Мятеж

Глава 10. Мятеж

Морозный ночной ветер задувал в открытое окно лунный свет, наполняя занавесь своим дыханием и холодя распахнутые шторы. Резная дверь отворилась за мгновение до того, как Люфир постучал.

— К тебе теперь и вовсе не подобраться незамеченным? — с улыбкой спросил девушку лучник, заходя в комнату. Оника тихо притворила дверь за полуночным гостем, закрыв на щеколду. Юноша поежился, посмотрев на открытое окно, а затем на обживший каминное ложе огонь. Даже ярко разгоревшемуся пламени не удавалось изгнать из комнаты холод осенней ночи. — Летние дни давно прошли.

Люфир прошел к окну, чтобы притворить высокие звенящие тонкими стеклами створки. Снаружи дрожала обмерзшими ветвями старая груша.

— Оставь, — попросила Оника, забираясь на кровать и кутаясь в шерстяной плед. Люфир с сомнением посмотрел на девушку и оставил окно открытым, лишь плотно задернув шторы.

— Беседа с Сайлом была содержательной, как я погляжу, — произнес он, опустившись на кровать рядом с Оникой, поспешившей умоститься у его плеча.

— Более чем, — подтвердила она и погрузилась в долгий пересказ разговора с дедом. Люфир слушал, не перебивая и не задавая вопросов, до самого конца.

— И подумать не мог, что буду удостоен такой чести дважды: сперва, став воспитанником Командора, а затем и избранником…, — в задумчивости произнес Люфир и посмотрел на девушку, когда та замолчала.

— Не говори ерунды. Что за глупость: воздавать почести и хулить людей за деяния их предков?

— На этом построена Церковь и стоит она не одно столетие. Что-то ты сама на себя не похожа, — Люфир провел пальцами по волосам девушки.

— Всего лишь устала. От этого бесконечного дня, начавшегося, когда я решила оставить дом и отправиться в Этварк. Проведя всю жизнь под опекой Сайла и Орлеи, в стенах особняка полного роскоши и уюта, вдали от тревог мира, я даже не представляла, что меня ждет за пределами родной деревни.

— Мне кажется, что ты замечательно справилась с переменой мира вокруг.

— А что оставалось делать? Если ты опрометчиво бросаешься с обрыва в море, закрой рот и плыви. Толку в жалобах и сожалениях?

— Этот твой хваленый самоконтроль, — лучник улыбнулся. — Я думал, он работает только во время сражения.

— Так и есть. Но сражение — это не только бой с осязаемым и видимым противником. К такому меня готовили с самого детства. А вот битву с самим собой, когда со всех сторон окружает неизвестность и враждебность, разум переполняют сомнения, а каждый выбор стоит безопасности или даже жизни, мне пришлось вести впервые. Возможно, когда-то я и привыкну к этому — мне придется. Но сейчас я скучаю по согретым близким солнцем дням, когда можно было просто лечь на траву у водопада и не думать ни о чем. Как ни крути, я выросла в этом месте, и тут мой дом, хоть, по всей видимости, у меня не получится спрятаться здесь до конца своих дней. И права такого у меня нет.

— Не мучь себя такими мыслями понапрасну. Вся моя сознательная жизнь прошла в Ордене Смиренных, но, право, глаза б мои его не видели, — Люфир усмехнулся в ответ на непонимание на лице девушки. — Ты же знаешь, что я недолюбливаю магов Ордена. Я мог дышать спокойно только во время редких визитов в твой дом и когда Командор брал меня в свои походы. Слава Небесам, это случалось довольно часто, и почти всегда нам не требовалось присутствие кого-то еще из Ордена.

Пламя хрустело поленьями в камине, и ветер трепал шторы, то впуская в комнату тонкий луч белесого света, то скрадывая его в складках тяжелой ткани. В саду кричала сова, сея тревогу в слушающих ее деревьях и камнях.

— Значит, мятеж, — отстраненно произнес лучник и протяжно посмотрел в окно. — Мне пора возвращаться в свою комнату. Я и так не выполнил просьбу Орлеи оставаться у себя. Она просила об этом нас троих, но вряд ли Фьорду и Мелиссе взбрело бы в голову разгуливать ночью по особняку. Уверен, ее слова предназначались именно мне.

— Я не хочу сегодня оставаться одна. Здесь холодно, — Оника остановила лучника, когда тот намерился уходить.

— Потому что ты оставила окно открытым, — во взгляде девушки Люфир прочел, что сделала она это специально. Оставив Онику на кровати саму, юноша закрыл окно, задвинув щеколду, чтобы разгулявшийся ветер не открыл его вновь.

В эту ночь из комнаты наследницы семьи Фьюриен никто не вышел.

Запах горячих оладий с яблочным вареньем доверху заполнил столовую особняка, забираясь в нос сидящих в резных креслах с высокими спинками четы Фьюриен и Люфира. Оника опаздывала к завтраку, решив насладиться всеми преимуществами нахождения дома, и уже больше часа после пробуждения пребывала в ванной комнате. Фьорд с Мелиссой тоже не спешили спускаться вниз, то ли не сообразив, что означал стройный звон колокольчика, то ли слишком занятые изучением всего, что подворачивалось им под руку. Дом децемвира, в котором магам довелось жить пару месяцев, отличался аскетической пустотой, тогда как особняк Фьюриен был до отвала набит старинной мебелью и всяческой утварью, самозабвенно стаскиваемой в родную обитель десятками поколений. На стенах теснились картины и гобелены, а шкафы у стен ломились от всевозможных украшений и антикварной посуды.

Так, Люфир оказался единственным, кому был безразличен стиснувший его со всех сторон комфорт, и кто подоспел к завтраку вовремя. По этой же причине он оказался всецело во власти буравящего взгляда Орлеи, губы которой растянулись в приветливой улыбке. Взгляд хозяйки дома то и дело касался алого шрама на лбу юноши.

— Я верен Командору, но не Ордену Смиренных. Пожалуйста, не нужно на меня так смотреть, — сказал лучник, решив рассеять напряженную атмосферу. В ответ на его слова Орлея резко встала, обронив под стол улыбку, и с гордой осанкой покинула столовую.

— Эх, кажется, будто мир изменился всего за одну ночь. А ведь он остался прежним, — это мы хотели и верили в созданную нами же иллюзию, — Сайл хлопнул ладонями по коленям и с молодецкой улыбкой посмотрел на Люфира, имевшего совершенно несчастный вид. — Оника все тебе рассказала, так? Порой она бывает до неузнаваемости своевольной: если вобьет себе что-то в голову, пиши пропало. Это у нее от отца.

— Я совершенно не хотел оскорбить…, — растеряно произнес лучник, смотря в дверной проем, где исчезла женщина.

— Ты про Орлею? Не переживай, парень, ты просто поставил не на то, — Сайл улыбнулся шире, увидев непонимание на лице лучника. — Моя супруга не очень хорошо относиться к Фардну. Так уж вышло. Я и сам, наверное, виноват в этом. Много лет назад она была куда мягче и снисходительнее. Когда мы встретились, она, прекрасной юной девушкой, гонялась за бабочками и собирала полевые цветы. Я рассказал ей о своей связи с Первым магом только, когда родилась наша дочь. Она не разговаривала со мной почти неделю! А после относилась к наследию Проклятого бережнее, чем кто-либо. Она была прекрасной матерью, терпеливой и внимательной, и воспитала чудесную девочку — воплощение чистоты и добра — освещавшую своим присутствием все вокруг. Наша дочь росла в любви и заботе, не зная ни гонений со стороны Церкви, ни нищенствования и тяжелого труда, постигших большинство магов. Таких девушек, взлелеянных и обласканных, часто тянет к своенравным и необузданным юношам, каким в те годы был Фардн. Наша семья тогда жила в Этварке, да-да, на самом виду у Церкви, и чувствовала себя в этой среде не менее безопасно, чем сейчас в этом доме.

Девичье сердце не могло противиться дикому очарованию Фардна — это был первый раз, когда она скрыла что-то от нас, понимая, что мы не одобрим ее связи с одним из зачинщиков мятежа. На самом деле, нас беспокоила иная часть его биографии, но мы узнали об их отношениях слишком поздно, чтобы иметь власть что-либо изменить.

Не буду повторять то, что ты уже слышал от Оники. После ее рождения Орлея стала другой. Ей пришлось увидеть, как ее ребенок ломается под гнетом произошедших событий, а после, и вовсе отказаться от собственной дочери, чтобы уберечь новую наследницу рода. А все из-за встречи с одним мятежным магом. Вот почему Орлею не успокоили, а разозлили твои слова о верности Фардну.

— Зачем вы рассказываете мне все это? — Люфиру одновременно льстило и настораживало подобное доверие и доброжелательность со стороны Сайла.

— Разве не стоит? Ты оказался вхожим в наш дом и судьбу двух представителей рода Первого мага. И я не хочу, чтобы ты судил Орлею за ее поступки, не зная их истоков. Не жди, что она скоро проявит к тебе свое расположение, но знай, что она всего лишь видит в тебе того же двадцатилетнего Фардна, посягнувшего на сердце ее дочери; и не замечает, что между тобой и ним схожести не больше, чем у земли и неба, а Оника ни капли не похожа на свою мать. Пройдя через тяжелые для матери испытания, Орлея поняла, что минуло то время, когда наша семья могла позволить себе воспитывать хрупких и чувствительных девочек. Оника должна была быть готова к тому миру, что ждал ее за стенами дома, и Орлея вела с ней себя настолько строго и требовательно, насколько мягко и уступчиво со своей дочерью. Теперь ей нужно время осознать, что Оника выросла похожей на Фардна, и что это дело рук самой Орлеи. Осознать и смириться. Нам остается только дожидаться ее благоволения. Но если занять себя поеданием восхитительных оладий, ожидание уже не будет казаться столь тягостным. Помажь их медом — так еще вкуснее! — Сайл вооружился ножом с вилкой и подверг скорой расправе первую лепешку. Люфир смотрел на старика и восхищался его жизнерадостностью и силой духа.

Лучник последовал примеру Сайла, и вскоре, когда каждый разобрался с собственной порцией, хозяин дома выскользнул на кухню, где раздобыл еще оладий, и поспешил поделиться ними с Люфиром, пока Орлея не заметила пропажу.

Вместо нее в столовой появилась Оника, раскрасневшаяся после горячей ванны.

— Надеюсь, вам хватило времени обсудить всех вокруг, — с улыбкой сказала она, занимая место за столом.

— Я сочувствую тебе, парень, — произнес Сайл, вытирая салфеткой губы, — от воздушных магов сложно что-то утаить. Эти пройдохи постоянно подслушивают и подглядывают — никакого уважения к чужим делам, — старик поднялся из кресла, на ходу подхватив еще одну оладью. Ободряюще похлопав Люфира по плечу, Сайл вышел из комнаты.

— Ты ему определенно нравишься, — не без удовольствия заметила Оника.

Люфир предпочел проглотить просящийся ответ вместе с яблочным вареньем. Этот визит в дом Фьюриен был отмечен чувством особой неловкости, и, хоть юноша считал мгновения до момента, когда они отправятся дальше, он не посмел омрачить и без того редкие минуты спокойствия Оники, радой вновь оказаться среди родных.

В этот же день, с наступлением темноты четверка магов покинула особняк Фьюриен. Оника узнала то, ради чего возвращалась домой, и теперь не было смысла задерживаться на больший срок.

Путники пополнили запасы провизии, взяв достаточно, чтобы хватило на дорогу до Этварка. Мелисса рассыпалась в благодарностях и восторженных отзывах о доме перед Орлеей, в то время как Сайл предлагал Люфиру заменить его неказистый лук на один экземпляр из домашней коллекции. Лучник вежливо отказался, лелея надежду призвать лук, подаренный Мешери.

Начало пути до Этварка ознаменовали расспросы Фьорда и Мелиссы о семье Оники, ее доме и дальнейших действиях, на что девушка неизменно отвечала в уклончивой манере, в конце концов, отбив у магов желание задавать вопросы, а Фьорда и вовсе вынудив отказаться с ней разговаривать.

Ночные кошмары по-прежнему не давали магу спать, но юноша терпеливо пережидал это время, стараясь не думать о прошлом, и сосредоточиться на контроле в настоящем. Перед уходом из дома Фьюриен, Сайл любезно предложил Фьорду посетить их подвал, выложенный из крепкого камня, не боящегося высоких температур, где парень мог выпустить внутреннюю энергию, способную помутить рассудок. Фьорд удивился, и под пристальным взглядом лучника принял предложение. Подвал оказался невероятно велик, с высоким потолком и стенами, словно исполосованными гигантским клинком.

Когда, спустя несколько дней, в небе светила избавившаяся от недавней худобы луна, окруженная широком ореолом света, на горизонте замаячил Этварк, укутанный в зарево вечерних огней. Путники плотнее запахнули подбитые мехом плащи, прячась от ночной прохлады, и направились к каменной россыпи, виднеющейся невдалеке. Это был южный вход в пещеры, место, где Оника оставила отца после их первой встречи.

— Здесь обитают хассы, так что будьте осторожны, — предупредила она товарищей. — Я пойду впереди, чтобы обнаружить их раньше, чем они нападут.

— Первым пойду я, — Люфир обогнал девушку, ступая на мелкие камни, усеявшие вход в пещеру.

— Но я могу почувствовать их присутствие, а ты будешь сбивать меня!

— Я. Иду. Первым, — отчеканил Люфир, одарив Онику взглядом, не терпящим возражений. — Фьорд, освещай путь и будь внимателен.

— Что мы вообще здесь делаем? Вы так и будете держать нас в неведении? Не пора ли завязывать? — спросил Фьорд, спускаясь вслед за лучником и удерживая в воздухе пару светящихся сфер.

— В этих пещерах мы встретимся с Командором, и будет решено, что делать дальше. Закрой рот и не делай лишнего шума. Задашь свои вопросы на месте, — оборвал возмущение огненного мага Люфир. Спускаясь по крутому проходу, он держал перед собой лук с наложенной стрелой, готовый в любой момент предотвратить опасность. Но путь был спокоен.

— Это здесь, — Оника вырвалась вперед и замерла посреди небольшой пещеры, где у ручья в компании камней росло дерево. Фьорд растворил в воздухе пламя: в пещере было достаточно света, излучаемого жучками, сидящими тут и там.

— Я и не знала, что где-то еще есть такие места, как у меня дома! — Мелисса скинула плащ и повалилась на траву, совсем не соответствующую своей сочной зеленью холодной осени снаружи. Воздух над ручьем, от которого исходило тепло, пропитала светлая дымка пара.

— В первый мой визит вода была холодной, — задумчиво произнесла Оника, опустившись на корточки у ручья и коснувшись поверхности пальцами.

— В теплое время года подземные источники щедры свежей водой, но с приходом холодов она нагревается в недрах земли, и приносит свой жар в места, сродни этому, создавая острова вечной жизни, — Люфир сел на камень, подстелив мягкий плащ.

— То есть тут мы остановимся? — Фьорд посмотрел сверху вниз на лучника.

— Да. Останемся и будем ждать. День, два или неделю, сколько потребуется, пока не появится Командор. Если тебя что-то не устраивает, ты всегда можешь вернуться.

Люфир умолк, когда Фьорд прямо посреди его слов бессильно опустился на землю. Привычно взъерошенные волосы скрыли лицо юноши, когда тот склонил голову.

— Что с тобой творится? — лучник впервые видел Фьорда настолько подавленным и разбитым, похожим на выброшенную на берег рыбу, в водянистом глазу которой отражалась удаляющаяся кромка моря, коей суждено вернуться уже задолго после того, как жабры перестанут раскрываться, а взгляд остекленеет.

— Мне кажется, я потерял сам себя. Растерял, как дерево осенние листья. Я оглядываюсь на себя в прошлом и никого не вижу. Оставляя дом, я хотел бороться за свободу магов, бросить вызов Церкви, но все, что я сделал — это брел за светлячком в ночи, ведомый и бессильный. Все это время, пусть я и отказывался признавать, я шел сначала за Оникой, потом за тобой, и каждый раз, когда вы говорили, что я волен идти куда угодно, я встречался лицом к лицу с осознанием, что у меня нет своего пути. Что может один маленький человек против силы, к которой он даже не знает, как подступиться? А я не вижу дороги, по которой иду.

На лице Люфира появилась улыбка, когда он опустил руку на плечо Фьорда.

— Значит, ты еще не добрался до перекрестка, от которого ведет твоя собственная тропа. Просто смотри на тех, кто идет рядом с тобой, и не забивай голову всяческой ерундой.

Люфир поднялся с нагретого места и отошел к Онике, оставляя огненного мага наедине с выпущенными на волю словами и невысказанными мыслями. Лучнику стоило немалых усилий проявить благосклонность и поддержать предавшегося унынию юношу. Улыбка Люфира исчезла, как только он скрылся из поля зрения Фьорда.

Запасы взятой в дорогу провизии истощились к третьему дню ожидания Сапфировой Маски. Маги доедали остатки сухарей с изюмом, сидя под ветвями распустившего цветы дерева, когда со стороны прохода, ведущего к северному выходу из пещеры, раздался зычный голос.

— И все знакомые лица! Я три дня проторчал у проклятого озера, думая, что вы таки явитесь! — Дэрк Крайснер отсалютовал обернувшимся магам.

— Целых три? Помнится мне, ты говорил о двух, — с насмешкой ответила Оника, но веселье покинуло девушку, когда та заметила почерневшего, словно небо в преддверии грозы, Люфира.

Фардн, появившийся из тени прохода следом за церковником, приветливо качнул рукой.

— Эгей, еще один день промедления, и детишки начали бы закусывать друг другом. Их мешки совсем пусты, — Дэрк беспардонно пошарил в сваленных в кучу вещах магов и, к собственному разочарованию, не обнаружил и намека на еду. — А я надеялся перекусить с дороги.

— Убери руки, Крайснер, — мертвенным голосом произнес Люфир, когда очередь дошла до заплечного мешка лучника. Рука юноши легла на рукоять лука.

— Чтоб тебя! Сапфир, даже сейчас я не могу сказать, что эти две очаровательные девушки миловиднее твоего мальца. Слушай, может, ты таскаешь его всюду с собой не ради боевой поддержки, а из-за прелестного личика? — Дэрк хохотнул и тут же стих, внимательно посмотрев на нацеленную ему в лицо стрелу. Люфир не разделял веселья бывшего церковника.

Оника замерла в непонимании. Затаился и Фьорд, как и спутники, ни разу не видевший, чтобы лучник так пылко хватался за оружие.

— Спокойнее, спокойнее, — Командор положил руку на предплечье Люфира, прося опустить оружие. Лучник послушался, но не перестал сверлить Дэрка взглядом.

— И чего он кидается каждый раз? — церковник почесал бритую голову.

— Будь в твоих словах больше уважения, авось, и не кидался бы, — заметил Командор. Все еще удерживая Люфира за руку, Фардн чувствовал напряжение внутри юноши и старался сгладить острые углы, проявившиеся не в самый удобный момент.

— А может дело в его потаенных мыслишках, вполне доступных мне, и он боится, что я открою тебе глаза на его тухлое нутро? — Дэрк, криво ухмыльнувшись, подмигнул Люфиру, после чего кратким взглядом указал на Онику.

Не смотря на давление Сапфировой Маски, лук взлетел в руках Люфира, а тетива жалобно задрожала от избыточного натяжения. Наконечник стрелы окутало красное свечение.

— Довольно, — не повышая голоса, настойчиво повторил Командор.

Тетива покинула приют в пальцах лучника, выпрямляясь в звенящую струну и выпуская стрелу, ударившую в стену за спиной Дэрка, вызвав дрожь внутри пещеры и облако пыли от рассыпавшегося дождем осколков камня.

Бросив лук на землю, Люфир, избегая смотреть в сторону Командора, покинул пещеру, скрывшись в одном из проходов. Фьорд, ошеломленный произошедшим, спохватился, вспомнив предупреждение о хассах и, взглянув на оставленный лук, вскочил и бросился вслед за лучником. Мелисса, понимающая в случившемся не больше остальных, рассудила, что Люфиру не нужна сейчас людная компания, а мага огня вполне хватит, чтобы отогнать зверей, осталась на месте. Девочка зачарованно смотрела на представшего перед ее взором человека, о котором знала лишь из рассказов Фьорда.

— И так каждый раз, — Фардн вздохнул и сел на траву напротив Оники, выбитой из колеи абсолютно не свойственным Люфиру поведением. Дэрк упал рядом, нисколько не обеспокоенный ситуацией. Облако пыли медленно рассеивалось, проплывая мимо четверки магов и напоминая о недавней стычке. — Что тебе за удовольствие изводить его?

— У твоего мальца эмоций не больше, чем у дохлой трески. Ему полезно встряхнуться, — ответил Дэрк, вольготно развалившись на земле и грызя сорванную травинку.

— Когда-нибудь он пристрелит тебя, и я ему ни слова не скажу, — Сапфировая Маска покачал головой, молча посмотрел на пребывавшую в растерянности Онику, а затем обратил свое внимание на Мелиссу. — А с вами, юная леди, я не знаком.

— Ме…, Мелисса, — дрожащим голосом выдавила она, пока в сознании проносились воспоминания о рассказах про невероятную силу Сапфировой Маски и про Орден, главой которого он был. Девочка не ожидала оказаться совсем рядом с человеком-легендой, так и не разобравшись: друг он или враг.

— Это тебе удалось ускользнуть от магов Ордена, когда они поймали твоих друзей?

Мелисса кивнула. Она не могла заставить себя отвести взгляд от маски, скрывающей лицо Командора, и, каждый раз, когда натыкалась на взгляд единственного видимого глаза, заливалась краской.

— Хорошо, — Командор посмотрел в сторону хода, куда ушел Люфир, и Оника сумела разглядеть печаль в его взгляде. — Нам следует подождать остальных, прежде чем говорить о предстоящем. Оника, я могу тебя попросить?

Сапфировая Маска поднялся, ожидая, что девушка присоединится к нему. Та не заставила себя ждать, и вскоре они сидели на берегу ручья, в стороне от оставшихся наедине Дэрка и Мелиссы.

— Это что такое было? — полушепотом спросила девушка, склонившись поближе к Фардну.

— Моя головная боль. Эти двое просто с ума сходят, завидев друг друга. Дэрк так проявляет свою заботу, порожденную чувством вины. А Люфир… я даже не могу вообразить, что он чувствует. Это все последствия детской травмы, и я, сколько ни старался, так и не смог ничего с этим поделать. Каждая их встреча заканчивается ехидным довольством Дэрка и попыткой Люфира сбежать от самого себя. Зря Фьорд пошел за ним.

— Я по-прежнему не понимаю, что произошло. Люфир всегда игнорировал подколки и грубости в свой адрес, а сейчас…

— Люфир когда-нибудь рассказывал о том, как попал в Орден?

— Да, когда мы посетили место, где он жил в детстве.

— Тогда ты знаешь, что он видел, как церковники схватили его родителей. Уверен, он не поведал тебе всех деталей. Церковь давно вела охоту за его семьей, и, когда появилась информация об их возможном местонахождении, был отправлен специальный отряд. Они знали, что церковникам не справиться с матерью Люфира, а потому к высланной группе был приставлен сильный ментальный маг.

— Дэрк Крайснер, — закончила Оника за отца.

— Да. С одной стороны, злость Люфира понятна, но с другой — кто-кто, а он давно должен был принять это и успокоиться. Однако он, как и прежде, при виде Дэрка становится неизвестным мне человеком. Я много раз пытался поговорить с ним об этом, но он только еще сильнее замыкался в себе. Попробуй, вдруг у тебя получится лучше.

Оника кивнула и задумалась. Ее размышления потревожил отец, решивший не затягивать без нужды тяжелые паузы.

— Тебе удалось научиться тому, о чем я говорил? Раз вы вернулись спустя всего несколько месяцев, значит, поиски племени Небесных Кочевников увенчались успехом?

— Да, мы обнаружили целый остров, парящий среди облаков! А еще раскрыли некоторые интересные детали семейного древа Люфира, но пусть он сам тебе о них расскажет. Что же касается моих умений…, — чтобы не тратить время на долгие объяснения, Оника вытянула перед собой руку, а в следующую секунду та растворилась в воздухе вплоть до локтя. — У меня был хороший наставник.

— Великолепно! — на душе у Оники потеплело от искренней похвалы отца.

— Кстати, о семейных древах…, — осторожно начала девушка, но Фардн перебил ее.

— Не сейчас. Лучше пойдем к остальным. Люфир скоро должен вернуться. Он никогда не пропадает надолго.

Не став спорить, Оника в сопровождении Сапфировой Маски вернулась к Дэрку, с интересом слушавшего рассказы о Небесных Кочевниках. Поначалу Мелисса не хотела отвечать на вопросы церковника, но, когда он заговорил о вещах, которые могли знать только побывавшие в Гнезде, девочка сдалась, лишь бы только Дэрк не лез в ее голову за интересующими его сведениями.

— Даже не вздумай опять над ним подшучивать, — предупредил Фардн, занимая место по правую руку от церковника.

— Да сколько можно?! Ты кудахчешь над ним, как курица над цыпленком, из года в год, сколько я тебя знаю! Мальчишку спасает от твоего тлетворного влияния только его мужской корень. Мне даже страшно представить, как бы ты воспитал девчонку, будь у тебя дочь. Наверняка она выросла бы капризной, избалованной принцессой, коим стал бы и твой малец, не будь у него…

Палец на руке Фардна, опертой на колено, дрогнул, ударяясь о крепкую кожу штанов. В тот же миг с потолка откололся камешек — размером с вишню — и угодил церковнику прямо по темечку.

— Ты забываешься, Дэрк.

— Проклятый маг, и как тебе только удается скрывать от меня свои гнусные намерения? — заворчал Крайснер, потирая ушибленную голову.

Дэрк еще долго возмущенно сопел, косясь на сохранявшего невозмутимость Командора. Мелисса не стала продолжать рассказ о Небесных Кочевниках, посчитав это неуместным. К моменту, когда покинувшие пещеру маги вернулись, девочка уже откровенно скучала.

— Фьорд! — радостно воскликнула она при виде друга и тут же обеспокоено нахмурилась, заметив рассеченную скулу и губу. За ним шел Люфир, на котором не было видимых следов очередной драки. Лучник сел рядом с Командором, с противоположной стороны от церковника, не обронив и слова.

— Теперь я расскажу о наших дальнейших действиях, — Сапфировая Маска обвел взглядом присутствующих. — Раз и навсегда прекратить тиранию Церкви возможно с помощью объединенных сил мятежников и Ордена Смиренных. Но для того, чтобы Орден мог встать на защиту прав магов, необходимо обезопасить одного человека, который сейчас находится во дворце Берилона под усиленным надзором. Для этого его нужно вывести из дворца и доставить в надежное место. Этим займешься ты, Оника, как единственная, кто может обойти патрули и охрану дворца. Мятежные укротители стихий, которые уже находятся в столице, по сигналу начнут беспорядки, отвлекая внимание церковников и части ментальных магов. Всевидящая Мать позволяет людям Ордена охранять только внешнее кольцо вокруг города, так что им понадобится некоторое время, чтобы добраться до центральных улиц. Кроме того, я позаботился, чтобы среди них были бойцы средних сил. Мятежники смогут какое-то время противостоять и им и Церкви.

— Погодите, вы хотите стравить союзников?! — спросил Фьорд.

— Я хочу отвести как можно больше сил от дворца и облегчить Онике задачу. Как только она справится со своим заданием, маги Ордена открыто выступят против церковников и бой будет окончен очень быстро.

— Разве Орден Смиренных не служит Всевидящей Матери? Его бойцы вот так легко предадут свои идеи? — с сомнением продолжил огненный маг.

— Не забывай, что в первую очередь, маги Ордена — такие же маги, как и все остальные. Больше того, они бывшие отступники, — ответил за Командора церковник. — Конечно, будут несогласные, но их число в общем количестве сил незначительно. Об этом не стоит переживать.

— А что со случайными жертвами? — не унимался Фьорд.

— Постараемся свести к минимуму. Как только в бой вступят основные силы Ордена, централизованное сопротивление Церкви будет разрушено. Останется только разогнать их на местах. Без кровопролития не обойдется, но если тебя это смущает, ты можешь вернуться домой, — Командор не был груб, но прямолинеен, не желая тратить время на вежливые уговоры. — Вы можете быть частью борьбы за свободы магов, или отсидеться где подальше. Главное — не путайтесь под ногами.

Фьорд, уязвленный, замолчал, Мелисса сжалась, понимая, что слова Сапфировой Маски касаются и ее.

— Звучит все просто, только я даже не представляю, где искать нужного нам человека, — Оника натянуто рассмеялась. — Я не имею ни малейшего представления о помещениях во дворце. Но даже если я обыщу их все, как я пойму, кто именно мне нужен? Не уверена, что смогу узнать с первого взгляда.

— Тебе и не нужно, плутовка, — Дэрк выудил из своей сумы свиток и помахал им в воздухе. — Я частенько бывал в Берилонском дворце, еще когда служил Церкви, так что я набросал приблизительное расположение комнат и их предназначение. Художник из меня никакой, но все лучше, чем ничего. Кстати, о художниках….

Дэрк достал еще один свиток и бросил его Люфиру.

— Я видел вашего парнишку и хорошо запомнил лицо. Так что я вложу его образ в твою прелестную головку, — Дэрк широко улыбнулся лучнику, — твое дело — перенести его на бумагу. Не мрачней, малец, без этого никак. Я бы передал свои воспоминания непосредственному исполнителю, но в ее сознание ничего не вложить, так же как ничего не достать. Так что мужайся и берись за работу.

— У нас еще будет время, — остановил напирающего Дэрка Командор. — Стоит поскорее подойти к Берилону, где мы и разделимся. Если кто-то хочет отказаться — сейчас самое время сделать это. Хотя, после того, как я озвучил план действий, было бы опрометчивым решением вот так отпускать услышавших его.

Командор чуть склонил голову, и гладкая поверхность сапфировой маски хищно блеснула, преломляя свет. Желающих покинуть новообразовавшийся отряд не нашлось.

Командор Ордена Смиренных вел своих спутников по извилистым лабиринтам пещер, пронизывающим весь материк. Лишь на короткие часы, когда негреющее солнце уступало небо луне, а та стыдливо пряталась за плотными облаками, маги поднимались на поверхность, чтобы срезать путь и спуститься в очередную сеть подземных ходов.

Изо дня в день Сапфировая Маска не отличался многословностью, так же как и тенью следующий за ним Люфир. Лучник стал избегать общества Оники с момента появления Командора, и девушка была уверена, что крутящийся все время вокруг нее Дэрк, сыплющий направо и налево шутками и рассказами, вызывает у Люфира едва преодолимое желание схватиться за лук. Но юноша старательно сохранял спокойствие, более того, на время нечастых остановок он возобновил обучение Фьорда, бодрившее огненного мага и не оставлявшее сил на уныние. Командор с немым довольством наблюдал за Люфиром, тренирующим Фьорда, не отвлекаясь, при этом, от обсуждения деталей приближающегося мятежа с Дэрком, ответственным за координацию сил отступников.

Все эти дни Онике не давал покоя не состоявшийся с Фардном разговор о семейных тайнах. Но девушка терпеливо ждала, пока во время очередной остановки Командор сам не отозвал ее в сторону.

Они находились в широкой пещере, вздыбившейся резкими холмами и не одаренной растительностью. Светлячки не залетали в места подобные этому, поэтому источником света под низким сводом стали сферы замершего огня, подвешенные Сапфировой Маской, да излучающие голубоватое сияние следы, оставленные на стенах слизняками.

Отец с дочерью сидели на дне впадины, скрывшей их от взглядов остальных. Оника, продрогнув от сырости, куталась в плащ, и Фардн разжег между ними огонь, наполнивший воздух желанным теплом.

— Дэрк позволяет себе говорить в чрезмерно неуважительном тоне, — начала девушка о стороннем, когда молчание стало тягостным.

— Что поделать, я его должник. Мой разум не подвластен его силам. Пусть утешает свое самолюбие в такой манере, если желает.

— Должник?

— Как-то я был недостаточно осторожен и допустил ошибку, которая могла стоить Кристару жизни. В то время Дэрк еще был церковником и, благодаря его выдающимся талантам ментального мага, частым гостем во дворце Арноры. К моему счастью, он любил забираться в головы высоко сидящих особ и разглядывать их замыслы. Так он стал свидетелем разговора о необходимости принятия мер относительно Кристара, состоявшимся между Всевидящей и советником. Не смотря на довольно резкий нрав, Дэрк всегда был человеком строгих убеждений. Он считал, что дети не должны нести ответственность за оплошности своих родителей, и внушил Арноре, что ей стоит отказаться от задуманного.

Я бы так никогда и не узнал об этом, если бы случай не свел нас в захудалой таверне на краю света. Он подошел и потребовал выпивки за мой счет. Не подумай, он давно оставил это занятие, но тогда прошло совсем мало времени, как он ушел из Церкви и попросту пытался залить…, — Фардн запнулся, не уверенный, что имеет право рассказывать о чужих горестях без позволения, пусть даже и собственной дочери.

— Я знаю о произошедшем с его племянницей, так что можешь продолжать, — девушка усмехнулась, протянув руки к пламени. Огонь лизнул ее ладони, не обжигая, но наполняя теплом.

— В выпивке он топил свою печаль. Или самого себя. Когда я отказался, удивившись его смелости, он ударил кулаками по столу и сказал, что ждал большей благодарности от человека, сын которого обязан ему жизнью. Так случилось мое знакомство с Дэрком Крайснером. И, конечно, я заплатил за выпивку.

— А я все гадала, когда вы успели познакомиться. Мне казалось, что это произошло недавно.

— Нет, как видишь. Привычка залазить всем в голову воспитала в нем неприятную для других нахальность в обращении. Но он надежный и преданный человек, поэтому я перепоручил ему опекунство над убежищем мятежников в Восходящем лесу.

— Ты знаешь об Убежище?!

— Конечно, знаю, — в голосе Фардна зазвучала улыбка. — Я же был одним из мятежников. Помнишь?

— Да, помню, — Оника опустила взгляд, понимая, что разговор сам пришел к тому, для чего был затеян. — Я как раз хотела поговорить об этом.

— Я знаю. Прости, что заставил тебя ждать. Признаюсь, близость этой беседы немного пугала меня. Даже не знаю, почему.

— Я могу спросить, как именно мой брат попал к Всевидящей Матери? Сайл рассказал мне о событиях той ночи, но ему неизвестно, что произошло с Кристаром после того, как его отдали твоему отцу и матери.

— Ты имеешь право знать все, — Фардн склонил голову, обратив взгляд единственного глаза к пламени, так похожему на тот, что объял дом Фьюриенов восемнадцать лет назад. — В ночь вашего рождения улицы Этварка тонули в крови. Не буду вдаваться в подробности, как эти два дня — твоего с братом появления на свет и начала мятежа — слились в один. Было решено, что мятежники ударят по городу-оплоту церковников, захватят его и пойдут на Берилон. И все шло хорошо, пока до церковников не дошел слух о родах твоей матери, чья связь со мной раскрылась еще до начала восстания. Арнора посчитала, что это удобная возможность перетянуть преимущество на свою сторону, и приказала направить лучших бойцов к дому Фьюриен. Я вынужден был оставить своих людей и оборонять семью. Сколь много не значило бы восстание, жизнь наследников рода была превыше всего. У стен особняка я оказался один против нескольких десятков церковников и около семи ментальных магов. Если бы не присутствие последних, справиться с воинами Арноры не представляло бы труда. Но, хоть члены нашей семьи и имеют определенную стойкость к воздействию со стороны ментальных магов, она далеко не абсолютна.

В ту ночь мне пришлось отступать, без возможности взять инициативу на себя. Мои руки были связаны тем, что, бейся я в полную силу, дом основательно бы разрушили, чего нельзя было допустить.

Когда меня загнали на второй этаж, где находилась спальня твоей матери, я застал еще пару церковников с клинками, испробовавшими крови моего отца и матери. С ними был один ментальный маг, державший Кристара на руках. В тот момент битва была проиграна. Арнора приказала не убивать ребенка, а в целости доставить к ней. Церковники не были удовлетворены моей капитуляцией и оставили на память парочку шрамов, — Фардн тронул свою маску кончиками пальцев. — Я был бы рад, если бы это была единственная потеря той ночи. Я винил в этом погибших родителей: слабость отца и матери, не сумевших защитить внука. Но истинным виновником был я сам и мое безрассудство, из-за которого я потерял сына и подвел магов, рассчитывавших на меня. Но я не мог рисковать жизнью Кристара, не столько как моего ребенка, сколько наследника силы Первого мага. Я не имел права предать подаренную мне жизнь и из-за боязни оказаться недостойным только все испортил.

Фардн запустил пальцы в волосы. Воспоминания тяжелым грузом упали на плечи мужчины, возвращая его в далекие годы, свитые из тревог и терзаний.

— Прости, я не совсем понимаю, — тихо произнесла Оника. Девушке было больно видеть потерявшего свою стойкость и спокойствие отца, но она знала, что лучше покончить со всем неизвестным сейчас, чем потом вновь бередить старые раны.

— Сайл рассказал тебе о Проклятии Сохранения, лежащем на нашей семье?

— Я впервые слышу о подобном, — Оника отрицательно покачала головой.

— А сама ты не думала, почему по прошествии стольких лет, как было так и осталось только две ветви, оставленных Первым магом? Почему его кровь не перемешалась в сотнях рожденных детей и не наполнила жилы каждого второго мага на материке? Почему есть только два наследника его дара? — Фардн взглянул на застывшее в непонимании лицо Оники и горько усмехнулся под маской. — Не знаю, вышло это случайно или по задумке Первого, но Проклятие Сохранения существует для того, чтобы уберечь силы только в одном представителе каждой из ветвей. Пронести ее в первоначальном объеме сквозь века и не дать угаснуть. Сама идея хороша, но то, каким способом это достигается, и заслужило право быть названным истинным проклятием.

Когда у последнего обладателя дара Первого рождается первенец, он становится новым носителем силы рода, которую он так же передаст своему ребенку в будущем. После рождения дочери и сына Первого ни в одной из ветвей рода не рождались двойняшки. Произойди так, и без того разделенная на двое мощь уменьшилась бы еще в половину. И Проклятие Сохранения не позволяло этому случиться. Но в семье всегда мог родиться второй ребенок, еще один наследник Первого мага, к которому перешла бы часть силы первенца, ослабив того. Его дети, внуки и правнуки уменьшили бы мощь рода еще больше. Проклятие Сохранения решало и эту «проблему».

Второго ребенка ждала одна участь: в детские годы быть сраженным страшным недугом, неподдающимся лечению и уносившим жизнь за считанные дни. Впрочем, были случаи, когда болезнь отступала и оставляла жизнь, сделав тело бесплодным. Таким образом, лишнее ответвление от рода Первого обрубалось на корню. Увы, некоторые рожденные вторыми в семье обладали невероятной силой. Они справлялись с болезнью, и им даже удавалось зачать ребенка. Родившееся дитя неизменно умирало к шести годам от все того же недуга, который на этот раз не спешил с расправой и мог мучить тело и душу месяцами. Это было последнее и неоспоримое слово Проклятия Сохранения.

Ты сейчас думаешь, что я рассказываю тебе это, как еще одну нелицеприятную тайну нашего рода, но для меня это значит куда больше, к сожалению. Моя мать была вторым ребенком в семье.

— Но как это возможно?! — Оника тряхнула головой, и налетевший из сумрака пещеры ветер спугнул языки пламени, прижимая их к земле. — Прости.

— Это случилось не с благословения небес. Первой в семье была моя тетя, ГАрия, и она стала сильнейшим магом, родившимся в нашей ветви, за последние пять поколений. Ей был подвластен огонь и камень. Она грозилась подчинить остальные две стихии и очистить имя укротителей стихий, избавить магов от гнета Церкви. За все поколения никому не удалось стать магом более, чем двух стихий, но Гарию это не останавливало. Она превзошла своего отца и мать еще в двенадцать лет, а когда ей было пятнадцать, родилась моя мать. В тот день Гария возненавидела своих родителей. Она не понимала, почему они не убили ребенка еще в чреве матери, чтобы избавить от ожидавших его мучений. Гария поклялась, что в тот день, когда Проклятие Сохранения унесет жизнь ее сестры, она позаботится о том, чтобы родители разделили участь своего дитя.

Когда моя мать еще в раннем детстве слегла от болезни, семья со смирением ждала исхода, понимая, что Гария сдержит данную клятву. Даже имей они силы противостоять ей, они не имели права навредить наследнице Первого мага. Но младшая сестра Гарии поправилась и благополучно достигла девятнадцатилетия. Она так и не ощутила силы укротителя стихии: до болезни магические способности не успели проявиться, а после они были навеки скованы. Гария успокоилась, зная, что теперь ее младшей сестре ничего не грозит, и она проживет долгую жизнь, пока старость не возьмет свое. Она оставила дом, отправившись в долгое путешествие, где надеялась обрести новую силу и верных соратников. Ее мир рухнул вновь, когда, возвратившись домой, она обнаружила свою сестру с новорожденным младенцем на руках.

Гария назвала мою мать самовлюбленной эгоисткой и в порыве гнева чуть не убила отца ребенка. Он был неплохим огненным магом, но с Гарией сравниться не мог. Она отказалась когда-либо еще приходить в наш дом, не желала видеть, как угасает жизнь безвинного дитя. Но помнится мне, я всегда ощущал рядом с собой ее присутствие, чувствовал, что она наблюдает издалека. Как-то, когда я еще был ребенком, во двор, где я играл, забрались грабители, охотясь за богатой добычей. Я помню спину появившейся женщины, и ее длинные темные волосы. Она посмотрела на меня через плечо и с презрением сказала: «Убирайся отсюда».

Когда мне пошел пятый год, Проклятие Сохранения вступило в свою силу. Все началось с ночных кошмаров и головных болей, перекинувшихся на все остальное тело. Тогда было теплое мягкое лето и меня часто выносили во двор, в надежде, что организм сможет справиться. Моя мать отличалась особой легкомысленностью, полагая, что свежий воздух и солнечный свет — панацея от Проклятия. Она даже поверила в чудо, когда нашла своего сына, давящим камни в ладошках и строящим из их крошек замок.

Но чуда не было. Позже Гарию обнаружили с вонзенным в сердце клинком. Она убила себя, надеясь, что сила Первого мага, потеряв своего носителя, переметнется к самому младшему из живущих наследников ветви. Такого никогда не случалось, но Гария решилась отдать собственную жизнь ради небольшого шанса сберечь мою. И ей это удалось, как видишь.

Поэтому я и дал начало восстанию укротителей стихий. Я хотел быть достойным силы Гарии и воплотить в жизнь ее мечту об освобожденных от метки Проклятого магах. Но на деле вышло, мягко говоря, так себе.

Оника с нескрываемым сожалением смотрела на отца, пытаясь представить боль, что разъедает его сердце. Фардн молчал, сказав все, что хотел и, не видя смысла в других словах.

— Прости, но почему и я, и Кристар все еще живы?

— В вас слилась кровь двух ветвей — разделенная сила Первого мага стала едина, и тут же раздвоилась. Конечно, мог родиться и один ребенок, вобравший в себя всю мощь до последней капли, но судьба рассудила иначе, явив миру двойняшек, как и две с лишним тысячи лет назад, когда сила Проклятого перешла к его сыну и дочери.

Оника кивнула, водрузив на место последний камешек понимания истории и законов своего рода.

— Мне жаль, что наша семья оказалась расколотой на кусочки с самого начала. И, чтобы не говорил Дэрк, я уверена, рядом с тобой из меня не выросло бы избалованной капризной принцессы. Потерянных лет не вернешь, но я сделаю все возможное, чтобы вернуть Кристара и закончить эту горькую главу нашей жизни.

Фардн улыбнулся, глядя на дочь. Он хотел верить, что Оника действительно станет достойной наследницей рода Первого мага и ей достанет сил исправить ошибки прошлых поколений.

Северный ветер в гневном бессилии рвал плащи Фардна и Оники, неспособный столкнуть магов в пропасть, на краю которой они стояли. Ощетинившийся голыми остовами деревьев, каменный шип врезался в небо, открывая вид на Берилон, венчавший конец широкого тракта, тянущегося с далекого юга. Это был город высоких шпилей, среди которых выделялся дворец, своим величием восхвалявший Всевидящих Матерей и вечные устои Церкви. Каменная стена поясом неприкосновенности окружала город, защищая его от безликих трущоб, выброшенных наружу.

— Берилон — город, к которому я могу приблизиться только раз в полгода, — Фардн смотрел вдаль, будто бы оценивая крепость стен и силу обитателей города. — За его вратами находится Кристар. Ты запомнила расположение помещений во дворце?

— Будто бы жила в нем с младенчества. Если, конечно, Дэрк ничего не напутал в чертежах, — Оника дрожала под плащом, не согревавшим среди северных холодов.

— С севера дворец окружен гигантским садом и стеной, за которой тонкая полоса суши отделяет от города озеро. Когда мятежники начнут действовать, большую часть охраны дворца стянут к южному крылу, и ты сможешь беспрепятственно зайти с севера. Тем же путем следует и уходить. Учти, что на стене через каждые пятьдесят метров стоит стража, так что тебе нужно будет избавиться от нее заранее, чтобы потом без лишнего шума провести Кристара. Стена просматривается со сторожевой башни, до которой не так просто добраться. Ты сможешь нейтрализовать караул не вызвав подозрений?

— У меня есть одна мысль. Справлюсь.

— Хорошо. Когда будешь внутри, ищи Кристара. Я не знаю, где он может быть и куда пойдет, когда во дворце поднимется шум, так что придется положиться на удачу. Вот, возьми, — Фардн протянул Онике свиток, который вечером ранее он получил от Люфира.

— На удачу — в таком деле? — невесело усмехнулась девушка.

С бумаги на нее глядело, словно живое, лицо юноши. Обрамленное россыпью темных волос, оно обладало плавными правильными чертами, словно вырезанными искусным мастером. Не смотря на сильную схожесть с сестрой, Кристар обладал менее пухлыми губами и более мягким подбородком. Если всматриваться в едва приподнятые уголки рта и разрез глаз, можно было заметить нотки лукавого молчания, так свойственные Онике. Фардн же во взгляде юноши с портрета замечал тяжесть, знакомую ему с собственного отражения в зеркале.

— Твой брат находится во дворце на правах воспитанника Арноры и вокруг него всегда полно охраны. Тебе нужно будет увести его от них. Не забывай, что он воспитывался при дворе под постоянным влиянием Всевидящей Матери, и скорее всего будет на стороне церковников, чем магов. Вряд ли он захочет идти с тобой по доброй воле.

— Я что-нибудь придумаю, — Оника в последний раз изучающее взглянула на черты Кристара и вернула свиток отцу. В такого юношу было грех не влюбиться только за одну внешность и взгляд. Не смотря на мягкость черт, он не был лишен мужского шарма. Оника невольно гадала, сколько девичьих сердец во дворце Берилона успел разбить ее брат.

— Тебе нужно привести Кристара в пещеру, которую я тебе показывал. Мелисса будет ждать тебя там — ей рано соваться в неприятности. С ней же будет Люфир, а Фьорд останется со мной. Если за вами увяжется хвост, Люфир остудит их пыл. Мятежники начнут действовать, когда будет подан сигнал. Сколько тебе понадобится времени на то, чтобы добраться до Берилона?

— Полчаса хватит. Растворяясь в воздухе, я могу передвигаться с большей скоростью, чем обычный человек.

— Мы будем ждать от тебя знак, что ты вывела Кристара за городскую стену. Его должны увидеть как можно больше магов Ордена.

— Ты говоришь, что за стенами дворца есть озеро? Я подниму в небо водный смерч. Этого будет достаточно?

— Более чем. Постарайся управиться быстро. Чем дольше ты будешь во дворце, тем больше сил Ордена успеет подойти для подавления мятежа, а отсюда большее число жертв.

— Я понимаю, — Оника вздрогнула, когда рука Сапфировой маски легла на ее голову.

— Я верю в тебя, — Фардн смотрел на девушку сквозь прорезь в маске. — К тебе здесь пришли.

Оника обернулась, увидев застывшего на почтительном расстоянии Люфира. Его волосы, по обычаю, были собраны в хвост, а за спиной висел лук.

Юноша прижал к себе девушку в поцелуе, словно позабыл о присутствии Командора.

— Будь осторожна, — тихо произнес он, и остался стоять, растерянно хватая пустоту руками. К его ногам упал плащ, хранивший тепло тела Оники.

Она стала почти едина с ветром, преодолевая за секунду десятки метров, едва касаясь босыми стопами померкшей травы, кое-где топорщившейся из отвердевшей от холода земли. Силуэт города, о который разбивались размашистые ветра, быстро приближался. Оника слышала их вой, будто он исходил из ее собственной груди.

Девушка направилась вслед за воздушными потоками, обходящими Берилон с востока и окунающимися в тихие воды озера, внутри которого был возведен перевернутый дворец, шпилями упирающийся в глубину.

Она замерла у северной стены, изучая ее изгиб и посылая ветер разведать, что находится над каменной преградой и за ней. Как и сказал Фардн, на стене была выставлена стража, ответственно несшая службу.

В стене Оника обнаружила закрытое решеткой отверстие, через которое вода из искусственных ручьев сада стекала в озеро. Девушка скрылась от посторонних взглядов под каменной аркой и на несколько минут приняла видимый вид, чтобы перерезать водным лезвием железные прутья — хороший путь для отхода в паре с Кристаром.

Холодный ветер и стылая вода тут же покрыли незащищенную кожу Оники укусами. Девушка закончила с решеткой, льдом прикрепив ее к стенкам стока, и поспешила слиться с воздухом.

Послеобеденный город, не подозревавший о скором бунте, был тих и спокоен. Еще раз оценив расстановку сил противника, Оника решила начать действовать, не дожидаясь начала мятежа, чтобы иметь больше времени на поиски Кристара.

Бесшумно взлетев на стену бесшумно, словно невесомое перышко, девушка пробралась за спину ближайшей фигуре караульного.

Первый стражник не пошевелился, когда ветер бесстыже обласкал его силуэт, ища брешь в броне. Когда же в тонкую щель между шлемом и доспехом проникли пальцы девушки, касаясь шеи, воин уже не был в силах сдвинуться с места. Холод пронзил все его тело, замораживая мышцы и кровь, разорвавшую сердце и сосуды. Стражник не успел даже осознать произошедшее, когда лед сковал его тело изнутри, превратив в неподвижное изваяние.

Онике не понадобилось много времени, чтобы избавиться от остальных караульных, что могли заметить ее на обратном пути. И хоть со стороны все, казалось, осталось прежним, стражники стояли на своих местах, изучая даль мертвыми взглядами.

Когда Оника соскользнула в сад, на улицах Берилона раздались первые встревоженные крики, а за ними и вопли отчаяния. Мятеж начался.

Девушка оббежала дворец, пропустив северный вход и направившись к северо-западному крылу. Чтобы отыскать Кристара, ей нужно было видеть лица людей, оставаясь при этом незамеченной другими, а обнаженные девушки во все времена не оставались без внимания. В северо-западном крыле находились рабочие помещения, где Оника рассчитывала найти подходящую одежду.

Проскользнув мимо стражи, обеспокоенной беспорядками снаружи дворца, но не смеющей покинуть свой пост у двери, девушка отыскала вход в прачечную.

Внутри, встревоженные разгулявшимся по дворцу сквозняком служанки не заметили, как пропал один комплект одежды горничной. Пока Оника спешно одевалась, в прачечную, пахнущую мылом и духами, забежала запыхавшаяся служанка и подняла панику, рассказывая о мятежных магах, с боем прорывающихся вверх по улицам Берилона к самому дворцу.

В суматохе никто не обратил внимания на появившуюся новую горничную, как и все служанки, кинувшуюся прочь из прачечной. В ночь перед мятежом Оника тщательно проработала схему осмотра помещений, позволявшую максимально быстро проверить, как можно большую площадь. На первый взгляд отыскать одного определенного человека в гигантском дворце Всевидящей Матери представлялось мало возможным, но дело облегчала способность Оники видеть внутреннее наполнение комнат, не заходя в них. К тому же Дэрк отметил на чертежах дворца помещения, в которые Кристар никак не мог быть допущен, что также сужало область поиска.

Приближающиеся к дворцу волнения побудили его обитателей к беспорядочным перемещениям, в которых мнимой служанке не составило труда затеряться. Оника и представить не могла, насколько людным окажется дворец: чаще всего ей встречались церковники, бегущие к основным входам и слуги, мечущиеся без четкого понимания происходящего и путающиеся под ногами бойцов.

Оказавшись в самом центре разворошенного муравейника, Оника осознала, что данное ей одеждой и суматохой преимущество полностью перекрывается усложнениями в поисках Кристара. Сомнительной была вероятность, что он сидит где-то и ждет, предчувствуя ее приход.

— Скорее всего, мальчишка будет в своей комнате под усиленной охраной. Сейчас слишком свежо для чтения в саду, а время, выбранное нами для начала действий, исключит возможность совпадения с обеденной трапезой, — сказал ей вечером Дэрк, сидя у карты освещенной пламенем костра. — Спальни благородных особ, к которым во дворце принято относить и воспитанника Арноры, находятся на третьем этаже. Направляйся туда. Если он и будет в другом месте, то стража постарается вернуть его к себе в комнату. Это распоряжение Арноры. Дворец всегда готов к возможному нападению магов.

— Разве это не побудит Всевидящую Мать привести в исполнение свою угрозу касательно жизни Кристара? — единственным сомнением Оники оставались последствия мятежа.

— Не все маги в Огнедоле подчиняются Сапфиру. Арнора это понимает, и не будет горячиться. Она знает, или, вернее, думает, что мятежники — сами себе указ, и, если из-за очередного бунта, который будет подавлен силами того же Ордена, она навредит мальчишке, ей придется иметь дело с вышедшим из-под контроля Командором.

Пробежав вдоль длинного коридора, Оника оказалась в северном холле первого этажа, с которого наверх вели две широкие лестницы. Между ними расположился северный выход в сад, перекрытый рядом стражи.

«Если они так и будут стоять, в дальнейшем станут нежелательным препятствием, с которым придется разобраться», — пронеслось в голове девушки.

Она отскочила к стене, едва не сбитая с ног бегущим отрядом церковников, не замечающих кого-либо на своем пути.

— Не стой долго на одном месте, особенно если увидишь церковника с татуировками на голове. Это отличительная черта ментальных магов, — в их разговоре Дэрк уделил внимание всем важным моментам. — Если повстречаешься с таким — даже если он просто пробежит мимо — уноси оттуда ноги. Арнора держит при дворе целую ораву ментальных магов, которые могут почувствовать в тебе силу укротителя стихий. Не сразу, им нужно сосредоточиться для этого, но если кто-то из них обратит на тебя внимание — придется убить его. Незаметно и быстро. Помни, что их основная задача — подавлять других магов. У нас нет времени обучать тебя, как скрывать свою силу, так что в случае чего, будем полагаться на твою врожденную способность противостоять ментальным атакам.

Оника неслась вверх по лестнице, когда по дворцу разошлась дрожь от удара. Мятежники слишком быстро добрались до сердца Берилона и начали штурм. Девушка со всех ног припустила по просторной галерее, что вела к единственной лестнице на третий этаж. В высокие окна, мелькавшие по левую руку, рвались картины разразившегося на площади перед дворцом боя мятежников с уступающими им в числе силами Ордена Смиренных. Справа же тянулась стена, увешанная портретами предыдущих Всевидящих Матерей, с нечастыми вкраплениями массивных дверей. Здесь церковников было меньше, зато горничных, спешащих наверх и вниз, каждая из которых считала свой выбор места укрытия наиболее безопасным, — в избытке.

Дворец задрожал от новой череды ударов, за которыми раздался звон осыпающегося стекла и раскалывающихся камней. Этаж наполнился визгом женщин и воинственными криками церковников. Оника поспешила к повороту на галерею, из-за которого повалила пыль и спотыкающиеся на ходу служанки. Девушка едва успевала уклоняться от плеч бегущих навстречу ей слуг.

Выскочив за поворот, Оника обнаружила непосредственные последствия мятежа: часть стены была вырвана, а пол усеяла мозаика из сверкающих стекол и тел церковников. Пострадал целый отряд, из которого признаки жизни подавало не больше трех человек, пытавшихся выбраться из-под тяжелых камней.

Поднявшееся облако пыли быстро развеял ворвавшийся в галерею ветер, обнаживший у противоположной от пострадавшей стены поваленную мебель. Громоздкий шкаф падая, придавил собой двух служанок. Из головы одной из них торчал осколок стекла, второй же удалось уцелеть под дождем прозрачных лезвий, но удача покинула ее, когда шкаф упал ей на ноги. Его верхняя полка пришлась ребром по коленям девушки, полностью раздробив их.

Горничная скребла руками по полу в слепой надежде выбраться, но каждое движение ее тела отдавалось безумной болью в ногах. На одетом в пыль лице слезы оставляли темные дорожки. Сбегающие по лестнице, ведущей на третий этаж, слуги только добавляли ходу при виде проломленной стены, не обращая внимания на тела церковников и молящую о помощи девушку.

Оника должна была быть готова к невинным жертвам, которые повлечет за собой мятеж. Для человека, меньше часа назад собственноручно оборвавшего жизнь стольких людей, всего лишь выполнявших свой долг, было непозволительно тратить время на сожаления об очередной случайной потерпевшей. Переборов себя и вспомнив, зачем она здесь, девушка закрыла глаза на боль попавшей под обвал горничной, и направилась было к лестнице, когда в ее поле зрения попал еще один человек.

Из-за поваленного шкафа прижимая руку к окровавленным волосам, поднялся юноша, изысканность одежды которого не могли скрыть пыль и грязь. Он явно не был одним из слуг.

Неуверенной походкой обойдя шкаф, он окинул рассеянным взглядом дыру в стене и разбросанный взрывом отряд церковников. Кровь застилала ему правый глаз, не давая четко видеть. Он обернулся на всхлипы горничной.

— Вот незадача, — пробормотал он, опустившись возле шкафа и взявшись за него руками, оставляя красные следы на дереве. — Сейчас, я попробую поднять, а ты выползай.

— Нет, господин, оставьте меня, вам нужно уходить отсюда, — лепетала горничная, размазывая слезы по лицу.

— Глупости, как я оставлю тебя здесь? Потерпи немного, — юноша напрягся из последних сил, пытаясь хоть на сантиметр сдвинуть шкаф, который с трудом смогли бы поднять три крупных мужчины. Перед его глазами все плыло, но он не оставлял попыток помочь девушке выбраться из западни.

— Господин, уходите, — бормотала горничная, видя, что юноша вот-вот потеряет сознание. — О нет, сзади!

В пролом в стене забрался мужчина с надменной усмешкой на лице и четверкой камушков, кружащихся над его ладонью.

— Любопытно, — бросил он и, заметив еще шевелящихся церковников, направил свое неказистое оружие прямо в их головы, пробивая насквозь.

— Проклятье, — пытающийся помочь служанке юноша оставил шкаф и, подобрав с пола отломившуюся от кресла ножку, развернулся лицом к мятежнику, загораживая собой лежащую на полу девушку. Он еле держался на ногах, но и не думал бросать угодившую в беду служанку. — Уходи.

«Идиот, о чем ты думаешь, вставая на пути мага с палкой в руке?» — пронеслось в голове Оники, замершей в стороне и, неотрывно смотревшей на юношу. До этого девушка видела только половину лица, залитую кровью, и на месте ее удерживал лишь странный зуд в груди, но теперь, когда он повернулся к ней другой стороной, она находила в юноше все больше черт, схожих с изображенными Люфиром на портрете ее брата.

— Ты себя видел со стороны? — с презрением рассмеялся мятежник и вмиг побледнел, впившись в Кристара взглядом. — Мне послышалось, или ты сказал «проклятье»? Я всю жизнь слышу это слово и успел возненавидеть его и всякого, кто произносит подобное.

Оника сорвалась с места, понимая, что мятежник вот-вот нанесет решающий удар. Дэрк предупреждал ее, что использование магии внутри дворца привлечет внимание ментальных магов, а этого нужно избежать любой ценой.

Она сбила мятежника с ног, когда тот, предвкушая скорую расправу над беззащитным врагом, забыл о мире вокруг.

— Ах ты, сука! — выкрикнул упавший спиной на стекло маг и ударил девушку по улицу, отбрасывая в сторону.

«У меня нет ни одного шанса против него без использования силы стихий», — думала Оника, поднимаясь на ноги и вставая между мятежником и опешившим Кристаром. — «Значит, без шумихи никак».

Она была готова исполосовать тело мятежника воздушными клинками, когда тот вновь оказался на полу, сбитый ударом влетевшего через дыру камня. В провале стены появился парень с клеймом Проклятого на лбу и в форме бойца Ордена Смиренных. Оника обменялась долгим взглядом с магом, в котором она узнала укротителя камня из отряда, напавшего на Фьорда и Мелиссу и приведшего их в Цитадель. Кажется, его звали Ролант.

— Вам лучше поторопиться отсюда, — нахмурившись, сказал он и, повернувшись к Онике спиной, принялся отбивать атаки мятежников, пытавшихся пробраться к пробитой стене со двора.

— Дельный совет. Скорее, господин, — Оника в последний момент вспомнила, что выглядит, как горничная, и должна вести себя соответствующе. Забрав из руки брата и отбросив в сторону ножку от кресла, она подставила обессилевшему Кристару плечо, пытаясь увлечь за собой.

— Нет, ее нельзя оставлять, — Кристар попытался высвободиться, но в таком состоянии он был слабее Оники.

— Маг Ордена поможет ей, поверьте, вы сейчас не в силах что-либо сделать. Вам нужно уходить, я отведу вас в безопасное место, — бормотала ему на ухо Оника, проклиная всех и вся за то, что никто не задумался о том, что Кристар может угодить под перекрестный огонь.

— Хорошо, нужно помочь той девочке, — в полубреду бормотал юноша, все больше заваливаясь на плечо Оники. Она не могла бежать с еле перебирающим ногами Кристаром. Одно было хорошо: второй этаж опустел за минуты. Церковников отозвали во двор, а перепуганные слуги разбежались кто куда.

— Тише, тише, — Оника еле поймала юношу и усадила под стеной, когда его ноги подкосились. Кристар был на грани потери сознания, но продолжал хвататься за размытые очертания реальности. — Нет, так не пойдет.

Оника огляделась в поисках фонтанов или графинов, но, не найдя ничего подобного, собрала на ладони небольшую прозрачную сферу, выделив воду из воздуха. Порезав палец о валявшийся на полу осколок вазы, Оника смешала воду на ладони со своей кровью и поднесла алую жидкость к голове Кристара. Рана была неглубокой, но обширной. Обломок стены зацепил юношу по голове, поранив кожу, но большей частью он пострадал от сотрясения, спровоцированного силой удара.

Когда от раны осталась небольшая царапина, не представляющая опасности, Оника похлопала брата по щекам, заставляя сосредоточить помутневший взгляд на ее лице. У Кристара были небывалой голубизны глаза, напоминавшие воды горного озера.

— Господин, нужно идти, вы слышите меня? Сейчас. Вставайте, — Оника помогла собравшемуся с силами Кристару подняться на ноги и повела его к лестнице на первый этаж.

Путь по полуразрушенной галерее показался Онике бесконечным, и обнаружить стражу у северных дверей в прежнем составе было неприятным дополнением. Девушка посмотрела на Кристара, прикрывшего глаза и послушно следовавшего за ней, взмахнула рукой, посылая длинные горизонтальные лезвия ветра, впившиеся в шеи стражников, метя по слабому месту в броне.

Когда Оника вела Кристара через распахнутые ветром двери, он различил в расплывчатых пятнах тела стражи, с красными воротниками.

— Что происходит? — слабым голосом спросил он, найдя силы осмотреться. — Куда ты ведешь меня?

— Маги подняли мятеж, мой господин, и напали на дворец. Вы воспитанник Всевидящей Матери, а мятежники будут охотиться за приближенными к ней. Оставаться во дворце стало опасно. Я отведу вас в безопасное место, а когда мятеж будет подавлен, мы вернемся к Всевидящей Матери.

Оника уверенно шла через сад, направляясь к арке со срезанной решеткой.

— Ты очень храбрая, — слабо улыбнувшись, заметил Кристар. — Большинство слуг во дворце совсем не такие. Но мы сами в этом виноваты, ведь мы не даем достойной награды за их труд.

«Вот что за дурак, нашел время философствовать», — подумала Оника, а вслух сказала:

— Берегите силы, мой господин.

С каждым шагом поступь Кристара становились крепче. Юноша то и дело оборачивался в сторону доносящихся из дворца и города криков и звуков обрушивающихся построек.

— Сюда, — Оника с облегчением разглядела за деревьями проем стока, наполовину заполненный водой.

— Мы выходим за территорию дворца? Я не могу, без сопровождения это строго запрещено, — Кристар заупрямился, оставляя плечо Оники и делая шаг назад.

— Одумайтесь! Еще немного и мятежники заполнят весь дворец! Что они сделают с воспитанником Всевидящей Матери, которую люто ненавидят? Вы можете укрыться в моем доме, никто не будет искать вас в трущобах. Когда все успокоится, мы сможем вернуться во дворец, и я возьму всю вину за совершенный вами проступок на себя! — Оника нервно поглядывала в сторону сторожевой башни, из которой их могли увидеть в любой момент. — Пожалуйста, нужно торопиться!

Оника умоляюще посмотрела на Кристара, надеясь, что юноша перестанет упираться, и ей не придется уводить его силой.

Кристар только теперь заметил разномастные глаза Оники, оказывающие неизгладимое впечатление на всякого, посмотревшего в них. Он никогда не видел у людей ничего подобного, и помимо этого в них был нездоровый магнетизм, притягивавший его к девушке.

Последним аргументом стал влетевший в сторожевую башню валун, запустивший в воздух десятки обломков, устремившихся в сад.

— Да скорее же! — Оника буквально втолкнула прекратившего сопротивляться Кристара в арку, где они и переждали каменный град, переломавший немало деревьев и разбивший фонтаны.

Оника вывела Кристара на узкую песчаную косу, также пострадавшую от обломков сторожевой башни. Водная гладь взволновалась, поглотив причитающиеся ей осколки. Юноша обернулся назад, думая о замеченных ним спиленных прутьях решетки. Стража обходит стену каждое утро и вечер, проверяя ее целостность. Значит, решетку повредили после утреннего патруля. Кристар, поморщившись от закравшегося внутрь неприятного подозрения, посмотрел на Онику, остановившуюся у кромки воды.

— Откуда ты знала, что здесь можно пройти? — спросил юноша, смотря на девушку, невероятно нелепо выглядящую в одежде горничной. Ее внешность была слишком выразительна, совсем не похожая на привычных для него служанок. И эта странная прическа. В какой-то момент Кристар понял, что ему не знакомо ее лицо, хоть он провел немало времени среди слуг.

— Что? — переспросила Оника, сбитая с толку его вопросом.

— Откуда ты знала, что решетка сломана, и мы сможем выйти?

Оника растеряла все слова, когда голос Кристара стал жестче, а из взгляда исчезла мягкость и уступчивость. В ночь перед началом мятежа девушка долго думала, каким вырос ее брат, окруженный высоким обществом далеким от магической общины. Она ловила себя на мысли, что боится быть разочарованной тем, кого найдет в Берилоне. Но сейчас своими глазами она видела, что данный по праву рождения стержень внутри брата не исчез под пышностью и лицемерными улыбками придворных.

От ответа Онику спас появившийся на стене отряд церковников, сразу заметивший двух людей на берегу озера.

— Они мертвы! Все до одного! Их… превратили в лед?! — доложил капитану отряда один из бойцов, осматривая замороженные тела стражников.

— Это же тот мальчишка! Решил сбежать под шумок! Вы знаете приказ Всевидящей Матери! Что б всех этих проклятых! Убить их! — выкрикнул капитан отряда, указывая со стены пальцем на Кристара.

— Нет, это ошибка, погодите! — Кристар хотел приблизиться к стене, где находились церковники, но отступил назад, не верящим взглядом смотря на появляющиеся в руках церковников луки. Капитан отряда спрыгнул с шестиметровой стены вниз и, как ни в чем ни бывало, направился к Кристару с длинными клинком в руках.

— Постойте, что вы такое говорите? Что за безумный приказ? Такого не может быть! Это нелепая ошибка! — не в силах сдвинуться с места Кристар смотрел на приближающегося церковника, пытаясь осознать сказанное ним. Как Арнора, воспитавшая его почти наравне с собственной дочерью, оберегавшая и направлявшая его, могла приказать подобное?

— Отойди, Кристар, — Оника выступила вперед, уже во второй раз закрывая брата собой от врага. Ей никогда не доводилось сражаться против церковников, но она знала, что их оружие крепко, а возможности тела превышают человеческие и могут сопротивляться магии в тех или иных пределах. Если девушке не удастся остановить пущенные церковниками стрелы своими силами, ее тело станет надежным щитом для Кристара.

— Она маг! — раздался крик со стены, и Оника разглядела среди церковников одного с головой, испещренной татуировками. Боль зажала голову девушки в стальные тиски, сосредотачиваясь в области глаз и ослепляя их яркой вспышкой.

— Вот и незаметный побег, — процедила Оника, приходя в себя. Перед глазами плыли яркие круги, лишая ее возможности видеть. — Хороший ход. Теперь моя очередь!

Стена ветра, родившегося перед Оникой, накрыла все пространство впереди, обозначая местонахождение каждого противника. За ней последовала взметнувшаяся к небу волна, вспенившая озерную гладь и обрушившаяся на церковников ледяной скалой. Капитан отряда сумел отбить направленный в него сверкающий клин. Удалось спастись и одному арбалетчику, увернувшемуся от атаки Оники, и незамедлительно выпустившему болт в Кристара.

Девушка, стремительно переместившись, появилась прямо перед братом, упершись спиной в его грудь и соткав воздушный щит, силы которого не хватило, чтобы отразить болт, пробивший руку Оники. Не думая о боли, девушка ответила воздушным клинком, вмявшим шлем лучника, и сбросившим того в сад.

После смерти ментального мага зрение Оники стало медленно восстанавливаться, но девушка все еще не могла на него полагаться. К ее счастью, Мешери не сдерживал силы, тренируя свою ученицу.

Оттолкнув Кристара, девушка ушла из-под рубящего удара капитана церковников. Поднявшийся ветер бросил песок в глаза воину, давая Онике несколько секунд. Она использовала их, чтобы призвать озерную воду и окружить нею голову капитана, заполняя рот и легкие.

Прыгнув вперед, она воздушным потоком отвела в сторону меч и коснулась пальцами водяной сферы, заключившей голову церковника и проникающей внутрь. Вода обратилась в лед, разрывая легкие иглами. Меч выскользнул из сжимавшей его руки, упал на мокрый песок, а рядом сложил свою голову и его владелец.

Оника повернулась к упавшему на землю от ее толчка Кристару, достаточно прозревшая, чтобы увидеть страх и непонимание в его взгляде.

— Ты мятежница! Одна из тех, кто напал на дворец!

— Не совсем из тех, но пусть будет по-твоему, — Оника подошла к брату и протянула тому руку. Юноша вздрогнул от ее движения и постарался отползти, хоть и понимал всю тщетность попыток сбежать от мага, меньше чем за минуту расправившегося с отрядом церковником.

— Что тебе от меня нужно?! — в голове Кристара пронеслись слова девушки, что мятежники будут пытаться заполучить приближенных к Всевидящей Матери.

— Чтобы ты, наконец, перестал валять дурака и поднялся на ноги! Я не собираюсь тебя убивать. Проклятье, у нас нет на это времени! — Оника схватила брата за руку, рывком поднимая его с песка. Кристар наткнулся на девушку и в смешении чувств быстро отступил, вырвав руку. — Как было сказано раннее, я здесь, чтобы доставить тебя в безопасное место. Не вынуждай меня применять силу!

— Твоя рука кровоточит, — заметил Кристар, несколько смутившись под напором девушки и совершенно запутавшись в собственных мыслях.

— Определись уже, боишься ты меня или за мое здоровье, — Оника с недовольством посмотрела на окровавленную руку и погрузила ее в воду озера, залечивая рану.

— Как ты это сделала?! Я никогда не слышал, чтобы маги могли исцеляться. Только Проклятый…, — Кристар потрясенно смотрел на руку Оники.

— Точно так же, как залечила и твое ранение, — Кристар потрогал гудящую голову, но не обнаружил следов былой раны. — Вернемся к экскурсу в историю Проклятого позже. Я повторяю вопрос: ты пойдешь со мной добровольно или мне тащить тебя силком?

Юноша угрюмо посмотрел на тело капитана, сказавшего о приказе убить Кристара, отданного Всевидящей Матерью.

— Добровольно, — вздохнув, сказал он.

— Умница, — Оника улыбнулась и, повернувшись к озеру, взмахнула руками, закручивая потоки воздуха над озером и создавая смерч, всасывающий в себя воду и разбрасывающий брызги. Оговоренный сигнал был подан.

Девушка развела руки в стороны, заставляя воду расступиться.

— Следуй за мной и ничего не бойся. Я никому не позволю навредить тебе.

Озерная гладь сомкнулась над головами Оники и следующего за ней по дну Кристара, пораженно разглядывавшего открывшийся ему подводный мир.

Оника сосредоточено шла вперед, не давая ни одной капле из гигантского озера просочиться внутрь заполненной воздухом сферы. Их обнаружили и наверняка послали подкрепление. Идти по суше было небезопасно, к тому же Кристар не в той форме, чтобы долго бежать. И толку от их побега мало, если они приведут врага следом за собой. Потому Оника решила перебраться под водой на другой берег озера, чтобы сбить преследователей со следа.

Свет, прорываясь сквозь толщу воды, окрасил все в нереальные оттенки волшебного сна. Зная о силе укротителей стихий только из книг, Кристару никогда раньше не доводилось видеть ее вживую. Арнора старательно следила за тем, чтобы ни один маг и близко не подошел к ее воспитаннику. Юноша знал о темном естестве магов и что они сделают все для достижения собственных целей, не погнушавшись заплатить любую цену. Однако, не смотря на все пугающие рассказы придворных учителей, он находил в описаниях магии чувственную красоту и непостижимую возвышенность. Часами зачитываясь книгами, описывающими способности Проклятого и его последователей, Кристар отбрасывал все субъективные суждения и сосредотачивался на попытках представить так влекущую его силу. И поэтому теперь он, не скрывая своего восхищения, следил за плавными движениями ведущей его девушки и повторяющими их перемещениями воды, образовавшей непроницаемую сферу.

— Я все хотел узнать твое…, — вопрос Кристара оборвался. Почувствовав неладное, Оника резко обернулась и успела поймать заваливающегося вперед брата. В груди зародилось жжение.

— Ты чего это удумал? — не на шутку испугавшись, прошептала Оника, пытаясь найти подтверждение мысли, что Кристар всего лишь потерял сознание. Но с каждым прикосновением девушка убеждалась, что дыхание брата застыло, а сердце остановилось по неизвестной причине.

— О нет, нет, только не это, как такое вообще возможно?! — лепетала она. Оника замерла, когда ее рука скользнула сзади по шее брата, и пальцы наткнулись на странную припухлость. Осторожно перевернув Кристара, Оника убрала его волосы, чтобы рассмотреть шею. Под кожей, куда обычно запускал свой хоботок жук Данмиру, лишающий магов силы, виднелась маленькая черная точка, размером не больше горошины. Вокруг нее по коже расползалась болезненная синева.

Девушка в ужасе отшатнулась от тела брата, и замотала головой, не желая признавать, что все происходит на самом деле. Контроль ослаб и вода начала с шумом заполнять сферу, выплевывая на поверхность пузыри воздуха. Жжение внутри груди Оники распространилось по телу, становясь нестерпимым. Оно вырвалось наружу волной энергии и обратило воду вокруг в лед, сковавший тела магов.

Энергия вернулась к девушке, пронзив ее грудь насквозь, наполняя легкие воздухом и воспламеняя тело. Сквозь зарево вырывающегося наружу огня, Оника смотрела на безжизненное тело брата, скованное прочным льдом. Ее заполняли все нарастающие отчаяние и ярость, снося на своем пути все преграды, поставленные сознанием, и изгоняя из головы Оники ее саму. Вся ее сущность переполнилась чужим чувством непонимания и обиды за поступок Арноры, предавшей собственного воспитанника.

Пламя сломало лед вокруг и Оника понеслась к поверхности, не думая о границах возможного и невозможного.

Успокоившаяся гладь озера вспенилась, наполнив воздух паром, когда в небо взвился размытый силуэт, окруженный ярким, как солнце огнем. На мгновение зависнув высоко над озером, силуэт устремился к дворцу Всевидящей Матери.

Фардн смотрел в небо, терпеливо ожидая сигнала от дочери. Дэрк стоял рядом, скрывая от ментальных магов Арноры свое с Командором присутствие в городе. Двое мужчин затаились у окна ювелирной лавки, подступившей к площади, наблюдая за не на шутку разгоревшимся сражением. Командор был готов к долгой битве, но каждый убитый в бою маг вызывал нервную дрожь уголков его губ. Фьорд дежурил у входа в лавку, готовый предупредить о непрошеных гостях.

— Наше время, — тихо произнес Сапфировая Маска, увидев поднимающийся в небо смерч.

— Удачи, я останусь здесь. Не люблю я все эти разборки магов и церковников, — сказал Дэрк, лениво почесав затылок. Командор кивнул.

— За мной, — скомандовал он Фьорду и выбежал из здания.

Оказавшись на площади перед дворцом Берилона, Фардн замер, будто не слыша и не видя битвы вокруг. Как же давно он не был в этом месте. Неужели Арнора и правда считала, что ее покой будет вечен?

— Смиренные! Прекратить бой против мятежников! Ваш истинный враг служит Церкви! — прогремел голос Командора, и на какой-то миг площадь погрузилась в тишину. А затем ликующие крики восставших магов пронзили воздух. Воодушевленные пополнением собственных и уменьшением сил врага, мятежники увеличили напор, вместе с магами Ордена тесня Церковников.

— Держись за мной и не лезь на рожон, — сказал Фьорду через плечо Командор. Руки Фардна объяло плотное пламя, а в воздух поднялись камни, каждый из которых вскоре встретился со своей целью.

Как и предрекал Командор, сил Церкви, находящихся в Берилоне, было недостаточно, чтобы справиться с мятежниками и Орденом Смиренных одновременно. Бой был выигран за минуты. Где-то на улицах еще продолжались небольшие стычки, но люди Ордена и мятежники были уже во дворце, разыскивая высокопоставленных особ, и Всевидящую Мать в том числе.

— Там что-то странное, — Фьорд указал рукой на небо. Со стороны озера к дворцу летел сгусток пламени, с приближением обретая контуры человеческого тела. — Что это?

Фардн смотрел на ярко горящую точку, и в его взгляде появлялось понимание, сметающее на своем пути все надежды и несмелые мечты.

— Назад! Все назад! — прогремел Командор, опускаясь вниз и касаясь земли голой ладонью. Огненный силуэт завис в небе, и дворец издал жалобный стон. Его стены разрывали зубатые пасти трещин, а башни рушил ветер, вознамерившийся унести на край Огнедола и сбросить в океан весь Берилон.

Командор слушал землю, отыскивая каждого, кто находился во дворце. Под всеобщие возгласы из него сквозь дыры в стенах и окна, разбивая стекла, вылетали маги, оглушенные ударившими их камнями. Дворец осыпался на глазах людей бежавших прочь от него, словно иссохший песочный замок.

— Не мешай! — бросил Командор, когда Фьорд коснулся его плеча. Но увидев бесконечный ужас на лице юноши, мужчина поднял взгляд. В небо над дворцом медленно поднимались три каменных глыбы, каждая размеров с хижину. Они преодолевали все мыслимые законы, взбираясь все выше и выше, пока не превратились в крохотные точки. Перестав уменьшаться, они вспыхнули ярким пламенем и начали падать.

Командор отшвырнул Фьорда назад и упал на одно колено, опуская руки к земле, а затем скрещивая их перед собой, словно пытаясь закрыться от удара врага. Земля вздрогнула, распахивая свои недра и выпуская на свет каменную плиту, округлым щитом накрывшую часть площади, расположенной у подножья дворца. Дома дрожали, будто соломинки на ветру, а воздух наполнился невыносимым жаром.

Взрыв, выбивающий стекла в окнах, разнесся по Берилону, сотрясая землю и небо, когда три пылающих метеорита обрушились на дворец Всевидящей Матери, превращая в пыль строение, простоявшее не одно тысячелетие, и всех, кто находился в его стенах.