Моя родина – Фаэтон. Вторая книга

Глава 4. Долгое молчание, которое сложно преодолеть

Вижу, как новый день забирает из плена сна, лишая возможности насытить тело. С удовольствием спал, теперь встаю, окунаясь головой в новый день, который дает понимание. Я из Царства Морфея, вижу картину, приходящую по утрам: вставание, вход в реальную жизнь и переживания, которые захлестнут волной, не вдохнуть полной грудью свежий воздух. Отгоняю сонливость, связанную с ощущением отсутствия, отторжения от жизни.

Как заведено по утрам, я в прошлом встает с кровати, идёт вниз по лестнице, дабы проследовать в ванную и начать процедуры. Главное это начать день, а что нас ожидает, дело поправимое и в силах найти выход из лабиринтов, которые знаменуют собой сложность выбора. Дело помогает, если шагать, дабы прийти к завершению событий, которые устроили целиком, чтобы впоследствии не переделывать, не думая о том, что надо было поступить в момент. Убираю на второй план сожаление о том, как лучше повернул, либо по-другому решил, поступать ли иным образом, а не просто согласиться с тем, что жизнь сыграна, и надо согласиться с тем, что есть: не исправить и не изменить.

Жить без сожаления о том, что произошло, тогда у жизни будут крылья, которые помогут взмыть из бездны. Не искать виноватых людей в том, что случилось, или планируется сделать, если наблюдаешь со стороны, не зная, как повернется. Что будет дальше, смазанные черты жизни, которую проживал, но теперь по-иному проживается, ибо забыл, как было, и сейчас понимаю, что из чего следует, а потому не надо переживаний, либо изменений жизни. Что есть сейчас, без попыток изменить смысл сыгранной партии, которую вижу, как играется изначально, без управления со стороны сюжета сути. Может, в уме? Или в жизни?

Вижу, как иду на кухню, на которой ожидает семья, готовая к прощанию, которое является неизбежность жизни. Невозможно изменить, либо направить фигуры, которые знают, куда ступят в секунду партии. Родители понимают, потому на лицах нарисована грусть, которая заполняет естество и исходит из души. Пойманы варианты, которые всех бы устроили, потому надо держаться, не уходя от обозначенного и неизменного события мира. Вижу ощущение покорности на лицах родителей, которые направлены не на жизнь, а на то, что каждый из них проживает в момент времени, как чуткое переживание или неизбежность надвигающейся бури будущего.

Твердо сажусь за стол, на котором лежит еда, но к ней никто не притронулся, Откусить кусок и распробовать сладость или горечь блюда, которое раскрывается во всей красе во рту и на языке. Но не желание есть, никак не отражается на маме, выглядящей погруженной в мысли, которые долгие дни терзают и делают сердце обеспокоенным. Детали, которые раскрывают напряженность ситуации, когда никто не может выйти из состояния, хоть говорить или сдвинуть действия с мертвой точки. Ожидание, окрашивающее происходящее в липкие цвета.

Вижу, погружаюсь в грузность нависающих рассуждений, которые наблюдают за происходящим, тишиной, что становится плотной, хоть ножом режь, не в силах разрезать пелену из рассуждений. Сплелись в ком из противоречий, но схожих дум и сути. Нас объединила мысль о расставании, ставшая единственно идущей по кромке семейной жизни, и ничто не иное не может взять максимум внимания. Не ясно, что изменит привычную задумчивость до неузнаваемости: если будешь сравнивать изменения, но не найдешь и часть прежнего вида. Это две разные семьи, а не одна и та же, как может показаться.

Не знаю, о чем думал тогда, могу догадываться, исходя из чувств, которые, конечно, не именно это означают, если применить на обстоятельства, которые их породили, а также поменяли или воплотили так, что не понять, какой смысл вложен в суть. Восприятие зависит от множества факторов, ясно отражающих вопрос, не явление, которое меняется в зависимости от того, что видится сейчас, а не то, как понято событие или часть в изменении. Суть понятна, когда видно отношение между людьми. Но они молчат, не хотят раскрывать боль, таящуюся в них. Значит, самый слабый человек первым пойдет навстречу. Он готов шагнуть вперед, пробудить искренность в людях, хоть являющимися родными, но что-то мешает.

Возникает вопрос: сложно быть искренним, для начала хотя бы по отношению к себе, а потом к остальным, которые ждут шага, не всегда могущего произойти, когда остальные ждут, не понимая, как лучше двигаться по пути откровенности. Ничего не тая, избирая путь из сердца, если речь заходит об искренности, понимаемая из шага, который исходит от готовности души к изменяющимся условиям, когда не знаешь, как оценят и поймут. Презреть смущенность в чувствах, когда всё, будто сговорились, изначально не договариваясь о том, как будут себя вести, но понимая, какую позицию изберут люди, находящиеся в помещении.

Всегда возникает тысяча причин, когда выгодно промолчать, а не пойти на встречу, как неготовность перешагнуть через себя. Что будет в финале, не ясно, а это пугает больше, чем шаг, даже, если говорим об обыденном разговоре между родными людьми. Они поймут сложность в мотивации сделать первый шаг, в ином случае погубивший дело, которое надо начать и сделать, а не бояться. Сделать один шаг, родственники смогут увидеть, что не им одним страшно говорить о будущем, когда семья раскалывается на две части. Непонятность накладывает особенность, как боязнь приближаться к рубежу, который может случиться, а может оказаться провальным по причине нежелания мамы и папы разделять семью. Дети путешествуют, родители остаются дома. Тяготы лишений коробит внутри, не понимаю, как сделать, чтобы остались довольными все. Да состояние не может быть одинаковым для всех, что живут, слушая семью.

Невозможно достичь, так как всегда есть два интереса, которые никак не могут соединиться в точке, удовлетворившей оба запроса, ибо есть разные потребности. Всегда надо понимать, кто будет пострадавшим или выигравшим. Родители хотят, чтобы мы были рядом с ними, никуда не уезжали, не меняли свою жизнь, планы, либо желания под стать тому, что хотели видеть и в сути ничего не менять. Жить, как было до этого, ибо заведомо сейчас, стало приговором, который нельзя исправить.

Люди не совпадают в точках зрения, это наилучший подход к сути, которая принимает спектр цветов, присмотреться по-другому и станет иной цвет главным, а прежняя расцветка отойдет на второй. Мозг устроен таким образом, что предполагает трактовки на суть, которая изначально не была видна, или была запылена из-за того, что промчалась жизнь на всем ходу, а на раздумья не осталось времени. На сути остается пыль жизни, врастающая в неё, меняя и не оставляя части без изменения. Может, родители примут знание, что дети могут вырасти из дома, захотеть большего, а не одного события, которое навязывается повторяемостью, закрепленной в бесконечности познания явления, что видишь изо дня в день. Мозг молодой питается новым знанием, а не частью жизни, в которой выучил весь нотной стан, до тошноты ноты, репризой возведенной в ранг того, что надоело видеть день.

Если повторяется, то сначала навевают скуку, что ничем не согнать и не прогнать птицу, которая постоянно зевает и ускользает новое, отличимое, разное от взгляда, не видящего мозоль на глазу, который таковым стал из-за частых повторов копий в тенях быта. Мозг, укрытый фасадом темноты, не в силах переступить порог привычности, видя новизну в том, что не может придуматься со смыслом подоплекой дел, которые скрасят. Киснешь и ищешь. Но надо нарисовать план, как можно исправить и начать жизнь, разительно отличающуюся от того, что пытаются навязать родные люди, не понимающие, какую именно начинку несет забота. Быть может и яд.

Жизнь скучна и прямолинейна, что нельзя от неё отказаться, рубануть с плеча, не жалея о том, как сделал резко, либо поранив быстрым выпадом и уходом из привычности жизни, повтора в заедающем быте, не идущим, а вращающимся ржавым механизмом часов. Кто смажет и направит в верный путь озвученных планов, но не сдвинуться с молчания, точки, которая, чем дольше, тем больше забирает в себя, мешая идти.

Не смотреть назад, как жил до бунта, поменявшего в корне, ибо есть предел. Где именно он прерывается, решает каждый человек за себя, раня людей решением, что можешь, оказывается, решать, не видя взгляд, притупленный от того, что долго бьёт в одну точку. Конечно, можно разрушить камень, но хочется, чтобы целью ударов стала не моя голова, которая терпит.

Но сколько терпеть, вопрос, который лучше не повторять повторно, иначе прекрасно понимаю, к чему привело тогда, к бунту, когда не смог справиться с повторяемостью событий и начал путь, который меняет, переставляет фигуры, оказывающиеся на потолке, как на полу. Идут по шахматной доске, разя врагов, двигаются вперёд или назад, умирают от удара или пропуска хода, но до конца не понимают, вверх дном перевернут мир, а, значит, момент настал, когда не можешь принять вечное осознание того, что жизнь проходит мимо. Наносит отпечаток отчужденности и ужаса, которые были рядом, если не сказал жизни о готовности взять последствия выбора на себя, и согласится с тем, что можешь решать, как пойти, но то, что уготовано судьбой и так является выбором. Без боязни. Только вперёд. Скорее, ну же!

Не озираться назад, помня, к чему привело Морфея, который не смог удержаться и посмотрел назад, на Психею, любовь. Удалилась от него, уносясь в царство мрака, из которого убегали. Смотреть вперед, ибо страх прошлого губит настоящее, которое сталкиваясь с фобиями, в силах разрушить грядущее, наступающего на нас. Нет жалости, что выбрал путь, который означает именно, идти вперёд, не задерживаясь на месте, как было в прошлом, а обретать, искать себя. Помнить, человек не должен использовать опыт прошлого, вовсе нет. Он должен найти обозначение, которое означает готовность следовать путем, не вечно жалеть о начинании пути, ибо начинается с человека и желании не сдаваться, а достигать цель. Выбирать между быть или не быть, и постигать то, куда надо пойти, не замыкая жизнь на точке, стоящую на месте.

Пройти по пути, зная, многое будет потерянным, ибо не всё можно взять с собой. Останется позади шага, который след направит на реализацию цели, а не жалость, что покинул, оставив позади. Оно притянет к себе, успокоит, согреет, лишит смелости, необходимости идти и достигать, не вечно думать, как хорошо и беззаботно было у родителей. Не знать слова «жалость» или понятие «скорбь», преодолевать себя, дабы показать движением готовность обретать новое, а не старое, которое мхом покрылось, но не изменилось. Проблема в развитии души, сюжета, как изменится, не подпадая под категорию вторичности, ощущения, что не избавиться никак от взглядов в сожаление, как начал путь, готов ли был, или сделал, основываясь на бунте.

В семьях проблемы. Дети не могут стать взрослыми, так как родители держат на привязи амбиций, страха, что ничего не получится, коль не вышло у родителя, чья забота рушит жизнь. Представить ситуацию, в которой оказываются дети, не могущие встать из проблем восприятия реальности родителей. Они привыкли осознавать реальность, как структуру, чьи взгляды стали закостеневшими мышцами, не дающими расправить плечи. Родители не верят в успех, либо понимают, как понятие недостижимое, рушат возможную жизнь, которая таковой не станет, если не дать развитие, ибо без движения любая цель приобретает характер льдины.

Будет вмерзать в сердце, врастая в эго сознания, убив свободу, не давая расцвести, убив заботой и страхом, заполняющих пространство жизни, которая могла бы исполняться временем и целями, а не сожалением и нытьем, где страшно увидеть себя. Детей и подавно. Будущность лишается скелета действий, медленно обретает не вид, который способствует шагам, а сожаление и ужас, как не натолкнуться на нож судьбы, ожидая и сидя в укромном логове, который не доступен страху. Логово носит название «нерешительность», имея личную подоплеку. Родители раз обожглись, потому видят везде опасность, даже, если огонь Прометея, который даровал знание, как добывать огонь, согреваться у костра, либо готовить пищу. Причина ожога ясна, внутренний страх, когда отец, либо мама боятся, что ребенок упадет и разобьется. Речь не о предосторожности как инстинкте…

Больно ударившись, родители видят опасность для чада, не отпуская в бесконтрольное плавание, даже, если речь о развитии. Примеров множество. Вот один: родители были на планете Меркурий, знают, там есть вышки, забирающие контроль над поступками. Ужасно, но нет мотивов для планет, а потому надо пойти на риск, зная, опасно, но поменяет действительность, даст развитие для души, сделает сильнее. Это путь человека, который готов рисковать. Не ждать у моря погоды, а делать, хоть опасно, ибо надо следовать за мечтами, иначе какой смысл обретает жизнь, если она боится опасений, не претворяя мечты в жизнь, которая заржавела из-за повторов.

Сделать шаг, остальные образуют мост, по которому пойдешь. Хождение и достижение – понятия, которые хочется взять и разуметь, как явь, начинающаяся проявляться и видеться в настоящем, а не в будущности событий. Мечты осуществимы, если посмотришь на зеркало, и то, как сходят с зеркальной глади, как шагаешь. Будет легче идти, если есть цель.

Преодолеть молчание, которое рушит планы, невозможность воплощения. Прервать молчание и словом обрисовать желание, которое может исполниться, если готов расстаться с родными, начав путь, обозначенный в космосе. Не боятся, а делать, успевай следить за тем, как меняется реальность, образуясь в знании, когда губы разомкнуться и скажешь первое слово за долгое молчание. Отринь страх, идти по пути, который приблизится, если в силах преодолеть барьер, который обозначен в реальности того, что говорим. Родители поверят в то, что говоришь, значит, отпустят в путь, который начинается с шага, растущего через грудь в будущность. Жизнь распростерла крылья. Слово куется внутри головы. Говори.

Не молчи, ибо знаешь, как дорого стоит слово, не находящее себя в настоящем, которое представляется, как законченность жизни и создаваемое произведение, когда не знаешь, к чему приведет. Пусть слова станут мостом, соединяющим берега разума с реальностью, которая станет иным, если поймешь, как превратить желание в действие, а не в прорисовку. Слово создается в голове, ибо является прообразом, что хочешь сказать, не вечно ожидать, когда само решится, молчание уйдет, не оставив ничего, кроме порога двери, в которую хочешь зайти. Не бывает, что станет доступным, стоит захотеть, оно приобретается с точностью, которая заложена.

Понять звучание мыслей, которые хочешь озвучить. Опознавательные черты не будут считаться явностью, которая не узнается до конца принятой, как законченность, что созревает в голове, но готово начать жизнь, явившись в настоящем. Менять действительность, если достаточно четко проработать и увидеть явную черту, которую долго и старательно описывал, как понимание, что зрело и познавалось в голове, древе познания сути, нарисованную в уме. В рисунке видна черта, которую обрисовать, прежде чем браться за кисть понимания головного мозга, а не знания, как должно выглядеть. Вопрос, откуда идет черта, что описывает, представляя собой. Во взгляде увидеть ясность вещей, где становятся из сути реальностью.

Увидеть реальность, следовать за ней по чертам, приходящие к виду, как черты рисунка, мысленно нарисованного, до частей, деталей проработанного прежде, чем выльется на язык, обретая ясность и стройность речи. Научись понимать важность и нужность каждого слова, которое произнесешь. Понять объяснение явления. Можно увидеть, если начнешь следовать путем и мерами по его достижению, а не по мысленному взору, который начинается в голове. Взглянуть внутрь, как куются слова. Они очерчиваются, обретая осмысленность вида событий, которые хотят описать и познать суть, что видят. Смотреть глубоко в явления, дабы ни одно из них не осталось заготовкой. Рисовать словами, а то не успеешь: день короток и быстр. Не заметишь, как пройдет, ничего от него не останется, уйдет закатом.

Может закончиться, не успеешь, как утратит права, хоть что-то сказать, или сделать, приблизившись к цели, которая является частью знания о том, что можешь достичь, либо сделать явлением, которое суть видит, не может к ней близко подойти, она убегает, как боящийся кролик. Любой шаг спугнет, стараешься ходить осторожно, делая каждый шаг тихим и не слышным, словно не произошел в состоянии, когда целиком погрузился в процесс, расцветающий в голове ярче. Не отвлечься, так как сейчас максимально вовлечен, ведь отвлечение лишит сути. Не даст пройти в лабиринт знания, где осознается обозначенная мысль, как неопределенность. Её так не увидишь, если не будешь стремиться к познанию, как глубинному поиску ответа.

Не копить вопросы, иначе станет много, не сможешь прорубить толщу, иначе будет судьба, когда утонешь, уходя под воду, которую хочешь описать, но забываешь мысленный скелет понятия, значимого в голове, как понятная и значимая деталь названного. Ибо в голове поймается, познается то, что достигаешь сейчас, не оставляя на потом. Примеряешь мысль, объемлющую и оценивающую действительность, а не часть, что является маленькой, не то, чтобы видимое и значимое понятие, в котором есть тормозы. Они связаны с неготовностью, не желанием сделать, перейти, черту, ярче отразить явление. За ним гонишься в познании, как глубокой сути, которую надо достичь, уразуметь значение явлений, где значится путь, ведущий вниз и вниз, в мозг.

В понимании, что достигаю, вижу, узнается черта значения, за которой идти долго, ибо суть находиться глубоко, для того, чтобы увидеть, надо перешагнуть через многое, что считается частью знания о языке. Этот путь так не описать, а схематически явить сложность черновиков познавательного пути, который спускается в корень языка, разбивающийся на значение, как говорить, что можно понять, что произнесено, а не услышано. Важно, чтобы слова достигали цели. Понимать их этажность познания, когда видишь, из чего делают, как соединяют, образуя мост, который будет проводником в сути, переданной обратно, что надо узнать. После передать, дабы понимающий человек узрел и увидел событие, которое в глазах истины станет видимым, когда проявится правда. Она отражает часть истины. Правда всегда страшна, нагота не должна коробить, либо уничтожать душу.

Не должно страшить, только часть видится. Отложится в умах, кто проникнет в мозг, дабы представить суть, которую хочешь донести, чтобы люди уразумели знание, возможно, лучше, чем ты, несущий в руках, как ослепительный универсум, отражающийся в душе мира. В отражении, в принятии всего, что видишь изначально, значится черта рисуемой проработки, ибо не закончен поиск, не понята суть, которую хотел найти, а не едва обозначить на карте понимания мозга, что вновь наблюдаешь, как механизм зрения. Понимать, что услышит человек, сидящий напротив, казалось, в сердце, из которого транслируются слова для обозначения, что должно быть услышанным, как познание особенностей явлений. Хотят быть услышанными, а не проговоренной частью понятий.

Но я текущий, не думал, что надо идти вперёд. Не хватает внутреннего заряда, настроившего на решение проблемы, которая явно приняла форматы. Их надо обойти, узреть суть достижения, а не порядок проговаривания мысли. Также слова звучат в прошлом, не в настоящем, как зрится и идёт, а не в голове, которая смотрит в отмотанное время, повторяемое, потому бесполезно, так как не происходит в прошлом, где пребываю. Но время идёт, ничего не сдвигается с мертвой точки, прекращаю думать мысль, наблюдаю за тем, что творится на кухне, когда ушёл в решение проблемы, но не знал, что она не решится. Думаю, моему прошлому взгляду не хватает другого решения, ветра, который надует паруса, открыв простор для вдохновения, преодоления участка, замедляющего ход.

Не расправить парус, дабы событие сдвинулось с ожидания всего сущего, видимого в голове, потому значится от действий, либо слов, и я могу так же, как достижение мозга, использовать прямую речь. Она направит память в русло, которое значится верным значением. Но что будет ветром? Что будет дуновением, освобождающим от неуверенности? Достичь и представить означенным понятием, которое реально, а каждое слово обладает силой и мощью. Реальность слов является недооцененным понятием, надо дать толчок для действия, чтобы не стоило на месте, шло дальше, открывая память. Слова льются, как думаю их в себе, как произнесенные в реальности.

Проговариваю каждое слово, ставшее значимой частью, что хочу увидеть и услышать, как прошедшее явление, в котором я есть:

– Значение готовности начинается с понимания, когда знаем, чего хотим достичь, также достигаем в момент, где складывается понятие в уме зримую нить. Для понимания шагов надо знать, когда начать идти, используя запас знаний, который даст рывок для преодоления препятствий, только в голове понимаемые, как черта, которую можно стереть, начав следовать за ней, где смыкается явь, видна суть знания. Забыть о понятии, что ты что-то не знаешь, не помнишь. Выявить из слов измышления, которые дают остановку для понимания, как знающего человека, как идти к цели и достигать в голове. Знаешь путь, как по нему идти, ибо проходил в памяти.

Говорю, не останавливая бег словесных форм, ибо знаю, что остановка может испортить, никак не оказав помощь, а наоборот, лишить желания:

– Обратиться к памяти, прямо укажет на дорогу, которая была пройдена. Воззвать к ней, понять, как суть, которую можно пройти заново, уразуметь дорогу, вьющуюся из мозга, начать по ней спускаться ниже, в разум, дабы вновь проследить часть, которую достигал в прошлом. Оно исходит из известных вещей, как значимые в вещах, которые видел в понятности следов, направленных назад, в память о прошлом. Содержится в части ума, но из-за страха, который произошел из-за смерти, теряется.

Словесно достигаю сути явлений, которые хочу узреть в цели шагов:

– Смерть оборвала жизнь, предоставив возможность понять, кем был за момент до появления на свет, ибо не знаешь, какое тело по счёту. Продолжаешь движение, чтобы узреть путь, который направит в достижение обозначенной цели, как значимой черте сознания, входящей в чертог знания, либо понятием мысли. Не разделить, не уследить отличия, ибо суть одинакова для явлений, которые видишь и впрягаешь в колесницу разума, ведущую вниз. Для знания, что есть в нас, из нас исходит. Потому нет страха, нет боли, нет знания, которого бы не знал, не помнил, либо хотел забыть, как ужас, сковавший на кузнице фобии в жизни. Идти и видеть часть того, что зреет в уме, как зримое слово, обретающее крылья, хотящее взлететь с пределов языка самолетом.

Вижу, проявляется уверенность, входя в положение, когда смотрю прямо в проблему, дабы понять, что это плод надуманный, потому в голове сидит неуверенность. Захотеть, чтобы цель решилась. Вижу готовность произнести слова, которые приблизят к цели, означенной, как начало. Не скует цепи, утяжеляющие пришедшую в миг озарения свободу, которая реальна, а не является выдумкой подсознания. Оно хочет, чтобы я не достиг цели.

Образуется шаг в мысли, но не значительно, не предоставляя жизни, что хочу сказать, не стоять на мосту, который уничтожается, если не иду к цели. Сказать слово, есть задумка жизни, врастающей словесным каркасом в язык, разрушая грани молчания. Разрушаю преграду, шагаю к цели, не к процеживанию мыслей, которые не изменятся, не меняя вида. Его нельзя разрубить, как узел, а надо высказать то, что тревожит. Решить, что надо идти, не стоять. Не деяние, а наблюдение, которое направит к осуществлению сути, целиком обозначаемой, как часть зрения, что видит себя и спектр событий. А мозг по ним идет…

Идти, не ожидать, что жизнь придёт в руки, и найдется мысль, являющаяся ниткой, которую должен найти, понять, как выбраться из лабиринта. Приближаться к словам, ибо хрупкие и сломаются в иных руках. Понять необходимость, что смогу найти понятные слова, которые станут ключом, отпирающим замки родственных сердец. Они не могут отпустить, а тревожатся и не подходят к щекотливой теме. Усложняется, что человек нацелен на понимание себя, не чьих-то проблем, которые являются лишними частями в нелегком деле, ибо речь идет об эгоизме мыслящего человека. Он всегда исходит из своих мыслей, хотя взяты из общей темы, над которой бьются наши умы. Легко могут разбиться, если принимать одно действие за желаемый результат.

Добьются, что нас тревожит, не смогут справиться с давлением и разобьют лоб, который податлив на воздействия, особенно, если повторяются, словно гвоздь забивают в мысленную доску, которая покоряется. Но натиск рождает, что необходимо, ведь достиг цели. Слова пробили дорогу, идут через голову, к выходу, который ведет к людям. Мысль проклевывается из кокона задумчивости, когда смотрю на сосредоточенное лицо, сквозящее думами, а не неуверенностью, когда не видно, только тень напоминает о ней. Осознаю поток слов, который проложит дорогу для смысла, что надо родным. Последняя мысль застыла в уме. Слова образуют молот, образовавшийся в голове, который беру энергией мысли, дабы разрушить свое молчание в застывшем времени.

Молотом крушу стены, мешающие увидеть прошлое:

– Какое может быть сомнение, если ты тот, кто рисует явь как словом, обретающим в уме порядок значений. Это внутренняя настройка. Значение находится в сути, которую проговариваю, дабы уследить черту, стирающуюся и крушащуюся, как проникаю глубже в память. У неё теперь нет покровов тайны, ничто не стесняет движение, не мешает идти вглубь потока прошлой жизни, которая откроет грань. Ловлю и понимаю, как пойманную птицу. Достижимо мной, ибо превыше страха, который не имеет власти, исчезает в глазах, когда вижу в прошлом себя, двигающегося вперед, но не стоящего на том же самом месте. Обретаю реальность происходящего, так как желаю избавиться от оков прошлого..

Довершаю сказанные слова, которые преобразуют до конца пространство:

– Пути открываются, коль есть знание, отсылающее к явлению, в котором достигал будущность в прошлом наступлении, ибо здесь живу прошлым, знаю, что решилось наилучшим образом. Обозначено, как черта, которую преодолеть и вселить уверенность, что слова могут решить проблему, и её же отодвинуть, либо приблизить в голове как фактор придуманных понятий. Знание, как значимое в голове, поможет шагнуть в память, которая откроет дверь, куда упаду и пойму разумом осмысленность сказанного, ставшего реальностью, а не словами. Я преодолеваю молчание губ, ибо оно мешает узнать спектр знания, которое прячется за боязнью, но во мне его нет. Шагаю за предел и достигаю значения, ибо готов. Не имею страха, либо его определение, как преграду. Реализую слово, становясь им, не отличая то, где нахожу значения для жизни, ведь в ней проясняю, проявляю узнанные грани, по которым ходил. Как Млечный Путь, истина петляет, увеличиваясь в объеме. Не стоит на месте, а в прогрессии становятся новой. Вижу, как...