, что лекарь знает об этой болезни намного больше или хотя бы догадывается, но почему-то молчит…

Игорь же, облокотившись на спинку сиденья, вглядывался во тьму за пределами «Тигра», а именно — в одну точку: чуть левее дороги, где-то в воздухе, мерцал еле заметный огонёк, будто скрытый неким препятствием. Объяснения этому явлению мужчина пока не находил, но старался не отводить взгляда от света в небе. Мало ли что произойдёт, вдруг разгадка не замедлит явиться.

— Игорь, — тихо проговорил Яр, съёжившись на сидении. После напряжения последних дней и ночных событий его слегка потряхивало, слишком много навалилось на юношу. — А когда лучше жилось? Тогда или сейчас?

— Тогда близкие были рядом, — загадочно ответил лекарь. — А сейчас… Нет их. Ни у меня, ни у тебя, ни у Ольги с Лидой. И вот вроде только появятся, как тотчас же исчезают. Либо смерть забирает, либо слабость духа, или другие люди, которым насрать на всех вокруг. И тогда насрать было, но рамки какие-то существовали, люди не лишались близких столь часто и при таких обстоятельствах…

— А ты как один остался? Прости, если спрашиваю, но интересно, ведь такой человек, как ты… мог бы защитить их.

— А какой я человек, Яр?

— Ну… — юношу этот вопрос застал врасплох. Он никогда не размышлял о качествах Игоря. Казалось, они лежат на виду, и вот сейчас, когда его спросили, он задумался. Потом начал перечислять. — Храбрый. Верный. Волевой.

— И благодаря этим качествам я лишился семьи, — добавил Потёмкин.

— Но как?

— А вот так! — мужчина на несколько долгих минут замолчал, вспоминая, вороша в памяти давно минувшие события, а потом, когда Яр уже потерял всякую надежду услышать продолжение, заговорил: — Это не те качества, которые в этом мире помогают. Вот если бы я был трусом, то не повёл бы семью очертя голову в мифическое место, где якобы жизнь лучше, чем везде. Я бы спрятался с ними где-нибудь и, дрожа от страха, вёл вполне нормальную, хоть и скотскую жизнь. Зато мои близкие были бы живы и рядом. Как Воевода — да, он трус! И самодур, к тому же! Окопался с негодяями, сделал из них избранных, окружил себя верными людьми, спрятался за их спинами и спинами тех, кто добывает ему пропитание, охотится, исследует для него дальние земли, погибает. А он пользуется! И не может организовать хоть какую-то поддержку всем этим людям. Минимум — вот его программа. Чтобы только люди не сбега́ли в отравленную и чужую пустошь, где им будет лучше, чем в стенах города. Всё остальное забирает себе и охране своей, готовой любого порвать за эти блага. Трусы сейчас все имеют! Живут удобно, да за чужой спиной! Куда удобней выживать, прячась, а я — с храбростью, силой, верностью, как ты сказал, и волей ничего в этом мире не стою, вот и потерял всё… что имел в этой чёртовой жизни. И права Лида: вон, и вас толкаю на смерть. Жора уже погиб.

— Но это не так! — горячо возразил Яр. — Мы сами…

— Да не сами! Не сами, Яр. Вот скажи, снялись бы вы с места, не появись в ваших краях я и не соберись дальше?

— Да! Я думал об этом!

— Знаешь, Ярослав, думать и делать — совсем разные вещи. Согласись, что мысль была, что не выживешь в одиночку? Что не сможешь один, без людей? Что повесишься на первой берёзе… — юноша сник, не зная, что ответить. — Вот и Ольга с Лидой — так же. А особенно Жора!

— Ну-ть, хватить! — прервала лекаря женщина. Они с Ольгой давно затихли, вслушиваясь в разговор. — Жора мужичищем умер! Нас, окаянных, защищая! Плохо? Плохо! Но прозябание в катакомбах, где его не считали за мужика, лучше, что ль? А я-тоть благодарностью тебе обязана, свёл нас вместе, любить заставил! Жизнь почувствовать, хоть на чуть-чуть!

— И я… — вступилась Ольга, — и я бы умерла! Если б не ты! Я с тобой теперь! Да ведь то, от чего ты спас меня, — намного страшнее, чем смерть…

— Всё! Хватит! — встрепенулся Игорь, весьма удивлённый таким нажимом. Он никак не ожидал, что люди столь сильно возмутятся от его речи. — Понял-понял… вопросов нет: сами пошли — так сами…

При этих словах «Тигр» с глухим звуком ощутимо вздрогнул. Все смолкли, пытаясь понять, что случилось. В бок автомобиля вновь что-то сильно ударило, отчего он заёрзал на рессорах, как неустойчивая на волнах посудина. Люди схватились, за что только можно, чтобы удержаться на месте.

— Ничего себе…

— Тихо! — Игорь шёпотом прервал женщину, выглянул в водительское окно, но сплошная темень не давала лекарю разглядеть нападающего. Только тьма, сгустившаяся чуть больше обычного, говорила о размерах чудовища. Игорь почувствовал, как по телу побежали мурашки. Нелегко было удивить опытного бойца и путешественника по вымершим землям, но неизвестному существу, пробующему на прочность кузов «Тигра» и почти растворившемуся в темноте, это удалось. Мысли заметались в голове, словно рой рассерженных пчёл, когда очередной удар в буквальном смысле потряс автомобиль.

— Да что же это-ть? — не выдержав, воскликнула Лида.

— Тихо! — вновь прошептал Игорь, разворачиваясь к рулю. — Открывайте и опрокидывайте канистры! Живо! Яр, намотай на стрелу тряпку.

— Но как же Жора? — не унималась женщина. — Ты обещал похоронить его!

— Похороним! — Потёмкин выжал сцепление и врубил нейтральную передачу. Колёса освободились из лап заклинившего двигателя, и «Тигр» сдвинулся с места, набирая скорость, по пологому склону холма, широкой дугой спускающемуся к водохранилищу и плотине. Теперь прятаться не имело смысла: Игорь включил фары и свет в кабине, чтобы, наоборот, привлечь неизвестную тварь. Только так у них был шанс уйти. — Поверь, костёр королей — достойная награда за жизнь! Лучше сгореть, чем быть сожранным червями или погаными тварями!

Автомобиль с силой ударило, словно средневековый таран вломился в заднюю дверь. Многотонную машину подкинуло, женщины закричали, пытаясь удержаться на сиденьях, а Игорь выкручивал руль, стараясь не дать мёртвому, сильно разогнавшемуся «Тигру» съехать с выкатывающейся под колёса из темноты ленты асфальта.

— Перелезайте к Яру! И по очереди спрыгивайте на обочину. Свет отвлечёт чудовище. Пока он будет занят автомобилем, у нас есть шанс незаметно скрыться в развалинах города.

— Что? — закричала Ольга. Она была в ужасе от предложенного Игорем плана, но тот вновь заорал.

— Живее! Оно ждать не будет! — очередной толчок, подкинувший зад автомобиля ещё выше, заставил обеих женщин метнуться к сиденью Яроса чуть ли не наперегонки. Юноша откинул спинку, а сам пригнулся к приборной панели и открыл дверь. Снаружи раздавался глухой топот тяжёлых ног, разбивающих асфальт позади автомобиля. Что бы это ни было, оно было огромным.

— Етить-мадритить… — первой скрылась из виду Лида, страх перед монстром мог заставить сделать что угодно.

— Оль, теперь ты!

— Я не могу! — девушка вглядывалась во тьму, стоя у открытой двери, и не могла сделать последний шаг.

— Да чтоб вас… — пробормотал Игорь. — Яр, помоги!

Юноша, не задумываясь, толкнул девушку и, когда она исчезла во тьме, посмотрел на лекаря.

— Что смотришь? Поджигай стрелу! Давай сюда и дуй следом за ними!

— А ты?

— Я через минуту буду…

Яр выполнил указание и, протянув зажжённую стрелу Потёмкину, выпрыгнул наружу как раз в тот момент, когда очередной удар чуть не скинул «Тигр» с дороги. Игорь вывернул руль, и автомобиль юзом вышел на последний вираж перед плотиной. Дальний свет фар осветил прямой отрезок дороги, борт заграждения справа, отсекающий полотно асфальта от водохранилища, ответвление дороги и глубокий обрыв слева, и… провал посередине плотины, окаймлённый вздыбившимся асфальтом и кусками арматуры: видимо, дамбу давно прорвало.

— Чёрт! Вот невезуха! — вымолвил Игорь.

Он резко дёрнул ручной тормоз, «Тигр» вздрогнул, притормаживая, но жёсткий удар сзади не дал ему остановиться. Автомобиль подкинуло и с большой скоростью потащило к пропасти.

— Да мать же твою! Как слон! — разозлился Потёмкин, перелезая на соседнее сиденье. С этой стороны заградительный бортик не даст мужчине скатиться с дороги. Следующий удар выбил из рук горящую стрелу. — Упс, — Игорь толкнулся ногами и помог руками, тело на секунду зависло в воздухе, затем ударилось о твёрдую поверхность.

Потёмкина завертело, протащив по инерции ещё несколько метров. Войлочный плащ помог избежать сильных ушибов, а прижатые руки защитили голову, которую мужчина тут же поднял, стараясь разглядеть тварь, что с такой лёгкостью толкала тяжёлый «Тигр» перед собой. Словно играющийся пёс, довольный своей игрушкой, тёмный силуэт почти загораживал своей тушей вспыхнувший автомобиль. Вот он ещё раз толкнул, и горящий броневик, подскочив на вздыбившемся асфальте, нырнул в провал. Игорь уже хотел вскочить, думая, что зверь, потеряв большую добычу, развернется к меньшей — к нему, но не тут-то было: монстр нырнул вслед за «Тигром», словно ненаигравшийся пёсик — за мячиком. Потёмкин не мог поверить в это, продолжая лежать на земле. Затем медленно поднялся, включил фонарик, отыскал в темноте АКСУ и подошёл к разрушенной части плотины. Он постарался высмотреть в бурлящей воде неизвестную тварь — большую любительницу поиграть с автомобилями. Ни ее, ни «Тигра» на поверхности заметно не было: видно, здесь достаточно глубоко, чтобы скрыть остов машины, и слишком сильное течение, способное смыть огромного монстра. Тут явно не пройти. Придётся искать другой путь в город.

Сзади послышались голоса. По резким ноткам чувствовалось, что люди ругались.

— Отвали!

— Оль!

— Я же сказала: не приближайся!

— Но… так было нужно! Так Игорь сказал!

— Игорь? А если бы он сказал убить меня? Что бы ты сделал?

— Я… Ну… Так было нужно!

— Оля! Оля! Остынь уж, — голос Лиды. — Он же мужик. Что скажут-тоть, то и делает.

— Лида!

— А чо Лида? Лида — она уже давно-ть Лида. Ты вот лучше ей объясни, зачем вытолкнул в темноту. Надо было-ть брать в охапку и прыгать вместе с ней!

— Лида!!!

За столь милым разговором они и подошли к Потёмкину. Ольга скорчила гневную гримасу и хотела высказать всё, что думает об Игоре, но мужчина уже направил луч на обвалившуюся плотину. Гнев сразу иссяк: набить шишки и ссадины всё же лучше, чем утонуть. Зато появились вопросы.

— Что теперь делать будем? — Яр глянул вниз, оценил расстояние до другого края обрыва и присвистнул. Плотина до конца не развалилась, осталась отгораживающая воду плита и узкая дорожка из переплетённой арматуры с кусками бетона, местами накренившимися в сторону обрыва. По ней опасно переходить — хлипкое сооружение могло в любое время обвалиться под собственным весом. Путников с оружием и рюкзаками «мост» точно не выдержал бы.

— Чуть раньше развилка, и дорога уходит влево. Попробуем по ней. Может, можно где-нибудь через речку перебраться. После плотины она не такая широкая. Вон там, в небе, свет видел. Вдруг в том районе люди? — Потёмкин указал на то место, где видел мерцающий огонёк, но теперь там его не оказалось.

— Только идём молча, — предупредил мужчина, — а то разговорились! Вы бы ещё песню спели… хором!

— Это точно! — подхватил чей-то голос за спинами. Вспыхнул фонарик, потом второй, третий, послышались звуки передёргиваемых затворов, и незнакомый голос грубо скомандовал:

— Вы окружены, оружие на землю и мордой туда же!

— Мужики! — попытался заговорить Игорь, но выстрел в воздух заставил его замолкнуть и подчиниться.

— И везде так встречают? — не выдержал Яр.

— Обычно — да. Особенно если ты с полной концертной программой прибываешь к порогу их дома…

— Молчать! — тот же грубый голос. — Разговаривать будете у Бакина.

У них отобрали оружие, связали руки за спиной и повели, окружив, в обратном направлении, туда, где группа свернула на развилке. Участок дороги оказался коротким — около километра, после ботинки прогромыхали по металлическому мосту, за которым почти сразу путь им преградила бетонная стена. Тяжёлые ворота, проскрипев давно не смазываемыми петлями, отворились, впуская путников. Игорь обратил внимание, пока шли, на низкие одно-двухэтажные здания по сторонам. Очевидно, они находились на территории какого-то заводского комплекса. Ещё метров сто, и фонарики упёрлись в огромное здание, стены которого терялись во тьме. Теперь стало понятным явление слабого света в ночном небе: видимо, на крыше здания находился наблюдательный пост, откуда и заметили автомобиль и разборку с ночным титаном — по-другому у Потёмкина язык не поворачивался назвать игравшее с «Тигром» чудище.

— Прошу вас, — пригласил грубый голос. Его обладатель, видимый тёмным силуэтом, подошёл к двери и отворил, пропуская пленников вперёд. Тусклый свет, лившийся изнутри, явил замотанное в тряпки лицо неизвестного, только прозрачные стёкла слесарных очков открывали внимательные прищуренные глаза.

Внутри уже встречали трое с помповыми ружьями в грязной, просаленной, но тёплой одежде. С обмотанными на манер старших лицами и заострёнными штырями за спинами, видимо — самодельными пиками или копьями. Следом за пленниками вошли пятеро конвоиров. Пленников ещё раз обыскали, проверили вещмешки, «прощупали» счётчиками на предмет радиации. Потом старший, что командовал, стянул с лица тряпки на шею и макушку, куда водрузил и очки, стянутые на затылке резинкой. Взору открылся молодой человек лет тридцати. Слева от брови до края губы — шрам, а сам глаз заплыл белым.

— Пойдёмте. Мужчины со мной, женщины пока здесь.

— Они пойдут с нами! — уверенно возразил Игорь.

— Со своими правилами в гости не ходят, — заметил незнакомец.

— А мы не гости, — Потёмкин поднял к лицу связанные руки. — Мы мимо проходили…

— Тем более, мимопроходилы, — пожал плечами старший и, уже обращаясь к подчинённым, добавил: — Ведите этих двоих к главе. Дамы подождут.

Игоря с Яром грубо толкнули ко второй двери из маленького помещения. Им ничего не оставалось, как подчиниться.

Это был когда-то один огромный цех, где находились столь же впечатляющие по размерам машины, станки и станы. Потом, после войны, рабочие, ставшие жителями, их разобрали и вынесли. И принялись застраивать освободившееся пустое пространство хижинами из того, что находили в городе: кирпичи, доски, куски железа. Причём застраивали наспех, уровень за уровнем вверх, поглощая свободное пространство, словно муравьи. Теперь это место представляло собой нагромождение полудеревянных, полукирпичных комнатушек с забитыми листами железа дырами. Между ними оставлялось пространство под коридоры, но иногда оно было таким узким, что людям приходилось расходиться друг с другом, пропуская кого-нибудь вперёд. На верхние уровни вели топорно и на скорую руку сколоченные деревянные лестницы. По ним идти было не только опасно, но и страшно. Треск древесины жалобно возвещал путникам, что всё вокруг устало, хочет отдохнуть, а люди не понимают этого. Но жители давно привыкли к их скрипу и не обращали внимания. Только Потёмкин чувствовал, что, сломай в одном месте доску, вся конструкция огромного города внутри исполинского здания сложится, как карточный домик. А здание действительно было масштабным. Пока они шли к главе, Игорь запутался в несметных коридорах и проулках и насчитал восемь этажей вверх. И, наконец, они вышли на «крышу» деревянного творения. Тут до потолка здания можно было достать, подпрыгнув и протянув руку. В центре находилось лишь одно строение, но зато большое. Очевидно, для главы поселения места не пожалели.

Старший на несколько минут скрылся внутри, после чего приказал Потёмкину с Яром зайти.

В первой маленькой комнатушке стоял лишь стол, за ним сидела девушка и печатала какой-то текст на облезлой машинке. Она косо посмотрела на вошедших и вернулась к своему занятию. Мелькнула мысль: «У него и секретарша есть? Очуметь!»

В следующей комнате большего размера стоял стол и вокруг — стулья. В центре стола — лампа-абажур. Провод змеёй тянулся по поверхности и исчезал где-то внизу под полом.

— Садитесь, — сопровождающий указал на стулья и сел сам в сторонке. Двое подчинённых остались стоять сзади, у двери.

Спустя несколько минут через противоположную дверь вошёл заспанный мужчина в наброшенной на голое тело рубашке и дырявых местами штанах. На голове — сеточка, наверное, чтобы не повредить причёску.

— Меня зовут Бакин Виктор Алексеевич. Я тут… э-э-э… глава этого чу́дного города. Но что мы всё обо мне да обо мне? Поговорим о вас. Кто вы, откуда и зачем пришли и напали на нас? Рассказывайте, мне всё интересно. — сказал глава без предисловий. Худощавое, осунувшееся лицо, растрёпанные, словно ощетинившиеся брови, водянистые, мутные глаза, как у человека, много выпившего вчера, узкие губы, сжатые в напряжении, и тонкий нос.

— Напали? — Игорь от удивления поднял брови. — Мы вообще мимо проезжали… проходили… Э-э-эм, шли. Да. Шли.

— Неужели? — мужчина поднялся со стула и медленно пошёл вокруг стола. — Приехали, наблюдали за нами некоторое время. Думали, мы вас не видим? У нас пост на крыше имеется. А потом напали на нашу зверушку.

— Вашу зверушку? — Потёмкин от удивления вытаращил глаза, а Яр невольно заёрзал на стуле. Шапку с него не снимали, и «особенность» организма юноши не видели. И это к лучшему: мало ли как здесь относятся к людям с отклонениями.

— Да. Она бегала там, за забором, и никого не трогала. Отпугивала остальной зверинец, который из леса к нам подбирается, а вы её уничтожили.

— Это оно на нас напало, если что, — возмутился Игорь. — Это мы никого не трогали, а тут с нашей заглохшей машинкой решила поиграть какая-то неведомая зверушка. И к тому же, если она ваша, то согласитесь — вы должны её держать на привязи. На цепи и с во-о-от таким намордником на харе.

— Не должны, — мягко возразил Виктор Алексеевич. — Время сейчас не то, чтобы сдерживать своих зверушек. — Мужчина вернулся к стулу, но не сел на него. Вместо этого он облокотился на стол, нависнув над торшером. Свет снизу исказил лицо говорившего, будто надел на него маску. — Кроме того, зверь неуправляем. Но, тем не менее, вы лишили нас защиты с северной стороны.

— Но! — попытался возразить лекарь, но глава его не слушал продолжая.

— Теперь, чтобы продолжить путь дальше, куда бы вы там ни направлялись, вы должны заплатить нам…

— Чем же мы можем вам заплатить?

— А вы заметили, если в обществе нет детей, то всё плохо? — спросил вдруг Бакин, уставившись прямо в глаза Игорю. Тот неловко поёрзал под столь пристальным взглядом, потом спросил:

— В смысле?

— В прямом! — у Виктора перекосило лицо. — Нет ни старшего детского поколения, ни среднего, ни, тем более, младшего. Нет вообще.

— Ну, в старое время… Это было бы очень даже… — Игорь хотел съязвить, но передумал. Лицо Виктора исказилось ещё сильней.

— Очень ничего? То есть, ты хочешь сказать, что без детей — «очень ничего было бы»? — слова Потёмкина привели в ярость главу Кольчугино. — А ты понимаешь, что во всём нашем сегодняшнем обществе — всего три подростка, которым исполнилось шестнадцать? И ни одного ребёнка меньшего возраста⁈

— Я не знал…

— Да мне плевать!.. Ты понимаешь, что это для нас всех значит? Да и для всего человечества? — взорвался вдруг Бакин. Лицо вытянулось от злости.

— Типа того…

— Не типа, а мы сдохнем! Вымрем все до единого! Так как нет детей ни у кого из нас! А эти твои самки… Вполне возможно, что они могут…

— Могут что? — теперь взбесился уже Игорь. Он попытался подняться из-за стола, но руки стоя́щих сзади бойцов прижали его к стулу. — Ещё раз спрашиваю! Могут что?

— Для продолжения рода нам необходимы здоровые женщины, а они у тебя выглядят как раз такими, так что вот моё условие вашего прохода дальше: вы оставляете здесь женщин, а сами можете валить отсюда, хоть сейчас. Что скажешь?

— Нет! — воскликнул юноша, повернувшись к лекарю. — Нет, Игорь! Мы не можем!

— Я бы не слушал пацана, — заметил Бакин. — Ну, зачем вам сейчас неприятности?

— Верно говоришь, нам не нужны неприятности, — лицо Потёмкина налилось красным, — но раз они нас почему-то преследуют…

Он метнулся вперёд, вырвавшись и толкнув стол. Потом развернулся и резко пнул стул, на котором сидел. Бакин завалился к стене, лампа покатилась по столу и, рухнув на пол, разбилась, а бойцы схватились за ушибленные ноги. Яр уже в полной темноте прыгнул в сторону старшего, потянувшегося к кобуре на поясе. Но его почему-то не оказалось в нужном месте. Яр лицом врезался в стену и упал. Игорь нащупал кого-то и ударил коленом пару раз. Послышался гневный возглас и отборный мат. В комнату влетела секретарша и получила по лицу дверью, которую задел падающий боец. Она завизжала и вывалилась обратно. Игорь хотел ударить следующего бойца, но раздались оглушительные выстрелы, и громкий голос остановил.

— Шевельнёшься — убью!

Вспыхнул свет фонарика, осветив довольно неприглядную картину: один боец лежал у двери, другой потирал ушибленную коленку, Яр пытался подняться с пола у стены, по ту сторону стола старший, придерживая Бакина, направил на Потёмкина пистолет. Игорь замер, успокоившись: мёртвые не имеют шанса на побег.

— Убрать! — зло рявкнул глава Кольчугино. — И закрыть в клетки! По-хорошему не захотели, значит, будет по-плохому. Спустим их в реку завтра! А баб ко мне! Будем готовить их к свадьбе.

И снова путешествие по шаткому, скрипучему лабиринту, на этот раз вниз. Игорь с облегчением вздохнул, когда эта череда одинаковых стен и поворотов закончилась. Их ввели в небольшую комнату на нижнем этаже — под ногами чувствовался нормальный бетонный пол. Помещение занимали три клетки, и оставалось немного места для охранника, сидящего на табуретке слева. В центральной клетке кто-то спал на топчане, но кто именно — не разобрать, а крайние оказались свободны — туда и рассадили Игоря с Яром по отдельности.

Конвоиры ушли, а охранник — тщедушный мужичок в грязной телогрейке — приставил помповое ружьё к стене, прислонился к ней же и минут через десять благополучно захрапел. Игорь поймал себя на мысли, что местные «вояки» довольно странные: выглядят как слесаря, вооружены помповиками, да ещё спят во время караула. Лёгкое похрапывание уже вовсю разносилось по маленькой «кутузке».

Яр вскочил с койки и принялся ходить по клетке, напряжённо раздумывая.

— Чёрт, надо что-то делать. Чёрт… чёрт… Игорь! Они же их… Мы так и будем сидеть?

— Ну, а что мы сейчас можем? — Потёмкин пожал плечами и начал раскладывать на койке свой войлочный плащ. — Самое лучшее — лечь спать и отдохнуть. Утро вечера мудренее.

— Но их же… их…

— Ты слышал, что сказал Бакин? Их будут готовить к свадьбе. То есть, никто их сразу насиловать не собирается. У нас есть время, а через несколько часов ситуация может и измениться. Нас же Гром преследует, забыл?

— А если всё не так? Если вот сейчас… — голос Яра оборвался, он безвольно рухнул на пол и затрясся. Конвульсии пробегали по телу волнами, юноша то выгибался, то съёживался от непереносимых мук. Игорь подошёл к решётке и наблюдал, как мучается Ярослав. Он желал помочь, но что он мог сделать в этой ситуации?

— Яр, попытайся расслабиться, — сказал он сквозь прутья клетки. — Это немного поможет.

Находящийся в средней камере проснулся, сел на койке и некоторое время наблюдал, как агонизирует юноша, затем повернулся к Потёмкину.

— Что с ним?

— Болеет сильно, — Игорь не собирался вдаваться в подробности, но мужчина вновь спросил:

— Из этих? — он скривил гримасу, как бы задёргался и покрутил пальцем у виска.

— Нет. Яр — нормальный.

— А чего он тогда по полу распластался и кривляется?

— Говорю же — болеет.

— Семён Волков, — мужчина встал, подошёл к Потёмкину и протянул руку.

— Игорь, — лекарь пожал в ответ.

— Какими судьбами в нашем захолустье?

— Проездом. Но неудачно…

— А за что вас сюда?

— Да девушки с нами были, вот и вступились.

— А-а-а… Эта та страшная легенда о том, что местные бабы порченные? — Волков ухмыльнулся, щербатая улыбка растянулась на лице. В тёмных глазах мелькнули весёлые искры.

— Что смешного?

— Да эти лузеры думают, что бабы у них плохие, а на самом деле всё тут плохо. Они воду из речки берут, а она малость радиоактивна. Вот и пойми тут, кто бесплоден — бабы или мужики? А Бакину очень удобно женщин во всех грехах обвинять, такой произвол царит здесь, не представляешь.

Виктор — человек-то вроде простой, но опасный. Как бы это сказать… Из всех, кто после войны у власти да у кормушки оказался, подняться вообще как-то смог, он один остался. Все конкуренты перемерли. И не поймёшь как. Кто-то с крыши свалился, кто-то от пищевого отравления умер, а кто-то в сортире захлебнулся — прямо так и нашли, головой в ведре. С тех пор нет у Бакина конкурентов. Опасно открыто ему противостоять. Никто и не решается, благо управляет он более-менее грамотно. Еда есть — организован отлов рыбы, вода, хоть и из реки, есть. Особо никто не жалуется. Да и поди, проберись к нему мимо его охраны. Они за него — горой. Он с ними девок делит. Но только раньше было по-другому. Он из руководителей завода, привык во власти рулить… Теперь и остался он один, остальных вот зачистил. Да только после уже, а поначалу первым лицом-то не считался, так… Прибился к группе военных, которые с оружием, с авторитетом, порядок после войны наводили. Но они на силу рассчитывали, а Бакин похитрее оказался. И понял, что бабы не хуже другого какого ресурса, чтобы верных людей купить. Так вот вышло… А ведь жена была, ребёнок вон от неё. А потом померла вдруг она. Ни с того, ни с сего, закашляла и двинула на тот свет. Ходил Бакин чернее тучи, бабы подбивались под бок — всё-таки глава города. Вдовец. Завидный, в общем, мужчина. Да вот только он на них уж не реагировал никак. От слова «совсем». Жил один, растил дочь. А только скоро совсем крыша поехала у Витьки-то. Начал уже и сам женщин к себе приглашать, не просто так, а силой. Приходит, значит, охрана за дочкой или за чьей женой и забирает. Бакин насилует её у себя наверху. А потом — свободна! Начали тут мужички гневаться страшно, месть назревала, восстание, да не сложилось. Созвал тогда Бакин совет, мол: речь говорить будет. И сказал. Прикинь? Сказал, что пользует наших жён и дочерей, чтобы проверить. И знаете… они оказались порченые! Все до единой! Все, кого он приглашал! И тогда он издал указ, что так впредь и поведётся — коли порченые, детей иметь не могут, тогда пусть платят своим телом за жизнь в городе. А несогласных мужчин, отцов и мужей — вышвыривать за пределы цеха… Ну, и что вы думаете? Одного-двух выслали за ворота, остальные притихли, как ягнята. Теперь женщины совсем не считаются за людей. Кто хочет, тот и берёт их. Любую на выбор. Всю грязную работу тоже они выполняют, причём их не щадят, бьют ремнями. Иногда до полусмерти. И вот ведь, в чём загвоздка-то: а если после этого и ваши девки не забеременеют? Думаете, поймут что-нибудь? Нет. Скажут, что и они никуда не годные бабы, и будут мучить, как и остальных.

— А секретарша? Она вроде ничем сложным не занимается…

— Это его дочь. Вот и сидит под крылом, печатает что-то для виду. А на машинке и клавиш половины нет.

— Что же делать? Надо как-то вызволять наших женщин. Негоже это!

— Согласен. Если выберемся, я знаю, где транспорт взять. Меня с собой захватите?

— Не боишься погибнуть?

— Да лучше сдохнуть, чем с этим гадом на одном свете жить. Думаешь, почему я здесь? Правильно: за женщину вступился.

— Игорь, — тихонько позвал Яр.

— Что?

— Игорь, можно вопрос? — спросил юноша с пола. Взгляд парня прояснился, но дрожь в теле всё ещё не отпускала. — Ты знаешь, как эту болезнь вылечить?

— Я не… Что? — казалось, мужчина не понял вопроса. Но Ярос решил добиться ответа.

— Ой, да брось! Скажи, что не знаешь о том, что со мной происходит! Скажи ещё, что не понимаешь ничего! Ты же лекарь! Ты, мать твою, лекарь! Ты знал, что было с Митяем, ты и про мою болезнь знаешь. Хватит считать меня тупой скотиной! Я, может, и родился после того, что вы, старики, устроили, но я не дурак! Два и два сложить могу.

— Да, — ошарашенный заявлением Яра, Игорь вернулся на койку и некоторое время молчал, пытаясь сформулировать свои мысли. Потом заговорил, тихо и вкрадчиво, пытаясь донести смысл фраз до юноши. — Ты прав. Я знаю, что с тобой, но не знаю, как это вылечить. Ну, что, легче тебе стало?

— Тогда не проще было оставить меня там? Воевода со мной расправился бы. И уже сегодня я бы кормил рыб в Колокше.

— Ты уникальный, — просто сказал Потёмкин.

— Что?

— Ты уникальный, — повторил мужчина. — Твоя особенность… образования эти…

— Я понял.

— В общем, эта твоя особенность делает тебя невосприимчивым к вирусу, вернее, у тебя к нему что-то вроде иммунитета. Твои клетки, скажем так, другие. Не такой структуры, как у меня или у Митяя. Строение другое, проще говоря. Поэтому вирусу крайне сложно тебя изменить, ведь он создан специально для нас — обычных людей. А ты необычен. И ты это знаешь — тебе всю жизнь пытались это показать твои соседи. Люди ненавидели тебя именно за это. И ты ненавидишь себя за это, но… Зачем это делать? Любить себя надо.

— Так ты потому меня с собой потащил, что я — уникальный?

— В общем, да.

— Но, Игорь! Ты же понимаешь, что болезнь найдёт способ и меня изменить. Не лучше ли сразу… застрелиться, и проблем не будет?

— Первый раз слышу от человека, что он не хочет жить! Ты нужен мне, Яр, твоя сила и способность сопротивляться вирусу мне нужны. Иначе боюсь, я в этой непонятной войне проиграю. Там, куда мы направляемся, в разы опасней, и, возможно, там уже поработал вирус. Если заражусь я, то не смогу исполнить свой долг, и болезнь, так успешно подавляемая тобой, распространится везде. Ты единственный способен ей сопротивляться. Так что… ты поможешь мне, Яр?

Некоторое время парень молча лежал на полу, рассматривая деревянный потолок, затем поднялся и, посмотрев сквозь клетку на Игоря, горячо произнёс:

— Я помогу тебе! А Ольга с Лидой?

— Мы их заберём отсюда, обещаю. Что-то мне подсказывает, что, когда сюда заявится Гром, эти слесари и механики-добровольцы вряд ли с успехом смогут противостоять ему со своими помповыми ружьями. Завтра будет весело, Яр, так что давай отдохнём.

— Отлично! С нетерпением жду завтра!

— И я! — тут же подхватил Семён. Глаза горели, а мужик ухмылялся во всю ширину щербатого рта. Создавалось ощущение, что с приходом Игоря в нём с новой силой вспыхнула искра жизни. Будто до этого не жил. Не было смысла, не было цели. — Я с вами! Не знаю чем, но я вам тоже помогу. Эту заразу победю… побежу… тьфу ты! Эту заразу помогу уничтожить!