Глава 12 Немного экзотики: Россия 1612 года

На дворе август 1612 года, на судах две тысячи лошадей, сбруей для которых нас снабдил маршал Гийом. Зарабатывают на всем этом только матросы и командиры кораблей, но за счет казны военного министерства. Большая часть личного состава — добровольцы из Нормандии, в число которых входят и два батальона протестантов. Их знакомим с оружием и нашей тактикой. Командует ими Анри де Роган. Но там еще много работы! Ничего, оботрутся. Через две недели мы подошли к устью Нарвы. Там стали на якоря, спустили шлюпку и подошли к бывшей деревне Устьице. «Современного» названия я не знал. В прошлом году шведы нарушили все былые договоренности с Москвой: был оккупирован Новгород, пали Корела, Орешек, Старая Ладога. Иван-город и Нарва уже давно под шведами. Новгород стал «отдельным государством», на престол которого претендует Карл Филипп. Здесь и в Новгороде теперь командует Якоб Делагарди. Замечательно! Этот, по крайней мере, французский знает, да и на русском немного шпрехает. Ришелье снабдил меня документами и письмами на трех языках, на имя принца де дю лэк Блён, и с поручением установить дипломатические отношения с Московией. А это — моя охрана. Так как отряд не слишком велик, то и большого подозрения он не вызовет. Но есть осложнения: идет русско-шведская война. Она довольно вялотекущая, шведы сейчас основные усилия сосредоточили на войне против Дании. В прошлом году умер шведский король Карл IX, и Швеция получила нового короля, со старыми проблемами. С Францией молодой король пока не ссорился, да и вряд ли он в состоянии ввязаться в еще одну войну. В Устьице не было никого из «руководства», и в Нарву был отправлен аж верховой, который «обернулся» всего! за два дня. Подъехавший офицер, целый капитан, поинтересовался вероисповеданием приехавших, и, узнав, что в экспедиции практически все протестанты, разрешил проход в Пейпус, как они называют Псковское озеро, и позволил взять лоцмана из местных. Пока посыльный ездил, мы высадились на правом берегу, в том месте, где в наши годы находится погранзастава, а там почти вплотную к морю подходит река Луга. Нашли, на всякий случай, место, где в случае чего можно выгрузить перестволенные и новые орудия. Галеоны оставались здесь, им в реку не сунуться. Но лоцман по очереди все-таки провел их с помощью бурлаков и подвел к небольшому причалу. Там перегрузка всего и вся пошла быстрее, галеоны в балласте вывели обратно, и они ушли в датский порт Аренсбург. Один из них пойдет за боеприпасами в Байон. Здесь им стоять негде, в Ревеле — шведы. Более семидесяти километров нас в основном тянули местные бурлаки. Здесь даже мостков для лошадей не сделали, чтобы эту тяжелую работу выполняли они. С трудом пройдя реку, заплатили бурлакам и податный взнос таможенному посту в Нижне-Нарвской крепости. Взяли еще одного лоцмана, на этот раз он не швед, а русский, но живет на ливонском берегу, и перекрещен. Он повел несколько странно: вначале почти на запад, но затем довернул на юг, больше прижимаясь к западному берегу. Довел до устья Великой, а дальше мы пошли «двуякорным ходом»: один якорь завозится шлюпкой, насколько хватит каната, и выбирается шпилем. Шпиль, само собой, вращается вручную. Выбирается до марки, и шлюпка завозит второй якорь, используя тот же канат. Якорь выбирается и майнается во вторую шлюпку, которая принимает и свободный ход каната. И таким вот образом корабль движется против течения и без весел. Дошли до Снятогорского монастыря. Здесь нас остановили «главные таможенники России». Я в прямые разговоры не вступал, говорили с попами через их толмача, а я прислушивался к почти незнакомому говору, голос у попа был раскатистый, дескать, «требоваться мзду заплатить», да на восстановление после очередного пожара и грабежа, учиненного «лисовичками».

— Кто такие лисовички? И когда пожар был. — спросил я.

— В прошлом годе, в лето. А то — поляки, имями литвак командовает Сашка Лисовский, туточки оне на Подце обосновалися.

— Где это?

— Тамочки. — Монах, который отвечал, по одежде был скорее послушником, чем монахом, за что и получил вдоль спины посохом. Хотел убежать, но я махнул ему рукой.

— Места те знаешь?

— А то нет, заволоцкий, чать.

— С нами пойдешь? С конем управишься?

— С конем? С конем-то управлюсь, да зябко мене, дюже лют Сашка. И на ход лехкий.

— Болярин! Пошто мне не ответил, а со смердом баешь?

Я бросил на палубу одну монету в одно экю, отвернулся от «старца», давая команду завести якоря и прижаться к левому берегу Великой. Оставив Анри за себя, сам я, с батальоном и без обоза, двинулся на рысях на юг, к Черехе. Места я эти знал, в детстве частенько здесь бывал. Но толмача монастырского с собою прихватил. От руки перерисованные карты с ноутбука у меня были. Готовился я к этому довольно серьезно, второй раз проигрывать я не хотел. Совсем не хотел.


Когда, практически не спрашивая, вывел батальон к Литовскому броду, у монаха зашевелились подозрения.

— Боярин, да ты никак здеся бывал? — Я не ответил, а направил коня в реку, подбодрив его шенкелями. После брода принял чуть вправо, Волженца еще здесь нет, но дорога довольно наезжена. Обедали на ходу, норманы к этому совершенно спокойно относятся. Дозорные держат 400–500 метров дистанцию. Отряд идет ходко вдоль реки к Острову. Затем поднялись вверх по реке до того места, где в нее впадает река Синенькая. Там есть несколько островов, где мы устроили привал и переночевали.

Монах все пытался узнать: на каком-таком языке говорят мои люди. Слова знакомые встречаются, но речь их он не понимает.

— Они — норманы. Слышал о таких?

— Слыхать-то, канешна, слыхал. Рюрик от них пришел.

— Пришел, пришел, и сейчас пришел. Куда ж вы без него.

— И хто тут Рюрик?

— Ну ты же грамоту мою читал! Что там написано?

— Принц… Андре… де… дю… Лак… Блён. И что?

— Ты толмач?

— Толмач.

— Вот и переведи, все слова.

— Князь Андрей с Белого озера?

— Ну, а теперь по-русски, князь с Белого озера?

— Белозерский. Князь Белозерский?

— Догадливый. Одно плохо, по-русски я очень давно не говорил, почти всю жизнь. Так что, буду спрашивать — помогай вспомнить. И помалкивай. Спи!

— Тут заснешь, пожалуй! — пробормотал монашек. Ночью его поймали, он попытался сбежать, но не учел, что это армия, а не банда. Ему немного намяли бока, и посоветовали больше этого не делать, иначе висеть ему на первом же суку.


Левый берег реки более болотистый, но в районе Пушкинских Гор в Великую впадает довольно глубокая река Сороть, а сама Великая сильно мелеет, поэтому предпочтительно перебраться сейчас на него, а потом вернуться на правый. Но в Опочку, и, вообще, в городки и села не заходить. На правом берегу была обнаружена дорога, которая привела нас к небольшому озеру, за которым виднелись купол церкви и несколько башен.

— Никон, спроси у Первуши: это Опочка?

— Опочка, Опочка, барин. Почишта дошли, но до темна не успем.

— Кто сейчас в крепости? Деревеньки-то, как я вижу, все пожгли.

— Воеводой туточки Туров сидит, крепко сидит, да носу из крепости не кажет.

— Теперь ведешь ты!

— К старой Коложи пойдем, боярин. Оттедова в Каменно да в Водобег. Туточки болота сплошняком. Грят озеро туточки было, теперича много озер. А крепостица тамочки. Токмо никого туточки живых нет. А кто живой, тот Сашке служит.

Я достал карту и сделал отметку на ней. Прикинул расстояние, засветло можем продвинуться до обозначенной на карте дороги, которой запросто может не быть.

— Вперед! — проводника включили в боевой дозор, их теперь три, раз поляк лют, и так бережется, а подходим к его логову, то лучше усилить наблюдение. Проводник местность знал, вывел к дороге, прошли мимо каких-то старых развалин, обгорелых, углубились в болотистый лес, как он и говорил. Затем обошли два озера, я обнаружил их на карте. Дорога повернула на юг и привела еще к одному озеру. Там Первуша повернул на восток по малозаметной, давно нехоженой, тропе. Вдруг он остановился, они спешились, а старший подал сигнал подойти к ним. Пришлось спешиться и, прихватив с собой Никона, подойти к ним.

— Он говорит, что впереди люди. Дымом пахнет.

— Сам что скажешь?

— Пару раз доносился запах дыма, сейчас не пахнет. О, вот опять потянуло! Чувствуете?

— Да, хорошо. Сейчас подойдет разведгруппа. Наблюдайте и не шумите.

Я отполз назад, затем поднялся, достигнув кустарника, и соединился с отрядом. Нас накрыли прорезиненной плащ-палаткой, я включил фонарь. Лампочка в этом фонаре была светодиодная, из 21-го века, но аккумуляторы были сделаны во Франции в этом веке.

— Наше место, предположительно, здесь. Вот эти кусты и большая поляна, совпадают немного. Здесь обозначены дома. Карта старая, все может быть. Задача: просочиться на южные и юго-восточные окраины поляны. Осмотреть место и обнаружить откуда пробивается дым. В случае обнаружения противника не шуметь, если в указанных направлениях есть тропы или дороги, то предотвратить отход противника в этих направлениях. Возьмите проволоку. Обо всех обнаруженных людях докладывать мне лично, нарочным. Двум человекам, незаметно, продвинуться вдоль тропы с тем же заданием. Шуметь не требуется. Второй группе выходить… — я посмотрел на небо и прикинул положение звезд, — Когда вон та красная звезда будет над горушкой. Всем все понятно?

Разведчики кивнули.

— Действуйте! Остальным спешиться и отдыхать. Не курить! Ветра почти нет.

Лежим, посматриваем на звездочку. Вокруг тишина, Луны нет. Звуков никаких не слышно. Один раз прокричала сойка. У кустов появился человек, идет к нам, кто-то из разведчиков.

— Рюрик (они почти все меня называют так). Там три дома. Остальные строения сгоревшие, но дымом пахнет не от них. У коновязей пять по пять лошадей и две (с числительными у них некоторые проблемы, считают по пальцам на левой руке, во второй — оружие. Уже в де Англе научились считать до шести: три пальца правой руки в одну сторону, потом обратно, но счет у них не десятиричный, так они считают пятерки). Постовых нет или их не видно.

— Понял Свен, понял.

Подошли остальные посыльные, опять забрались под плащ-палатку, нарисовали то, что увидели. Сидим, репку чешем.

— Есть один способ. Используем вот эту тропу на запад. Ингвар, возьмешь топор, и, примерно в этом месте, начнешь валить дерево. Выбери потолще, чтобы можно было громко и долго стучать. А мы их вот здесь в лесу будем встречать. Трем пулеметчикам выдвинуться по всем выявленным направлениям. Позиции выбрать поглубже в лесу. Ночь, с открытых площадок звук разнесется очень далеко. Работать в холодную. Пулеметчики на подстраховке. Вопросы есть.

«Вопросов нет» они не отвечают, бьют себя ладонью по груди. Установили время начала, в указанное время Ингвар начал издеваться над «личностями». Я перебрался ближе к домам, чтобы в случае чего изменить распоряжения. В домах еще горели свечи, поэтому, через несколько минут на крыльце одного из домов появились «слушатели». Что-то говорили, но не по-русски. Пятеро вскочили на коней и двинулись на звук. Появились и новые персонажи. Ингвар виртуозно исполнял арию «Одинокого дровосека», раздался звук падения дерева, и с него начали срубать ветки. «Слушатели» терпели это около четверти часа, затем все уселись на коней. И из леса они уже не вышли. Двух человек они послали в юго-восточном направлении с тем же успехом.


Первуша и Никон были в отпаде, Никону еще и пленных пришлось расспрашивать. В этих трех домах было организовано что-то вроде публичного дома, с тремя «дядьками Черноморами» и двумя десятками порченных девок. Развлекались «товарищи», снимали напряжение. Охранение у них было, но исполняли свои обязанности они не сильно активно. Бог с ними, по меньшей мере знаем, куда идти. Отдохнули около двух часов, и двинулись дальше, до места еще 17 километров по лесу. Здесь у всех дрова, а мои жгут уротропин с парафином, мы из него взрывчатку делаем, и он запахов не дает. Еще затемно вышли к озеру Подце. Крепость немного видна: земляной вал на острове, рубленные стены, четыре башни по углам, две смотровые в середине. Часовня, и гать, выложенная в двух направлениях. Небольшая лодочная станция с десятком лодок. А вот присутствия людей мы не обнаружили. Хреново! Бандиты где-то гуляют! И куда отправились — непонятно.

— Есть один часовой, спит на башенке в центре. — сообщили мне.

Пленные в один голос говорили, что вся тысяча тут! Разведка обнаружила и лошадей, которые паслись неподалеку на огороженном пастбище, где для них было разложено сено. Начали готовиться к стрельбе, четверо человек заминировали гати. Готово! Дистанция 400 метров, бить придется по стенам, часть ракет пускать по крутой траектории, но позже. Я взял центральную башенку через диоптрический прицел под наблюдение. Часовой подскочил от неожиданности, и почти сразу получил свою пулю, как только были проделаны провалы в стенах, и они загорелись. Осколки очень горячие. Первый же всадник, скакавший по настилу гатей, слетел в полу-озеро-полу-болото, и, видимо, утонул, вторая гать взорвалась вместе кучей бежавших «лисовичков», часть из них добивали выстрелами норманы. На уцелевших стенах появились чьи-то головы, и туда полетели одиночные ракеты. Затем кто-то из бандитов понял белую тряпку, но норманы вовсе не дураки! В район тряпки тоже полетела ракета. Кто-то закричал что-то по-польски. Я пхнул Никона:

— Ответь: говорить по-русски!

— Мы сдаемся!

— Сашку Лисовского возьмем, первым.

— Он убит.

— А тогда зачем вы нам? — замолчали, а мы с пастбища начали пристрелку навесом. Две инертных. А затем боевая, по дому, который никак было не зацепить. Тут распахнулись ворота и трое человек выволокли четвертого.

— Забирайте!

— Хелмут! Возьми Хмурого в лодку, прикроем. Никон, кричи: один выстрел или стрела по лодке, живыми отсюда не уйдете. Хелмут, подойдете ближе — держи его на прицеле.

Лодку протащили от станции к гати, там она отошла вдоль нее. Я обнаружил человека с мушкетом, который пытался прицелиться из него, и воткнул ему пулю в лоб, как в тире. Лодка развернулась, мне приволокли этого человека. Одежда богатая, но мало чем отличается от остальных.

— Это не он! — сказал Первуша. — Он — вон, на правой башне.

— Под башню! Крокс! Бей!

Ракета пошла, и незадачливый упырь вылетел оттуда и упал в озеро. Живучий, сволочь! Пришлось бить по ногам и пустить еще пару ракет по крепости. Она отвечать перестала.

— Берите лодки и добейте там всех. Который у воды лежит под башней, его брать живьем, в Псков повезем. Собрать трофеи, все себе.

Этого Сашку еще и четверо суток мучили, не давали умереть, пока не привезли в Псков, где его и повесили. Довольно серьезную проблему мы на некоторое время сняли. Но архиепископ Псковский Никодим изволил подойти к нашему флагману и попросил аудиенции. Ой, блин!

Загрузка...