Мракобой

30. Платформа

Водительское место «Авроры» вновь занял Илья Стадник. Рядом на пассажирское месте устроился с чрезвычайно воинственным видом Бекк.

— Будем прорываться! Я дам тебе парабеллум! — сказал он.

— Никуда прорываться не надо! — поспешил успокоить девушку Вершинин. — У нас же ключ!

Они с Сандрой устроились на заднем сиденье.

До выставки надо было преодолеть 15 километров. В обычной жизни минут 40 езды. Но где она сейчас, обычная жизнь?

На Болотной набережной, едва они выехали на мост через Москву-реку, над ними ненавязчиво подвис квадрокоптер.

— Сейчас наши физиономии засветят на всю страну! — зловеще произнес Бекк.

— Это уже не важно! — заявил Вершинин.

— Это почему?

— Потому что сейчас уже все не важно! Мы на финишной прямой! Перед нами Платформа!

— Ну до Платформы еще… — пробурчал Бекк, но успокоился.

В словах Палыча имелась сермяжная правда. Или их сразу грохнут, а если не грохнули, то значит, решили проследить.

При повороте на Валовую со стоянки ресторана «Рокетс» ненавязчиво вырулил армейский «Барс», маршрут которого случайным образом совпал с их маршрутом.

— Сейчас ракетой шарахнут! — предупредил Бекк.

— До сих пор не шарахнули же! — возразил Вершинин.

Поведение майора ему отчаянно не нравилось. В таком состоянии тот легко мог сорваться, а вкупе с его боевыми возможностями имелся шанс получить регионального масштаба Армагеддон.

Но это не входило в планы Вершинина. Наоборот. Цель практически лежала у них в кармане. В такой момент любой раздрай в чувствах недопустим и чреват непредсказуемыми последствиями. А вот если собрать нервы в кучу и подойти к делу, сиречь, Платформе, с холодной головой, тогда можно достичь таких высот, которые никаким массовым мордобоем не добьешься. Даже если пол-Москвы тут положить.

— Пардоньте, у меня в глазах все раздвоилось! За нами уже два «Барса»! — сообщил Бекк.

— И один спереди! — уточнил Стадник.

— Дайте мне один РПГ, и мы прорвемся! — сделал майор воинственное заявление.

— Никуда прорываться не надо! — отрезал Стадник. — Если б хотели, нас бы давно остановили, что с РПГ, что без него! Они просто едут с нами!

Все замолчали.

Его слова приобретали двоякий смысл. Либо он каким-то образом узнал о планах вояк. Либо Пантанал взял действия вояк под контроль. И то, и другое было нехорошо. Они становились марионетками в чужой игре.

На Космодамианской набережной квадрик пропал.

— Это ничего не значит! — разочаровал Бекк. — Они байрактар подвесили! Мне сердце вещует!

«Барсы» все так же следовали на некотором удалении. Два сзади, один спереди.

— Приказа ждут на применение! — бурчал Бекк. — Сейчас все положенные бумаги подпишут и как ахнут!

— Никто не ахнет! Не пугай девушку! — возмутился Вершинин.

— Нашел девушку! — вскинулась Сандра.

— На Таганской точно будет засада! Там стационарный блокпост! — предрек Бекк.

Однако засады не было ни перед Таганской, ни перед Курским вокзалом. Уж вокзалы обеспечивались охраной в обязательном порядке. Но от постов остались лишь бетонные блоки на дороге, которые аккуратно объехал Стадник. Брошенные шлагбаумы раскачивал ветер. Пулеметные гнезда взирали пустыми глазницами. Судя по всему, личный состав эвакуировали в большой спешке, прямо перед их приездом.

— Едем в пасть дьяволу! — мрачно сказал Бекк.

— Да заткнись ты! — выпалили Сандра и Вершинин в один голос.

С Садового они свернули на проспект Мира. Дальше было только прямо. До выставки оставалось километров 6.

Ветерок мел мелкий мусор перед 40-метровой аркой. Кругом ни души. Тишина.

— Сейчас снайпер как стрельнет! — предупредил Бекк.

— Может тогда ты наконец заткнешься! — предположил Вершинин.

— Сейчас это было обидно! Замолкаю! — но Бекк тут же продолжил. — Господа, вам не кажется, что мы все занимаемся ерундой! Вернее, совершаем коллективную глупость!

— Это тавтология! — отрезал Вершинин. — Что ерунда, что глупость, всё это одно и то же!

— Как это ни назови, результат на лицо! — возразил Бекк. — Мы знаем, что Платформы в башне нет! Несчастный лейтенант Колесников из-за этого убил инженера Ручкина и сам в психушку загремел!! А Платформу ночью перед этим забрали Капитаны! Чего ты смеешься?

Вопрос адресовался Сандре.

— Все ты правильно говоришь, Клещ! — сказала она сквозь смех. — Только не забирали Капитаны ничего, да и Платформа им не нужна…

— Потому что она нужна здесь! — догадался Вершинин.

Бекк был не на шутку возмущен.

— Все что-то знают, кроме меня! Хотите из меня дурилку картонную сделать?

Вершинин поспешил его успокоить.

— Я сам только что догнал! Помнишь, Мракобой писал о ночи перед тем, как разведгруппа погибла?

— Это когда Капитаны Платформу забрали?

— В том то и дело, что они ее не забирали! Они прилетали к Платформе, но совсем не для того чтобы ее забрать!

— Куда ж она тогда делась? Колесников так ее и не нашел! Плохо искал?

— Нет, искал он хорошо. К тому же Ручкин судя по всему имел точные координаты.

— Откуда?

— Возможно, от Альянса. Но это только мои предположения. Да и не суть важно. Важно, что Капитаны перестраховались. Они на самом деле прилетали, но не для того, чтобы забрать Платформу…

— Чтобы перепрятать!

— Бинго!

— Но куда? У них была целая ночь! Выставка большая. Ее площадь больше площади государства Монако!

— А ты подумай! — с хитрецой подсказал Вершинин. — Иногда ответ на поверхности! Где лучше всего спрятать предмет в темной комнате? Где были Капитаны ночью?

Бек хлопнул себя по лбу.

— Платформа в павильоне!

Едва они въехали на выставку через центральный вход, как на площади за ними случилась интенсивная движуха. Со стороны парковок подтянулись многоцелевые автомобили и грузовые автомобили с тентованными кунгами. Не прошло и нескольких минут, как следом за ними в центральный вход неспешно втянулся небольшой мотострелковый полк.

Внутри был наведен относительный порядок. Битые автомобили и мусор большей частью убраны. Части упавшей башни также распилили и увезли. Надстройка так же была частично разобрана. В ней были проделаны техногенные тоннели, позволявшие беспрепятственно ездить по выставке.

— Так проходит мирская слава! — философски изрек Бекк.

Проехав сквозь башню, они впервые встретили живых людей. Несколько дворников целеустремленно мели аллею, демонстрируя фурнитуру для переговоров и бронежилеты под оранжевыми накидками.

— Противопыльные жилеты! — усмехнулся Бекк.

Дальше Стадник ехал, повинуясь командам Сандры.

— Здесь от фонтана дружбы народов должна быть аллея налево от нас! — подсказала Сандра.

Стадник послушно свернул. Сзади истерично бежал взвод дворников, стараясь занять более выгодную диспозицию. Стадник пересек центральную аллею и подъезжая к зарослям парка притормозил.

— Илюха, прибавь газку, пехоту задерживаешь! — пошутил Вершинин.

Все в машине чувствовали сильное нервное напряжение, выразившееся в повышенном настроении и петросянском юморе.

Стадник действительно набавил. Да так резво, что всех откинуло на сиденья. Машина подпрыгнула на бордюре, на полном ходу снесла мусорную урну, вывернула в сторону уличную скамейку, из-под колес брызнул бетон вперемешку с деревом. Машину затрясло как в падучей. Должно быть, порвало рычаг крепления двигателя, и теперь ничем не поддерживаемый мотор мотало внутри двигательного отсека как дерьмо в проруби.

Уже не подчиняясь никаким командам, автомобиль несся прямиком в торговый павильон «Обувь Армении».

— Вальжан, останови его, Стадник в отключке! — в панике прокричал Вершинин.

Бекк по своему обыкновению сработал без задержки. Оттолкнув потерявшего сознание Стадника, он просунул ногу и нажал на тормоз поверх его ноги.

Автомобиль протаранил стеклянную стену павильона, проехал торговый зал и наконец замер, уткнувшись в пустые обувные полки. Все в салоне попадали друг на друга.

— Я думал, эта сука никогда не остановится! — донесся голос Бекка.

— Илюха не виноват! Сработала защита Пантанала! — заступился за истину Вершинин.

— Да я про машину! — пояснил Бекк. — Тяжелая как корова!

Они выбрались из машины и вытащили потерявшего сознание Стадника.

— Посмотри в машине воду! — попросил Вершинин Сандру.

Вода нашлась, и они привели в чувство Стадника.

— Простите меня! — первым делом попросил он, придя в себя.

— Ты тут не при чем! — махнул рукой Бекк. — Дружков твоих надо благодарить! Надо же так! Создали Проект действием на тысячи лет, управляли целым миром, а самим не доверяли никому, установили защиту от самих себя! Каков вывод; не верили никому, а особенно своим, опасались предательства!

— Мы не знаем их мотивов! — возразил Вершинин.

— Вот их мотив! — Бекк указал на вывернутые в разные стороны выбитые колеса авроры.

— Там которые дворники окружают нас с трёх сторон! — заметила Сандра.

— На самом деле, нам пора выдвигаться! — поддержал Вершинин. — Неизвестно, на сколько у спецназа хватит терпения!

— Они приказа ждут! — опроверг Бекк. — Как поступит приказ, они из нас дуршлаг сделают, макароны можно буде процеживать!

— А где Илья? — спросила Сандра.

Стадник исчез. Только примятые коробки остались, где он лежал.

— Мне его жалко! — призналась Сандра. — Хороший мальчик!

— Он не мальчик! Он Проект! — отрезал Бекк.

Они стояли перед зарослями гигантских буний, о которых писал Мракобой. Вершинин и Сандра вознамерились без задержки продолжать путь, но Бекк их остановил, что-то высматривая наверху. Увиденное ему явно не нравилось. Кроны колоссов сплелись наверху в единую непроницаемую крышу. В месиве из стволов были заметны более темные сгустки.

Стало понятно, что это, когда огромная шишка весом не менее 10-ти килограммов, сорвалась с большой высоты и разбилась вдребезги об асфальт.

— Это могла быть твоя голова, Палыч! — объявил Бекк.

— Спасибо! Ты в очередной раз спас меня! — кисло поблагодарил Вершинин.

Возникла пауза, пока кумекали, как двигать дальше.

— Вальжан, а ты что у Платформы попросишь? — спросил Вершинин. — Учитывая, что Платформа может абсолютно все!

— Счастья для всех! — буркнул Бекк. — И никто не должен уйти обиженным!

— Ну как с таким разговаривать серьезно! — вздохнул Вершинин. — Во-первых, это плагиат. Во-вторых, придет, например, твоя Ознобихина и пожелает придушить тебя.

— Ладно! — сдался майор. — Сам то что пожелаешь?

— Во-первых, чтоб нога у тебя поправилась. Ты ведь ходишь со шплинтом.

— В этом весь Палыч! Все другим! Себе хоть раз сделай хорошо. Сашка… — он осекся. — Извини, Палыч!

— Ничего! — Вершинин вздохнул. — Дух Сашка я не осмелюсь беспокоить. Где бы он сейчас не был, знать, так тому и быть.

— Этого к Платформе не допускаем! — заявил майор. — Он в чудеса не верит!

— Как раз верю и это меня пугает! Какое мы имеем право творить чудеса? Кто-то доверил нам свои судьбы, чтобы могли их изменять? Какие наши полномочия?

— Есть люди, которых не переболтать! — заметил Бекк. — Например, я считаю себя достойным преемником Платформы. Во мне 33 пулевых дырки разных лет и хроническая диарея, заработанная на Магрибе. Кто если не я? Кому я могу доверить высокую миссию? Кого можно поставить рядом? — и сам ответил. — Некого!

— Снова плагиат! — скривился Вершинин.

— Мальчики, там дворники совсем близко уже подметают! — предупредила Сандра. — А почему вы у меня ничего не спрашиваете?

— Потому что мужчины главнее женщин! — заявил Бекк и сразу получил по лбу. — Ну ладно, чего б ты пожелала? Ладно, я сам. Сто миллионов и мускулистого жеребца!

— Дурак! — она надулась.

У Вершинина окрепло подозрение, что Бекк угадал.

— Хватит топтаться! — скомандовал Бекк. — Дальше короткими перебежками! Смотреть только вверх. Шишки тяжелые, падают предсказуемо. Всегда можно увернуться. Если кто не увернется, я сам у Платформы попрошу пышные похороны!

И они двинулись вперед.

До павильона они дошли все. Никто не умер. Хотя пара шишек упала и взорвалась в опасной близости.

Вихрем они ворвались внутрь здания. Бекк захлопнул дверь и припер ее найденным ящиком. Утихомирив рвущееся дыхание, прислушались. Снаружи раздались шаги, опасливо дернулась ручка, но дверь не поддалась.

— Мы думали, что это дно, но тут снизу постучали! — изрек Бекк.

— Открывай! — рявкнул командный голос.

— Накося выкуси, сука! — Бекк фигу показал невидимому собеседнику.

— Сам сука! Сдавайся!

— Нам пора! — шепнул Бекк.

Не успели они шагнуть вглубь павильона, как услышали тихую музыку. Причем каждый свою.

Вершинин-органную музыку, настолько мощную, что его охватило благоговейное волнение, будто он на самом деле вошёл под своды огромной церкви, полной верующих глубоко религиозных людей. Он припомнил легенду, что когда в церкви играл Бах, то многие прихожане убегали в ужасе.

Бекк-поп-музыку, некие дурацкие сентенции типа «Я на мотике, я на мотике, плывут розовые бегемотики».

Сандра-рэп-исполнителя с сценическим псевдонимом Станок.

— Нет, Палычу орган, он же у нас крутой! А мне песенку про розового бегемотика! — возмутился Бекк.

— Сейчас тебя не это должно волновать! — возразил Вершинин. — Странно, что у каждого из нас мелодия своя! Платформа пытается нас разделить!

— Предлагаешь нам за руки взяться? — усмехнулся Бекк.

— Это не поможет! — серьезно ответил Вершинин. — Вот мы только что вошли. А кто может сказать, куда делась дверь?

Путники обернулись. Сзади оказалась ровная стена. Откуда-то издалека доносились голоса бесплотно штурмующих ее людей.

— Мы в ловушке! — вскричал Бекк, выхватывая пистолет.

— В кого ты собрался стрелять? — возмутился Вершинин. — И главное зачем? Платформа только что спасла нас. Лежал бы сейчас на асфальте «с загибом руки за спину»!

— Ну это еще вопрос! — гордо заявил Бекк.

— Куча трупов выглядела бы не лучше! — отрезвил его Вершинин.

Сандра тронула его за руку.

— Там свет… странный!

— Дискотека начинается! — проворчал Бекк.

Друзья уже неоднократно встречались с творениями Пантанала. Капитаны никогда не пользовались излишествами, не отделывали свои здания янтарем или там платиной. Они действовали рационально, использовали материалы те, что были под рукой. Однако у них имелась одна фирменная фишка. Внутри их помещения оказывались гораздо просторнее, чем выглядели снаружи.

Теперь путники стояли в конце длинного коридора, в конце он расширялся и оттуда лился поток разноцветного света.

Коридор перегораживал поток полупрозрачного вещества, беззвучно льющегося с потолка и исчезающего в полу, хотя никаких отверстий не было ни там, ни там. Бесконечный поток лился совершено беззвучно.

Бекк ткнул пальцем и быстро отдернул руку. В потоке появилась воронка в размер пальца, но тут же рассосалась. Воронка висела неподвижно, хотя по логике должна была исчезнуть в полу вместе с движущимся потоком.

— Палец сухой! — сообщил Бекк.

За прозрачным потоком всполошено заиграли все цвета радуги. Они то расходились веером, то били строго параллельно, то сплетались в причудливые узлы.

— Так выглядит чудо! — вырвалось у Вершинина.

— Сейчас блевану! — сказала Сандра.

Некоторое время они молча любовались спецэффектами.

— Как в фантастическом рассказе сидели при включенном газе! — произнес Бекк.

— Это ты к чему? — не понял Вершинин.

— Я к тому, что мы стоим здесь целую вечность и боимся сделать шаг! Но кто-то должен!

Вершинин понял слишком поздно.

— Подожди, надо…

Так и осталось неясным, что было надо.

— Кто если не я? — с этими словами Бекк шагнул прямо в струящуюся занавесь.

Полицейских машин было семь. Чтобы не демаскировать группу захвата их оставили за крайним домом улицы.

Штаб разместился в неприметном фургончике, также расположенном в отдалении от коттеджа, где укрылись террористы, взявшие заложников: четверых взрослых и одного ребенка. Над домом на большой высоте запустили квадрик. Картинка шла на экраны в фургоне.

Бекк пытался анализировать картинку, чувствуя, что упускает что-то важное. Мне нужно пару минут, думал он, но у него не было и минуты.

— Что здесь делает молодежь? Это слишком серьезное дело, его надо поручить спецназу МГБ! — куратор от федералов в камуфляжном комбинезоне уставился на него как солдат на вошь.

Фамилия у куратора была Горюн. Лицо неприятное, с вывернутыми влажными губами. Бекк еще подумал тогда, какие неприятные типы служат в конторе, не зная, что сам отдаст МГБ все дальнейшие годы.

К Бекку повернулся Сэм.

Живой и здоровый. Пока еще.

Бекку 20 лет и это его первое серьезное дело.

Первое серьезное дело, которое он провалил. Вернее, провалили его все. И Сэм в том числе. Генерал-майор Семен Кабанов будет впоследствии направлен в Русский легион в Африку, где буде убит через год, а Бекк там же получит первое пулевое и ножевое ранения.

Но это будет через год. А сейчас Сэм живой и здоровый бодро глядит на него. Слишком бодро для покойника.

И заложники еще живы.

Они же ничего не знают! — закричало все внутри Бекка. Пока еще лейтенанта Бекка.

— Вы что-то хотели сказать, лейтенант? — заметил его волнение Сэм.

— Нет, ничего! — ответил Бекк.

— Тогда вам будет поручено ответственное задание! Прикроете объект с тыла! Со стороны Огурцовой улицы!

Тут случилась нестыковка. В «прошлой» жизни от тоже «прикрывал», но это уже со стороны Сиреневой.

— Никифоров! — вызвал Сэм. — Пойдешь старшим!

Вперед выдвинулся лобастый бровастый мужик слегка за 30.

О-па. Снова мимо. В прошлый раз был… Бекк так и не вспомнил его фамилии. Только позывной. Камень. Он так и отвечал по рации «Нормально. Всё тихо. Докладывает Камень». А в это время в доме втихаря как баранов резали заложников, а потом еще и полгруппы захвата положили. Вот тебе и нормально.

Бекк по сути всю начальную провальную часть операции просидел на никому не нужной засаде на Сиреневой, и уже потом ворвался второй волной, более удачливой. Но и ему досталось на орехи. Так как непосредственные виновники почти все полегли, генералам надо было на кого-то свалить вину.

Все детали провала все эти годы были у Бекка перед глазами, и, едва они покинули фургон, он решил поделиться со старшим.

— Товарищ капитан…

Бровастый повернулся к нему всем телом.

— Слушай сюда, сынок! Рот открывать по моей команде! Что не так-получишь звезды!

Вот сейчас это было обидно, подумал Бекк. Ему ничего не оставалось, как заткнуться.

Они вышли из фургона и обойдя всю улицу, оказались на соседней. О-па. Еще нестыковочка. К объекту соседним домом шел коттедж номер 47. Все верно. Только Бекк прочел после операции кучу протоколов осмотра объекта и окрестностей, но нигде не упоминалась неприметная «лада», что тихо стояла припаркованной к забору.

Странно. Здесь было не принято оставлять машины за забором. Рядом с домом 47 пустовала замечательная асфальтовая площадка.

Бекк поспешил поделиться подозрениями с напарником.

— Считаешь себя самым умным, сынок! — процедил Никифоров. — Утухни и не вякай!

Сам старшой вел себя довольно беззаботно. Уселся на лавочку у дома 47. Вытянул ноги. Назад даже не смотрел. А зря.

Хозяева дома 47 не озаботились посадками груш и яблок. Все пространство занимал ровный газон. Фонари давали достаточно света. Так что даже без ПНВ Бекк увидел движение за забором объекта. И поспешил об этом доложить старшему.

— Я тебя предупреждал, сынок! — зло проговорил Никифоров. — Сейчас ты у меня словишь!

Кстати, в списках, наказанных капитана Никифорова не было, припомнил Бекк. Он и во вторую волну не совался, так и просидел себе на лавочке. Уже потом заявился, с наганом наголо и криком «Сдавайтесь! Полиция!» И ноги его стояли в крови заложников и убитых оперативников. Вроде даже наградили. Он же первый генералу доложился.

— Ну нет, — сказал Бекк. — В этот раз ты первым не будешь! И я тебе не сынок, папа нашелся! Хрен еще не вырос! Тебе, как дураку сообщаю! Как старший ты обязан был довести мне план действий и безопасное поведение! А ты вместо этого расселся тут как свинья, тупой ты ублюдок!

— Ах ты…

Что он хотел сказать, какие вещи уточнить и дополнить, так и осталось загадкой. Бекку очень хотелось разбить ему нос до крови, но, чтобы не нарушать тишины, он вырубил капитана одним ударом в шею. Глаза старшого вылезли из орбит, и он вознамерился упасть головой вперед, но Бекк подхватил его и уложил на скамеечку отдыхать.

Многочисленные разбирательства и федеральные комиссии оставили после себя тонны бумаг, в которых было описание произошедшего вплоть до мельчайших бытовых подробностей. В частности, выяснилась удивительная вещь. Пока спецназ с помощью штурмового тарана выбивал центральную дверь, теряя драгоценные секунды, оказалось, что дверь веранды оставалась незапертой все время. Ну не было на ней замка вовсе.

Лейтенант Бекк в надетом на голову обруче ПНВ и пистолетом с навернутым глушителем, сильно удлиняющим ствол и делающим его похожим на кочергу, двигался по саду соседнего дома. Приник к забору и осмотрел объект. Ни в одном окне не было ни злодея.

Бекк перемахнул через забор и через секунду оказался у веранды. Осторожно отворил дверь и юркнул внутрь.

У него был план. («Есть ли у вас план, мистер Фикс? У меня есть два плана!»).

Но он не успел ничего предпринять, как дверь в соседний зал распахнулась, и на веранду вышел бандит. Возможно это была случайность, и бандит не знал про него, но Бекку было от этого не легче.

Злодей сразу узрел его на фоне окна и поднял пистолет, одновременно распахивая рот в крике. Бекк подскочил к нему, одной рукой перехватил руку с пистолетом, сунув палец между спусковой скобой, а второй без затей обхватил его нижнюю челюсть. Четыре пальца при этом оказались у бандита в пасти.

Тот закричать не мог, но вместо этого захлопнул пасть и со страшной силой сжал челюсти. От боли у Бекка потемнело в глазах. Он ждал, что сейчас на пол сардельками посыплются его откушенные пальцы, ведь титановые уплотнители были установлены гораздо позже.

Но случилось чудо. Для чего в общем то и существовал Пантанал. На пол посыпались не пальцы, а дробленные зубы бандита. Вопреки логике вещей титановые трансплантаты оказались уже на месте!

Бекк уронил бандита на пол, отнял пистолет, достал нож и приставил к шее противника.

— Заорешь-умрешь! — предупредил. — Сейчас я уберу руку изо рта!

Он убрал, а бандит даже не пикнул. Бекк уже знал, с кем имеет дело. Мигрант с теплого юга. Ни дня ни работал ни там, ни здесь. Потом на суде за него сильно вступилась диаспора, даже прокурор с ихнего юга приезжал. Мужику дали условку, он вышел, кого-то избил до полусмерти и следы его затерялись.

— Сколько вас? — спросил Бекк.

— Сектым! — ругнулся тот.

Бекк зажал ему рот и погрузил нож в ногу бандита на сантиметр-два. Бандюган заерзал, тщетно пытался крикнуть. Бекк подождал, пока тот утихнет и повторил вопрос.

— Сколько вас?

— Пять!

Ниче се! Во всех документах фигурировали четверо злодеев.

— Врешь!

— Пять! Клянусь!

Злодей даже показал пятерню.

По документам заложников долго насиловали. А этому условку.

Бекк коротко и сильно кольнул злодея напротив сердца.

Условка нам совсем не нужна.

Второго бандита он нашел уже в соседней комнате. Можно было назвать ее каминным залом. Бандит сидел у камина, и его отлично было видно в прицеле. Бекк нажал курок. Пистолет негромко бункнул, будто бутылку шампанского открыли. Бандит даже не дернулся.

Бекк подошел и потрогал шейный пульс. Вернее, попытался его нащупать, но вместо этого пальцы провалились в глубокую дыру. Мертвый бандит продолжал пялиться в давно потухший камин.

Странно. Бекк не слышал, что штурм начался. Да и не должен был начаться, все ждали какого-то хрена из Главка.

Может, они друг дружку стали резать? Не поделили что-то?

Бекк озаботился судьбой заложников. Ведь если злодеи почуяли запах крови, их ничто не остановит. Как волки режут 10–20 овец за раз, не имея возможности сожрать не больше одной.

А эти волки на двух ногах. Эти еще хуже. Умные и непредсказуемые звери.

Свет был отключен во всем доме, но Бекк отлично знал планировку дома, а ПНВ помогал ориентироваться в темноте.

Заложники были найдены в чулане под лестницей. В прошлый раз убийцы резали их как баранов и набивали крохотное помещение под завязку.

В этот раз они тоже были там.

И снова мертвые.

Опять он не успел.

И стоял в крови убитых.

Легкий шум заставил его обернуться и наставить оружие. И если бы не значок «свой-чужой» в уголке картинки ПНВ, он бы спустил курок.

Прибор безбожно красил все зеленой краской, но куратора он узнал.

— Горюн? Что вы здесь делаете? — спросил он.

— Не суть важно, лейтенант! Не суть! Что с заложниками?

— Мертвы! Мы не успели!

Бекк опустил пистолет.

И тогда Горюн выстрелил ему в лицо. Пуля вошла Бекку в левый глаз, пробила малое крыло клиновидной кости и начала путешествие внутри мозга, по очереди пробив левое большое полушарие, гипоталамус и средний мозг.

Бекк умер еще стоя, перед смертью узрев невыносимую карусель цветов из-за поврежденных зрительных нервов.

Помирать не хило, было его первой мыслью при воскрешении.

Пантанал, чего ты ждал?

Если раньше Проект заигрывался со временем, то теперь решился на игры с жизнью и смертью.

— Что здесь делает молодежь? Это слишком серьезное дело, его надо поручить спецназу МГБ! — откуда-то выплыло лицо Горюна.

Бекк снова находился в фургоне со штабом операции. Ничего не изменилось. Гипоталамус был цел. Будущий убийца без эмоций вперил в него тяжелый взгляд.

А что ему переживать? Настоящий профи. Убив его, убрал препятствие и забыл.

У каждого хорошего разведчика за плечами целое кладбище!

Бекк смотрел на своего будущего убийцу и мучительно соображал. Зачем?

Шестеренки в еще неповрежденном навылет мозгу с огромным трудом стали проворачиваться.

Еще в первый раз Бекк подумал, зачем Горюн оделся в камуфляж? Ведь он не должен был участвовать в штурме.

А на самом деле зашел самый первый. Вероятно, через ту же злосчастную веранду. Убил бандюганов. Но зачем заложников? Ребенка? Это не укладывалось в голове.

Ищи, кому выгодно, потом будет повторять его начальник в МГБ генерал Мельник, кстати неплохой бизнесмен и миллиардер.

После провала операции был отстранен генерал-майор Кабанов, начальник ГУ МВД по Самарской области.

Что же получается? Из-за генеральской должности контора пошла на убийство?

Надцать лет назад лейтенант Бекк ни за что бы не поверил в подобную трансформацию. Но с тех пор произошло столько событий, которые позволяли считать это событие не выходящим за рамки допустимого. Бывало, что и за полковничью должность убивали. И даже капитанскую.

Бекк стоял, мучительно соображая, чтобы предпринять.

— Вы что-то хотели сказать, лейтенант? — заметил его волнение Кабанов.

— Нет, ничего! — ответил Бекк.

— Тогда вам будет поручено ответственное задание! Прикроете объект с тыла! Со стороны Огурцовой улицы!

— Никифоров! — вызвал генерал. — Пойдешь старшим!

Вперед выдвинулся лобастый бровастый мужик слегка за 30.

Они открыли заднюю дверь фургона и вышли.

— Товарищ капитан… — Бекк слегка тронул Никифорова за плечо.

Этого оказалось достаточно, чтобы тот взорвался. Бровастый повернулся к нему всем телом.

— Слушай сюда, сынок!

Дальше Бекку было не интересно. Он снова как в первый раз заехал капитану в горло. Тот поперхнулся, глаза смотрели в разные направления, но четкую картину не давали.

Бекк подхватил тело и мягко усадил на лавочку у ограды. Тут везде были такие лавочки.

Надо было торопиться. Судя по всему, Горюн вышел практически одновременно с ними. А вот и он.

Горюн вышел, бросил на него неприязненный взгляд, что-то буркнул. Отвислая губа, свет особым образом лег на лицо. И Бекк понял. Перед ним был человек другой расы. А может быть, и не человек вовсе.

— Товарищ… — Бекк запнулся, ибо не знал звания последнего. — Товарищ старший!

— Выполняйте свое задание! — бросил Горюн на ходу.

— А я и выполняю! Вы ведь из Альянса?

Горюн встал как вкопанный.

— Что вы сказали?

— Идете, чтобы убить заложников и поставить во главе Главка своего человека? Сколько детей вы убили?

Что-то произошло и Бекк едва не лоханулся. Возможно, Горюн и не хотел его убивать, а имел намерение убрать с пути неожиданно возникшее препятствие. Что-то вроде гусеницы на тропинке. Поднять и отбросить в сторону брезгливо.

Они встретились на встречных курсах. Тело Горюна утратило черты твердого физического материала, размазалось в воздухе, без паузы поменяло положение. То он стоял спиной к Бекку, а потом сразу оказался лицом. Расстояние между врагами исчезло. Неимоверным по скорости движением Бекк ушел с траектории живого тарана. Они лишь соприкоснулись миллиметрами тел, и то каждый почувствовал, как будто рядом пронесся трехтонный грузовик.

Горюн остановился и ошарашенно уставился на него.

— Ты кто?

— Я работаю на Пантанал! — сказал Бекк. — И скажу почему. Проект уничтожил главного гавнюка Америку и подарил нам победу. Теперь Россия номер один в мире! Весь мир говорит по-русски и это правильно.

— Ты ничего не знаешь! Ваша победа равносильна поражению. У Пантанала свои цели. Придет время, вы об этом узнаете, и они вам не понравятся. Вы неправильно называете Пантанал Проектом. На самом деле Пантанал несет смерть всему живому.

— В данный момент смерть несет Альянс!

— Альянс старается смягчить удар. Грядут сильные изменения. Вы уже под контролем, а будет только хуже! Ваша победа-фикция!

— Сам ты фикция! — сказал Бекк и напал первым.

Они переодевались молчаливо и тщательно.

В группе было человек 10. Мужчин, женщин. С Вершининым поздоровались Володя с Асей. Поздоровались и прошли мимо, будто вчера виделись, а не много лет назад. Володя был в смешной шляпе, бывшей в моде еще до войны, да еще не этой, а той. Ася в платке, словно бабушка. Вершинин видел ее фотки молодой, та еще красотка.

Вы должны соответствовать, сказал инициатор переодевания.

Вершинин тоже был в шляпе и костюме, правда, не настолько старомодном.

Наконец группа оделась, и все двинулись вглубь обширного помещения явно промышленного характера. Бетонный пол с разбросанным крепежом и остатками оборудования. Большие пыльные окна с железными ставнями.

В конце пандуса, на втором этаже, стоял большой контейнеровоз. Дверцы были распахнуты. Рядом стоял мужчина в плаще и капюшоне.

Они поднялись.

— Разбираем оборудование! — скомандовал мужчина.

Рядом с машиной лежали неровно оторванные картонки. Все с невозмутимым видом разобрали «оборудование». Вершинин повертел в руках картонку-обычный прямоугольник с неровными краями, и отбросил в сторону.

Тем временем люди по одному поднимались и исчезали за распашными воротами контейнера.

— Вам вроде рано! — сказал мужчина Вершинину. — И где ваше оборудование? Без оборудования не положено!

Пришлось вернуться за картонкой.

К этому времени людей «на посадку» уже не оставалось.

Ступеньки лестницы оказались для Вершинина недопустимо высоко. Мужчина помог ему взобраться.

— Возможно, вам и не рано, а в самый раз! — проворчал он.

Вершинин выпрямился в контейнере и замер удивленный.

Контейнер был пуст. Это был странный контейнер. Справа оказалось большое окно, которого там не могло быть по определению, потому что снаружи контейнер выглядел цельным, и в которое наблюдался только покинутый цех.

В передней же части контейнера имелась узкая щель параллельно полу, которой тоже не могло быть по причине, указанной выше, и за которой виднелся пологий спуск. Вершинин понял, куда делись остальные пассажиры, и направился туда, но был остановлен яростным шепотом.

— Стой! Куда? Вот свалился мне на голову! Садись на картонку!

Вершинин был вынужден подчиниться. Едва уселся, как контейнер наклонился словно живой, и он стремительно понесся в щель. После короткого спуска он оказался в точно таком же контейнере, в окне которого виднелся только что покинутый цех.

И так несколько раз.

Скорость он набрал, словно скользил с ледяной горки, но «оборудование» исправно защищало не только его, но и целостность одежды.

После нескольких циклов скольжение прекратилось. Он сидел в пустом контейнере и глядел в окно.

Цех был полон оборудования. Кругом были красные флаги и вымпелы.

Он с трудом выбрался из контейнера и спустился по пандусу. Вокруг стояла техника-трактора, автомобили, комбайны непонятных моделей, но под русскими марками.

Кругом ни души.

Он помнил, что пошел искать людей, но на этом его ощущения обрывались.

Первым было ощущение теплоты. Не только физической, но и душевной. Словно ты проснулся в детстве, на веранде развеваются занавески от летнего ветерка, у печки спит кот, а на столе пышут жаром блины все в масле.

Вершинин рывком пришел в себя. При чем на ходу. Он шел по мелкому песочку, над ним кипарисы, где-то шумит невидимое море.

Рядом шел Сашка. На нем светлые футболка и летние брюки. И был он почему-то босой.

У Вершинина из глаз сами собой брызнули слезы.

— Ты где… сейчас? — смог он вымолвить.

Сашок показал пальцем вверх и улыбнулся.

Мертвые мало говорят, подумал Вершинин. Сам сколько раз видел сына во сне, сколько слышал рассказов других, потерявших родных, те всегда молчат или говорят очень мало.

— Это все ерунда! — неожиданно говорит Сашка. — Мы можем говорить без ограничений, просто нам не о чем говорить с живыми. Нет точек соприкосновения. Я бы сказал, что здесь все другое, но это будет неправильно. Вы представить себе не можете, как здесь все устроено, а если даже представите, то не поймете.

— Я не понимаю. Это ты про рай и ад.

— Ни про рай и не про ад. И еще. Мы не можем врать. От слова совсем.

Он совсем внешне не изменился с тех пор, как его убили в Багдаде. Ему по-прежнему было 25. Нет, все-таки изменился. Слишком ровные корни волос, слишком чистая кожа.

— Я виноват в твоей смерти.

— Да, виноват. Ты меня подставил. И не только в Багдаде. Все началось гораздо раньше. За мной следили, а потом пришел ты, и они все поняли.

— Твоя мама от меня ушла.

— Она не могла видеть, как ты мучаешь себя.

— Так ты все знаешь?

— Я же говорю. Мир устроен не так, как думают живые.

— Вы всегда рядом?

— Нет. Нас разделяет слишком многое. Тебе не понять.

Вершинин помолчал и спросил.

— Тебе хорошо… там?

— У нас нет таких понятий.

— Ты знаешь, сынок, я запутался. Всю жизнь знал, что правильно, что нет, а теперь запутался.

— Ты насчет Проекта? Должен тебе сказать, что он больше, чем Проект. Он связующее звено…

Картинка дернулась. Появились искажения как на экране.

— Сашка! — крикнул Вершинин в отчаянии.

— … Поступай правильно!

Сашка исчез. Мир сжался в черную точку. Только что было тепло и светло, теперь он летел обратно.

Что ж мне снова возвращаться в этот равнодушно холодный убогий мир, подумал он.