Мусорщики "Параллели" 3

Глава 10 "Переломы"

Они стояли на вершине одного из склонов ущелья, ведущего внутрь долины рудокопов. Ущелье действительно было узким. Не более пяти метров в ширину и около двухсот метров в длину. Словно древний ужасающий червь прогрыз в скале проход, пытаясь вырваться из древней тюрьмы. И тут Дэвид понял, что это была не совсем долина. Это были остатки кратера давно почившего вулкана.

Резкий порыв запечатлённого в памяти ветра ударил в спину Шепарда тёплой, почти горячей волной, а видимый лишь угловым зрением край неба, озарил угрожающий проблеск. За ним последовал дальний завывающий рокот. Дэвид осмотрелся: небо было затянуто низкими свинцовыми тучами.

— Не может быть, это…

— Грозовые облака, — с нотой насмешки, закончил за Дэвида тень Гильгамеша, внимательно всматриваясь вниз, где происходила нервозная и спешная подготовка к битве.

— Но сейчас ведь ранняя зима!

— Да, зима, — согласился Гильгамеш, не скрывая сарказма, — Но это грозовые тучи, а ветер южный, и он полон влаги.

— Но!

— Хватит! — выпалил призрак, устремив холодный и уничтожительный взгляд на Шепарда. От него ему стало не по себе. Он и забыл этот отцовский приём, всегда помогавший ему не отвечать на заданные ему вопросы. — А теперь садись. Будем наслаждаться битвой и сочувствовать погибшим.

Призрак сел, чуть сгорбившись, и замер, став почти невидимым в сером воздухе вечернего неба. Дэвид занимали незаданные вопросы, но не менее его заинтересовала предстоящая битва. Он тоже присел на край ущелья и стал наблюдать, подивившись тому насколько тут чудесный обзор.

О приближении врага возвестил грубый звук примитивного духового инструмента. Огромная пугающая толпа высоких и крепко сложенных мужчин в зачатках доспехов и шлемов. Оружием им служили медные и каменные топорики, кремниевые копья и кожаные щиты с вшитыми в них медными пластинами. Вождь варваров шёл впереди своего легиона. Покрытый медвежьей шкурой, невероятно огромный мужчина, вооружённый не менее огромной дубиной, из бока которой торчала остро заточенная рыжеватая руда, внушал уважение и трепет. По левую от него руку шёл юнец. Его лицо было выкрашено кровью, а губы и веки были измазаны золой. Мальчишка источал решительность и кураж и ещё нечто странное.

Враги остановились у самого входа в ущелье, немного ошарашенные тем, что впереди их ожидали преграды и люди, настроенные сопротивляться. Но это продолжалось недолго. Вождь высоко поднял свою дубину и взревел на всё ущелье. Эхо в сто раз усилило его голос, вызвав в его врагах недавно почивший, но восставший из небытия первобытный ужас.

Но Авель, Каин и Гильгамеш из прошлого, поднявшись над своими отрядами, посреди каменного завала, заорали врагу в ответ. Услышав неокрепшие детские голоса, варвары неистово засмеялись и начали издеваться над врагами. Дэвид подумал, что подростки были готовы к такой встрече, и что никто не поверит выжившему воину, который должен был поведать соплеменникам страшную историю о детях, сумевших вырезать более пятидесяти опытных воинов. Они были готовы к этому, но от Шепарда не скрылось то, что эти трое всё ещё не были уверенны в себе и в том, что они делают.

Они повернулись к рудокопам и произнесли воодушевляющую речь. Эффект имел малую силу. Среди защитников быстро рос страх и паника. Даже Каин, что как никто другой умевший убеждать и всегда хорошо скрывающий свой страх за маской наглости и апломба, с трудом сдерживал трепет, после того, как увидел врагов.

«Они знали о количестве и ожидали худшего. Но одно дело знать о нечто абстрактном, а другое испытать это на собственной коже», — подумал Дэвид и ему стало жалко детей. Он посмотрел на отца, и увидел в его взгляде умиление. Это было до раздражения не привычно. Почему?

Ответ не заставил себя долго ждать. Со стороны защитников Дэвид почувствовал некую почти неосязаемую перемену.

Вперёд всех вышел, с обычным скучающим видом, Усур и поднял левую руку к небу, затянутому грозовыми облаками, а затем резко её опустил. Будто ведомой кистью, из густых облаков потянулась стрекочущая кривая молния и ударила посреди поля. Она вонзилась в ранее незамеченный Дэвидом высокий и длинный шест с металлическим наконечником.

— Приманивание тёплого воздуха было лишь началом! — усмехнулся призрачный Гильгамеш, — Усур всё это время игрался с энергетическими потоками и смог притянуть сюда все условия для появления грозовых облаков. Это был его личный и первый прорыв в столь сложном потенциале. Правда, я до сих пор не уверен, могло ли это сыграть в нашу пользу или же пойти против нас. Но согласись — это было эффектно. Но, как ты видишь, сын мой, этим дело не ограничилось. Втайне от нас, он обратился к дочери вождя и к Камнескрёбу и попросил сделать ему то, что сможет притянуть молнию и они, чуть подумав, согласились.

Дэвид посмотрел в сторону варваров и увидел, что они перестали смеяться, а на их лицах отразился ужас. Многие начали в панике отступать — началась давка. Но их возню прекратил сильный рык сына вожака. Он заорал на них, что есть мочи, размахивая руками и указывая в сторону противников. Юноша замолчал и поднял вверх дубину, почти как у его отца. Мужчины огляделись и переменились в лицах. В их глазах вновь воспламенилась было угасшая уверенность. Они, закричав, подняли дубины с копьями и ринулись в бой.

Дэвид увидел, как Усур тяжело вздохнул, а потом до его ушей донёсся почти неразличимые в возрастающем кличе врагов вялые слова, обращённые к союзникам:

— Неверное, будет весело. Живём!

Усур усмехнулся, поднял копьё, с которым пришёл на поле брани, и ринулся на врагов.

На людей это произвело даже большее впечатление, чем молния, и они, чуть помедлив, с нарастающими возгласами кинулись в бой.

Но когда между врагами расстояние сократилось вдвое, Усур резко остановился и быстро поднял вверх руку с вытянутыми указательным и средним пальцами. Каин остановился, увидев знак, и отдал приказ людям замедлиться.

Враги, не сразу осознавшие, что происходит, опьянённые грядущей битвой, продолжили ускоряться, пока их первые ряды не провалились под землю, где погибли, встретившись с воткнутыми в землю кольями. Следующие ряды, продолжая бежать вперёд по инерции, спотыкаясь, падали в ямы вслед за первыми воинам, а сверху на них падали новые ряды. Началась новая давка и в этот момент с неба полил дождь вперемежку со стрелами и камнями.

Это был Камнескрёб. Он появился на противоположном от Дэвида уступе, а сзади него он увидел того, чего здесь не было до этого: дыры и плоского и широкого, почти идеальный круг, камня. Из дыры начали подниматься женщины, дети и старики, неся в руках булыжники. Одни их складывали, а другие бросали их вниз на врагов. Поднимались из дыры и люди вооружённые примитивными луками со стрелами. Такой же люк открылся и со стороны Шепарда. Оттуда, с ещё большей спешкой, выскочили другие лучники и камненосцы во главе с дочерью вождя. Став на краю ущелья, они сразу начали выпускать стрелы и бросать булыжники во врагов.

Варвары вновь запаниковали, начав ещё сильнее калечится. Всё могло бы закончиться для них плачевно, но вожак, что всё ещё не двинулся в бой, яростно зарычал. Это в одно мгновение уничтожило панику в рядах варваров. Вожак отдал команду. Дэвид не мог понять его рычащей речи, но жест говорил куда красноречивей его звериных звуков. Был отдан приказ к отступлению и к перегруппировке. Но кое-кто решил действовать по-своему.

Сын вожака с яростным кличем и безумием в глазах рванул вперёд. Он, как горный козёл, прыгая из стороны в сторону, каждый раз вскрывая одну ловушку за другой, будто чувствуя, где они спрятаны, всё приближался и приближался к врагам. Отец, гордый своим сыном, расправил руки и, что-то произнеся, повёл своё войско в атаку. Ловушки перестали быть для них преградой, а стрелы и камни были лишь временной помехой.

Теперь среди второго племени начались волнения. Дэвид заметил, что стрел было сделано мало, а камни были не столь эффективны. Враг стал куда уверенней приближался к каменным завалам. Каин и Авель отдали приказы к отступлению и к обороне баррикады, но вдруг кто-то стрелой помчался мимо них, заставив их оглянуться. Это был молодой Гильгамеш. На его лице отображалось мрачное понимание, а взгляд был сосредоточен на сыне варвара, нацелившегося на Усура.

Усур, что так и не сдвинулся с места, смотрел на надвигающую толпу с нездоровой отрешённостью. Будто перед ним висела бестелесная дымка, мешавшая любоваться пейзажами. Но Дэвид понял, что это было лишь иллюзией. Усур неспешно следил за молниеносными манёврами сына вождя, а на руке, державшее копьё, вздулись вены. Но беспечность Усура сыграла с ним злую шутку.

Копьё было поднято слишком неспешно, небрежно нацелено во врага и слишком поздно запущенно в полёт. Сын вожака уклонился и оказался рядом с противником. Дэвид впервые увидел на лице Усура страх. Он неуклюже достал из-за пояса маленький кремниевый топорик и занёс его над врагом, но тот одним движение выбил оружие из его руки. Сверкнула молния, вновь ударившая в шест, и осветила сына вожака. С его головы на переносицу текла густая кровь, а из-за спины и боков торчали стрелы. В глазах горел боевой экстаз, а рот исказился в жадном оскале. Ещё одна вспышка молнии и в расширенных глазах Усура отразилась тень смерти, занёсшая над ним меч-дубину.

Резкий мощный удар и хлынула кровь. Боль, ужас и крик. Усур, упав на колени, с трудом повернул голову и увидел то, что боялся увидеть: он лишился правой руки по самое плечо, а из обрубка хлестала кровь. Варвар со всей силой толкнул Усура в грудь, и тот, захлебнувшись воздухом, упал на спину. Усур попытался подняться, но сын вожака пригнул на него, впечатав в землю. Ещё одна молния и Усур с ужасом посмотрел в глаза своей смерти, что во второй раз занесла над ним свой рок.

Оружие ускорилось и уже готово было пробить череп противнику, но на полпути оно встретило сопротивление. Это был Гильгамеш. Он сдержал атаку силой лишь одной левой руки. В ней Гильгамеш крепко держал почти такую же дубину, что и у противника.

На лице сына вожака отразилось удивление, но оно почти сразу уступило место раздражению с презрением. Враг смотрел на него с холодной расчётливостью и надменным любопытством. Лицо варвара исказилось гневом. В порыве ярости он надкусил себе нижнюю губу. Сын вожака хотел отступить и контратаковать, но Гильгамеш не дал ему это сделать. Их примитивные лезвия крепко переплелись в объятьях своих неровных зубьев.

Гильгамеш, не сводя взгляда с взбешённого врага, крикнул что-то подбежавшему Аврааму, что с ужасом уставился на рану Усура. Подоспевшие следом за ним две женщины помогли ему утащить раненого за баррикады. Сын вожака также что-то крикнул своим людям, не оборачиваясь. Те уже были в нескольких метрах от него, и никто не стал ему помогать. Все они ринулись вперёд, мимо двух сцепившихся соперников.

Рудокопы, под воздействием новых ободрений Каина и Авеля и после подвига Гильгамеша, вновь воспряли духом, перегруппировались и побежали в обратном направлении. Началась бойня.

Сверкали каменные топоры, заливались кровью дубины. Сыпались стрелы, летели дротики и копья, падали камни. Никто не остался в этой битве безучастным.

Вожак тут же вклинился в толпу, убив одним махом троих, но тут же встретил сопротивление Каина и Авеля. Братья, как пчёлы, закружились вокруг великана, пытаясь его ужалить, но тот ловко вертелся вокруг своей оси, вспахивая своей огромной дубиной каменную землю. Но и он никак не мог убить назойливых мух, и это его злило.

Камнескрёб и дочь вожака, стоя на каменных уступах ущелья, находясь над врагами, продолжали командовать людьми, бросавших камни и выпускавших стрелы. Они также кричали тем, кто подносил припасы, чтобы те действовали быстрее.

«Где же их козырь? — подумало подсознание Дэвида, на время отвлекаясь от битвы, — Неужели оно ещё не готово?»

— Потерпи, сын мой, — протянул отпечаток памяти Гильгамеша. Он внимательно следил за битвой самого себя из далёкого прошлого. — Они успеют, иначе меня здесь не было. Наслаждайся этим пиршеством адреналина и кровопускания.

Дэвид небрежно пожал плечами и вернулся к наблюдению за битвой.

Дождь теперь хлестал плотным полотном, играя против всех. Стрелы летели медленней и люди чаще промахивались, а скользкие от влаги булыжники время от времени выскальзывали из рук бросавших их людей, и те падали у самого края ущелья или им на ноги. Не менее усложняла ситуацию сгущающаяся тьма наступавшей ночи.

Дэвида дождь не затрагивал осязательно, но зрению это изрядно мешало. Видимость была ужасной. Он поднялся и стал идти по краю обрыва в сторону баррикады, внимательно всматриваясь в размытую природной акварелью картину баталии.

Он увидел, как Авраам и женщины с детьми ловко ползали меж ног воющих, вытаскивая оттуда раненых и оттаскивая их за линию обороны. Шепард заметил, как отчаянно противостояли братья вожаку варваров, а его молодой отец, расплёскивая вокруг себя грязь и влагу, танцевал в боевом экстазе с сыном вожака, забыв обо всём. Не было ясным, кто над кем преобладает. Он видел, как немногочисленные люди племени рудокопов отчаянно сражались с превосходящей силой, и вдруг! Произошла мистическая перемена.

Ливень! Это было почти незримо, но Дэвиду увидел тонкие прорехи, начавшие образовываться в стене дождя. Вокруг защитников потоки воды теперь были равносильны весенней капели, а вот на врагов выливались ушаты тёплой душной влаги. Земля под ногами варваров была более пропитана водой, заставляя их скользить по влажным камням и вязнуть в грязи. Стекая со склонов и уступов, вода, изгибая рудокопов, сбивала с ног варваров, попадая им во рты и ноздри. Стрелки, отчаявшиеся быть полезными, на мгновение удивившись перемене, вновь натянули тетивы. Дождь расступался перед ними и стрелы с лёгкостью поражали врагов.

Дэвид не мог понять, что происходило. Это было слишком даже для везения. Он посмотрел на призрака отца и увидел, как в его глазах отразилась ностальгия, пропитанная гордостью и уважением. И тут Дэвид всё понял.

Это не было удачей! УСУР!

«Да что же за силой он обладает?! — поразился Дэвид, стараясь увидеть поверженного ленивого громовержца. Но Авраам хорошо его спрятал от глаз противников. Однако о том, что он был в сознании, говорило хотя бы то, что сейчас видел Шепард. — Управление энергией? Я всё равно не могу понять, что это значит?»

— Не забивай себе голову такими бесполезными вопросами, — вновь ответил ему призрак отца, прочитав мысли его подсознания. — Смотри! Ты ведь хотел увидеть на моём лице неуверенность? Так ты вскоре этим насладишься.

Дэвид опустил взгляд, и нашёл в лоскутах дождя своего молодого отца и его противника.

Люди, будто чуя обжигающую ауру двух воинов, сторонились их, давая их ярости выплескаться всё сильнее и сильнее. Гильгамеш и сын вожака неистово скрещивали свои мечи-дубины, рассекая потоки дождя. Они утопали в поте и были почти полностью измазаны в грязи. Их тела были покрыты мелкими царапинами, из которых медленно сочилась кровь. Весь мир померк в этой безумной боевой пляске под проливным дождём. Они были настолько поглощены друг другом, что не услышали, как сзади началась ещё одна битва. Но Дэвид её прекрасно услышал. Он подбежал туда, откуда пришли варвары. Это был Джитуку, и он вёл за собой людей мало чем похожих на рудокопов

— После того как Джитуку рассказал о надвигающейся силе врагов, — начал объяснять подошедший дух Гильгамеша. — Он решил пойти на отчаянный шаг. Туки за кратчайший срок добрался до деревни землекопов, родной деревни Камнескрёба, и обратился к ним за помощью. К его удивлению, люди откликнулись на его зов помощи. Потом мы узнали, что Эд’М навестил их вождя и несколько часов проговорил с ним и старейшинами. Это нас немного задело, но если бы не эта подмога, жертв было бы ещё больше, а так многим удалось спастись. Хотя, если бы Туку верил в себя, то он и без этих людей навёл бы среди врагов шороху.

Призрак поднял почти невидимую из-за дождя руку и указал на образовавшийся затор, почти в самой гуще тыла врагов. Дэвид с трудом смог уловить то, что Джитуку тенью шнырял среди варваров и резал им сухожилия и глотки с ловкостью геккона.

И тут он услышал голос дочери вождя, переполненный яростью и отзвуком сигнала. Шепард обернулся и увидел, что возлюбленным, наконец, удалось применить в жизнь свою идею. Люди, что до этого кидали во врагов камни, теперь бросали вниз закупоренные воском керамические сферы, а их лица были замотаны шкурами. Сосуды, попадая во врагов, лопались и почти сразу воспламенялись, распространяя повсюду ужасный запах тухлых яиц. Защитники у баррикады, услышав сигнал, начали отступать, доставая на ходу такие же куски шкур, как и у подмоги на вершинах ущелья.

Почти одновременно с этим, в разум Дэвида проникли столь знакомые и неприятные отзвуки шуршащих насекомых и скребущихся зверьков. Он внимательно осмотрел баррикаду и увидел именно то, что ожидал увидеть.

На вершине грубо сложенных камней, поддерживаемая озабоченным и уставшим Авраамом, стояла всё ещё измождённая Сарасвати. Её пурпурные глаза были широко открыты и были полны испепеляющей мстительной злобы. Волосы испускали статическое электричество и шевелились из стороны в сторону, словно живые. Её грудь быстро и яростно поднималась. Дождевые капли замирали, не долетая до неё, будто попадая в зону невесомости, а мелкие камушки вокруг хрупких ног девочки вибрировали, чуть приподнимаясь над землёй.

Дэвид увидел, как варвары, на которых в этот момент смотрела Сарасвати, замирали и падали. Из их глаз, ушей, рта и носа вытекали кровь и серая масса.

Враги окончательно обезумели от страха, но они не знали, как им быть, так как были полностью окружены, подпалены, замараны и настолько задыхались от тлетворного запаха, что еле держались на ногах. Некоторые попытались прорваться, но они встретили гибель от копий и топоров. Другие, покидав оружия, прикрывая головы, стали молить о прощении. И лишь двое из вражеского племени отчаянно продолжали биться — вожак и его сын.

От вождя исходил пар, а его кожа была вся иссечена множеством ударов Каина и Авеля, но он по-прежнему пытался уничтожить их! Тех, кто никак не хотел попадать под его удары. Он в отчаянии рычал и проклинал братьев, но те лишь смеялись ему в ответ. Но Дэвид увидел в их глазах призрак страха и отчаяния.

Но вот Каин, прижатый к скале, в последний момент уклонился в бок, и дубина вожака застряла в расщелине. Каин сразу воспользовался моментом. Он молнией обогнул врага, запрыгнул ему на плечи и, достав из-за пазухи зазубренный камень, перерезал вожаку глотку. Каин спрыгнул и уже думал, что враг упадёт замертво. Но тот, на последнем издыхании, испуская кровавую пену, круто повернулся и схватил его за шею. Другой рукой вожак выдернул из щели дубину и занёс её над Каином. На его красивом лице отразился призрак смерти. Он в отчаянии зажмурился, и лишь поэтому он не увидел, как над головой агонизирующего великана навис Авель с диким выражением на лице и всадил ему в висок почти такой же шип, которым Каин чуть ранее перерезал глотку вожаку. Глаза великана закатились и он, издав клокочущий рык ртом полным крови, упал на землю с сильным грохотом.

Каин избежал смерти, но оружие вожака всё ещё стремилось выполнить последнюю волю своего хозяина. Меч-дубина, нависавшее над ним, с мгновение назад, падая, не смертельно, но глубоко рассекло Каину его прекрасное лицо, оставив косой шрам от правого виска до левого уголка рта.

Дождь прекратился. Из туч выглянула полная луна и осветила последнюю битву, которая никак не хотела заканчиваться. Люди, из тех, кто ещё мог стоять на ногах, теперь, как заворожённые, наблюдали за последним противостоянием. Никто из них по-прежнему не думал вмешиваться.

Сын вожака, не увидев, но почувствовав смерть отца, завыл диким зверем и стал ещё неистовее биться. Гильгамеш, что всю битву был сосредоточен на враге и часто пробивал, пусть и на мгновение, защиту врага, впервые испугался и вынужден был перейти в оборону. Каждый новый удар варвара становился быстрее и мощнее, заставляя его отступать и отступать к покатой стене ущелья. В конце концов, он прижал его к скале. Варвар сделал шаг назад и зарычал настолько сильно и пронзительно, что Гильгамеш на мгновение замялся и в страхе вжался в камень. Быстрая атака, запоздалая зашита, и меч-дубина Гильгамеша отлетела в сторону, оставив своего хозяина на растерзание судьбе. Сын вожака оскалился и нанёс быстрый горизонтальный удар, стремясь пробить врагу голову. Но тут Гильгамеш исчез из поля его зрения, и оружие встретилась с выступом в камне. Дубина раскололась! Сын вожака опустил взгляд и увидел, что его враг пригнулся и достал из-за пазухи такой же зазубренный кремниевый нож, что и Каин с Авелем до этого. Гильгамеш пружиной отскочил от стены и со всей силы воткнул клинок в брюхо варвара, но его постигла неудача. Сын вожака успел перехватить оружие и теперь сдерживал его окровавленной рукой. Гильгамеш выругался и сделал подсечку. Варвар упал в грязь и съехал чуть назад. Гильгамеш быстро прыгнул на него и теперь нацелил нож в правый глаз варвара. Но когда он подумал о том, что ему удалось пронзить глаз, повредив мозг, Гильгамеш понял, что сын вожака вновь перехватил ему руку, чуть ниже кисти. Из его правой глазницы текла кровь, и медленно сползало глазное яблоко.

Варвар сильно сдавил врагу руку и начал её выкручивать. Лицо Гильгамеша исказилось от боли, а глаза нервно забегали из стороны в сторону. Он начал паниковать. В итоге единственное, что ему пришло в голову, так это применить в битве другую руку. Он начал наносить удар за ударом прямо по лицу варвара, но враг лишь сильнее стал сдавливать ему руку. И вот! Неприятный хруст, и Гильгамеш издал протяжный крик. Варвар отпустил руку, откуда теперь торчала надломленная кость.

Гильгамеш упал на спину, но, не смотря на боль, его взгляд сразу начал искать сына вожака и он, к своему ужасу, увидел его почти сразу. Лицо: кровавая каша, целый глаз наполнен яростью. Варвар повалился на него всем своим телом и начал его душить. Гильгамеш, задыхаясь, попытался хоть что-то нащупать на мягкой, пропитанной кровью и влагой земле, и он нашёл! В его ладони оказался большой шершавый камень. Он тут же схватился за него и со всей силы нанёс им сильный удар прямо в висок противника. Никакой реакции и лишь сильнее сжались пальцы варвара на шее Гильгамеша. Ещё один удар, и ещё одни, и ещё, ещё, ЕЩЁ! Наконец руки сына вожака ослабли. Он повалился на бок и замер.

Небо окончательно прояснилось, оголяя переполненное звёздами ночное небо. Полная луна, безмолвный свидетель и хладнокровное вор-светило, полностью залило ущелье своим бледно-молочным светом. Гильгамеш всмотрелся в луну и нервно, с облегчением, засмеялся. Всё было закончено, но он ошибся.

Луну скрыла длинная и широкая фигура. Гильгамеш в ужасе увидел сгорбленного сына вожака. Он тяжело дышал, а в руках держал меч-дубину Гильгамеша. Варвар заревел и занёс оружие над врагом, что от ужаса выпучил глаза.

В воздухе выросла маленькая фигура и оплелась вокруг шеи и плеч сына вожака. Это был Джитуку. Глаза были полны ненависти и решимости. Его кремниевое жало, которое Дэвид видел ещё при первом знакомстве с ним, уже готово было перерезать глотку врагу, но его остановил Гильгамеш.

Он хрипло крикнул ему, чтобы он не смел того убивать. И на то была как минимум одна причина: враг был без сознания. Он так и замер, стоя с поднятыми и измазанными в крови, поте и грязи руками. Оружие медленно подалось назад и упало на землю. Грудь варвара очень медленно понималась и опускалась, а целый глаз закатился, показывая людям красноватый глазной белок.

Битва окончилась.