Дэшон вошел в селение. Толкнул тяжелую створку ворот, направился по заснеженной тропе, и снег громко хрустнул под сапогом. У ворот его никто не встретил, но из домов вышли — многие заметили виверну на подлете, и теперь она нетерпеливо топталась за забором, привязанная к дереву, но наездник — был здесь.
Его не боялись: в Дааре не умели бояться. Он был интересен, важный гость на летающем ездовом звере. Дэшон остановился, подождал, пока на улицу выползет побольше народу, и громко сообщил:
— Мне нужен знахарь Ангир!
— Зачем? — спросила женщина, выглянувшая из окна из ближайшего домика. Ей и выходить не надо было, выглянула и уже ближе всех — домик прямо у калитки, рукой подать.
— Я пришел за помощью, — ответил ей Дэшон.
Верная фраза — даарцы научены не отказывать никому, кто просит о помощи. Среди снегов и вьюг нельзя отказывать. Нельзя, и все тут.
— Пойди прямо, — отозвался бородатый мужик из толпы, шагнул вперед. — В конце улицы увидишь землянку. Вот тебе туда. В земле Ангир живет.
— Заживо себя похоронил, — поддакнула женщина из окна.
— Спасибо, — кивнул Дэшон и двинулся вперед. Люди глазели на него, а те, что вышли из домов, даже робко потянулись следом.
— Только он с тобой говорить не будет! — крикнули вслед. — Он ни с кем не говорит!
“Ему придется”, — подумал Дэшон.
С Дэшоном всегда говорили, когда ему было нужно. Рано или поздно любой, даже самый замкнутый человек, как вот Рен, например, понимал: проще ответить на вопрос, чем смотреть, как за тобой бесконечно ходят, и слушать, как вопрос повторяют бесчисленное количество раз.
Дэшон дошел до землянки, поднял крышку на косом своде, спустился вниз по лестнице. Снял перчатки и несколько раз с силой выдохнул в ладони. Руки у него мерзли все сильнее.
Поднял взгляд на сидящего в углу заросшего старика. Старика было плохо видно: потемневшая масляная лампа на стене почти не давала света, зато дыма было хоть отбавляй. Старик пристально смотрел в глаза и молчал.
— Ладно... — пробормотал Дэшон, прокашлялся и громко заявил. — Меня зовут Дэшон. Я пришел спросить о Шаайенне.
Старик молчал. Конечно, он знал, о ком пришел говорить Дэшон. Информация в Дааре разносится быстро. Все уже знали, что случилось. Даже если сидели, закопанные в землю. Ему ведь кто-то приносит еду, воду...
— Второй ребенок Роанны, — Дэшон сделал шаг к нему, — сын короля Даарена, — и еще шаг. — Младший принц Шаайенн.
Подошел к старику почти вплотную и, чтоб не смотреть сверху вниз, присел напротив лавки. Заглянул в глаза и попросил:
— Помоги мне.
Старик молчал.
— Помоги ему, — сказал Дэшон.
Старик молчал.
— Хорошо, — Дэшон поднялся, прошелся туда и обратно по маленькому темному подземелью. — Сейчас у нас есть два варианта развития событий. За ним идут. Его найдут. И либо убьют его, либо убьет он. Я хочу найти третий.
Старик поднял на него взгляд и едва заметно качнул головой. Третьего варианта событий не было.
— Понимаешь, в чем дело, Ангир, — сказал Дэшон, остановился рядом, сел на лавку и доверительно заглянул старику в глаза. — Я недавно вроде как уволился. И у меня теперь куча свободного времени.
Старик устало вздохнул, но ничего не сказал.
— Знаешь, Ангир... — Дэшон покачал головой. — Сейчас я тебе кое-что по секрету поведаю, ага? Король Даарен говорил, что манера общаться у Шаайенна — моя. А Шаайенн достал всех, буквально — всех, во дворце. И ближайших селениях. И даже в некоторых дальних. Он может часами говорить, правда, долго на одну тему — никогда. У него внимание переключается вот так! — Дэшон щелкнул пальцами. — Иногда и не успеваешь понять, что он сказал о цветах в саду, а он уже говорит о цвете неба. Он на небо любит смотреть, знаешь? Все вверх рвется, если не летать, то просто смотреть. А еще… Стой, а ты тишину, наверное, любишь, да? И чтоб тебя никто не трогал?
Старик продолжал молча глядеть на него.
— Может, тебе воды принести? Нет? Поесть чего-нибудь? Я сейчас схожу, мне же надо что-то есть, так? И тебе по дороге захвачу, а ты пока посиди, подумай, сколько времени будешь меня терпеть.
Дэшон поднялся и шагнул к лестнице, но остановился: за спиной тяжело вздохнули и заговорили, медленно и хрипло, по буквам, произнося слова, будто вспоминая, как это — говорить.
— Я отвечу тебе... не потому, что меня... тяготит твое общество, — сказал старик, и Дэшон медленно развернулся к нему. — Мне жаль тебя. Ты... искренне веришь в то, что... говоришь. Единственный в Дааре. Кто еще верит, что... младший принц существует. Но его нет. Есть пустая оболочка... в которую возвращаются воспоминания... о ее истинной сути. И теперь ты хочешь тратить мое и свое время... на то, чтоб укрепить... в себе ложную веру. Своего времени мне... не жаль. Мне жаль тебя.
Старик смотрел все так же — пристальный темный взгляд. Взгляд в самую душу.
— Кого я тогда учил? — Дэшон вновь присел напротив, вновь заглянул в темные глаза знахаря — ему было не привыкать к буравящим взглядам. — Кто тогда смотрел на небо все эти годы? Зверь?
— Ты многому... его научил? — спросил старик.
— Да, — уверенно ответил Дэшон. Йен быстро учился. Всему и у всех. И у Дэшона в том числе — пока Дэшон ему не наскучил.
— Все это он... использует... против тебя, — ответил старик. — Против всех.
— Что ты сделал? — спросил Дэшон. — Что конкретно ты сделал, когда королева пришла к тебе двадцать лет назад со своей просьбой?
— Не успокоишься, — устало вздохнул старик. — Жаль. Тебе надо держаться... подальше от этого. Уволился, говоришь? Так уходи. И забудь обо всем.
— Что ты сделал? — с напором повторил Дэшон. Старик долго молчал. Дэшон не сводил с него взгляда. И старик наконец заговорил:
— Королева носила плод, и плод был... отравлен. Я думал, что если поить ее... отварами зверь-травы, уничтожу, убью чудовище... что растет в ней, и вместо него родится настоящий ребенок. Хотел изгнать... злой дух из ребенка. Может, на какое-то время... даже изгнал. Но ребенок родился... ненастоящим... пустым. Он с самого начала был... воплощением духа, не более. А теперь дух возвращается в свое... пустое обиталище. Потому говорю тебе... странный человек, Шаайенна не было. Была оболочка, которая наполняется сейчас.
— Наполняется, — повторил Дэшон. — Значит, процесс еще не завершен?
— Это все, что ты услышал? — спросил старик.
— Можно это как-то остановить? Обернуть вспять?
— Ты не слушаешь меня, — устало вздохнул старик. — Младший принц — не человек. Его не существует. Ты пытаешься... спасти то, чего нет.
— А может, это мое хобби, — хмыкнул Дэшон.
— Твое что?
Дэшон не ответил. Задумался на мгновение. И спросил:
— Ты думал, что убил его? Дух Зверя?
— На это было бы... глупо надеяться, — пожал плечами старик. — Века назад шаманы и посильнее меня пытались его убить... Тщетно. Он бессмертен. Я не пытался спасти мир от него, я пытался спасти ребенка. И получилось, что... обрек мир…
— Да на что ты его обрек?! Почему все уверены в том, что Зверь обязательно уничтожит все вокруг?! Что мы вообще о нем знаем?!
— Ты не знаком с... легендами о Мертвых?
В Дааре не чтили Мертвых. И Дэшон слышал о них лишь мельком. И никогда не углублялся в вопрос — считал, что легенды других стран вряд ли помогут справиться с проблемами в этой. Языки учил, знал географию и политическое устройство, изучал существующих богов и прочую магическую пакость, но и предположить не мог, что именно в россказнях о шестерых всемогущих братьях и сестрах, живших задолго до его появления здесь и в принципе на свет, уже не важно какой, что именно в россказнях о них нужно искать ответ.
В Дааре не чтили никаких богов. И уже давно забыли о Мертвых.
Лишь само слово “Мертвые” осталось в обиходе, и только примерно спустя год после того, как изучил язык, Дэшон впервые понял, что это не обо всех мертвецах в целом — что были какие-то боги.
— Это было их дитя... дитя столь кошмарное, что они решили его погубить. И столь... сильное, что им это не удалось. Хитрое, сумело выжить так, чтобы им не достаться. Стать духом. Уничтожить людей, обратить половину из них в... монстров, вторую — в трапезу для монстров.
— Не понимаю, — сказал Дэшон, — его боги обидели, а он напал на людей?
— Люди... предали его, когда он сошел к ним. К тому же, он слишком умен, чтобы нападать на... обитателей Гъярнору. И наверняка понимал, что они и так друг друга... убьют, когда придет время Последней битвы. Останется он один. Он и... подвластные ему монстры, которых он создаст... великое множество. И армия монстров уничтожит людей. И вся земля будет принадлежать ему... Затхэ.
— Это его имя? — уточнил Дэшон. И когда Ангир кивнул, перевел с древнего. — Чудовище, значит. Они назвали ребенка “чудовищем” и ожидали, что из него вырастет нормальный мальчик?
— Он не был мальчиком! Ни тогда, ни сейчас! Он — Зверь. И в который раз скажу тебе, прежде, чем вновь... замолчать: тебе некого спасать. Тебе лучше... спасаться самому. Всем лучше спасаться.
— Или драться, — сказал Дэшон.
Когда-то Зверь уничтожил здесь всех.
Но потом пришли даарцы.
Дэшон знал: они пришли недавно. Каких-то пару столетий в истории этого мира — совсем недолгий срок. Но за пару столетий люди отвоевали себе территорию, воздвигли замки, стены, дома, селения. И насколько Дэшон знал этот народ, эти спасаться не будут. Эти возьмут амулеты и снадобья из зверь-травы и пойдут в бой. Они так и сделали.
— Или драться, — эхом отозвался старик. — Ты уже мыслишь разумнее. Возможно, что-то понял. Только драться надо... поскорее. Пока есть надежда, что он не... восстановился до конца. Потому что, как только Затхэ станет... собой, он будет непобедим.
“Значит, нужно успеть поговорить с ним, пока он победим, — определил Дэшон. — Если не с Шаайенном, то с Затхэ”.
Не было смысла спорить о чем-либо со стариком. И времени не было. Догнать Рэя, перегнать Рэя, когда тот решил найти Йена, — дело фактически невозможное. Но Дэшон мог хотя бы попытаться. И теперь он знал, как зовут Зверя. Значит, мог начать диалог.
— Обзывают детей, — пробормотал он себе под нос, поднимаясь по лестнице, — убивают детей… А потом удивляются, что дети становятся обозленными. Варвары…