Мой личный чародей

Глава четырнадцатая

К походу в зачарованный лес — а то, что он зачарован, не вызывало у нас больших сомнений — мы подготовились основательно: выгребли все, какие только нашлись, обереги и амулеты, а также придирчиво перебрали имеющееся у нас заговоренное оружие. Ну, и обулись со всей тщательностью — а вдруг удирать со всех ног придется?

Но прежде всего, привели в чувство упившегося накануне эльфа и сопутствующего ему гнома. Унгор-то, думаю, был куда как привычнее к крепким напиткам, нежели утонченный Аллардиэль. Однако бородач, похоже, добрал количеством. По крайней мере, личики у наших нелюдей были одинаково зелеными. Прогулка в храм окончательно подорвала их хрупкие силы.

Сварить противопохмельное зелье — дело нехитрое, было б из чего. Кое-что я, конечно, прихватила из эльфийского леса. Недостающие же компоненты пришлось искать среди скромных припасов Малуши. Молодая женщина поспешно и несколько рассеяно предоставила их в моё распоряжение, а сама с недоверчивым изумлением вновь принялась исподтишка разглядывать Ала. Даже в своей помятой и похмельной ипостаси поганец на людской взгляд был так хорош собой, что и в самых верных и любящих женах возбуждал, по меньшей мере, м-м-м… ну, скажем, совершенно необоримое чувство прекрасного! Вот примерно как красивый закат над рекой.

А уж что говорить о менее стойких? Под прикрытием так кстати свалившегося на Запутье свадебного переполоха, девицы стайками и поштучно вились вокруг дома кузнеца, где страдал и томился прихворнувший красавец. Прямо как мухи вокруг…м-мм… миски с медом!

— Малуша, у тебя мята есть? Малу-у-уша-аа! Ау!

— А?.. Что?.. Мята?.. Ах, мята! Да, конечно, вон в углу под потолком висит.

— А чабрец?

— Что?.. Чабре-е-ец? Чабреца нету.

— Ну, а копытник?

— Нет…

— Хм… а лягушачья ко… нет, этого у тебя точно не может быть…

Вот, бес, а как же без кожи-то? Это ж что за зелье получится?! Ерунда, а не зелье.

— Ермил, — вдруг обратился к кузнецу до сих пор помалкивавший Радош, — может, поможем нашей знахарке зелье приготовить? А то, вишь, что-то у нее не ладится. Так наши парни до самой ночи будут слюной исходить.

— А что ж не помочь? — согласно и с глубоким пониманием кивнул кузнец, охотно поднимаясь с лавки.

— У вас есть лягушачья кожа? — удивилась я.

Бородатый Ермил удивился ещё больше. Даже рот разинул. На помощь ему пришел посмеивающийся кицунэ.

— Есть, всё у него есть. И кожа, и кости, и зубы…. Вот прямо сейчас пойдет, да принесет. Верно, Ермил?

— Э-э-ээ…

— Ну, как скажешь, — покладисто сказал Радош, — пошли вместе. А то ты, не дай-то Боги, ещё не то возьмешь.

Я недоумевающе посмотрела им вслед. Интересно, откуда у кузнеца кожа лягушки? Неужели в кузнечном деле и такое используют?! Вот ведь — век живи, век учись…. Надо будет потом Дара порасспросить. Однако что это он так ехидно ухмыляется? О-о-о! и Зоран кривит рот в усмешке! И даже Степка осклабился! Очень интересно.

— Ну, вот! — раздался довольный голос оборотня. — Ермил, давай, заноси своё целебное снадобье.

Я живо обернулась — и прыснула. Могучие лапы кузнеца бережно, словно только что заснувшего младенца, баюкали объемистую, примерно в четверть ведра, посудину, в которой плескалось и распространяло вокруг себя хорошо узнаваемый "аромат" самое распространенное и милое мужскому сердцу противопохмельное снадобье.

— Хозяюшка, нам бы огурчиков квашеных, или капустки там, — Радош умильно заглянул в глаза Малуше. Молодая женщина, расслаблено улыбаясь, с отсутствующим видом посмотрела на рыжего кицунэ. Ох, пожалуй, пора срочно "лечить" перепившихся паршивцев и уводить эльфа куда подальше, во избежание краха счастливой селянской семьи. Кажется, тут уже пахнет вовсе не "закатом над рекой"…

А вот интересно, злорадно ухмыльнулась про себя я, что начнется в великокняжеском дворце, когда эта ходячая "смерть девкам" объявится там?!! Да этих самых девок придется веревками связывать да по теремам запирать. Как, впрочем, и всех остальных особ женского пола от семи до семидесяти лет.

Хвала Богам, кузнец Ермил не отличался излишней наблюдательностью.

— Малушка, — ласково пробасил он, — на стол собери. Не видишь, людям здоровье поправить надо.

— Только ради здоровья, милая хозяюшка, — вкрадчиво пропел хитрый лис, облизываясь на притулившийся посреди стола жбанчик самогона, и украдкой пихнул Дара. Тот, проследив за многозначительным взглядом оборотня, вдруг легонько дунул на будто бы грезящую наяву женщину.

Малуша сморгнула, словно прогоняя наваждение, тряхнула косой, удивленно покосилась на растекшегося по лавке эльфа, подхватилась и побежала в сени. Вскоре на столе появились глиняные миски с мочеными яблоками, огурчиками с налипшими на них елочками укропа и ещё теплая картошка в горшке. Опытный Унгор сразу потянулся за чарочкой, а томный Ал, сделав мученическое лицо, закрыл глаза, качнул головой и даже вроде негромко застонал.

— Значит, так, — я сурово нахмурилась, — насильно в тебя вчера никто ничего не вливал. Так что, лечись теперь, чем есть. Не из чего мне сейчас для тебя особые зелья готовить!

— Да и это совсем не хуже, — радостно поведал порозовевший Унгор, бойко вгрызаясь в крепенькое яблочко.

— А это что? — расслабленным голосом поинтересовался наш ушастик.

— Культурка, — язвительно ответила я, подвигая к нему чарку, — та самая, которой вы вчера так славненько прониклись.

Эльф с отвращением дернул своим точеным носом. Бедная Малуша в отчаянье прижала руку к пышной груди.

— Ну, понятно, — зловеще протянула я, — сам пить не желаешь. Дар, а ну-ка, держи этого пьянчужку. Радош, голову ему подними повыше. Степка, нос ему зажмешь.

— Ты что это задумала? — На меня с большим подозрением уставились чуть раскосые темно-синие эльфячьи глаза.

— Придется "целебное снадобье" струйкой вливать, — невозмутимо поведала я. — Что нам, до завтра ждать, пока твоя светлость очухается и соизволит придти в себя? Нетушки! У нас дел полно, а мы с тобою возимся! Дар, Радош, хватайте его!

Чародей и оборотень сделали вид, что поднимаются со своих мест. Малуша ойкнула, кузнец захлопал глазами, а Степка рухнул под лавку и начал давиться от хохота. Терзаемый похмельем и мною Аллардиэль, затравленно огляделся и попытался вжаться в стену. Я, держа полную чарку вонючей мутной жидкости, встала прямо перед эльфом и с напором произнесла только одно слово:

— Ну?!

— Зверюга, — страдальчески прошептал мой длинноухий друг, — как есть зверюга! — жалобно посмотрел на меня, а затем подрагивающей рукой принял у меня чарку, закатил глаза и разом выхлебал "зелье".

— Огурчика ему, огурчика, — жарко зашептала над моим ухом Малуша. Не оборачиваясь, я цапнула из миски пупырчатый огурец и ловко заткнула эльфу рот, из которого вот-вот должны были политься слова глубокой и искренней благодарности всем вместе и каждому по отдельности.

— Хрум-хрум, — сказал Аллардиэль, злобно щуря свои невероятные глазищи.

— И тебе доброго здоровья, — согласилась я. — Ну что, ещё по одной?

— Мо-о-ожна! — сладким голосом пропел гном, которому было уже очень хорошо.

— Тебе, Унгор, всё можно, — хмыкнул Дар. — А вот Алу сегодня ещё предстоит работать. Слав, налей ему половинку — и хватит. Иначе проку от него не будет.

Конечно, не будет. У людей, к примеру, магические способности совершенно точно находятся в обратной зависимости от количества спиртного: чем больше выпил, тем меньше наколдуешь. И хвала за это Богам — нетрудно представить, как может накуролесить пьяный чародей. Вполне возможно, что и у эльфов всё то же самое.

— Ты всё слышал? — строго спросила я у начинающего розоветь эльфа, вовсе не настроенного на трудовой подвиг (скорее, на всеобщее сочувствие), — Тогда быстренько пьешь вот это, закусываешь, умываешься, собираешься — и выходим…. Дар, ты не помнишь, где у нас серебряные наконечники для стрел лежат?

В лес мы собирались идти вчетвером: Ал, Зоран и мы с Даром. В последний момент с нами надумал прогуляться и Радош. Никто, собственно, и не возражал: кому как не природному оборотню отправляться в заколдованную рощу?

— Ты, друг, мой топор на всякий случай возьми, — щедро предложил разрумянившийся Унгор.

— Вы что? — всполошилась я. — Никаких топоров, а также пил и лопат! Мы идем договариваться, а не лес валить! Да если и правда тамошний леший с ума съехал и развоевался, он тебе за этот топор знаешь, что сделает?

Ал раздраженно фыркнул. Эльф, для которого словосочетания "рубить деревья" и "есть детей" означали примерно одно и то же, был готов лешему помочь.

— Унгор, — засмеялся Радош, — ну, скажи на милость, зачем мне — и топор? Да и вообще, оружие? Мне?

— М-да, — почесал в затылке гном, — это я, как-то не подумав, сказал. Прощенья просим.

Аллардиэль пригасил в глазах нехороший блеск. Я, успокоившись, отправилась переодеваться. Как выяснилось, расслабляться было рановато.

— Я тебя одну не отпущу! — яростно сверкая желтыми глазами, шипел Степка, осторожно поглядывая на дверь, из-за которой нас могли услышать Ермил с Малушей. — Ни за что, даже и не проси!

— Степа! — застонала я, — это разве называется "одна"?! А что же тогда — "всей толпой"?

— А не волнует! — кошак прижал уши. — Разве они все сумеют тебя защитить?

Вот нахал-то!

— А ты что, сумеешь?! Степ, ну подумай сам, какой в зачарованном лесу с тебя толк?

— Большой, — огрызнулся кот. — Я толковый и бесстрашный!

— Нет, ты страшный и бестолковый! — в сердцах ответила я. Степка обиженно мяукнул. Мне тут же стало стыдно. — Степочка, котик мой, ну останься дома, ну пожалуйста!

— Ни за что! — отчеканило наглое животное. Стыд растаял, словно туман на солнышке.

— Ну и Жыж с тобой, делай что хочешь!

Кот торжествующе тявкнул и, распушив хвост, вприпрыжку помчался к Зорану требовать каких-нибудь оберегов для своей драгоценной персоны.

Дорогу к роще я помнила хорошо. А что там помнить-то? Мимо постоялого двора, до конца улицы, вдоль вскопанного под зиму огорода и через калитку в частоколе. Когда-то, давно, эта калитка редко запиралась даже на ночь; нынче же староста самолично отчинил наглухо закрытый проход.

Роща стояла нахохленная, по-осеннему унылая, с тоской ожидающая долгой скучной зимы. Словом, роща как роща. Все они сейчас, в середине груденя, такие. Мы остановились в дюжине шагов от опушки.

— Что-то такое есть, но что — непонятно, — негромко сказал Дар, когда вернулось запущенное им в чащу леса заклинание, настроенное на поиск магии. — Во всяком случае, ничего откровенно враждебного я не ощущаю. Скорее, просто общий фон повышен. И не думаю, чтобы на рощу кто-либо специально накладывал чары. А ты как считаешь, Зоран?

— Пока никак, — коротко ответил чародей. — Заходить надо.

— Ну, пошли, — кивнул Радош, намеревавшийся перекинуться, как только мы минуем первые деревья и скроемся от десятков любопытных, жадно следящих за нами глаз. — Что, эльфа вперед вышлем?

— Постойте-ка, — придержала я Ала за рукав куртки, — сначала я.

— Только вместе со мной, — быстро сказал ушастый друг лесов и перелесков.

— Нет, со мной, — ревниво возразил кот.

— Эй, умники, вы там про меня не забыли? — усмехнулся Дар.

— Да ну вас всех! — с досадой подытожила я. — Бес с вами, пошли всем табуном! Только, чур, я первая. Не мешайтесь! И с заклинаниями пока не усердствуйте.

Достав из сумки свежий, ещё теплый круглый пирог, испеченный Малушей, я, не оборачиваясь, начала неторопливо и осторожно, чтобы не повредить ни веточки, пробираться сквозь подлесок. Шагов через тридцать я решила, что, пожалуй, достаточно.

В общем-то, я собиралась сделать примерно то же самое, что и в эльфийской приграничной пуще. Как частенько повторял мой любимый Леший, лесу и его духам поклониться никогда не лишне.

— Батюшка Лес, батюшка Леший, — шептала я, раскладывая куски пирога по влажной душистой листве, плотно укрывшей землю, — сделайте милость, не гоните прочь. Мы пришли с миром. Позвольте по лесным тропкам пройти, поговорите с нами, детьми своими.

Лес в ответ будто вздохнул, а затем снова погрузился в молчание.

— Ты слышишь? — крупный рыжий лис с трудом выговаривал слова. — Словно шепчет кто-то.

Аллариэль настороженно повел своими длинными подвижными ушами. Степка принюхался. Дар и Зоран, готовые в любой момент накинуть на всех нас охранный контур, напряглись. А я, не раздумывая, а следуя какому-то неслышному зову, пошла вперед, по приобретенной в Священном Лесу привычке мягко прикасаясь к стволам деревьев.

— Куда?! — прошипел Дар.

Я нетерпеливо мотнула головой, а Радош за моей спиной раздраженно щелкнул зубами:

— Не мешай ей. Видишь — ее сейчас лес ведет.

— А ты-то откуда про такое знаешь? — не сдержал удивления эльф.

— Откуда, откуда… — немного помолчав, сварливо ответил кицунэ, — я, если ты заметил, оборотень! Дальше объяснять надо?

Внезапно по стволу дерева под моей ладонью прошла теплая волна. От неожиданности я ойкнула и отдернула руку.

— Что? Что случилось? — оказывается, Дар шел в каком-то шаге позади меня.

— Погоди, — шепнула я и осторожно прикоснулась к гладкой коре молодого ясеня. Дерево под моими пальцами задрожало.

— Здравствуй, сестра, — прошелестело рядом со мною.

— Здравствуй, — машинально ответила я и поймала недоумевающий взгляд чародея. — Дар, ты разве ничего не слышал?

— Он так не услышит. Пусть дотронется до меня. Он ведь маг?

— Дар, — прошептала я, — пожалуйста, дай мне руку, — и, не дожидаясь ответа, приложила пальцы чародея к стволу дерева.

— Приветствую тебя, брат.

Дар вздрогнул, но руки не отнял. Вместо этого он поплотнее прижал к коре свою ладонь и сдержанно произнес:

— И ты будь благополучен, брат.

Ясень хмыкнул.

— А что это вы делаете? — изумленно спросил из-за моего плеча эльф.

— Будто шепчет кто-то, — склонил голову на бок Радош.

— Они могут к тебе прикоснуться? — вежливо поинтересовалась я у дерева, заслужив удивленные взгляды наших спутников.

— Да пожалуйста, — тихонько засмеялся ясень. — Но пусть лучше подойдут к Асте. Не то она уже вся извелась от нетерпения. Старая ольха справа от тебя.

На предложение пообниматься с деревом сразу откликнулся только привычный к подобным штучкам Ал. Радош, даром что оборотень, подозрительно прищурился. Зоран, забыв о своей привычной невозмутимости, вытаращился на меня так, словно я предложила ему немедленно заняться вышивкой по канве. А Степка — тот так и вовсе, глядя на нас с Даром, очень выразительно покрутил лапой у виска.

— Славка, — вдруг блаженно вздохнул эльф, прижимаясь к ольхе щекой, — она со мною говорит! Правда, говорит!

— И со мною, — улыбнулась я, — и с Даром. Зоран, ну что ты, право? Давай же!

Вскоре выяснилось, что и Зоран, и вернувший себе человеческий облик Радош прекрасно слышат необыкновенные деревья. А вот Степка — к его глубочайшему негодованию — не слышит вовсе.

— Что здесь за гадкое место! — возмущенно шипел оскорбленный в лучших чувствах кошак. — А противно-то как тут! Сыро, холодно, шуршит что-то… бр-р-р, мерзость! Славка, пошли отсюда немедленно!

— Не обижайтесь на него, — попросила я у ясеня. — Мой кот очень ревниво относится ко всему, что ему недоступно.

— Ну что ты, сестра, — прошелестело дерево, — какие обиды? Ни одно животное не может нас слышать — лишь невнятный шепот да шорохи. Людям тоже этого не дано. Вообще никому не дано. Чародеи — исключение. Эльфы и природные оборотни, судя по тому, что мы сейчас видим — тоже.

— Э-э-э… а как вы узнали, что это эльф? — нерешительно уточнила я. — Это потому, что вы — дерево?

Ясень расхохотался.

— Знаю. Но вовсе не потому, что я дерево. А потому, что эльф снял шапку, и я вижу его уши.

— Отчего-то мне, Славка, кажется, что сейчас мы с тобою беседуем вовсе не с деревом, — задумчиво проговорил Дар.

— А с кем? — удивилась я. Ну, разумное говорящее дерево, пусть даже целый лес разумных деревьев. Редкость, конечно, чудо расчудесное, никогда ни о чем подобном не слыхала, хоть и столько лет прожила в Запутье. Но разве такого в принципе не может быть?

— А ты молодец, брат, — вздохнул ясень. — Быстро сообразил…. Сестра, говорящих деревьев не существует. Мы люди. По крайней мере, когда-то были ими.

— Вы нам расскажете? — растерянно попросила я.

— Отчего ж не рассказать? — грустно скрипнуло дерево. — Тем более что вы первые люди, которые смогли меня услышать. Да и пришли вы с добром. Ну, или хотя бы не с топором…. Меня зовут Кайрос.

— Погоди, пожалуйста, Кайрос, — вдруг перебил нашего необычного собеседника Дар. — Зоран, Радош, Ал, давайте-ка все сюда!

— Так вот, — ясень терпеливо подождал, пока к его стволу не прижались ещё три ладони, — моё имя — Кайрос. Я неплохой алхимик, опытный травник и чародей. Вернее, был им. В моём доме, расположенном неподалеку от Сторожца, я прожил в полном одиночестве долгие годы, изучая различные направления магической науки и по мере возможностей помогая всем тем, кто нуждался во мне и моих знаниях.

Где-то в середине прошлой зимы ко мне обратилась за помощью молодая женщина. У меня не было причин ей отказать, и, не чувствуя никакого подвоха, я последовал за нею. Однако эта "милейшая" особа привела меня прямиком к входу в кротовину, из которой меня выбросило в каменное подземелье какого-то, как я понял, замка. Что меня поразило больше всего, так это то, что моя вероломная гостья на самом деле оказалась искусно замаскированным личем, причем, как я понял, древним старцем. Не тратя время на пустые разговоры, колдун предложил мне выбор: либо я сам становлюсь личем и слугой могущественнейших в мире сил, либо мне придется "пожертвовать" свою некроэнергию для проведения некоего ритуала.

Нашего нового знакомого не прельстило ни то, ни другое. Впрочем, согласия на второй вариант у него и не спрашивали.

— Дар, — шепнула я, — но ведь в Долину Драконов нельзя попасть через кротовину, там же блокировки.

— Ну, это всего лишь означает, — так же шепотом ответил мой чародей, — что либо подземелье находилось где-то ещё, либо Сивелий знал, как эти блокировки обойти.

В чем мы не сомневались, так это в том, что за похищением нашего нового знакомого стоял старый чернокнижник.

Через несколько седмиц Кайрос, просидевший всё это время в блокирующем магию "каменном мешке" подземной тюрьмы, оказался в том же самом подземелье, но уже на жертвенном камне, одном из нескольких дюжин. Как любезно объяснил корчащимся на жертвенниках людям руководивший обрядом молодой темноволосый чародей (мы с Даром переглянулись), их души — души магов — в результате сложного ритуала будут заключены в камни, чтобы впоследствии их силу удалось использовать тогда, когда придет время.

— Что уж у них там пошло не так — не знаю. Но, вместо того, чтобы воплотиться в камень, наши изгнанные из тел души перенеслись в деревья. Так мы теперь и живем — целый лес чародеев, — печально пошутил Кайрос. — Всё, что мы можем — это переговариваться друг с другом. Нас тут довольно много. Некоторым в прежней жизни доводилось встречаться; чуть дальше на юг даже есть одна семейная пара. Однако по большей части, мы перезнакомились уже тут — сами знаете, маги предпочитают вести уединенный образ жизни, — извиняющимся тоном пояснил бывший чародей. — Вот, к примеру, Аста прежде жила неподалеку от того места, где Пиляйка впадает в Светлую. А я — на другом конце Синедолии. Теперь же — вот, уже скоро год растем бок обок.

— А что это вы здешних селян до полусмерти запугали? — серьезно спросил Дар.

— Ну а как с ними по-другому? — досадливо фыркнул ясень. — Нас, конечно, нынче никто толком не слышит, да и магии в нас осталось не больше, чем в воды в пересохшем болоте, зато каждый человек так и норовит нарубить в этой роще дровишек. Хорошо хоть, отзвуки наших голосов обладают способностью отпугивать людей (к магам и представителям иных народов это, как теперь можно видеть, не относится) и животных, вызывая в них чувство тревоги и неподдающегося осмыслению панического страха. Ещё мы можем заставить немного двигаться ветви наших деревьев, а уж потом мрачную картину дорисовывает богатое селянское воображение. Да, нам ещё неплохо помогает то, что зашедшие в рощу животные начинают исступленно выть и метаться, чем мы тоже пользуемся, чтобы держать людей в отдалении. Кстати, очень странно, что ваш кот не испытывает ничего подобного.

— Ничего странного, — пожал плечами Зоран, оглядываясь на надутого Степку, на чьей шее красовалась узенькая темно-синяя ленточка, сплошь расшитая рунами. — Простая предусмотрительность.

— Умно, — похвалил древовидный чародей. — А вот мы, похоже, перестарались: к нам теперь ни белка не забегает, ни заяц…. Даже нежить нас стороной обходит. Да что там обычная нежить — к нам ведь и леший не заглядывает. Так что, сестра, напрасно ты тот пирог извела. Лучше б сама съела!

— Ничего, — растерянно сказала я, — синички со снегирями склюют.

— Это вряд ли, — взгрустнул ясень. — К нам нынче даже вороны не залетают. Так, видно, и стоять нам в одиночестве, пока в труху не рассыплемся.

Я сочувственно шмыгнула носом — несчастных чародеев, попавшихся в лапы негодяю Владану и его личам, было жалко до слез.

— А как же это вы угольщика-то умудрились завалить? — строго спросил Ал, заметно огорченный тем, что с ним беседовало вовсе не чудесное дерево, а заключенная в нем самая обыкновенная человеческая душа.

— А он что, умер? — заинтересовался Кайрос. — Надо же…. Дело в том, что этот дядька исхитрился не поддаться панике и срубил росший на самой опушке клен, в который очень не повезло попасть душе одного из чародеев. Этот маг и при жизни не отличался кротким нравом, а уж в тот момент, когда умирающее дерево с мучительной болью исторгло из себя его душу, он каким-то непостижимым образом сумел-таки наложить предсмертное проклятие на своего убийцу. Нам, правда, не верилось, что его проклятие подействует — колдовать-то мы, считай, не можем. Но выходит, наша магия не полностью исчезла, а мы просто не способны до нее дотянуться? Однако коли его ненависть и желание отомстить оказались сильнее…. Значит, такое возможно?!

— Ну… да! — задумчиво кивнул Дар. — Видимо, возможно. А кто из вас сумел "наградить" коростой девчонок, рискнувших нарезать лозин?

— Каких ещё девчонок? — удивился ясень. — А-а-а, это ты о тех двух замарашках? Посмотрел бы ты на них! Да никто из нас ничего специально не делал. Им просто мыться надо чаще…. Впрочем, нам и это только на руку — после тех девчонок люди вообще стали рощу за версту обходить!

Радош фыркнул, а Зоран хмуро сказал:

— Всё это, конечно, так, но, надеюсь, вы понимаете, что в один очень печальный день хорошо запуганные селяне пораскинут мозгами, да и попросту спалят источник своих постоянных страхов? Угольков, так сказать, да под пяточки…

— М-да, — заскучал бывший чародей, — не хотелось бы…. Но что же нам остается?!

Зоран нахмурился и скривил рот. Я растерянно хлопнула глазами. Дар поморщился.

— Ну, вот что, — через некоторое время сказал он, — сейчас, к сожалению, я не представляю, как вам помочь. Боюсь, в процессе ритуала ваши тела утеряны безвозвратно, да и души задержались на земле, среди живых, лишь каким-то чудом. Что ж, придется поломать голову. Пока же я только могу сделать так, чтобы вам и вашим нынешним телам ничего не угрожало — по крайней мере, со стороны людей.

— Ты, брат? — в голосе Кайроса прозвучало плохо скрываемое сомнение.

— Именно он, — вдруг сказал Зоран. — И ты напрасно сомневаешься: Светодар — один из самых могучих магов Синедолии. Он носит титул Старого Медника, перешедший к нему от его учителя, Тешена Твердого. Кроме того, с недавних пор Дар является наместником великого князя Велимира, своего отца, в здешних землях. Да, и вашего обидчика, некроманта Владана (ага, значит, не только мы с Даром сообразили, чьих черных рук это подлое дело!), уничтожил тоже он, вместе со своей молодой женой Веславой, которая сейчас стоит рядом с ним.

Произнеся эту непривычно длинную для него речь, Зоран умолк и немедленно помрачнел. Дар недовольно фыркнул. Кайрос же виновато охнул:

— Прости мои сомнения, Старый Медник! Для меня знакомство с тобою — большая честь. Прошу не держать на меня обиды — я был введен в заблуждение твоей молодостью. Скажи, скажи же мне ещё раз, неужели злобный чернокнижник, обрекший всех нас на вот такое мучительное существование, действительно уничтожен?!

— Несомненно, — сухо подтвердил мой чародей. — Правда, в этом заслуга не моя, а исключительно моей жены.

— Вернее, моего охранного амулета, — буркнула я, не желая присваивать себе чужих заслуг.

— Потрясающе! — воодушевился ясень. — Вы соединены узами магического брака! Какая редкость! За всю свою жизнь мне довелось повстречать не более полудюжины семей, где оба супруга были бы чародеями! Кстати, я вам уже говорил, что здесь, среди нас, тоже есть такая пара?

— Кайрос, а как зовут этих магов? Ну, которые муж и жена? — вдруг спросил Радош, до этих пор помалкивавший и рассеяно разглядывавший заросли орешника.

— Магов-то? Остромир и Ута. Они, если я не ошибаюсь, из Березани. А что?

Ойкнув, я прижала ладони к вспыхнувшим щекам. Только теперь я поняла, какая неоформленная мысль все это время беспокоила меня и не давала покоя. Спохватившись, я обеими руками вцепилась в испуганно дрогнувший ствол ясеня.

— Кайрос, миленький, где они растут??? Как мне их найти??

— А ты их что, знаешь?! — изумился тот.

— Лучше, много лучше! — я чуть не завизжала от нетерпения. — Я тебе потом расскажу. Ну, Кайрос, как мне их отыскать???

— Да ты успокойся, — сочувственно посоветовал дубоватый ясень. — Зачем так нервничать? Всё просто: иди мимо Асты, через вон тот ельник. Прямо за ним ты увидишь довольно приметное дерево — береза с двумя стволами, растущими из одного корня. Это они и есть.

— Спасибо! — крикнула я и полетела через удивленно перешептывающийся лес.

Двойная береза, как и обещал Кайрос, поджидала меня прямо за плотной стеной елового подроста, сквозь который мне пришлось пробираться практически на карачках. Вынырнув из-под колючих лап, щедро осыпавших меня буроватыми иголками, я едва не уткнулась лбом в мощный раздвоенный ствол. Не тратя времени на то, чтобы отряхнуть перепачканные коленки, я прижала ладони к теплой шелковистой коре и выдохнула:

— Вы — Ута и Остромир? Ваняткины родители? Я нашла его! Ванька жив и здоров, у него всё в порядке, он теперь с нами!

В Запутье мы вернулись ещё не скоро. Сперва бедные Ута и Остромир едва из земли не выскочили, посчитав, что их сын находится где-то неподалеку. Мне едва-едва удалось их успокоить; в конце концов они даже согласились с тем, что так даже лучше: у мальчика будет достаточно времени подготовиться к встрече со "слегка" изменившими свой внешний облик родителями. Взамен мне пришлось подробно, стараясь ничего не упустить, рассказать о том, что произошло с Ванькой с того самого момента, как они с ним расстались. И Ута, и Остромир были очень удивлены, узнав, что магический дар их сына уже открылся. Мой рассказ о нашем совместном путешествии в Долину Драконов поверг их в шок, а известие о том, что сам Тешен Твердый взял Ваньку в ученики, заставило изумленно ахнуть.

Мои спутники нам не мешали. Впрочем, скучать никому, кроме Степки, не пришлось: ведь было необходимо побеседовать со всеми без исключения чародеями, чьи тела остались на жертвенниках Владана, а души оказались заточены в деревья. Время от времени я ощущала острые уколы вины перед друзьями — им приходилось нелегко, ведь почти каждый бывший маг норовил вывернуть на добровольных слушателей свой немаленький ушат боли и разочарования. Но оторваться от исстрадавшихся по сыну Ванькиных родителей, льнущих ко мне своими ветвями, я была не в силах.

Да и мои друзья проявили понимание и нас не отвлекали.

Староста Шукша сотоварищи терпеливо дожидались нас сразу за частоколом. Мда, чувствуется — и у них наболело! Я с любопытством поглядывала на Дара — вот интересно, и как же ему удастся убедить селян в том, что лес, до сих пор так грамотно шугавший их, отныне каждому человеку, можно сказать, друг, товарищ и брат?

— Я выражаю всем жителям Запутья мою личную благодарность, — очень серьезно сказал мой чародей, останавливаясь напротив растерянно переминающихся с ноги на ногу мужичков. — Пресветлые Боги благословили вас испытанием, послав вам свое Чудо. Но высший промысел не по плечу простым смертным, так что людям не стоит себя винить в том, что они не сумели его распознать. Вам пришлось нелегко. Однако вы смогли удержаться и не навлечь на себя гнева Всемогущих.

— Что он несет? — удивленно шепнул мне на ухо Ал.

— Мой муж всегда знает, что и куда нести, — как можно самоувереннее процедила я, про себя быстренько прикидывая, как же всё-таки можно увязать божественный промысел с охраной зеленых насаждений.

— Не проклятие, а благодать коснулось этого места, — чародей уверенно махнул рукой в сторону злосчастной рощи, а в его голосе зазвучали так хорошо мне знакомые властные нотки. — Волею Богов в эти деревья вселились праведные души. Отныне прямой долг живущих здесь людей — охранять покой тех, кому даровано столь удивительное посмертие!

Запутинцы восторженно внимали Дару — ну точь-в-точь как если бы он и был теми самыми богами, на которых и ссылался!

— Так это нас праведники из лесу пинками выгоняли? — дрожащим от благоговения голосом уточнил староста, машинально потирая спину, словно та всё ещё хранила отпечатки тех самых праведных пинков.

Рядом со мною тихонько заскулил от плохо сдерживаемого смеха эльф. Все остальные пока держались, однако лицо Радоша уже как-то подозрительно покраснело.

Мой чародей даже глазом не моргнул.

— Да разве праведники могут причинить окружающим хоть малейшее неудобство?! Ни за что! Но всемогущие Боги дали вам понять, что совсем не дело махать топорами в заповедной роще, отмеченной их благодатью. Хорошо, что вы вовремя догадались, сколь могучие силы направляют вас, и повиновались им! Правда, не все…. Один из вас ослушался, и все вы знаете, какая суровая кара постигла его.

Мужички гордо и многозначительно переглянулись. А прежде они даже не догадывались, насколько умны! Особенно по сравнению с беднягой углежогом…

— Праведные души будут молиться за вас, — с угрозой пообещал Дар. Похоже, он наконец-то сообразил, что если уж он решил здесь распоряжаться, то придется официально принять от отца это право. А деваться-то уже и некуда… — Но ни один человек не должен ступать под сень Шепчущей рощи, чтобы не оскорбить всевидящих Богов даже помыслом. Вам же предстоит проследить за тем, чтобы никто не посмел потревожить зачарованный лес. Для этого я…

Я с умилением смотрела на своего любимого чародея. Всё-таки, что бы он ни говорил, как ни отнекивался, а у него к политике самый настоящий талант. Это ж надо! Всего несколькими фразами суметь убедить недоверчивых синедольских селян в том, что рядом с ними расположилось вовсе не проклятое место, а источник благодати, который надлежит неусыпно охранять, холить и лелеять! Хотя, впрочем, не дураки же они — противоречить наместнику самого великого князя! Тем более, такому молодому и неопытному: вон сколько всякой всячины уже понаобещал им за плевую, в общем-то, работенку.

Я хихикнула. Посули селянину освободить его от податей, и он добровольно усядется драконьи яйца высиживать. Ещё и очередь образуется!

Однако что там наш староста говорил насчет того, чтобы "откушать"?