Мрачный шепот (ЛП)

Глава 19

«Нельзя позволить им увидеть… что?» — гадал Сабин, подхватывая спящую Гвен на руки. Она тихонько и, как это ни странно, эротично всхлипнула. Он сжал ее крепче, чувствуя необъяснимую потребность защитить.

Не дать Повелителям увидеть ее обнаженной? Ясное дело. Он скорее умрет, чем позволит другому мужчине хоть мельком взглянуть на нее в таком состоянии.

Не дать ее сестрам увидеть ее неподвижной и нагой? Никаких проблем. Они бы стали задавать вопросы, отвечать на которые он пока не готов. К тому же им не нравилась сама мысль о спящей Гвен. Интересно почему? Он по-прежнему не видел в этом смысла.

Она вновь всхлипнула, на сей раз хрипловато и еле слышно. Нутро Сабина свело от желания, потому что именно так она всхлипывала, двигаясь на его члене. Солнечный свет ласкал тело Гвен, усиливая сияние ее кожи, ее розовых сосков. Руки девушки покоились на животе, она расслабилась и доверчиво устроила голову на плече воина. Ее кудри цвета клубники струились по рукам и торсу воина, обвивая его тело подобно шелку.

Нужно ли ее одеть? «Нет», — решил он после минутного размышления. Сабину не хотелось потревожить или случайно прервать ее сон. Она наконец-то отдыхала. По-настоящему отдыхала. «И единственное, что для этого потребовалось — заняться с ней любовью, вымотав удовольствием до потери сознания», — подумал он, удивляясь иронии происходящего. А затем улыбнулся. Если надо, он будет доставлять ей подобное наслаждение каждую ночь. Должна же девочка спать, в конце концов. И (кх, кх) он уже привык приносить себя в жертву.

Сабин отказался также от мысли хоть как-то прикрыть себя. Соблюдение норм приличия не оправдывало риска — ведь если он опустит Гвен на землю, то девушка может пораниться о поломанную ветку, или ее потревожит какое-нибудь насекомое.

Не справившись с порывом, он прижался губами к виску Гвен, прежде чем двинуться в обратный путь. Оставаясь в тени, Сабин пробирался к торцу крепости, стараясь не попадать в поле зрения камер, обходя ямы и провода сигнализации, с помощью которых он и другие воины защищали свой дом от Ловцов.

То, что произошло только что между ним и Гвен… Он ничего подобного не испытывал раньше, даже с некогда любимой им Дарлой.

К тому же в отличие от Дарлы, Гвен оказалась достаточно сильна, чтобы справиться с его демоном. Это открытие изумляло и радовало воина.

«Ты правда полагаешь, что сможешь удержать ее? Даже если она окажется настолько глупой, что когда-нибудь полюбит тебя, то сколько продлится ее любовь? Ты можешь ее предать, так как живешь ради вашей войны. Хуже того, ты собираешься биться бок о бок с ее сестрами. Что если они умрут? Гвен обвинит в этом тебя, и не без оснований».

Сомнения не парили в голове воина, а грохотали, стучали в висках, дробили череп. Его скрутило от острой боли. Гвен спала, и ее Гарпия была связана, так что разгневанный и жутко голодный демон Сабина вырвался из своего укрытия.

А разве найдется лучшая пища для оголодавшего Демона Сомнений, чем тайные страхи Сабина, осознанные им всего лишь мгновение назад? Воин не мог их заблокировать, и они предстали перед ним во всей красе, едва не поглотив целиком.

Хотел ли он, чтобы Гвен любила его?

Чтобы при взгляде на него янтарные глаза девушки лучились нежностью, сегодня, завтра, всегда… обладать ее соблазнительным телом каждую ночь… слышать ее искренний смех… защищать ее… разбудить силу ее истинной сущности…

Да, он хотел, чтобы она любила его. Как он только что узнал, она в состоянии справиться с его демоном в ментальном противостоянии. Черт, да она настолько перепугала дьявольское отродье, что заставила того капитулировать.

Сабин понял, что полюбил ее с той самой минуты, как увидел впервые. Тогда Гвен была беспомощной пленницей, и все его инстинкты требовали спасти ее. И потом, когда девушка старалась держать свою Гарпию под жестким контролем, следуя правилам ее народа, он был совершенно очарован ею. Но Сабин никогда по-настоящему не понимал ее, ошибочно считая слабой. Теперь он видел ее такой, какой она была на самом деле — сильной. Сильнее своих сестер. Сильнее его самого.

Большую часть своей жизни она сдерживала не поддающееся контролю чудовище. В то время как Сабин с трудом мог блокировать своего демона хотя бы на сутки. Гвен оставила свою семью ради осуществления своей мечты и не сбежала от него даже когда узнала, кто он такой, хотя испытывала жуткий страх.

О, да. В этой малышке больше храбрости, чем все полагали, включая саму Гвен. Теперь ради него она готова сражаться с Ловцами, согласна подвергать свою жизнь ежедневной опасности.

Если ее ранят, она исцелится. По крайней мере, умом он это понимал. Однако представив Гвен раненой, окровавленной, с переломанными крыльями… От одной мысли об этом Сабин едва не взревел, но сумел обуздать свой гнев и незаметно проскользнул в крепость через одну из боковых дверей. «Я — чертов идиот!»

«С этим не поспоришь».

Продолжая хмуриться своим мыслям, он прошел через тайный ход, за которым присматривал Торин.

Сабин посмотрел в одну из скрытых камер и покачал головой, приказывая другу молчать, затем пронесся по коридорам, ворвался в свою спальню и забаррикадировал дверь.

Любит ли его Гвен? Ее влекло к нему, иначе бы она не отдалась воину. Ко всему прочему она сделала это с такой страстью, что подарила Сабину лучший оргазм за всю его долгую-предолгую жизнь. Она доверяла ему, иначе бы не призналась в своей самой главной слабости. Но любовь?

А если все-таки любит, то сможет ли ее чувство пережить те испытания, которые наверняка ждут их впереди? В любом случае он ее не отпустит. Сейчас она принадлежала ему, а он — ей. В конце концов, Сабин предупредил ее о том, что у решения отдаться ему будут последствия.

Он хотел знать о ней всё. Желал позаботиться обо всех потребностях девушки. Баловать её. Убить любого, кто причинит ей боль, даже её сестёр.

Как-то он сказал Гвен, что вполне способен переспать с нелюбимой женщиной, если это поможет одержать им победу. Каким же глупым он был. Каким наивным. Сейчас мысль о сексе с другой партнершей оставила его совершенно равнодушным. Даже вызывала тошноту. Ни одна женщина не была такой же на вкус и на ощупь, как его Гвен, ни у кого не было такого чувственного голоса, как у нее. Более того, это причинило бы ей боль, чего воин допустить не мог. А представив, что Гвен спит с другим — касается его, целует, доставляет ему удовольствие — только ради того, чтобы решить исход сражения в их пользу, — Сабин почувствовал слепое бешенство и желание убивать.

«А что если она захочет другого? Пожелает его? Возжаждет…»

«Еще одно слово, и клянусь Богами, я сам найду ящик Пандоры и, схватив тебя за яйца, запихну в него».

«Но тогда ты умрешь», — дрожащим голосом заметил демон.

«А ты будешь страдать. И мы оба знаем, что я на всё пойду, лишь бы уничтожить своего врага».

«А кто тогда будет охранять твою драгоценную Гвен?»

«Её сёстры. Мне позвать их? Ты хочешь с ними поболтать?»

Молчание. Сладостное молчание.

Сабин осторожно положил Гвен на кровать, укутав одеялом.

Громкий стук в дверь заставил воина нахмуриться и бросить пристальный взгляд на девушку. Она лежала неподвижно, должно быть грохот не потревожил ее сон, и это спасло визитеру жизнь.

Три больших шага — он оказался у входа, избавился от баррикады и открыл дверь.

Кайя тут же попыталась пройти внутрь.

— Где она? Надеюсь, что ты не причинил ей боли, Мистер Давай-Побъем-Гвен-Смеха-Ради.

— Я занимался этим не ради смеха, а для того, чтобы сделать ее сильнее, и тебе это известно. Ты должна быть мне благодарна, потому что сама с этой задачей не справилась. А теперь убирайся.

Кайя сердито посмотрела на него и, уперев руки в бока, заявила:

— Я не уйду, пока не увижу ее.

— Мы заняты.

Она оглядела нагое тело воина такими же золотыми, как у Гвен, глазами.

— Я вижу. Но всё равно хочу с ней поговорить.

«Нельзя позволить им увидеть», — умоляла его Гвен.

— Она голая. — Это правда. — И я бы хотел вернуться к ней. — И опять он не соврал. — Беседу можно отложить.

Широкая улыбка расцвела на красивом лице Кайи, плечи облегченно расслабились. Благодарение Богам за то, что занятия сексом не противоречили чертовым законам Гарпий.

Ему и Гвен предстоит долгий разговор, когда она очнется, и на этот раз девушке придется открыться ему. Сабин должен позаботиться о ней, а значит, ему необходимо знать, что разрешено Гарпии, а что — нет. А потом он избавится от тех правил, с которыми не согласен.

— Мама будет так ею гордиться! Малышка Гвенни совокупляется со злым демоном.

— Убирайся! — Сабин захлопнул дверь прямо перед ее носом, а потом, поморщившись, развернулся. К счастью Гвен не шевелилась.

Весь день в его дверь стучались воины, женщины и Гарпии, не давая ему расслабиться, потому что воин не мог забыть слова Гвен.

«Что, черт побери, нельзя позволить им увидеть?»

Её сёстры, прибыв в крепость, уже видели ее спящей рядом с ним, так что, возможно, не так уж это и страшно. Они же тогда не пытались ее наказать. А может Гвен переживала из-за ранок на шее? Наверное, не следовало кусать её.

Первыми их посетили Мэддокс и улыбающаяся Эшлин, которая принесла тарелку с бутербродами.

— Я подумала, что после такой, интенсивной, кх, тренировки, вы с Гвен проголодались.

Мэддокс не улыбался, но уже и не настаивал, чтобы Гвен убралась из крепости.

— Спасибо, — сказал Сабин, забрал тарелку и закрыл дверь.

Он надел халат, желая создать видимость сексуального марафона: Кайя, казалось, обрадовалась подобному развитию событий, так что для Гарпий занятия сексом вовсе не постыдны. А в халате он мог сохранить своё достоинство.

Следующими их посетили Анья и Люциен.

— Не хотите ли вы с Гвен составить нам компанию? Посмотрим какое-нибудь веселое кино, типа «море крови, горы трупов», но, конечно же, сделав вид, что изучаем те дурацкие пыльные свитки! А сами заморочим этой фигней остальных, — предложила Анья, поигрывая бровями. — Здорово я придумала?

— Нет уж, спасибо. — И он снова закрыл дверь.

Вскоре явилась Бьянка.

— Мне необходимо переговорить с сестрой.

— Она всё ещё занята. — «Спит». И он закрыл дверь прямо перед носом хмурой Гарпии.

Наконец, их перестали беспокоить. Сабин отправил сообщение Торину о том, что не поедет с другими в Чикаго.

Тот ответил: «Кто бы сомневался! Не заморачивайся — я уже нашел тебе замену. Гидеон будет возглавлять операцию».

Сабин почувствовал огромное облегчение, так как не собирался оставлять Гвен.

«Если кто-то из воинов пострадает, ты будешь винить себя», — заявил демон Сомнений.

Сабин даже не пытался возражать.

«Ты прав».

«Что, если ты сорвешься на Гвен из-за этого?»

Сабин закатил глаза.

«Не бывать этому».

«Откуда ты знаешь?» — спросил демон мрачно и уныло.

«Её не в чем винить. Я беру на себя всю ответственность. И если я и буду злиться на кого-то, то только на себя».

В самом деле, как он мог в чем-то винить эту добросердечную девушку? Если бы она узнала об операции, то захотела бы поехать с воинами.

Он наблюдал закат солнца и восход луны, любовался, как солнце снова озарило небосвод, но за все это время ему так и не удалось расслабиться и отдохнуть. Почему же Гвен не просыпается? Никому не нужно столько спать. Неужели ей снова нужна кровь? Ему казалось, что она выпила достаточно во время их страстных занятий любовью.

Воин устроился на стуле, который поставил у постели. Деревянные перекладины врезались в его спину, но он не возражал. Это неудобство помогало ему быть начеку.

«Посмотри на себя. Ты стал тем, кого раньше презирал», — думал Сабин. «Ты стал слабаком из-за женщины. Ты переживаешь из-за женщины. Ты несобран, беззащитен и совершенно не готов к внезапной вражеской атаке. И всё это из-за женщины».

— Сабин, — послышался тихий вздох.

Он резко подскочил, и стул с грохотом упал на пол. Его сердце сбилось с ритма, легкие свело спазмом. Наконец-то!

Гвен попыталась открыть глаза, но ее длиннющие ресницы спросонья не хотели разъединяться, и ей пришлось потереть глаза. Потом их взгляды встретились, и Сабин окончательно потерял способность дышать. Он думал только о том, как она отреагирует на то, что проснулась в его постели, хотя следовало бы поразмыслить над тем, как ему самому вести себя. А ведь он мог бы подготовиться к ее пробуждению. Сабина трясло, кровь кипела от ее вида: чувственная, красивая, немного взъерошенная и готовая.

Гвен, нахмурившись, рассматривала спальню.

— Как я сюда попала? Подожди, расскажешь мне, когда я вернусь.

Она опустила ноги с кровати и неуклюже попыталась встать.

Сабин в мгновение ока оказался рядом с ней и подхватил Гвен на руки.

— Я сама могу, — возразила она.

— Знаю, — он занес девушку в ванную, вернулся в комнату и закрыл за собой дверь, даря ей уединение.

«А что, если она упадет и поранится?»

«Заткнись. Сейчас ты на меня никак не повлияешь».

Он услышал через деревянную дверь, как Гвен в ужасе вскрикнула, и улыбнулся. Она, должно быть, только теперь поняла, что обнажена. От ее наготы он был на грани безумия. Смакуя ее женственный аромат, он стал тверже стали.

Услышав, как полилась вода, он схватил в охапку свою одежду и отправился в соседнюю спальню. Дверь была не заперта, поэтому он зашел без предупреждения. Три Гарпии сидели в кругу на полу, разложив в центре горы продуктов. Они над чем-то смеялись, пока не увидели Сабина.

Из глаз Кайи полились темные кровавые слезы, и демон Сабина мгновенно ретировался.

— Это наша еда, — пронзительно заверещала она, заставив воина поморщиться. — Мы ее украли, поэтому теперь она — наша!

Забавно. Когда Гвен переходила на визг, его это совершенно не раздражало, напротив, вызывало желание угодить ей.

— Успокойся. — Бьянка ударила сестру по руке, при этом не отводя глаз от Сабина. — Ты как раз вовремя. Где Гвенни?

— В душе. А мне нужно помыться в вашей ванной.

И не дожидаясь разрешения, он направился прямо в душ, схватив полотенце.

— После стольких часов беспрерывного секса, вы, ребята, не можете помыться вместе? — спросила одна из близняшек. Когда он их не видел, то почти не различал, кто именно говорит.

— Наверное, если они окажутся вместе, то начнется еще один секс-марафон, — поддразнила его другая.

Гарпии загоготали.

— Она тебя в кому вогнала? Поэтому и прятала всё это время? Чтобы уберечь от стыда? — На этот раз заговорила Талия, — Сабин узнал этот ледяной тон, от которого у него по телу бежали мурашки.

Он понял, что Гарпия знала правду, и не впервые задумался о том, не противоречит ли сон правилам их рода.

— А что если так? — невольно спросил он.

Бьянка и Кайя захохотали. А одна из них произнесла: «Молодец младшенькая!»

Сабин захлопнул дверь ногой и прыгнул под душ, двигаясь быстрее молнии, потому что опасался, что сестры бросятся к Гвен и успеют ее расспросить. Но когда он вышел из ванной, они ели, смеялись и сидели на тех же местах, что и прежде.

Талия, единственная из них хранившая серьезность, кивнула ему. В знак благодарности?

Он заскочил в кухню — слава Богам, кто-то сходил за покупками — и разжился пакетом чипсов, брауни[1], батончиком гранола[2], яблоком и бутылкой воды. Нагрузившись, он зашел в спальню, закрыл дверь ногой и увидел, что Гвен сидит на краю постели, одетая в тренировочные шорты и ярко-голубую футболку, которые выбрала себе в городе в тот день, когда ее подстрелили. С ее затянутых в узел мокрых волос стекала вода.

Демон Сомнений выглянул из своего тайного уголка в разуме Сабина, но потом, видимо, решив не провоцировать гнев Гарпии, снова затаился.

Сохраняя бесстрастное выражение, воин уселся на стул, на котором провел так много времени, и поставил поднос себе на колени.

— Нам нужно поговорить, — сказала она, жадно глядя на еду. — О том, что случилось в лесу…

Прежде чем Гвен смогла втянуть его в обсуждение этой рискованной темы, Сабин прервал ее, отвлекая рассказом о том, как во время ее продолжительного сна охранял девушку от назойливого внимания обитателей крепости. Никто не видел ее шею, никто не знает, чем Гвен на самом деле занималась. Все решили, что она была поглощена необузданным, диким сексом с Сабином сутки напролет.

— Есть Бог на свете, — ответила она, вздыхая с облегчением.

Или Боги. Не суть.

Сабин улыбнулся, подумав, что любая другая на ее месте была бы в ужасе. Еще одно доказательство того, как она ему подходит.

— А сейчас ты ответишь на кое-какие мои вопросы.

Она сглотнула, ее глаза сияли в солнечном свете, пробивавшемся через щель между черными, тяжелыми портьерами.

— Хорошо.

— Почему ты можешь есть только украденную пищу?

Она прищурилась:

— Мне нельзя это обсуждать.

— Мне кажется, что на этой стадии наших отношений, уже можно.

— Еще бы… думаю, да, — ворчливо согласилась она. — А зачем тебе это?

— Чтобы я мог понять тебя. — Он разломил брауни и откусил кусочек. — Ты доверила мне свое тело. Ты разрешила мне охранять твой сон. Ты даже рассказала мне о своей слабости. Теперь поведай мне свои тайны.

Ее грудь поднималась и опускалась в такт учащенному, неглубокому дыханию. В ее животе заурчало, и она погладила его, не сводя глаз с Сабина. А если точнее, то с еды.

— Л-ладно. Да. — Она облизнула губы. — Ты мне заплатишь?

— Заплатить тебе? Сколько и за что?

— Просто скажи да! — проворчала она.

— Да?

Она снова облизнула губы и затараторила:

— Боги презирают Гарпий, считают нас мерзостью, так как мы порождение Князя Тьмы. Давным-давно они надеялись избавиться от нас. Желая остаться в стороне, они рассчитывали, что мы сами себя уничтожим, после их тайного проклятия, лишившего Гарпий права наслаждаться пищей, данной им или ими приготовленной. Если мы забываем о проклятии, то это причиняет нам ужасные страдания, некоторые даже умирают. Одного раза достаточно, чтобы усвоить урок. Ты сам всё видел в лагере в Египте. В общем, первые из моего рода путем проб и ошибок поняли, что есть им можно только то, что они украли или заработали. Боги не сумели нас извести, просто усложнили жизнь. А теперь заплати мне. Я ответила на твой вопрос — за тобой должок.

Ее требование оплаты, наконец-то, обрело смысл. Но разве Анья не говорила что-то о пище, которую они честно заработали? Боги, ему следует собрать мозги в кучку и внимательней прислушиваться к другим.

— Это плата за твою тайну. — Он бросил ей пирожное, которое она поймала одним молниеносным движением. Через секунду лакомство было съедено. Сабин подумал, что и в этом они похожи: особенности их жизни — результат проклятия.

— Ты должна была сказать мне, что я могу платить тебе едой, — пожурил он Гвен. — Я же мог и раньше тебя кормить.

— Я не знала тебя настолько хорошо, чтобы делиться секретами своего рода. Как говорят мои сестры, знание — сила. А ты и так сильнее меня.

Он часто говорил то же самое, хотя теперь считал, что ему-то как раз не помешает лишняя сила в общении с ней.

— Но теперь-то ты знаешь меня, верно? — тихо спросил он, чувствуя себя счастливым идиотом.

Она покраснела.

— Да, теперь я знаю тебя лучше.

Что верно, то верно. Сабин взял пакет с чипсами.

— Расскажи мне, от кого ты хотела укрыться и что не желала показать другим?

— От моих сестер. Я не хотела, чтобы они увидели меня спящей.

Так вот в чем причина.

— Подожди-ка. Расскажи, как ты отдыхала, когда была со своим трусом, и получишь вот этот пакетик.

— Сабин! Чипсы!

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я никогда не отдыхала с тру… А, ты говоришь о Тайсоне? Я долго этого не делала. Не спала, то есть. Это считается? Я уже заработала чипсы? — Она жадно потянулась за пакетом.

Он не ослабил хватку.

— Ты долго жила с ним?

— Шесть месяцев.

Шесть. Месяцев.

Он стиснул зубы, как же ему не понравилась сама мысль, что она была с кем-то другим так долго.

— Ты всё это время бодрствовала?

— Нет. Сначала я делала вид, что у меня бессонница. Я бодрствовала ночью, а когда усталость становилась невыносимой, сообщала на работу, что заболела и спала на деревьях. Это единственное место, где мы можем чувствовать себя в безопасности, потому что там нас почти невозможно ни увидеть, ни достать. Но прошло несколько месяцев, и я подумала: почему бы мне не расслабиться рядом с человеком, которому доверяю? Поэтому я стала спать с ним в одной постели. И предвосхищая твой вопрос, мы не спим в присутствии других людей не потому, что это закон, правило или проклятие, а лишь из предосторожности, соблюдать которую Гарпия учится с самого рождения.

Он не видел, чтобы ее сестры уходили в лес на ночь, но они, наверное, двигались так бесшумно, что вполне могли ускользать без его ведома.

— Почему?

Она расстроено вздохнула.

— Наши крылья можно связать, пока мы спим, вот так меня и схватили. А теперь дай. Мне. Эти. Чипсы.

Он бросил ей пакет.

Она быстро разорвала упаковку, из которой посыпалось золотистое лакомство, потом набила им рот, закрыла глаза и застонала от удовольствия. Сабин едва умудрился сдержать собственный стон.

— Ты хочешь заработать яблоко?

Она провела кончиком языка по губам.

— Да. Пожалуйста.

— Расскажи, что ты обо мне думаешь? О том, что мы сделали в лесу. И не лги. Я плачу только за правду.

Она помолчала в нерешительности.

Почему она не хочет, чтобы он знал? Что она намерена от него скрыть? Прошла минута молчания, и он боялся, что ей довольно той еды, которую она уже получила. И тут Гвен его изумила.

— Ты мне нравишься. Даже больше, чем надо. Меня влечет к тебе, и я хочу быть с тобой. Когда мы не вместе, я думаю о тебе. Это глупо. Я глупа. Но мне так нравится чувствовать тебя рядом с собой. Когда твой демон молчит, мне не стыдно, я ни о чем не жалею и не боюсь. Я чувствую себя достойной, желанной и защищенной.

Сабин бросил ей яблоко, Гвен его поймала, не глядя ему в глаза.

Злясь на себя самого, воин признался:

— Я чувствую то же самое к тебе.

— Правда? — Она посмотрела на него полными надежды глазами.

— Правда.

Гвен улыбнулась, но не прошло и минуты, как она погрустнела, плечи девушки опустились, и свет надежды погас в ее взгляде. Задумавшись, она надкусила яблоко, пожевала, проглотила.

— Расскажи мне, о чем ты думаешь? — попросил Сабин.

— Я не знаю, сможем ли мы построить наши отношения. Ты как-то сказал мне, что предашь любимую женщину, если это позволит тебе победить. Не то, чтобы я думала, что ты меня любишь… просто если ты собираешься быть с другой, то я ее прикончу. А потом тебя, — на последних словах в голосе Гвен звенела сталь — сталь обоюдоострого клинка.

— Я не буду. Я бы не стал. Я не думаю, что смогу. — Он провел рукой по лицу. — Единственная, о ком я думаю — это ты. Сомневаюсь, что способен сымитировать влечение перед кем-то еще.

— Но как долго это продлится? — тихо спросила она, перекатывая в ладонях яблоко.

Он подозревал, что это навсегда, и тут же почувствовал себя виноватым. Сабин уже посвятил ей больше времени, чем следовало. Он не просмотрел имена в свитках Крона, не сделал ничего, чтобы найти два оставшихся артефакта. Не занимался поисками Галена.

Так много лет он предпочитал войну с Ловцами всему остальному и требовал того же от своих воинов. Не терпел, когда их что-то отвлекало. Они отдавали ему всё, о чём он просил. Так как мог Сабин, их лидер, полностью зациклиться на женщине, подарив ей себя без остатка?

Поэтому вместо ответа воин поднялся.

— Я пренебрег своими обязанностями, пока присматривал за тобой, и теперь у меня полно работы.

И ушел. Если он надеялся оставить ее при себе, то придется сначала разобраться со всяческой хренью, которой накопилось немало.